Мой главный экзамен

Вечер восьмой

На третий день своего добровольного заточения я всё-таки отправилась на работу в госпиталь, мысленно скрещивая пальцы, чтобы меня не уволили. Не уволили — к счастью. Впрочем, на мою незавидную должность кандидаты в очередь не стояли, особенно в преддверии лета. Отработав очередное дежурство, я застыла на пороге госпиталя, раздумывая, куда отправиться дальше. На кафе нет денег, прогулку испортит очередной затянувшийся дождь, в общежитие слишком рано: Мерли ещё не спит, а её присутствие, разговоры, косые взгляды напрягали.

Может быть, в библиотеку…

Зачем? Даже Гнобс не спорил с тем, что мне не стоит показываться на экзамене — мысль о том, что рядом со мной будет Арвиан и пятёрка его верных прихлебателей-свидетелей, вызывала дрожь омерзения. Кто именно из них видел происходившее в той комнате на втором этаже? Я не могла сказать с уверенностью. Может быть, никто, а может быть, все они. Кроме Арвиана, парня, который его позвал, обнаружив, что я девственница, и ещё одного, который заставил меня просто ему отсосать — честно сказать, на том моменте мне было уже без разницы, что и с кем — я не запомнила лиц других, заходивших посмеяться или подрочить на глупую провинциалочку. Все они слились в какой-то вращающийся калейдоскоп.

Но Арвиан и его свора явно не ходят в библиотеку в такое время. В те вечера, что я писала злосчастные конспекты Гнобса, там вертелось лишь несколько бледных заучек, с головой погрузившихся в раскрытые фолианты… В библиотеке сейчас тихо, тепло, и можно посидеть, не озираясь ежесекундно, не дёргаясь в ожидании едкой издёвки, небрежно брошенной в спину…

«Что думаешь делать дальше?» — спросил меня накануне Брагерт. Ничего я не думала, а надо бы. Некуда откладывать: общежитие станет для меня недоступным через три дня, сразу после того, как студентку Грэтс отчислят за неявку на первый и главный экзамен. Тогда как в случае сдачи экзамена я имела бы право пользоваться академическим жильём ещё полтора месяца до окончания всех остальных экзаменов и подготовки выпускных документов. Но что поделаешь.

За воспоминанием о вопросе БэГэ последовали и другие. Я вспомнила, как сказала, что лучше бы в первый раз сделала это с ним. Он, конечно, бриттов озабоченный извращенец с дурацким чувством юмора, но я его отчего-то не боялась. И — что уж там скрывать — он мне немного нравился. Если бы я попросила остановиться его — он остановился бы, я уверена. И может быть, его и только его я не попросила бы остановиться…

Я буду скучать по нему, пожалуй.

Дождь моментально намочил волосы, я ойкнула, а в следующую секунду над головой заколыхался тугой купол ярко-жёлтого зонта.

— Не успел, — раздался ожидаемо-неожиданный голос сайена Брагерта. — Был уверен, что ты как всегда где-нибудь застрянешь и будешь опаздывать.

— Да я опоздала к вам всего один раз! — возмутилась я, и только потом повернулась, скептически разглядывая куратора: Брагерт в чёрном длинном плаще и ярком бордовом шарфе вокруг шеи, с влажными, забавно прилипшими ко лбу волосами выглядел… непривычно. Но смотрел знакомо, с извечным саркастичным прищуром:

— Решила помереть красиво и аристократично, от воспаления лёгких?

— Ничего красивого в лёгочных хворях нет, — буркнула я. — Как и в любых других. И помирать я не собираюсь. Подкоплю денег, найду этих уродов и лучше их всех отравлю.

— Какие знакомые мысли… Возьми меня в команду? — он ненавязчиво подхватил меня под локоть. — Прости, это исключительно необходимость, иначе мы не влезаем под один зонт, и я становлюсь ещё более мокрым, чем Салли-с-тремя-подбородками в моём присутствии.

— Фу, — сморщилась я. — Следите за своей речью, вы педагог или где? Сайен Гнобс… — я остановилась, вынуждая остановиться и его. Мимо сновали редкие прохожие, мерно цокали лошади и громыхали экипажи, а несчастный лысый грузчик с непокрытой, блестящей от влаги головой тащил гружёную овощами телегу, спотыкаясь на каждом кирпичике мостовой. — Мне кажется, или вы меня преследуете? Послушайте, это лишнее. Я не собираюсь кончать с собой. И жалеть меня больше не нужно. Вы очень много для меня сделали, на самом деле, вы искренне меня предупреждали, и я очень благодарна, что вы меня вчера выслушали и посочувствовали мне, но… Подождите, куда вы свернули, нам же не туда?!

