Мисс Эндерсон и её странности

Глава 3.

Отправляясь на допрос, ты обычно представляешь себе менее воодушевляющую картину. В худшем случае, тебя могут наградить трехэтажными ругательствами и выставить за дверь. Но обычно люди относятся к представителям закона более дружелюбно и по доброй воле идут на разговор. Особенно если знают наверняка, что никакой вины за ними нет.

Этот же случай оказался до предела нестандартным.

Выяснилось вдруг, что в очередном доме живёт Алеста Эндерсон — его вчерашняя знакомая. Но, конечно, к такой любопытной девушке обязательно должны идти интересные дополнения: например, кот, окольцованный вокруг шеи вместо ожерелья. Или бабушка (это ведь бабушка?), которой не терпится отыскать для внучки избранника, чтобы не ходила такая грустная. И на фоне всего этого — надрывный детский плач.

В голове даже проскользнула мысль — уж не Алестин ли это ребёнок исполняет музыкальную партию? Но почему тогда она здесь, с этим котом, а не успокаивает дитя?

Однако очень скоро плач прекратился. И всё встало на свои места. Точнее, все. Прихожая постепенно заполнялась людьми самых разных возрастов.

Чем больше обитателей этого маленького дома появлялось в прихожей, тем сильнее Кею хотелось захлопнуть дверь и уйти. Останавливала честь. Ну и, само собой, служебный долг. А вскоре к ним присоединилась и банальная вежливость. Так уж Кея воспитали: нельзя отказываться от приглашения.

И вот он уже сидит во главе стола, как самый дорогой гость. Как будто и вправду пришёл, чтобы просить руку и сердце Алесты.

Впрочем, стоит признать: как только Кей оказался в трапезной, его внимание ненадолго переключилось на другую персону — женщину лет сорока пяти, занимающую стул в самом углу. Тут уж точно не возникло сомнений в родственных связях: эта женщина приходилась Алесте Эндерсон матерью.

У неё были такие же насыщенно-рыжие волосы, что и у самой Алесты — правда, они были собраны в неряшливый пучок на затылке. Светлые зелёные глаза посмотрели на Кея равнодушно, и всё-таки… он будто различил в них каплю настороженности. На лице пролегли следы безмерной усталости — круги под глазами, складки в уголках губ, блеклые веснушки на щеках.

Пока остальные обитатели дома делили меж собой стулья, которых категорически не хватало, Кей уже было открыл рот, чтобы представиться, однако женщина его остановила:

— Я слышала ваше имя. Не утруждайте себя его повторением. Меня зовут Жолин, но вряд ли вам придётся обратиться ко мне хотя бы единожды. Я не обладаю теми сведениями, что могут быть вам интересны.

Кей почувствовал: Алеста Эндерсон внимательно следит за их разговором. Алеста Эндерсон… Та самая, что вчерашним днём поразила Кея своим сходством с одной его давней… знакомой. Кей знал семью той девушки. И всегда считал, что чертами лица она пошла в отца. Но сейчас, украдкой разглядывая лицо Жолин, он видел в нём слишком много сходств с чертами Алесты, и, как следствие, той девушки, что любит напоминать о себе при каждом удобном случае.

Алеста Эндерсон.

Крутится в голове, как запретное заклинание — готово слететь с губ, но нельзя допустить, чтобы его услышал хоть кто-нибудь. Мисс Эндерсон, Алеста, в белом платье, напоминающая отчего-то тюльпан. Лепесток наслаивается на лепесток. И попробуй разбери, что она таит внутри себя.

Та девушка, похожая на неё, никогда не носила таких платьев. Каждый её образ был чётко выверенным, не содержал в себе ни единой лишней детали. Она никогда не позволяла себя такой открытый, полный искренних чувств взгляд. И, даже очень постаравшись, её невозможно было представить в таком антураже, катающей на шее кота и выкладывающей на сковороду с раскаленным маслом пюреобразную смесь.

— Бабушка, садитесь, — строго сказала Алеста Эндерсон, решив проблему с нехваткой стульев. А сама принялась за готовку.

На столе, выпуская белые струи пара, стояло шесть больших глубоких тарелок с кашей. И две поменьше. А ведь неплохо всё-таки придумано с завтраком… Зов, вынуждающий следователя рыскать в поисках улик и опрашивать сотни свидетелей, оказался настолько сильным, что завтрак Кей пропустил.

— Каше нужно немного остынуть, — заметила бабушка, миссис Эндерсон — кажется, зовут её Мерибет. Она была невысокой, но весьма бодрой женщиной с короткими белыми волосами. — А пока расскажите нам… вас зовут Кейден, я права? Расскажите, как же вы всё-таки познакомились с нашей Алестой.

И взгляд — точь-в-точь как у младшей мисс Эндерсон. Или средней?.. Здесь ведь есть ещё девочка лет двенадцати: с красивым именем Ивори и глазами, которые здесь явно передаются от женщине к женщине. Хорошо, пусть так: взгляд, как у Алесты. Невинность — и озорные искорки коварства. Как будто она тебя уже давным-давно перехитрила, а ты об этом ещё не догадался.

Предлог сомнительный. Но повод наконец приступить к делу — весьма неплохой. Ещё бы не манил так сильно запах еды… Как же легко тебя, дорогой, купить!

— Мы познакомились в рамках следствия. В Управлении общественной безопасности по Леберлингу я состою в Отделе по расследованию магических происшествий. Дело в том, что в ночь с…

— Да, мы слышали об этом ужасном несчастье, — миссис Эндерсон покачала головой.

— Ведь Алеста говорила — здесь всё непросто, — вмешался в разговор отец троих детей… Позвольте вспомнить. Ларк, кажется? Высокий и рыжеволосый. От миссис или от мистера Эндерсон позаимствовали Жолин и Ларк цвет волос? Сейчас, сквозь седину, уже не разберешь.

— В таком случае, я не стану вводить вас в курс дела. Сейчас я провожу опрос местного населения, — продолжил Кей, — и мне нужны любые зацепки. Быть может, вы слышали что-то о назревающем конфликте? Заметили за кем-нибудь из жителей подозрительное поведение? Или, в идеальном случае, наблюдали незнакомого человека в день перед происшествием?

— А я ничего не слышала, — а это уже произнесла жена Ларка с птичьим именем Вивитт. Она нахмурилась, поджала губы. — Как всегда, меня никто не ставит в известность. Как будто у меня не может быть личной жизни, собственного мнения.

Что ж, Кею несложно рассказать эту историю раз в двадцатый за последние два дня. Никаких ярких красок — всё-таки за столом сидят дети. Лишь общие черты: поздний вечер, гостевой дом, несчастный случай, магические артефакты.

— Так я и познакомился с мисс Эндерсон, — добавил Кей, чтобы немного порадовать её бабушку. Всё-таки она от всего сердца пригласила его на завтрак. — Ваш констебль, Джонти, не могу припомнить его фамилию, направил меня к ней. Ведь именно благодаря её Лавке странностей он и распознал обнаруженные механизмы.

— И вы обратились к Алесте за помощью? — поинтересовался Малоун Эндерсон с гордостью, поправил густые усы.

Всё-таки Алеста Эндерсон заняла неправильное положение. Вроде бы, и доступна зрению Кея, но всё время стоит к нему спиной. И как заглянуть в глаза в поисках правильного ответа? Пришлось выкручиваться самостоятельно.

— Именно так, — Кей кивнул. — Собственно, от мисс Эндерсон мне нужно было то же самое, что от вас: направление, которого я могу придерживаться при расследовании. Я понимаю, что гостевой дом расположен на параллельной улице, вряд ли вам приходится часто его наблюдать. И всё-таки часто важным оказывается совсем не то, на что мы ставим.

Малоун Эндерсон покачал головой и не то хмыкнул, не то покряхтел. Кей попытался понять, что именно зашифровано за этим невербальным посланием: одобрение? заинтересованность? Напряженность в попытке вспомнить что-нибудь такое, что ему, Кею, поможет?

— А это сложно — стать следователем? — вдруг поинтересовался Ларк. — Я имею в виду… Я бы, может, тоже хотел участвовать в расследованиях. Куда нужно обращаться в вашем Леберлинге, чтобы узнать, есть ли для меня местечко?

— Шесть лет обучения на юридическом факультете, — ответил Кей, — и двери нашего Управления будут перед вами открыты. Но в случае, если вы поступаете в Королевский университет Леберлинга, вы попадёте в Управление куда быстрее. Моё первое расследование случилось на втором году обучения.

Он почувствовал — кто-то внимательно, неотрывно наблюдает за ним; чуть перевёл взгляд и распознал источник такого внимания. Ивори, самая младшая мисс Эндерсон, смотрела на Кея глазами, полными восхищения. Так что даже стало немного неловко.

Вывести бы из-за стола детей… Всё-таки, разговор этот не предназначен для детских ушей.

— Тебя хватит в лучшем случаем на неделю, — заметила Вивитт язвительно. — А потом вновь надоест. Такая работа… Она для ответственных и для храбрых, для мужественных…

— Если платят много, не надоест, — уверил Ларк. Скользнул взглядом по цепочке, скрепляющей две половины жилета Кея. И тогда Кею пришлось признаться:

— Платят мало.

