Между Мирами

Приключение второе. Дело о костяных статуэтках

Раннее утро встретило нас скандалом.

— Во имя Мерилина Мэнсона![45] — возмущённо заявила Джульетта. — Что это ещё такое?!

Причина ссоры сидела на полу, спрятав голову в лапки. Она ничем не отличалась от любой земной девушки — за исключением кошачьих ушек, полосатого хвоста и лиловых волос. Ну, и ещё по мелочи. Ходит на четвереньках, и бюст у неё — как футбольные мячи.

— Ну, знаешь ли, — воскликнула Джулия. — Я не собираюсь терпеть тут ещё и эту… твою зверушку!

Она возмущённо упёрла руки в боки и тряхнула волосами. Если учесть, что она была в костюме Евы — зрелище было потрясающее.

— Ну ладно Юкико — я знаю её почти год, но что это?!

— Не пугай мою девочку, — говорю я. — И вообще, у неё есть имя. Её зовут Юбиби.

— Миу, — горько пикнула некомими [46], пугливо взирая на Джулию через растопыренные пальцы.

Джулия напомнила мне закипающий чайник.

— О Лалита Шодаши Камакхья Камешвари!

Она возмущена, и я её понимаю. Но что я могу поделать? Не могу же я избавиться от Юбиби. Она как ребёнок: когда я её подобрал, девушка-кошка едва могла связать пару слов. Что она будет делать на Станции? Куда пойдёт?

Не говоря уже о том, что она может… просто испариться. Без меня. Сексуальные фантомы такие нестойкие.

— Ну, знаешь ли, — говорит Джулия, подбирает юбку, просовывает ноги в босоножки — и даже не одеваясь, выходит и хлопает дверью.

Вернее, пытается хлопнуть: двери у нас на сервоприводах, и хлопнуть ими проблематично. Панель с шипением затворяется, и воцаряется тишина.

— Не бойся, Юби, — говорю я. — Иди ко мне.

Кошурка подходит и робко кладёт мне голову на колени. Чешу её за ухом. Уши у неё большие, нежные, как у настоящей кошки. Волосы — тёмно-индиговые, почти сиреневые.

Юкико смеётся.

— Что ж ты не предупредил Джулию о своём питомце, Алекс?

— Ну, — бормочу я, — как-то не подумал. Вообще-то, я думал, она и сама знает…

Лисичка весело потянулась в кровати. Происходящее здорово её забавляло.

— Как ты думаешь, ты когда-нибудь помиришься с Джули? Вы же с ней вечно, как кошка с собакой.

— Ну, — задумался я. — Может быть, когда-нибудь… в следующей жизни… Нет, не думаю.

— Эх! — сказала Юки. — Ты такой сладкий, жаль, что тебе нужно идти. Так бы и съела!

Она хищно щёлкнула жемчужными зубами.

— Я вредный для здоровья, — робко возразил я.

Кицунэ хихикнула.

— Ладно, иди — иначе я точно откушу от тебя кусочек!

Знаете, как говорят? "Для секса втроём, мне, как обычно, не хватило ещё двоих".

У меня оказалась другая проблема.

Нас было четверо.

Потирая лоб, я тащусь к стойке. Кто б мог подумать, что Джулия будет реагировать так агрессивно. Коридоры Станции унылы и однообразны, хотя порой их и оживляет что-нибудь необычное. Вот, например, эта стайка дриад-эмо [47].

— Привет, Алекс, — весело помахали они мне, и я послал им воздушный поцелуй.

Одна из них кокетливо провела язычком по губам.

— Ты можешь не запоминать моё имя, — шепнула она, когда я проходил мимо. — Когда я проснусь в твоей постели.

Когда это я успел стать таким популярным?

— Я живу в блоке 18а…. - голосок у неё был сладкий, прямо-таки медовый.

Эти природные духи такие развратные.

Я повернул за угол.

Коридор 84а был обвешен объявлениями.

"Ищу асфальтоукладчиков для прокладки шоссе на дне океана", "Ищу женское тельце для занятия безделием", "Спасу от девственности!". Чуть дальше висели объявления с фотографиями: "Симпатичный монстр ищет девушек для жертвоприношения", "Верните девственность вместе с лифчиком!" и "Ищу смысл в жизни".

Возле стенда скучала симпатичная трёхгрудая девушка в коротенькой юбочке, по краю которой шли купоны с телефонами. Большая часть купонов была уже оторвана.

Едва я повернул на угол 85а, как меня перехватила Джулия, уже успевшая приодеться и заметно озадаченная. Впрочем, "одеться" — это громкое слово. На ней была юбочка, неприлично корорткая — и чёрные перчатки без пальцев.

Моя напарница принципиально отказывается носить что-либо, прикрывающее бюст. Будь то лифчик, пляжное бандо или греческий мастодентон [48]. Зато она обожает разрисовывать его разными картинами. В духе импрессионизма.

С другой стороны, надо отдать ей должное — баварка одевается креативно.

Я с трудом отрываю взгялд от "двух близняшек" и вопросительно поднимаю брови. В ушах у неё — девчачьи розовые наушники от плейера. Из её головы доносится рёв, словно внутри черепа состоялся концерт рок-группы.

Она вытаскивает "рожки". Заметив моё удивление, комментирует:

— Съела эмо-девочку, разжилась трофеями.

Надеюсь, она пошутила. На Станции случается всякое.

Из наушников продолжают доноситься олдскульные [49] завывания, выдающие приверженность Джулии к "тяжелому металлу", и она отключает проигрыватель.

— Ты прости меня, Алекс, что я вспылила, — хмуро говорит она. — У нас тут серьезная проблема.

— И что ж за она?

— Хотей пропал, — пояснила моя напарница.

Я легонько присвистнул.

Хотей-осё — толстяк с большим животом — один из Семи Богов Счастья. Они осеняют своей благодатью весь мир — и нашу Станцию заодно. Его большая статуя стоит в Центральном Зале, попирая титан и сталь.

— Этакого верзилу?!

Чтоб спереть истукана весом в добрую тонну, нужно быть чем-то этаким. Многорукой Богиней Кали — или бульдозером-трансфомером, по меньшей мере. Не говоря уже о том, что Хотей мог сопротивляться!

Видимо, мои сомнения отобразились на лице — а посему Джульетта пояснила:

— Ну, не того здоровенного болвана — а одну из статуэток-нецке, что стоят в каждом зале.

А-а! Ну, это уже больше походило на правду.

Она вздыхает.

— А ведь сегодня у меня приятный вечер! По гороскопу. И незапланированный секс заодно. Никогда не сбываются эти чёртовы предсказания. Наверно, родители спёрли меня в детском доме. И про день рождения наврали, мерзавцы.

По мне, так её воспитала стая бандерлогов.

Оставался ещё один нерешённый вопрос.

— Чёрт возьми, — осторожно сказал я. — Это, конечно, неприятно, но я не совсем понимаю… Джули, и отчего ты так беспокоишься? Мы же не детективы. А просто скромные контроллёры. Наше дело — штамповать билеты, да и дело с концом.

— Ну, не знаю, как ты, — бурчит Джулия, отводя глаза, — а я не хочу потерять работу. Этот зал находится в нашей юрисдикции, и Хотей пропал именно оттуда.

Она картинно хрустнула пальцами.

— Ничуть не удивлюсь, если всех собак повесят на нас.

Это прозвучало как фраза из гангстерского детектива.

Ага, ну конечно. Экстремалке Джулии стало скучно за стойкой. Ей хочется найти приключений на свою задницу.

Задница у неё красивая, но это её не оправдывает.

Я невольно залюбовался на её крепкую попку. Её юбочка была шириной не больше пояса, и я мог оценить очертания её бёдер в полной мере. Меня всегда завораживала их крутая линия и спортивная упругость. Надо будет написать про них несколько стихотворений. Оду заднице, так сказать.

Джульетта несколько раз щёлкнула пальцами перед моим лицом.

— Эй, Алекс, ты здесь?

Насущные дела отвлекли меня от наслаждения прекрасным.

— Ыгым… — многозначительно подтвердил я.

В общем, кто её знает. В "наркозависимые трущобы Баварии" ей возвращаться не хочется. Это понятно. Но, по-моему, она делает из мухи динозавра. О чём я ей и сказал.

— Может, и перестраховываюсь, — ворчит она, — но я не хочу вернуться в этот отстой, из которого сбежала. Уж лучше любезничать с похотливыми демонами, чем оказаться среди смога и турбожизни технологичного Аугсбурга.

Ну, в конце концов, она мой напарник, и я обязан её поддержать. Надеюсь, это найдёт свой отклик в постели. Кто сказал, что удовольствие и работу — смешивать нельзя?

— Ладно, чёрт с тобой, — сдаюсь я. — У нас есть некоторые полномочия, и синигами и аргусы обязаны нам подчиняться. Но если что-то пойдёт не так, докладываем Церберу, и дело с концом.

— Цербер и так в курсе, — смеётся Джулия и чмокает меня в щёчку. — Он сдал нам все карты в руки. Спасибо, мой дорогой любовник. Я так и знала, что ты меня поддержишь. Примерно, как в прошлый раз.

В прошлый раз я не выступил в её защиту "на ковре у Ноденса". Вот ведь мстительная зараза!

— Нам?! — возмущаюсь я (одновременно краснея). — Ты обсудила всё с начальством за моей спиной?!

Вина её нежность вполне объясняет. В противном случае я бы решил, что Джулия ведёт себя слишком по-девчачьи.

— Нужно было действовать оперативно, — оправдывается она.

— Угу, и повесить на шею совершенно ненужное расследование. Если оно не удастся, у нас действительно могут быть неприятности. Ты что, Конана Дойля обчиталась?!

Она мягко целует меня во вторую щёчку.

— Ну-ну, не сердись. Я всё искуплю, обещаю.

Хотелось бы верить.

И напоследок целует меня в губы. Одёргивает свою коротенькую юбочку, которая постоянно задирается.

— Ты вот не знаешь, Алекс, почему на Станции нет эффективной Службы Безопасности? Синигами — как натасканные собаки, пригодны лишь для одного дела. По-моему, они опасные типы и, в сущности, им на всё наплевать. Я бы не рискнула связываться с ними в каких-то действительно щекотливых делах.

Открыла Атлантиду! Эти существа с нами только потому, что обожают пожирать души. И единственное, что их держит в рамках — это наше Начальство.

Джулия продолжила, не заметив моей скептической ухмылки.

— Аргусы — зоркие наблюдатели, но опять же, не тянут на силовиков. В теории и те и другие вроде бы должны подчиняться нам, но на практике — всё это подёрнуто зыбким флёром неопределённости.

Я удивлённо приподнял бровь. Ничего себе, как она заговорила.

Джульетта хмыкнула.

— Да, я читала в детстве Шиллера и Петрарку.

А я — Незнайку и Гарри Потерра. Как мы, однако, всё-таки различаемся.

— На Станции нет ничего, — развила она свою мысль, — что сошло бы за детективов или следователей. Нет единой организации.

