…и немедленно выпил!
Эту группу ролевиков-реконструкторов Михаил отыскал года два назад, в Интернете — «в контакте» или еще где — уже сейчас и не помнил. Просто сам интересовался средневековьем, да и специальность имел подходящую — «учитель истории и обществознания», правда, в школе проработал всего года три, а потом попал — именно что попал, сам и не рвался — к бывшему однокласснику в фирму. Обычная такая была фирма — «купи-продай», каких много, только вот везло приятелю, и фирмочка его обороты набирала, а вместе с ней росло и Мишино благосостояние — что было очень даже неплохо. На квартиру, правда, не хватало — после развода с женой снимал в Металлострое — не очень-то удобно на работу добираться, зато недорого.
Торговала фирма удачно — за три года Михаил сменил старую «четверку» на новый «Мицубиси-лансер», чем вызвал лютую зависть бывшей жены, с которой как-то случайно встретились. Вот ведь как, бывают такие женщины, как говорил шеф (одноклассник), тоже, кстати, разведенный — «когда мне хорошо — ей от этого плохо». Вот и Миши бывшая тоже была из таких. Слава богу, ума развестись хватило… еще до приличных заработков, а то бы… Ну, детей не было — так что остались при своих. А вот второй раз Михаил жениться опасался, обжегшись на молоке — дул на воду. Нет, женщины, конечно, в его жизни имелись, как же без них-то? Но… Но вот что-то серьезное с ними замутить — на этого у Миши пока не хватало духу. Вот, наверное, в дальнейшем, может быть, как-нибудь…
А вот так они, годочки-то, и шли, можно даже сказать — бежали. Родители дулись — как же, внуков хотели, да и вообще… У сестры личная жизнь тоже как-то не очень складывалась — двадцать восемь лет уже, а еще не замужем, и даже никто в качестве жениха не намечался. Зато не бедствовала — каталась на «ровере», и не в коммуналке жила, далеко не в коммуналке. Да вот, что и сказать — «ровер» есть, а счастья — нет. Ну и у Михаила примерно так же. Хотя, с другой стороны, ему легче, он же мужик, что же касаемо женского полу — баба, она баба и есть: хоть с «ровером», хоть с собственной фирмой, а все ж, без мужика — неприкаянная. Про таких говорят — горе мыкают.
У Миши хоть отдушина была — история, ролевики, мечи, кольчужки, шлемы — а у сеструхи-то одна работа, работа, работа… Бедная! Не работа бедная — сестра…
И вот тут как-то раз грянул кризис. Сначала вроде бы и неплохо все было, а потом — раз! — и — резко! — пошли неплатежи. Народ в офисе заволновался, занервничал, один Михаил был более-менее спокоен — профессия-то имелась. Ну уволят! Ну пойдет обратно в школу указкой махать, и что? С голоду не подохнет. Да и друзья-приятели-реконструкторы — вот они, никуда не делись! Так что, несмотря на то, что дела в фирме купи-продай шли все хуже и хуже, чувствовал себя Михаил вполне уверенно… в отличие от многих своих молодых коллег. Некоторые даже антидепрессанты горстями ели. Особенно одна молодая особа, которую Миша про себя — впрочем, и не только про себя — перефразируя классиков, называл «людоедкой-Леночкой». Все ж таки испытывал к ней симпатию, да и как-то раз было… да и не раз, правда, ни во что большее ничего не вылилось, но все же — не чужой человек.
— Ну что ты ревешь-то?
— У-у-у… подругу сократили… еще одну — уволили… И тут шеф сказал… намекнул… у-у-у…
— Ну не убивайся. Ты у нас кто по специальности-то, Ленок? Кажется, учитель начальных классов? Ну так тебе и вообще бояться нечего! Мало в Питере школ? Да вот и я — тоже не переживаю. Займемся, наконец, нормальным общественно-полезным делом, приносящим, между прочим, истинное моральное удовлетворение…
— Вот именно, что моральное, у-у-у-у…. А у меня кредит за машину не выплачен, у-у-у…
— Так зачем такую тачку дорогую брала? Ну не реви, не реви уже… Не помрешь. Вон, на наших балбесов посмотри — Симу с Петюней, — только и умеют, что кофе пить да стучать по клавишам — базы данных, договоры да прочее. Им даже задницу с кресла поднять — с клиентами встретиться — и то лень. И больше ведь ничего не умеют, да ладно не умеют — не хотят! Вот им-то куда идти? Только что в грузчики.
