Миссия в июнь 1939 года

ЧАСТЬ IX

Ивановская область, Шуйский район, село Дроздово

Младший лейтенант НКВД вместе с участковым милиции на подводе подъезжали вечером к селу, расположенному рядом с еловым бором. Солнце уже клонилось к закату, и кузнечики на все лады стрекотали в придорожной траве, с лугов пахло теплом и цветочным ароматом. И все же на душе у оперативника было пасмурно: начальник отдела приказал срочно отложить все дела, коих было предостаточно, и заняться исчезновением молодого фельдшера, которую не могут найти уже четвертый день; мать уж и так вся извелась — совсем дома не бываю с этой работой. Максим негромко обратился к ехавшему с ним участковому — старшине:

— Федорыч, ты всех тут знаешь, мужик опытный, куда, по-твоему, могла деться Соболева?

— Товарищ младший лейтенант… — начал было старшина.

Максим перебил его:

— Да ладно тебе с субординацией, мне три дня, как офицерское звание присвоили, так ведь кубиками опыт не заменишь. Давай, дорогой, помогай.

— Да я и сам уж всю голову изломал, куда она могла подеваться? Народец-то, надо честно признаться, не больно жалует здесь советскую власть, но на мокрое дело вряд ли бы пошел кто, дальше «Всех зарежу» по пьяни дело не двигалось. Тут, мне думается, на личном что-то замешано, копай, кому она в чем-то дорогу перешла, обрати внимание на заведующего клубом Селиванова, мутный он какой-то.

— Селиванов, говоришь? А ее подруга, с которой она в школе жила, может, просто скрывает, а сама знает все?

— Я уже опрашивал ее, протокол есть в деле, не думаю, что она что-то знает, молодая учительница, дрожит от страха вся, нет, здесь ты, Максим Захарыч, ничего не выведаешь. Венер Михайлович, а ты как думаешь? — обратился он к председателю колхоза, правившему лошадью.

Тот немного натянул вожжи, мерин замедлил бег, и он повернулся:

— Товарищи, точно вам говорю: ни учительница, ни лесник вам ничего не скажут, так как не знают ничего, а вот Селиванова в тот день, когда Нета Валерьевна пропала, видели с подбитым глазом. Когда стали спрашивать его, мол, где фонарь заработал, говорит, что в лесу на шпану нарвался.

— Товарищ председатель, мы к Вам не на один день едем, где посоветуете расположиться? Учтите, нам людей придется допрашивать, нужно, чтоб помещения были изолированными.

— А, хотите, в конторе или в сельсовете комнату выделим, а можете прямо в школе, там никого сейчас нет, кроме учительницы, на втором этаже можно легко изолироваться. Покушать же ко мне, утром в обед и вечером, хозяйка у меня очень приветливая, будете довольны кухней.

— Да, наверное, школа наиболее подойдет, потому что придется многих опросить, и начнем уже сегодня, причем с заведующего клубом.

Подвода остановилась напротив двухэтажного здания из темно-красного кирпича — это была школа. В палисаднике молодая девушка занималась с цветами.

— Настасья Вадимовна, — обратился к ней председатель, — сотрудники органов из района разместятся у вас, пока идет расследование, помогите им расположиться, постельное белье мы сейчас организуем. Товарищи, вот это наша учительница, она вам поможет, а через час прошу на ужин, Тимофей Федорович знает, где я живу.

Максим спрыгнул с подводы и огляделся: школа стояла на краю села, окруженная аккуратно высаженным молодым березняком: на территории палисадника к тому же красовались несколько молодых елочек; было очевидно, что здание выстроено недавно — государство заботилось об образовании людей и находило деньги на школы.

Девушка оказалась очень миловидная и приветливая, поздоровавшись, повела сотрудников внутрь здания. Максим с волнением рассматривал в коридоре стенды с фотографиями отличников — октябрят и пионеров, вдыхал такой знакомый запах, свойственный только школам, в одном классе даже посидел за партой. Старшина понимающе смотрел на молодого парня, загрустившего по юности. Учительница провела их наверх и показала два небольших класса, где можно расположиться:

— Очень вас прошу остановиться здесь, на втором этаже, мне будет спокойнее, так как здесь моя комната, а то я так боюсь эти ночи! — на глазах девушки показались слезы.