— А как же привидение Шерлока Холмса? — спросил я. — Порой даже попадаются Паркеры или Эркюли Пуаро.

Джулия раздражительно отмахнулась.

— Они то есть, то их нет. Я пробила по базе: сейчас — ни одного из них в пределах досягаемости. Половина развеялась, а половина болтается неведомо где. Есть только один частный детектив-кинокефал, но я ему не доверяю. Люди с башкой собаки вызывают у меня подозрение.

— Скорее волка, — поправил я её.

— Один чёрт, — сплюнула Джулия.

— Ну, я думаю, — сказал я, возвращаясь к недавнему разговору, — что на Станции нет службы безопасности по одной простой причине. Она открылась недавно. В своём нынешнем виде Станция существует не более десяти лет. И Боги, которые ей покровительствуют, не слишком разбираются в тонкостях человеческих заморочек. Хотя порой, кстати, случаются хроночудеса.

— Хроночудеса?

— Одни секторы Станции древнее прочих, — поянсил я. — При том, что строились в одно и тоже время.

— Как это возможно? — удивилась баварка.

— Магия, — пожал плечами я — так, словно это что-то объясняло.

Джулия почесала предплечье.

— В любом случае, это бардак, — сказала она. — И кто-то должен в этом разобраться.

Я пожал плечами.

— Кто-то должен. Надеюсь, что это будем не мы. Так что будем делать?

— Ну… — задумчиво сказала Джулия, — Клавдиус и девушка из Шестого постоят за стойками — я им позвонила. А мы посмотрим на эти нецке. Как они умудрились прозевать пропажу? И кстати….

Джулия кашлянула. Смущённо на меня взглянула.

— И не стыдно тебе, о благородный муж — тащить в кровать сразу троих?!

— Ну, — выставил ладони вперёд я. — Я же не нарочно! Такова была воля богов! Во имя Юпитера!

Моя любовница наступала на меня, словно рассерженная тигрица.

— Богов, говоришь?!

— Ну… — осторожно кашлянул я, — британские учёные доказали, что люди с карими глазами могут любить сразу двоих…

— Вот и люби двоих, имей совесть! Но не троих же?!

— Сердцу не прикажешь, — увещевал её я.

— К чёртям собачьим! Ты меня уважаешь?!

— Э, ты серьёзно?

— Аррр!

Мы свернули в боковой коридор.

В Залах было столпотворение. Остроухие эльфийки, говорящие лошади, собакоголовые птицы из мексиканского пантеона, индийская богиня чумы [50], полупрозрачные джинны, и лохматые снежные люди — все они скандалили, требуя открытия Врат.

— А мы что, перекрыли Врата?! — потрясённо обернулся я к Джулии.

— Да, чёрт возьми, — сердито пропыхтела она, проталкиваясь между двумя яйцеголовыми пришельцами, — На всякий случай. Мы аннулировали порталы, но долго так продолжаться не может. Возможно, злоумышленники уже покинули Станцию.

Она посмотрела на меня.

— А ты что думаешь? Ай! Тиамат [51] меня раздери!

Кто-то заехал ей локтем в солнечное сплетение. Отдышавшись, она прислонилась к стеночке.

— Этак мы долго не продержимся.

Лично мне пришлось проталкиваться между двумя гологрудыми китаянками, а посему я не разделял её скептицизма. Хотя, должен признать: ещё немного — и на Станцию придёт мор и глад. Запирать вместе столько могущественных демонов и богов — и ожидать, что они будут вести себя прилично — не самая лучшая идея.

До соседнего Зала мы добрались, отчаянно работая локтями. По иронии судьбы мне попадались на пути красавицы в неглиже, а Джулии — хамоватые демоны и бесы. Поэтому к месту назначения мы прибыли в диаметрально противоположном настроении.

Сам Зал был закрыт и пустынен, только лёгкий ветерок трепал разбросанные по полу лепестки мимоз. Алтарь был завален цветами и подношениями, а за ним, на небольшом каменном постаменте, стояли именно те, кого мы искали.

Синтифуку-дзин сидели в такарабунэ — Волшебном Корабле Сокровищ. Имено на нём Семь Богов Счастья прибывают в Японию. Фигурки-нецкэ были вырезаны из бивня мамонта. И размером были не больше ладони. Увидев нас, они засуетились. Пихались и толкались в каноэ, хотя места там и без того было с избытком — дородный Хотей ведь пропал.

Почтенные боги вели себя, как шкодливые мальчишки. Бисямонтен, который попал в Японию из Индии [52], грозно потрясал трезубцем. Фукурокудзю и Дзюродзин — два пожилых старца — отчаянно спорили из-за чего-то, а затем схватили друг друга за бороды. Бэндзайтэн, покровительница музыки и воды, этакая японская Венера, принялась строить мне глазки.

Наконец, вперёд протолкался Дайкокутэн — шестирукий и трёхликий в Индии, но в Японии превратившийся в своеобразного Деда Мороза, с волшебным деревянным молотком в руке и мешком, полным крыс. Вот уж не знаю, для чего они ему.

— Наш рыбак пропал! — возопил он тонким писклявым голосом.

А, точно. Хотей ведь изображается с удочкой в руке.

Я сделал успокаивающий жест.

— Припомните точно, как это случилось, — обратился я к ним.

Джулия во все глаза смотрела на ожившие фигурки.

— Ну, — неуверенно сказал Эбису (тоже не дурак половить рыбку), — мы сидели, рассказывали друг другу скабрезные анекдоты… когда старые хрычы уже спали…

— Это кого ты назвал хрычом?! — возмущённо вскинулся Дайкоку. — Бисямонтэн тебя прихлопнет одним ударом! А я так и вовсе, в свою бытность в Дели…

— Да-да, — ворчливо перебила его единственная женщина в ладье. — Мы уже тысячу раз слышали о твоих подвигах во славу веры — в жаркой дельте Инда. Давай лучше послушаем, что скажет Эбису.

— Ну, — смущённо потупился старичок, — во время очередного анекдота я заснул — уж больно он был занудным… И через сон будто чую: шорох какой-то, голоса. Только посыпаюсь — а Хотея-то нет! Я уж хотел броситься в погоню, но — как я покину такарабунэ? И без того одним богом меньше стало…

— Да уж, — презрительно скривился Фукурокудзю, — наверняка струсил, что и тебя неведомый похититель заберёт!

— Так я же скромный рыбак, а не самурай Бисямонтэн, — жалко сказал Эбису. — да и как бы спустился? Кость мамонта такая хрупкая — она пролежала в земле уже столько лет….

— Трус! Трус! — крикнула ему Бэндзайтэн, и я заподозрил, что её с Хотеем связывали не только деловые отношения.

В ладье снова начинался скандал.

— А ну всем молчать! — по-военному громко гаркунла Джулия, и боги изумлённо уставились на неё.

Я тоже остолбенел.

Пусть это всего лишь крохотные нецке, и всё же, они — боги древнего народа…. В их власти вещи, которые нам не под силу. Они управляют тончайшими нитями Судьбы. Могут лишить нас удачи — или, и вовсе, погубить.

Всё-таки моя напарница — безбашенная тотально.

Впочем, на статуэтки это подействовало. Они притихли и выжидательно уставились на мою Джулию, едва ли не с обожанием. Да, сильна у восточного народа тяга к чинопочитанию. А Джулия сейчас для них — нечто вроде начальства.

— Никто больше ничего не слышал и не видел? — спросила она.

Боги посовещались и признались, что нет.

— Мда, — хмыкнула Джулия. — Хороший сон. Крепкий. В старости — это благословение.

Боги остались пререкаться. Мы же вышагивали посреди коридора, который, наконец, опустел — аргусы и големы согнали всех в Залы Ожидания на Третьем Ярусе [53].

Джульетта задумчиво потирала скулу.

— Надо ещё навестить больших Синтифуку-дзин, — сказала она.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Маленькие нецкэ и бронзовые идолы — аватары [54] одного и того же бога. Они могут быть связаны силами, о которых ничего не знаем.

Она вздохнула.

— Ну и потом, нечестно оставлять их в неведении.

— Хмм, — сказал я. — А ты неплохо разбираешься во всех этих нюансах.

— Читаю время от времени, — призналась она. — Нужно же как-то интегрироваться в вашу честную компанию.

Больших Синтифуку-дзин мы нашли в Центральном Зале.

Хмурых и разгневанных.

Мы прошли под титановыми сводами и остановились перед колоссальной Семёркой.

Лысый монах, весельчак Хотэй-осё — бог изобилия и беззаботности. Я узнал его по огромной утробе. Но сейчас он не казался добродушным толстяком. Статуя помрачнела, и глаза её загорелись недобрым огнём. Она нависала над нами, словно Дамоклов меч.

Да и остальная Шестёрка не выглядела слишком довольной. Я невольно поёжился. Эти исполины могли растоптать нас, как тараканов. Это Джулия у нас — образец отчаянного безрассудства. А я — человек скромный, мне моя голова ещё дорога.

Обзавестись запасной пока не доводилось.

Впрочем, разговор начался миролюбиво.

— Как вы могли его потерять? — горестно всхлипнула Бэндзайтэн.

— Ну, — проворчала баварка, — не то, чтобы мы его теряли…. Он как-то исхитрился сделать это сам.

— Не думайте, что нам удастся избежать возмездия, — грозно возразил Дайкокутэн. — Вся ответственность за пропажу лежит на вас.

Джулия сделала забавное движение бровями, которое я расценил как "я же говорила!".

Я в ответ пожал плечами — "Мало ли что они говорят. Наше начальство — Ноденс и Цербер, прочее — от лукавого". На этом наш безмолвный диалог прервался. Огорчённые статуи требовали нашего животрепещущего внимания.

— Кто б сомневался, — пробормотала Джульетта, в ответ на реплику Дайкоку. — Скажите, почтеннейшие, а вы не можете нам ничего рассказать… о той ночи? Чем вы занимались в этом Зале в час похищения?

— Вы подозреваете нас? — поразился Фукурокудзю.

— Пока ещё нет, — хмыкнула Джулия. — Мотивов я не вижу… Но инструкции утверждают, что статуи Богов объединены невидимой связью. Как так случилось, что вы не заметили потери?

Мы стояли у подножия статуй, задрав головы, чтобы увидеть их лица.

— Ну, — повесил голову толстяк-Хотей, — я заснул…

Джульетта непочтительно фыркнула.

Бог Счастья потемнел.

— Но это ни в коей мере не послужит вам оправданием! — грозно загремел он. — На вас лежит охрана правопорядка, и вы отвечаете за всё, происходящее в Зале!

Хотей склонился над нами.

— И вы должны найти моего младшего брата. В противном случае я навеки лишу вас удачи!

По правде сказать, я сделал шаг назад. Но Джулия — нет.

Большой Бог навис над баваркой.

— А ты хоть понимаешь, что такое жизнь без удачи? — спросил он.

Его гулкий голос разнёсся по залу, словно удар гонга.

Джулия нисколько не дрогнула.

