Метель. Дилогия (СИ)

Глава 10. Учёба forever

Саша вышел из кабинета в приёмную и попросил Илону позвонить. Илона по отчеству была Матвеевна, но ей это отчество не нравилось. Когда Саша об этом узнал, то предложил ей говорить всем, что она Марковна.

— Вы только послушайте, как это хорошо звучит: «Илона Марковна», — сказал он ей.

— Но ведь это не по документам, — возразила она.

— Это будет ваш псевдоним. Никому не запрещается иметь псевдоним. Многие писатели имеют псевдонимы. Вот, например, вы знаете, что Максим Горький — это псевдоним?

— Да, я слышала об этом.

— Вот. И у вас он будет, Илона Марковна.

— Смеяться будут.

— Посмеются и привыкнут. А через полгода и сами в это поверят.

С тех пор у Саши с Илоной установились дружеские отношения. Правда, когда Илона пыталась завлечь в свои сети его отца, то Саша ей прямо сказал, что он лично эту идею не одобряет и, если ей не хватает мужиков, то он готов подогнать к ней пару-тройку чуваков для лёгких и необременительных отношений. Однако, от его предложения Илона отказалась с негодованием, сказав, что она не такая, её помыслы чисты и она открыта для серьёзных отношений и исключительно из уважения к нему, она отказывается от своих матримониальных планов в отношении его отца. После этого ничто не омрачало их чистой дружбы и взаимной приязни.

Сначала, Саша позвонил Насте. Трубку взяла Дарья Борисовна. Выяснилось, что Морозовы идут в гости к Никитиным и поэтому его визит к ним сейчас будет не к месту.

«Хм, а сидели вместе сегодня в библиотеке, так она ни словом не обмолвилась, что в гости собирается. Значит пригласил он их только что», — сделал вывод Саша, и позвонил домой Князевым. Трубку сняла Лиза, очень обрадовалась, спросила, откуда он звонит и пригласила приходить прямо сейчас.

Дом Князевых был через улицу, напротив 14-й школы. Поэтому через 15 минут он уже звонил в дверь, которая тут же открылась. На пороге стояла Лиза и приветливо улыбалась. Посторонилась, пропуская его внутрь и, захлопнув входную дверь, сказала:

— А мы дома одни. Мама обычно приходит к четырём, но она сегодня идёт в парикмахерскую, поэтому раньше пяти не придёт. Папа приходит в шестом часу.

— Лиза?

Саша удивлённо посмотрел на неё и включил заклинание диагностики. Затем, чтобы выиграть немного времени попросил:

— Мне сегодня пообедать не удалось. Если честно, я рассчитывал у тебя перекусить. Для обеда, конечно, поздно, а для ужина ещё рано. Давай, хотя бы чайку попьём с бутербродами какими-нибудь.

— А чаёк твой подождать никак не может? — спросила Лиза, вплотную подходя к нему. Она прижалась к нему и прижала его к стенке. Ростом она не уступала ему. Лиза обвила руками его за шею и потянулась поцеловать его.

Саша растерялся, к такому приёму он не был готов. В этот критический момент его выручил желудок издав громкую требовательную трель. Лиза поцеловала его в губы и рассмеялась:

— Правильно мама говорит, что соблазнять голодных мужиков — безнадёжное дело. Пошли на кухню, буду тебя кормить.

Саша перевёл дух. К сексуальным отношениям с Лизой он не был готов, и Лиза это отчётливо поняла. Хоть и попыталась скрыть досаду разговорами о голодных мужчинах. В этот момент подошёл отчёт диагноста. У Лизы был повышенный гормональный фон. Рекомендовалось его понизить до нормы и даже сделать чуть-чуть ниже.

— Да как же это сделать-то? — в отчаянии спросил он свою память, и тут же получил ответ. Заклинание оказалось простеньким, было непонятно, почему они прошли мимо него в академии. Может быть его должны были изучить ещё в школе? Впрочем, Сашу это уже не волновало. Он сел за кухонный стол и пока Лиза накрывала на чай, запустил это заклинание. Оно сработало практически мгновенно. Через минуту, поведение Лизы резко изменилось. Она села за стол, напротив него и стала его рассматривать, как будто видя его в первый раз. Потом стремительно покраснела и выбежала с кухни, не сказав ни слова. Из ванной комнаты донёсся звук воды.

