Мир жизни и смерти 9

Глава 13

Прежде чем ответить на моё предложение, рухнувшая на камни птичка начала подниматься, вознося свою голову с приоткрытым смертоносным клювом всё выше и выше, до тех пор, пока я не почувствовал себя настоящим карликом, только после чего широко раскрыла зубастый клюв, видимо желая размазать меня по камням своим ответным предложением, но тут ей в глаз и в череп вбилось пяток чёрных стрел, немедленно начавших интенсивно дымится в быстро расширяющихся дырах. Специальные стрелы разъедали мёртвую плоть и кости с поразительной скоростью, а когда наш рейнджер переключился на арбалетчиков на стенах замка, я ещё раз искренне порадовался своему приобретению.

Это же не стрелы, это звери какие-то, ох не зря я аж трижды потянул спину, выполняя заковыристые капризы Лапочки, выпрашивая у нее этих монстров в колчан к Снегирю, ох не зря.

Как бы быстро стрелы не разъедали череп птицы, она давно уже перевалила за трехсотый уровень и поддавалась их негативному воздействию гораздо лучше, а вот бывшие горцы, получив стрелу в глаз или в грудь, начинали рассыпаться прахом буквально на глазах. С птицей они тоже работали отлично, но та была слишком большой, дыры расширялись, стрелы выпадали из них, а череп и не думал раскалываться на части. Птица встряхнулась, отходя от неожиданного нападения, а затем изогнула шею и резко выпрямила, будто тараном ударив меня в грудь своим твердокаменным клювом. Не знаю, насколько далеко я отлетел, а вот хитпоинты по пути выпали из меня все до единого. Если бы не Дол, сразу ушёл бы на перерождение. А так только мотнул головой, поднялся на колени, глядя как взбесившийся орёл пытается добраться до меня, но засевший над нашим лагерем Мохноног одну за другой бросил ещё пяток сетей, обволакивая тому и второе крыло, и спину, и голову, и даже ободранный хвост. Гигант напрягался изо всех сил, но алмазную паутину фактически невозможно порвать до истечения срока её действия, уж скорее рухнут скалы, к которым крепилась противоположная часть ловчей сети.

— Вот ты и попалась, пустоголовая курица, прям как в тех стишках: «Увяз ноготок — всей птичке пропасть».

Некромантом занят Резак со Скорпом, так что пять секунд на то, чтобы опробовать улучшенное заклинание у меня есть. Да мне и не понадобится пять секунд, под всеми бафами максимум три…

Я направил разгоревшийся конец посоха в морду твари и начал каст призыва болида. А тупая птица, всё же сообразив, что она не может добраться до меня, развернулась и, будто уродливый страус рванула к своей первоначальной цели бросившись к лагерю. Паутина ей в этом нисколько не мешала, так как тянулась как раз с той стороны. Я даже не вздрогнул и не сбился с каста: бежать сейчас за этой десятиметровой курицей смысла нет, голыми руками я её никак не остановлю, а вот заклинанием…

Небеса взревели иерихонскими трубами от неожиданности заставив меня подпрыгнуть на месте, но заклинание уже начало действовать: серые небеса разорвали невидимые когти, а бескрайний звёздный простор, раскинувшийся в этом провале, обманчиво неторопливо рассёк величавый астероид в пару тонн весом, изъеденный многочисленными встречами с космической пылью и мелкими метеоритами, с торчащими из серых боков острыми гранями рубиновых кристаллов. Он вынырнул из космической пустоты и с огромной высоты рухнул вниз, с каждым мгновением наливаясь огнём, пока перед самым столкновением не раскалился до бела.

Я с благоговением наблюдал за сотворённым собой небесным телом, с другой стороны, понимая, что летело это чудо чуть дольше, чем падали метеориты до этого и он не успевает попасть точно по быстро несущемуся чудовищу, но ничего поделать с этим уже не мог.

