Моё тело — тюрьма

Глава 9. Оценки

— Привет, Катя, — поздоровалась Кира. Она вышла из комнаты, чтобы помыть кружку после чая, и застала перед умывальниками соседку-пятикурсницу из «сушилки» с горкой посуды.

— О, привет, как дела? Как сессия?

— Потихоньку, сейчас к экзамену по химии готовлюсь, — ответила Кира.

В этом экзамене Кира была более, чем уверена. В принципе в ВУЗе и не преподавали ничего для неё нового. В девятом, да и в одиннадцатом классе она выбрала химию для сдачи экзамена, так что предмет знала отлично. Даже пару раз на олимпиады по химии ходила.

Их школьная «химичка» Светлана Викторовна была действительно гениальным педагогом, интересно объясняла, показывала классные опыты и привила любовь к своему предмету практически всему классу. Они сразу не запустили основы, а потом уже было легко и понятно. В итоге по программе они пронеслись, всё усвоив, — и ни у кого в классе не было по химии ниже четвёрки, даже у «заядлых троечников». И не сказать, чтобы Светлана Викторовна ставила оценки «просто так». Что уж говорить, если такой сложный предмет для экзаменов выбрала дюжина человек, то есть больше шестидесяти процентов учащихся, так как в классе их было девятнадцать.

В одиннадцатом классе, после повторения прошлых тем, Светлана Викторовна начала объяснять раздел химии, который преподавали в ВУЗах, так как официальная программа закончилась ещё до Нового года.

По сути, на лекциях и практиках по химии им в университете давали только основы… которые Кира с классом проходили ещё в девятом-десятом. А «ВУЗовских тем» вообще коснулись лишь на последних двух лекциях и то чисто по классификации, что есть и вот такое. Было удивительно, что даже городские студенты, которые априори считали, что в их школе всё было лучше, ходили с квадратными глазами и удивлённо спрашивали Киру «неужели ты в этой тарабарщине что-то понимаешь?» и чуть не в обморок падали, когда она отвечала «так тут же всё просто и понятно, ничего особенного нам не преподают, мы же не на химико-технологическом учимся». Химия у них должна была быть всего лишь один семестр, чисто для ознакомления.

Так что подготовка к экзамену заключалась в освежении в памяти лекций и пройденных тем, просмотру лабораторных тетрадей и рисовании, чтобы не заскучать и не переживать. Она только что закончила рисунок, который считала просто гениальным — так хорошо и «на одном дыхании» тот нарисовался всего в несколько линий. Так что, покосившись на Катю, которая как раз домывала тарелки, Кира предложила:

— Катя, я тут… кое-что нарисовала, хочешь посмотреть? — очень уж ей хотелось поделиться красотой ещё с кем-то, кто не Грим.

— Нарисовала? — удивилась Катя. — Ну, давай, посмотрим.

И они пошли в комнату Киры.

— Это что? Это всё ты сделала? — удивлённо спросила Катя, увидев разложенные по столу рисунки. — Так много?

— Да… сессия длинная… хотелось чем-то себя занять, чтобы…

— Ну ты даёшь! — перебила её Катя, сложив руки в боки. — У тебя учёба должна быть на первом месте, а не какие-то там художества. Я вот тоже сначала думала, что учёба — это хиханьки да хаханьки, в первые две сессии у меня троечки были, потом четвёрки пошли, а на старших курсах даже пятёрки появились! И ты, если постараешься, может, тоже хотя бы с парой четвёрок сессию закончишь…

Кира округлила глаза на такой спич соседки, которая совсем её не знала, и поэтому просто молча кивнула.

— Учись давай, читай лекции, — напоследок напутствовала Катя и покинула комнату, а Кира решила, что ей срочно нужно ещё что-то нарисовать.

Химия была успешно сдана на «отлично», и остался только экзамен по истории. Историю Кира тоже любила со школы, да и на интеллектуальных играх это пригождалось. В олимпиадах по истории она никогда не участвовала только потому, что они всегда совпадали с олимпиадами по математике. Правда, даты, кроме двух десятков самых основных, Кира помнила плохо — могла переставить цифры друг с другом, особенно если как в дате Ледового побоища они были близкие или повторялись. Зато в событиях и их последовательности не путалась.

И снова вышло так, что среди студентов, которые смотрели на их историка как бараны на новые ворота, Кира выделялась. Хотя бы тем, что знала все преподаваемые темы. По сути, на этом предмете было практически обычное «галопам по Европам» перечисление, что происходило на территории России с девятого века, то есть крещения Руси, и по настоящее время. А это в основном темы пятого — девятого класса. Если учесть, что история была раз в неделю, это правда было «век за лекцию» с небольшими остановками на переломных моментах.

Виктор Михайлович рассказывал очень ярко, образно, интересно и безуспешно пытался разжечь искру понимания в студентах. А на последней лекции попросил Киру задержаться и спросил:

— Я постоянно про тебя думаю. Никак не пойму, что ты делаешь в этом сборище дебилов.

