Меч Бури

Глава 31

Меча у Хорнфела не было. Не было у него и ножа. У него была только его жизнь, но и жить ему, похоже, оставалось недолго. Он поднял голову и заговорил со спокойным достоинством:

– Убей меня, Тейвар, убей, и ты прославишься как Проклятый Король.

– Его карие глаза заблестели. – И помни: нет проклятия тяжелее, чем от убитого. Прими мой вызов. Здесь, над королевством, которым ты хочешь править, здесь давай мы и решим наш спор. Решишься ли ты встретиться со мной один на один в честном бою?

Они стояли лицом к лицу на уступе, словно две статуи, вырубленные из живого камня горы. Тан Хайлара и тан Тейвара. Дымный ветер кружил вокруг них, шевелил их одежду и волосы. Но Станаху они показались двумя высеченными из камня монументами. Странный спор двух странных монументов.

Они оба должны были бы слышать, как подошли Станах и Хаук, но ни Рилгар, ни Хорнфел не обернулись. Станах услышал свой голос будто бы со стороны.

– Мы можем сразиться с ним, тан Хорнфел.

Хорнфел не отвел глаз от Рилгара; но, когда он заговорил, он говорил для Станаха:

– Конечно, вы это можете. Но я бросил ему вызов, и он принял его. «Да, – подумал Станах, – но победишь ли ты? Нам нужен ты, Король-регент, а не этот безумный маг дерро. Хорнфел! Не вступай с ним в бой!»

В душе Станаха вновь прозвучали странные слова Изарна: «Я сделал Меч для тана Хайлара. Рилгар убьет им Верховного Короля».

Там, в подземных коридорах, Станах с недоверием отнесся к словам старого мастера; теперь, стоя на уступе, в тысяче футов над долиной, глядя на красное сияние Королевского Меча, Станах почти готов был уже поверить, что Изарн сказал правду.

Станах спорил с самим собой. Пытался спорить. Ну, в самом деле, где Молот Хараса? И как быть с легендой, которая утверждает, что именно Молот должен освятить Меч Верховного Короля? Никто не знает, где Молот. Никто и никогда не видел этого мифического Молота. И хотя Изарн Молотобоец, выковавший Королевский Меч, перед смертью называл Хорнфела Верховным Королем, он, должно быть, действительно был не в своем уме и реальностью ему просто представлялись легенды.

За его спиной раздались шаги нетерпеливого Хаука. Станах жестом попросил его не подходить.

– Мы можем сразиться с ним, – прошептал Хаук. – Станах, мы можем сейчас и сразу покончить с этим ублюдком.

Станах отрицательно покачал головой:

– Нет. Это дело танов. А мы, Хаук, мы подождем.

Но Хаук не хотел услышать из уст Станаха ничего, кроме смертного приговора Рилгару. Его рука взялась за рукоять меча.

– Чего мы будем ждать? – жестко спросил он. – Смерти Хорнфела?

– Он – умелый воин. Он не должен умереть.

С холодной, как лед, улыбкой Рилгар приподнял голову, он словно бы уже чуял запах своей победы. В серых сумерках его глаза стали похожи на змеиные, зрачки сузились, будто сумеречный свет земли казался ему ослепительным сиянием.

Станах вздрогнул от внезапного страха. Внезапного – будто принесенного порывом ветра.

Его глаза! Да, его глаза! Рилгар не любит света, и для боя с Хорнфелом он должен был бы выбрать место потемнее, и такая возможность у него была! Почему же Рилгар здесь? Почему он не увел Хорнфела обратно в караулку?

Рилгар поднял руку, губы его зашевелились, беззвучно произнося магические слова.

Страх вновь пронзил Станаха и заполнил все его тело.

– Хорнфел!…

Но – слишком поздно!

Сумерки превратились в полночь, беззвездную, безлунную, заполненную могильной тьмой. С ледяного неба оглушающе прогремел боевой крик дракона. Станах упал на колени, как если бы этот крик вытянул из него все силы. Ослепленный заклинанием темноты, какое произнес Рилгар, оглушенный страхом, каким окружил себя дракон, Станах услышал только крик Хаука да гневный голос Хорнфела.

Издевательский смех Рилгара летел в темноте, словно на крыльях дракона.

– Ублюдок! – прорычал Станах. – Вероломный ублюдок!

Поднятый крыльями дракона ветер бросил кузнеца на скалу с такой силой, что он не сразу смог перевести дыхание. Оглушенный, ошеломленный, пойманный в паутину тьмы и страха, Станах оказался совершенно беспомощным. Над кузнецом снова пролетел дракон, на этот раз порыв ветра потащил его к краю уступа, под которым в тысяче футов ниже бушевало пламя; языки этого огня тянулись вверх, готовые тотчас поглотить все, что упадет к ним.