— Хорошо, — успокоил ее Максим, — мы Вам постараемся не мешать по ночам, а днем, уж извините, сюда будут приходить на допрос люди, и это продлится не один день. — Вы мне не помешаете, даже наоборот, поохотней будет, что вы рядом, я ведь еще не в отпуске, занимаюсь делами.

Через двадцать минут председатель вместе с бригадиром принесли постели и помогли собрать пару кроватей, отодвинув немного от окна парты в одном классе, в другом Максим в присутствии участкового смог побеседовать с учительницей:

— Настасья Вадимовна, я читал Ваши первичные показания. За эти дни еще что-то вспомнили или нет?

Учительница отрицательно покачала головой, глаза ее вновь сделались влажными:

— Как сейчас помню только, как она взяла сумку, улыбнулась мне и вышла вслед за лесником. Я всю ночь не спала, ждала ее, но она так и не вернулась.

— Может, кто-то последнее время угрожал ей, или у нее был с кем-то конфликт? Расскажите, нам все очень важно.

Девушка смущенно перевела взгляд на милиционера, но все же решилась и рассказала вот что:

— За три дня до этого Неточка пришла с вызова очень взволнованной и рассказала, что у самой школы Селиванов, поджидавший ее, предложил ей вместе прогуляться за селом. Она отказалась, тогда он схватил ее за руку и потащил в сторону орешника. На ее счастье из района возвращались подводы, отвозившие молоко, завклубом немного струсил, и она вырвалась, быстро забежала за палисадник, а затем в школу. Я уже ей тогда предлагала обратиться в милицию.

— Почему же она этого не сделала? — насторожился Максим.

— Она человек очень скромный и мирный, совершенно не публичный. Вероятнее всего, не хотела никакого конфликта.

— Вот видишь, Тимофей Федорович, какие открываются обстоятельства, в общем-то, видимо, ты оказался прав.

— Так я Вам и говорил, товарищ младший лейтенант.

— Хорошо, Настасья Вадимовна, Вы свободны, спасибо Вам. Если будет страшно, сразу зовите нас, не стесняйтесь.

— Что будем делать, старшина? — Максим обратился к помощнику.

— Пойдемте к председателю колхоза на ужин, может, там в непринужденной обстановке еще что выясним.

— Знаешь, как-то неудобно.

— Да бросьте Вы, лейтенант, это очень гостеприимные люди, вот увидите, они Вас из-за стола выпускать не будут.

Дом председателя находился на другом порядке села и немногим отличался от остальных, был на фундаменте из красного кирпича и под железной крышей, с красивыми резными наличниками. Нужно признать, село было довольно зажиточным, ни крыш под толью, ни тем более под соломой нигде не было, везде крылечки были выкрашены краской. Как только оперативники зашли внутрь, их встретила радушная хозяйка Аграфена Ильинична — женщина лет пятидесяти с заплетенной сзади в кружок темно-русой косой. Ополоснув в умывальнике у стены руки, гости сели за круглый стол в передней комнате, а хозяин выпроводил троих детей в летнюю веранду готовиться ко сну. Хозяйка достала из печи картошку с мясом, тушенную в чугуне, и разложила по тарелкам, выставила в блюде пироги и ватрушки, в стеклянных вазах клубничное варенье и сахар. Венер Михайлович поставил на центр стола только что вскипевший самовар и сел за стол, хозяйка нерешительно присела рядом, периодически поглядывая на мужа. Дав гостям спокойно откушать, супруги терпеливо ждали, не начиная первыми разговор. Старшина вслед за молодым человеком поблагодарил хозяев за вкусный ужин, хотел выйти на улицу покурить, но Аграфена Ильинична вежливо остановила их, поставив на стол пепельницу, они закурили «Беломорканал» из пачки старшины. Первым заговорил хозяин дома:

— Я сходил в клуб, там скоро кончится взрослое кино, сказал заведующему, чтобы он к 10 часам подходил к школе, там на втором этаже вы будете его ждать.