Удар, подбросивший меня в воздух, ярчайшая вспышка, а затем я будто в замедленной съёмке увидел, как рушится гранитный берег в том месте куда упал болид, как лишившегося хвоста монстра ударной волной швыряет высоко в воздух, будто невесомое пёрышко, и как он падает прямо на Флору и вставшего на её защиту Дола. Хотя не совсем вставшего, он как раз несётся вперёд, активируя свой фирменный удар, вот только бьёт он не по противнику, а по кнопке на штыре, наполовину вырывая его из креплений и наклоняя в сторону противника. Рванул заряд взрывчатки, полутораметровый шест в единый миг превратился в шестиметровый, будто не замечая преграды, пробив череп падающего на него орла, выламывая из него основательный кусок. Затем время отмерло, я грохнулся на землю, а нашу временную стоянку накрыло тушей дёргающейся в предсмертных конвульсиях твари. Наши живы, а мертвяку уже не подняться, все штыри обработаны тем же составом, что и стрелы, который разъедает череп орла так что только пар валит.

Засохшие мозги, превратившиеся в дым, будто у древних паровозов выносило из высушенной головы чуть ли не с гудением, а когда кости черепа раскрошились, и крестовина в середине получившегося копья перестала сдерживать тушу, та съехала вниз, по пути лишившись макушки черепа вместе с половиной клюва.

Мне не дали насладиться чувством победы: сразу три болта ударили в защитные купола. Один отклонило в сторону, второй отразило обратно, а третий пробил ногу навылет, наложив на меня сильнейшее отравление и дот урона от магии смерти. Открывшихся во время выстрела арбалетчиков постигла немедленная кара в виде престарелого рейнджера, успевшего каждого из них угостить стрелой, но к последнему некроманту я уже хромал не так величаво, как секунду назад. Тот отбивался от наседающих на него танка, роги и Скорпа, у которого умение прятаться под землю пошло на откат, и он предстал перед нашим противником во всём своём ужасном великолепии.

Четырёхметровое чудовище, с ног до головы закованное в непробиваемую броню, поблескивающую благородным мифрилом. С каждым поднятым уровнем он всё больше походил на своего родителя, хотя я очень надеялся, что в такого гиганта он всё же не вырастет, иначе он не влезет ни в один данж, ни в один замок. Он и сейчас выглядел настолько мощно и хищно, что иногда меня даже зависть брала. Впрочем, некромант его видом поражён не был, или не подавал виду, что легко объяснимо: на худощавом лице вообще не промелькнуло не единой эмоции. Он успешно отбивался от всех троих, к тому же посохом отводя от себя летящие издалека стрелы. При этом он успевал и атаковать, хотя может текущий от него разъедающий туман был каким-то пассивным умением, в любом случае он настолько активно рушил и здоровье, и прочность надетых вещей, что скоро нападающие останутся в одних подгузниках. Поняв это, я остановился не понимая какого хрена я попёрся вперёд. Так сильно захотелось огреть этого урода по макушке своим посохом? Не без этого, но обойдусь, мой костюмчик, конечно, ремонтируется самостоятельно, но стоит пересечь определённую черту, и он просто развалится на лоскутья гнилой ткани. Незачем им так рисковать. Я остановился на границе тающего тумана, начав кастовать обычный булыжник. Эксперименты показали, что он лучше остальных воздействует на магические щиты, если, конечно, не считать болид, которым я сейчас не мог долбануть, боясь отправить на тот свет всю команду. Впрочем, ничего полезного я сделать не успел, битва закончилась неожиданно буднично и заурядно.

Из-за домов, откуда прилетали стрелы Снегиря, вдруг раздался писклявый голосок феечки, и следующая стрела прилетела будто окутанная в световой кокон. Она ударила в щит некроманта и пробила в нём здоровенную дырень, наполовину своей длины воткнувшись в костистое тело. И не успел мертвяк даже возмутиться, глядя на торчащее из груди древко, в него одно за другим воткнулось ещё пять или шесть таких же, превращая магический защиту сначала в дуршлаг, а затем и вовсе разбивая его вдребезги. И в этот момент я в первый раз увидел на его лице эмоции, а конкретнее, ненависть, перестав обращать внимание на окруживших его врагов, он устремил взгляд своих изумрудных глаз вдаль, туда, откуда доносился тонкий голосок Кэт. У меня сердце кольнуло от нехорошего предчувствия, но, слава всем светлым богам, сделать он ничего не успел. В спину ему воткнулось изогнутое жало, пробив хилое тело насквозь, на шее и талии сомкнулись гигантский клешни, раздался мерзкий хруст, и последний враг распался на три части.