— Что? — фраза прозвучала очень странно. Хотя своего отношения к остальным историк не особо скрывал, периодически подкалывая и отпуская оскорбительные шуточки в адрес студентов. Те, кстати, на это только радостно гоготали. Кира думала, что историк так снимал стресс от такого тотального безразличия к своему предмету.

— Ты в какой школе училась? В пятой гимназии?

— В обычной общеобразовательной школе в своём городке. Я приезжая, — помотала головой Кира, удивляясь расспросам.

— Ого! Самородок! Как же ты столько знаешь по истории? — продолжил допытываться Виктор Михайлович.

— Я читать люблю, — ответила Кира. — У нас дома много исторических и биографических романов. «Пётр Первый» я ещё лет в десять прочитала. Потом всего Дюма и других авторов. Про Суворова биографию. Ну и у меня и энциклопедии есть, родители доставали. И про живопись, и кого рисовали художники, и кто это такие. Интересно же читать историю и узнавать её героев из книг. Ну и что там правда была, а что выдумки. Или наоборот, про какой-то период, который в школе проходили, потом книжку прочесть. Например одна из моих любимых «Листы каменой книги» у Линевского, про пещерных людей. А ещё из той же серии «Борьба за огонь», «Пещерный лев». А ещё я автора забыла, но мне нравилась история про древний Египет и мальчика-раба, как он клинопись учил и участвовал в строительстве пирамид. Ещё читала про Рим и про Грецию, тоже про рабов, которые сбежали… Да, и мифологию я люблю. Она вроде у всех разная, а так много совпадений у разных народов.

— Понятно, — протянул историк. — Вот что. Переводись на мой исторический факультет.

— Виктор Михайлович, разве так можно? — пискнула Кира от неожиданности.

— Да конечно можно, — кивнул историк. — Зачем тебе такая специальность как «строитель дорог»? Что там вообще делать? Подавай документы, мы тебя переведём.

— Н-но… я… это… — заморгала Кира. — У меня… я не могу… Я же уже…

— Ладно, — чуть расстроенно протянул историк. — Просто попытался.

— Кира, давай зачётку, — попросил Виктор Михайлович на консультации во вторник, за три дня до экзамена. — Я тебе автоматом экзамен поставил.

— Автоматом? — переспросила Кира. — И… сколько? Мне нужна только пятёрка, иначе я буду сдавать.

Народ зашушукался и застонал, услышав её слова.

— Да конечно пятёрку! — возмущённо всплеснул руками историк. — Если не тебе, то кому её тут ставить, этим балбесам, что ли? — он изучил протянутую зачётку и поцокал языком. — Я вижу, ты не только в истории сильна. Ого, химия тоже на пять? И математика… Молодец. Жаль, жаль, что ты не хочешь на мой факультет.

Кира отвела взгляд. Она не настолько любила историю. К тому же, в плане перспектив специализация так себе. Учителем потом быть, сидеть в пыльных архивах или в земле ковыряться в надежде откопать то, что до тебя не откопали?

— Держи, — Виктор Михайлович протянул зачётку, в которой было красиво выведено ещё одно «отлично». — А теперь иди в деканат.

— А в деканат зачем? — осторожно спросила Кира, вспомнив предложение о «переводе».

— Так ты вроде как сессию сдала. Мой экзамен у вас последний. Зачётки после сессии в деканат сдают, — пояснил историк.

— О, спасибо, я не знала, — бросив возмущённый взгляд на старосту, поблагодарила Кира.

В деканате её поздравили с закрытой сессией, а зачётку забрали. А Кира поспешила в общагу, чтобы собрать вещи и поехать домой. Было немного жаль, что мама не увидит её отличные отметки, но зато она вернётся домой на три дня раньше запланированного.

— Хорошо, что я билет заранее не покупала, — обрадованно сказала Кира Гиму, собираясь. — А то менять бы пришлось, в отдельной очереди стоять, да ещё часть денег потеряла бы. Постой-ка…

Кира вспомнила, как после экзамена по химии ездила на рынок, который был возле автовокзала, чтобы погулять по рядам и купить сестрёнке подарок: двадцать седьмого января у неё был день рождения. Подарок быстро нашёлся и Кира подумала о том, что стоит заранее купить билет домой на двадцать шестое. Подумала, но… что-то её остановило и в итоге она вернулась в общежитие без билета.

А ведь обычно на хорошие рейсы билетов не было уже за день-два. А если праздники или каникулы, так вообще за неделю.

— Ты что? Знал?

— Будущее не предопределено, — ответил Грим. — Хотя бы потому, что каждый новый шаг его меняет, создавая новые ветки развития. Но каждый определённый шаг создаёт предпосылки для определённого будущего.

— Это как? — спросила Кира.