Верить или нет — дело каждого.

Кей заметил: самый юный обитатель этого дома нахмурился, явно переутомившись. Ещё немного — и грянет буря. Нужно срочно отвлечь внимание, пока ещё не поздно:

— Предлагаю позавтракать, — сказал Кей, — и потом мы продолжим наш разговор.

И всё-таки от рыданий самого маленького мистера Эндерсона это не спасло. Вивитт вывела его из-за стола, извинившись перед Кеем, и обстановка сразу же стала чуть менее напряженной.

Когда каша в тарелках стала заканчиваться, Алеста Эндерсон опустила на стол глубокую миску с множеством зажаренных румяных лепешек.

— Что это? — уточнил Кей.

— Сладкие картофельные оладьи, — ответила Алеста, — к приготовлению которых приложил лапу сам Принц Краснопёрых. Такого вы больше нигде не попробуете, мистер Гилсон.

Кей заметил — на этих словах Жолин Эндерсон улыбнулась едва различимо. И подумал: наверное, Алесте было бы приятно видеть эту улыбку от своей весьма закрытой матери…

— Лесс, будь, пожалуйста, более доброжелательна по отношению к нашему гостю, — попросила Мерибет Эндерсон.

— Этого кота в самом деле так зовут? — фыркнул Кей.

— Да, а что именно вас смущает? — поинтересовалась Алеста. И она, и этот её чудаковатый кот, Принц Краснопёрых, посмотрели на Кея одинаковыми наглыми глазами. Во взгляде кота читался тот же самый вопрос: «Да, а что именно вас смущает»?

Следом за оладьями на стол опустились семь чашек травяного отвара, от которого явственно несло ромашкой. Алеста заняла прежнее место Вивитт, но сама к еде так и не притронулась. Видимо, Кей своим присутствием испортил ей аппетит.

Ещё минус два: трапезную покинул второй сын Ларка и молчаливая Ивори. Вот и хорошо, вот и чудесно. За столом остались лишь взрослые: три рыжие головы, две белые и одна — Кея, которая уже начала побаливать от обилия имен и событий.

— Я предлагаю вернуться к нашему разговору. Замечали ли вы что-нибудь необычное? Какие-нибудь… странности?

— Целую лавку, — пробормотала Алеста.

— Мы вам вряд ли сможем помочь, молодой человек, — наконец произнес Малоун Эндерсон. — Мы с женой всё время сидим дома. Мы своё уже отработали.

— А вы, мистер Эндерсон? — Кей посмотрел на Ларка. — У вас есть прекрасная возможность поучаствовать в расследовании прямо сейчас.

— Я часто бываю в центре, — заметил Ларк, — но по сторонам не привык смотреть. Сами понимаете… у всех свои заботы. День перед этим, кхм, происшествием я провёл на лесопилке, здесь неподалеку. Вернулся уже по темноте, когда все спали. Не заметил ничего подозрительного, ни единой живой души.

Кей постучал пальцами по столу. Старшие Эндерсоны отпадают. С Алестой он уже поговорил. А Ларк не так охотно идёт на разговор, как хотелось бы.

— А прежде? Если вы часто посещаете общественные места и разговариваете с разными людьми, вы наверняка могли приметить что-нибудь эдакое. Понимаете… Детей за столом нет, поэтому я могу сказать об этом открыто. Погибший, в этом почти не приходится сомневаться, владел магией. И погиб он, я смею подозревать, тоже из-за неё.

Кей сделал глоток обжигающего отвара. Ромашка не успокаивала — напротив, лишь больше будоражила мысли. И когда Джер перестанет копошиться во внутренностях автомобиля, восторгаясь дорогущими механизмами, и выяснит хотя бы некоторые сведения о личности пострадавшего? Пока всё было слишком чисто, слишком пусто, и это вызывало лишь ещё больше подозрений: обычно люди выдают себя очень легко, по щелчку пальцев. А этот будто был подготовленным.

— Магия… — Мерибет Эндерсон покачала головой. — Моя матушка владела магией. И моя дочь прежде владела. Моя матушка давно мертва, а дочь безвылазно сидит дома, — она бросила краткий взгляд на Жолин. — Увы, мы не сможем вам помочь, хотя и желаем этого.

Малоун степенно кивнул.

— Но если можем что-то сделать, обращайтесь, сделаем, — пообещал Ларк.

Спрашивать об отношениях мага и его стихии — невежливо, даже грубо. Задай Кей такой вопрос магу из Леберлинга, он тут же был бы обруган самыми неприятными словами, с позором выставлен за дверь, до конца года старые приятели обходили бы Кея стороной. Но он не в Леберлинге.

— Миссис… — он обернулся к матери Алесты.

— Жолин.

— Жолин. Позвольте спросить, что стало с вашей магией.

— Не позволю, — она скривила уголки губ. — Каким образом это относится к вашему делу?

— Если это произошло здесь, в Плуинге…

Жолин вновь прервала его — ни одну свою фразу Кею не суждено было закончить:

— Это произошло не здесь. И это не имеет отношения к вашему событию. Мне известно куда меньше, чем вам. Вам одному, Кейден Гилсон, известно больше, чем всему Плуингу. Но разве вас в самом деле интересует, кто виновен в гибели того юноши из гостевого дома? — Жолин хмыкнула. — Разве вам интересно хоть что-то, кроме самих себя?

Кей отреагировал на нападку спокойно и уверенно:

— Мне интересно, иначе я не сидел бы сейчас здесь.

— Разве вы ещё не поняли? — спросила Жолин. — Мы уже дали вам понять — мы ничего не знаем. Неужели все жители Леберлинга такие наглые, такие дотошные? Я не могу это выносить. Простите мне мою грубость.

Она поднялась со своего места, громыхнув стулом. Вылетела из трапезной, как стрела. Заскрипели ступени винтовой лестницы.

Кей встретился взглядом с Алестой. Она не выглядела удивленной. Будто наблюдала этот сценарий множество раз.

— Не берите вину на себя, — не то сказала, не то шепнула Алеста. — И не вздумайте извиняться. В произошедшем нет вашей вины. А в извинениях — хотя бы какого-нибудь смысла.

Она всё-таки сняла кота с шеи — тот теперь возлежал на коленях Алесты, лениво покачивал хвостом и наслаждался поглаживаниями по лысоватой голове. Несколько мгновений прошло в молчание. А потом Алеста потревожила кота — притянула к груди и прижала крепко, как собственное дитя.

— Рада была увидеться, мистер Гилсон, пусть и в такой необычной остановке.

Белые кружева её платья мелькнули над лестничными ступенями. Кейден прислушался. Подъем закончился. Звук отдалился ещё больше. Хорошо. Скрип двери прозвучал довольно громко для того, чтобы…

— Мы вас так задержали, — Мерибет вздохнула, — у вас столько дел, а мы тут… не помогаем, лишь отнимаем время.

— Нет, что вы. Я очень признателен вам за помощь и за прекрасный завтрак. Хотя, действительно, должен уже уходить.

— До встречи, мистер Гилсон, — Малоун вновь протянул ему руку.

— До встречи, мистер Эндерсон, — Кей, как положено, принял рукопожатие.

Провожала Кея только Мерибет. Подала ему пальто, которое Кей тут же взял в собственные уроки, и шепнула на ухо, прежде чем захлопнуть за ним дверь:

— Заходите почаще, Кейден. Алеста в вашем присутствии наконец ожила.

Кей, конечно, улыбнулся и поблагодарил за приглашение. Но про себя усмехнулся. Уж точно — ледяная роза: выпустила все свои шипики, пытаясь задеть излишне любопытного следователя. И в то же время — заботилась о его чувствах, а иначе бросилась бы на защиту мамы.

Та, похожая на неё, вела себя куда более мило и ласково. И всё-таки ей бы никогда не пришлось выбирать между своей семьей и Кеем. Впрочем, не время сейчас об этом вспоминать.

Король Подземельных — совести не хватит назвать пса с таким гордым именем как-то иначе — верно дожидался Кея у дверей. В этот раз, конечно, Король Подземельных встретил Кея куда дружелюбнее, чем в прошлый: не стал облаивать, лишь внимательно осмотрел. Уже, можно считать, прогресс.

— Ваше величество, — Кей даже слегка поклонился. — Нужен ваш совет. Точнее даже сказать, одобрение.

Пёс чуть склонил голову набок. Выкладывай, мол, несчастное человеческое создание.

— По моим предположениям, окно вашей многоуважаемой хозяйки, мисс Эндерсон, находится с этой стороны дома, у дальнего угла. Я прав?

Король Подземельных посмотрел ровно на то окно, о котором говорил Кей. И шумно выдохнул — как показалось Кею, с одобрением.

Кей оценил расстояние. Достаточно близко к земле для того, чтобы быть замеченным.

— Если мы с вами ошиблись, и я указываю на окно какой-нибудь другой леди из этого дома, получится, конечно, неприятно. И всё-таки, думаю, нам нужно рискнуть. Раз уж моё присутствие мисс Эндерсон оживляет… кажется, скандал с кем-нибудь из обитателей — весьма скромная плата за такое чудо.

***

Сначала раздался свист.

