Моё тело — тюрьма

Глава 16. Ограничения и мечты

Вечером в воскресенье, когда Кира приехала в общежитие, синяка уже не было. Постарались Грим и ещё мамина гепариновая рассасывающая чудо-мазь.

Во вторник на практике по геодезии была сдача топознаков, так что Кира начала усиленно готовиться ещё в автобусе. Когда-то на химии, когда они только начали изучать химические элементы, Светлана Викторовна попросила сделать им специальные карточки. На одной стороне нарисовать знак химического элемента, как в таблице Минделеева, например «Pb», а на обороте написать «плюмбум», то есть как читается латинское название, и «свинец». Потом они проводили что-то вроде игры, скидывая карточки и называя элементы. Запомнились всем в лёт. Так что для топознаков Кира тоже сделала подобные карточки с подсказками-расшифровками на обороте и периодически ими «играла». Даже с Андреем сыграли в «угадайку», что это за знак. Друг увлекался географией и знал больше половины топознаков, а остальные угадывал интуитивно. В понедельник Кира принесла карточки в группу и проверила Домнина, в итоге вокруг них собралась толпа, карточки многих увлекли, и девчонки попросили Киру их отдать для завтрашней подготовки. Кира отдала: всё равно они ей уже были не нужны.

А во вторник оказалось, что у неё уже есть этот зачёт.

— Уже есть? — удивлённо моргнула Кира, уставившись на преподавателя.

— Вы сдали все знаки докладами, я после каждого проводил быстрый опрос.

Кира вспомнила, что после беглого просмотра Пётр Николаевич действительно прикрывал значения, тыкал в несколько знаков и спрашивал, что они означают.

— Значит, у всех, кто курсовые, ну, в смысле, доклады сдавал, будет зачёт? — спросил Домнин, который тоже всё делал. — А мы это… готовились, учили.

— На это и был расчёт, — скупо улыбнулся Пётр Николаевич и заглянул в свою книжку, где отмечал посещения. — Так. Кто сдал все четыре доклада, могут идти. На зачёт по топознакам остаются Козлов, Любимых, Рыбьяков, Семикрылов, Пушкин, Щебняков…

Кира, подталкиваемая радостным Домниным, вышла из кабинета. Следом за ними гомонили Катя Лузгина, Света, Ольга и остальные девчонки. Все они тоже сдавали эти доклады.

— Ну… теперь до семи часов в главном торчать, — пробурчала Кира под нос.

— Пойдём в столовку сходим, — предложил Домнин. — Тут она такая большая и более разнообразная, чем у нас в корпусах.

— Я перекусила в общаге, прежде чем ехать, — ответила Кира, посмотрела на Домнина и вздохнула. — Ну, пойдём. Я в местной столовой ни разу не была. Посмотрим, как тут…

Столовая в главном корпусе была просто огромной. А ещё там было несколько раздач.

— Вон там окошко только для преподов, — кивнул Домнин, заметив её интерес. — Чтобы в очереди вместе со студентами не стоять. Интересно, чем их там кормят?

— Наверное тем же самым, что и студентов. — рассеянно ответила Кира. — Да, и ещё похоже, что отдельно буфеты, — она закрутила головой, оглядываясь.

В одном из буфетов продавали всякую выпечку и, видимо, чай и компот. В другом были разные пирожные, киндеры, газировки, шоколадные батончики, чипсы, даже мороженое в большом морозильном ларе стояло.

Впрочем, в вестибюле главного корпуса был цветочный киоск, в котором продавались игрушки и коробки с конфетами. Наверняка они делали годовую выручку во время экзаменов и праздников.

— Тут эту столовку арендуют для свадеб и всяких торжеств, — авторитетно сказал Домнин. — И она довольно дорогая, ну, по городу. Считай, в самом центре и очень вместительная.

Столовая действительно занимала добрую половину первого этажа, даже несущих колонн в ней было два ряда.

— Ладно, пойдём давай на раздачу, как раз все на пары упёрлись и свободно, — потянул Домнин Киру за собой.

