Младший вовсе был дурак

Глава 32

Если дело швах, постарайся отнестись к этому с юмором, ведь смех продлевает жизнь, а это очень актуально для тех, кому осталось жить три часа и три минуты. Эта мысль немного утешала, но поджилки все равно тряслись, хотя я и пытался не показывать свой страх.

Доктора с остроконечными ушами оставили за белым пологом, где он занимался Дэнисом, а я, Ленка, Люциус, Элоиза, Сорк, Морфеус и еще несколько человек и не человек отправились в южную часть замка, где располагался кабинет начальника Отдела устранения последствий.

"Смотри и запоминай, товарищ Пономарев, — вертелось в голове. — Настоящее логово демона. Такого никогда больше не увидишь".

"Логово демона" представляло собой абсолютно белую комнату, больше напоминающую операционную, нежели рабочий кабинет. На белом потолке сияло белое солнце, которое в нашем мире я назвал бы люминесцентным шаром. Оно испускало сильный ровный белый свет и не создавало теней. На белых стенах не висело ни одной картины, белый пол не украшал ни один коврик, на белом столе выстроились в ряд белые непрозрачные бокалы, в белом шкафу все книги были обернуты белой бумагой.

Тоска, а не обстановка. Я ни за что не согласился бы провести здесь даже полдня. Может, демону в такой комнате проще сосредоточиться и думать о смысле жизни, не отвлекаясь на постороннее, но человек сойдет с ума спустя три часа, будет дико смеяться и долбить лбом в стол или стену, чтобы в комнате появилось хотя бы одно яркое пятно, на котором мог бы отдохнуть взгляд.

Как только процессия во главе с Люциусом вошла в двери, бокалы вспорхнули со стола и переместились на шкаф.

— Раздевайся, — приказал начальник Отдела устранения последствий. — Будем устранять.

— Что устранять? — не понял я.

— Последствия, конечно.

— Какие последствия?

— Не «какие», а «чего». Последствия твоего пребывания в Бюро. Первым делом Тьма проверит твою память, а ты знаешь слишком много. Надо почистить.

Почистить память? Это как? Хирургическое удаление половины мозга? Заклятье, которое сотрет все воспоминания, в том числе о том, как ходить, как держать ложку и ходить по—маленькому? Или еще что похуже? Кажется, я согласился отдать свое тело в руки Тьмы, а не спятившему демону!

— Мы так не договаривались, — я поднял ладони.

— Или так, или никак. Раздевайся.

Демон нетерпеливо дернул хвостом, и мои куртка со свитером, одолженные у Василисы Ивановны, мелкой лоскутной крошкой осыпались на пол. Еще один взмах, и джинсы постигла та же участь.

— Трусы оставьте, — попросил я. — Здесь дамы!

Увы, Люциус был неумолим. Резкий щелчок, и я стоял перед «комиссией» полностью обнаженным.

— На стол, — указал демон и отошел к шкафу.

Стараясь не смотреть на Элоизу и Ленку, смущенно отвернувшихс як противоположной стене, я забрался на стол и лег на спину. Начальник Отдела устранения последствий копошился в шкафу, из которого поминутно вылетали вещи. Часть из них падала на пол, а часть продолжала кружить над головой хозяина.

— Что у нас здесь? Оракул без надобности, магнитный трасндуктор инерционного поля пригодится, но не сегодня, пыль крыльев эльфов нужна, камень псетакор используем, весы для взвешивания лжи и правды сгодится, жезл отчаяния пока не нужен…

— А можно побыстрее, — взмолился я. — Холодно!

Белая столешница казалась сделанной из металла, лежать было неуютно, да и любопытные взгляды собравшихся заставляли нервничать.

— А вот и скарабеи, — удовлетворенно прорычал Люциус. — Приступим!

Демон склонился надо мной и показал небольшую, с кирпич, красную коробку. Я представил размер жуков и поежился. Неужели меня заставят их проглотить? Или спрячут в волосах? Или придумают что-то еще более противное?

— Процедура неприятная, но потерпи. Эти крошки знают свое дело, передадут все, что будешь видеть и слышать. Картинка и звук на высшем уровне

Люциус открыл коробку и вывалил на меня комок черной грязи, которая вдруг начал расползаться по всему телу, словно состояла из тысяч живых существ. Впрочем, наверняка так оно и было. Скарабеи ровным слоем покрыли тело, превратив меня в африканца. Не успел я порадоваться, что приобрел хоть какую-то видимость одежды, как кожа стала светлеть, и спустя десять секунд я уже походил на индийца, а потом вернулся к начальному состоянию полной обнаженки.