Впрочем, отомстить ему это не помешало: из падающих запчастей вырвалась знакомое призрачное облачко, ударило Скорпа по головогруди, превращая ту в мешанину гнилой плоти и крошащегося хитина, в единый миг расползшейся и разъевшей тому половину тела. Хруст раздался ещё раз, и ничем не скреплённые клешни скорпиона мелко подрагивая упали на камни. Мощный хвост с нанизанным на него телом некроманта тоже дёрнулся пару раз, а потом всё замерло в гнетущей тишине.

Я медленно обернулся вокруг, высматривая оставшихся врагов. Последний из них в этот момент как раз вываливался из бойницы, схватившись за стрелу, торчащую из его горла. Нанесённый на неё состав, с такой скоростью разъедал его плоть, что до бурлящего на дне защитного рва месива долетели лишь ноги и горсть пепла. Больше никакого движения на стене не наблюдалось, разве что смесь дыма, взвесь гари и остатков магического тумана, закрывающих все сплошной пеленой, слабо колыхались в наполненном миазмами воздухе. Голое пространство между рвом и посёлком было завалено остатками трупов, но живых кроме нас не наблюдалось. Пожарище, устроенное нами в посёлке, превратило руины в оплывшее нечто, что больше походило на жилища термитов, чем на остатки эльфийских построек. Многие из них ещё краснели от жуткого жара, в паре мест были видны мертвяки, обугленные тела которых вплавило в остатки потёкших от жара каменных стен. Ни они, ни поднятые некромантами зомби-эльфы до нас во время боя так и не добрались. Хотя может ещё и доберутся. Логи показали, что мы уничтожили их чуть меньше шестисот. Если верить эльфийкам, то их была ровно тысяча, а значит остальные ждут нас где-то впереди. Ещё логи показали, что мы уничтожили трёх некромантов, семерых личей и переродившегося гигантского орла, и за последнего нам даже дали достижение, так как подобную нежить мы убили первыми. За это нам добавили по три очка свободных характеристик и накинули опыта, позволив мне дорасти ровно до двухсот семидесятого уровня. Ни за некромантов, ни за личей никаких достижений не дали. Несмотря на то, что в Мир Жизни и Смерти сам мир смерти ещё не был введён, его многочисленные представители населяли эти земли довольно широко: и тех, и других игроки валили если и не массово, то уже в приличных количествах. Правда вот о некромантах трехсотого уровня я ещё не слышал, так что лут с них должен быть приличный.

Были новости и плохие, после смерти последнего, аура тлена поднялась ровно до ста процентов. Наши лучшие тотемы могли погасить её полностью, но их было всего три штуки, а остальные убирали максимум семьдесят процентов и нам придётся постоянно отлечиваться, даже еще не вступая в бой. Впрочем, и тех тотемов немного, так что тянуть нельзя, надо действовать в темпе вальса.

— Резак, метнись собери лут с крупняка, на мелочь забей, через три минуты двигаем дальше.

Рога исчез из вида, а поверженные враги один за другим начали рассыпаться серым пеплом, но я уже на них не смотрел, воззрившись на крепостную стену и подъемные ворота, высеченные из цельного куска камня и скреплённого широченными стальными полосами.

— Ну что, — прогудел Странник, после боя из забрала которого до сих пор струился легкий дым, — попробуем трудный вариант с переползанием рва по паутине Мохнонога, или пойдём простым путём, молвим «Друг» и войдём?