Напросив, его голос стал шелковистым и вкрадчивым.

— О да, сэр, понимаю, сэр. Нечто подобное мне доводилось испытать… примерно последние двадцать лет. Как славно, что теперь я знаю, кто в ответе за это, сэр.

Я буквально окаменел. Она нахамила самому Хотею?! Богу счастья и благости?! Да помимо божественных возможностей, эта статуя руками её в порошок сотрёт! Хотей тоже остолбенел от её наглости. А голос Джулии стал медоточивым, сладким-сладким, словно фруктовое желе. Она наклонилась и погладила статую по бронзовому животу.

— У меня есть знакомые среди ракшасов [55] — это такие ужасные, антисоциальные личности…. Порой их нанимают для поддержания порядка путём устрашения — на минус первом и втором этаже.

Это действительно так. Существа нижних уровней признают только силу.

— Они ужасные авантюристы, — задумчиво продолжила Джульетта, — хотя обычно я и пытаюсь удержать их от безрассудных поступков… В меру своих скромных сил. Что, если вдруг им взбредёт в голову распилить статую Бога? Просто так, на спор? Я не смогу их отговорить.

Хотей замер, как громом поражённый.

Джулия призадумалась, выводя пальцем узоры на его животе.

— Всё дело в том, — вкрадчиво сказала она, — что, как я слыхала, идолы — это аватары богов, и они связаны с их божественной сущностью. Если повредить статую, астральное тело небожителя испытает боль. Невыносимую боль, если речь идёт об столь известном и почитаемом идоле. Ведь сотни людей ежедневно склоняются перед этими статуями.

— Ну, кхм, — осторожно прокашлялся литой кумир. — Вряд ли они пойдут на такое. На них же падёт Кара Богов…

— Э! — пренебрежительно отозвалась Джулия. — С чего вы взяли, что они будут прислушиваться к аргументам рассудка? Они же панки!

В помещении воцарилась тишина. Тишина была абсолютная — ибо лично я боялся дышать, а статуи переваривали услышанное.

— В общем, не беспокойтесь, — покровительственно подмигнула им Джулия. — Мы обязательно найдём вашего маленького засранца.

Я смог нормально вдохнуть, только когда мы покинули пределы Зала.

— И что это было?! — возопил я.

— Просто поставила их на место, — беззаботно пожала плечами Джули. — Не люблю, когда на меня наезжают. Даже если это пузатые дядьки.

— Упффф! — невнятно прокомментировал её заявление я.

Джули весело мне подмигнула:

— Ничего личного. Просто вопрос уважения.

— Н-но… — невольно заикнулся я — Эт-то же Боги, чёрт побери…

— Подумаешь, — фыркнула Джульетта. — Мы находимся на Хароне [56], что само по себе уже символично. Кругом — только тьма и вакуум, ледяные и безвоздушные пространства. Мы каждую минуту видим демонов и богов. Ты всерьёз считаешь, что я подвергалась какому-то особому риску?

Ну, если смотреть на ситуацию с такого ракурса….

Осталось кое-что, что я хотел прояснить.

— Так эта история с ракшасами — вымысел?

Пятиногий лохматый монстр, лопоухий, зубастый и с ирокезом, поприветствовал Джулию возгласом "Йоу!". Джулия хлопнула его ладонью по плечу, и мы пошли дальше [57].

— О чём ты там говорил? — рассеянно переспросила она. — А, да. Конечно, Алекс. Вымысел чистой воды.

И она сверкнула белоснежной улыбкой.

Какое-то время мы шли молча.

Может, она и правда съела ту девочку-эмо?

Мы вырулили в Центральный Коридор. Там было непривычно пустынно — лишь несколько клыкастых готесс [58] курили кальян, прислонивших к стене. Струи дыма превращались в зелёных драконов, парящих у них над головами.

"Так вот ты какой, зелёный змий", — подумал я.

Мои размышления прервала Джульетта.

— Алекс, — внезапно сказала она. — Ты не заметил одну любопытную деталь? Эбису не сказал, что слышал голос Хотея, хотя и слышал возню. А это значит, бог не звал на помощь.

— Может, он просто не расслышал? — усомнился я.

— Что может заткнуть бога? — фыркнула моя напарница. — Для того чтобы говорить, ему не нужно дышать. Нет, — убеждённо сказала она. — Тут замешана магия.

— И много ты понимаешь в магии? — невольно улыбнулся я.

— Ну, понемногу читаю, то тут, то там, — смущённо отвела глаза баварка. — Ну, я ведь говорила. Ты подумай ещё вот над чем. Днём и ночью аргусы торчат в залах. Они видят в темноте. У них сто глаз.

Действительно, это было странно.

— Никто не видел, как Хотея выносили из зала, — подытожила Джульетта. — Кто-то отвёл аргусам глаза.

Да, в этом была доля правды. Ну, отлично. Судя по всему, мы ищем не просто вора, нет. А могущественное существо, не гнушающееся волшбой. Свои способности оно может использовать по назначению, как я полагаю. Для того, чтобы замести следы или избавиться от слежки. Самым кардинальным способом — устранив нас.

Для этого не нужно даже контакта. Определённые виды магии, например, вуду… Я представил, как кто-то втыкает в куколку с моим лицом иголку, и я умираю от инфаркта. В неполных двадцать восемь лет.

Я невольно поёжился.

— И что же мы будем делать? — резонно вопросил я.

Кажется, я уже спрашивал сегодня нечто подобное.

Моя напарница только хмыкнула.

— Найдём Юкико. И я, кажется, даже подозреваю, где её искать. Думаю, рыжая лежебока ещё даже не выбралась из постели. Причём, Алекс, из твоей!

Юкико действительно была в кровати. Зрелище лисички, сладко дремлющей в объятиях Юби, согрело мне сердце. Мне, но определённо не Джульетте.

Я потормошил кицунэ.

— Юки, нам нужна твоя помощь.

Она томно потянулась, не открывая глаза:

— А? Уже пора вставать?

— Ну, что-то вроде.

Лисица вздохнула.

— Эх, никто мне не даёт спать! А ведь хвосты растут именно во сне!

Джулия фыркнула и отвернулась.

Мы стояли у ладьи с богами, в полном составе: я, Джулия, Юки и Юбиби. Юки накинула на себя лёгкий химатион [59], который не скрывал её форм, а девушка-кошка увязалась за нами самостоятельно. Юби заглянула в Зал, когда мы уже стояли перед алтарём.

Джулия увидела её, и возопила:

— Это ещё что такое?!

— Ну… — она соскучилась, — виновато развёл руками я.

— Она… она будет мешать следствию!!!

— Не будет, — утешил её я. — Я прослежу за этим.

Джулия фыркнула, словно рассерженный ягуар.

— Тише-тише, — сказала Юкико. — девочки, не надо дуться. Алекс — он один, и вам придётся его поделить. Можете заранее выбирать интересные части.

Я икнул.

Юби проследовала внутрь и улеглась у моих ног. Её хвостик нервно подрагивал. Джулия закусила губу, но сейчас меня больше интересовали нэцке. Статуэтки смотрел на кицунэ с обожанием. Ещё бы, они ведь — из одного пантеона.

Зеленоглазая задумчиво взмахнула хвостами.

— Ладно, а теперь, я, пожалуй, займусь делом.

Мы приготовились ждать, но всё произошло очень быстро. Кицунэ провела ладонью над испуганными богами.

— Никаких следов, — растерянно сказала она. — Ни малейших. Я чувствую магию, но не могу нащупать цепочку. Её оборвал кто-то из Владеющих Силой.

— Как я и думала, — удовлетворённо сказала Джулия. — Кто-то воспользовался колдовством, чтобы скрыть все следы.

— И что же мы будем делать? — спросила Юки.

— Ну, — хмыкнула Джули, — начнём с обычного опроса подозреваемых.

— Ты думаешь, нам это поможет? — нахмурился я.

— А почему бы и нет? — пожала плечами Джульетта. — Некто озаботился стереть из реальности все следы похищения, но! В комнате и коридорах были аргусы. Они должны были видеть, кто побывал в Зале в ночь преступления.

Юки бросила задумчивый взгляд на нэцке.

— А что, это может сработать.

Баварка пожала плечами:

— По крайней мере, это наша единственная зацепка. Больше ничего в голову мне не приходит. Если не сможем размотать клубок — пойдём к Ноденсу, как я понимаю.

Обращаться к Ноденсу, или даже к Церберу — это примерно тоже самое, как просить помощи у вулкана. Джульетта — немного сумасшедшая, что решилась пойти к Церберу одна. Моя напарница — словно бульдог: вцепившись в какую-либо идею, не отпускает её до победного финала. Может, поэтому она и понравилась нашему трёхголовому начальству?

В качестве штаб-квартиры мы избрали старый кабинет Кришны[60] — вполне уютное и симпатичное местечко. Оно было всё обвешано постерами фолк групп, объявлениями в стиле "Требуются симпатичные нимфоманки", фотографиями амёб и пейзажами Марса.

Мы разместились в нём, и стали ожидать подозреваемых.

Ждать пришлось немного.

Двери открылись, и в комнату вошёл аргус. Он был огромен — не настолько, конечно, как Прометей или гекатонхейры, но всё же — почти в два человеческих роста.

Меня пробирает дрожь, когда я их вижу. Аргусы относятся к титанам — у них могучее, тяжеловесное сложение, и они способны перевернуть Эйфелеву башню. Но даже не это впечатляет, а их глаза. Ими усыпано всё тело Стража, и они мерцают, как звёзды.

Для большинства людей все аргусы на одно лицо, но этого, кажется, я узнал.

— Привет, Паноптес, — махнул ему рукой я. — Поиски увенчались успехом?

— Вне всякого сомнения, — прогудел аргус.

И выдвинул вперёд девочку. Девочке было лет пять. У неё были золотистые локоны и розовое платьице в белый горошек.

Я кашлянул и скептически воззрился на кроху.

— Ты думаешь, это создание могло украсть бога Хотея? — усомнился я.

Аргус пожал плечами, и глаза на его теле задвигались. Зрелище было завораживающее: веки закрывались и открывались, и все глаза смотрели в разные стороны.

— Мне было велено найти всех, кто был во Втором Зале в ночь с 12-го по 13-тое. Я нашёл.

Да уж, разговорчивостью они не отличаются.

— Ладно, спасибо, — смущённо кашлянул я. — Подожди за дверью. Будем запускать претендентов по одному.

Аргус развернулся и неторопливо удалился.

Я взглянул на девочку. Она смущённо ковырнула ногой паркет. Выглядела она как божий одуванчик.

Я вздохнул.

— Джули — ты, правда, думаешь, что она причастна?

— Ну…. - неопределённо протянула Джульетта, — ты недооцениваешь коварство детей. Когда мне было двенадцать, я спёрла электронный ключ от папиного сейфа. В отместку за то, что он не купил мне электровелик. А чтобы никто их не нашёл, проглотила. Всякие бывают, в общем, казусы.

Мои брови поползли вверх.