— Они что, под кожей? — спросил я и прислушался к ощущениям собственного тела. Ничего неприятного или непривычного не чувствовал, видимо, размерами жуки были не больше молекулы.

— Они повсюду: в сердце, легких, печени, костях, мозге…

— В мозге? Вот спасибо!

Люциус отвернулся и выхватил из вращающихся над его головой вещей нечто маленькое, отблескивающее золотом.

— А теперь сюрприз.

Этот скарабей был настоящим скарабеем, в том смысле, что я мог рассмотреть его без микроскопа. Размером с лесной орех, жук противно пощелкивал золотыми жвалами, поминутно открывал золотые надкрылья, стараясь взлететь, но Люциус подавлял желание жука, придавливая его когтистым пальцем.

— Открывай рот.

— Что? — от предложения демона меня затошнило.

— Тебе нужно его проглотить.

— Зачем? Вы и так нафаршировали меня жучками, словно курицу к новогоднему столу, а теперь хотите впихнуть в меня еще одного?

Я оглянулся на зрителей, ожидая поддержки, но толпа, как ей предписано классиком, безмолвствовала.

— Тьма найдет тех скарабеев, — пояснил демон. — А этого нет.

— Так дали бы сразу золотого! Зачем было превращать меня в живой передатчик?

— Потому что Тьма умна. Дьявольски умна, — Люциус хмыкнул. — Она будет искать защитные и подслушивающие заклинания, и мы позволим ей найти то, что она ищет. Открывай рот.

— Но он такой большой! Как она сможет не заметить его?

— Хватит вопросов! Открывай рот.

— Может, обойдемся?

— Не обойдемся.

Черт! Я сам согласился на эту авантюру. Полагаю, вечерний перекус жуком — не самое страшное, что меня ждет. Обидно только, что это воспоминание будет последним, которое промелькнет перед моими глазами за мгновение до смерти.

Я зажмурился и открыл рот.

Жук оказался совсем не противным. Он свернулся, превратившись в гладкий золотой шарик, и скользнул в пищевод.

— Молодец. Теперь займемся памятью. Удалить воспоминания нельзя, их можно только блокировать, поэтому я установлю барьер, который не позволит Тьме проникнуть тебе в голову. К сожалению, сквозь этот щит не сумеешь проникнуть и ты, так что можешь сказать последнее слово. После процедуры в твоей памяти останется только самое необходимое. Мы усыпим тебя, и очнешься ты уже на пути в точку невозврата. Это место в нулевом пространстве, им пользуются, если хотят совершить обмен, не выдавая свое местоположение. Хочешь что-нибудь сказать?

Я сглотнул. Последнее слово в здравом уме и твердой памяти. После того, как демон покопается в моих мозгах я вряд ли смогу вспомнить не только стоящих вдоль стены зрителей, но и собственное имя. О, я многое мог бы сказать, и даже открыл рот, но потом передумал, лишь посмотрел на Ленку, но девушка отвернулась — не хотела смущать меня.

— Не любишь прощаний? — поинтересовался Люциус. — Тяжелый момент. Позволь немного тебя ободрить. Я не стану превращать твое тело в бомбу замедленного действия, хотя в нынешней ситуации это оказалось бы самым разумным действием. Тьма считает тебя частью Камня преткновения, которую нельзя уничтожить, однако будет проверять тебя на заклинания, ведь если тебя нельзя убить, ты сам можешь убить кого угодно. Мы могли бы накачать тебя смертоносной магией, и при перемещении в точку невозврата, ты уничтожил бы все, что находится в нулевом пространстве, в точке отсчета. Однако наш враг не прост, он пошлет навстречу тебе своих слуг, а убийство пешек бесполезное занятие.

— Он хочет сказать, — перевела Лаврентьева, не поворачивая головы, — что ты ему нравишься, и он не хочет твоей смерти.

— Ну спасибо, — буркнул я. — Давайте уже, работайте, а то передумаю.

Не хватало, чтобы со мной вздумали прощаться. Я пока еще не умер.