Саша встал и стал исследовать содержимое кухни и холодильника. Да, у Князевых был холодильник. Редкая вещь по тем временам. Большой, высотой с Сашу и широкий. Открыв его, Саша обнаружил наверху большой морозильник, в котором был заморожен большой кусок мяса. Под морозильником было несколько полок, на которых обнаружились початая бутылка молока, миска со сметаной, с десяток яиц, подсолнечное масло, сливочное масло, добрый кусок сыра, невскрытая банка сайры. Была банка тушёнки, две банки сгущёнки и жестяная банка с селёдкой пряного посола. Отдельно лежал уже размороженный кусок мяса и небольшая кастрюлька с остатками старого супа. В глубине одной из полок, дальше к задней стенке холодильника Саша обнаружил полтушки курицы, уже разделанной и приготовленной для варки.

В нижней части холодильника, где хранились овощи, нашёлся картофель, лук и морковка со свёклой. Саша прикинул, что из этого изобилия можно сделать за полтора часа. Он достал из морозильника мясо и курицу, от которой отрезал ещё половину. Одну четвертушку положил обратно в холодильник, другую сунул в кастрюлю, налил воды и поставил на огонь. Достал мясо, осмотрел, понюхал и решил, что такой нежирный кусок свинины достоин того, чтобы его запечь. Осмотрел газовую печь, духовку, поморщился. Духовка явно нуждалась в чистке, как, впрочем, и вся плита. Пара бытовых заклинаний и вот уже плита сияет первозданной чистотой.

В последний момент Саша всё же решил мясо порезать на кусочки и пожарить на сковородке с луком. Вскоре с кухни потянуло одуревающими запахами, на которые заглянула Лиза.

— А что ты делаешь? — спросила она, втягивая носом воздух и принюхиваясь.

— Ужин, — коротко ответил Саша, мурлыча себе под нос мелодию «капитана» Дунаевского и тихонечко напевая припев:

"Капитан, капитан, улыбнитесь,

Ведь улыбка — это флаг корабля!

Капитан, капитан, подтянитесь,

Только смелым покоряются моря!"

Саша заглянул в кастрюлю с курицей, потыкал в неё ножом и сказал:

— Можно заправлять.

Лиза, широко открыв глаза смотрела за его действиями:

— Ты умеешь готовить? Да ты находка для любой женщины.

Она подошла к Саше и положив руку ему на плечо, сказала глядя ему прямо в глаза:

— Ты прости меня, за то, что приставала к тебе, всякий стыд потеряв. Сама не знаю, что на меня нашло. Ты ведь не обиделся на меня?

— Забудь, и выкинь из головы. Просто ты вступила в пубертатный период, когда в организме бушуют гормоны и подростки начинают делать глупости.

— Вот откуда ты всё это знаешь? — удивлённо спросила его Лиза, отпуская его плечо и усаживаясь около стенки на стул, стоящий около кухонного стола.

— Из книг естественно. Вот знаешь, куда я пошёл сегодня после уроков?

— Даже угадывать не возьмусь.

— В мединститут, ты же знаешь, он в двух шагах от нашей школы находится.

— И что ты там делал?

— Сидел в читальном зале библиотеки и изучал анатомию человека, смотрел анатомический атлас. Да я его уже давно наизусть выучил. А сегодня я познакомился с ректором, Воробьёвым Семёном Ивановичем, и мы с ним поговорили. Он велел библиотекарше выписать мне постоянный читательский билет. И в абонемент меня записали. Я сразу весь комплект учебников за первый курс домой утащил.

— Ты что, хочешь стать врачом?

— Ну, да. Я, что, не говорил тебе об этом?

— Нет. А что это такое? — спросила Лиза, показывая пальцем на груду очищенного картофеля, лежащего на кухонном столе у неё под носом.

— Ты, что, картофеля никогда не видела?

— Такого — в первый раз вижу.