— А у него там, между прочим, лежали письма от любовницы, — упоённо продолжила она. — Сейф пришлось вскрывать автогеном. Случайно оказалась рядом жена. Письма сгорели не все. Ух, был скандал!

Я поперхнулся.

— Да, сочувствую твоему папе.

— Да, пустяки, — отмахнулась она. — С той любовницей его связывала исключительно ностальгия. У него было три новых.

Прям как у меня. Я смущённо потеребил мочку уха.

— Эм…. А что там насчёт ключей? Надеюсь, их не пришлось извлекать хирургическим путём?

— Нет, ты что, — беззаботно отозвалась Джулия. — Доктор сказал, они прижились во мне. И теперь я могу открывать любые сейфы, просто прижимаясь к ним животом.

Порой я не могу понять, когда она шутит, а когда — нет.

Моя напарница кашлянула.

— Как-то мы подзабыли о нашей подозреваемой.

Мы снова обернулись к девочке.

— Милая, кхм…. А ты, случайно, не видела бога Хотея?

— Конечно, видела, — жизнерадостно сказала девочка, демонстрируя брекеты и улыбку от уха до уха. — Пузатый бронзовый старикан. Он стоит в Главном.

Я почесал в затылке.

— Нет, это понятно. Я имею в виду ма-ахонькие такие статуэтки, из Второго Зала.

Наша подозреваемая важно кивнула.

— И его я видела. Прошлой ночью. Но не брала.

— А что делала там?

— О, это большой-большой секрет!

Малышка весело посмотрела на нас и показала язык. Делиться секретом она явно не собиралась. Дети, сто с них возьмёшь.

Джулия нахмурилась:

— Что скажешь, Юки?

— Ну-у… — задумчиво протянула та. — Кто её знает. У девочки природная невосприимчивость к магии. Как у тебя, Джульетта. Я ничего не чувствую. Не могу прочитать её мысли — она закрыта наглухо.

Джулия растерянно посмотрела на меня.

— А ты что скажешь, Алекс?

— Какая-то странная девочка, — признался я. — Думаю, она не причём, но — на всякий случай… У меня где-то завалялись волшебные очки, позволяющие смотреть через слои реальности.

— Не стоит смотреть внутрь меня, — внезапно сказала девочка. — Можно увидеть много неприятного.

— В самом деле? — заинтересовался я. — И что же именно?

— Ну, кишки там всякие, селезёнку…

Я закашлялся.

— Ну, очки… их можно настраивать…

— Всё равно на меня через них лучше не смотреть.

— Почему? И что же у тебя там?

— Ну, всякие штуки-дрюки, — пояснила она.

— Мда, действительно. А поточнее?

— Мало знаешь, лучше спишь, — улыбнулась мне девочка. — Знаете загадку?

— Какую?

Девочка набрала воздуха и процитировала:

— Ага, знаю, — подтвердил я. — Она из "Хоббита". Там говорится о времени.

— Именно, — согласилась девочка. — Я — не время, но… Вы знаете слишком много, а потому я вас съем!

И она распахнула рот, полный длиннющих острых зубов.

Я растерялся. Рот у девочки был просто огромным — он открывался от уха до уха, словно у гротескной жабы. А потом он стал увеличиваться ещё больше. Её пасть растягивалась, словно гамак. Туда бы с лёгкостью поместилась вся наша команда. Я как заворожённый, смотрел на игру бликов на желтоватых клыках.

Джульетта выхватила пистолет. Но прежде, чем она успела наделать дырок, в дело вмешалась Юки.

— Ты не время, а я — время, — веско сказала она.

Киунэ легонько щёлкнула пальцами, и девочка замерла.

Юкико предала аргусу флакончик. Внутри него, скрестив руки на груди, угрюмо сидела наша новая знакомая.

— Понятия не имею, что это такое, — сказала лиса. — Отдайте её, что ли, в лабораторию.

Вторым подозреваемым был демон. Обычный такой демон, напоминающий европейца, покрытого татуировкой. Очевидно, прямиком из Царства Мёртвых. Я посмотрел на билет. Хм, туда же и возвращающийся.

Зачем брать билет из точки А в точку А? Поступки мёртвых непостижимы.

— Э…. - сверился я с билетом. — Ваше имя?

Демон пожал плечами.

— Непроизносимо.

— Ваша цель посещения станции?

— Недоступна для понимания смертных.

— Видовая принадлежность?

— Неописуема.

Я растерянно посмотрел на Джульетту. И как с ним работать?

Но прежде, чем мы успели выработать концепцию, вмешалась Юкико.

— Чёрт возьми, — воскликнула она, — я слышу его мысли!

Кицунэ могут слышать мысли людей, но не демонов. А это значит…

Я в изумлении воззрился на подозреваемого.

— Вы человек?!

Я шумно выдохнул. Добровольно спуститься в Царство мёртвых?!

С полей асфоделей не возвращаются…

— Хм, — осторожно ввернула Юкико. — У него всё тело покрыто символами загробного мира. Он полагал, что духи примут его за своего.

— Но зачем?! — цель добровольного перемещения через Стикс [62] оставалась неуловимой. — Э… какое-то дурацкое научное исследование? Неуёмное любопытство?

Кицунэ остановила моё словесное излияние.

— Боюсь, всё несколько более прозаично, Алекс. Сам он не скажет.

Я посмотрел на неё. Она вздохнула.

— Там его дочь.

Я молча присел в кресло. Налил "демону" бокал кьянти. Но он не притронулся к нему.

Наконец, он судорожно вздохнул.

— А ведь говорил ей — не ездить на велосипеде по пандусам вблизи моря.

Мы долго молчали.

— Зачем вы идёте туда?

Он безжизненно пожал плечами.

— У меня никого нет. Жена погибла, когда Кэти было девять. Кэти пережила её почти на три года. Знаете, перед её смертью… мы поссорились. Она так хотела погулять с одним мальчиком.

Его плечи затряслись. Слёз не было, но всё же — он плакал.

— Простите, сэр, — негромко сказала Джульетта, — как я понимаю, вы ведь не брали статуэтку Хотея?

Мужчина трясущимися руками взял бокал вина и опрокинул в глотку.

— Конечно, нет, — негромко сказала Юкико. — Зачем она ему? И ещё раз простите. Аргус отведёт вас… к Вратам.

Наконец, Джульетта взъерошила волосы.

— Дело надо довести до конца, — вздохнула она. — Приведите её.

Подозреваемая была симпатичной особой, как две капли воды похожей на Джули.

— Это что ещё за чертовщина? — растерялась моя напарница.

— Обычная чертовщина, — пренебрежительно сказало зеркальное отражение и сплюнуло на пол.

Юкико присвистнула.

— Ух ты, метаморф! Оборотень. Перевёртыш. Маскирант. Впервые вижу такое.

Две Джули рядом смотрелись соблазнительно. Джульетта скептически посмотрела на псевдо-девушку и придирчиво поправила у себя прядку.

— Надо же, а по документам "успешный коммивояжер лет сорока".

Девушка показала ей язык.

— Все мы немного не те, кем кажемся.

И с лёгким хлопком превратилась в Юкико.

— Эй, эй, — попятилась лисичка. — Не позволяйте ей приближаться к нам! Мы ж потом фиг разберём кто из нас кто!

Впервые я увидел на лице кицунэ подобие растерянности. Она обернулась, услышав мои мысли.

— Ну, я не хочу схлопотать обойму серёбряных пуль ни за что, — пояснила она. — Твоя Джульетта, знаешь ли, кучно стреляет. Чёрт!

На этот раз беспокойство было более выраженным.

— Что ещё случилось?! — обеспокоенно воскликнули мы с Джулией разом.

— У неё странный запах, — поспешно пояснила Юки. — она не пахнет… Землёй.

— Ну и что? — удивился я. — Причём тут чернозём?

— Какой ещё чернозём, идиот?! — отчаянно воскликнула Юки, пятясь назад. — Землёй! Планетой! С большой буквы!

— Аа… — несколько запоздало сообразил я.

Мы с Джулией синхронно обернулись.

— О да, — ухмыльнулась дубль-лисичка, и превратилась в Нечто.

Из прелестного тела взметнулись суставчатые конечности и щупальца, в воздухе разлился отвратительный запах — словно плеснули гнили. Её кожа залоснилась и покрылась бородавками.

— Вы выглядите аппетитно, двуногая биомасса, — сказала она.

Кицунэ сделала несколько пассов и с искажённым лицом отпрянула.

— Ааа! — завопила она. — Она чересчур сильна, я с ней не справлюсь!!!

Псевдодевувшка провела щупальцем по косяку — вдоль периметра двери. Слизь пузырилась, застывая. Снаружи слышались какие-то крики, голоса. Чудовищный удар сотряс стену. Сталь противно заскрипела, поддаваясь. Петли лопнули — но дверь держалась исключительно на клейкой слюне.

Судя по всему, застывая, она становилась прочнее монтажной пены.

— Бвумм! — донёсся очередной глухой удар.

На металле появилась вмятина — но даже силы аргуса не хватило, чтобы ворваться внутрь.

— Я думаю, они не успеют, — улыбнулось Создание. — Мы тут с вами одни, мои сладкие. Моим детям как раз нужна пища, пока они ещё в коконе. Полупереваренные люди будут для них деликатесом.

Джулия всё-таки выстрелила. У меня заложило уши. Девять серебряных пуль вошли одна за другой — и выбили дыру размером с кулак в груди Существа. Оно противно застрекотало. Следующие девять пуль выпустил я сам. Несколько суставчатых лап покатились по полу.

По лицу — всё столь же мучительно прекрасному — не было заметно, чтобы эти потери её огорчили. Раны затягивались, прямо на глазах.

— Ну же, — сказала наша гостья. — Мои детки хотят кушать. Они такие голодные. Я так долго добиралось с Альдебарана…

И шагнула к нам.

Юки подняла руку.

Между нами и чудовищем возникла Стена. Она была прозрачной и дрожащей, словно вода. Она слегка потрескивала, и по ней пробегали синеватые молнии. Кицунэ задействовала свои способности управления Пространством. И я знал, чего ей это стоит.

Существо вплотную подошло к преграде.

— Вкусные, — сказала оно. — Такие аппетитные людишки. Скажите мне только одно — почему вы заподозрили на меня? Чем я выдала себя?

Мы с Джулией переглянулись. Ответ у нас был — но, по иронии судьбы — такой, в который тварь бы не поверила. Да что там тварь! Я бы и сам себе не поверил. Черты "Юки" наконец поплыли, расплавляясь — и теперь Существо взирало на нас фасеточными глазами.

— Глупые, — сказало оно. — Не хотите сказать. Будете перевариваться очень медленно.

И его крючковатые руки, подобные клешням богомола, пробили Стену.

Стена пошла трещинами, словно стекло — и рассыпалась с лёгким звоном. Кицунэ тонко вскрикнула и упала на пол. Двери позади неё содрогались, словно по ним лупили тараном. Но было слишком поздно.