— Спасибо, товарищ председатель, — поблагодарил его Максим. — Завтра с утра вместе с председателем сельсовета соберите на главной улице народ, мы побеседуем с ними, затем попробуем еще раз прочесать близлежащий лес, может быть, молодая женщина еще жива, и мы сможем найти ее.

— Все сделаем, Максим Захарович, только, наверное, опоздали уже мы, как ни горько об этом говорить! Как спохватились ее 8-го к вечеру, начался сильный дождь и шел до утра, не переставая, служебная собака не смогла взять след, как ни пытались, и поиски ни к чему не привели. Тут еще есть одна странная деталь. Бригадир полеводства мне доложил, что утром, около 6:00, проверял состояние пастбищного луга у леса и видел издалека, как там неожиданно приземлился самолет с красными звездами на крыльях, пилот быстро вылез из кабины и скрылся в лесу. Он был на поле около часа, но летчик так и не появился. Вместе с председателем сельского совета они позвонили в воинскую часть в Шую, оттуда прибыл караул и взял самолет под охрану (меня в селе не было, я был до вечера в райкоме партии на партхозактиве). Видимо, вечером прилетел еще такой же самолет с двумя летчиками, заправили бензином первый, никому ничего не говоря, сели в кабины и улетели. Об этом можете расспросить Евлампия Сидоровича, моего бригадира. Хотите, он тоже сейчас в школу к вам придет?

— Будем очень признательны, — поблагодарил офицер. Они поднялись из-за стола и, поблагодарив хозяев, вышли на улицу.

Максим сидел за столом, а старшина на подоконнике, когда в класс зашел заведующий клубом и представился, младший лейтенант указал ему место на стуле рядом с собой. С минуту молодой оперативник разглядывал пришедшего: ему было лет 55, узкий с залысиной череп выглядел отталкивающе, а длинный острый нос и бегающие колючие глаза вообще вызывали отвращение; ладони были очень узкими, такими, как у девчонок, не похожими на мужские. Допрашиваемый заметно нервничал, ерзая на стуле. И старался прикрыть рукой черный синяк под левым глазом.

— Когда Вы в последний раз видели Соболеву Нету Валерьевну? — Максим в упор смотрел в глаза Селиванову.

— Дня за три до ее исчезновения, — было видно, как на лысине допрашиваемого выступил пот.

— А откуда Вы точно знаете время, когда она исчезла?

— Утром 9-го июня Владимир Афанасьевич приходил в клуб и сообщил, что учительница бьет тревогу — фельдшер не пришла с ночного вызова, не видел ли я ее сегодня.

— Владимир Афанасьевич — это кто такой?

— Председатель сельского совета.

— Вы сказали, будто видели гражданку Соболеву за три дня до исчезновения, а другие свидетели утверждают, что Вы приставали к ней в этот вечер, пытались затащить ее в орешник. Что можете сообщить по этому поводу?

— Я действительно взял ее за руку, но лишь с той целью, чтобы ее поцеловать, а эти невежи все восприняли по-своему. Побудете здесь у нас — еще не с такими сплетнями столкнетесь.

Оперативник заметил, как глазенки допрашиваемого вновь забегали, было очевидно, что он лжет и выкручивается.

— А скажи, Женя, откуда у тебя такой фингал? Кто тебе его подсветил? — вмешался в разговор молчавший милиционер.

— Так, Тимофей Федорович, ты со шпаной борешься, что они по утрам в лесу околачиваются и на честных граждан нападают, — работник культуры потер пальцем длинный нос.

Старшина спокойно встал с подоконника, вынул из кобуры наган, играя им, подошел к обмершему Селиванову:

— А ты, Евгений Евгеньевич, покажи мне эту шпану, или хоть приметы их опиши, я и займусь ими, — он повертел стволом пистолета у носа заведующего клубом и убрал наган в кобуру.

Максим в этот момент внимательно смотрел в глаза Селиванову (ведь глаза — зеркало души) и все понял: «Без сомнения, женщину-фельдшера убил именно он. Вопрос теперь только в том, где ее искать, где он ее сумел закопать?»