— Не понял, — сказал Саша, беря одну картофелину в руки и задумчиво её рассматривая.

— Картофелина, как картофелина. Что ты в ней увидела? — спросил Саша Лизу.

— Как ты её очистить так умудрился? Ты только посмотри. Ты с неё снял только кожицу. Вот как с сырой картофелины можно снять только одну тоненькую кожицу я не понимаю. А как ты очистил её от почек? Такие маленькие аккуратные дырочки невозможно ножом сделать. Ты можешь мне объяснить? — Лиза требовательно посмотрела на Сашу.

— Не придирайся, Лиза. Я не знаю, как так получилось. Я даже сам не помню, как я чистил картофель. Мне кажется, он уже был такой. Если тебе что-то не нравится, тогда делай это сама.

— Нет, нет, — испугалась Лиза, — мне все нравится. Просто удивилась, думала может ты секрет какой знаешь?

— Может и знаю. Это мой секрет, и я не собираюсь разбрасываться направо и налево своими секретами.

— Ну, и не надо, — сказала Лиза, обидчиво надув губки.

— Ладно, не обижайся. Когда-нибудь, возможно, я расскажу тебе. А сейчас возьми нож и порежь вот эту пару картофелин на кубики для супа.

Когда пришли родители, то их ждал готовый обед, накрытый в гостиной комнате на большом обеденном столе, который к тому же был сервирован по всем правилам. Благо, у Князевых был большой столовый сервиз на 6 персон.

— Где ты научился так готовить? — спросила Сашу Лизина мама.

— Дома, — ответил Саша.

— Мама учила?

— Нет, соседка по квартире, Элен Викторовна. Она француженка по матери, а по отцу русская. Он у неё инженером на нашем оружейном заводе работал, ещё до революции. И родилась она в нашем городе. Живёт одна, мужа и сына у неё немцы убили. У нас с ней договор. Я за неё слежу за чистотой в квартире, а она учит меня французскому и кулинарии.

Послышался громкий стук вилки, выпавшей из Лизиной руки. Все оглянулись на неё. Лиза широко раскрытыми глазами смотрела на Сашу.

— Как ты всё успеваешь? — спросила она.

Саша пожал плечами.

— Ну, я не люблю время даром терять. Нельзя сказать, что у меня день по минутам расписан. Я же не в армии. Но и не полная анархия. С утра до обеда — школа. Время после обеда до ужина может по-разному сложиться. Сегодня так, завтра иначе. Вечером я дома, общаюсь с родителями, занимаюсь с Лурье. Это фамилия нашей соседки француженки.

— А когда ты уроки учишь? — спросила Лиза.

— Чаще всего днём, после обеда. Но иногда переношу на вечер.

— Давно у нас такого вкусного обеда не было, — сказал Князев. — Вот как домработницу уволили, так с тех пор и …

Князев не стал договаривать, потому что Лизина мама повернулась к мужу и, ни слова не говоря, стала внимательно на него смотреть. Ерофей Данилович предпочёл не договаривать свою мысль. Что он хотел сказать и так было понятно.

Когда допили чай, Лиза, чтобы разрядить сгустившуюся атмосферу, сказала:

— А ещё Саша прекрасно поёт.

Все снова посмотрели на Сашу.

— Спасибо за комплимент, Лиза, — ответил он, — если не шутишь.

— Как ты сегодня песенку про капитана пел, мне понравилось.

— А давайте её вместе споем, — предложила Лизина мама.

Она встала из-за стола и подошла к пианино, стоявшему тут же, в гостиной, устроилась на круглом крутящемся винтовом табурете и откинула крышку.

После песенки про капитана из кинофильма «Дети капитана Гранта» они исполнили ещё пару романсов, а потом Капитолина Романовна, так звали Лизину маму, сказала, обращаясь к Лизе и Саше одновременно:

— А почему бы вам не записаться в музыкальную школу?

— Я бы с удовольствием, — сказал Саша, — но возьмут ли меня?

— И я с удовольствием, — поддержала Сашу Лиза.

— Вот и хорошо, — сказала Капитолина Романовна. — Я беру это на себя, у меня директор 7-й музыкальной школы хорошая приятельница.