Морфеус, Сорк, Элоиза и другие подошли ближе, окружив стол, на котором я лежу, и взялись за руки, образовав нечто вроде круга силы. Ясное дело, чтобы стереть мне память потребуется куча энергии, и лучше взять у всех по маленькой частичке, чем лишить сил начальника Отдела уничтожения последствий накануне битвы с силами Тьмы.

Люциус поднял когтистые руки и начал читать заклинание на непонятном языке. Я скрестил руки на груди, потом подумал, что так буду похож на египетскую мумию, и опустил их вдоль тела, потом прикрыл чресла, потом подумал, что толку от этого нет, все равно все видели меня голым, потом моргнул, а потом полетел в темноту.

И темнота была живой.

Я слышал собственное дыхание. Оно вырывалось из груди, но не уходило в никуда, а оставалось рядом, заставляя окружающее пространство пульсировать в такт вдохам и выдохам. Это биение ощущалось всей кожей, тьма двигалась, но я не понимал, где нахожусь, и что происходит. Ничем не пахло, будто в мире одномоментно исчезли все запахи, ничего не было слышно, словно все звуки умерли и похоронены под толстым слоем темноты, ничего не было видно. Может, я попал во время, когда Господь еще не успел произнести "Да будет свет!"? А может, я попал во время, когда не было еще самого Бога?

Я летел и в то же время оставался на месте.

Я взмахнул рукой в надежде ощутить хотя бы что-то, хотя бы сопротивление воздуха, но воздуха тоже не было.

"Как же тогда я дышу"? — задался я вопросом и стал задыхаться.

Тьма сгущалась, превращалась в невидимый и неосязаемый кисель, который сдавливал грудную клетку, вползал в ноздри, уши и глаза.

— Помогите! — закричал я, сам не зная, к кому обращаясь.

Как я сюда попал? И куда «сюда»? Я умер?

Мрак начал рассеиваться, и я разглядел мраморный потолок.

Я лежу.

Низкий, очень низкий потолок.

Это склеп? Меня похоронили заживо?

Потолок немного отодвинулся, но лишь затем, чтобы впустить в поле зрения вампира — бледную, словно поганка, влажную, пахнущую плесенью кожу лица подсвечивал крохотный фонарик в тощей руке с голубыми ногтями. Вампир смотрел на меня с любопытством, наклонив голову, красные глаза с вертикальными прорезями зрачков походили на пуговицы, клыки, торчащие изо рта, давно не чистили.

Настоящий вампир, как у Брэма Стокера!

Я умер? Или это просто кошмарный сон?

Тьма снова сгустилась, и меня потащило сквозь пространство. Перед глазами замелькали толстые серые и белые нити, они извивались и походили на огромных бесконечно длинных червей.

— Удивлен, что Люциус не приготовил для меня никакого сюрприза, — услышал я негромкий голос, и черви растворились в воздухе. — Никаких взрывов, магических вспышек, высасывающих магию заклинаний, проклятий, ничего подобного. Он человеколюбив, в этом его ошибка.

"Кто такой Люциус?" — подумал я и увидел, как из ниоткуда возникают стены. По кирпичику поднимаются к самому небу, которого не было. Справа от меня стоял вампир в красном плаще поверх черного облегающего тщедушное тело костюма. Он все также светил мне в лицо фонариком, но голос принадлежал явно не ему, голос доносился слева, оттуда, где ничего не было, кроме сгустка темноты, похожего на ком непроницаемо черной ваты.

— Где я?

Мое тело приняло вертикальное положение, и босые ступни ног ощутили ледяную поверхность пола. Я точно умер, потому что обнажен. Только в иной мир уходят, не взяв с собой ни одной материальной вещи.

— Ты дома, — ответил голос.

Вампир противно захихикал, приложив костлявый палец к бескровным губам.

Черная вата увеличивалась в размерах и приобретала форму человека. Нет, не совсем человека. Голова существа, сделанного из темноты, была слишком большой и слишком вытянутой, руки касались пола, а на ногах, словно пиявки, извивались шесть пальцев.

Мне стало страшно.

— Кто ты? — спросил я и отступил, вжавшись лопатками в шершавые кирпичи.