— Ладно, гражданин Селиванов, Вы пока свободны. Подпишите протокол допроса и можете идти, — не успел младший лейтенант встать из-за стола, как сидевший интеллигентик вскочил со стула и выпорхнул за дверь.

— Зря Вы его отпустили, Максим Захарович, ведь очевидно, что это его рук дело, он сейчас нам бы все рассказал, разрешите, я этого субъекта догоню и верну сюда.

— Не стоит, старшина, он сильно чем-то или кем-то напуган и будет только трястись, да еще ему плохо станет. Завтра еще раз к вечеру допросим, а там видно будет.

— Не думаю, что это у Вас получится. Наверняка эта гнида прямо сейчас побежит в район к кому-нибудь из районного комитета партии[1] под крылышко, больше Вы его не увидите.

— Знаешь, Федорыч, не хочется начинать карьеру с допросов с пристрастием, мы сыщики закона, а не палачи. Конечно, если начальник отдела санкционирует, то придется поговорить с ним более жестко, но мне почему-то кажется, завтра все прояснится. Давай немного подождем, хорошо?

— Давайте попробуем.

В этот момент дверь в класс отворилась, и вошел бригадир полеводческой бригады Запалов, он, сняв фуражку, поклонился и сел на предложенное Максимом место. Несколько минут он подробно рассказывал о такой чудесной посадке самолета у них на поле, практически повторив рассказ председателя колхоза. Сотрудники правоохранительных органов, не перебивая, слушали его. Когда он окончил, Максим спросил его:

— Скажите, Евлампий Сидорович, а среди тех летчиков, которые прилетели после обеда, был тот первый пилот, который, по Вашим словам, скрылся в лесу, или нет?

— Нет, тот первый был другой — это я хорошо помню.

— Хорошо, подписывайте и идите, спасибо Вам.

— Вот видите, старшина, не все в этом деле так просто, как кажется, не так как-то ведет себя этот интеллигентик, что-то за этим за всем кроется, нужно ждать завтрашнего дня. Пойду проведаю учительницу, а то она очень боится темноты, — младший лейтенант направился к комнате учительницы, а старшина пошел на улицу покурить.

…Утро 11-го июня выдалось довольно солнечным и теплым. У здания сельсовета скопилось человек пятьдесят, они стояли в ожидании оперативников, щурясь от солнца, и негромко переговаривались. Владимир Афанасьевич представил Максима людям, участкового уполномоченного и так все знали, сразу посыпались вопросы, некоторые довольно едкие:

— Федорычу мы верим, а Вы, молодой человек, приехали, чтоб бумажечки собрать да дело побыстрей закрыть, — съязвила грудастая сорокалетняя баба, видимо, доярка (руки у нее были сильные и немного распухшие).

Все загудели.

— Ладно тебе, Поликарповна, язык у тебя, как бритва, — урезонил ее стоящий рядом с Максимом председатель колхоза.

— А ты нам, Михалыч, рот не затыкай. Только люди в медицину поверили, увидели, что их нормально лечить начали, решили на правлении помещение под медпункт выделить. А фельдшерица какая была: красивая, умная, никого добрым словом не обойдет; скольких людей уже вылечила; вот Иваныч — лесник подтвердит, его сынишку накануне, как пропасть, от верной смерти спасла, — поддержала ее продавщица магазина.

— Да-да, — неслось со всех сторон. — Нашего фельдшера убили, а власти хотят замять это дело, им скандал не выгоден.

Максим поднял вверх руку, прося тишины. Когда все унялись, спокойно спросил:

— Если вы все такие смелые, может, кто-нибудь назовет мне предполагаемого убийцу? Ведь с преступниками должно бороться все общество, а не только НКВД и милиция, или я в чем-то не прав?

Вперед вышел молодой парень в военной гимнастерке без знаков различия в петлицах, видимо, он только что демобилизовался:

— Мы, дроздовские, трусами никогда не были, поэтому можем и указать на одного человека — это заведующий клубом Селиванов. Все знают, что он домогался до фельдшера и похвалялся овладеть ей. Мужики, бабы, правильно я говорю? — все как один подтвердили слова молодого механизатора и стали оглядываться по сторонам, ища в толпе заведующего клубом, но его рядом не оказалось.

