Место, которое есть

Глава VII

Еву ждать мне пришлось десять дней. Именно столько времени ей понадобилось для того, чтоб избавиться от слежки и наконец-таки суметь прийти к рынку в Шахтах. Она первым делом рассказала мне веселую историю о введение в заблуждение наблюдавших за ней полицаев. Ее способ очень напоминал мой, однако отличия тоже имеются. Слепая в сопровождении Виктории пришла на один из заводов «Будущего за технологиями», там барышни, чтобы слиться с персоналом, переоделись в робы с инициалами фирмы и спустя время, когда рабочий день кончился, вместе с потоком уходящих домой пролетариев покинули предприятие. Конечно, такой метод серьезно уступает моему, если смотреть на данные вещи сквозь призму конспиративности, однако бесполезным его назвать никак нельзя. Впрочем, возможно, Ева и вовсе не избавилась от хвоста, а лишь себя в подобном убедила, но уже ничего не поделаешь — девушка здесь, передо мной, и если она все еще под надзором, то я обязательно скоро об этом узнаю.

Мы, избавившись от третьего лишнего, некоторое время потратили на хождение по рынку, купили пару смесей для моего питания и какие-то безделушки для нее. Оттуда же я повел ее к заброшенному двухэтажному зданию, в котором мне приглянулась одна из квартир. Убежище это было не особо роскошным, однако за неделю моего пребывания в нем оно существенно преобразилось — появились большая кровать, два дубовых шкафа, наполненных в основном одеждой и гримом, и прочая мебель, так же приобретены были посуда со столовыми приборами, которые в принципе лично мне совсем не нужны, и все прочая необходимая для относительно комфортной жизни мелочевка. Тарелки, кружки и остальные кухонные причиндалы я купил специально для Евы — если моя задумка реализуется, то моей возлюбленной предопределено долгосрочное нахождение в этих стенах, и было бы намного лучше, если бы бытовые трудности не отравляли в этот период ее жизнь. Возможно, со всем этим я поспешил: может же она в конце концов отказаться от моего предложения, но буду рассчитывать на лучшее.

В комнате мы не которое время уделили насыщению своего сладострастия, что, конечно же, значительно улучшило мое настроение, затем же последовал небольшой разговор о несерьезных вещах. Когда период милого пустословия кончился, я, терзаемый вполне оправданным любопытством, завел речь о баталиях, которые непременно должны разворачиваться на политическом фронте Объединенных городов.

— Ева, Ларватус уже раскрыл свои карты? Что вообще там у вас происходит сейчас? — задал я вопросы, и тем самым прервал байку моей собеседницы о каком-то глуповатом парнишке, второй день пытающемся навязаться ей в друзья. — Ты такой веселой выглядишь, что я начинаю думать, будто и вовсе никакой шумихи нет. — нежно сказал я, а после усадил полураздетую Еву к себе на колени.

— Любимый мой, шум поднялся, конечно же. Но, кажется, все складывается хорошо. Папа мой такой молодец, скажу тебе! Как ты и предсказывал, судья действительно выдвинул обвинения против отца. Представляешь, он явился прямо на заседание сотрудников Департамента всеобщей справедливости и заявил, что у него есть серьезные основания полагать, что Виктор Марптон замешан в преступной деятельности. В связи с этим главный судья направит в Совет по разбирательству дел членов высшего руководства запрос на проведение проверки по данному вопросу. Разумеется, у него имеются соответствующие полномочия. Анализом деятельности моего отца упомянутая инстанция уже занимается. — после это она замолчала и стала целовать мою шею, что, конечно, хоть и было приятно, но все же не очень своевременно.

— Так, а доводы какие-нибудь Ларватус приводил?

— Нет, он просто упомянул тебя. Мол, полиция располагает твердыми доказательствами твоей виновности в страшных преступлениях. Он не упомянул, что именно ты сделал, но заявил, что ты «достоин обряда очищения». После этого этот ублюдок огласил во всеуслышание, что отец недавно поучаствовал в твоем освобождении из камеры, когда полицейские уже чуть ли не получили твое признание. До чего же мерзок этот тип! Ранее меня он раздражал, теперь же просто от понимая того, что он есть, мой желудок самопроизвольно выворачивается!

— Ну, не горячись ты так, прекрасная моя. — сказал я и чуть покрепче прижал к себе тело девушки. — А что же твой отец? Его не изумили такие обвинения?