Далее вечер проходил в тёплой дружественной обстановке, более не омрачаемый никем и ничем, и Саша, общаясь на одном потоке своего сознания с Лизой, на втором спокойно занимался лечением обоих её родителей.

Время уже было около восьми часов вечера, когда Саша распрощался со всеми и ушёл домой. Дальнейшее лечение Лизиных родителей он проделал с помощью меток на их аурах. К обоим Саша применил пакет из двух контролируемых заклинаний — малого зубного и исцеления 2-го уровня. За исцелением следил с помощью магического диагноста. Вот тут Саша и обнаружил, что кроме приведения в норму и ликвидации разного рода мелких нарушений и начинающихся болезней, этот пакет не только полностью обновляет зубы, просто это сразу бросается в глаза, но и всю костную ткань и суставы, которые ближе к пятидесяти уже порядком изнашиваются.

Для Ерофея Даниловича Саша выполнил ещё одно специальное заклинание. У него со времён войны остался под сердцем осколок. Тогда, в 1943 году, как позже узнал Саша, оперировать его не стали, побоялись и подчистую комиссовали. Так до сего времени и жил Ерофей Данилович с осколком под сердцем, оберегая себя от излишних физических нагрузок.

Осколок, как любое инородное тело, попавшее в организм, извлекался из него специальным заклинанием, разработанным для таких случаев. Это заклинание создавало пространственный канал необходимого размера, связывающий инородный предмет с поверхностью тела. Следующее заклинание его извлекало по этому каналу, залечивая то место, на котором инородное тело находилось. После переноса инородного тела канал сразу закрывался. Эти заклинания по сути были модификациями аналогичных заклинаний, с помощью которых предметы убирались в пространственный карман и доставались оттуда. Со стороны это смотрелось как внезапное появление на теле пациента постороннего предмета, в данном случае осколка.

У Ерофея Даниловича он выскочил на боку, с левой стороны, поздно вечером, когда они уже легли спать. Ерофей Данилович, которого появившийся осколок уколол, испугался, схватился за сердце, побледнел и громко позвал жену:

— Капа!

Когда она, включив свет вытащила осколок, и они вместе рассмотрели его, то обнаружили, что он весь в крови. На простыне тоже осталось кровавое пятнышко. На боку у Ерофея кожа тоже была запачкана кровью, которая легко стёрлась, обнажив чистую и неповреждённую кожу.

Потом они долго смотрели друг на друга, не понимая, как он мог попасть к Ерофею Даниловичу под одеяло и откуда взялась кровь. Постель внимательно осмотрели и ничего более не обнаружили.

— У меня есть только одна гипотеза, — сказал Ерофей Данилович. — Это проделки Шишка.

(Шишок, ударение на последнем слоге, в поверьях мугров имя домового.)

— Пфф, — фыркнула жена. — А ещё профессор. Ты что серьёзно веришь в существование домового?

— А у тебя есть другое объяснение?

— Нет у меня никаких объяснений, давай спать.

Капа выключила свет, но они ещё долго лежали в темноте без сна, а потом вдруг несколько неожиданно для себя занялись любовью и, совсем как в далёкой молодости, трудились на этом поприще долго и самозабвенно, пока окончательно не выдохлись и уснули, вконец утомлённые и обессиленные.

В понедельник 19 мая на педсовете было принято решение продлить занятия в 5 "Б" классе на две недели, чтобы без спешки завершить учебный год. Последнюю четверть класс занимался по программе 6-го класса и премного преуспел. Во-первых, учителя здорово сэкономили учебное время на том, что, начиная программу 6-го класса не нужно было повторять материал 5-го класса. Все ещё было свежо в памяти. Во-вторых, на закрепление нового материала учителя тратили раза в два меньше времени, чем обычно. Этим ребятам не нужно было повторять одно и то же по нескольку раз. Все всё понимали с первого раза. Поэтому, набрав хороший темп за последнюю четверть почти все учителя прошли материал первого полугодия следующего, 6-го класса. Можно было планировать, что к ноябрю следующего учебного года программа 6-го класса будет пройдена. И за оставшееся время можно будет изучить программу 7-го класса и сдать экзамены за неполную среднюю школу досрочно, на один год раньше.

