Меч Бури

Глава 27

Дымный ветер обдувал узкий осыпающийся уступ на склоне горы. Завывая, словно проклятая неприкаянная душа, ветер гнал с горящих Равнин Смерти густой черный дым.

Черный, как похоронный саван.

С этого уступа, расположенного на тысячу футов выше долины, огонь казался Хорнфелу рулоном золотистого шелка, разворачивающимся как знамя, струящимся и перекатывающимся по прихоти ветра.

Хорнфел видел, что огонь уже набросился на лесистые склоны горы. Подобно беспощадной армии завоевателей, огонь уничтожал все, что встречалось на его пути.

Внезапно ветер изменился, теперь он дул с северо-запада. Гонимый ветром пожар мчался сейчас по долине ниже Торбардина.

Гнейсс назначил ему встречу у сторожевого поста. Хорнфел прождал его минуту или две, поговорил с капитаном стражи, затем, почувствовав запах дыма, услышав шум пламени в долине, вышел на уступ.

Сейчас Хорнфел стоял на уступе в одиночестве – точнее, настолько в одиночестве, насколько позволяли приставленные к нему Гнейсом телохранители. Сзади него, там, где в давние-давние годы были Северные ворота, стояли четыре воина: два из них непосредственно охраняли Хорнфела, а два других были часовыми. Руки стражей лежали на эфесах мечей, ни один из них ни на минуту не отводил глаз от тана Хайлара.

Большую часть территории у Северных ворот в последние годы занимали тейварцы. Но отсюда, из сторожевого поста, вели прямые пути к большинству Великих Залов Торбардина, например к Северному Залу Правосудия; правда, по этим дорогам уже давно никто не ходил и они были покрыты толстым слоем пыли. Но правда также и то, что сам Зал Правосудия содержался в чистоте и порядке. И все же со времен Войны Гномских Ворот здесь, конечно, было пустынно.

А раньше, пока Тейвар не изъявил желания сделать эти места «своими», здесь, у Северных ворот, вообще ничего не было, кроме оставшихся со времен войны скелетов; эти скелеты еще и сейчас иногда попадаются на глаза…

Из коридора послышался звон мечей, стук сапог. Гвардия Наблюдения проводила смену караула.

Кто-то спрашивал, кто-то отвечал. Хорнфел подумал: новоприбывшие задают вопросы о пожаре, а сменяющиеся сообщают им о том, как быстро движется огонь. Хорнфел чувствовал: всех беспокоит надвигающийся шквал огня.

Он пошел с уступа назад, к воронам. Торбардину пока не грозила непосредственная опасность, но уничтожение болот и лесов отрицательно повлияет на жизнь всех гномов горного королевства уже к весне.

«Голода у нас, конечно, не будет, – подумал Хорнфел, – но придется попоститься. Как убедить Совет Танов, что нам следует не только оказывать всяческую помощь уже живущим у нас людям, но, возможно, надо открыть двери и для других?»

Хорнфел вздохнул.

В мыслях он постоянно возвращался к тяжелым временам Войны Гномских Ворот: тогда гномы и отъединились от всего мира в горном королевстве. О, Катаклизм принес всему Кринну одни только разрушения!…

После Катаклизма еще многие годы гномам жилось очень тяжело; Нейдар, который незадолго до Катаклизма увел своих гномов холмов из Торбардина во Внешние Земли, где хотел создать свое отдельное королевство, решил вернуться обратно. Они, гномы холмов, были голодными, потому что там, на выжженных землях, урожаи были плохими, а охотой им прокормиться не удавалось. Порой целые группы этих гномов приходили в Торбардин…

Гномам холмов нужен был союзник, и они нашли его в лице Великого мага Фистандантилуса, он возглавил армию людей и гномов и повел ее сначала на Пакс Таркас, а затем на Торбардин. Люди верили, что в горах хранятся бесчисленные сокровища.

Король Дункан знал, и знали гномы холмов, что здесь действительно были сокровища: здесь была пища. Однако ее, пожалуй, было недостаточно даже для тех, кто в то время жил в Торбардине.

Верховный Король Дункан знал, что его долг велит ему оставаться со своим народом. И тогда они с Харасом задумали войну, которую историки назвали Войной Гномских Ворот.

Один род воевал против другого, а Дункан, последний король гномов, принял решение приютить в своем королевстве небольшое количество людей…

И вот война снова поразила Кринн.

Однако Хорнфел знал, что, хоть войны остаются жестокими во все времена, нынешняя война на Кринне существенно отличается от той, которую вел Дункан.

