Моров. Том 4

Глава 15

— Вы отлично танцуете, — заметила партнерша, когда танец подошел к середине.

— У меня были хорошие учителя, — чуть качнув головой, усмехнулся я.

— Мне кажется, вас просто не может быть, — с улыбкой произнесла Кристина Гордеевна. — Вы одарены магией, воспитаны, за несколько месяцев стали достаточно состоятельны. Скажите, Иван Владимирович, в чем же подвох?

Я кивнул и, дождавшись, когда девушке придется в танце оказаться рядом со мной, негромко прошептал:

— Все дело в том, что я Верховный маг из другого мира, — сообщил я ей на ухо.

Кристина Гордеевна посмотрела на меня, едва не выбившись из ритма движений, а потом не удержалась и, совсем не благородно фыркнув, рассмеялась в голос, запрокинув голову. Мне пришлось поставить барьер, чтобы хохот Большаковой не привлекал так много внимания, все же мы здесь не одни.

— Вы еще и шутник, Иван Владимирович! — воскликнула Кристина Гордеевна, быстро стирая выступившую слезинку.

Ее глаза сияли от смеха, на губах застыла улыбка. Было приятно посмотреть на нее такой. Учитывая, какой ее вкатили в мою гостиную, я действительно рад видеть, что Кристина Гордеевна пришла в себя. Приятно, когда твои добрые дела приносят свои плоды.

— Я полон талантов, Кристина Гордеевна, — подтвердил я, удерживая серьезное лицо. — И, конечно, чертовски скромен.

— О да, — поддержала она меня. — Вы сама скромность.

Я улыбался в ответ, просто любуясь симпатичной девушкой, продолжая вести в танце. Музыка постепенно ускорялась, и мы следовали за ней, курсируя по залу вместе с другими парами. Наконец, мелодия остановилась на высокой ноте, и я повел партнершу к месту, откуда мы начали.

— Спасибо, Иван Владимирович, — произнесла Большакова, тяжело дыша после танца. — Я давно так не веселилась.

— Мне приятно видеть вашу улыбку, Кристина Гордеевна, — с поклоном ответил я. — Так что для меня это было честью.

Девушка огляделась по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, предложила:

— Как вы смотрите на то, чтобы немного подышать свежим воздухом? Я бы, если честно, передохнула.

Я кивнул, предлагая ей локоть. Женские пальцы с аккуратными ногтями алого цвета легли на мою руку, и я повел Большакову к выходу. Усталость, которую она испытывала, была совершенно нормальной — год, проведенный в инвалидном кресле, это все еще год без движения.

И пускай Кристина Гордеевна исцелилась, однако она отвыкла от нагрузки. И хотя переносила ее достаточно легко, но все равно ей требовалось время для перестройки психики. И я не видел ничего плохого в том, чтобы составить ей компанию, пока Большакова приходит в себя.

Мы вышли через оставленные открытыми двери в небольшой садик, разбитый специально для гостей. Несколько беседок, лавочки, цветы в клумбах и садовые деревья по периметру. Естественно, ни о какой приватности здесь речи не шло — вокруг хватало как слуг, так и других посетителей.

— Спасибо, — поблагодарила спутница, когда я помог ей опуститься на лавочку. — Присядете, Иван Владимирович?

— Конечно, — ответил я, занимая место на положенном расстоянии, чтобы и Большакову не компрометировать, и никаких притязаний на нее не обозначить. — Не ожидал, что вы придете на этот бал.

— Думали, я затворница, которую интересует только магия и новые заклинания? — приподняв бровь, с улыбкой уточнила девушка. — И были правы. Меня отец уговорил прийти сегодня. У нас с ним договор.

— Вот как? Что же, я рад, что Гордей Егорович сумел вас уговорить, — произнес я. — Ваше присутствие однозначно украсило этот бал.

Она чуть отвела взгляд, на щеках проступил легкий румянец. В руке Кристины Гордеевны возник веер, сотканный из пластин сжатого воздуха. Обмахиваясь им, Большакова попыталась скрыть смущение.

Отвыкла девушка от комплиментов. Как, полагаю, и от общества молодых людей. Увечье, полученное в родовой войне, наложило свой отпечаток, отрезая Кристину Гордеевну от общества. И теперь, пока она заново привыкнет к шумному обществу и общению с посторонними, должно пройти немного времени.

— Вы, наверное, всем так говорите, Иван Владимирович, — ответила она, бросая на меня взгляд из-под приспущенных ресниц. — Вы слишком хороши, чтобы не иметь изъяна! А я все никак не могу понять, в чем же он заключается.

Я улыбнулся и развел руками.