— Бла-бла-бла, бла-бла-бла, — передразнил он. — У меня к тебе есть одно дело. Так что идём, всё равно тебе делать нечего, бездельница, я же знаю. Верну тебя потом в целости и сохранности, не беспокойся. Впрочем, возможно, оставлю себе как редкий, почти музейный экземпляр исключительной криворукости. Так отвратительно резать лимоны просто невозможно без врождённого таланта…

— Куда мы идём? — я попыталась вырвать руку.

— В ресторан.

— Куда?! Вы с ума сошли, у меня нет сил, у меня нет денег, я не хочу, я лохматая, я в рабочей форме, я не успела переодеться!

— Это деловой ужин, а у тебя вполне деловой вид. Что касается денег — забудь, раз мы расторгли соглашение, я же должен расплатиться с тобой за массаж? Боги, Грэтс, я же не на свидание тебя зову!

— И в мыслях такого не было, — буркнула я.

«Ресторан» оказался небольшим, но очень уютным, и располагался всего в четверти часа пешего хода от Академии магического поиска. Однако обслуживали там на уровне: служка на входе трепетно принял моё старенькое пальто и не скривился при виде затрапезного вида посетительницы с промокшими волосами в зелёном больничном платье. На моём фоне БэГэ смотрелся торжественно и даже нарядно. Видимо, он что-то понял и сам, и, когда я отлучилась в женскую комнату привести в порядок растрепавшиеся волосы, словно из ниоткуда рядом появилась девушка-служащая с небольшим полотенцем и расчёской. Я привела себя в порядок и вернулась, намереваясь таки призвать Гнобса к ответу, зачем он носится со мной, как с драконьим яйцом, но БэГэ неожиданно оказался не один: рядом с ним сидел дородный мужчина лет шестидесяти с седыми бакенбардами и усами, забавно закрученными в колечки.

Вероятнее всего, у Гнобса тут назначена встреча, а я просто подвернулась по дороге, вот и…

— Знакомьтесь, — Брагерт поднялся и отодвинул стул, вынуждая меня сесть и оскалиться в подобии дружелюбной улыбки, — Эта угрюмая красавица и есть та самая Фенрия Грэтс, о которой я рассказывал. Фенри, это Амалий Дорн, самый известный в Алкетоне специалист по душевным болезням и всяческим отклонениям. Он тебя непременно вылечит!

У меня непроизвольно расширились глаза.

— Сайен Гнобс…

— Наш дорогой Брагерт шутит! — густо, раскатисто расхохотался усатый. — Ох, он всегда был таким шутником! Деточка, у меня мало времени, поэтому буду краток. Я ректор Королевского магицинского военного хирургического колледжа. Вообще-то, у нас крайне ограниченный набор, но сын моего старого друга замолвил словечко за свою невесту… Однако знай, будешь лениться и задирать нос — даже это тебе не поможет. У нас с дисциплиной строго, сама понимаешь, военные врачи — армия господня. Но если хочешь стать отличным специалистом — это к нам. Стипендия у нас самая высокая в Алкетоне, преподаватели — лучшие. Разумеется, кое-какие экзамены сдать тебе придётся, но до начала занятий остаётся месяц, успеешь вспомнить… Да, мы учимся, когда другие отдыхают, так-то!

…я хлопала глазами, не зная, что сказать, и только когда Брагерт наполнил мой бокал вишнёвым морсом из стеклянного кувшина и втолкнул в руку — «Алкоголь не предлагаю, а то опять попробуешь голой на столе танцевать!» — я поняла, что это не сон. Что это всё происходит на самом деле.

— Невеста?!

— Ну, не мог же я признаться, что ходатайствую за девушку, с которой общаюсь всего восемь дней!

— Правда всего восемь дней… — это настолько не укладывалось в голове, что мой воинственный пыл угас. — Вы… у меня слов нет!

— Отлично, помолчи, может, у меня хоть голова перестанет трещать от твоей болтовни! Послезавтра переезжай, адрес я тебе дам, устраивайся. У них там правда с порядками строго: никаких прогулов, да и время возвращения в общежитие чётко регламентировано, имей в виду. А может так статься, что общежитие тебе и не понадобится.

Я не обратила внимание на его последние слова, охваченная наконец-то докатившейся до сознания эйфорической волной.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — мы дошли до Академии, и, миновав сонную, равнодушную ко всему охрану, поднялись на кафедру. — Не знаю, какие ещё подобрать слова. Вы… вы…

— Не трудись. Отдашь деньгами когда-нибудь: дипломированные военные хирурги с лицензией много зарабатывают, я слышал. Впрочем, никто не мешает тебе переквалифицироваться в гражданского. В любом случае выйдет больше, чем у обычного академического преподавателя.

— Вам идёт надбавка за кураторство, — хмыкнула я.

— Цыц, не считай мои деньги!