«Во-первых, – думал Хорнфел, глядя на охваченную огнем долину, – мы не принимаем в ней участия. Мой народ решил держаться подальше от этой войны. Во-вторых, беглецы, которых мы приютили сейчас, не гномы. Люди. Но в чем, собственно, различие? Ну да, они высоки ростом и живут очень недолго. Но ведь между людьми и эльфами тоже много различий, а ведь сумели же они объединиться в войне против драконов. А старая поговорка говорит, что волк, притаившийся у двери, делает даже незнакомцев братьями. А есть еще и другая старая поговорка, мой добрый Король Дункан: «Кто не учится у отцов, не научится ни у кого». Волк охотится сейчас на твоих детей, Дункан. Я чувствую его. И сейчас мы делаем людей, этих незнакомцев, нашими братьями».

С этими мыслями он отвернулся от огня и прошел между двумя стражами к караульному помещению. Он не мог ждать Гнейсса дольше. Пусть капитан стражей скажет Гнейссу, что он был здесь и…

Послышался какой-то шепот, Хорнфел оглянулся. Из-за разрушенных ворот показался Рилгар, в темном плаще. Плащ не скрывал меча, как всегда висевшего у него на поясе. Его черные глаза блестели.

– Не правда ли, пожар похож на армию, – сказал Рилгар, – и эта армия подходит к Торбардину все ближе.

Огонь снаружи, и огонь внутри! Хорнфел вспомнил Дегана, как тот неожиданно вырос на мосту перед ним и Гнейсом, и взглянул на стражей. Они были на месте и, как всегда, смотрели на него.

– Да, пожар – как армия, – сказал Хорнфел. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не схватиться за рукоять кинжала. – Я иду созывать Совет. Необходимо обсудить создавшееся положение; боюсь, у нас будет поистине постная зима.

Рилгар пожал плечами:

– Совет так Совет. Как скажешь!

Он сделал шаг в сторону, пропуская Хорнфела, подождал немного, потом пошел вслед за таном Хайлара:

Пройдя мимо что-то бормотавших стражей Девара, Рилгар улыбнулся своим мыслям. Его армия готова начать битву, и Меч Бури висит в ножнах под его плащом. Ему казалось: Королевский Меч дышит голодной мощью.

Рилгар подошел к телохранителям Хорнфела.

Холодный сырой коридор, ведущий к мосту через огромную пещеру Эхо Наковальни, не был таким уж темным, как это поначалу показалось Кельде после хорошо освещенных улиц Торбардина. В конце концов ее глаза всетаки привыкли к слабому серому свету, просачивающемуся в коридор откуда-то издалека, – здесь не было кристаллов, проводящих свет с поверхности горы. Мост пересекал пещеру на большой высоте, однако потолка нельзя было увидеть и с моста; не видя ни пола, ни потолка, Кельда не могла бы даже и приблизительно сказать, сколь высока пещера. По краям моста имелись невысокие перила, их держали в своих каменных руках скульптуры гномов.

– Станах, – прошептала Кельда.

Шепот долгим эхом пронесся по пещере. Она проглотила, неизвестно почему появившийся в горле комок и коснулась плеча Станаха.

Держа руку на эфесе меча, которым он обзавелся в городе. Станах обернулся. Когда они были в пещерах глубоко под городом, он уже говорил ей, что в темноте он видит иначе, чем на свету; сейчас его глаза были словно сплошные зрачки, как будто пустые и призрачные. Неприятный холодок пробежал у нее по спине.

Гном улыбнулся с забавно-насмешливым выражением лица.

– Что, разве я тебе не говорил? С непривычки страшновато смотреть на мои глаза, верно? – Перевязанной правой рукой он слегка похлопал ее по плечу. – Но это я, маленькая сестра, всего лишь я.

«Я… всего лишь я… я…» – зашелестело эхо. Кельда почувствовала осторожное прикосновение руки Хаука. Когда он заговорил, его повторяемые эхом слова стали словно бы гоняться друг за другом.

– Мне не нравится эта дыра, Станах. Что нужно Хорнфелу у Северных ворот? Я думаю, нам следовало бы пойти на этот ваш Совет Танов и рассказать все, что мы знаем.

Станах и сам сначала хотел пойти на Совет Танов, но тейварский страж, которого они схватили в холодном темном коридоре недалеко от логова дракона, на их вопросы о Рилгаре и Хорнфеле ответил лишь смехом да словами, сказанными с издевкой: «Смерть ждет сейчас Хорнфела у Северных ворот».

Тогда Станах вместе с Кельдой прошли вперед, а Хаук немного задержался с тейварским стражем; он убил тейварца и вскоре присоединился к ним.