— Нет… ну, мне не кажется так. Он очень сдержанный человек, чтобы как-то прилюдно нервничать, да и к любому повороту событий судьба и воспитание его подготовили. Отец заявил, что ничего не знает о личной жизни Ида Буррого, в том числе и о вменяемых ему преступлениях. Отпустить же его он был вынужден по причине «публичности и важности» — мол, для общественности ты представляешь огромную ценность. «Нельзя просто так брать и сажать в тюрьму полезных для государства людей», повторял дома папа свои слова, сказанные им во время нарушенного появлением незваного гостя заседания. Причастность твоя к чему-либо нехорошему тоже будет проверяться, — заверял немного взбудоражившихся сотрудников своего Департамента отец, — и если таковая обнаружится, то «актера необходимо будет передать в руки правосудия».

— А как Ларватус на это отреагировал?

— Да никак, усмехнулся и сказала: «Ну посмотрим», потом ушел со свои мелким помощником. А вообще, мой дорогой, знаешь, что говорят в папином Департаменте и в правительстве? — было понятно, что этот вопрос носит исключительно риторический характер. — Все думают, что Ларватус просто хочет насолить папе. Скоро Временному Комитету № 38, сформированному в рамках Департамента политической компетентности, предстоит выбрать нового главу правительства вместо вконец одряхлевшего от старости и почти совсем выжившего из ума Пина Манкея. Главным претендентом на это место является Виктор Марптон. Ларватус же явно не в лидерах, и таким вот трюком, полагают многие, он хочет одновременно сместить отца и привлечь больше внимания к своей персоне.

Не знаю, началась ли игра в соответствии с теми правилами, что пытался установить Иоанн, или его потуги служат лишь разочарование для него сейчас, но мне почему-то стало несколько легче, как только Ева рассказала обо всем этом. Очень хорошо, что выборы нового вождя наши властелины назначили на то время, когда господин судья надумал потешить свое полное мизантропии нутро. Великолепное все-таки совпадение. Хотя может быть так, что я слишком тороплюсь с выводами — возможно, Ларватус просто наплел мне баек про свое человеконенавистничество, а на самом деле он только и думал о том, как бы при помощи моей преступной натуры пошатнуть лидерские позиции Марптона. Если так, то чего же стоит ждать от него в будущем?

Закончив разговоры о мире политики, мы переключились на наши отношения. Ева с уверенностью говорила, что все скоро кончится и мне удастся выбраться из опалы, я в свою очередь особо не протестовал, но и не соглашался. Все это очень мило и занятно, но к нужному мне развитию реальности никакого отношения не имеет — я жажду заполучить идеального ребенка, и для этого необходимо милое брюшко моей прекрасной возлюбленной. Однако маниакальность моих возвышенных помыслов не станет причиной огорчения для замечательной Евы, потому как нет во мне жестокости начала — все свершится абсолютно естественно, без участия подгоняющего, от того и кажущегося лишним, фактора. Наше чадо, помимо того, что будет полноценным, родится еще и во любви, и пускай у это любви одна половина уродлива…

Я сказал слепой, что совместная прогулка до Пункта транспортировки не состоится, ибо свобода моя — нынче вещь очень нестабильная. Эта информация вначале немного испугала ее, оно и понятно — в голове ее сразу возник вопрос «Разве он не сознает, что я не могу самостоятельно туда попасть?», но после того, как я объяснил ей, что мы найдем подходящего провожатого, который за пару сотен каний согласится доставить ее в любое существующее место, она успокоилась. Однако волнение не совсем покинуло ее, чему способствовала недоверие по отношению к неведомому поводырю. Эту трудность я решил при помощи заверения ее в том, что позади нее на расстоянии сорока-пятидесяти метров будет всю дорогу катиться безногий колясочник с густой бородой — очередное мое воплощение (для подобного мне просто понадобиться сесть задом на собственные икры, в такой позе водрузиться на кресло и прикрыться покрывалом). По правде говоря, мне уже осточертели все эти шпионские заморочки и сопутствующая им суета. Чувствую себя каким-то умственно отсталым болваном, одержимым верой в то, что за ним следят тайные агенты правительства, с опаской относящегося к каким-то его взглядам. Но ничего не поделаешь, частая смена образов дает мне больше шансов на выживание.