— В благодарность я непременно вылечу вашу половую дисфункцию… если она у вас когда-нибудь появится. Правда, спасибо, за всё! Мы действительно с вами общаемся совсем недолго… Знакомы почти десять месяцев, но общаемся-то совсем недолго! Так вот. Мне даже кажется, что мы подружились.

Гнобс как-то скептически приподнял одну бровь. Повесил на вешалку жёлтый зонт, заботливо подставив под него большую пустую миску, чтобы вода стекала в неё, а не на пол. Снял моё пальто. Присел, не особенно заморачиваясь, на столешницу.

— Вам надо радоваться, что бедовая студентка скоро избавит вас от своего присутствия.

— Хм, ты считаешь? А я вот в этом не так уж уверен. Я не могу тебя так просто отпустить, уже-почти-не-моя-студентка Фенрия, — сказал БэГэ внезапно. — Ты узнала обо мне слишком много личного. Рецепт моего любимого чая и географическое расположение эрогенных зон… В масштабе государства ты однозначно была бы невыездной.

— Носите шлем, — фыркнула я. — Или каску. И ваши эрогенные зоны будут надёжно защищены… Спасибо вам за шанс, сайен Брагерт. Я буду прилежно учиться, работать с утра до ночи, обязательно закончу Колледж, куплю себе маленький домик и сама начну приторговывать донорскими органами…

— Нет, — вдруг сказал Брагерт, сказал безо всякого сарказма. — То есть да, но не только. Ты непременно найдёшь себе хорошего парня, выйдешь за него замуж, родишь ему троих детей и возьмёшь его в долю. Он будет стоять на шухере, пока ты будешь обделывать свои грязные криминальные делишки.

— Такое сокровище вряд ли мне достанется, — театрально вздохнула я. — В нём непременно обнаружится какой-нибудь изъян: либо формалин запортит до полимеризации, либо в один прекрасный день пустит на органы и меня тоже… Если честно, никто мне не нужен, сайен Брагерт. Одной проще.

— Один самый отвратительный вечер в твоей жизни не должен накладывать отпечаток на все остальные вечера, дни и ночи, Фенри, — убийственно серьёзно произнёс Брагерт. — Это… это может быть очень приятно. Любовь и страсть делают нас счастливее, а нашу жизнь — полноценной. Нужно просто выбрать правильного, подходящего тебе человека.

— Да у меня всё внутри сводит от отвращения, как представлю…

— Могу понять. Но это пройдёт, обязательно. Просто позволь оказаться рядом человеку, который сможет тебе это доказать.

Я мотнула головой, не желая продолжать этот бессмысленный и неловкий разговор.

— Может быть, и пройдёт, но на сегодняшний день единственный мужчина, который не вызывает у меня рвотного рефлекса — это вы, — пожала я плечами. — Ну и ещё ректор Дорн, но не в том смысле…

— Что, вообще не вызываю? — деланно возмутился БэГэ. — Пожалуй, тебе стоит сходить к гастроэнтерологу.

Я открыла было рот, чтобы развить эту животрепещущую тему — но он неожиданно загадочно поманил меня рукой, точно мы оба иностранные шпионы на задании. И я подошла ближе, недоумевая, какую ещё шутку он вздумал вытворить. Брагерт взял мою руку и поднёс ко рту, не отрывая от меня горячего взгляда потемневших серых глаз. Коснулся губами запястья. Ладони. Кончиков пальцев. Поцеловал подушечку каждого пальца в отдельности. А потом потянул мою руку за запястье к собственным волосам — и я зарылась в них сразу двумя руками, поглаживая, не зная, зачем я поддаюсь очередной игре БэГэ, и что именно он хочет мне доказать.

— Это может быть очень приятно, Фенри. Если бы не я… Я должен был тебя уберечь. Должен был прийти раньше. Должен был тебя найти.

— Не может, — из чистого противоречия, почти не вдумываясь в смысл произносимых им слов, прошептала я. — Не должны… Перестаньте меня соблазнять. Вам должно быть неприятно со мной после всего… Я же вам даже не нравлюсь, вы просто врёте, чтобы поднять мне настроение.

— Фенри, скажи честно, ты совсем дура?

Он поцеловал меня, мягко, но настойчиво, удерживая моё лицо двумя руками, а я смотрела на него во все глаза, стараясь не зажмуриться. Пока я вижу, что это он, то не боюсь. Не боюсь… Поцелуй был слишком коротким. Брагерт коснулся губами моего лба, кончика носа, щеки, уха… поцеловал шею под ухом, вызывая трепет во всём моём теле, томительную щекотку, отдававшуюся куда-то вниз живота. Лёгкими поцелуями-касаниями перешёл к подбородку и снова обхватил губами мои губы, исследуя мой рот языком.