Классная руководительница, Лопухина Валентина Фёдоровна доложила педсовету, что, судя по её предварительным переговорам с родителями, все они, без исключения, желают, чтобы их дети продолжали учёбу в восьмом классе двадцатой школы.

Педсовет вынес решение — просить министерство образования республики о продолжении эксперимента с 5 "Б" классом.

В этот же день, Саша с Лизой были приглашены в музыкальную школу номер 7 на прослушивание к четырём часам пополудни. Об этом Лиза сообщила Саше в воскресенье вечером по телефону, добавив при этом, что она уже давно не видела своих родителей такими счастливыми и благодарила Сашу.

— Лиза, ну при чём здесь я? — ответил Саша на её благодарности.

— Знаешь, Саша, есть такое понятие, как интуиция, внутренний голос, наконец. Так вот, чтобы ты мне не говорил, а моя интуиция просто вопит, что без тебя тут не обошлось. Ты не беспокойся, я об этом вообще никому говорить не собираюсь. Я просто хотела выразить тебе свою бесконечную благодарность.

— Ну, хорошо, Лиза. Спасибо, я принимаю твою благодарность, но прошу тебя не распространяться на эту тему и родителей об этом попроси от моего имени.

— Саша, а ты мне расскажешь, не обязательно сейчас, когда-нибудь, как ты это делаешь?

— Когда-нибудь, может быть, — ответил Саша.

И вот они в музыкальной школе в кабинете директора, Элеоноры Тихоновны, которая устроила им настоящий экзамен. Проверила у них обоих наличие музыкального слуха. Слух присутствовал, причём у обоих был признан абсолютным.

— Какой инструмент выбираете, молодые люди? — обратилась к ним Элеонора Тихоновна.

— Я выбираю скрипку, — сказала Лиза.

— А мне нравится фортепиано, — ответил Саша.

— Ну, что же, отличный выбор. Покупайте инструменты и приступайте к учёбе. Когда вы планировали начать учёбу? — спросила их директриса.

— Я не хочу откладывать, — заявила Лиза, — хоть с завтрашнего дня.

— И я тоже хочу начать как можно скорее, — поддержал Лизу Саша.

— Оставь мне свой телефон, Саша, — сказала ему директриса, — я позвоню сегодня вечером, или в крайнем случае завтра и сообщу тебе расписание занятий. Лизин телефон у меня есть. Ещё один момент, финансовый. Как вы понимаете, ваше обучение будет сугубо индивидуальным, а потому более дорогим. Сейчас я не готова сказать, сколько именно будет стоить ваше обучение, но примерно, оно будет дороже раза в полтора-два по сравнению со стандартной оплатой, то есть от 150 до 200 рублей в месяц. Спросите ваших родителей, готовы ли они платить такие деньги за ваше обучение?

— А я хочу кроме инструмента дополнительно учиться пению, — вдруг сказал Саша, — виновато посмотрев на Лизу.

— А ты, Лиза? — спросила её директриса.

— Так, у меня вроде бы до сегодняшнего дня голоса не было, — ответила Лиза.

— А вот это мы сейчас узнаем, — сказала директриса, — посидите тут немного, я приглашу кое-кого.

Она вышла из кабинета, оставив Лизу с Сашей наедине.

— Саша, раз у меня слух есть, значит я смогу петь?

— Не знаю, Лиза, наверное. Сейчас узнаем, потерпи немного.

Вскоре директриса вернулась с двумя женщинами.

— Саша, познакомься с Еленой Игоревной, — обратилась к нему Элеонора Тихоновна, представляя ему одну из женщин, иди с ней, она тебя послушает, как ты поешь.

Саша вышел за Еленой Игоревной, которая привела его в какое-то небольшое помещение, в котором кроме пианино ничего не было.

— Можешь спеть мне без музыкального сопровождения какую-нибудь песню? На музыкальном языке такое исполнение называется «а капелла».

— Ну, да. Я часто пою, когда один дома и всегда без музыки.

— Спой, я послушаю.