— На самом деле я такой, какой есть, Кристина Гордеевна, — произнес я. — Мне дали достойное воспитание, хорошее образование. Ну и, разумеется, наследие Моровых тоже сказывается. Нельзя происходить из рода, который занимается уничтожением магов, использующих запрещенные чары, и оставаться таким же, как и все вокруг.

Она снова отвела взгляд.

— Простите, Иван Владимирович, кажется, я задала неподобающий вопрос, — произнесла она чуть тише, развеивая созданный веер. — Я не хотела…

Я пожал плечами.

— Все в порядке, Кристина Гордеевна, — приподнял ладонь я в успокаивающем жесте. — Я достаточно адекватный человек, чтобы воспринимать реальность такой, как она является. А о чем был ваш уговор с Гордеем Егоровичем, если не секрет?

Большакова улыбнулась.

— Я буду вести светскую жизнь, как положено хорошей девушке из благородной семьи, а взамен получу место в академии, в которой будут учить чародеев, — ответила она.

— Значит, скоро станем видеться чаще, — кивнул я. — Хотя, честно признаться, я считал, что академия будет открыта для простонародья, а не для усиления родовых магов.

Кристина Гордеевна пожала плечами.

— Для них обучение будет за счет казны, Иван Владимирович, а вот для дворян — очень дорогим, — пояснила девушка. — Мы, конечно, состоятельный род, да вы и сами знаете. Однако за место на курсе уже началась борьба среди дворян. Претендентов больше, чем академия может принять.

Что же, такого можно было ожидать. Если академия выйдет на самоокупаемость за счет благородных учеников и их семей, для казны это станет отличным подспорьем. Все-таки только на одну артефакторику требуется огромная прорва денег, потраченных на закупку ингредиентов. А ведь есть еще множество иных расходов, о которых я просто не думал, а имперская канцелярия уже все подсчитала.

А если государству удастся еще и в прибыль выйти, такие заведения могут начать открывать по всей Российской Империи. Страна у нас огромная, потенциальных чародеев в ней полно, и одно заведение их никак не охватит.

— Уже начался аукцион? — уточнил я.

— Если честно, не знаю, Иван Владимирович, — пожала плечами Большакова. — Да и не интересовалась на самом деле. Для меня важно, что в стенах этой академии я узнаю о магии больше. Во всяком случае, уж за ваши занятия я в этом плане совершенно спокойна.

— Судя по Рябову, не все разделяют ваше мнение, — усмехнулся я.

Но Кристина Гордеевна лишь рукой махнула.

— Его старшая сестра вышла замуж за наследника Щелковых, — сообщила Большакова. — Так что ничего удивительного, что он не считает вас хорошим артефактором. Рябовы обслуживают интересы Щелковых, все их благосостояние сейчас завязано на рынок артефактов. А вы ему угрожаете.

— Как по мне, опала того не стоила, — покачал головой я.

— Вы просто не представляете, о каком порядке сумм идет речь, Иван Владимирович, — усмехнулась та. — Годовой оборот, если судить только по официальным документам, у Рябовых после заключения брака вырос на три миллиарда рублей. А потеря Москвы для них и вовсе не критична, они обслуживают периферию за Уралом.

Мне оставалось только головой покачать. Как прозаично все выходит. Я-то думал, Матвей просто глупец, а он, оказывается, защищает семейное благополучие. Да, не самым лучшим образом, но что еще он может? Скандал был, обвинение было. Кто тут в артефактах разбирается, не так важно, ведь осадок от сцены все равно останется.

И жалоба от Щелковых тоже ложится в эту колею. Я их оскорбил якобы, а они, такие бедные и несчастные, теперь в нужник золотой ходят с грустными лицами. И честь отстоять пытаются положенными способами. И если я выиграю, после скандала с Рябовым Щелковы заявят о нечестном судействе.

Варвара Викторовна выгнала Рябовых, Романовы судят дуэль. Выиграть в таких условиях Щелковым невозможно. Ведь меня прикрывает правящий род. Если бы не эта протекция, Щелковы обязательно выиграли бы…

На свою сторону они переманят тех клиентов, которых не очень устраивает усиление правящего рода. А таких дворян очень и очень много. Да, часть из покупателей все равно будет утеряна, но, будем откровенны, мое присутствие на рынке артефактов способно лишить Щелковых вообще всего заработка. А так они хотя бы частично сохранят свой доход.

В конечном счете все зависит от того, кому и как подавать информацию. Венедикт Кириллович не даст соврать.

— Вы многое знаете о нашем обществе, — с улыбкой произнес я, глядя на девушку. — Я как-то упустил этот момент и не слишком разбираюсь, кто чем занимается из благородных семей.

