Монстролуние. Том 4. Небесный Смотритель

Глава 11

— Господин Волков, — дверь в тесную комнатушку, в которой мы с родителями сидели уже больше получаса, отворилась, и на пороге возник молодой маг в темно-синем костюме-тройке. — Коллегия судей ожидает вас, прошу за мной.

— Ну что, Артем, — папа поднялся с дивана и серьезно, но с одобрением посмотрел на меня. — Вперед. Еще немного, и об Альгенштейне можно будет забыть.

Это верно. Мерзавец знатно испортил мне последние месяцы жизни и чуть было не погубил меня вовсе. И теперь настал час расплаты, как бы банально это ни звучало. Мне оставалось лишь выступить перед судьями, рассказать все как было, после чего Альгенштейн отправится за решетку — скорее всего на очень долгий срок.

С того момента, когда отец застал меня в библиотеке и огорошил новостью о поимке своего бывшего делового партнера, прошло меньше суток. Альгенштейна, укрывавшегося в одном далеком и довольно опасном и неприветливом мирке, сразу доставили на Землю и заключили под стражу. Вполне вероятно, что уже сегодня он окажется в одной из магических тюрем.

Судебные процессы в международном сообществе чародеев очень отличались от… скажем так, обычных человеческих. Никакой бюрократии, все очень быстро и слаженно благодаря работе многочисленных магов-экспертов. Впрочем, одно то, что Альгенштейна обнаружили и схватили в столь короткое сроки, говорило о многом.

«Тем лучше, — подумал я, направляясь к двери, ведущей в зал судебных заседаний. — Уже вечером Альгенштейн и все опасности, с ним связанные, останутся в прошлом».

Поскольку я был несовершеннолетним, на суде меня сопровождали родители, но больше для моральной поддержки. И она, по правде говоря, была нужна, поскольку я впервые выступал в роли пострадавшего и главного свидетеля, да еще в таком серьезном деле. Волнение нарастало, сердце колотилось, и я применил немного магии, чтобы успокоиться.

Зал судебных заседаний представлял собой небольшое помещение в форме амфитеатра. Члены судейской коллегии — трое магов почтенного возраста в черных мантиях, сидели за трибуной в центре зала. С правой стороны от них, в защищенной многочисленными заклинаниями клетке и под охраной отряда боевых магов, находился Альгенштейн. Выглядел он неважно: был бледен, сутулился и смотрел в никуда. Но вскоре перевел взгляд на меня и брезгливо скривился, что-то беззвучно прошептав.

«Спокойнее, — велел я себе, спускаясь и чувствуя гнев. — Все в порядке, он под стражей. А я здесь, чтобы отправить его под замок, далеко и надолго».

При моем появлении сидевшие в зале маги зашептались, я то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Удивительного в этом ничего не было: многие из них уже знакомы с моей историей хотя бы частично. Они просмотрели мое воспоминание, и теперь мне оставалось лишь озвучить все случившееся, что называется, «из первых уст».

Среди чародеев я увидел мастера Дролла. Тот пребывал в задумчивости, чуть заметно хмурясь, однако, когда я проходил мимо, коротко кивнул. Присутствие мракоборца было вполне объяснимо. Люди Альгенштейна атаковали мастера Страда, из-за чего наш с ним конфликт приобрел межмировые масштабы.

— Тебе вот сюда, Тема, — шепнул мне папа, указывая на массивный деревянный стул неподалеку от клетки с Альгенштейном. В полуметре над спинкой светилась сотканная из голубого тумана сфера — лучший в мире детектор лжи: если тот, кто сидел на стуле, говорил неправду, она становилась красной. Впрочем, не думаю, что такое случалось часто, поскольку наказание за лжесвидетельство было очень суровым. — Садить и ни о чем не переживай.

Я кивнул и устроился перед судьями. Родители сели позади, на одну из свободных скамей.

— Артем Игнатович Волков? — осведомился главный судья — пожилой, длинноволосый, с холодным взглядом и ничего не выражающим лицом. Этим он напомнил мне менталистов из «головомойки».

— Да, ваша честь, — я слегка поклонился.

Начались стандартные вопросы, о которых еще вчера предупреждали мапа с папой. Отвечая, я постепенно успокаивался. Главное было — не переводить взгляд с судей на клетку, в которой сидел Альгенштейн. А тот смотрел на меня не отрываясь, со смесью брезгливости и насмешки.

— Итак, — в очередной раз произнес судья — практически каждый свой вопрос он начинал с этого слова. — Мы уже просмотрели ваше воспоминание. Из него многое становится ясно, однако… Нам бы хотелось услышать все от и до именно из ваших уст, Артем. Пожалуйста…

Кивнув, я вновь заговорил. Про то, что чувствовал, когда поврежденный Телепорт переправлял меня в Аве-Ллар, про то, как действовал, поняв, что попал неизвестно куда. Разумеется, особое внимание уделил Монстролунию и не раз повторил, что Аве-Ллар нуждается в помощи магов.

— Артем, по этому вопросу будет организовано слушание в департаменте межмировых отношений, — прервал меня судья, когда я в очередной раз заговорил про происходящее в Аве-Лларе. — И там вам также предстоит выступить, где вы изложите все максимально подробно. Сейчас же нас интересует несколько иное.

Почему-то такой ответ судьи немного разозлил, хоть я и понимал, что он на сто процентов прав. Заставив себя успокоиться, я продолжил. Рассказал про то самое Монстролуние, когда в Аве-Лларе появился дядя Бор, про то, с чем жителям Прибрежного Полиса пришлось столкнуться после той страшной ночи. Так, глядя попеременно на судью, мастера Дролла и Альгенштейна, которого происходящее, казалось, попросту утомляло, я и дошел до встречи с мастером Страдом и произошедшим на Сумеречной Тропе.