Саша задумался. Петь «Тучи в голубом» профессионалу он опасался, потому что, если эта песня здесь неизвестна, тогда он устанет объясняться, откуда он её знает. И Саша решил исполнить песенку о капитане из кинофильма «Дети капитана Гранта». Тем более, что совсем недавно он исполнял её в гостях у Князевых.

«Жил отважный капитан

Он объездил много стран

……………………………

Только смелым покоряются моря!»

— Что ты пела на прослушивании? — спросил Саша Лизу, когда провожал её до дому.

— Песенку про капитана, — ответила Лиза, — а ты?

— Я тоже её выбрал.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, а потом до самого дома обсуждали перипетии их сегодняшнего похода в музыкальную школу и расстались весьма довольные собой и результатами этого дня.

Лето 1954 года

Прошло два года. Саша окончил 8-й класс и перешёл в 9-й. Две недели летней отработки на полях пригородного совхоза пролетели быстро. Родители уехали отдыхать на Чёрное море, отцу на работе выделили две путёвки в санаторий до середины августа.

В его учёбе в виртуальной академии магии тоже наступил перерыв. Он окончил бакалавриат и получил звание бакалавра. Перед магистратурой ему магический диагност рекомендовал трёхмесячный перерыв. Его мозг нуждался в отдыхе. Он у него и так в последние годы работал с двойной нагрузкой.

В музыкальной школе тоже наступили каникулы, и Саша изнывал от безделья. На этот период он переехал жить к бабушке с дедушкой.

Кроме того, у него неожиданно наступил период депрессии, который усугубился ещё и тем, что Саша вступил в пору полового созревания. Один раз он уже такое пережил и был подготовлен, но от этого ему легче не стало. Эротические сны каждую ночь, по утрам испачканные трусы, которые он застирывал сам, стесняясь бабушки.

Лето выдалось жарким, но в частном доме сохранялась прохлада и Саша много читал.

Он решил почитать кое-что из русской и зарубежной классики, с чем не успел познакомиться в своё время в прошлой жизни. Тогда он увлекался в этот же период своей жизни Ги де Мопассаном, Эмилем Золя, Джеком Лондоном. В этот же раз он перечитывал Достоевского, Льва Толстого, Чехова, Тургенева, Диккенса. Пришёл в восторг от «Саги о Форсайтах» Голсуорси, а «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и «Шагреневая кожа» Оноре де Бальзака добавили к его депрессии хорошую добрую порцию негатива, от которой она только усилилась.

Кстати, книг Бунина и Набокова в доступных ему библиотеках не было, как и в его прежней реальности.

Дед рано уходил на работу, он работал токарем на знаменитом Оружейном заводе, давшем имя городу. Бабушка, проводив дедушку обычно шла на рынок, чтобы купить кусочек мясца с косточкой, из которой она варила обалденно вкусные наваристые супы с мясными фрикадельками. Когда Саша справился со своей депрессией, то впоследствии, анализируя её ход, причины возникновения и как ему удалось выйти из неё, он понял, что бабушкины супы сыграли свою немаленькую положительную роль.

Но, пока до победы над депрессией было далеко и Саша, пребывая в постоянном унынии, погруженный в мрачные мысли, после завтрака отправлялся на городской пляж, который располагался на берегу пруда, на другом конце города, до которого Саша добирался на трамвае, затрачивая на этот путь около 40 минут. Все это время, пока трамвай неторопливо тащился от одной остановки к другой, Саша бездумно пялился в окно и думал: «Вот так бы ехать, ехать и ехать. Говорят, что человеку никогда не надоедает смотреть на огонь и воду. К этому смело можно добавить, что никогда не надоедает смотреть на городскую жизнь из трамвайного окна.»

Как правило, Саша добирался до пляжа к полудню, в самый разгар жары.

(Засыпал-то он далеко за полночь и, как следствие, вставал поздно.)

По прибытию, отыскивал себе местечко на плотно забитом разгорячёнными телами горожан пляже и сразу шёл в воду. Купался долго, не менее часа, не вылезая из воды и заплывая иногда довольно далеко от берега. До противоположного берега было в этом месте метров 200 и глубоко. Говорили, что в этом месте стоит затопленный лес и там водятся трёхметровые щуки, ровесницы самого пруда.