— А! — воскликнула Кристина Гордеевна, подняв указательный палец. — Так вот, в чем ваш изъян, Иван Владимирович! Теперь я поняла.

Я усмехнулся в ответ.

— Может быть, тогда и мне объясните, чтобы я знал, в какую сторону мне лучше над собой работать?

Большакова кивнула и заговорила уже тише.

— Вы рано остались один, Иван Владимирович. Вас хорошо обучили, но, похоже, наследие Моровых наложило на вас свой отпечаток. Вы игнорируете то, что было не так важно для вашего рода, пока он служил Российской Империи, — начала пояснять девушка, сев ко мне лицом. — Но сейчас вы не служите в том смысле, в котором это делали ваши предки. Вы вращаетесь в обществе, но при этом пренебрегаете им. И потому совершаете ошибку, не учитывая интересов дворянских родов, которые давно сложились и теперь очень редко меняются.

В ее словах был смысл. Я действительно довольно скептично настроен к дворянам. Но такая деформация сознания совершенно нормальна. Они не так хорошо разбираются в чародействе, как я, и потому я не считаю их за равных.

Поэтому меня и привлекают люди, занимающиеся своим магическим развитием. До того, как я очнулся на алтаре кровавого культа, прошлый Иван Владимирович тоже не особенно дружил с обществом — мало кто желал общаться с Моровыми, псами Службы Имперской Безопасности, которые профессионально убивали внутренних врагов государства.

У дворянства рыльце в пушку, они опасались подпускать Моровых близко. А оказавшись последним в своем роду, я включился в игру, не разбираясь в устоявшихся правилах и диктуя свою волю обществу. Естественно, имелись у меня враги, которые все равно пытались бы меня устранить, однако из-за того, как я решаю вопросы, количество недоброжелателей будет только расти.

Даже ситуация с артефактами такова. Я походя растоптал устоявшийся рынок, настроив заслуженных производителей зачарованных изделий против себя. Они не могут конкурировать со мной, а значит, им нужно очернить мое имя, смешать с грязью род Моровых, уничтожить меня физически.

Не то чтобы это стало для меня новостью. К противостоянию я вполне готов, образован я достаточно. Но помимо образования нужно уметь вариться в обществе, чтобы понять, какие ниточки к чему ведут. Чтобы Моровых перестали воспринимать именно убийцами на службе императору, должно пройти не одно поколение. А пока что я делаю все то же самое, только не против магов крови, а против всех, кто мне не нравится по той или иной причине.

— Спасибо, Кристина Гордеевна, — склонил голову я. — Вы правы, мне редко кто нравится в дворянском обществе. А потому я и не стремлюсь особо налаживать связи с благородными фамилиями.

— И до тех пор, пока вы продолжите себя так вести, — произнесла Большакова, серьезно глядя мне в лицо, — недовольство вами будет только нарастать. Сейчас вы экзотический хищник, на которого интересно посмотреть, и можно даже попытаться покормить конкурентами. Но как долго продлится этот интерес?

Я пожал плечами.

— Это не моя цель, — признался я. — Куда важнее для меня — начать учить чародеев, поделиться своими знаниями. Для того я и иду в академию. Воспитать новое поколение одаренных, которые смогут добиться большего.

Она улыбнулась, склонив голову.

— Простите, что я затронула эту тему, вам, наверное, не особенно приятно обсуждать такие вещи.

— Почему же? Общение с вами, Кристина Гордеевна, доставляет мне удовольствие, — возразил я. — А разговоры… Они ведь разными могут быть. Не только же магию обсуждать молодому главе рода и прекрасной благородной девице?

Она отвела глаза в сторону, но улыбка на лице была довольной.

— Вы мне льстите, Иван Владимирович, — заявила она с наигранным возражением. — Сначала исцелили меня, а теперь опекаете, как добрый доктор своего пациента.

Я покивал с важным видом.

— Это тоже правда, Кристина Гордеевна, — подтвердил я. — Но разве одно другому мешает? Вы заинтересованы в развитии, а я неплохо разбираюсь в чарах. Вот, кстати, вы знаете, что преподавательский состав уже утвержден?

— Конечно, — ответила она. — Иначе бы не стремилась так попасть в академию.

— И к кому бы хотели попасть особенно сильно? — уточнил я. — Ну, разумеется, после моих занятий.

Большакова снова фыркнула.

— Вы точно сама скромность, Иван Владимирович! — воскликнула Кристина Гордеевна. — Мне все интересно, я не хочу останавливаться на одной школе чародейства. Чем больше смогу охватить, тем лучше. Это же магия! Это же невероятно интересно!