— Простым, только здесь одного слова «Друг» на эльфийском будет недостаточно. Я чуть язык не сломал, уча нужную фразу и все равно шпаргалку с собой принес, да и без амулета вряд ли что-то получится. Получится ли с ним — тоже большой вопрос, но попробовать надо. Не зря же Снегирь весь стерся о ее величество, выбивая для нас такие преференции. Рез, нашёл что-нибудь интересное?

— Ага, — кивнул вернувшийся рога, — с каждого некроса выпало по такому бутыльку, — он протянул мне невзрачный флакон, заполненный чёрный маслянистой жижей.

— Что это, нефть что ли?

Резак не стал отвечать на мою глупую шутку, да я уже и сам смотрел на свойства налитой туда жижи.

Эссенция сопротивления стихии смерти.

Навсегда добавляет 10% к сопротивлению этой стихии. Навсегда снижает на 5% сопротивление стихии жизни.

Можно использовать только единожды.

— Я так понял, произнес Резак, что это хреновина и от аур, и от заклинаний, и от всяких проклятий, от всего что связано со стихией смерти работает. Хорошая штука.

— Ага, один флакон Страннику отдай, он у нас всегда впереди, остальные два между собой разыграем.

По-быстрому прикинули на пальцах, выиграли Резак и Флора. Скривившись, как от неописуемый горечи, одним глотком опустошили флаконы.

— Вот ещё, — передернув плечами прохрипел рога, — похоже эти лучше наших.

Перед отправкой Снегирь прошерстил весь аукцион, но бижутерии дающей защиту от злобных некромансеров туда не завезли. А, вернее, завезли, но довольно убогую. Выше сверх редкого ранга он там не нашёл. Показанные же Резаком два кольца и браслет имели ранг уникальных и, кроме разных других плюшек, тоже давали десятипроцентную защиту к стихии смерти. Одно кольцо опять ушло Страннику, второе Снегирю, я поменял браслет с двумя процентами на десять. Ещё пяток колец, снятых с личей, давали по пять процентов, и они тоже быстро рассосались между нами.

— Там ещё много всякого барахла, — поведал Снегирь, упаковывая вещички в свою безразмерную сумку, — но сейчас они нам не помогут.

— Если не помогут так и хрен с ними, — решил я, — давайте на пару шагов назад, попробуем открыть эту хреновину.

Я, мысленно поморщившись, снял с шеи божественную цепочку и нацепил вместо неё данный на время королевой эльфов амулет. Скривился я не просто так, а потому что, не считая замысловатой верёвки, он представлял собой приличных размеров фигурку, вырезанную из кости неведомого зверя. Фигурку мужа эльфийская королевы. Обнажённую фигурку, вырезанную со всем тщанием и со всеми пикантными деталями. Королева сказала, что второй такой амулет был у её супруга, только там была изображена она. Вот этот амулет я бы надел с большой радостью.

Её прелестные выпуклости, даже в таком миниатюрном размере давали бы усладу взгляду уставшего воина.

Достал пергамент, на котором была записана нужная речь.

Переводилась она примерно так:

Я явилась на твой зов, о мой господин, чтобы согреть своим трепетным телом твоё ложе. Чтобы ощутить на нём твои сильные руки, чтобы ласкать губами твой несгибаемый стержень, чтобы со всей страстью отдаться твоему напору, с благодарностью приняв тебя в своё лоно. Так откройся же и впусти меня.

При этом Королева настояла, что эту речь должен произносить именно я, как глава клана, но могу поклясться, что несмотря на серьёзность положения, в тот момент в уголках её глаз плясали озорные бесенята, и готов левую руку отдать на отсечение, что в этой речи необходимыми являются только последние слова, а все остальное — невинная шутка и маленькая месть заскучавшей правительницы, от чьего шикарного тела злобный кланлидер оторвал её игрушку, в виде престарелого рейнджера.

Хорошо, что всё это было написано на эльфийском, а то я вряд ли бы смог произнести всё это вслух, а так ничего, только покраснел, как вареный рак, под насмешливым взглядом гадских сокланов и замолк, воззрившись на неподвижные ворота.