Она всегда брала капустный салат с паровой котлетой и компот, это выходило на тридцать рублей в корпусе «В» и на тридцать два рубля в корпусе «Г», если удавалось поесть в факультетском корпусе, то там вообще такой обед стоил двадцать два рубля и был очень вкусным. Домнин говорил, что всё потому, что их декан вроде как из своего кармана платит зарплату поварам и в их столовой и порции побольше, и цена — чисто стоимость продуктов. Салат так точно стоил гораздо дешевле, чем везде.

Сейчас Кира взяла снова то же самое, что и обычно.

— С вас сорок пять рублей, — посчитала Киру женщина на кассе.

Кира подавила вздох и заплатила. Цены в главном корпусе оказались значительно выше, а порции как будто меньше, чем в корпусе «В».

— И чего ты всё время одно и то же берёшь? — спросил Домнин. — Такой выбор большой был. Там и рыба была, и курица, и гуляш, и салатов штук десять, и гарниров куча.

— Я люблю капустный салат, — пожала плечами Кира. — Рожки, гречку, картошку или рис я себе сама сварить могу, а капусту так нарезать не получается, да и не съесть мне одной целый кочан. А он сразу дрябнет. Суп ещё можно, а вот салат… Не получается такой же вкусный и сочный. Рыба только жаренная в муке. В гуляше могут быть жилы или всякая непонятная обрезь, плюс в подливе пережаренная мука и томатная паста, а мне такое нельзя, курицу я тоже могу сама себе сделать. А котлета из свинины и говядины, которые мне сложно купить и провернуть, и везде приготовлена по нормам. Двадцать процентов хлеба, лук, остальное мясо. И на пару.

— О, так ты готовить умеешь? — почему-то удивился Домнин. — А я ещё думал, почему ты нечасто в столовке ешь. Только если пары до трёх или четырёх сорока.

— Готовить всё равно выходит дешевле, — пожала плечами Кира. — Я с одного окорочка варю себе суп на два дня. И ещё делаю какую-нибудь зажарку тушёную с мясом и гарниром на ужин.

— Да ты выгодная как Дюймовочка, — хихикнул Домнин.

— Ага, половинку зёрнышка в день, — хмыкнула Кира — Но секрет в том, что я выбираю окорочок покрупней, — и уже хотела приступить к еде, как Домнин спросил:

— А почему ты сказала, что тебе что-то нельзя? Ты на диете сидишь? Если худеешь, то ты очень такая нормальная. И худенькая. Сильней худеть куда ещё-то?

— Нет. Я не на диете, — ответила Кира. — Я на пятом столе. Это щадящее питание. У меня есть проблемы с желудком и печенью. Гастрит и холецистит с детства ставят, так что я не ем острое, солёное, жареное, копчёное, не пью газированные напитки, не могу часто есть сладкое, мучное. Ещё жвачку нельзя.

— Поэтому ты даже без хлеба? — вытаращился на неё Домнин.

— Я привыкла, — пожала плечами Кира. — Хлеб я ем по утрам, один бутерброд с маслом. Больше и не хочу. А лежать в больницах с острой болью совсем не прикольно. Так что лучше соблюдать стол, чем горстями есть лекарства. Хотя всё равно весной и осенью бывают обострения. Ладно, хватит болтать, у тебя остынет.

— Ага, понял, — кивнул Домнин.

В итоге они проторчали с Домниным до самого закрытия столовой в шесть тридцать вечера, Кира не удержалась и поведала о своих приключениях на восьмое марта, Домнин поахал, поудивлялся и сказал, что никогда не был ни на каких дискотеках.

— А ты чего-то домой не торопишься… — протянул Домнин, когда столовая закрылась и они вышли в коридор.

— У меня ещё мероприятие в семь вечера здесь, — Кира посмотрела на часы. — Но через двадцать минут.

— Всегда удивляюсь, как ты по своим часам без цифр время вообще понимаешь… О, смотри, вон Голева поднимается, — кивнул Домнин. — Чего она здесь делает в такую поздноту? У их группы практика только завтра.

— Катя! — помахала Кира, привлекая к ним внимание.

— Так у вас какое-то общее мероприятие?.. — вопросительно протянул староста, когда Катя подошла к ним.