Весьма мелодичный, переливчатый, будто в снежном саду вдруг поселился соловей. Нетерпеливые нынче птицы — не стали ждать лета.

А потом что-то врезалось об окно — громко, с хрустом.

Алеста подскочила с кровати и приблизилась к окну, больше всего боясь разглядеть на снегу птицу с вывихнутыми крыльями. Но разглядела лишь мистера Гилсона, будь неладен этот недоделанный соловей.

Она распахнула окно — деревянные створки распахнулись неохотно, всё-таки зимой комната в проветривании не нуждалась, в ней и без того было весьма прохладно. И высунулась наружу в одном платье, не боясь замерзнуть.

Кейден смотрел на Алесту, как на падающую звезду, одновременно и далекую, и близкую.

Благо, прохладная погодка весьма успешно справилась с жаром на её щеках.

— Мистер Гилсон, вы пытались взлететь? — полюбопытствовала Алеста.

— Именно так, мисс Эндерсон, — Кейден покивал. — Увы, крылья мои оказались слишком слабыми, чтобы достичь такой вершины, как ваша комната.

— По-моему, вы весьма успешно врезались лбом в окно. — Она прищурилась, но очень скоро различила Короля Подземельных, который позволил мистеру следователю такое своеволие. — Ваше величество, я удивлена, что вы еще не покусали нашего уважаемого гостя за пятки. Раньше вы куда менее дружелюбно относились к неожиданным гостям.

Король Подземельных потоптался на месте — да, мол, виноват, однако если бы не мой прилив доброты, такого представления бы не случилось.

— Зато вы до того, как я покинул ваш дом, казались куда более дружелюбной, мисс Эндерсон, — заметил Кейден с укором. — Не могли бы вы спуститься? Ещё немного, и меня заметят. Что, конечно, сможет несколько укрепить ложные представления, которые сложились у вашей семьи насчёт наших взаимоотношений.

Алеста задумалась. Бабушка, конечно, в любом случае ближайшие недели будет спрашивать, как там дела у того милого следователя. Но, если их сейчас заметят, бабушкино любопытство не утихнет вплоть до лета.

— И зачем же мне, извольте поинтересоваться, спускаться?

— Мне очень нужно с вами поговорить, — признался Кейден. Поправил воротник распахнутого пальто, из-под которого виднелась белоснежная рубашка с накрахмаленным воротником и коричневый жилет из плотной ткани. Приехал из города — и давай щеголять модными вещичками. А в Плуинге такое не любят.

Может, не так уж он и неправ. Приезжий аристократ с большим кошельком вполне мог пострадать и от банальной людской зависти.

— Вы ещё не наговорились, мистер Гилсон? — поинтересовалась Алеста.

— Во всём этом городе только одна вы сможете мне помочь, — Кейден вздохнул, выпуская изо рта облачко пара. — Я хотел дойти до вас в районе обеда. А тут вы сами пришли ко мне навстречу.

У Алесты, конечно, были кое-какие планы на сегодняшний день. И всё-таки вряд ли разговор со следователем отнимет у неё много времени. Зато если она сейчас откажется выходить, захлопнет окно и сделает вид, что не заметила его знаков внимания, то так и не узнает, о чём именно Кейден хотел с ней поговорить.

— Так и быть, — решилась она. — Ловите.

— Ловить?

В личном шкафу дожидалась подходящего случая шубка: подарок мамы на тот же самый двадцать первый день рождения, что оказался весьма щедрым на всякие дорогие вещи. Единственный подарок мамы впервые за много лет — будто на какой-то миг мама осознала, какой Алеста стала взрослой, и расплатилась за прежнее своё безразличие.

Алеста вполне спокойно обошлась бы без шубки, лишь бы мама стала чуточку приветливее.

Но, увы, никакую вещь, даже весьма ценную, невозможно обменять на любовь.

Гладкий светло-коричневый мех, пушистый белый воротник, плавно переходящий в капюшон. Алеста так и не осмелилась никуда в ней выйти. Но сейчас, кажется, тот самый подходящий случай. Надо сходить в этой прелестной шубке хотя бы на деловую встречу с таким красивым, с иголочки выряженным следователем, пока её моль не погрызла.

Шубка тяжелая. И слегка отдаёт мамиными духами, которыми она не пользуется с прошлого года.

— Ловите, да, — Алеста покивала. — Король, вы не соизволите принести мне мою обувь?

Тем самым она подумала и о собственном будущем — том самым, когда Алесте придётся вставать на собственные ноги. И избавилась от свидетелей весьма вероятного позора мистера Гилсона. А вдруг всё-таки не словит?..

Окно её комнаты подходило для подобных фокусов идеально: невысокий подоконник, весьма крепкий карниз, и широкие створки, встроенные в оконную раму каким-то таким образом, что при любом сквозняке плотно захлопываются, не пропуская в комнату холодный воздух.

Алеста оставила дверь, ведущую в комнату, слегка приоткрытой. Поцеловала Принца Краснопёрых в мокрый нос… И с разгона перелетела через подоконник.

Кейден, это очевидно, подобной резкости не ожидал. Его глаза, и без того весьма выразительнее, округлились до размеров чайных блюдец. Алеста, конечно, тоже несколько сглупила — не рассчитала траекторию, полетела куда-то вбок…

Стоит отдать мистеру Гилсону должное — Алесту он словил.

Сам залез в сугроб по колено (напомнить дяде, чтобы не забывал расчищать двор от снега), и всё-таки не позволил ей упасть. Крепко обхватил и уверенно прижал к себе.

Его лицо оказалось вдруг очень близко. Впервые за время знакомства, которое, вообще говоря, случилось лишь сутки назад.

Настолько близко, что удалось различить мельчайшие детали, которые при взгляде со стороны ускользают от внимания. Несколько седых прядок в копне тёмных каштановых волос. Иголочки щетины — дотронься и почувствуешь, как колются. Светлое пятнышко на верхней губе. Едва заметный шрам над левой бровью.

Целый мир, спрятанный в глазах. Мир, в котором целый год правит лето. Манит шелестом листвы, голосами райских птиц с пышными хвостами…

И снова в его глазах — то же самое узнавание. Будто им уже приходилось не единожды вот так смотреть друг на друга.

Но ведь Алеста знает наверняка, что не приходилось. Быть может, только в самых обжигающих фантазиях, о которых понимаешь — не сбудутся. Но мечтать о них всё-таки очень приятно…

— Мисс Эндерсон, ваша бабушка зовёт вас Лесс, — голос неожиданно низкий, с приятной хрипотцой.

— А как зовёт вас ваша бабушка, мистер Гилсон? — практически шёпот, чтобы не разрушить момент.

Сверху упала снежная подушка, что слетела с карниза вслед за Алестой. Громко хлопнула оконная створка и едва слышно тявкнул Король, держащий в пасти голенища Алестиных сапог.

Кейден несколько потерял самообладание, руки дрогнули — и Алеста едва не окунулась в снежное море.

— Подержите меня ещё немного, мистер Гислон, — попросила она. — Я быстренько обуюсь — не хочется застудить ноги во время разговора. Позвольте ещё немного насладиться вашей впечатляющей хваткой.

Левой рукой хватаясь за корпус Кейдена, правой Алеста быстро натянула сапоги. И зашнуровала их, уже разорвав прикосновение со следователем. А Король ведь молодец, ничего не скажешь — почуял, что на сегодняшней прогулке Алеста хочет выглядеть чуть более привлекательно, чем обычно. И вместо потрепанных ботинок притащил сапоги, которые Алеста надевает лишь по особым случаем.

Она выпрямилась, вновь пересеклась с Кейденом взглядом.

И только тогда он ответил на вопрос, который Алеста уже успела позабыть:

— Моё близкое окружение зовёт меня Кеем.

— Очень приятно, — она чуть улыбнулась. — О чём вы хотели поговорить со мной, мистер Гилсон?

— Я хотел пригласить вас…

— Так идём же, — Алеста покосилась на окна. — Так ещё останется шанс, что хотя бы для кого-нибудь из моего близкого окружения мы останемся незамеченными… Место, в которое вы хотите меня пригласить, терпимо относится к собакам?

Король Подземельных в самом деле смотрел на них так, будто больше всего на свете мечтал о том, чтобы отправиться следом.

— Терпимо, — ответил Кейден… Кей. — Ваше величество, вы можете присоединиться к нам.

Большее Королю и не требовалось. Он сорвался с места, будто это именно его хвост нёс оперение, как на стреле. Перепрыгивая снежные сугробы, помчался вперёд, как будто лучше Алесты и Кейдена знал, куда именно им следует попасть.

— Куда мы всё-таки идём? — поинтересовалась Алеста.

— Пусть предстоит неблизкий… — признался Кейден. — Наденьте, пожалуйста, капюшон… мисс Эндерсон.

Она выполнила поручение. Натянула белый мех на рыжую копну волос, взглянула на Кейдена исподлобья, примерно так, как дикий зверёк выглядывает из норки, почуяв опасность. На краткий миг следователь улыбнулся. Хотелось бы верить, что это была не победная улыбка охотника.

— Если для вас существуют далёкие пути, значит, вы ещё не научились выигрывать у переулков, — заметила Алеста. — Скажите честно, куда нам нужно попасть, и я покажу вам годами отточенное мастерство.