Таковыми они оставались недолго.

Амулет на моей шее ярко вспыхнул, испуская волны солнечного света в сторону крепости и обжигая мне грудь нестерпимым жаром. Боль быстро прошла, раздался тихий скрип ворот, со швов посыпалось пыль и мелкий мусор, и цельная каменная плита начала неспешно опускаться, сначала демонстрируя нам свой торец не меньше метра в толщину, с торчащими из него мощными шипами, три пары толстенных цепей медленно раскручивающихся под невероятным весом, а затем когда она с тихим сотрясанием земли опустилась в предназначенное для этого углубление у наших ног, то и её обратную сторону, за многие столетия истёртую легковесными эльфийскими ногами, копытами животных и колёсами повозок.

На другом конце моста заклубилась серость, отгороженная от нас мощной стальной опускной решёткой. Прошла пара долгих мгновений, и она с таким же тихим скрипом начала подниматься, уходя в глубь защитной башни.

Мы слегка неуверенно переглянулись.

— Ну что, идём? — Тихо спросила Флора.

— Идём, — подтвердил я, первым шагая на гранитную поверхность, пересечённую множеством стальных полос.

Если образовавшийся мост под нашими ногами рухнет, мы окажемся во рву, наполненном такой мерзкой жижей, что я уверен, мы не продержимся в ней и минуты, несмотря на все щиты и работу тотемов. Поэтому каждый держал в руке зелье левитации, но всё прошло спокойно: мост под нами даже и не вздрогнул за всё то время, пока звонкий цокот копыт Дола по его поверхности не сменился на глухой, мы сошли с моста, и с опаской глядя наверх, на торчащие из потолка зубья решётки, не прошли сквозь башню, и не вышли во внутренний двор.

Стоило нам это сделать, как серый туман начал медленно растворяться в воздухе, мир вокруг замер, и мы замерли тоже, завороженные начавшей открываться перед нами картиной. Туман растаял полностью, открывая нам обзор на гигантский внутренний двор. Вдоль крепостных стен теснились какие-то постройки, но весь центр, выстланный булыжником, был свободен если не считать десятков мёртвых тел, а в середине него друг напротив друга замерло два воина. Эльф, припавший к земле, и величественно стоящий некромант, окутанный серым дымом и отгородившийся от своего противника вознесённым вверх посохом. Мне показалось, что это две скульптуры, или тела навеки вечные замороженные богом Хроносом, однако всё оказалось наоборот — это мы не могли сдвинуться с места, а вот два противника будто замерших лишь на мгновение, пришли в движение.

Эльф на краткий миг, мелькнув лезвиями кинжалов, исчез в воздухе и появился уже метрах в трёх за спиной некроманта, от которого протянулись две тонких полосы вырванного дыма и капель чёрной крови из рассечённого плеча, и не успел мертвяк повернуться, как правитель эльфов вновь исчез, снова прочертив в воздухе две кровавые полосы.

Зло громыхнуло и мой взор, независимо от моего желания, поднялся наверх, где в сером небе происходила ещё одна схватка. Костяной дракон, ужас этого мира, сошёлся в схватке с летающей мантой. Только это была не совсем та летающая рыбина, множество которых мы видели у эльфиек или на которых охотились сами. Гигант в три десятка метров длиной, покрытый сверкающей чешуей и с двумя рядами острейших шипов, идущих вдоль всего бронированного тела. Шипы практически были не видны, из-за опутывающих их ярчайших молний. Дракон, тяжело взмахивая крыльями, взревел, окатывая своего противника потоком овеществлённой смерти и обнажив свои изогнутые клыки, ринулся вперёд. В ответ со спины манты ударила череда цепных молний, с головы до хвоста окутавших нападающего дракона, на миг ослепляя его и сбивая с прицела. Воспользовавшись этим, манта поднырнула под тело дракона, проехавшись по рёбрам двумя рядами шипов, ещё раз оглушая его мощными разрядами и будто гигантскими пилами кроша жёлтые кости хозяина небес. Дракон взревел от гнева и, изогнув шею, пустил себе под брюхо ещё один разъедающий поток, окатив им всю спину и хвост манты. Они разошлись в стороны, величественно развернулись и пошли на новый заход. Манта ещё раз окатила противника цепью молний, но в этот раз он был готов, его лапы метнулись вперёд, впиваясь в чешуйчатую плоть летающей рыбины, а затем страшные челюсти сомкнулись у неё на хребте, одним рывком вырывая сочащийся кровью шмат мяса.