— Ага, ладно, мы с Катей пойдём, пока, Лёша, — кивнула Кира, попрощавшись.

В понедельник Катя была занята с друзьями, у кого-то, вроде у Стаса, был день рождения. А обсуждать что-то на парах в присутствии всяких любопытных ни Катя, ни Кира не хотели.

Когда они поднялись на второй этаж к мини-актовому залу, где у них проходил клуб, и остались одни, Катя улыбнулась.

— Это было та-ак круто! Мне очень понравилось на Контакте. Там было очень интересно. И я очень жду занятия.

— Если хочешь, я могу попросить у Комс… Серёжи, он наш папочка, взять тебя в нашу семью, — просила Кира. — Парней у нас больше всё равно.

— Хочу, — кивнула Катя.

Впрочем, на занятии выяснилось, что с нового Контакта пришли целых двенадцать человек и Даша и так попросила, чтобы семьи разобрали себе «деток». В итоге их семье достались Катя, бородато-лохматый Макс, маленькая Сардинка с чернявой подружкой Галчонком и улыбчивая и полноватая Алина. И когда встал вопрос, где им собираться, Алина с ходу предложила собраться у неё в пятницу вечером.

— А ещё у меня как раз день рождения шестнадцатого марта, — снова улыбнулась Алина.

— Значит, ещё и твой день рождения отпразднуем, — кивнул Серёжа-Комсорг.

— Я к тебе завтра приеду, как на прошлой неделе, ладно? — попрощался и Вася.

Кира кивнула. На прошлой неделе она сама позвала Васю приехать в гости, среда была более-менее разгружена, а они давно не виделись. Тем более, что в клубе надо выполнять задания, а потом бежать на автобус, чтобы не торчать на остановке сорок минут — времени просто поболтать нет совсем. Так что на прошлой неделе они хорошо посидели пару часов, болтая как о клубе, так и просто про интеллектуальные игры и учёбу.

На этот раз Кира ехала с Катей, и они, прижавшись друг к другу, обсуждали занятие. А потом пошли к Кате пить чай. Оказалось, что та жила на четвёртом этаже.

— Ты в двушке живёшь? — озвучила очевидное Кира, оглядываясь. В комнате была организована маленькая кухонька, а ещё стоял только диван и ни одной кровати. — Думала, что всех первокурсников по трёшкам селят. Ты тоже одна к комнате?

— Да, тут со мной пятикурсница прописана, — ответила Катя. — Но она вроде бы с парнем живёт. Мы договорились, что я за неё плачу за проживание и живу одна. А двушку мне дали потому, что я же на платном училась. Там распределение жилья по-другому устроено. Марина с Наташей тоже в двушке на пятом этаже живут. Они из одного города.

— Да, вы молодцы, что перевелись.

— У меня выбора и не было, — ответила Катя. — Моей семье не по карману оплачивать учёбу. Так что у моих родителей была оплата только на один семестр. Год обучения стоит двадцать шесть тысяч, ладно оплата посеместровая. А дальше, если бы я не смогла перевестись, то бросила бы учёбу и поступала бы снова. У Марины была похожая ситуация.

— Ого… Это правда очень дорого, — согласилась Кира.

— Дорого, — кивнула Катя. — У меня мама медсестра, её зарплата две тысячи. У папы около четырёх с половиной. Они гараж продали, чтобы я училась.

— Да уж…

— Мне не хватило одного балла, — мрачно добавила Катя.

— Знакомая ситуация, — кивнула Кира. — И потом узнаёшь, что большинство студентов вашей группы, кто «отличники» и больше всех баллов получил на экзаменах, попросту блатники, которые чисто семестр проболтались, повысив своими баллами проходной и создав несправедливый конкурс.

— Ага, — кивнула Катя. — Я рада, что их отчислили. Иначе я бы не смогла дальше учиться. Ладно, давай пить чай. Угощайся шоколадкой.