Джульетта потянулась и сняла со стены декоративный гладий. Короткий римский меч — видимо, его туда повесил шутки ради Клавдий. Желание совершить столь же красивый дест меня не посетило. Я лишь подумал, что ещё несколько мгновений — и мы упокоимся в утробе этой твари.

Юбиби с писком прижалась к моим коленям. Меня затопила бесконечная жалость — к моей маленькой девушке-кошке. Всё-таки, Джульетта права — нужно как-то, хотя бы для вида… обороняться.

Но найти оружие я не успел.

Существо хищно застрекотало и двинулось к нам.

Слизь сгустками капала на пол.

И тут, с лёгким хлопком, в помещении появились ещё двое.

И выглядели они весьма соблазнительно. Они здорово напоминали Юбиби, только были одеты в форму полиции. По крайней мере, я так решил. На них были облегающие чёрные комбинезоны с жёлтыми и алыми зигзагами. На левой груди красовалась эмблема "Cosmic police".

Девушки наставили на Существо здоровенные бластеры.

— Галактическая полиция, отдел охраны Правопорядка! — выпалили они в унисон, словно полжизни тренировались. — Спрятать жвала и перейти в антропоидную форму! Иначе пеняйте на себя!

Существо зашипело. Выбросило щупальца.

Девушка с жёлтыми волосами перерубила жгуты скользкой плоти. В левой руке у неё появился клинок, наподобие французской шпаги. Девушка с пурпурными волосами присела. Её пистолет вспыхнул, и в теле чудовища появились дырки: одна, вторая, третья. Они расширялись и расширялись, словно незнакомка стреляла кислотой. Запахло горелым мясом.

Распадаясь на части, чудовище упало на пол и поползло к незнакомкам.

И тут появилась третья. Выглядела она совершенно легкомысленно, в яркой и фривольной одежде — словно озабоченная волшебница. А в руке у неё было…. Детское колечко для выдувания мыльных пузырей.

Девушка дунула, и радужное облако окутало монстра.

И всё закончилось. Существо билось, ярилось, но не могло вырваться за пределы переливчатого кокона. Волшебница кокетливо отбросила прядь назад и подмигнула мне. Багряноволосая извлекла из поясной сумки свиток. Приняла красивую позу и зачитала:

— Марделиза Горгулиака Глаттенокофло, вы обвиняетесь в нападении на двух добропорядочных граждан Измерения номер 125. Вам так же вменяется в вину поедание двадцати трёх жителей Измерения 126, а также — нарушение общественных норм Города Света путём неуместного вандализма, а именно — осквернения газонов.

Она укоризненно воззрилась на монстра, словно осквернениме газонов было наихудшим из его преступлений. Откашялась и продолжила.

— Верховный Суд Двадцати Девственниц приговаривает вас к пожизненному лишению конечностей и использованию в целях научных экспериментов. Всё, что вы скажете, может послужить основой для наших мемуаров.

Она аккуратно свернула свиток и спрятала бластер в кобуру. Деловито пособирала с ковра извивающиеся конечности и побросала их себе в сумку.

— Извините за беспокойство, — попросила она. — Мы сей же час отбываем.

— Да ничего, — искренне заверил её я. — Мы были рады вашему визиту!

— Ну всё, нам пора, — жёлтоволосая отдала честь, и с лёгким хлопком три кошки исчезли. Источник наших неприятностей — тоже. Словно мыльный пузырь.

Юкико со стоном открыла глаза.

— Во имя Дакинитэн, мы ещё в этой реальности?

Джулия бережно повесила меч на стену.

— Пока ещё да. Надеюсь, там и останемся.

Дверь, наконец, заскрипела — и слетела с петель.

Четвёртый подозреваемый сдался сразу же.

— Я не хоббит, а хобгоблин, — с порога заявил низенький плотный мужичок в зелёном сюртуке. — Но никакой статуэтки не крал!

Джули взглянула на Юки.

— Вроде не врёт, — кивнула та.

Моя бывшая умеет читать мысли мелких бесенят, хоть и не так хорошо, как людские. Ну, и то облегчение. С другой стороны, мысли по-настоящему могущественных существ ей не подвластны — а это досадно. И порой так некстати.

Законспирированный гоблин мял у двери шляпу. Вернее, у дверного проёма — дверь, как таковая, отсутствовала.

— Эм… — вкрадчиво спросила Джули. — А с какой целью вы на Станции?

— Нелегальный бизнес, — весело оскалился наш новый знакомый. — Людей продаю, то да сё… Ознакомиться с товарчиком не желаете?

— Хм, — сказала Джулия. — А он у вас с собой?

— А то как же, — сверкнул улыбкой наш желтозубый знакомый. — Omnia mea mecum porto! Всё своё ношу с собой, значицца. Завсегда.

Он вытащил из сумки небольшой планшет. В нём, ровными рядами стояли бутылочки.

— Вот, — с гордостью сказал он. — Свежий товар, просто эксклюзив. Нежные рабыни, нетронутые лапочки, опытные куртизанки.

Он медленно провёл пальцами по флаконам.

— Танцовщицы из Шахрабы. Баядеры с Алых Островов. Невольницы из Эльфийского Калифата. Всё самое лучшее из Семи Миров. Цена — договорная.

Склянки были разноцветными, красными, синими, зелёными. Я взял одну и поднёс к глазам. Крохотная девушка, не более дюйма величиной, отчаянно колотила в стекло.

— А то даром забирайте, — предложил хобгоблин. — Мне бы свободный проход к Пятым Вратам.

Вот оно как.

— Хм, — сказал я. — Боюсь, этот товар мы экспроприируем. Торговля людьми на Станции запрещена.

Я заколебался.

— Плюс попытка дать взятку должностному лицу…

— Как угодно, господа хорошие, — нисколько не огорчился наш предприимчивый знакомый. — У меня этого товару… от нас не убудет.

Мы с Джулией переглянулись.

— Посадить его, что ли, под стражу? — задумчиво, вслух, произнёс я.

— Как сочтете нужным, всемилостевые государи, — развёл руками хобгоблин. — Начальству, оно ж, понятно, виднее. Наше дело маленькое, мы не в обиде. А у меня там связи, знакомцы, мы с ними договоримся.

Джулия кашлянула.

— А эти ваши девушки…. Вы их каким образом заполучаете?

— О! — оживился коммерсант. — Ну, некоторые сами к нам идут, значицца. Чтоб деньжат подзаработать и родным подсобить, а то и вовсе — деваться им некуда. Может, они с голодухи помирают, али какой Отелло их преследует. А чем у нас плохо? Во флаконах — кушетка, книжка для интересу, трёхразовое питание, туалет персональный — куда ж не без него.

Он задумчиво почесал свой локоть:

— А как продадуть — и вовсе раздолье: кого в золотую клетку посадють, там ей и все удобства, знай себе, виси, да гостей развлекай! Кого, значит, куда. Кого — в знаменитые бордели вдоль Зелёного Берега: работа приятная, непыльная, да и деньга притекает. Кого — в Сады Демонические, для антуражу. Кого в особенные Кабинеты, для Удовольствий. А с коих — эротические гравюры на заказ пишут.

— Кхм, — уточнила Джулия, — ну а как же те, кто не по своей воле?

— О! — потёр ладоши торговец. — Тут вообще презанятнейшая история, тудыть его в колено! Целую роману написать можно! Кого приходится из родных пенатов выкрадать — али демонов специальных, девиц умыкающих, нанимать, али колдовством многомудрым и бесовщиной злонравной приманить. Принцесс из башен — скупаем оптом; хорошеньких поселянок — волкодлаки утягивают. Али вот ещё: хитроумные ловушки устраивать можно. Вот, скажем, метро. Али бутик. Али салон красоты. На салоны девушки хорошо клюют. Заходит, значицца, девица в него — хоп, хлоп — и уже в бутыле сидит. А неча впадать в мирское тщеславие, уподобляться вавилонской блуднице. Неча брови-то намазывать!

Джульетта хищно улыбнулась.

— Всё с вами ясно, господин хороший. Удовлетворим мы вашу просьбу. Хм… Паноптес, отведи нашего подозреваемого… к Пятым Вратам. И… забери этих девушек к Мастеру Нонию. Пусть расколдует. В нормальный рост.

Аргус подхватил нечисть под локоть и вывел.

— Вот уж спасибо вам, добронравная госпожа! — выкликнул ей хобгоблин, неумолимо увлекаемый прочь глазастым великаном. — Век вашей доброты не забуду!

— Не забудешь, — пробормотала Джулия. — Это уж точно.

Я в изумлении посмотрел на свою напарницу.

— К Пятым?! Да его в тюрягу посадить надо! Лет на пять! Ну пусть работорговля не во всех Мирах вне закона. Но правила-то Станции недвусмысленно намекают! А у него хватает наглости…

Баварка невозмутимо взяла со стола мобильный телефон и набрала номер.

— Сцилла? Да, это я, Джулия. Перепрограммируйте, пожалуйста, Врата на одно из инфернальных измерений. Пятый Круг Ада подойдёт. Сейчас Паноптес приведёт к вам клиента. После чего верните в исходное состояние. Да, благодарю. Конец связи.

Она вытащила пачку дешёвых сигар и закурила.

— Я просто выполняю его просьбу, — пояснила она. — Он ведь хотел воспользоваться Пятыми Вратами?

Джулия с наслаждением затянулась.

— Ну, где там эти… жрицы Радужного Змея?

Девушки были чёрными, как гагат. Их груди были полными и пьянящими, как чаши в час вечернего праздника; а стан был тонким, точно ствол юной пальмы. Они выглядели, словно подлинные царевны — изящные, гибкие и прекрасные, и полные жаркого южного очарования.

У меня всегда была слабость к дочерям Чёрного Континента. Мне они нравяться больше азиаток, а азиатки — больше европеек. Говорят, что если люди вымрут, то первыми сойдут в Царство Аида именно белые. Как самая слабая из всех рас.

— Аой! — попривествовали они нас, что обозначает "радость".

Негритянки были обнажены. На них были лишь травяные юбочки, которые, в общем-то, не ничего скрывали — и ожерелья из жемчуга. Мне вспомнились строки Ивана Ефремова, об удивительной упругости груди африканок. Искушение меня посетило, но я не стал этого проверять.

В нагой европейской девушке есть ощущение грехопадения, сладкого искуса. Словно привкус того самого яблока, которое некогда приняла Ева из рук соблазнителя-Змея [63]. В нагой азиатке есть волшебство стыда и тайны. И только в негритянке есть абсолютно естественная, бурлящая сила Природы, незамутнённая, первозданная красота. И не грамма стыда.

Девушки вошли в нашу комнату кофейной стайкой. У них были полные губы и густые смоляные локоны. Четверо носили высокие причёски, заколотые палочками, дополненные бисером и вплетёнными цветами. Волосы пятой ниспадали на спину волной.

Самая чёрная из девушек вертела в руках высокий белый цилиндр.

— Вау, нянкума[64]! — восхитилась она, присев на коленки, чтобы почесать Юбиби за ушком.