Незнакомец не ответил, он шел ко мне, протягивая руки, и от него исходил такой жуткий холод, что вечные льды Антарктиды могли показаться южным курортом. Пальцы вытягивались и расширялись на концах, превращаясь в раструбы, из которых вылетали тонкие струйки серого дыма. Но больше всего пугало его лицо: ровное, без единой впадины для глаз, без намека на нос, скулы и подбородок, абсолютно гладкое и в то же время колыхающееся, бесконечно меняющееся. Если бы меня спросили, я предпочел бы общество вампира.

— Ты дома, — произнес незнакомец, и его пальцы—раструбы дотронулись до моей груди.

Меня тряхнуло, словно в грудь въехал бронепоезд, ребра затрещали, из-под кожи выступило что—то темное. Кровь?

Я застонал и сделал попытку сбросить с себя чужие руки, но мои пальцы проходили сквозь раструбы, а кожа продолжала темнеть.

Бежать некуда: всюду кирпичные стены, под ногами обжигающе холодный пол, от которого онемели пальцы ног. А тварь приблизилась почти вплотную, и пальцы—воронки расширились до размера блюдечек.

— Ну конечно, — черное существо улыбалось, я понял это, несмотря на то, что голос незнакомца не изменился, остался таким же ровным и бесстрастным. — Без сюрпризов не обошлось. Ты видишь это, Рэммис?

— Вишу, ваше высочество, — откликнулся вампир. — Скарабеи. Думал, взять количеством. Думал, вы не найдете, надеялся, упустите хотя бы одного.

— Я не упущу.

— Вне всякого сомнения, ваше высочество. Люциус глуп.

— Отпустите меня! — я попытался отойти в сторону, но прирос к полу и едва не упал. — Кто вы такие? Где я? Что происходит?!

Моя кожа темнела. Чернота от груди поползла к ключицам, перекинулась на руки, на шею, сползла к животу и устремилась вниз. Меня словно окунали в расплавленный гудрон, в нефть, а потом вдруг все закончилось. Тварь толкнула меня, вдавив в кирпичную стену, которая выгнулась, будто желала проглотить, и чернота спала с кожи, осыпавшись на пол мириадами угольных пылинок.

Тварь повернулась к вампиру и подняла руку. Я зажмурился — мрак озарила яркая желтая вспышка, а когда открыл глаза, увидел, как к черной руке с неба спускается хрустальное яблоко, внутри которого бьется нежно-розовая жилка.

— Дар жизни! — вампир упал на колени и пополз к черному человеку. — Ваше высочество!

— Ты выполнил мои приказания, — произнесла тварь. — Прими мою благодарность.

Яблоко опустилось в руки нежити, а черное существо обернулось ко мне.

— Теперь ты мой. И ты расскажешь все, что видел в Бюро. Я хочу быть готовым к войне.

Меня подбросило в воздух и закружило. Внизу мелькал огонек фонарика, который обронил счастливый вампир, едва заметная розовая жилка, подсвечивающая хрустальное яблоко изнутри и тьма. Существо, которого нежить назвал "вашим высочеством" было сделано из тьмы, теперь я это понял.

— Откройся! — голос твари прогремел, казалось, прямо над ухом, многократно отразился от кирпичных стен, и улетел ввысь.

Вокруг заплясали красные искры, они атаковали меня, жаля, словно пчелы, и гудели, будто осиный рой.

— Остановите! — закричал я, не в силах больше выносить боль. — Отпустите!

Вращение ускорилось, и искры бросились на меня целой стаей. Они не просто жалили, а вытягивали из моего тела нечто невидимое, но вполне осязаемое. Жизненную силу? Энергию?

— Память! Дайте мне память!

От этого выкрика я едва не оглох. Зажмурился, закрыл уши руками и подтянул колени к груди. В голове застучали маленькие барабаны, зазвенели крохотные медные тарелочки, и мир озарился яркой вспышкой. Я вспомнил, кто я, догадался, где нахожусь, и понял, что за существо стоит сейчас подо мной, воздев руки к небу и посылая в меня сотни красных искр. Порождение мрака. Принц Тьмы. Вот как он выглядит.

Барабаны застучали быстрее, медные тарелочки сбились с ритма и потрескались, изменив тональность, свет стал ярче, превратившись из пятисотваттной лампочки в мощный прожектор. Меня выгнуло дугой, словно в спинной мозг пропустили миллион вольт, и я закричал.

— Не—е–ет!

— Не—е–ет! — присоединилась к моему крику Тьма. — Не—е–ет! Нас обманули!