Кира вежливо отломила одну дольку и растянула шоколадку на всю кружку чая. Шоколад был довольно вкусным, не пластилиновое на зубах и не горькое и твёрдое, какой любили и покупали родители. Впрочем, дилеммы, взять ли второй кусочек, уже не стояло. Катя выглядела расстроенно.

— Ну вот, опять я всю шоколадку съела и почти не заметила. И ведь знаю, что от сладкого у меня прыщи по всему телу… а всё равно…

— У тебя прыщи от сладкого по всему телу? — переспросила Кира, не поверив своим ушам. — А ты продолжаешь есть то, от чего у тебя прыщи по всему телу?

У Кати и правда была нездоровая кожа на лице, местами переходящая в более глубокие угри. А если это ещё и везде…

— Ну… да, — смутилась Катя. — Жить не могу без шоколада.

— Звучит как «жить не могу без прыщей по всему телу», — хмыкнула Кира. — Помнишь, как сегодня Даше сказала? «Кто у тебя хозяин? Ты или твоё настроение? Почему ты позволяешь настроению управлять собой, а не сама управляешь настроением?» Мне кажется, что тут что-то похожее.

— Ну не знаю. Мне кажется, это другое. И тебе просто говорить, у тебя же нет… — Катя неопределённо махнула рукой.

— Кать, — усмехнулась Кира, вспомнив сегодняшний разговор с Домниным. — Да я всю свою жизнь в ограничениях по еде. У меня гастрит и холецистит, мне кучу всего нельзя по идее. Сладкое и мучное, газировки, жвачки, чипсы, всякие копчёности вкусные. Конфетки, шоколадки. Но я не считаю всё это чем-то, меня ограничивающим, ну знаешь, как когда тебе говорят «тебе это нельзя», а я буду таскать себе во вред. Пусть попаду в больницу, или по телу прыщи полезут, или буду блевать до посинения, но вот сейчас — съем. У нас дома были и конфеты, и выпечка постоянно: всем остальным-то тоже что-то вкусное хочется. Просто я не ела. Не хотела. Сама для себя решила, что моё здоровье мне важней. Я важней каких-то конфет или копчёной колбаски. Так что я люблю сушки. А ещё сухарики чуть солёные. Пью чай с сахаром. Но не задумываясь и не страдая выберу воду, а не газировку. Потому что так хочу, а не потому что мне нельзя. И могу поесть жареной картошки. Только захочется мне такого от силы раз в месяц. Я даже вспомнить не могу чего-то, чтобы мне прям хотелось, а мне это нельзя. И это не сила воли какая-то мифическая. Мне четыре года было, когда у меня первый приступ был от газировки. Я просто решила, что не хочу, чтобы так снова было и больше её не пила.

— Я тоже не хочу, чтобы у меня были прыщи, — протянула Катя. — Но теперь понятно, почему ты совсем не изменилась, как поступила.

— Не изменилась? — удивилась Кира.

— Ну… я, вообще-то, поправилась, и сильно, — ответила Катя. — Ты разве не помнишь? Сейчас фотку покажу с одиннадцатого класса.

— Прости, но я вашу группу не фотографировала, а до некоторого времени я никого не видела. Сейчас ношу линзы. И вижу. Но линзы я купила меньше месяца назад, — пояснила Кира, открывая фотографии. — Ого, тебя тут почти не узнать. Ты что, сороковой размер носила?

— Да, сороковой, — ответила Катя, — а сейчас и сорок четвёртый еле налезает, и щёки наросли. Лицо стало совсем круглым. И прыщи эти…

— Дома не давали тебе столько шоколадок есть? — хихикнула Кира.

— Ну и это тоже, а ещё я в танцевалку ходила, — ответила Катя. — У нас четыре дня в неделю по пять…

— Академических часов, — закончила Кира. — Да, я тоже в школу искусств ходила, только на класс ИЗО. Научиться танцевать мне очень хотелось, но у нас в городе только школа искусств и расписание уроков такое же. По выходным ничего подобного, а я только в выходные могла, ну и в среду.

В пятницу Кира с Катей встретились возле главного корпуса с Лёшкой, Марьян и Олишной и все вместе пошли к Алине, которая сообщила городским ребятам свой адрес.