Юбиби блаженно перевернулась на спину, подняв все четыре лапы кверху. Девушка принялась гладить ей животик.

— Чего желает от нас господин? — спросила другая, и голос её был мелодичен, словно перелив колокольчиков.

Джульетта забарабанила длиннющими ногтями по столу.

— Расскажите нам ещё раз, кто вы такие?

По документам девушки проходили как уроженцы Нигерии, национальности банту.

— Мы — жрицы Радужного Змея, — сказала девушка с распущенными волосами. — Великого Айдо-Хведо, который создал Небо и Твердь. Нас здесь пятеро. Олууотойин, Олууофанмилэйо, Олуфанмилола, Олуфанмилэйо и я, Самайнья.

— Чинв Эбел Самайя, — уточнил я, посмотрев на билет.

— Именно так, — улыбнулась она. — Двое из нас — Влажные Жрицы и Трое — Сухие.

— Эммм… — заудмался я, глядя на билеты. — Как я понимаю, Олууофанмилэйо и Олуфанмилэйо — Влажные.

— Всё верно, — снова улыбнулась мне чернокожая. — Их имена говорят сами за себя.

Джульетта недоуменно уставилась на меня.

— О чём вы вообще, во имя Аримана[65], говорите?

Я откашлялся.

— Ну, понимаешь ли, Юля…. Обычаи Африки — горячи. Никакой "Плейбой" и рядом не лежал.

Я запнулся.

— Во многих племенах принято обмениваться мужьями и жёнами; а то и устраивать вечеринки на одну ночь — этакие сексуальные лотереи. В Центральной Африке, перед тем как вступит в брак, невеста должна ублажить всех мужчин племени. А вот в Судане, напротив, мужчины танцуют, чтобы девушки могли выбрать себе мужей.

Я перевёл дыхание.

— В племени Оромо, землями которого некогда правила Царица Савская — чтобы зачать ребёнка, девушка должна возлечь на ложе с десятью мужчинами. Тогда у неё родится могучий юноша, победитель чудовищ.

Джульетта уставилась на меня так, словно у меня отросло сразу десять голов.

— Так вот, — смутился я. — Мифология этих народов тоже…. не отличается пуританством. У банту распространено почитание Радужного Змея, творца Вселенной. Ему прислуживают два типа жриц: Влажные и Сухие. Каждую ночь дракон Айдо-Хведо выползает из вод реки, чтобы познать радости жизни с одной из Влажных Жён. Сухие же жёны поддерживают ритуальный огонь на алтаре. Порой их приносят в жертву[66].

Джульетта смотрела на девушек, широко открыв глаза.

— И что, и вправду… он приползает? — спросила она.

— О, ещё как, — облизнулась одна из них. — Такой красавчик! Ни один мужчина племени с ним не сравнится!

— Кхм, ну ладно. А причём тут имена?

— Олууофанмилэйо и Олуфанмилэйо — обозначают "бог дал меня в удовольствие", — пояснил я.

— Оба имени обозначают одно и тоже? — озадачилась Джули.

— Ну да.

— Они Влажные жрицы?

— Именно так, — кивнул я.

Девушки кокетливо хихикнули, прикрыв рот ладошками.

Моя напарница отчаянно помассировала виски.

— Ладно, Алекс, продолжай. Судя по всему, ты разбираешься в этих заморочках намного лучше меня.

Девушки смотрели на меня. Их глаз сверкали, как алмазы.

— Продолжайте, — кашлянул я. — Зачем вы приходили во Второй Зал?

— Так сказала Самайя, — откликнулась девушка с цилиндром.

Я повернулся к ней.

— Радужные Змеи есть и на Востоке, — пояснила Эбел Чинв. — Китайский дракон Хун, например. В Китае у него две головы. А значит, и жён в два раза больше. Кто такие китайские водяные драконы, как не блудные дети Айдо-Хведо?

Она говорила так убеждённо, что я поспешил с ней согласиться. В девушке с распущенными волосами было что-то такое… аромат нежности и очарования. Дыхание запретного страстного Юга. Заметив мой кивок, она улыбнулась.

— А в Японии и вовсе живут восьмиглавые Ямано-но-ороти, — продолжила она. — И у них по восемь жён. Мы явились к Синтифуку-дзин, чтобы попросить их засвидетельствовать наше почтение могучему Многоглавому Дракону. Но мы не крали статуэтку Хотея. Кто бы посмел взять Бога без его одобрения?

Она посмотрела мне прямо в глаза. И я ей поверил.

— Гм, — с сожалением сказал я. — Кажется, Джулия, они невиновны.

— Я тоже так думаю, — буркнула она. — Позови аргуса, пусть уведёт этих… влажных жён отсюда. А ты что скажешь, Юки?

Она пожала плечами.

— Они жрицы, и с ними — благодать богини. Очень сильная благодать. Сильнее, чем мои скромные способности лисицы. Не могу сказать ничего определённого. Но… — она заколебалась, — я не вижу в них злого умысла.

Джульетта безнадёжно махнула рукой.

— Отпускать.

— Погодите, — в последний момент остановился я их. — А для чего вам этот цилиндр?

— О! — улыбнулась мне Олуфанмилэйо. — Мы показываем фокусы.

И запустив руку в шляпу, вытащила оттуда испуганного белого кролика.

Кролик расстроено посмотрел на меня и чихнул.

— Уффф, — сказала Джулия, откидываясь на спинку софы. — После такого не грех и выпить.

Она подхватила со стола недопитую бутылку кьянти и хлебнула прямо из горла.

Я достал из бара стакан и немного грушевого кальвадоса.

— Чёрт возьми, — сказала моя напарница. — Мы опросили пятеро свидетелей, и только твои эти голопопые последовательницы Радужного Змея оказались невинными.

Сие замечание прозвучало двусмыленно. Она задумчиво покачала бутылку в руке.

— Я начинаю думать — а есть ли на Станции вообще существа, что являются теми, за кого себя выдают?

Она весело воззрилась на меня.

— Вот ты, Алекс. Порой мне кажется, что ты и не Алекс. Или, скажем, Алекс. Но не человек. Может, ты тоже — этакий монстр со щупальцами, только хитро законспирированный? Или какой-нибудь божок? А что? Вот, например, младший сын Эроса бы тебе подошёл. Ты привлекаешь девиц, я же заметила. Может, и не таких как я, но….За кем ещё таскается сразу три девушки? Я что-то не припоминаю.

Она опять взмахнула бутылкой и пролила на себя немного вина.

— Так, — сказал я, отбирая у неё вино десятилетней выдержки. — С тебя хватит. Мы потратили уйму времени — но даже не приблизились к разгадке. У нас семичасовая задержка по рейсам. Станция сходит с ума. Цербер нас разорвёт, а Семеро — распнут и снимут голову.

— Это точно, — подтвердила Юки, задумчиво играя хвостами.

Она подкидывала и ловила кубик-рубик.

— И что же мы будем делать? — растерянно посмотрела на нас Джулия.

Мы с Юкико переглянулись.

— Ну, остаётся только одно!

— Оракул?! — возопила Джульетта.

Юки хихикнула.

— Почему бы и нет?

— Ситуация зашла в тупик, — просветил я баварку. — Вполне логично обратится к гадалке.

Джульетта с сомнением перевела взгляд с меня на кицунэ.

— Вы меня разыгрываете, — протянула она.

— А вот и нет, — подмигнула ей Юкико. — Экстрасенсы, хироманты, ясновидящие и астрологи — предсказатели всех мастей… здесь этого хватает.

— Как-то не убеждает, — пробормотала моя напарница.

Кицунэ пожала плечами.

— Это правда, среди них полно шарлатанов. Но Оракул — это совсем иное. Впрочем, скоро ты увидишь сама.

Юки взглянула на меня.

— Кстати, лучше оставить Юбиби дома.

Некомими печально вздохнула.

Её ушки поникли.

Я нежно почесал её под подбородочком и пригладил ушки.

— Так действительно нужно, — сказал я.

— Я не верю в эту чёртову мистику! — заявила Джули, неохотно плетясь за нами по коридору. — Магия — да! Мистика — нет!

— А в чём разница? — лукаво спросила кицунэ.

— Ну, магия! — воздела руки к потолку Джули. — Это всякие там файерболы, левитация и молнии с небес. А мистика, это…. Это что-то такое… типа как если мне дорогу переходит кошка…

Коридор перед нами вальяжно пересекла угольно-чёрная кошка. Она лениво зевнула, продемонстрировав тройной ряд клыков. И моргнула шестью глазами.

— Ну вот, — замерев, притормозила Джули. — типа такого!

Юкико проводила кошку задумчивым взглядом. Прямо с потолка перед нами рухнул розовый крокодил. Подоспевшие големы накинули на него сеть и утащили прочь. Крокодил ругался на четырёх языках.

— Всё-таки, иногда мистика полезна, — сказала пятихвостая. — Не испытываю желания простираться под кроркодилами.

Мартиника Флёр Бельдевейс Делакруа открыла нам дверь в костюме Евы. Её роскошное тело, стройное и фигуристое, покрывали неприличные иероглифы вперемешку с каббалистическими символами.

На ней был миниатюрный чёрный цилиндр, иголками прикреплённый к пышной причёске и золотые браслеты на руках. Волосы у неё были густые и чёрные. В пряди — вплетены серебряные цепочки. На груди, яркими красками, написаны цифры [67].

Между двумя упругими полусферами висела птичья лапа. Высушенная и мумифицировавшаяся. Более никакой одежды на ней не наблюдалось.

— Вау, — какие гости, — сардонически улыбнулась мулатка, демонстрируя вычерненные углём крепкие зубы. — Да пребудет благоденствие с твоим домом, Юкико. Алекс?

Я склонился в поклоне.

Она позволила церемонно поцеловать её грудь.

— Не познакомишь меня с новой гостьей?

— Да, конечно. Марти — это Джульетта Адамс. Наша сотрудница в Первом Зале.

Мартиника сжала ей руку своими тонкими пальцами.

— О, есть ли кто прекраснее на свете! — насмешливо пропела девчушка. — Что ж, пожалуйте, гости дорогие.

И повернувшись, она проследовала внутрь, заманчиво качая бёдрами. Роскошные волосы стекали до самой попки.

— И это оракул?! — беззвучно жестикулируя, одними губами возопила Джульетта.

— Самый лучший, — шёпотом заверила её Юкико.

— О, Ктулху и щупальца его!

Чёрные ногти раздвинули занавеску.

Мартиника внезапно обернулась и подмигнула.

— О, тебе не стоит переживать, моя сладкая. Я найду всё, что ты ищешь.

Она томно провела язычком по губам.

— И, Самаэль [68] побери, почему там застряли мои гости?!

В комнате преобладал чёрный цвет. На стенах висели гобелены, с вышитой схемой чакр. На большом панно было изображено Древо Жизни — Сефирот и его мистическая тень — Древо Зла, Клипот [69]. Над софой красовалась картина Гогена — та самая, где нагая девушка ожидает прихода Смерти.