— Так и быть. Нам нужно Управление по общественной безопасности. Удивите меня своей игрой, мисс Эндерсон, и тогда…

— И что будет тогда?

Но мистер Гилсон не ответил. Протянул Алесте правую ладонь, и она приняла рукопожатие, чувствуя обжигающее тепло его пальцев.

Что ж, видимо, за это утро на следователя свалилось слишком мало удивлений. Продолжим испытывать его душевное равновесие.

Королю Подземельных нравилась игра в переулки. Заметив, что Алеста сворачивает на едва различимую тропу, он едва ли не подпрыгнул на месте. И вновь принялся обгонять их с Кейденом. Король, конечно, знал главное правило этой игры: чуять направление и верно ему следовать, а дороги обязательно найдутся, сами подставятся под следующий шаг.

Утро оказалось прекрасным в своей хрупкости и изящности. Ударивший ночью морозец покрыл инеем стволы деревьев, и сейчас, под солнечными лучами, они переливались, как бриллиантовые ожерелья. Снег скрипел под подошвой, как скрипит ключ в проворачиваемом замке, обещая раскрыть самые страшные секреты. Воздух пах свежестью и жизнью с чистого лица, полной надежд.

— Где вы провели эту ночь, мистер Гилсон? — спросила Алеста, когда позади остался третий по счёту дом, который они обошли по узкой тропинке.

— Всё там же, — ответил он, — в гостевом доме. Я и сам удивлен, что после всего случившего нас всё-таки приняли… Меня и моего напарника. Однако, уверяю вас, ночь прошла спокойно. Вы можете не волноваться.

— Вместе с вами приехал напарник?

— Увы, этим утром он уже отправился обратно, в Леберлинг. Он бы сделал это ещё вчера, если бы не обстоятельства… Вообще, в данный момент у него заслуженный отпуск. Но, поскольку лишь немногие сотрудники нашего Управления владеют собственными транспортными средствами, пришлось обращаться к нему за помощью.

— Выходит, — заметила Алеста, — следующую ночь вы встретите в одиночестве.

— Хотите составить мне компанию? — И взгляд невинный, так сразу не поймёшь, в шутку предлагает или настроен серьёзно.

— Нет, но, если вам так нужно, могу кое-с-кем познакомить.

Кейден вздохнул и заметил:

— Наблюдение из личного опыта… Но порой остаться наедине с собой кажется менее опасным, чем наедине с женщиной. Не имею ничего против женщин, — предостерегающе добавил он, — и всё-таки вы — создания весьма непредсказуемые. Так что от вашего предложения я откажусь.

Позади остался четвертый дом, пожалуй, один из любимых домов Алесты в этом скромном городке — стены у него, сколько Алеста себя помнит, оставались небесно-голубыми, как глазурь на прянике.

— Мисс Эндерсон, вы всю жизнь провели в Плуинге? — вдруг спросил Кейден, который смотрел по сторонам с куда меньшей внимательностью, хотя это именно он должен был осматривать окрестность своим следопытливым взглядом.

— Да, — ответила Алеста, — всю жизнь. Мистер Гилсон, всмотритесь вперёд — мы уже почти пришли.

Крыша Управления общественной безопасности по Леберлингу в самом деле стала различимой — корявая темная крыша с двумя безобразными трубами, которую никакая покраска не смогла бы спасти. Когда Алеста была ещё девчонкой, они с друзьями рассказывали друг другу истории, одна пугающее другой: что в этом чёрном домике на отшибе живёт страшная злая ведьма, предпочитающая лакомиться сердцами маленьких детишек; или лесной дух, который заманивает печальных людей прогуляться по тропам, запутывает и не позволяет вернуться; или огромная птица-огница (а стены черные, потому что обуглились от пламени с её крыльев), и одного её взгляда достаточно, чтобы и самому сгореть дотла.

А потому, проходя мимо дома, Алеста и её друзья обязательно поднимались на цыпочки (казаться выше и взрослее), улыбались во все зубы, даже если часть из них выпала и пока не сменилась коренными, и тщательно отводили взгляд.

Друзья детства, как и следовало ожидать, разбежались каждый по своей дороге, но, в целом, их дальнейшие пути можно разделить на две основные группы. Друзья из первой группы освободились от пут Плуинга, отправились покорять Леберлинг и Олтер, а-то и более далекие города: учиться, развиваться, становиться лучше собственных родителей и верно следовать за мечтой. Друзья из второй группы же, напротив, укоренились в Плуинге. Нашли работу где-нибудь на торговой площади, обзавелись спутниками жизни и уже воспитывали ребёнка, если не двоих.

Алеста застыла где-то посерединке, между — в ожидании того сокрушительного момента, что избавит её от прежней жизни раз и навсегда.

— А ведь вы правы, — Кейден нахмурился, вгляделся в крышу. Доверяй, но проверяй, как завещали. — Но как же такое может быть?

В поиске ответа он заглянул к Алесте в глаза. Но вряд ли смог увидеть в них что-то, кроме насмешки над его непосредственностью.

— Забавный вы, мистер Гилсон. А ведь на самом деле игра в переулки — это легко. Главное — понять принцип. И отнестись к городу, как к живому механизму. Ведь правда, Король? — Пёс сразу же примчался к хозяйке, и она ласково потрепала его по пушистой голове. — Всё зависит от всего. И всё связано со всем. Город дышит — его дыхание можно расслышать, если быть внимательным. И он сам ведёт тебя нужной дорогой, перестраивая тропы так, чтобы сделать твой путь удобнее и быстрее. Нужно лишь довериться ему. Отключить разум, положиться на сердце. Оставить всякое сопротивление.

Пятый дом остался позади. И здание Управления предстало перед ними во всей красе.

Его даже иней обошёл. Пока вся остальная архитектура Плуинга, вплоть до дверных ручек и перил у лестницы, была слегка отбелена морозной корочкой, здание Управления оставалось мрачным и гордым от осознания своей непохожести. Толпой мурашек по телу пробежали будоражащие воспоминания.

— Однажды ночью я на спор залезла в окно первого этажа, — зачем-то поделилась Алеста. Надо говорить, пока есть такая возможность: потом, весьма вероятно, Управление их поглотит, сожрёт с потрохами. — Мы-то, маленькие, думали, что здесь обитает нечто необъяснимое. Я, и вы, мистер Гилсон, ничуть этому не удивитесь, боялась его больше всех. На этом меня и словили. Сказали: ага, Алеста трусливая! А правило таково: лучше перебороть страх, чем потерять уважение.

— Вы любите пользоваться окнами вместо дверей, мисс Эндерсон, — заметил Кейден. — И что было дальше, когда вы забрались внутрь?

— Было и в самом деле страшно. Ослепляющий свет в глаза, грозный голос, топот от погони… До Джонти здесь работал Грир, весьма несговорчивый. Он принял меня за хулиганку. Хотел словить, родителям отвести… И, вот здесь уж не знаю, поверите или нет, застрял в окне, через которое я за мгновение до него с легкостью перелезла.

Несмотря на собственные слова, Алеста рассмеялась. Смех её — хрустальные колокольчики — оказался заразительным. Кейден и сам не сдержал смешка, но большую вольность себе не позволил.

— Не волнуйтесь, — Алеста вздохнула, отбросила назад рыжую прядь, — он почти сразу высвободился, правда, в обратную сторону. Помощь не потребовалась.

Алеста наконец поняла, кому на самом деле вплоть до мельчайшей детали подходит этот дом. Прежде они с Королём Подземельных не прогуливались в этих краях, зато сейчас её верный пёс остановился напротив Управления и идеально совпал с ним и цветом, и даже конфигурациями.

Что ж, теперь и вовсе нечего опасаться. У них есть личный проводник.

Кстати, ещё одна интересная деталь: смена констеблей тоже несла в себе больше загадок, чем ответов. Грир не подавал заявление об отставке — более того, его серьёзное лицо, временами мелькающее среди толпы, говорило о том, что работать он намерен ещё долго, очень долго.

А потом в один момент, лет семь назад, Грир исчез. Не появился в Управлении, пропал из собственного дома. Его искали. Честно, но недолго. Семьи у Грира не было, некому было настраивать жителей Плуинга на продолжение поисков. Его не забыли, но отпустили. И почти сразу нашли нового констебля — Джонти.

Джонти оказался куда улыбчивее и приветливее.

И всё-таки — эта нерешенная задачка порой возвращалась в мысли Алесты. Быть может, ещё потому, что она прекрасно, без лишних иллюзий, осознавала: стоит ей однажды вот та пропасть, и её тоже отпустят, как невесомое белое облако, проплывающее над крышами городских домов.

— Мисс Эндерсон! Боб! — воскликнул Джонти, стоило Алесте, Кейдену и Королю Подземельных оказаться у дверей помещения. Он заприметил их из окна — соседнего к тому, через которое Алеста совершала прыжки. Раму в нём с тех пор заменили на ту, что будет смыкаться чуть плотнее. Джонти приветливо распахнул дверь, приглашая в Управление добровольных гостей.

— Мистер Оллсопп! — в ответ Алеста махнула рукой. — Доброе утро! Вы позволите войти вместе с собакой?