— Ага, в грузчики… У Симы родители, знаешь, кто? А у Петюни бабушка с теткой померли недавно — трешку и двушку оставили, ему и работать не надо — знай, сдавай.
— Так ведь стыдно так жить — таким вот паразитом!
— Стыдно — у кого видно! Ой, умереть мне, что ли?
Посмотрев на пробегающие в окне электрички пейзажи, Михаил открыл банку «Невского».
— Ну, так что? — смачно прихлебывая пивко, переспросил сидевший напротив Веселый Ганс — в миру Василий Ганзеев. — Уволили твою Ленку-то?
— Да какая она, на фиг, моя? Так, поваляться… Не уволили пока, но вот-вот… Ну, думаю, пристроится девка.
— А сам-то ты чего думаешь делать?
— В школу пойду. Там же, в Металлострое. Директор меня — с удовольствием — часов обещал массу…
— Да уж, — Василий покивал головой. — А не страшно — гопников-то учить? Молодежь сейчас такая — придурок на придурке.
— Ну, уж это все сильно преувеличивают. Отдельные отморозки есть, да… так они всегда были. Ты-то сам где трудиться изволишь?
— Сварщик я, — скромно заметил Веселый Ганс.
— Иди ты! — Михаил удивленно вскинул брови. — Вот уж не подумал бы.
— Пятый разряд у меня, — с затаенной гордостью улыбнулся собеседник, и Михаил взглянул на него с уважением:
— Уж тебе тогда никакого кризиса бояться не надобно!
— А я и не боюсь, — спокойно ответил Веселый Ганс.
И тут же, этак с намеком, пожаловался:
— Пивом-то голову не обманешь…
— Это точно, — охотно согласился Миша.
Голова и вправду болела после вчерашнего. Можно даже сказать — раскалывалась.
Почувствовав возникшее единение душ, новые знакомцы радостно улыбнулись друг другу. Они и внешне были чем-то схожи — оба высокие, сильные, оба брюнеты, только у Михаила глаза — синие, а у Веселого Ганса — карие. Да и статью Миша — пошире, а ну-ка, помахай-ка мечом на тренировках! Это не вермахтовские мундиры шить.
— А что ты думаешь, так просто пошить? — обиделся сварщик, но сразу же спрятал обиду и подмигнул. — Ну, так что? Думаю, пять капель нам вовсе не повредит?
— Нам и десять не повредит, — Михаил ухмыльнулся. — Только станции дождемся, и там, где-нибудь, по пути, в лесочке…
— О, я там одно хорошее место знаю!
Надобно сказать, что парни из группы ролевиков-реконструкторов в том, что касалось их занятия, всегда отличавшиеся дотошностью и даже некой особой мелочностью, на этот раз, в здешних конкретных условиях, вынуждены были пойти на уступки внешней среде. Вообще-то с достоверной точностью до метра никто не мог бы сказать, где именно произошла знаменитая Невская битва, судя по летописям — на мысу, у впадении Ижоры в Неву, это место и бралось за отправную точку. Но — там повсюду были дома, люди, какие-то кучи битого кирпича… В общем, решили поискать что-нибудь получше — и нашли-таки в недалеком лесочке на берегу Ижоры вполне подходящую для битвы полянку, там же, невдалеке, и расположились. От станции — километра три, может, чуть больше.
Вот эти-то километры, по здравому рассуждению новых приятелей, и не должны были пропасть втуне, то есть — на трезвую и больную голову. Ну конечно же по пути обязательно нужно было выпить — и не пиво. От пива, честно сказать, Мишу уже тошнило. Потому-то в ларьке пластиковые стаканчики прикупили — не с горла же хлебать?
— Счас колбаску порежем, хлебушек, огурчики-помидорчики, — вызывая у Михаила слюну, еще на платформе начал приговаривать Веселый Ганс. — Сядем на бережку… эх! А наши подождут немножко — пивасиком пока отопьются… О! Вот что! Давайте-ка вместе гулеванить, а? Сядем, все честь по чести — мы в форме, вы — в ваших своих железяках… Сфоткаемся… Классные фотки будут, а?