Я чувствовал себя неуютно. На Джульетту убранство не произвело впечатления.

— Здесь не хватает только помело и кота, — тихонько фыркнула она.

— Помело у меня есть, — томно сказала колдунья. — Стоит на кухне. Надо же чем-то подметать? А вот кошки мне не нужны: они отпугивают существ из Мира Мёртвых.

Джульетта хмыкнула.

— Я не верю в эту оккультную ерунду. Если хотите сказать, что можно вызвать призрак моего папаши…

Мартиника вздёрнула бровь.

— Определённо можно.

— Мартиника — медиум, — сказала Юкико. — она разговаривает с Миром Духов. И зачастую видит связь, незримую для простых смертных. Она многократно сильнее меня.

— Ты преувеличиваешь мои заслуги, — не согласилась хозяйка. — Древней богине не пристало быть скромной. Устраивайтесь, мои дорогие.

Юкико слегка покраснела. Мы присели на напротив обнажённой красавицы. Теперь нас разделял круглый стол.

— Всё в мире взаимосвязано, — сказала девушка, обращаясь к Джульетте. — Трепет крыльев бабочки может вызвать бурю. Один лишь шаг может привести к катастрофе.

Её глаза, словно два тёмных омута, притягивали взгляд.

— У многих народов были оракулы. У греков они назывались Пифиями. Изрекали предсказания, впадая в транс. Вавилоняне верили, что человек является связующим звеном, пуповиной между Небом, Землёй и Адом. Дур-ан-ки. Cимволом этой связи является храм. Или "омфалос" — пупок [70].

— Что-то ты не очень похожа на вавилонянку, гречанку, или, если уж на то пошло, египтянку, — скептически заявила Джульетта.

Хозяйка лишь загадочно улыбнулась.

— Мартиника — латиноамериканка, — пояснил я. — Она родилась в Бразилии в шестнадцатом веке. Её отцом был жрец Дагомеи, африканского царства, разграбленного работорговцами. А матерью — безвестная рабыня из Южной Америки. Её обучали последователи давно забытых культов — и, более четырёх веков, она была священнослужителем своего народа. Жрицей сантерии. Она вела их и обучала — в чёрной ночи Техаса, на топких болотах Доминики.

Глаза Джульетты расширились:

— Ей более четырёхсот лет?!

Мартиника сладко ей улыбнулась.

— Именно так, деточка. Не сердись, что встретила вас в столь непрезентабельном виде. После стольких веков начинаешь забывать об этих условностях. К тому же, без одежды намного проще.

Она снова ей подмигнула.

— Духи обожают нагих дев. Быть может, потому, что многие из них — мужчины?

— Что ещё за чёртова сантерия? — не сдаваясь, пробурчала Джулия. — Я никогда о ней не слыхала.

— Ну, ты ведь слышала о вуду, правда? — нежно пропела латиноамериканка, облокотившись о стол.

Её глаза таинственно мерцали.

— Допустим, — невольно отодвинулась назад моя напарница.

Мартиника медово ей улыбнулась.

— Всё самое плохое и отвратительное, что говорят о нём — правда. А теперь представь, что сантерия — намного чернее!

Её голос зазвенел.

И было что-то такое в её глазах, что Джулия нервно сглотнула.

— О, я знаю такие тайны, — мягко продолжила колдунья, — которые заставили бы тебя трепетать от ужаса. О, я могу рассказать тебе секреты, которые сведут тебя с ума. О, я могу поцеловать тебя — и ты превратишься навечно в мою игрушку.

Она пристально взглянула на неё.

— Так желаешь ли ты, Джульетта Сесилия Адамс, испытать на себе силу моего колдовства?

Впервые за год (!) я увидел, как Джулия чего-то испугалась.

— Я, кхм, — осторожно сказала она, — предпочту поверить вам, мэм.

— Вот и славно.

Мартиника выпрямилась и превратилась в весёлую девчушку.

— Так что же желает выяснить моя славная компания? Погадать вам на гуще? Станцевать стриптиз?

— Пропал Хотей. Ну знаешь, типовая такая статуэтка из Второго Зала. Прямо с подиума, с места проведения обрядов. Это неприятность, — пояснила Юкико. — Большой Хотей хотел бы разобраться, куда подевался его маленький брат.

— О, это можно, — хлопнула в ладоши Марти. — У вас есть что-либо, что было в контакте с Хотеем?

Юки протянула ей платок.

— Я провела им по подиуму, на котором стояла статуя, — пояснила она.

— Великолепно.

Южноамериканка взяла батист, и пронесла его под носом.

— Хм! — сказала она. — Шанель номер 5! Великолепное творение Эрнеста Бо. Виверра, пачули, иланг-иланг. Как я люблю эти ароматы.

Она положила платок в центр стола и подмигнула нам.

— Итак, мальчики и девочки, начнём. Особо впечатлительным закрыть глаза.

Мартиника потёрла виски.

— Эх, это я не люблю, — пожаловалась она. — У меня потом вся причёска насмарку. Ладно, приступим.

Она воздела руки к потолку.

— О, великая Йемойя! Богиня моих отцов, услышь меня! И помоги в этом деле. О духи, что внушают ужас, придите ко мне!

— Что она делает? — шепнула Джульетта.

— Слово — ребёнок, родившийся на свет, — наставительно пояснила кицунэ. — Оно устанавливает связь между человеком и богами.

— Нет, это я понимаю, — раздражительно отмахнулась Джульетта. — Но что именно она творит?

Юкико понизила голос до шёпота.

— В теле Оракула — живёт несколько демонов и злокозненных духов. Но она приглашает ещё. Приглашает силы тьмы посетить её. Только очень сильный медиум способен на такое.

Знаки на груди Мартиники засветились. Её волосы извивались, точно змеи. Стол поднялся в воздух и стремительно завертелся.

— У-у-у!.. — пронзительно она завыла на одной ноте.

Её глаза закатились, и белки засветились. Свет погас. Зато свечи, расставленные по всей комнате, загорелись зелёным огнём. Они шипели и потрескивали, и на нас дохнул ледяной ветер.

— Кого ты вызываешь, о моя верная дщерь? — вкрадчиво спросил тихий голос.

Мы едва не подпрыгнули. Голос прозвучал над левым ухом. Я невольно оберунлся — там никого не было.

— А кто есть? — неприлично нормальным голосом спросила Мартиника.

— Ну… — задумчиво проговорил Голос, — щас глянем по алфавиту.

Над головой медиума стали сгущаться тени. Они клубились там, как кисель.

— Так-так, посмотрим, — пробормотал голос. — Есть Азазель, Абаддон и Аластор [71]… давненько их не вызывали….

— Ну, ты бы предложил ещё Всадников Апокапсиса! — возмутилась ведьма. — Великих Герцогов Ада моё тело не вынесет.

— Да, так оно бы и было, — охотно подтвердил Голос. — Жаль, что ты отказалась. Так, всякая шушера… Олокун, Ананси, бесхозные лоа [72]…

— Ананси, может и подойдёт, бог хитрости, как-никак, — возразила весталка. — А кого-нибудь посерьёзнее?

— Тебе не угодишь! — возмутился Глас. — Для Радужного Змея ты недостаточно возбуждена — ты же знаешь обычаи Центральной Африки…. О! Надо же… Тобой интересуются из Вышей Лиги. Сам мистер Самеди. Впускать будешь?

— Барон Суббота? — удивилась оракул. — Что ж, пожалуй, он подойдёт. И предупреди, чтобы не задирался с другими духами. Училилопотчли его порвёт. Он старше его на две тысячи лет. И пусть не пытается втянуть меня в безумную оргию, как в прошлый раз. Я буду начеку, и даром это ему не пройдёт!

— Какие жрицы пошли, — хихикнул Глас. — А раньше девушки почитали за честь — принести себя Ему в жертву. Ты же знаешь нашего Франсуа. Смерть и сексуальность — его конёк.

— Знаю, — буркнула Мартиника. — Обычно я и сама не прочь, но его развлечения… больно уж экстремальны. Ладно…. Отворяю верхнюю чакру. Ворота открыты. Впускай.

Стол рухнул на пол, едва не отдавив нам ноги. Волосы девушки опали. Одна из теней, немного чернее, чем остальные, медленно втянулась в неё через приоткрытый рот.

Свечи погасли. Свет загорелся.

Мартиника обессилено уронила голову на руки. А затем подняла её. Губы её искривились. Она весело усмехнулась и наклонилась вперёд. То, что некогда было Мартиникой, кокетливо поправило шляпку и низким, хрипловатым голосом спросило:

— Ну и что же вы желаете узнать, детки?

В её глазах горел бесовской огонь.

Я облизнул губы:

— Барон Суббота?

Существо рассмеялось и откинулось на спинку дивана — совершенно по-мужски. Оно порылось в стоящей на столике шкатулке и извлекло оттуда трубку на длинном мундштуке. Рядом оказался кисет с табаком.

— О, славная девочка, — пробормотал персонаж гаитянской мифологии, один из самых страшных богов культа вуду. — Всегда держит его для меня.

Он неторопливо набил трубку и, полыхнув зажигалкой, закурил. На миг мне показалось, что это вовсе не девушка, а скелет в сюртуке. Я потряс головой, выгоняя оттуда видения. Существо неопределённого пола подмигнуло мне.

Я кашлянул.

— Мы хотели бы узнать, куда подевался Хотей, — пояснил я. — Платок соприкасался с его постаментом.

Дух смерти и разврата едва взглянул на него.

— А, такой маленький божок? — усмехнулся он, любуясь новым телом. — Уж это-то Марти могла вам сказать. Не стоило призывать меня. Любит она понтануться перед незнакомцами.

Я скрестил пальцы.

— Эмм… так же всё-таки он?

Барон-демон хмыкнул.

— Его унесла чёрная женщина из Коста-рики, жрица кандомбле. Ей удалось замести следы, но Марти могла их унюхать. Бедняжка опять поспешила. Ведь кандомбле — лишь одна из разновидностей вуду. Или вуду — одна из составных частей кандомбле? Сам чёрт сломит ногу в этих премудростях религиозных традиций, — подмигнул он нам.

— Чёрт возьми! Та группа темнокожих туристок! — внезапно вспомнил я. — И как мы могли им поверить! Жрицы Радужного Змея есть и среди поклонниц вуду! Я должен был догадаться! Саманья — обозначает "неизвестная". Она скрывала своё имя!

Нечто, выглядящее как обнажённая девушка, сладко потянулось.

— Полагаю, у вас дела, молодые люди, — хмыкнуло оно. — А мне стоит посетить парочку оргий.

— А, хкм, — осторожно поинтересовался я, — а как же ваше обещание Мартинике?

— Где это вы видели, чтобы Злые Духи держали свои клятвы? — искренне удивилось создание. — Впустив меня, она согласилась на некоторые вольности. И я этим воспользуюсь. В полной мере.

Существо хихикнуло.

— Пожалуй, я не стану портить это тело. На этот раз. Оно слишком хорошо мне послужило.