Воспоминание об ухмылке теперь уже мертвого тейварского стража наполнило душу Станаха гневом и отчаянием: они могут просто не успеть вовремя выйти к Северным воротам. Правда, Хаук заметил, что сказанное стражем не обязательно должно быть истиной.

– Смотри, – сказал он, показывая на торговую площадь, на таверну и парк. – Гномы обеспокоены, это верно, однако их поведение не похоже на поведение тех, кто услышал о смерти своего вождя.

Станах кивнул. Да, значит, Хорнфел еще жив. И помоги Реоркс, чтобы они успели спасти Хорнфела.

В самом воздухе Торбардина ощущался страх, он нависал над головами гномов, словно огромный черный капюшон.

Да, в Торбардине пахло бурей, но никто не знал: откуда же конкретно грянет буря.

Станах отвлекся от своих мыслей и шепотом сказал своим спутникам:

– Это владения Тейвара, и даже отчаянные любители приключений обычно избегают сюда приходить. Однако на мосту нам не должно ничто угрожать.

Преследуемые эхом, они пошли через мост.

Кельда шла, считая шаги и стараясь держаться ближе к середине моста; вообще-то ширина настила была вполне достаточной, чтобы они все могли идти рука к руке, но Кельде подумалось: было бы лучше, если бы он был еще шире.

Звуки их шагов слышались так, как если бы они отражались от очень близких стен. Кельда вздохнула, и ее вздох пронесся вдоль моста, как шум ветра, мчащегося через ущелье.

Наконец мост через Эхо Наковальни оказался позади. Станах оглянулся через плечо и, ничего не сказав, повел их дальше.

Он ориентировался под землей, как эльф в лесу; и, ни на секунду не останавливаясь, пошел на; север. Они прошли мимо черных стен с отметками огня и мимо светлых стен с отметками сражений. В темных углах порой лежали скелеты – все, что осталось от воинов, погибших здесь триста лет назад. Их одежда давно истлела, но кости рук все еще сжимали рукояти мечей.

Кельда старалась не отставать от Станаха, а за своей спиной она слышала близкое дыхание Хаука.

После показавшегося бесконечным пути через абсолютную темноту впереди наконец-то забрезжил серый, как в густом тумане, свет.

Они подошли к высокой куполообразной пещере, в пещеру вели широкие каменные ступени.

– Храм, – шепотом сказал Станах. – Северные ворота совсем рядом. Молчите! Прислушайтесь!

Словно эхо давно прошедших времен, до них донеслись звон кольчуг и мечей, голоса гномов. Страх пауком пробежал по телу Кельды. Хаук, успокаивая девушку, положил ей руку на плечо.

– – Не из-за чего волноваться, – прошептал Станах. – Это всего лишь смена караула. И это, будем надеяться, хороший признак. Что бы ни задумал Рилгар, не может же он напасть на Хорнфела сейчас, когда тут так много стражников!

Когда-то этот храм был прекрасен, как и все, что строилось гномами в далекие-далекие времена. А сейчас на полу, покрытом толстым слоем пыли, валялись обломки камней; Кельда увидела черные звезды, врезанные в мраморный пол; поначалу она удивилась, почему звезды черные, но вскоре поняла: это почерневшее от времени серебро. Когда-то эти звезды сверкали в свете факелов, как настоящие небесные звезды.

Колонны из розового мрамора (некоторые из них упали) образовывали проход, ведущий к центральному алтарю, где стояла наковальня семи футов высотой. Весь алтарь был вырублен из единой глыбы черного обсидиана. У подножия наковальни лежало нечто похожее на гигантский молот.

«Да ведь это же храм Реоркса, – сообразила Кельда. – Каким же прекрасным он когда-то был!» Она вздрогнула, вспомнив, что убить Хорнфела хотят рядом с этим священным местом.

Станах бесшумно подошел к алтарю и показал на дверь для служителей храма:

– Отсюда мы можем пройти в Великий Зал. Этот храм – лишь часть Северного Зала Правосудия, Когда-то здесь принимали гостей. Теперь – сама видишь – все в руинах. Отсюда мы легко попадем в караулку. Здесь, конечно, запустение и грязь, но в караулке всегда чисто.

Подошел Хаук и спросил шепотом:

– Что там, Станах?

Прежде чем Станах успел повторить то, что только что сказал Кельде, они услышали чей-то предсмертный крик. Эхо крика еще не затихло, как прозвучал сигнал тревоги.

Подобно стреле из арбалета, Станах стремительно бросился к двери для служителей храма. Кельда тоже шагнула к двери.

