Мастер молний. Книга III

Глава 19

Мы сидели в приемной Генерального Директора АЗЛ, что гордо расшифровывалось «Автомобильный Завод Ласточкина». Так звали основателя концерна, который создал прототип массового российского автомобиля в середине прошлого века. Злые языки утверждали, что он целиком и полностью слизал концепт у итальянского Фиата, причем уже тогда модель-прототип считалась устаревшей.

Это не помешало фабриканту купеческого происхождения получить дворянство, а после и княжеский титул. Энтузиазм рода Ласточкиных иссяк со смертью отца-основателя лет через двадцать после основания завода. Половина акций концерна была выкуплена государством, остальные разошлись на бирже, так что от семейства в автомобильном бизнесе осталось только красивое название. Прекрасный вклад, я считаю.

Вооруженные бумагой от Министерства торговли и промышленности, а также грузовиком с образцами запчастей, которые мы хотели предложить нынешнему главе концерна, чтобы сделать его Волжскую Ласточку хотя бы отдаленно похожей на автомобиль, который способен доехать из точки А в точку Б, не рассыпавшись по дороге.

Генерального директора звали Брянцев Алексей Владимирович. Но к его благородному телу нас не пустили. В Приемной царствовала секретарша, злобная гарпия сильно за пятьдесят. Это я одобрял, у большого босса именно такая фурия и должна сторожить дверь.

— Ждите! — бросила она холодно, умудряясь смотреть на нас сверху вниз, хотя она сидела, а мы стояли.

Я решил, что пока рано начинать сочиться ядом. Злость надо копить, чтобы в нужный момент заслуженно жестко ставить наглецов, возомнивших себя пупами Земли, на место.

— Кто из вас Эмма Брехт? — спросила дама, прочитав что-то на экране своего монитора, наверное, получила инструкции.

Эмма молча подняла руку, как в школе.

— Ну и имечко, — пробормотала гарпия себе под нос, но Эмма ее конечно услышала.

— Я — немка, — ответила она холодно.

— Хмм, — подняла на нее глаза гарпия без тени сожаления, — изучите, пока ждете.

Секретарша выложила на столешницу несколько скрепленных листов. Эмма взглянула на меня, не понимая, что происходит. Я пожал плечами, мне и самому стало интересно. Девушка подошла к столу, взяла бумаги и заглянула в них.

— Что это? — спросила она фурию.

— Плохо читаешь по-русски, немка? — ухмыльнулась секретарша. — Это трудовой контракт. Ознакомься, только сильно не тяни. Подпишешь, потом Алексей Владимирович тебя примет. Если ты ему понравишься, он завизирует. И не качай там права, директор этого не любит.

— У меня уже есть работа.

— Глупости, — отмахнулась фурия. — Читай быстро и не трать время. Люди здесь занятые.

Эмма онемела от такой бесцеремонности, я же откровенно развлекался. Сейчас же, ради сохранения психического здоровья моей сотрудницы, мне пришлось вмешаться:

— Она сказала, что у нее есть работа.

— Вас вообще никто не спрашивает, молодой человек.

Тут я немного удивился, я выбрал образ взрослого мужчины в самом расцвете сил, и на вид мне можно было дать честные пятьдесят лет, правда с хорошей физической формой в придачу. Фурия же продолжила играть в королеву одной отдельно взятой приемной.

— Вам здесь вообще не место, девушка прекрасно обойдется без группы поддержки.

— Вы забыли представиться, — напомнил я холодно. — С кем имею честь?

Фурия поколебалась, но все же решила чрезмерно не хамить.

— Референт генерального директора, Светлана Петровна Вязникова. И прошу вас не вмешиваться в разговор, пока вас не вывели. Вам работу в нашем концерне никто не предлагает.