Я улыбнулся, глядя в пылающие энтузиазмом глаза девушки. Ее воодушевление мне очень нравилось. Да и открытость в общении подкупала. Прямо сейчас мы просто два человека, объединенных общим интересом.

Там же в это же время.

Герман Мстиславович Панфилов затянулся сигарой, после чего спокойно выпустил кольцо дыма. Сидящие за одним столом с главным государственным поставщиком артефактов господа тоже курили. Они не первый раз собирались одной компанией, и этот бал не стал исключением.

Пусть молодежь веселится в танцевальной зале, серьезные люди, облеченные властью, решат свои вопросы за сигарой и небольшим количеством алкоголя. Как всегда и везде, судьбоносные решения принимались не в кабинетах, а вот в таких практически дружеских посиделках высоких договаривающихся сторон.

— Щелковы сдулись, — высказал свое мнение один из гостей бала, стряхивая пепел. — Рябов вхолостую сработал.

— У принцессы еще слишком мало власти, чтобы решать такие вопросы, — возразил сидящий напротив господин. — Вот если бы это был бал его императорского величества… А пока что Варвара Викторовна всего лишь хозяйка, пусть и благородная. Щелковым ни холодно ни жарко не будет.

Герман Мстиславович усмехнулся, выдыхая дым, который оформился в стрелу и тут же пролетел сквозь выпущенные ранее кольца. Панфилов ткнул свою сигару в пепельницу и, тяжело опираясь на подлокотники кресла, поднялся.

— Мне нужно отойти, господа, прошу простить, — произнес он, оглаживая короткую седую бороду.

Много всего повидал за свои пятьдесят лет Герман Мстиславович. Многое сам делал, стараясь удержать шаткий рынок артефактов. Пришлось отказаться от планов гражданских зачарованных изделий, лишь бы сохранить поставки в казну Российской Империи. Слишком много конкурентов вылезло в последние годы, и родовой бизнес уже вполне могли разодрать на части, раздробив единую систему поставок в множество мелких каналов.

Многое было позволено главному поставщику артефактов, пока Панфиловы были монополистами. Но еще умерший государь Федор Федорович начал закручивать слишком усилившимся дворянам гайки. Герман Мстиславович рисковал стать последним главой рода, который пользовался расположением Романовых. И похоронить семейное дело, выстраивавшееся поколениями.

И времени оставалось совсем мало — ведь в свои пятьдесят получить диагноз, неизлечимый даже для лучших целителей, это… Может раздавить кого угодно. Но Герман Мстиславович запретил говорить о своем состоянии родне, и сам подготовил почву, чтобы хотя бы первые два поколения Панфиловых не нуждались ни в чем.

Так было до тех пор, пока Лермонтов не явился с новым глазом в дворянское собрание. А потом исцеленные, как по божьему чуду, благородные люди повалили просто косяком.

А вот и одна из них, беседует о чем-то веселом с человеком, который может спасти Панфиловых. В то, что Моров способен навредить его роду, Герман Мстиславович не верил. Для того чтобы сломить хребет Панфиловым, нужно производить тысячи артефактов в день, держать на хорошем жаловании сотни чародеев. Род Германа Мстиславовича шел к этому поколениями.

Откуда у Моровых возьмутся такие мощности?

— Прошу прощения, что прерываю ваш диалог, — заговорил Панфилов, останавливаясь на положенном расстоянии от парочки молодых дворян. — Кристина Гордеевна, не уступите мне вашего собеседника на пару минут?

Большакова вскинула голову, рассматривая его, и кивнула. А вот Моров повернулся и сверкнул глазами неестественного золотого цвета. Впрочем, выражение неудовольствия тут же исчезло за вежливой маской.

— Иван Владимирович, позвольте представить вам, — произнесла Кристина Гордеевна, вставая на ноги, — Панфилов Герман Мстиславович, хороший друг нашей семьи. А я, пожалуй, отойду, чтобы дать вам поговорить.

Моров кивнул, поднимаясь и протягивая руку. А его собеседница поспешила отойти на приличное расстояние, чтобы не мешать диалогу глав двух благородных родов.

— Здравствуйте, Герман Мстиславович, — произнес он. — Рад с вами познакомиться. Я думал, это не случится раньше вашего приема, но действительно рад встрече. Полагаю, вам нужны мои услуги исцеления?

Его глаза полыхнули сильнее, зрачки сжались до щелочек, как у кошки… Или демона.

— Мелкоклеточный рак легких, — объявил он. — Думаю, вам дали около трех месяцев. Исправим это недоразумение?