— Отличная идея, — поддержал Михаил. — Так нашим и предложим… если они уже вместе не сидят.
— Да ну! Чего им там пить-то? Пиво? Эт-то несерьезно!
Сели. Налили. Выпили…
— Слышь, Миша… А это… девки-то красивые в ваших рядах есть?
— Ха! Да как же без них-то?
— И много их?
— Хм… не сказал бы…
— А как они себя ведут? Песни поют, гулеванят… или наоборот — тихие, словно б не от мира сего?
— Да разные… Вот привязался! Лучше б налил.
— Извини… Ну, за женщин!
Эх, хорошо!
Миша занюхал хлебом, закусил помидорчиком, И впрямь — хорошо. Место красивое, не загаженное, не скажешь, что поселок рядом, и не один. Речка, птички поют — соловьи там, жаворонки… вот ворона закаркала.
— Не ворона это, — наливая, со знанием дела пояснил Василий. — Коростель.
— А ты откуда знаешь? — Михаил посмотрел на приятеля с удивлением.
— Так я ж деревенский.
— Вот за деревню и выпьем.
Долго не засиживались, так и решили — раздавить поллитру — и все, остальное уж там, со своими, в кольчужках… Интересные фотки выйдут — дружинники вместе с вермахтовцами, эх, если б у них еще «опель» был!
— Вася, а ты мне «шмайссер» свой сфоткаться дашь?
— Не «шмайссер» это. Эм-Пэ сорок.
— Ну, все равно — дашь?
— Да дам, жалко, что ли? А ты мне — кольчугу! И меч! Сам, что ли выковывал?
— Купил. Есть магазины…
— А-а-а… — Веселый Ганс зажевал водку вареной колбаской и, улыбнувшись, добавил: — Кстати, о магазинах… У меня и снаряженный имеется!
— Да ты что! — едва не поперхнулся Михаил. — У тебя что, автомат-то стреляет?
— Да еще как, — Василий скромно потупил очи. — Лично откопал, лично в порядок привел… держу, правда, недалеко, в схроне. А то ведь, сам понимаешь…
— Да уж, дело уголовное.
— Ничего, пока не схватили… По бутылкам сегодня постреляем, ага! Девок ваших позовем… желательно — скромниц.
— Ага! Постреляем, — сплюнув, Миша покрутил рукой у виска. — Да на эти выстрелы весь поселок сбежится!
— Так ведь…
— Слышимость тут… О! Электричка!
Где-то в стороне — а казалось, рядом — прогрохотал поезд. Снова запели птички, вороны закаркали… то есть эти… коростели…
… и закричал кто-то. Оборванно так, будто бы кричавшему поспешно заткнули рот.
Приятели переглянулись:
— Показалось? Или в самом деле кричали?
— Тсс! — Миша приложил палец к губам…
Долго ждать не пришлось — из ближайшего ольшаника снова послышался крик — на этот раз, похоже, мужской, досадливый… И ругань — «ах ты ж, сучка!»… И удар — словно пощечину закатили. И снова женский крик.
— Кажись, девчонку бьют, — несмело предположил Веселый Ганс. — Местные разборки.
— Местные, — поспешно — пожалуй, даже слишком поспешно — согласился Михаил. И тут же, устыдясь собственной трусости, добавил: — Все равно, нехорошо женщин бить!
— А пойдем, глянем! — с неожиданной решительностью Василий вскочил на ноги. — Может, помощь наша нужна? Может, там…
— Пойдем! — азартно кивнув, Миша отбросил в сторону опустевшую бутылку.
Не много и выпили, а ведь вот, потянуло на подвиги! Трезвым-то Михаил ни в какие разборки не ввязывался, особенно — в чужой стороне, и не потому не ввязывался, что за собственную физиономию опасался, а потому, что и на этом обжигался уже не раз — так всегда выходило, что местные-то вскоре помирятся, а крайним-то ты будешь! Чего встрял? Кто тебя просил-то?