— Хочу напомнить, Светлана Владимировна, что мы здесь по поручению Министра, и у меня на руках распоряжение с его личной визой. Никто из моей команды не собирается устраиваться на ваш завод. И если прямо сейчас господин Брянцев нас не примет, мы удаляемся, а я посылаю министру отчет о нашей несостоявшейся встрече и попытке Генерального Директора сманить моего сотрудника.

— Министр в сторону таких… — фурия явно проглотила что-то уничижительное, вроде «щенков», — персонажей и не взглянет.

— Заодно и проверим, — улыбнулся я по-акульи. — Кстати, я пошлю ему и видеоотчет о нашей беседе.

— Это промышленный шпионаж! — потеряв на секунду контроль, взвизгнула фурия. — Вы не имеете права…

— Сидоров, фас, — я снова хищно улыбнулся.

Мой же юрист, без которого я, конечно, не собирался идти в столь очевидное змеиное гнездо, засыпал референта юридическим словоблудием. Не прерывая свою речь ни на секунду, он выложил на стол перед носом Вязниковой копию распоряжения, на котором виднелись личная резолюция министра и еще пары шишек вроде начальника департамента автомобильной промышленности. От вида бумаги тетенька побледнела, да и поток юридического сознания Сидорова произвел на нее впечатление. Когда студент выдохся, я поставил точку в этой схватке.

— Копию изучите на досуге. А мы не в состоянии тратить время впустую. Передайте господину Генеральному Директору наше неудовольствие подобных приемом. Прощайте, любезнейшая Светлана Петровна.

Мы встали и отправились в сторону выхода, а там был добрых полтора десятка шагов. Вязникова терпела до последнего шажочка, проверяла, наверное, не блефуем ли мы, а может элементарно собиралась с мыслями.

Наконец, она громко, но уже не так агрессивно рявкнула:

— Погодите, я спрошу у Алексея Владимировича, когда он сможет вас принять!

А чтобы оставить за собой последнее слово добавила:

— Не трогайте ничего на столе! У нас тоже есть видеонаблюдение.

Вязникова скрылась за дубовой дверью в директорском кабинете. Доклад явно занял какое-то время, я мог бы послать за ней птичку и послушать, что они там обсуждают, но мне было элементарно лень.

Наконец фурия вышла и буркнула раздраженно:

— Вы можете пройти.

Мы прошли к дубовой двери, но Вязникова вспомнила, что должна рулить процессом.

— Вы туда всей толпой собрались завалиться? Это вам не кабак!

— Я — руководитель компании. Госпожа Фрахт — технический специалист, и кажется господин Брянцев намеревался пообщаться именно с ней. Господин Сидоров — юридический консультант, и вряд ли обсуждение договора может состояться без него. Если у вас правило «больше двух не проходить», нас покинет госпожа Фрахт. Хотя, нет. Он примет всех, сейчас, или мы уйдем.

— Вы забываетесь, — зашипела гарпия.

— Предупреждаю в последний раз, — пришлось мне поставить точку в спорах, — еще одна надуманная препона, и мы разворачиваемся и уходим писать доклад министру о несостоявшейся встрече. Мы уже поняли, что нам здесь не рады, но все же из уважения к принятым обязательствам хотим довести эти переговоры до какого-то логического конца.

— Идите уже, — махнула рукой референт и демонстративно уткнулась в монитор.

Брянцев оказался именно таким, как я его себе и представил. Грузный, старый и уверенный, что все вокруг должны бегать на задних лапках и смотреть ему в рот. Учитывая, в каком состоянии пребывает его любимый завод, а также, что из себя представляют выпускаемые им автомобили, ему бы забить свой гонор в темное и душное место, если вы понимаете, о чем я.

Но нет, директор смотрел на нас как на толпу хулиганов, поколотившую секретаршу и вломившуюся в его кабинет. Я с порога вежливо его поприветствовал.

— Добрый день, Алексей Владимирович. Рад, что наша встреча все-таки состоялась.

Брянцев проигнорировал мою вежливость. Он сразу, в упор меня не замечая, и даже не предлагая сесть и тем более не вставая из-за стола, чтобы поздороваться, обратился к Эмме.