— Там были трое магов, господин судья, — говорил я. — Один из помощников Эраста Альгенштейна — Константин Полозов. Других двоих я не знаю, могу лишь сказать, что это черные маги.

— Как вы это определили, Артем?

— По заклинаниям, которые они использовали. Некромантия и создание Кровавого Голема. Насколько мне известно, применение подобной магии находится под запретом.

— Вы правы, Артем, — судья перевел строгий взгляд на Альгенштейна. — Сотрудничество подсудимого с черными магами также будет учтено при вынесении приговора, в качестве отягчающего обстоятельства.

Альгенштейн на это лишь брезгливо скривился. А судья позволил мне продолжить, и очень скоро я добрался до момента переноса в Янтарное Яблоко. Рассказывать о том, что было после, не имело смысла.

— Вот, собственно, и все, — произнес я, готовясь к очередной порции вопросов, однако судья просто поблагодарил меня и позволил сесть рядом с родителями.

— Ты молодец, сын, — шепнул папа, как только я оказался между ним и мамой. — Держался великолепно. А вот мне, — в его голосе послышались угрожающие нотки, взгляд был направлен на клетку с Альгенштейном, — очень хочется поговорить кое с кем совершенно по-другому…

— Успокойся, Игнат, — тихо, но строго произнесла мама.

— Извини, — папа заставил себя улыбнуться. — Это я так…

Судебный процесс тем временем продолжался, и мое место занял мастер Дролл. Он рассказал о том, какую работу мастеру Страду пришлось проделать, прежде чем отыскать меня и доставить в безопасное место.

Сотни изнуряющих сеансов прозревания, множество ритуалов, толкований увиденного… Определенно, это был колоссальный труд, и чудо, что мракоборец не отступился, хотя имел полное моральное право прервать попытки и на середине пути. Никто бы не осудил.

«Он довел все до конца, — слушая, я представлял мастера Страда. То, как он нашел меня, как вел по Сумеречной Тропе и защищал от магов Альгенштейна. И, к сожалению, то, как жуткая тварь ударила ему в спину. — Это потрясающий маг, однако его больше нет…»

Вспомнилась улыбка на уже мертвом лице мастера Страда. Он ушел, понимая, что выполнил задание и спас меня, что его усилия не пропали даром. Мракоборец в очередной раз победил, только теперь плата за победу оказалась слишком велика.

Мастер Дролл говорил тихо, но ровно. Однако я видел его ауру, видел, как она пылает алым из-за той бури чувств, что мракоборец держал в себе в данный момент. Скорбь, отчаяние, боль, ярость, наверняка направленная на Альгенштейна, из-за которого и началась вся эта история… Почему-то мне казалось, что выступление мастера Дролла — нечто сродни прощальной речи на похоронах, и от этого моя собственная аура, не Ореол, а обычная, человеческая, тоже горела алым призрачным костром.

— Спокойнее, Тема, все хорошо… — прошептала мама, поглаживая меня по плечу. — Скоро все кончится.

Я в ответ кивнул, продолжая слушать мастера Дролла. В какой-то момент перевел взгляд на Альгенштейна и невольно сжал кулаки и заскрипел зубами. Ублюдок слушал мракоборца с таким видом, словно тот рассказывал какую-то забавную историю.

«Тварь…» — безумно захотелось добраться до Альгенштейна и стереть это мерзкое заинтересованно-насмешливое выражение с его длинноносой морды. Причем не применяя магию, действуя исключительно голыми руками.

— Держись, Артем, — на этот раз шепнул отец. — Понимаю, что тяжело, но надо.

Договорив, мастер Дролл опустил голову. Некоторое время в зале было тихо, затем главный судья и двое его коллег, защитив себя чарами, которые не пропускали звук, стали обсуждать услышанное. Они совещались минут пять, затем настало время для самого главного — оглашения приговора.

Довольно долго и пользуясь сложными юридическими формулировками судья зачитывал Альгенштейну обвинения. Список оказался солиден, однако самого подсудимого это, похоже, не волновало. Тот с деланым интересом слушал, время от времени кивая и насмешливо щурясь. Такое поведение приводило меня в ярость, и приходилось постоянно твердить себе, что это всего лишь защитная реакция, а в душе мерзавец отчаянно трусит. Я очень хотел верить, что так все и обстоит на самом деле.

— На основании всего изложенного, — тон судьи изменился, и я понял: сейчас… — мы готовы вынести приговор. Альгенштейн Эраст Аскольдович осужден на двадцать семь лет. Наказание он будет отбывать в «Кастодии», магической колонии строгого режима. Условно-досрочное освобождение невозможно. Приговор вступает в законную силу немедленно, и осужденный отправляется в место отбывания наказания сегодня же.

«Вот и все, — я облегченно выдохнул. — Альгенштейна запрут под замок больше чем на четверть века. Довольно большой срок».

Осталось выяснить, что такое «Кастодия». Я впервые слышал о таком месте, однако Альгенштейн при упоминании о нем слегка поддался эмоциям. Всего лишь на мгновение, но тень страха скользнула по его некрасивому лицу.

— Осужденный, — судья обратился к Альгенштейну, — вам понятен приговор?

— Разумеется, — с огромным трудом, но тот заставил себя усмехнуться.

— Будет ли последнее слово?

— Будет, господин судья, — Альгенштейн выпрямился и пристально посмотрел на меня. — Конечно же будет.