Ну а тут… Выпили чуть — осторожность-то и прошла, схлынула, неизвестно куда…
За ольшаником стояли трое… точнее сказать — четверо, четвертой была молодая странно одетая девушка, которую держали за руки двое подростков самого гнусно-пролетарского вида — в замызганных майках, китайских спортивных штанишках и стоптанных туфельках на босу ногу. Третий — стриженный наголо качок — с мерзкой ухмылкой деловито задрал девчонке… юбку, что ли? Нет, платье — длинное, синее, с вышивкой, с опушкой… этакого старинного, древнего даже можно сказать, покроя.
Девчонка — красуля такая, по всему видать, синеглазая златовласка, не стояла спокойно — вырывалась… вот пнула ногой одного из гопников. Тот завыл:
— Леха, она дерется!
— Вот сучка недоумная! Счас я ей! — бритоголовый качок размахнулся…
Не раздумывая, Михаил рванулся вперед прыжком, перехватил гопнику руку, и с размаху заехал кулаком в челюсть!
Веселый Ганс тоже вступил в дело, схватившись сразу с двумя… Правда, эти двое выглядели весьма худосочно, а вот что же касается Мишиного соперника… Быстро оправившись от удара, он, в свою очередь, нанес свой, да так, что у Михаила перед глазами запрыгали зеленые звездочки… что его еще более раззадорило.
Ах ты ж, хмырь!
— Я тебе покажу, как к девушкам приставать!
Миша набросился на качка, словно разъяренный бык — схватил за грудки, ударил головой в лицо… Гопник закричал, двинул руками по почкам, заорал своим:
— Бей их, парни!
Ах, бей?!
На, вот тебе! Еще, еще, еще!!!
Михаил не чувствовал боли — только смачно наносил удары, казалось, что много и часто… Часто и пропускал… Согнулся, получив пинок в живот… Тут на подмогу рванул Веселый Ганс, видать, успел уже расправиться с подростками…
Где-то неподалеку послышался вой милицейской сирены.
— Атас! — глухо закричал кто-то из подростков. — Менты, Леха!
— Сам слышу, — с силой оттолкнув Ганса, качок бросился в кусты. Оглянулся, погрозив разбитым в кровь кулаком. — Еще посчитаемся!
— Давай, давай, попробуй…
Миша устало опустился в траву. Гоняться за гопниками не хотелось, да и разбитая физиономия вдруг вспыхнула болью, эх…
— Слушай, а где девчонка-то? — выскочив из кустов (и что там выискивал? похоже, даже болтал о чем-то с ментами из подъехавшего «уазика», наверное, рассказывал про гопников), сварщик присел рядом. — Ушла куда, что ли?
Михаил пожал плечами:
— Да убежала, наверное, чего ей тут дожидаться-то?
— Так, с нами хоть бы это… познакомилась бы.
— Ага, приятный момент для знакомства и светской беседы! Ну, ушла — и ушла… как бы только эти ее не догнали.
— Да не до этого им — сирену, небось, слышал?
— Слышал… — Миша потянулся. — Ох, и здорово же мы им наваляли!
— Да уж, — расхохотался Веселый Ганс. — Тебе, я смотрю, тоже досталось нехило!
Михаил ничего не ответил, лишь только поморщился.
— А она ничего, красивая, — прищурясь, Василий посмотрел в небо. — Девчонка-то эта. Блондинистая, с косою… Одета чудно, видал? Наверное, тоже из ваших…
— А очень может быть! — встрепенулся Миша. — Наверное, тоже на реконструкцию приехала, да чуть припозднилась. Ну да — так и есть! А тогда мы ее сегодня увидим, и, может быть, даже очень скоро!
— Вот и познакомимся, — Веселый Ганс потер руки. — Ну, чего, пойдем, что ли? Эх, ну и рожа у тебя, Шарапов! Красавец!
— На себя посмотри!
— Да я-то еще ничего… Во-он, за тем овражком, наши. Пойдем?
— Не, — Михаил отмахнулся. — Схожу лучше к реке, умоюсь.
— Эт правильно. Тебя подождать?
— Сам приду…
Спустившись к реке, Миша сбросил в траву джинсовку, стащил разорванную футболку, умылся — эх, хорошо! Только вот все тело болит… и рожа. Губу ведь расквасил, гад лысый! И под левым глазом точно синяк намечается. Правильно Вася сказал — «красавец»! Ну, да и черт-то с ней, с рожей! На работе о Мишином увлечении знали, а в битве мало ли что приключится? Всяко бывает. Рубка — дело такое, случаются и синяки, случается — и ребра ломают.