Глаза в глазницах двигались совершенно безумным образом, вращаясь, как на шарнирах.

— Что может быть лучше извращений и разврата? — вкрадчиво спросил он. — Давненько я не веселился по-настоящему.

Барон Суббота щёлкнул пальцами. И в тот же миг послышалась музыка — вначале тихая, она поднялась до визжащего пронзительного крещендо. Словно звуки дьвольских флейт и глухие удары барабанов. Демон набрал воздуха в лёгкие — и выдохнул табачный дым. Он уплотнился — и на стройном теле Мартиники появились брюки дудочкой и старомодный фрак. Её волосы сами собой завились в афро.

Девушка, одержимая духом, галантно приподняла шляпу:

— Адьос, сеньоры и синьориты! — и исчезла в ароматных клубАх.

— Чтоб меня похитили пришельцы! — сказала Джулия.

— Профессиональный риск, — заметил я. — Она знала, на что шла, когда вызывала такого субъекта. Надеюсь, он не вытащит её глаза и не заставит их съесть.

— Не вытащит, — уверенно заметила кицунэ. — Марти не так уж и проста. Думаю, она притворяется, что власть у него. Оракулам хочется поразвлечься.

— Чтоб меня взяла толпа зомби!

Я пихнул локтем Юкико.

— Кажется, наша протеже таки уверовала в силу магии!

Джульетта лишь хмыкнула.

— Да я не о том, — как заворожённая, помассировала виски она. — Просто, оказывается, можно вызвать призрак моего папаши — и узнать, куда он заныкал двести штук зелёных!

Мы с кицунэ переглянулись — уже в который раз.

Наши знакомые стояли возле Третьих Врат. За Вратами простирался Мир Снов. Врата работали в режиме ожидания, и мерцающая плёнка не скрывала очертаний волшебного края. Там всё было красиво, и карамельно-прянично. Белые Башни пронзали васильковые небеса, леса походили на подстриженные парки.

А за Дымными Горами простирались Владения Кошмаров — Красные пустыни, Хищные Болота, Жадные Леса.

— Рада нашей встрече, — улыбнулась Самайя. — Мы знали, что вы вернётесь.

У меня перехватило дыхание от её красоты.

В своём варварском костюме она выглядела как царица… Нет, как богиня. Богиня?!

Мои глаза расширились.

Жрица кандомбле?! Как бы не так! Барон Самеди умолчал… о главном. О, я не сомневаюсь — она и впрямь почитает Радужного Змея. Как старого, закадычного приятеля — ещё с сотворения мира. А порой — впрямь обитает в Коста-Рике.

Что для бессмертной несколько десятилетий?

Я облизнул губы.

— "Чинв". Это имя обозначает — "она и есть бог", не так ли?

Девушка смотрела на меня древними глазами, в которых плескалась тьма и сияли звёзды.

— Йемойя, — тихо сказал я.

Йемайя, Йеманжа. Величайшая богиня Африки и африканских переселенцев. Покровительница народа йоруба, чьи верования легли в основу вуду. Агва Гаити, Ла Балианне Нового Орлеана. Леди Регле и Мэри Звезда Моря. Бразильская Леди Непорочного Зачатия. Она полна любви и нежности, как и положено матери всего сущего, но может быть строгой Йемайей Ачаббой, наказывающей нерадивых детей.

И я медленно преклоняю колени и говорю:

— Одойя! [73]

Против неё бессильны аргусы и синигами. Лишь Цербер и Барон Суббота могли бы поспорить с ней.

— Почему вы солгали мне? — говорю я почти беззвучно.

— Я не лгала, — ласково говорит она. — Мы не крали Хотея. Никто не может пойти против воли Бога. Он сам этого хотел.

— Но почему?! — удивляюсь я.

Йемайя делает жест, и одна из девушек достаёт из цилиндра… статуэтку негритянки. Пластмассовую, совсем простую. Изящная дева, несущая на плече кувшин с узким горлом. Её тело — тонкое, словно тростинка на берегах Нила.

— Он хотел быть с ней.

Йемайя ставит статуэтку себе на ладонь, и та… отвешивает мне поклон.

— Айо, почтенный Алекс, Хранитель Врат, — музыкально говорит она.

— Я купила её в магазинчике за несколько сентаво. Но в её пластиковой груди бьёться подлинное сердце Юга.

Я был очарован крохотной чёрной леди. Но работа есть работа. Я немного поколебался, и пересохшими губами сказал:

— Аой, прекрасная юная леди. Я… хотел бы поговорить с Хотеем. Если это возможно.

Богиня мне улыбнулась. Её зубы сверкнули, как жемчужины.

— Да, конечно.

И следующим из цилиндра показался…. Божок. Тот пузатый монах из слоновой кости. Йемойя поставила его рядом с первой статуэткой. Никакого почтения к нему я не испытывал. Заметив это, бедняга попятился.

— Чёрт возьми, как вы могли сбежать?! — возмутился я. — Никого не предупредив?! Нам чуть головы из-за вас не оторвали!

Беззаботный бог-рыбак казался пристыженным. Он жалобно посмотрел на меня.

— Мои братья могут быть очень неприятными… — пробормотал он. — Собственно, поэтому я им и не сказал… Они бы не приняли Нтомби.

Нтомби — "леди". Красивое имя.

— Да, но зачем было бежать?! У вас было всё. Почёт, уважение, подарки. Всего-то требовалось за себя постоять!

Толстяк вздохнул.

— Да, но от этого так устаёшь. Тяжела судьба кумира. Век за веком я должен служить символом почитания. А мне лишь хочется стоять на пыльной полке старого магазина — рядом с моей Нтомби.

— Оставьте его со мной, — взмолилась статуэтка, прижав руки к груди. — Я родом из Мгембе, у нас на одну девушку — двенадцать мужей. Но мне хватит и одного! Лишь бы он был любимый.

— Какая романтика, — буркнула Джули у меня за спиной.

Им удалось тронуть моё сердце.

— Ладно, — сказал я. — Мы откроем Врата. Но о вашей судьбе честно поведаем Семерым.

— Ох, и достанется мне, — зажмурился Хотей-осё. — Охохох.

— Ну, не переживай, мой милый Нкембилим [74], - шепнула ему Нтомби.

И прижала костяную голову к своей пластиковой груди.

— Рядом с тобой, я всегда сильный, моя Нкозазана, Нетелефон [75], - прошептал он.

А Йемойя улыбнулась и продекламировала строчки из Киплинга:

Я почтительно склонил голову перед Матерью Моря.

— Вы простите мне мою дерзость и недоверие?

Царственная богиня положила свою маленькую ладошку на мой лоб.

— Ты ни в чём не повинен, человек Запада. Ты лишь выполнял свою работу.

А затем она весело мне подмигнула.

— К тому же, ты ведь помнишь моё третье имя?

Эбел — "доброта, милосердие", припомнил я. И склонил голову в поклоне ещё раз.

— Идём, Джули. Здесь мы больше не нужны.

В последний момент я обернулся.

— Э, — смущённо спросил я. — Это ведь не ваши настоящие имена, не так ли? Не мог бы я узнать, как вас действительно зовут?

Йемойя улыбнулась.

— Адхок — "рождённая вперёд ногами", Темитоуп — "достаточно поблагодарить", Фамнанья — "любите меня", и Экенедиличукву — "вся похвала божеству".

Мне пришлось низко поклониться, чтобы скрыть улыбку. Мда, а ведь наверно, им наши имена кажутся забавными. Мы направились к механизму управления Ворот. И вслед нам, задорно и страстно донеслось:

Некоторое время мы шли молча. — мимо новогвинейских крокодилоподобных богов и азиатских демонов.

А затем я вздохнул.

— Мы совершенно бездарные сыщики. У нас на руках были все нити! Чернокожие жрицы — единственные, кто не вызывал подозрения… и уже одно это должно было насторожить. Имена Йеманьи говорили сами за себя. "Неизвестная", "милосердная", "она и есть бог"!

Я шумно выдохнул.

— А помнишь, как она сказала: Мы никогда не смогли бы забрать Хотея без его одобрения? Она дала ответ! Не могу поверить. Если бы не Мартиника… Разгадка была под носом, а мы её прозевали.

Джулия философски пожала плечами.

— В конце концов, мы просто билетёры, — напомнила она мне. — Наше дело — ставить печати. И всё хорошо, что хорошо кончается.

Спустя полчаса мы изложили историю Синтифуку-дзин. Они слушали внимательно и, судя по всему, поверили нам.

Хотей добродушно посмотрел на Джульетту.

— Признаю, я был несправедлив, — склонил голову он. — Ты более достойная особа, чем я думал. Вы разузнали всё о моём младшем брате, и я безмерно благодарен за это.

Бог, кланяющийся Джульетте. Земля поменялась с небесами. Скоро мы увидим предвестников Апокалипсиса, это точно.

Я кашлянул.

— И вы не обижаетесь на неё за проявленную вольность… ну, тогда?

Статуя посмотрела на меня и внезапно рассмеялась. По-металлически звонко и громко.

— Ох-хо-хо-хо!

Бог отсмеялся и хлопнул в ладоши.

— Неужто ты думаешь, что Хотею страшны угрозы? Если бы кто-то посулил разбить все мои статуи — я бы и то не поменял решения!

— Но… тогда почему же…

Небожитель неожиданно мне подмигнул.

— Ведь ей нужно было самоутвердиться. Равзе нет? Твоей знакомой требовалось доказать себе самой, что она не боится пузатого бронзового истукана.

Кровь бросилась Джулии в щёки.

Она выдохнула — и вся сдулась, словно воздушный шарик.

— Так почему у меня всё-таки нет удачи? — хмуро поинтересовалась она.

Хотей посмотрел на неё, и внезапно расплылся в улыбке.

— И ты ещё спрашиваешь? Всё, что тебе нужно, ты возьмёшь сама! Если я подарю удачу тебе, то, как же быть с теми, кто в ней действительно нуждается?

Мы медленно брели в свой блок.

Коридор причудливо ивзвивался, образуя Мёбиусовую восьмёрку [76]. Главное — не прозевать нужную дверь.

— Ладно, — вздохнула Джульетта. — Я была несправедлива. Я больше не дуюсь на твою Юбиби. Она, в сущности, славная девчушка. Хотя…. - она сверкунда глазами. — Лучше бы она не попадалась мне на глаза! Какое-то время.

Оправдывающаяся Джульетта?! Из серии "очевидное-невероятное". Вот оно, благотворное влияние Хотея. А она ведь и находилась-то рядом с ним совсем ничего.

Я притянул её к себе и поцеловал.

— Я не очень-то верю в любовь до гроба, — признался я. — И не умею любовь принимать. Только дарить. И я люблю вас троих: тебя, Юби, Юкико. Ничего не могу с собой поделать. Ты сможешь с этим смириться?

Джульетта вздохнула.

— Я и смирение — вещи несовместимые. Но ведь всегда интересно провести эксперимент, не так ли?