— Конечно, дорогая, — Джонти покивал головой на широкой шее. — Кому, как не мне, знать, что собаки всегда оказываются куда благороднее людей. И, конечно, как мистеру Гилсону, — он наконец обратил внимание на спутника Алесты. Но ненадолго: потом взгляд вновь переместился на Алесту и потеплел: — Вот и вы наконец оказались у меня в гостях. Прежде только я к вам захаживал.

— Да… — протянула Алеста. — Давно мечтала здесь оказаться.

Внутри Управления общественной безопасностью по Плуингу не обнаружилось ничего интересного. Больше всего оно напоминало местную лечебницу: узенький коридор, несколько закрытых кабинетов с потрепанными дверьми (по какой-то причине белыми). Правда, в лечебнице пахло жгучей смесью лекарств и толпилось множество народу (троекратно вырастающее осенью и весной, когда в Плуинге болели все поголовно). А здесь было тихо. Ещё бы — столько кабинетов на одного Джонти. Алеста не удивилась бы, узнай, что за семь лет службы он ни разу не заглянул в их большую часть.

— И вы пришли в Управление в свой выходной, чтобы ждать нас? — спросила Алеста, когда они поднимались по скрипучей лестнице на второй этаж, в личный кабинет Джонти, самое оживленное место во всём Управлении.

— Пришёл я, потому что был должен, — Джонти шумно выдохнул. — Не могу же я оставить наш Плуинг в такой трудный час. А о вашем появлении мистер Гилсон меня предупредить не успел, к сожалению. Так бы взял к чаю чего послаще. Впрочем, я сам виноват, мог бы и догадаться. Ведь это именно я указал мистеру Гилсону на вас.

И поблагодарить бы его, да только слова благодарности отказываются слетать с языка. Не очень-то Алеста нуждалась в повышенном внимании со стороны Кейдена. Лишь на самую чуточку, и то — чтобы потешить скромное самолюбие. А теперь уже — не отвертеться. Не спастись.

— Джонти, принесите, пожалуйста, магические артефакты пострадавшего, — попросил Кейден, стоило им оказаться в кабинете. Первые слова в Управлении — и уже поручения, никакого покоя от этого следователя. Джонти, впрочем, просьбе не удивился — видимо, произносил её мистер Гилсон не в первый раз. Уверенно покинул кабинет, устремился куда-то вглубь коридора. По дороге, Алеста видела, Джонти почесал холку Короля Подземельных, который благоразумно остался караулить кабинет извне.

За это краткое мгновение, которое Кейден и Алеста разделили только на двоих, Кейден успел заметить:

— Не знал, что вы настолько дружны с мистером… — Он запнулся.

— Джонти Оллсопп, — подсказала Алеста. — Мистер Оллсопп — добрый человек, хоть и несколько бесхитростный. — И зачем-то добавила: — Не могу сказать, чтобы хоть с кем-нибудь из Плуинга мы были враждебны.

Джонти весьма скоро вернулся, через плечо его теперь была перекинута кожаная сумка, чем-то плотно нагруженная. Опустившись на стол, она звякнула. И Алеста примерно представила, что именно сейчас произойдёт.

В самом деле. На рабочем столе, поверх скопища бумаг, вещица за вещицей стал появляться маленький филиал её Лавки странностей. Все артефакты из этой сумки Алеста уже видела и, более того, держала в руках. Впрочем, чего-либо изысканного в первых трёх артефактах Алеста не разглядела — такими пользовался каждый уважаемый себя маг. А вот четвертый… Четвёртый заинтересовал её куда больше.

И Кейдена тоже.

— Знаете такой экземпляр? — спросил следователь, кивая на него.

Алеста помнила — не столько сам артефакт, сколько то, как усердно она пыталась его добыть. Об этой чудесной штучке заикнулся один из её постоянных поставщиков, поинтересовался, не нуждается ли Алеста в подобном чуде. Она ответила, что с радостью заберёт этот артефакт себе и найдет ему достойного хозяина. Однако, пока её письмо шло, поставщик успел продать артефакт другой лавке, главному конкуренту Алесты — Лавке чудес на окраине Олтера. Алеста пришла в неё, представившись покупателем, подвела черным карандашом глаза, спрятала волосы под платок. Чтобы сбить цену, пришлось присвоить артефакту тысячу и один недостаток. И всё-таки Алеста его заполучила.

— Знаю, — ответила она, — я и сама продавала точь-в-точь такой же.

Надолго он в Лавке странностей не задержался: покупатель на него нашёлся через несколько дней. «Что у вас нового, Алеста?» — спросил он, едва оказавшись в Лавке. Алеста со всей любезностью показала ему этот артефакт. Торговаться он отказался. Сразу же выложил за эту вещицу столько, сколько попросила Алеста — в пять раз больше той стоимости, за которую она сама его приобрела.

— Признаюсь честно, — заметил Кейден, — используя ваш журнал, я сам попытался отыскать нечто подобное среди проданных вами товаров. Но не имел представления, какое название оно носит.

— У таких редких вещиц нет общепринятых названий, — заметила Алеста. — Их создают гениальные изобретатели для магов, которые вечно находятся в поиске чего-то нового и необычного. Такая вещица вряд ли пригодится в быту кому-то нормальному. А вы владеете магией, мистер Гилсон?

Она подняла взгляд на Кейдена. И заметила растерянность, блеснувшую в его глазах. Всего на мгновение, не больше. Выходит, не так уж он прост, этот следователь из Леберлинга?

Впрочем, логика в этом примерна та же, к которой обращался Кей, когда задавал вопрос о способности к магии Алесте. Чтобы продавать магические артефакты, нужно владеть магией. А чтобы расследовать дела, завязанные на магическом вмешательстве, не нужно?

— Как он работает? — спросил Джонти.

Этот артефакт представлял из себя нечто вроде музыкальной трубы, разве что упрощенной, лишенной клапанного механизма. Спереди трубка несла расширение, раструб. Задняя же часть оканчивалась мундштуком, только более широким и плоским, чем положено настоящему музыкальному инструменту.

— Не могу показать, но в истинности своих слов не сомневаюсь: я видела его в действии. В моём журнале он идёт под кодовым словом «Голос». Он позволяет услышать историю любой неживой вещи, которая нас окружает… Вещь начинает говорить, вполне отчетливо и разборчиво. Правда, рассказывает часто несусветную чепуху. Вспоминает глупости, жалуется на то, что как-то раз её схватили без должного уважения. Послушать… интересно. Но вынести их себя что-то полезное вряд удастся. В полноценный разговор эта вещь с вами тем более не вступит: слуховой аппарат в трубку не встроен.

Маг, который купил у Алесты этот артефакт, показал его способности на дверной ручке в Лавку странностей. Поговорить ей дали недолго, чтобы не выдала секретов. И всё-таки, воспользовавшись даже такой непродолжительной возможностью пожаловаться на нелёгкую судьбу, дверная ручка рассказала, что терпеть не может холодные пальцы, что у Бейлы был до скрипа противный смех и что она никак не дождётся покоя.

— То есть, этот «Голос» был всё-таки куплен у вас, — понял Кейден.

— Именно так, — Алеста кивнула. — Но не спешите бежать за моим журналом. Я и так скажу вам, кто купил у меня Голос.

Того мага звали Верн Вут. Он сам назвал это имя — никаких документов с него Алеста, естественно, не спрашивала, поскольку не продавала ничего, что могло нанести вред жизни. А для продажи интересных вещиц документы не требовались. Ему было около сорока пяти лет, он носил слегка удлиненные черные волосы, идеально брил лицо и носил пальто бордового цвета. По крайней мере, таким он предстал перед Алестой во время их первой и единственной встречи. В чём она и призналась честно мистеру Гилсону.

— А мой пострадавший был молод, вряд ли старше вас, — только и ответил Кейден. — И всё-таки, мисс Эндерсон, вы очень мне помогли… Осталось лишь понять, насколько это имя в самом деле ему принадлежит.

Пока Кейден дозванивался до своего родного Управления, Джонти и Алеста успели выпить по чашке крепкого чая со слегка отсыревшим печеньем — слишком долго оно дожидалось своего часа, отлёживаясь в глубине шкафчика. Обсудили здоровье всей Алестиной семьи и дочушек мистера Оллсоппа. Поделились трудностями в воспитании собак — оказалось, теперь личным хвостатым охранником обзавёлся и Джонти.

А потом вновь заговорили о магии. Невозможно не вспоминать о чудесах в трудный момент.

— Мисс Эндерсон, а как вообще так вышло, что неживые предметы могут разговаривать? — поинтересовался Джонти, когда пачка печенья дошла до своего логического завершения. — Я всю жизнь подозревал, что у них нет даже намёка на душу.

— Чтобы трепаться, душу иметь необязательно, — Алеста фыркнула. — Я точно не знаю, как работает этот артефакт: всё-таки о магии мне известно куда меньше, чем следовало бы знать. Но могу поделиться предположениями. Мне кажется, каждая вещь несёт на себе множество отпечатков — не следов от прикосновений, а именно воспоминаний о сценках, в которых она принимала участия. Начиная от самого первого дня существования — когда из материи она стала именно этой вещью со своим набором характеристик. И магия считывает эти воспоминания и преобразует их в слова. Грубо говоря, в мундштук этой трубки заложен трансформатор: из картинки, смутных ощущений… в речь.