Хаук, закричав, схватил его за запястье правой руки и оттащил от края уступа. Затем отвел в караулку.

Эхом всего этого кошмара до Станаха донесся звон стали, сталкивающейся со сталью в сплошной темноте.

Тан! О, Реоркс, там Хорнфел!

– Он сражается вслепую! – побледнев, крикнул Хаук.

Охвативший Хаука ужас молнией пробежал по его руками дрожью отозвался в теле Станаха.

Тьорл, тяжело опираясь на подставленное Лавимом плечо, заставил себя подняться на ноги. Ему случалось видеть людей, встававших на ноги, когда они не могли даже дышать; тогда он удивлялся, как такое возможно, но теперь он знал, что такое возможно. Медленно унося жизнь, из раны на животе сочилась кровь.

Это произошло быстро, очень быстро!… Ярость и бешенство битвы достигли своей высшей точки – и тут в большой Зал ворвались одетые в красную с серебром форму воины Девара. Сидевший на стойке старого механизма ворот Тьорл вдруг увидел Рилгара – увидел, как тот взмахнул Мечом Бури над Хорнфелом. У Тьорла не было времени зарядить арбалет – он, не раздумывая ни секунды, бросился к тану Тейвара.

Эльф встал между Хорнфелом и Рилгаром и принял на себя предназначавшийся тану Хайлара удар.

Сейчас он не чувствовал боли – только холод во всем теле. И поэтому понимал, что умирает.

И что значит для умирающего страх, какой нагоняет на всех дракон?

– А… арбалет, – прошептал он.

Лавим отрицательно покачал головой:

– Тьорл, я не думаю, что ты…

– Пожалуйста, помоги мне, Лавим.

– Нет, Тьорл. Ты должен подождать Кема. – Голос кендера дрожал. – Он поможет тебе, Тьорл, ты увидишь. Ты сам увидишь, Тьорл, что Кем поможет тебе…

Тьорл прислонился лицом к каменной стене. Даже попытка говорить усиливала холод во всем его теле. Он провел ладонью по флейте Музыканта, висевшей у него на поясе.

Лавим как-то говорил, что Музыкант может читать его мысли. Тьорл сжал флейту.

«Музыкант, – стал думать он, – скажи кендеру, чтобы он помог мне. Я могу убить этого дракона, если только он поможет мне. Музыкант…»

Лавим, делай то, что он просит. Делай так, как он говорит.

Кендер протестующе закачал головой; пальцы Тьорла вцепились в его плечо.

– Пожалуйста, Лавим.

И всетаки, даже вкладывая арбалет в руки Тьорла, Лавим продолжал твердить:

– Тьорл, тебе следует остаться здесь. Ты должен подождать Кема. Он сейчас с Кельдой, но…

– Кельда, – прошептал Тьорл. – Лавим, она жива?

Лавим быстро-быстро закивал головой:

– Она чувствует себя прекрасно. Так сказал Кем. Пожалуйста, Тьорл, пожалуйста, разреши мне помочь тебе сесть. И подожди, когда придет Кем и перевяжет тебя.

Тьорл рукой сжал плечо Лавима:

– Помоги мне там, на уступе.

– Нет, Тьорл!

Боль, которая должна была сверлить его изнутри, пока еще не чувствовалась, но он понимал, что она подкрадывается к нему, как безжалостный волк.

– Музыкант, скажи ему.

Тьорл увидел, как кендер, вскинув голову, слушает безмолвные слова Музыканта.

Лавим, так уже было, когда ты должен был помочь Кельде выправить пальцы. Станаха. Я знаю, что ты не хочешь слушаться Тьорла, но ты должен. У нас нет времени для споров. Делай как он скажет.

– Но зачем нам туда идти? Он должен дождаться Кема! Музыкант!… Голос кендера постепенно затухал, сливался с завыванием ветра. Тьорл плохо представлял себе, как ему удастся выйти на уступ. Руки Лавима тряслись, но он все же поддерживал Тьорла, и они медленно-медленно, но пошли.

Холод на уступе показался эльфу пустяком по сравнению с заполняющим его тело холодом.

Где-то рядом, хоть и казалось, что далеко, – звенела сталь о сталь. Темнота накрывала уступ могильным саваном. В глубине души проснулся страх высоты и тихонько зашептал что-то Тьорлу. Но только зашептал. И совсем тихо. Как исчез страх перед драконом, так пропала и боязнь высоты.

– Лавим, натяни тетиву.

Он слышал, как Лавим, поставив арбалет на землю и натягивая тетиву, ворчал. Слышал, как с воем, заглушающим шум ветра, черный дракон набирал высоту и разворачивался, чтобы снова спикировать на уступ.