Я переоделся в нужные одежды и сел на коляску, после чего мы с Евой направились к рынку. Там без особого труда удалось подобрать доброжелательного на вид парнишку, согласившегося доставить «сударыню» в целости и сохранности в нужное место. Свои услуги он оценил в 98 каний, что не могло не заставить меня усмехнуться — почему нельзя назвать круглой суммы? Нужен был эффект просто — фальшивая точность часто кажется людям верной спутницей правдивости. Это в общем, ну а в данном случае подобный подход дельца к предоставлению своих услуг вряд ли можно назвать надувательством: скажет же любой, даже самый недалекий экономист, что выгодную сделку провернул человек, потративший по завершению операции несколько меньше, чем изначально предполагал. Радоваться бы надо.

98 каний были пущены с толком — поводырь из нанятого получился очень даже годный. Я увидел, как парень довел мою ненаглядную к Пункту транспортировки и там передал ее на попечение одного из полицаев. Спустя пару десятков секунд мои глаза совсем потеряли из виду Еву, и я со вполне спокойно душой двинулся в нужном мне направлении.

Не знаю сколько еще мне отведено времени гулять на свободе, но в любом случае надо стараться тратить его как можно более рационально. Именно благодаря таковому убеждению мною было заключено, что неплохо было бы навести кое-какие справки о моем дорогом докторе.

Воплощение данной затеи оказалось делом не из числа плевых. Узнать о расположении приюта для очищенных удалось достаточно просто, чему способствовало мое присутствие на состоявшемся три дня назад обряде очищения — по завершению этой процедуры я не предпринял бесцельных скитаний по городу, а решился дождаться того момента, когда конвой с обрубком начнет свои перемещения, которые, как и всякое путешествие, обязательно должны иметь конец. В общем, спустя примерно час мои знания о недавних модификациях современной пенитенциарной системы несколько пополнились — приют, в противоположность ставшим моим убежищем Шахтам, располагается в самой северной части города. Можно предположить, что в связи с совсем малым количеством казненных по новому методу, обнаруженный мною пансионат для очищенных пока еще не имеет аналогов — бессмысленно же содержать много помещений, когда даже одно из них не заполнено и на четверть. Исходя из этого, я убедил себя, что, если Ипполита и заключили в какое-нибудь специализированное заведение, то именно в то, месторасположение которого мне теперь уже известно. Но этим открытием не удалось добраться и до половины дела, так как далее предстояло встретиться с куда более серьезными трудностями. И все тут упирается в ответ на один вопрос — зачем я ищу Ипполита? Конечно же, для того, чтоб повидаться с ним, а там недалеко и до какой-никакой консультации, ведь только ему под силу разъяснить мне некоторые аспекты нового способа реализации нашего великолепного плана. Эту идею, наверное, можно отнести к числу разумных, да вот загвоздка в дополнении «благо» к данному слову. Да, есть ли благоразумие в данном предприятии, если последствия могут выйти для меня боком? Риск быть обнаруженным все же значительно повышается, но, кажется, робость перед дерзновениями нельзя отнести к числу характеризующих меня качеств. Последнее и стало причиной того, что я все же решился проникнуть в здание, которое предположительно служило своего рода тюрьмой для моего отца.

Но несмотря на всю решимость, действовать напролом я не решился — в любом случае, каким бы опасным дело не было, стоит прибегать к предосторожности. Например, моих мыслительных способностей хватило для того, чтоб додуматься до сотворения фальшивых документов. Благо, что в этом мне могут помочь определенного сорта специалисты, занимающиеся своей полулегальной деятельностью в пределах ранее упоминаемого рынка. Мне надо будет всего лишь войти в очередную роль, а затем обратиться к ним. Тут осложнений возникнуть не должно. Тем не менее этим решается далеко не все, и множественные преграды так не устраняются. Например, мне очень интересно, как наблюдающие за Ипполитом, — а таковые точно имеются, — отреагируют на появление какого-то странного парня, интересующего положением ученого. Вряд ли примут его за обычного посетителя из числа добрых родственников, ничего не ведающих о наверняка уже разыскиваемом Иде Бурром. Конечно, можно положиться на силу актерского таланта и сказочную доверчивость полицейских, которые при просмотре документов подозрительного персонажа не заподозрят в нем нужного господину Ларватусу убийцу. Впрочем, я не исключаю того, что мне и вовсе не придется демонстрировать стражам порядка документы — быть может, все ограничится общением с персоналом заведения, который, как мне удалось разведать, состоит из обычных граждан Объединенных городов. Если так, то надо молиться, чтоб никто из желающих меня схватить не расслышал моего обращения к заведующему в приемной. Слабоватые, надо сказать, меры предосторожности, но выбор у меня не велик — таковы уж условия и столь ничтожны ресурсы.