Как коренной житель этого города, проживающего здесь вторую жизнь, Саша знал, что пруд, как некий ненасытный монстр ежегодно брал свою жертву, исчисляемую не менее десятка жизней горожан. Брал и летом, и зимой. А чаще всего весной, когда под лёд уходили рыбаки, сани вместе с лошадьми, потом автомобили. Летом тонули больше пьяные или мальчишки, докупавшиеся до судорог. Иногда, ныряли с берега и с разбегу в незнакомых местах и тоже тонули. Поэтому Саша осторожничал, тем более, что удаль свою ему демонстрировать было некому.

Иногда он пополнял запасы ракушек для бабушкиных курочек. Бабуля заказывала их внуку, объясняя это тем, что она их потом толчёт и добавляет в пищу курицам и оттого они несут яйца с более крепкой скорлупой. Ракушек в пруду было много и особого труда собирать их Саше не доставляло.

Накупавшись вдоволь, он отдыхал, лёжа прямо на песке, потом иногда присоединялся к какой-нибудь компании и играл с ними в волейбол. Проголодавшись, он покупал здесь же у лоточницы пару пирожков с бутылкой фруктовой воды. Иногда брал пиво, но тёплое оно обладало отвратным вкусом, и Саша предпочитал ему квас.

Иногда Саша брал водный велосипед и катался на нем по пруду. Но, одному кататься было скучно, а компания подворачивалась редко. Нет, девушки обращали на него своё благосклонное внимание, но общение с ними доставляло Саше мало удовольствия, и он скучал. Ну, дети же ещё, школьницы или ФЗУшницы, что с них взять.

Девушек более старшего возраста привлекали юноши либо их же возраста, либо немного старше. Получалось так, что найти Саше подружку было трудно. Либо они его не устраивали, либо он их.

Позагорав часов до трёх, Саша к четырём пополудни возвращался домой, к бабушке с дедушкой.

В три часа в городе заканчивалась первая заводская смена и в трамваях начиналась давка, поэтому Саша старался оказаться на остановке трамвая чуть раньше, чтобы успеть занять место и желательно у окна. Ехать ему долго и стоять в давке приятного мало, хотя были и исключения, когда в толпе пассажиров к Саше прижимало какую-нибудь симпатичную и фигуристую молодую женщину. Но такое бывало редко, и он всё-таки старался избегать поездки в часы пик.

Однажды Саша услышал в трамвае разговор, из которого он узнал, что в городе начались приёмные экзамены в вузы, которых насчитывалось четыре штуки — механический институт, медицинский, педагогический и сельскохозяйственный.

Тут Сашу посетила мысль, а не поискать ли ему подругу среди абитуриенток. В механическом институте ловить ему было нечего, там парней в два-три раза больше девчат. В пединститут и сельхозинститут приезжали в основном из сельских районов, особенно в последний. А сельские девчата кроме крепко сбитого телосложения и краснощёких физиономий, густо усыпанных веснушками, обладали крепкими моральными устоями. Девушки с пониженной социальной ответственностью встречались в этой среде весьма редко.

А вот в медицинский институт шли в основном городские девчата, парней у них там было мало.

Оружейненские парни мечтали об инженерной карьере. Стать начальником цеха или какой-нибудь другой службы, типа конструкторского, или технологического бюро — едва ли не верх мечтаний и вершина служебной лестницы. Да и родители подогревали этот интерес своим чадам ежевечерними обсуждениями заводских новостей. Город жил жизнью своих заводов, а «светское» общество состояло из высших руководителей советских и партийных органов и заводской элиты.

Кроме обычных инженерных специальностей механический институт готовил чисто оружейников по нескольким профилям. Конкурсы туда зашкаливали.

К слову сказать, механический институт образовался в городе во время войны. Туда эвакуировалась знаменитая Бауманка, а после войны остался в городе её филиал. После того, как он встал на ноги и оброс своими педагогическими кадрами, филиал получил независимость реорганизовавшись в самостоятельный институт, сохранивший, тем не менее, свои связи с породившей его Бауманкой.