— А сколько тебе лет исполняется? — после конкурсов, которые провели Олишна и Марьян, спросил Алину Макс.

— Шестнадцать, — улыбнулась Алина, и Кира чуть не открыла рот от неожиданности. Именинница выглядела гораздо старше. Может, это из-за тёмной помады и сильно накрашенных глаз или крупного телосложения.

— Я думал, тебе минимум двадцать пять, — озвучил её мысли Макс. — Разве в клуб могут ходить такие мелкие?

— Ну нам с Катей тоже ещё нет восемнадцати, — вмешалась Кира. — А мы студентки первого курса.

Максу было двадцать четыре, и он отобрал у Серёжи-Комсорга звание самого старого в семье, но на «папочку» не претендовал.

— Вы хотя бы на свой возраст выглядите, — усмехнулся Макс. — Девочки-ромашки.

— Давайте потанцуем, — предложила Алина. — Сейчас бумбокс принесу, — и вышла из комнаты.

— Эта толстуха что, собралась своими телесами трясти? — фыркнула Сардинка, обратившись к своей подружке — Галчонку. Девчонки неприятно захихикали.

Кире это совсем не понравилось: её мама тоже была далеко не тростиночка, но когда танцевала, то так крутила попой и делала это так шикарно, что у всех «худышек» рот приоткрывался. Теперь она очень надеялась, что Алина сможет их удивить.

И Алина не только не обманула, но даже превзошла все её ожидания: «стройняшки» вытаращились и чуть не уронили на пол челюсти. Потому что Алина… Просто шикарно танцевала. Что-то такое, что Кира видела только в клипах иностранных исполнителей, словно в теле вообще нет костей, Алина двигалась и плавно, и чётко, и очень круто.

После окончания демонстрации Кира не утерпела и буквально утащила Алину в коридор и припёрла к стенке:

— Что это вообще было? Где так учат танцевать? Я тоже так хочу научиться! — выпалила Кира.

— На «Фабрике Танца», — улыбнулась Алина. — Это был электрик-буги, но вообще я ещё больше пяти направлений всяких знаю. Если хочешь, дам тебе телефон. Можно позвонить в субботу.

— Ага, я поняла, — немного ослабила хватку Кира, опомнившись, что была готова вытрясти признание. — Давай. Я сразу телефон запишу, чтобы потом не забыть.

Алина продиктовала, и Кира записала городской номер в свою записную книжечку с адресами и телефонами.

Чтобы поговорить спокойно по телефону она решила съездить на выходные к тёте.

Созвонившись с руководителем, Кира узнала о расписании занятий. Как оказалось, чтобы вступить в танцевальный клуб и заниматься на «Фабрике танца», надо пройти трёхмесячный курс подготовки, где научат азам. Но наборы в последнюю группу прошли в конце февраля, а следующий набор будет только в сентябре.

— То есть я не могу начать ходить прямо сейчас? — расстроенно спросила Кира.

Ей ответили, что, в принципе, ходить она может, но оплата в любом случае за месяц и неизвестно, получится у неё нагнать группу или ей придётся позже пройти курсы повторно.

«Сейчас уже середина марта, приходите в начале апреля, у нас оплата за обучение в начале месяца. Занятия дважды в неделю по понедельникам и четвергам в ДК Ленина. Если хотите, приходите».

— Хорошо, спасибо, — повесила Кира трубку.

Она сказала Кате, что хотела бы научиться танцевать, но на самом деле это было нечто большее: практически мечта. Но плотный график и отсутствие в её городке какого-нибудь клуба танцев, кроме хореографического отделения школы искусств, сводили на нет все желания и мечты. Плюс сложности восприятия из-за плохого зрения. Так что Кира училась летом на дискотеках, а ещё пыталась повторять какие-то приглянувшиеся движения из музыкальных клипов иностранных исполнителей, записанных на видеокассеты. Некоторые движения показывала мама, но это всё был уровень «не стою на месте, когда играет музыка». Кире хотелось что-то серьёзное, реальную танцевальную базу. И, кажется, мечта была очень близко.

— Я снова загадала правильное желание? — спросила она Грима.

— Да.