Хриплый голос Хаука кричал:

– Станах! Он сражается вслепую!

Почувствовав в своих руках арбалет, Тьорл открыл глаза.

– Музыкант видит вместо тебя, – прошептал Лавим. – Все будет как ты задумал.

– Направляй мою руку!

– Он будет…

– Ты правильно наложил стрелу?

– Ну конечно, Тьорл!

Эльф вдохнул воздуха, и тут боль всей тяжестью навалилась на него. Ветер со свистом ворвался в темноту. Дракон пикировал на уступ, завывая с дикой и свирепой радостью…

Только что Тьорл не мог приподнять рук, и вдруг они стали легкими. Тьорл поднял арбалет и, мысленно воззвав к Музыканту, приготовился стрелять в дракона, которого он не мог видеть.

Заклинание страха, произнесенное драконом, тяжким грузом лежало на сердце Станаха. Хорнфел был в магической темноте слеп, но каким-то образом он находил возможность сражаться и со страхом, что вызвал дракон, и со своим злейшим врагом – Рилгаром. Слепота против Меча Бури и убийцы, в чьих руках находился Меч! Слепота на уступе, под которым тысяча футов пустоты!

Но прежде чем кузнец вспомнил, что не может двигаться из-за парализующего его действия страха, он уже вырвался из рук Хаука и побежал из караулки.

Ошеломленный, с мучительной головной болью. Станах, выбежав на уступ, остановился. Он мог видеть даже в кромешной тьме, но сейчас он не видел ничего.

Вдыхая дымный холодный воздух, Станах старался взять себя в руки. Это ему удалось, он понял, что может определить место боя по хриплому дыханию сражающихся и звону стали.

С ледяных небес пикировал на уступ дракон. На людей и гномов накатывались волны страха. Вслушиваясь в звуки боя, Станах медленно пошел вперед, молясь, чтобы он смог правильно определить, кто из сражающихся Хорнфел и кто – Рилгар.

Сталь клинков звенела в магической темноте. Медленно подходя к танам, Станах вслушивался в шаги и в тяжелое дыхание сражающихся.

И тут Станах неожиданно для себя услышал жужжание летящей арбалетной стрелы.

Они были ничего себе – эти эльф и кендер. Скажем, кое-что для возбуждения аппетита. Досыта ими не наешься, конечно, но все же.

Дракон просто рассмеялся, когда он увидел арбалет в руках эльфа. Интересно, что же это хилое создание собирается делать со своей жалкой игрушкой?!

Темная Ночь отвел крылья назад, вытянул передние лапы; метнувшись к уступу, он засмеялся во весь голос.

Он услышал звон спущенной тетивы, ощутил, как едва заметно вздрогнул воздух. Серебром сверкнул стальной наконечник стрелы. И вонзился точно в левый глаз чудовища. И его смех тут же превратился в предсмертный вопль.

Дракон успел еще удивиться и испугаться: почему он не может взмахнуть крыльями? Почему онемели лапы? И еще прежде, чем сознание покинуло его, он почувствовал боль. Жуткую боль.

И успел понять, что наступает смерть.

Темная Ночь падал в горящую долину, обгоняя эхо своего предсмертного крика.

Словно луч света во тьме, вопль дракона, отражаясь бесконечным эхом на склонах горы, разорвал слепоту Станаха.

Словно лед под лучами солнца, таял страх драконьего заклинания, и темнота, вызванная им, исчезала, как дым на ветру.

Черный Дракон был мертв!

Станах огляделся, отыскивая Хорнфела.

Тревожно вскрикнул Хаук. Звякнула о камни сталь, и Станах увидел Хорнфела, стоящего без оружия спиной к горящей долине. В развевающемся на ветру черном плаще, с безумно горящими глазами, перед ним стоял Рилгар с Мечом Бури в руке.

– Огонь или меч? – прошептал он. – Пламя или сталь?

Лицо Хорнфела было смертельно бледным, но страха в его глазах не было.

– Сталь, – сказал он Рилгару и насмешливо поманил его к себе пальцем. – Посмотри мне в глаза, если можешь.

Рилгар сжал рукоять Королевского Меча и выставил его перед собой, целясь прямо в горло Хорнфела.

Станах прыгнул на тана Тейвара в ту самую секунду, когда Хорнфел бросился ему в ноги. Маг упал на землю, Станах ударил его в плечо, а Хорнфел – по ногам.

Но, падая, Рилгар с силой ударил Станаха локтем в подбородок, и тот тоже упал. Он попытался сразу же подняться на ноги, но не смог. Рилгар, держа Меч в руке, боролся с Хорнфелом. Тан Тейвара лягнул ногой и ударил Станаха по голове каблуком сапога. К счастью, две сильные руки подхватили кузнеца и поставили его на ноги. Это пришел ему на помощь Хаук.