Когда с поддельным удостоверением личности и прочими приготовлениями было наконец покончено, я пришел к приюту для очищенных и проник в занимаемое им здание. Недалеко от входа располагался стол, за которым восседала частично разбитая параличом девица с красивым лицом, искаженным, однако, сложенными в неестественной позиции губами. Причудливо скрученные члены ее и сильно деформированный сколиозом позвоночник навели меня почему-то на мысль, что в таковом убогом состоянии женщины повинен боковой амиотрофический склероз. Я просто некогда встречался с этим не очень распространенным в современном мире заболеванием и, признаться, меня очень впечатлил механизм его воздействия на человека. Когда-то мне удалось узнать, что почти все рожденный с этим недугом на первых этапах своей жизни практически не испытывают никаких трудностей, и им под силу тягаться со всяким полноценным, если подразумевать в том числе и спортивные состязания. Но так длится недолго, и полный счастливой жизни молодой индивид всего за несколько лет скомкивается, будто сжатый гигантским кулаком, в произвольной форме безжалостной хворью. Да уж, такое вот развлечение у провидения имеется.

Судя по всему амиотрофический склероз дал этой секретарше о себе знать не очень давно, ибо она все еще не утратила возможность относительно внятно говорить и двигать руками. Ничего, красавица, подожди еще пару лет, и ты познаешь что такое не уметь самостоятельно дышать…

— Здравствуйте, я хотел бы посетить знакомого. — обращаюсь я к девушке, и в этот момент смотрю на табличку, размещающуюся на столе перед ней и информирующую меня, что бедняжку зовут Глория Вита.

— Назовите, пожалуйста, имя жителя. — отвечает она весьма милым голоском, резко контрастирующим с ее безобразно искореженным телом.

— Ипполит Рад.

Она ответила «Одну минута» и принялась рыться в недрах сначала одного, а затем второго блокнотов, лежавших на ее рабочем столе. По всей видимости ее глаза пытались отыскать названного человека и, возможно, помещение, в котором такового могли поместить. Но, к моему удивлению, закончив с изучением бумаг, Глория обратила на меня безразличный взор своих голубых глаз и спокойно сказала:

— Ипполит Рад был доставлен сюда 10 жерминаля и размещен в комнате № 6. 11 жерминаля он был перемещен в неизвестном направлении тремя приставами, имена коих в целях конфиденциальности не разглашаются. Все действия носят законный характер, так как государственными приставами был продемонстрирован соответствующий указ Высшего судебного департамента. В настоящий момент местонахождения Ипполита Рада неизвестно, так как сие является государственной тайной.

Уста говорившей сомкнулись, и это означало, что узнать больше о судьбе моего товарища мне не суждено. Как оказывается, ученого не так-то просто найти. Как же я сам не догадался, что Ларватус вряд ли будет держать в дали от себя столь важного человека? Порой очевидности остаются незамеченными даже тем, кто обладает самым пытливым умом, и всему виной азарт, чудесным образом умеющий толкать людей на глупости.

И тут я было начал предаваться думам о роли Ипполита в политической игре, зачатой господином судьей, отчего даже позабыл поспешно покинуть помещение. Но в один из моментов этих размышлений, мой взгляд упал на экран большого телевизора, располагавшегося за спиной Глории Виты. Что же я увидел? К моему удивлению, мне случайно удалось обрести желанное, а именно — встречу с дорогим доктором. Да, безрукий и безногий Ипполит предстал перед мной во всей своей новой красе. Его взор был потуплен; слушая речь взявшего длинный монолог диктора, он молчал и лишь пару раз кивнул головой. Так продолжалось около минуту, по завершению которой репортер, находившийся все время за кадром, задал вопрос:

— Так что же вас побудило 28 лет назад устроить взрыв в той лаборатории?

— Тогда я, — начал подавленным, но не тихим голосом ответчик, — занимался опытами со стволовыми клетками. Я преследовал цель постоянно омолаживать свой организма за счет введения чужих стволовых клеток.

— Разумеется, эти ваши исследования не были частью государственного проекта или проекта исследовательского центра, на который вы тогда работали? — спросил собеседник обрубка таким тоном, будто на этот вопрос даже теоретически не может быть дано более одного ответа.

— Да, — спокойно сказал Ипполит и ничего более не присовокупил, хотя, по всей видимости, какого-то дополнения от него ждали, в пользу такого предположения говорило длившееся около семи секунд молчание, которое наступило сразу по окончанию последней реплики доктора.

— И к каким же действиям вы прибегали, стремясь достичь желаемого?