— Товарищ младший лейтенант, задержите этого прохвоста, его это рук дело, — вновь смело высказался механизатор.

Максим обратился к стоящему рядом старшине:

— Тимофей Федорович, сходите и, если получится, задержите Селиванова, доставьте в сельсовет, там допросим.

— Пошли, Костя, поможешь мне, — участковый позвал с собой активного парня, который с радостью пошел с ним.

— А вы, товарищи, помогите мне еще раз прочесать все близлежащие леса, разделимся на пять групп по 10 человек. К пяти часам вечера собираемся здесь, доложите результат. Возьмите с собой легкие лопаты, вскрывайте подозрительные холмики, обращайте внимание на покрытые сучками и лапником места, за это время земля еще не сможет слежаться. Товарищ председатель сельсовета, Вы лучше меня знаете эти леса, разбейте людей на группы и определите маршруты поиска. Я иду с первой группой, старшина, как придет, пусть идет со второй, арестованного заприте и поставьте этого парня охранять его, сами тоже идите искать, очень прошу.

Почти весь день Максим со своей группой мотался по лесу в поисках пропавшей женщины, обследовали даже, как смогли, местное болото, но никаких следов пропавшего человека обнаружить не удалось. В расстроенных чувствах молодой человек возвратился со своей группой в шестом часу к зданию местной власти, где уже дожидались старшие нескольких других групп — результат был все тот же. Вскоре подошел Владимир Афанасьевич со своей группой, вместе они зашли в сельский совет, где секретарь подогрела на электроплитке чайник и выложила домашние пироги с луком и яйцом. В кабинете председателя потихоньку собрались старшие по всем группам и сообщили, что никого не нашли. Обстановка была гнетущая, люди тяжело переживали внутри свое бессилие перед так сложившимися обстоятельствами. Максим поблагодарил всех за помощь в поисках и попросил идти по домам: «Товарищ старшина, приведите Селиванова, может, он чего-то вспомнил и расскажет?» Через несколько секунд завклубом в наручниках уже сидел в кабинете.

Слегка уставшим голосом Максим спросил его:

— Мы думали, что Вы уже в ночь драпанете искать себе защитников в партийном аппарате райкома или в райисполкоме. Что же Вы так не ловко? Можете не успеть.

— Я хотел, да товарищи очень не любят, когда их в ночь беспокоят, — дрожащим голосом произнес он, затем зарыдал и встал на колени. — Владимир Афанасьевич, товарищ младший лейтенант, Тимофей Федорович, не губите! Честно признаюсь, бес попутал, все глаза пелена какая-то застелила, нравилась она мне сильно, и хотел я ее. Может быть, я в то утро и задушил бы ее, но я не успел этого сделать, честно говорю. Невесть откуда на лесной дороге оказался молодой парень, который стащил меня с женщины и так ударил мне несколько раз, что я еле отдышался, он смотрел на меня такими глазами, и вообще, запах и сам он был как бы не от нас, не видел я у нас таких людей. Он пригрозил мне пистолетом и сказал, что найдет меня везде и убьет, если я проболтаюсь об этом случае. Синяк под глазом — его дело.

— Ты говоришь, не видел у нас таких людей, но на кого-то он все же похож. Можешь его описать? — задал вопрос Максим и, положив руки на стол, уставился на Селиванова.

Тот трусливо заводил глазами, переводя взгляд с оперативника на председателя сельсовета, ища защиты:

— Это был совершенно другой человек, но он очень был похож на Вас, товарищ младший лейтенант, — после этих слов тщедушный человек закрыл голову руками, ожидая неминуемого удара в «репу» (как говорят в народе). И этот удар едва не состоялся: молодой оперативник вскочил с места, сжимая кулаки, затем, повернувшись вокруг оси, ударил кулаком в ладонь и, овладев собой, сел на место.

— Так ты что, подлец, свои темные делишки решил на честного оперативника свалить?! — старшина взял заведующего клубом за грудки и несколько раз тряхнул.

— Что Вы, Тимофей Федорович, — едва не рыдая, оправдывался Селиванов, — я же сказал, совершенно не тот человек, но если бы видели, как похож! Я сам ничего не понимаю, прошу только поверить мне, я говорю правду.