— Тогда почему именно жалобы? — Джонти громко отхлебнул чай, который едва прикрывал донце старой фарфоровой чашечки.

— Мне кажется, зависит от Голоса. Я не знаю наверняка, существуют ли другие. И всё-таки они вполне могут существовать. И какой-нибудь другой Голос, напротив, будет озвучивать одни лишь восхищения всем, с чем вещи удалось соприкоснуться. А ещё один — озвучивать предложения. Но всё это будет основано на воспоминаниях этой вещи. И ни на чём более. Возьмём вот эти вот чашки. — Чай Алеста давно допила, а потому наглядному показу ничего не мешало. Чашка взмыла в воздух. — Она одна сможет сказать тремя разными Голосами: «Терпеть не могу, когда в меня наливают обжигающе горячую воду. Или: «Я так люблю, когда вода во мне прохладная и не перегреваются стенки». Или: «Вы не могли бы, пожалуйста, немного остужать воду, прежде чем наливать её в меня?». Ситуация всё та же. А отношение к ней разное.

— Мисс Эндерсон, — Джонти покачал головой, — я восхищен вашим… вашей… — Он замолчал, так и не сумев подобрать правильное слово. — Но как вы всё же поняли, что это именно ваш Голос?

Магические артефакты продолжали по-сиротски, как никчёмные безделушки, лежать на рабочем столе. От чайного уголка его отделяло ровно два шага. Алесте ничего не стоило их преодолеть. Она взяла трубку в руку и показала Джонти гравировку — у самой границы раструба вплетались друг в друга две рукописные буквы «А». И пояснила:

— На таких редких вещах я обычно оставляю собственную подпись. Чтобы покупатели всегда помнили, к кому им следует обратиться, если они захотят приобрести ещё что-нибудь необычное.

Мистер Гилсон вернулся ровно в тот момент, когда позади осталась вторая чашка чая. Будто караулил за дверью, дожидаясь подходящего момента, и не осмеливался прервать чаепитие. Впрочем, оно, может, и правильно. Хороших новостей Кейден не принёс, а дурные новости обычно портят аппетит.

— Ни в Леберлинге, ни в Олтере магов с таким именем не обнаружено, — признался он. Впрочем, особо расстроенным Кейден не выглядел. И вот почему: — Однако я имею в виду лишь тех магов, которые окончили какое-либо высшее учебное заведение по магической специальности. А сколько тех, кто так и не взялся за образование? Далее: вовсе необязательно, что этот маг не приехал в Плуинг из более отдаленного города.

— Верн Вут говорил, что приехал из Олтера, — заметила Алеста.

Кейден посмотрел на неё с лёгким недоумением: мол, и почему, мисс Эндерсон, вы заикнулись об этом факте только сейчас?

— В любом случае, — он качнул головой, — сейчас у нас в Управлении архивами занимается лишь один дежурный, и тот — не самый смышленый парень. Я договорился о том, чтобы к завтрашнему утру был закончен более основательный поиск этого Верн Вута. Раньше завтрашнего утра сюда не позвонят, — он кивнул Джонти, — можно, наконец, отдохнуть.

— Да, больше здесь ловить нечего, — согласился Джонти.

Если Король Подземельных и успел заскучать, виду он не подал. Бодро и радостно встретил известие о том, что пора покидать Управление. И вышел за дверь первым.

Джонти быстро покинул их скромную компанию — спешил домой. Кейден, Алеста и Король Подземельных остались втроём, отделенные от соснового бора одним лишь зданием Управления.

День расцвел, как первый весенний цветок. Распустил белоснежные лепестки, сотней росинок засверкал под полуденным солнцем.

Возвращаться домой не хотелось, что, конечно, не слишком и удивительно. И в голову Алесты скользнула одна любопытная мысль… Которой она сразу же поспешила поделиться с мистером Гилсоном.

— Хотите, я покажу вам торговую площадь, пока на мне шуба такая красивая? — Алеста подняла на него взгляд и, для надежности, несколько раз похлопала ресницами. — Я много о ней знаю — всё-таки, бываю там почти каждый день.

— Так и быть, — смилостивился Кейден, — покажите. Вряд ли у расследования есть хотя бы шанс продвинуться сегодня чуть дальше. Однако, смею заметить, соглашаюсь я на ваше предложение лишь в знак признательности за вашу помощь и надежды на дальнейшее сотрудничество, а не из личного интереса.

— Умеете вы всё-таки испортить момент, — Алеста покачала головой.

— Но эта шуба вам в самом деле к лицу.

— Благодарю.

Набраться бы наглости — и схватить Кейдена за ладонь, завязать ему глаза и вести наощупь. Странные желания и неправильные, под стать Алесте. Но очень уж забавное выражение на его лице — смесь напускной серьёзности, удивления и лёгкого недоумения. А в Алесте вдруг проснулись охотничьи повадки. Наверное, так чувствует себя лиса, которая со всем коварством намеревается вцепиться в крыло нахохлившегося воробышка. Ведь и рыжая копна волос досталась ей, пожалуйста, не просто так…

День этот оказался весьма подходящим для прогулки. Поскольку, во-первых, сегодня основная часть населения была занята заслуженным отдыхом, а солнце светило так, что оставаться в четырёх душных стенах оставалось просто непростительным.

На пути к торговой площади (весьма длинном пути, отчего-то переулки Плуинга никак не желали вести в нужное место) Алесте повстречались целых три подруги из прошлой жизни. Прошлая жизнь — это жизнь до Лавки странностей. Две из них давно стали матерями, а третья всё никак не могла отвыкнуть от роли младшей избалованной дочери.

Алеста приветствовала их, кивала и улыбалась. И не было совсем никакой надобности уточнять, что этот высокий и красивый молодой человек по левую руку от неё — следователь из Леберлинга, а не какой-нибудь тайный поклонник, который осмелился наконец сделать шаг. И что шубку ей три года назад подарила мама, а не этот самый поклонник в знак безграничной симпатии.

Встречались на пути и те, кто знал больше и уже успел познакомиться с мистером Гилсоном поближе. И они смотрели на Алесту со смесью восхищения — не испугалась самого следователя! — и настороженности — чего это она водится с ним, секреты наши рассказывает? А Алеста продолжала улыбаться — всё-таки улыбки нам ничего не стоят, но так много дают.

— Вы и в самом деле весьма дружелюбны, мисс Эндерсон, — заметил Кейден, что всю прогулку оставался задумчивым и молчаливым.

— А вы, видимо, многим здесь успели насолить, мистер Гилсон, — Алеста качнула головой, посмотрела на него снизу вверх. — Но не волнуйтесь. Со мной вас пустят в любое заведение этого города.

— Мисс Эндерсон, — голос Кейдена стал чуть тише, будто он собирался поделиться с Алестой секретом, но… — И не надоедает вам эта рутина?

— Мисс Гилсон, и это вы задаете мне такой вопрос, — и она рассмеялась. Хорошее настроение способно на чудеса. И даже такой серьезный, слегка философский вопрос посчитает забавным. — Мне кажется, содержать мою Лавку странностей — ничуть не менее интересно, чем расследовать преступления. И даже немного интереснее. В моей работе всегда остается интрига: какую странность я отыщу завтра, кто именно наведается ко мне в гости? А у вас, думаю, всё идёт по замкнутому кругу: одни и те же мотивы преступлений, одни и те же шаги на пути к разгадке. Да и интригу вы рушите преднамеренно.

Король Подземельных радовался прогулке ничуть не меньше Алесты. А радость свою выражал даже ярче. Всё-таки, собаки лишены некоторых условий. Им дозволено нырять в снег, подпрыгивать ввысь в попытке откусить пушистый бок у облака, тыкаться мокрым носом в ладони случайных прохожих…

Алеста знала, куда именно хочет отвести Кейдена. Была на торговой площади одна лавка, которую содержал один её давний знакомый. Познакомились они давно, раньше, чем Алеста обзавелась собственной лавкой. Сначала она была девчонкой, что приходила в гости и восхищалась ловкостью рук — той самой, для которой не требовалась никакая магия. Потом заглядывала в качестве хозяйки Лавки странностей: приносила товар, который эти руки могли воскресить.

Правда, в случае поломки за помощью Алеста обращалась не всегда.

Поскольку этот давний знакомый наотрез отказывался работать с магическими артефактами. В целом терпеть не мог магию. Хотя и был тем единственным, кто… Впрочем, пока поблизости мистер Гилсон, о таком лучше не вспоминать даже мысленно.

Вывеска над крыльцом гласила: «Мастер механизмов». Алеста взглянула на Кейдена, поинтересовалась:

— Вы уже были здесь?

— Не был, — ответил он, с сомнением посмотрел на вывеску.

— Мне нужно кое-что узнать. Вы можете зайти со мной, если пожелаете.

Конечно, мистер Гилсон не был бы мистером Гилсоном, если бы не перешагнул порог вслед за Алестой. Это только Король Подземельных послушно дожидается у дверей. А Кейдену обязательно надо сунуть во все дела свой мужественный нос, даже если эти дела никаким образом его не касаются.