– Здесь нет места, чтобы нам ввязаться в бой, – сказал Хаук, крепко обхватив Станаха.

Рилгар всетаки сумел вырваться из рук Хорнфела. Размахивая Королевским Мечом, как боевым топором, он бросился на тана Хайлара: Хорнфел мгновенно перекатился к скале. Сталь с силой ударила о камень. Рилгара отбросило к краю уступа. Хорнфел что-то прорычал, затем выкрикнул яростное проклятие. И поднялся на ноги раньше, чем его проклятие отразилось эхом от скалы.

Стоя на краю уступа, держа Меч Бури в правой руке, Рилгар зашатался. Станах увидел, как страх смерти сверкнул в глазах мага дерро, когда из-под его ноги выскользнул камень.

Задыхаясь от напряжения, Хорнфел рванулся к Рилгару и обеими руками схватил его за руку, держащую Меч, а потом, упав на колени, потащил его от края уступа.

– Отпусти его! – крикнул Хаук.

Хорнфел, стиснув зубы, отполз вместе с Рилгаром еще дальше от пропасти.

– Отпусти его, – прошептал и Станах.

Но Хорнфел не отпускал мага.

Вот пальцы тана Хайлара коснулись рукояти Королевского Меча. Рилгар запрокинул голову назад и завопил; Хорнфел вырвал у него Меч. На мгновенье, отражая последний свет сумерек, сверкнула сталь клинка.

Маг отшатнулся. И упал с обрыва.

Станах закрыл глаза, что-то мучительно царапало у него в горле. Какое-то бесконечно долгое мгновение он даже не знал, забьется ли снова его сердце.

К Станаху подошел Лавим. Хаук передал кузнеца в руки кендера, а сам бросился к Хорнфелу.

Станах открыл глаза и огляделся. Лавим что-то говорил ему, но что именно – Станах не мог разобрать.

– Медленнее, – хрипло прошептал гном, – Лавим, говори медленнее. Лавим взял Станаха за левую руку.

– Идем со мной, Станах, – сказал он. – Сейчас ты должен идти со мной.

Гном ничего не ответил – просто послушно пошел с кендером.

Он услышал печальный голос Кельды и затем увидел ее.

Она стояла на коленях, поддерживая голову лежащего Тьорла. Одежда на ней была разорвана, виднелись бинты. Она что-то сказала Лавиму, кендер с побелевшим лицом пошел к воротам и закричал:

– Кембал!

Станах видел печальное лицо Кельды, ее дрожащие руки. Она положила пальцы на горло Тьорла, надеясь почувствовать биение жизни… О, слишком много крови было на охотничьем костюме эльфа!…

Услышав голос Хаука, Станах обернулся. Хаук пристально смотрел на Меч Бури, который держал в своей руке Хорнфел, и что-то говорил.

Тан Хайлара подошел к Тьорлу и медленно положил Королевский Меч рядом с ним. Когда, выпрямившись, Хорнфел посмотрел на Королевский Меч, в его глазах мелькнуло странное отвращение, мгновенно исчезнувшее, но успевшее холодком задеть сердце Станаха.

Меч лежал рядом с умирающим Тьорлом, и огонь горна Реоркса пульсировал в клинке.

Хаук встал на колени и положил свою дрожащую руку на руку Тьорла. Его губы беззвучно шептали имя друга. Друга, пришедшего спасти его от рилгаровских пыток… Печальнее глаз, чем сейчас у Хаука, Станах не видел никогда в жизни. Кузнец мягко коснулся плеча Кельды:

– Лит хваер.

Он сел позади нее.

– Я послала Лавима за Кембалом. – Печаль звучала в ее голосе. – Но Кембал уже не поможет… Тьорл умирает, Станах.

Кельда прижалась к плечу Станаха, уткнулась лицом в его густую черную бороду. Он погладил ее по руке и посмотрел на Хаука. Было видно: Хаук не желает смириться с мыслью о том, что его друга нельзя спасти.

Неожиданно Тьорл вздрогнул. Его губы шевелились, как если бы он хотел что-то сказать. Его ладонь, лежащая в ладони Кельды, дрогнула, девушка отвернулась, и в ее зеленых глазах замерцали слезы.

Очень осторожно, чтобы не причинить ему лишнюю боль, Кельда наклонилась и поцеловала Тьорла.

– О, – прошептал Тьорл, – однажды ты уже поцеловала меня: на счастье и на прощание. В Старой Горе. – Он поднял руку, коснулся ее лица.

– Кельда.

Рука его бессильно упала.

Кельда всхлипнула, а сердце Станаха наполнилось невыносимой печалью.

Меч Бури принес Тьорлу смерть.