Это было что-то непостижимое. То, что он стоит передо мной, то, что целует меня так, как будто ему этого очень хочется. Не ради насмешки или красного словца, а так, словно любое прикосновение ко мне вызывает у него восторг.

— Что вы делаете? — спросила я, запрокидывая голову, чувствуя его влажные губы на своей шее, его руки, расстёгивающие пуговицы моей рубашки. — Вы… Вы хотите дать мне понять, что…

— Я просто тебя хочу. Забудь обо всём остальном. Со мной.

Настойчивые ладони протиснулись мне под майку, мягко обхватывая грудь, сжимая тугие горошины сосков, и я задрожала, настолько уязвимой чувствовала себя в этот момент. И в то же время это было так бережно, так осторожно и ласково, что я потерялась в ощущениях. Выгибаясь и втягивая с силой воздух, я что-то говорила, что-то пыталась объяснить или доказать, но почти не понимала, что.

— Я не…

Брагерт остановился, глядя на меня глаза в глаза, предельно близко. Облизнул губы — и я едва удержалась от того, чтобы самой его не поцеловать.

— Не смей сказать какую-нибудь гадость. Если что, это не твоя плата за то, что я привёл Дорна и помог устроить тебя к нему. По мне так магицина подходит тебе гораздо больше поиска. По чистой случайности Амалий действительно друг моего отца, и у нас всегда были хорошие отношения. Он неплохой человек, строгий и требовательный, ну так тебя баловать нельзя, мигом на шею сядешь.

— Это вы всё время говорите гадости, — я ткнула его в бок. — С самого начала только и делаете, что…

Он снова меня поцеловал, ладони пробежались по телу, подтягивая за ягодицы ближе к себе, прижимая животом, и я чувствовала его желание, и это действительно, действительно было совсем иначе.

Пока я смотрю в его глаза — не страшно. И даже потрогать его я могу. Как в тот раз.

— Фенри, я не железный. Я знаю, что тебе, наверное, нужно больше времени, чтобы прийти в себя после этого всего, но… Запасных брюк у меня нет.

— Я вас знаю всего десять дней, если считать выходные, сайен, — выдохнула ему в ухо. Лизнула ушную раковину, прикусила мочку, и он застонал мне куда-то в шею, так ненаигранно, что меня будто прошило электрическим импульсом. — К тому же после всей это мерзости… Я не могу. Я так не могу!

— Ты знаешь, что я люблю есть, ты пьёшь лаймон залпом, с тобой весело, у тебя красивая грудь и тебя не пугает моя фамилия. Меня возбуждает всё, что ты делаешь, от массажа до конспектов. Мы друг другу подходим, я умный, ты смешная… У меня аллергия на твоё отсутствие. Я весь покрываюсь болючей коркой одиночества. Что ещё надо?

Боги, он целуется лучше всех на свете, и у меня нет сил его отталкивать. Я не хочу его отталкивать.

— Я соврал тебе про общежитие. У меня есть квартира в Алкетоне. Там жуткий холостяцкий бардак, давно пора украсить его женскими вещами. Я оставался ночевать на кафедре из-за тебя, ты бы не рискнула прийти ко мне домой. К тому же неудобно перед Дорном, я уже сказал ему про невесту. Боюсь, у нас просто нет другого выхода!

— Вы что, мне так предложение делаете?

— Тебя это пугает?

Бриттов Гнобс!

— Да, меня это пугает. Просто скажите, что хотите уложить меня в постель, потому что скоро меня отчислят и вы можете не успеть. Или хотите сыграть в спасателя и доказать бедной обесчещенной девушке, какой вы благородный. Не надо, сайен Гнобс. У меня исчерпан запас слёз на этот месяц.

— Я хочу уложить тебя в постель. Или на пол. Или на стол. Разумеется. Но не только… Тебя действительно не смущает моя фамилия? Я готов лопать тоннами твои кривые лимонные ломтики. И мы умрём в один день. Ну, может, в разные года, но день точно должен быть один, так романтичнее.

— Вы опять мне врёте, — сказала я, сжимая нос, чтобы не разревется. — Так просто не бывает. Это… гнусно, сайен Гнобс. Отпустите меня!

Он действительно остановился, ткнулся лбом мне в плечо. Осторожно расправил мою юбку.

— Ты… Прости. Я не должен был так спешить. И тебя торопить не должен. Я просто… Бритта с ними, с брюками. Ты только не пропадай, не сбегай от меня, ладно?

— Вы же специалист по магическому поиску, — сказала я, отступая.

— Конечно. Но если бы ты не прогуливала мои семинары, то знала бы, что иногда люди всё-таки исчезают насовсем. Особенно если они не хотят, чтобы их находили, потому что это своего рода тоже магия. Очень грустная, непреодолимая иногда магия, Фенри.