— Давайте все успокоимся и во всем потихоньку разберемся, — спокойным голосом произнес председатель.

Максим встал и посмотрел в окно на вечернее небо:

— Получается, Селиванов хотел убить гражданку Соболеву, но не успел сделать это. Ему помешал молодой человек, похожий на меня, скорей всего, летчик с приземлившегося самолета. Но как он здесь оказался и почему в это время?

В разговор снова вступил старшина:

— Давай, Евгений Евгеньевич, колись, иначе плюнем на тебя и разболтаем все, что ты нам только что сказал, тогда этот свирепый парень точно прибьет тебя, бестолкового.

Селиванов вновь весь затрясся:

— Не делайте этого, иначе он действительно меня убьет, вы бы видели, как блестели его глаза! Женщина жива и, скорей всего, ушла с ним, но я не видел, он мне снова врезал под дых у дерева, затем дал такого пинка под зад, что я до самого поля летел стрелой.

— Значит, Нета Соболева спасена. Как это все мистически страшно и непонятно одновременно! Выходит, ее спас молодой человек, похожий на меня, но откуда он мог узнать, что ее именно в этот день и час будут поджидать на дороге?

— Товарищ младший лейтенант, я убедительно прошу Вас закрыть пока информацию по этому делу. Люди сильно напуганы и подавлены, а здесь просто чертовщина какая-то! Да и сказать-то нам им нечего: женщина вроде как жива, а где она сейчас, мы понятия не имеем. Давайте подождем.

— Хорошо, товарищ Метельников, подождем до утра, я должен все проанализировать, и уж тогда будем решать. Тимофей Федорович, немедленно отконвоируйте гражданина Селиванова в КПЗ Шуйского отдела милиции, пока его нужно взять под стражу. Я сейчас туда позвоню.

Когда задержанного увели, Максим распрощался с председателем сельсовета:

— Пойду, с Вашего позволения, мне нужно крепко подумать, да и поздно уже, учительница говорит — сильно боится темноты, совсем не спит ночами.

— Максим Захарович, давайте зайдем ко мне, жена уж наверняка ужин приготовила, отдохнете немного, — предложил молчавший до этого председатель колхоза.

— Да нет, Венер Михайлович, большое спасибо, но есть что-то совсем не хочется. Пойду, мне нужно побыть одному.

От сельского совета до здания школы было с полкилометра, и Максим шел не спеша, разглядывая улицы села, были четко выражены два порядка: рядом с одним было кладбище и большой чистый пруд; другой начинался с храма, рядом был магазин и сельский совет; недавно построенная школа оказалась на краю села; на приусадебных участках было очень много садов с яблонями, вишнями, терновником.

«В общем-то, место очень хорошее, чистый воздух, и даже фермы колхоза вполне облагороженные, во всем виден порядок. Почему же такое гнетущее состояние на душе, будто столкнулся с чем-то противоестественным, тревожно как-то?» — он остановился, рядом с тропинкой шелестел в свежей траве большой еж. Почувствовав и увидев человека, колючий свернулся в клубок и угрожающе запыхтел: «Ту, ту, ту, ту».

На душе у младшего лейтенанта потеплело, присев на корточки, он тихонько дотронулся до животного, пыхтение стало еще более угрожающим. «Эх ты, безобидный работяга, только пугаешь ведь. Не бойся, я не причиню тебе зла, делай спокойно свое дело», — Максим встал и двинулся по дороге дальше. Вот уж и школу стало видно.

Зайдя внутрь и ополоснув лицо из умывальника, он поднялся на второй этаж, зашел в свою комнату и, присев на кровать, хотел уже снимать сапоги, как вдруг дверь открылась и на пороге показалась Настасья Вадимовна. Вечернее солнце хорошо освещало ее через окно, и сейчас молодой человек сумел хорошенько рассмотреть ее: она была довольно стройная, но немного суховатая: старомодное платье и туфли выдавали ее всецелое увлечение педагогикой и немного второстепенное отношение к своей внешности; впрочем, лицо правильной формы было довольно красиво с большими серыми глазами и прямым носом. Молодая девушка, как и большинство учителей, была близорука, но, впрочем, это ее не портило.