— Ну что, умылся?
Вытерев футболкой лицо, Михаил оглянулся — позади стоял Веселый Ганс и улыбался. В вермахтовской серо-стальной форме, с МП-40 на груди.
Улыбчивый ты наш! Быстро управился.
— Наши к вашим пошли, пьянствовать, — пояснил сварщик. — Я сказал — мы тоже сразу туда и отправимся.
— Как скажешь. Водку-то им отнес?
— Да отнес, с чего они радостные-то такие вдруг стали?
— А…
— Ни гопоту эту, ни девчонку по пути не встречал, не видел.
— Ну, может, увидим еще.
Михаил поднялся к ольшанику и тоже улыбнулся — как умылся, так полегчало сразу. Вроде и ничего — только лицо да ребра саднили.
— Слышь, Миш, а кольчуга у тебя далеко?
— Да не очень… По пути вытащу.
— Я тут фотик прихватил… Сфоткаемся!
— «Сфотографируемся», — машинально поправил Миша. — Или — «снимемся». А еще лучше — «сделаем фото на память». Ты что это с автоматом? Милиции не боишься?
— А, не менты это были — пожарные! Ну, сирена-то…
Понятно. Михаил нагнулся. Пошарил руками в траве — где-то потерял часы. Здесь… или у реки оставил?
Что-то сверкнуло вдруг… Значит — здесь! Отыскал-таки…
Сунув руки в крапиву, молодой человек подобрал… изящный стеклянный браслетик приятного желтовато-коричневого — янтарного — цвета. Витой, и застежка в виде змеиной головки с красными камешками-глазками. Красивая вещь… Ага! Так это та девчонка, наверное, потеряла! Ну да! Именно так — кому больше-то? Вещица под старину сработана, такие в Древней Руси носили.
— Че, нашел часы-то?
— Часы не нашел, а вот… — Миша показал браслетик приятелю.
Тот тоже заценил:
— Красивый! Старинный, наверное?
— Скорее, под старую вещь сделанный.
— Слушай, а не та ли…
— Я тоже думаю, что та девчонка его тут и потеряла. Сегодня вернем!
— Если встретим.
— Встретим — куда ей от нас, воинов новгородских, деться-то? — подмигнув Василию, Миша махнул рукой. — Ну что, идем за кольчужкой?
— Идем. Ой, а часы-то?
— Сейчас к речке спущусь, погляжу…
Там он их и нашел, часы-то — лежали себе на плоском камне. Михаил глянул на циферблат — батюшки! С момента битвы четыре часа прошло. А казалось — минуты.
В ольшанике пели птицы, вокруг густо цвели одуванчики, фиалки, лютики. Пахло щавелем и сладким медовым клевером, а еще — свежескошенным сеном и — казалось — парным молоком. Приятно пахло. Невдалеке, за овражком, слышались веселые голоса — дружинники орали любимую песню:
Как на поле Куликовом закричали кулики,
И в порядке бестолковом вышли русские полки!
Хорошая песня.
Миновав полянку, Миша свернул в кусты за мечом, кольчугой и шлемом. Василий уже приготовился, стоял с фотоаппаратом.
— Давай, ты сперва…
Кивнув, Михаил принялся натягивать кольчугу… Эх, не раздавить бы в нагрудном кармашке футболки браслет. Вытащить его лучше, пусть пока здесь, в траве полежит… Так… Автомат пусть пока полежит… Меч — в правую руку… Блин, браслет-то не потерять бы! И не наступить. Может, одеть на руку? Ага, женский-то браслетик? Да не налезет! Хотя… не такой уж он и маленький… Попробовать… Оп! Точно по руке! Как тут и был!
Странный какой браслет — словно бы растянулся… И холоднющий — прямо ледяной!
Что-то хрустнуло. Перед глазами вновь — как вот только что — вспыхнули ядовито-зеленые звезды. Вспыхнули и тут же погасли…
Тряхнув головой, Михаил обернулся:
— Ну все, снимай, позирую!
И тут же хлопнул глазами: Веселого Ганса позади не было.