Впрочем, его заинтересованность и входила в планы Алесты. Мастер механизмов уже второй месяц ремонтировал одну весьма любопытную вещицу, что должна была стать украшением её Лавки странностей. Последний раз Алеста заглядывала сюда ровно неделю назад, и Мастер пообещал — в следующий раз, когда она заглянет сюда, ремонт обязательно уже подойдёт к своему логическому завершению.

— Добрый день, мистер Кросби.

Голос Алесты пролетел через всю небольшую мастерскую, эхом отразился от стен и скрылся в подсобке. Ещё мгновение, и оттуда донеслось гулкое:

— Одно мгновение, Алеста. Я как раз только что вспоминал о вас.

Иначе, чем мастерская, убранство этой лавки назвать было нельзя. Здесь даже не был представлен товар: деревянные полки, покрытые тёмным лаком, предназначались для множества запчастей и инструментов: рычагов, винтиков, шестерёнок, разводных ключей, отвёрток, даже заводные механизмы удавалось разглядеть. Запах древесины, краски и железных опилок свербел в носу, так что, находясь здесь, приходилось постоянно сдерживать чихание.

— Значит ли это, что я хороший человек? — полюбопытствовала Алеста, когда Брутус Кросби наконец предстал перед ними. — Раз я появляюсь перед вами сражу же, как вы обо мне вспомните.

Сейчас мистер Кросби проживал шестой десятой лет. А Алеста познакомилась с ним ещё тогда, когда ему едва исполнилось сорок. Впрочем, за последние пятнадцать лет он изменился лишь в деталях. В короткой стрижке появилось чуть больше седых волос, углубились морщинки на лице, стали малы кое-какие из рубашек…

— Определенно, значит, — Брутус Кросби кивнул и удостоил мистера Гилсона внимательным взглядом. — А вот вашего спутника мне ещё лишь предстоит узнать.

— Это мистер Гилсон. Кейден Гилсон, — заметила Алеста, совсем не следуя установленному в приличном обществе этикету. — Мистер Гилсон, это мистер Брутус Кросби. Мистер Кросби, я всего лишь хотела спросить у вас, как там поживает мой зайчик. Помните? Вы обещали…

— Что обещал, то помню. — И взгляд, направленный на Кейдена, стал заинтересованным. — Покупатель?

— Больше, — Алеста округлила глаза, — следователь из Леберлинга. Пока ожидает новости, я решила его немного развлечь. А мой зайчик как никогда лучше подходит для развлечения.

— Очень приятно, мистер Кросби. — Наконец и Кейден нашёл в себе смелость вступить в разговор.

— Взаимно, мистер Гилсон. Алеста, ваш заяц готов. Почти.

— Вновь «почти», — она покачала головой, будто делала выговор.

— Он работает. Вполне уверенно работает. Но я хочу проверить ещё один параметр, прежде чем отдам его вам. Хочу, чтобы его век был как можно более долгим. Но для развлечения мистера Гилсона могу принести его прямо сейчас.

— Мисс Эндерсон, — шепнул Кейден, стоило Брутусу скрыться в подсобке. — Я вполне обошёлся бы без развлечений.

— Мистер Гилсон, вы просто ещё не увидели этого зайчика.

Свет в этой мастерской, как и во всех прочих мастерских, в которых успела побывать Алеста, был весьма тусклым. Что, конечно, достаточно противоречиво: как в таком полумраке прорабатывать мельчайшие детали, с точностью собирать сложные механизмы? Это в товарных лавках нужно делать приглушенный свет, под ним хуже видно мелкие огрехи по типу царапин и сколов. Может, потому Алеста и поставила дополнительное освещение: чтобы ослеплять покупателей совершенством её товаров.

Впрочем, даже под такими скромными лучами зайчик Алесты сиял и приковывал к себе внимание — спасибо Брутусу, который отполировал металлическую поверхность.

Её зайчик отличался настоящих зайчиков лишь материалом, из которого был создан. В остальном — он очень точно повторял внешний облик и даже поведенческие повадки. Он был крупненьким — такого зайца вполне хватило бы большой семье на три дня празднования наступающего года. Стоило провернуть заводной ключ, и он оживал: переступал лапками, качал длинными блестящими ушками, шевелил носиком с усами-проволоками.

Если опустить рычажок, соединенный с задней лапой, заяц прыгал: воспроизводил точный алгоритм, распрямлял задние лапы, отталкивался ими от твердой поверхности, совершал полёт, опускал сначала передние лапы, потом задние. К сожалению, сделать так, чтобы заяц прыгал непрерывно, не удалось — не хватало энергии. Но даже одного прыжка было достаточно, чтобы искренне восхититься этой системой.

Он умел складывать рот в удивленную «О». Покачивать головой и слегка подергивать коротким хвостом.

Это было даже нечто большее, чем странность. Это было чудо.

— Как вам, мистер Гилсон? — спросила Алеста, когда её зайчик проделал несколько отточенных прыжков.

— Весьма впечатляет, — согласился Кейден. Потянулся рукой к ушам зайчика, и тот замер, не решился совершить больше ни единого движения. — С таким бы показывать представления… Думаю, публика, отвыкшая от простоты, будет в восторге.

— Мистер Гилсон, это только вы умеете одновременно и похвалить, и оскорбить. Отчего же сразу простоты?

— Думаю, мистер Гилсон, в целом, прав, — заметил Брутус. — Мы разбалованы. Магия, электричество… Создать такую вещь, сплошь металл, и заставить её ожить — это искусство. Алеста, осмелюсь пообещать раз: я отдам вам вашего зайца на следующей неделе, всенепременно.

— Так и сказали бы, что не хотите с ним расставаться, — Алеста хмыкнула. — Я поняла вас, мистер Кросби. И от всей души благодарна за проделанный труд. До встречи!

Она кивнула и потянулась к дверной ручке.

— Ещё немного времени, и металл в самом деле научатся оживлять, — сказал Кейден, прежде чем они покинули Мастера механизмов.

Людей на торговой площади стало меньше, и это вполне поддавалось объяснению: близилось время обеда. Алеста заметила: взгляд мистера Гилсона пробегает по закругленному ряду лавок, ненадолго задерживается на Лавке странностей и устремляется дальше.

— Вы хотите заглянуть к Исле? — полюбопытствовала она.

— Исле?

— Да. Наша главная кормилица. Я бы сводила вас к Паоле — у неё всегда невероятно вкусные пироги. Однако же сегодня Паола не работает. — И добавила с лёгкой насмешкой: — У Паолы, помимо работы, есть ещё и жизнь.

Которой ни у Алесты, ни у Кейдена, похоже, не имеется.

Обедали у Ислы преимущественно завсегдатаи торговой площади: продавцы и постоянные покупатели. Однако сегодня половина лавок была закрыта, а покупатели разбрелись по семейным застольям. Так что у Ислы не оказалось ни одного посетителя. Оно, может, и хорошо: повышенное внимание приятно, но весьма быстро надоедает. А, находясь в компании с мистером следователем, не привлекать внимание невозможно.

Кейден без подсказок со стороны занял тот самый стол, который Алеста воспринимала уже третий год, как свой собственный. Стоял он у окна, позволяя лицезреть торговую площадь. Для Алесты он имел тактическое значение: наслаждаясь обедом, она высматривала гостей Лавки странностей. А вот Кейдена, видимо, слишком уж увлекали местные пейзажи, не смог отвести от них взгляд даже на короткий срок.

Обед достался и Королю Подземельных. Даже Исла, весьма молчаливая и равнодушная, питала к нему теплые чувства и подкармливала, когда выпадала такая возможность. Наслаждаясь наваристой ухой, Алеста думала о том, что бабушка опять немножко обидится — единственный выходной в череде рабочих дней, а старшая внучка всё равно отказалась от домашнего обеда.

Платье на Исле было зелёное, как иголки на сосне. Да и сама казалась весьма колючей — страшно сказать лишнее слово. И всё-таки хорошее настроение неизменно сопровождалось желанием поболтать.

Кейден ещё продолжал обед — всё-таки, он мужчина внушительных размеров, ему нужно много еды. Не повезёт, пожалуй, той, что возложит на себя ответственность его прокармливать… А вот Алеста уже выпорхнула из-за стола — птички всегда скромно питаются. Приблизилась к прилавку, заставленному кастрюлями самых разных форм и размеров.

— Как поживаете, Исла? — спросила она тихо. — Мне кажется, после того происшествия… — Алеста покосилась на мистера Гилсона. — После него жизнь вроде и осталась такой же, но все равно изменилась незримо.

— Как прежде, Алеста, как прежде, — Исла качнула головой. Волосы у неё были густыми, тяжелыми, постоянно выбивались из строгой причёски. — Вы бы поменьше водились с ним. — И Кейден удостоился очередного не самого дружелюбного взгляда.

— Я не вожусь, — Алеста чуть нахмурилась. Ещё бы — обвинения на пустом месте. Неприятно такое выслушивать. — Меня попросили о помощи. И я помогла.