— Максим Захарович, Вы, я вижу, устали сильно. Я испекла плюшечки, купила неплохих конфет (сегодня был привоз), составьте мне компанию, попьем вместе чаю, посидим, поговорим. Извините за бесцеремонность, но так одиноко!

Молодой офицер совершенно не был готов к такому повороту событий. Будучи сосредоточенным на пропаже молодой женщины-фельдшера, он только сейчас по-настоящему заметил, что с ним рядом находится девушка и весьма неплохая, во всяком случае, она была вполне в его вкусе. Встав с кровати с растерянным видом, он подошел к учительнице и, соглашаясь, кивнул. Вместе они вышли в коридор и направились в ее комнату.

Жилище, в котором вместе с Настасьей Вадимовной еще совсем недавно жила Нета Соболева, было довольно скромным и состояло из двух помещений: собственно, комнаты, где находились две кровати, шифоньер, печка и посередине круглый стол, и темной прихожей, куда выходила плита печи и подтопок, стоял небольшой буфет и лавка под ведра с водой. На столе, покрытая чистом полотенцем, стояла тарелка с выпечкой, а также готовые чашки в блюдцах и небольшая вазочка с шоколадными конфетами. Молодой офицер отметил про себя идеальную чистоту и порядок.

— Присаживайтесь сюда, — хозяйка приставила к столу один из стульев, налила в чашки кипятка. — Вам покрепче заварки или как? — она присела к столу на второй стул.

— Пожалуй, покрепче, а то я изрядно вымотался, столько лесу обошли, уж где только не были, даже на болото ходили.

Девушка, откусив немного румяной выпечки и запив чаем, терпеливо выжидала, пока ее гость вкушает угощения. Она придвинула тарелку с плюшками ближе к нему, чтобы он не стеснялся и наелся досыта. Впрочем, молодой человек и не собирался стесняться: проглотив несколько вкусных пышных плюшек, посыпанных сахаром, и запив их чаем с конфетой, он с улыбкой поблагодарил хозяйку за угощение.

Настало время удовлетворения интересов и ответов на вопросы, Максим вопросительно посмотрел на девушку:

— Скажите, Настасья Вадимовна, почему Вы боитесь одна? Вы думаете, если это маньяк-садист, то он доберется до Вас?

— Вы, знаете, Максим Захарович, убить мою подругу мог только Селиванов, но не из-за того, что он садист, а больше потому, что он трус и негодяй, сделал это от страху. Меня больше тревожит другое: каким-то потусторонним веет от всего этого, всем своим существом чувствую, еще не конец. Мы, женщины, часто просто чувствуем, и это все сбывается. Этот Евгений Евгеньевич напуган больше нас всех, что-то здесь не так. Очень Вас прошу, будьте эту ночь рядом, иначе мои нервы не выдержат, — она показала руку, она дрожала.

— Так я и так всегда рядом, 5 метров от вашей комнаты. Если что заметите, бегите ко мне в класс и будите меня.

— Вы меня неправильно поняли, я одна вообще не могу теперь находиться, хоть бросай здесь все и убегай, куда глаза глядят. Сама в Бога не верю, а боюсь, хоть в церковь иди!

— А если я в Вашей комнате лягу рядом с Вами — это будет разве правильно? Парень с учительницей в одной комнате!

— Пусть эта учительница лучше спятит — это будет правильно. К тому же не забывайте, я просто человек, и все.

— Хорошо, договорились, тогда разрешите, я немного посплю сейчас вот на этой кровати прямо на покрывале, не раздеваясь, а то я валюсь от усталости. Потом встану и буду целую ночь караулить Ваш сон.

— Ложитесь, все чистое, — она была очень чистоплотной.

Максим снял сапоги, положил пистолет под подушку и лег на покрытую покрывалом постель. «Была?! — в задумчивости произнес он. — А почему была, ведь ее тело так и не нашли, что же здесь все-таки произошло?». Его сильный организм провалился в сон, девушка сидела рядом за столом и глубоко влюбленным взглядом смотрела на него.

[1] Здесь имеется в виду правящая тогда ВКП(б)