— Я извлекал стволовые клетки из граждан Объединенных городов.

— Ваши доноры шли на сделку с вами добровольно?

— Нет, все они были похищены мной.

— Ясно. А что же происходило со всеми этими людьми потом? Неужели вы возвращали им свободу?

— Я их убивал, — сказал доктор, а после кинул полный театральной наигранности свирепый взгляд прямо в камеру. Хитрый ход! Как же все-таки изобретательны эти журналюги, действующие по указке власть имущих! Заставили Ипполита настолько хорошо отрепетировать эту сцену, что всякий зритель волей-неволей готов поверить в изуверскую сущность этого несчастного обрубка. Даже я на момент чуть было не подумал, что творились все эти манипуляции в лаборатории под моим домом только из-за девиантных наклонностей моего старшего соратника.

— Прошу, объясните насчет взрыва. — прервав тишину, годившуюся для небольшого накала страстей, заговорил человек за кадром.

— Я инсценировал таким образом свою смерть. Мне стало известно, что тогдашний младший помощник верховного судьи Иоанн Ларватус заподозрил меня в преступной деятельности.

— После инцидента на заводе вы скрылись и, как нам известно, продолжили творить беззаконие. Конец же всему этому положил ваш арест, состоявшийся 9 жерминаля сего года.

— Все именно так…

Далее последовал ряд глупых вопросов, основной целью которых было изобличение сатанинского нутра моего товарища. Причем ответы диктор получал всегда желанные. Этот факт надоумил меня, что подчиненные Ларватуса неплохо поработали с ученым, и теперь он с большим увлечением исполняет роль марионетки в руках господ. Как-то слишком быстро во власти правосудия человек превращается в жалкое создание.

Когда с самоочернением было покончено, начался разговор на новую тему:

— Скажите, а вы в одиночку совершали все ваши преступления? — интересовался опрашивающий.

— Нет, — после недолгого раздумья вымолвил мой отец.

— А вы готовы назвать имя того человека или тех людей, что помогал или помогали вам в ваших гнусных делах? — все это было произнесено такой интонацией, будто диктор предвкушал самую умопомрачительную сенсацию.

Быстрый ответ не последовал. Даже морально уничтоженный Ипполит, готовясь выполнить четкое указание своих кукловодов, не смог не запнуться, когда речь зашла обо мне. Дополнял всю эту трогательную картину один небольшой элемент — выражение лица доктора было таковым, будто он вот-вот разразится тихим плачем, и при этом не одна мышца на его лице не сократится. Говорят, что такие слезы характеры мудрецам, которым довелось встретить на своем пути непреодолимую — в том числе и при посредничестве мудрости — преграду, сулящую великое горе.

Но великолепному в своей трогательности моменту предстояло длиться совсем недолго, ибо губы героя начали свои движения:

— В преступлениях мне помогал известный актер Ид Буррый.

На этом процесс внимательного прослушивания интервью был завершен, но, покидая приют, я все же уловил пару слов обо мне и моей биографии. Этот замечательный репортаж натолкнул меня на не менее замечательную мысль — нужно приобрести телевизор. Так я смогу следить за тем, как развивается направленная против меня травля, и делать кое-какие заключения.

Интересно, а для чего вообще Ларватус устроил трансляцию этого интервью? Чтобы в мозги уродов запихать нужные мыслишки? Организовывает, так сказать, общественное давление на верхи? Бредово как-то, но попытку формировать общественное мнение все же нельзя не назвать очком в пользу судьи. Давления снизу, конечно, никакого не будет, однако, можно быть уверенным, что если поверили внизу, то рано или поздно поверят и наверху. Главное чаще об этом говорить и стараться не попадаться под горячую руку разъяренного и не менее могущественного противника. Хорошо, что у Иоанна таковой имеется, буду надеяться, что Марптон что-нибудь предпримет — как-никак это и в его интересах. Мне же остается лишь смиренно таиться на дне и наблюдать за тем, как великие мира сего решают все за меня.

Ну что? Не все так уж и плохо — Ид Буррый оказался никем не обнаружен, и никто даже не удосужился спросить у него фальшивые документы, когда он очень нагло позволил себе ворваться в государственное учреждение и интересовался там о своем преступном товарище. Не знаю, толи меня и вправду плохо ищут, толи я просто никому не нужен, но как-то слишком легко мне удается оставаться на свободе. Наверное, все дело, как любят говорить различных мастей оккультисты, в карме. В общем, буду радоваться, и пуская эта радость сопутствует мне, пока не кончится черная полоса.