Хаук схватил Кельду за руку. В его глазах был отчетливо виден страх за нее.

– Стой! – крикнул он. – Защищай дверь. Никого не впускай. Если мы еще сможем помочь Хорнфелу, это будет, возможно, наш единственный выход отсюда.

И тотчас исчез за дверью.

Оставшись в одиночестве и слыша звуки близкого сражения, Кельда едва удержалась, чтобы не последовать за друзьями, но всетаки осталась на месте. Перед ее мысленным взором все время вставало лицо Хаука – лицо бессердечного воина, жаждущего только одного: убивать врагов.

Холодные, сухие пальцы Кельды сомкнулись на рукоятке ножа. Это малое оружие казалось ей одновременно и легким, и тяжелым.

В ее памяти всплыли уроки, которые давал ей Лавим – теперь казалось, давным-давно. «Нож служит нам вот для чего – пронзать врага».

Кельда, стараясь не обращать внимания на одолевавшую ее тошноту, на слабость в коленях, Подошла ближе к дверному проему. Пронзать…

В большом Зале Правосудия было чуть светлее, чем в храме. И Кельда смогла увидеть, что там происходит.

Рилгар всетаки решил убить Хорнфела во время смены караула. Сейчас его слуг – воинов в черной с серебром одежде – в зале было по крайней мере вдвое больше, чем стражей Наблюдения.

В зале шла настоящая битва. Сталь гремела о сталь, слышались предсмертные стоны и крики. Густые запахи крови поднимались к потолку, как грозовые тучи.

И в центре, окруженный врагами, яростно сражался гном, на котором не было никаких отличий, говорящих о том, что это тан Хайлара. Об этом можно было догадаться, пожалуй, только по тому, что он был в центре сражения, да еще по тому, с. какой невозмутимостью он вел бой, даже зная, что скоро будет побежден.

Хорнфел, прежде чем стал таном, долгое время был воином.

Рядом с ним сражался молодой гном в красной с серебром форме стража Наблюдения. Стоя спиной к спине Хорнфела, он защищал его от яростно нападавших тейварцев. Кельде показалось: она видит пробивающегося к ним Станаха и рядом с ним – Хаука.

Кельда, уже не раздумывая ни секунды, вошла в зал. Всего полдюжины ярдов отделяло ее от битвы, от друзей.

Что-то сильно ударило ее в спину, кто-то схватил ее за ноги, и она, не успев даже вскрикнуть, упала. Девушка изо всех сил ударила правой ногой назад, руки, державшие ее, разжались, и она поднялась на колени.

И лицом к лицу столкнулась со своим врагом.

Она вскрикнула, но не от ужаса. Она закричала от ярости и гнева: она увидела в глазах врага свою смерть.

«Пронзать врага… Не наноси удар сверху вниз, если ты стоишь вплотную к нему. Наверняка ты попадешь в какую-нибудь кость. Бей снизу вверх. Тогда у тебя будет хорошая возможность пронзить врагу что-либо важное: печень или почки…»

Обеими руками она схватила рукоять кинжала и ударила снизу вверх. Кинжал ударился о металл кольчуги, и тогда, уже совсем бессознательно, она изо всех сил ударила кинжалом в горло противника.

Мерзким красным фонтаном хлынула кровь – тейварец упал мертвым. Испытывая от запаха крови мучительную тошноту, Кельда поднялась на ноги. И опять что-то сильно стукнуло ее в спину. Она тотчас обернулась и ударила ножом, но не попала, и снова ударила, на этот раз ногой, попала тейварцу ниже пояса; тот упал, хватая ртом воздух. Кельда согнула ногу и еще раз резко ударила. И услышала, как треснула челюсть гнома.

Сердце билось оглушительно, но голова была ясной.

Кельда осмотрела залитый кровью зал. Воинов в черном с серебром стало уже заметно меньше, но всетаки их было еще гораздо больше, чем защитников Хорнфела. Стоя спиной к спине Станаха, Хаук сражался, как бешеный медведь.

Станах был сейчас на расстоянии вытянутой руки от своего тана. Ударом меча он снес голову с плеч ближайшего тейварца, отпихнул тело ногой и протянул правую руку к плечу Хорнфела.

Он коснулся плеча тана как раз в ту секунду, когда молодой гном, защищавший Хорнфела, упал, пронзенный тейварским кинжалом в грудь.

Хорнфел обернулся.

Забрызганный кровью только что убитого стража, с огнем гнева и ярости в широко открытых глазах, он двумя руками высоко занес меч над Станахом.

И тут Кельда отчаянно закричала.