Наши взоры опять опустились вниз, где была совершенно иная картина. Казалось что предводитель некромантов полностью ослаблен тысячами порезов, нанесённых ему правителем острова, который в данный момент сидел у него на закорках, одной рукой обхватив тощую шею и вздёргивая подбородок, а второй бил и бил в неё ножом, уже перебив все артерии и трахею, и, кажется, вознамерившись отрубить её полностью. Посох некроманта валялся далеко от них, откинутый в пылу борьбы, а сам он из последних сил вцепился в руку врага, пытаясь отодрать её от своей шеи. Вот только почему эльф бьёт всё реже, а на его лице выражение искреннего непонимания? Он обессилел? Удивлён, что его враг ещё жив?

Оказалось, что нет. Я сам не мог ничего понять, пока на борющуюся пару не налетел порыв ветра, содравший с обоих плащи, вслед за которыми гнилыми обрывками начали осыпаться и остальные одежды.

Так себе зрелище, не эстетичное.

Но, кроме этого, ещё и ужасающее, так как два тесно сплетённых тела начали врастать друг в друга, а вернее мертвая плоть разошлась в стороны и костлявое тело некроманта с хлюпаньем поглощало в себя тело правителя эльфов. Теперь на его лице было уже не недоумение, а не скрываемый ужас. Оно, как и руки до этого наполненные жизненной энергией, враз побледнели, щеки прямо на глазах втянулись, мышцы высохли, кожа стала похожа на старый пергамент. Он ещё два раза судорожно ткнул кинжалом в шею и грудь врага, понял, что это бесполезно, трясущейся рукой поднял его, приставив лезвие к своему горлу, но тут силы полностью оставили правителя, рука разжалась и кинжал с глухим стуком упал на брусчатку. Его тело полностью утонуло в теле некроманта, наружу остались торчать только плечи с безвольно раскачивающимися руками, и откинутая назад голова, с непередаваемым выражением ужаса в застывших глазах.

Раздался жалобный рёв, и с безжалостных небес вниз рухнуло тело манты, ударившись одним боком о стену, вторым рухнув на какую-то постройку, тут же превратив её в обломки, и облако медленно расползающейся по округе пыли. Где-то на заднем плане жёстко раненый дракон, тяжело взмахивая крыльями долетел до замка, буквально рухнув на одну из крыш, сжавшись там в комок и накрыв изувеченное тело костлявыми крыльями.

Явно находящийся не в лучшей форме некромант вздрогнул, перестал всасывать в себя тело поверженного противника, повертел из стороны в сторону изрезанной шеей, будто не понимая, где находится, потом развернулся и, шаркая, побрёл к замку. Мучительно долго он пересекал площадь, потом ещё дольше, взбирался на многочисленные ступени. В конце чуть не упал, но схватившись за врата устоял. Постоял немного, повернулся в нашу сторону, бросив на нас взгляд изумрудных глаз, раскрыл створку, и всосался в тьму за ними. Прошло ещё секунд пять полной тишины, а затем наши тела отмерли и обрели свободу движения, давая нам обзор на внутренний двор, заваленный высохшими телами защитников, нападающих, и скелет гигантской манты лежащий в развалинах пристроя.

— М-да-а-а, — протянул я.

— Ага, — подтвердил мои выводы Резак об увиденной каст сцене, — этот сиамский близнец, перед тем как уйти, свои кинжалы здесь потерял. Вон они я отсюда их вижу. Вы как хотите, а я за ними пошёл.