— Сначала они приветливы с тобой и улыбаются тебе… — Исла потянулась к кастрюле с перловой кашей. — Делают всё, чтобы ты воспринимала их, как друзей… — Прикрыла её крышкой с ярко-синей ручкой, взялась за поварёшку и стала помешивать уху. — Но уже в следующее мгновение из напарницы ты становишься виновной. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

Исла подняла взгляд внимательных тёмных глаз. И даже эти глаза будто бы спрашивали: «Верите?».

Алеста верила. Но вера в опасность и рискованность поступков ещё никогда не мешала надежде в счастливый конец.

Исла завернула в плотную бумагу несколько отбивных — угостить домашних. И отдала их Алесте с таким выражением, чтобы мистер Гилсон поверил: Алеста подошла к стойке отдельно от него не чтобы обменяться подозрениями, а чтобы прикупить съестные припасы.

Они покинули закусочную втроём. Хотя, признаться честно, Короля Подземельных даже пришлось уговаривать. Обеды всегда действовали на этого пса расслабляюще. Особенно те, которым сопутствовала длительная прогулка. Оставив след на каждом сугробе Плуинга, насладившись вкуснейшими яствами от Ислы, Король Подземельных изъявил вполне закономерное желание — вздремнуть часок-другой.

Алеста всё-таки провела для Кейдена экскурсию: персональную, пусть и весьма короткую. Провела его по окружности, каждая отдельно взятая точка которой представляла из себя торговую лавку. И про каждую рассказала пару безобидных фактов. Кейден слушал внимательно. Он же хотел послушать о жителях Плуинга, верно? Вот Алеста и исполнила его желание. Впрочем, справедливости ради стоит заметить: мистер и в самом деле внимательно её слушал, иногда даже задавал уточняющие вопросы. И неважно, что она отвечала на них весьма неопределенно и расплывчато…

Миссия была выполнена. Даже с переизбытком. Так что после экскурсии Алеста заметила, кивая на зевающего во всю пасть Короля:

— Мы пойдём домой. Как видите, у нас строгое расписание. Благодарю вас за прогулку, мистер Гилсон, и…

— Я вас провожу, мисс Эндерсон. — И попробуй пойми, это было предложение или требование. Хотя Кейден и сам понял, что прозвучал довольно грубо, поскольку поспешил смягчиться: — Хочу ещё раз посмотреть на вашу с переулками игру.

— Никакой игры не будет, — Алеста театрально развела руки по сторонам. — Домой я всегда возвращаюсь одной и той же дорогой.

— В любом случае, я должен вернуться вас туда, откуда взял… — Он заглянул в её глаза и позволил себе лёгкую насмешку. — Точнее, туда, где словил. Всё-таки, мисс Эндерсон, я джентльмен. Проводить леди до дома — это хорошие манеры. Знак вежливости и уважительного отношения.

Конечно, куда уж простым жителям Плуинга до хороших манер. Если не забывают закрывать дверь, когда покидают помещение, и не кидаются с палками на каждого встречного — это уже, считайте, прогресс для их уровня развития.

Экскурсия вернула мистеру Гилсону живость. И в этом не было ничего хорошего. Поскольку он тут же вернулся к своему любимому увлечению — начал задавать каверзным вопросам.

— Мисс Эндерсон, вы расскажете мне немного больше о вашей матери?

— Вас интересуют её любимые цветы, мистер Гилсон? — Алеста перекрестила руки на груди. — Что ж, спешу вас огорчить: в Плуинге нет ни одной цветочной лавки. Даже если вы пропустите мои слова мимо ушей и всё-таки придёте к нам с извинениями, букет вручить в знак примирения всё равно не сможете.

— Меня интересует её магический дар, — признался Кейден.

— Магическая одаренность в нашем роду передаётся через поколения. Моя прабабушка владела магией. И она же досталась моей матери. Отчего у меня такое ощущение, что я уже не в первый раз вам об этом говорю? — она приподняла бровь и мотнула головой с лёгким раздражением.

Мистер Гилсон, будь он неладен, кивнул степенно, как гордый гусь.

Торговая площадь осталась позади. Дом приближался неминуемо. Алеста не успела понять, хорошо это или плохо. На задворках её сознания неловко переминалась с ноги на ногу какая-то важная мысль. Но самодовольный вид Кейдена забрал у неё всякий шанс посмелеть и завопить во всё горло, чтобы Алеста заметила её наверняка.

— Меня интересует, почему ваша мать отказалась от магического дара.

— И каким образом это относится к делу? — Алеста вскинула голову, и рыжие пряди вспыхнули, как язычки огня. — Это события давно минувших лет, о которых в моей семье не принято вспоминать. Если вас так интересует этот вопрос, вы можете обратиться с ним непосредственно к Жолин Эндерсон. — И добавила тише: — У каждого из нас свой путь. И право осуждать выбор другого имеет лишь тот, кто прошёлся по его следам и испытал всё то же самое.

Мистер Гилсон остановился, и Алеста замерла следом, повернулась к нему и застыла в выжидающем положении. И только спустя мгновение поняла: вот оно, то самое, о чём Алеста так сильно хотела вспомнить.

Они оказались прямо напротив гостевого дома, лицом к его парадному входу, в непосредственной близости от места преступления.

Не нужно, не нужно было приводить сюда следователя!

— Говорите, вы ходите этой дорогой каждый вечер? — поинтересовался Кейден. Тон его оставался непринужденным, а вот в глазах — Алеста заметила это со всей отчётливостью — вспыхнуло подозрение. — Но с вашими словами о путях я, конечно, не могу не согласиться.

А ведь он будто бы намеренно завёл этот разговор. Заставил Алесту разгорячиться, забыться — и привести его сюда…

Алесте вспомнились глаза Ислы, её предостерегающие слова. И она вдруг поняла немного больше, чем ей пытались показать.

Король Подземельных тявкнул, привлекая к себе внимание. Алеста повернулась в его сторону, попыталась улыбнуться и сделать голос как можно более непосредственным:

— Сейчас пойдём, мой хороший… — И вновь подняла взгляд на Кейдена: — Дальше мы дойдём сами. До встречи, мистер Гилсон.

Они с Королём Подземельных устремились прочь, не дожидаясь, пока мистер Гилсон успеет согласиться или отказаться. А он все равно бросил в спину уверенное:

— До скорого, мисс Эндерсон.

Лучше бы сразу бросал в спину нож. Так у Алесты ещё был бы шанс увернуться. А вот слова его попали точно в цель. В самое сердце.

***

Кенни, Кенни, кто же знал, что надо было ретироваться сразу же, как твой отец приблизился с весьма сомнительным предложением — взять тебя в ученики? Причём как неудачно получилось: обратись с такой просьбой кто-нибудь другой, кто-то помимо твоего отца, он тут же получил бы отказ. Но старая дружба вынуждает соглашаться даже на такие сомнительные предложения.

Вот и приходится перекраивать собственные планы: срываться с места, мчаться в Леберлинг, искать нерадивого ученика. Приятели из Леберлинга слишком стары и скучны, им неохота дойти до ближайшего паба, большее, на что они способны — посмеяться над неудачей.

Нужно срочно менять своё окружение.

Даже Эмми, которая чаще радует, чем огорчает, решила закапризничать именно в это тяжёлое время. «Милый, дорогой», губы сжаты, нижняя чуть выпячена вперёд. «Ведь ты мне обещал, ведь мы сегодня идём в филармонию». Милая, дорогая… Обиды столько, будто бы величие классической музыки и в самом деле долетает до твоих ушей, а не застревает в кудрявых волосах и складках вызывающе алого платья.

Впрочем, обещания-то надо сдерживать.

Кенни вот пообещал, что справится с заданием. И, конечно, расплатится за то, что обещание не сдержал.

Из-за этого бесполезного похода в филармонию, во время которого кто-то обдумывал дальнейшие планы, а кто-то красовался, выезд из Олтера отложился. Едва Олтер остался позади, пришёл закатный час, окрасил всё в нежно-розовый цвет, но совсем ненадолго. Весьма скоро на землю опустилась темнота: такая, что хоть глаз выколи. Даже сияние звезд скрывалось за кронами сосен, не давало даже отблесков на поверхности сугробов.

Всё-таки стоит иногда вспоминать — молодость и здоровье уходят безвозвратно.

Начинается ночь. А Леберлинг появится на горизонте лишь к раннему утру. Нужно сделать остановку. И завтра отправиться в путь с новыми силами. Да, звучит неутешительно… Как-то по-старчески. Но ничего не поделаешь.

Благо, есть на пути один городок со смешным названием Плуинг — звучит камнем, брошенным в лужу. Хотя сам городок, в общем-то, неплохой. Иногда доводится его посещать — можно там разжиться всяким интересным, что не так-то просто отыскать даже в Олтере. И даже гостевой дом имеется. Следит за ним старушка, весьма неприветливая, зато готовая встретить гостя даже глубокой ночью…

А вот и он. Фонари, что обреченное склоняют чёрные головы вместо того, чтобы гореть. Тихие ряды домишек. И дверь — парадный вход в не самое парадное место.

— Гостей временно не принимаем, — строго сказала хозяйка, — у нас ведётся следствие.

Следствие? А вот это уже интересно.

— Может, мы попробуем договориться?

Улыбка всегда действовала обезоруживающе. Особенно на женщин. В том числе и на тех, что постарше…

И дверь перед новым гостем Плуинга всё-таки распахнулась.