— Скажем, чтобы сейчас нарисовать вот этот рисунок на определённом уровне, семь лет назад ты настояла на том, что хочешь учиться в школе искусств. Тем самым ты создала предпосылку для определённого будущего для себя.

— А… ты про это? — задумалась Кира. — Да, я ходила в бесплатный кружок, потому что захотела стать художником. В тот кружок я пришла сама. Меня же, вообще-то, в хор вместе со всем классом определили. Так как должно быть у ребёнка какое-то внеклассное занятие. А потом нам сказали подняться на второй этаж дворца пионеров, чтобы посмотреть выставку рисунков перед Новым годом. Я её увидела и захотела также. Пошла и записалась в кружок. Мне тогда было шесть лет. И четыре следующих года я ходила туда, но вдруг поняла, что мы там делаем одно и то же. Аппликации, маски из папье-маше на Новый год, монотипию, рисунки музыки, изонить, открытку для папы к двадцать третьему февраля, роспись досочки к восьмому марта, а потом всё по новой из года в год. Но школа искусств — платная, так что это нужно было согласовывать с родителями, — предалась она воспоминаниям. — Семь лет назад… Верно. Мне было десять. А в класс ИЗО в школе искусств принимали с двенадцати-тринадцати. Даже экзамен пришлось вступительный сдавать, чтобы такую мелкую приняли. Рисовала натюрморт на мольберте, а все вокруг такие взрослые… на три-четыре года меня старше…

Кира с улыбкой вспомнила своих друзей из школы искусств. Большинство из них были на год её старше, хотя и пришли учиться позже, через год, через два, как она поступила. Она хотела поступать на художника. Но родители сказали, что нужно получать высшее образование, а поблизости учили только декоративно-прикладному искусству на «художников-оформителей», то есть в лучшем случае это было средне-специальное. Тогда Кира нашла, что в её же Политехе появилась кафедра прикладного дизайна, и хотела поступить туда. Но там был огромный конкурс плюс специфические экзамены, которые нужно было сдавать, приехав к ним. Тогда как Кира сдавала вступительные экзамены по целевым направлениям. То есть администрация из района договорилась с ВУЗом о том, чтобы провести вступительные экзамены для школьников-абитуриентов прямо в их городке. Приехали преподаватели. Были предварительные консультации и двухнедельное обучение. Потом они писали математику, физику и сочинение. Эти предметы подходили для поступления на половину специальностей Политеха. По результатам можно было выбрать специальность по проходному баллу.

А вот для дизайна требовалось сдать математику, историю и рисунок. И ехать к ним, где-то жить… Родители были против «непонятной» специальности, да и хотели, чтобы Кира получила крепкое техническое образование, с котором можно было устроиться на хорошую работу и получать за неё хорошие деньги. К тому же они сами были инженерами. Мама тоже закончила «строительство дорог», а папа — специальность по промышленному и гражданскому строительству.

«Рисовать ты сможешь всегда, — сказала мама. — Это будет твоим хобби, никто тебя этого не лишает. Просто высшее образование — это высшее образование, и кстати, в профессии инженера много творчества и созидания. И это приносит пользу людям. Тебе понравится. Кроме того, ты представляешь, на этом дизайне наверняка будут одни девчонки учиться… не группа, а серпентарий. А на технических специальностях большинство студентов — парни. Гораздо проще найти себе нормального мужа, хотя бы выбор есть какой-то. Спутника по жизни надо в студенчестве находить, потом момент будет упущен.»

И Кира согласилась с этими доводами. Она и правда могла рисовать в свободное время, в удовольствие, а не по заданиям или на оценку. Правда, от воспоминаний о её выборе стало немного грустно. Ведь это и правда сделалось её будущим на ближайшие пять, а то и больше лет.

Решив попить чай перед дорогой и отвлечься от ставшими печальными раздумий, Кира вышла в коридор блока и стала набирать воду в умывальнике. Там, во второй раковине, снова мыла посуду Катя. Соседка-пятикурсница ей кивнула:

— Ну что, Кира, как сессия прошла?

— Отлично, всего одна четвёрка! — улыбнулась Кира.

— Как? Всего одна четвёрка? Я ж тебе говорила! Остальные тройки, да? Вместо того, чтобы рисовать, лучше бы учила! — Катя недовольно громыхнула тарелкой.

— Нет, я же сказала: «отлично, всего одна четвёрка». Остальные пятёрки, — сказала Кира медленно.

— Но… Но как? Ты… ты же всё время рисовала! — брови пятикурсницы оказались в середине лба, а глаза округлились, как в мультике.

— Что ты… Я послушала тебя… — хмыкнула Кира и уже в приподнятом настроении вернулась в комнату.

Впереди каникулы!

Примечание:

*В 2000-х годах начался переход на ЕГЭ, но перед этим обкатывали различные варианты поступления и равных возможностей для студентов с периферии.