— Фрау Брехт, не понимаю, зачем вы столь упорно тащите с собой эту группу поддержки. Трудовой договор от этого не изменится.

Эмма только закатила глаза. Я ободряюще похлопал ее по плечу и шагнул к столу директора.

— Очень жаль, Алексей Владимирович, что приходится тратить время на одну и ту же бессмысленную беседу дважды. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать трудоустройство моих сотрудников.

— Я разве к вам обращался? — презрительно бросил мне Брянцев. — Девочка, ты прилетела из Европы, чтобы загубить свой талант в захудалой автомастерской? Ты могла бы многому научиться, работая в действительно большой компании.

— Я работала со всеми баварцами, с французами, итальянцами и англичанами. Научиться делать плохие машины я могла бы и там, — не выдержала Эмма.

Я испугался, что Брянцева удар хватит. С ним, наверное, даже его любимый министр так не разговаривал за последние… никогда. Я решил вмешаться.

— К чему это все, Алексей Владимирович? Зачем на пустом месте раздувать конфликт? Странно, что вы видите в нас проблему, когда мы принесли вам решение.

— У нас не было проблем, пока вы, молокососы, не устроили цирк в министерстве.

— Разве же это не проблемы, когда у выставочного образца, подготовленного, я бы даже сказал, «вылизанного» для презентации, не закрывается дверца, заводится машина с пятого раза на честном слове и такой-то матери? Это говорит не о высоком проценте брака, а практически о ста процентах. Мы не сможем помочь вам с некачественной сборкой, это означало бы просто начать выпускать автомобиль вместо вас. Но поставлять детали в адекватном состоянии мы можем и с удовольствием это сделаем.

— Ну вылизали вы один автомобиль, — поморщился Брянцев. — А дальше что? Вы представляете, в каких количествах и что нам требуется? Кустарное производство — новая проблема, а не решение.

— Мы поставим то, что вам нужно, в любых требуемых количествах и в разумные сроки. И я знаю, что вам нужно.

Я, не глядя, протянул руку за спину, Сидоров сунул в нее лист бумаги, который я и положил на стол директору.

— Что это? — раздраженно спросил Брянцев, не торопясь начать изучать документ.

— Эмма, объясни, — попросил я.

— После выставки мы купили в разных салонах три автомобиля «Волжская Ласточка» седьмой модели одной комплектации, — принялась рассказывать она, — не базовой, следующей за ней, которая называется «комфорт». Провели детальный анализ. Потом купили еще два, в других салонах. Мы специально не отбирали лучшие или худшие экземпляры, хотя многие покупатели за взятку продавцу именно так и поступают. Представляю себе такую практику в салоне феррари, — Эмма хмыкнула не слишком весело. — Единственный критерий отбора, который мы себе позволили: машина должна была доехать до нашей лаборатории своим ходом. Под него попадали в лучшем случае две трети ассортимента. Это уже не проблема, а коллапс, Алексей Владимирович.

— Вы здесь… — принялся наливаться кровью директор.

— … не для того, чтобы смешивать вас с грязью, — окончил я за него. — Короче говоря, ребята проанализировали пять случайных ласточек-семерок и составили список деталей и узлов, которые барахлили или вовсе не работали хотя бы в четырех из пяти. Отобрали пятьдесят из них. Сделали свои образцы всех деталей по этому списку. Они сейчас стоят у вас на стоянке в нашем грузовике. Мы оставляем их всех в вашем распоряжении для изучения.

— Я с трудом, но верю, что вы смогли на коленке сделать что-то лучше, чем наши привычные поставщики. Но что нам толку с кустарного производства? Чтобы развернуться на полную мощность вам нужны площади, промышленное оборудование, персонал. То есть вам нужен мой завод. Отдать вам цех, чтобы вы делали то же, что и мы? Легко изготовить рабочий образец в лаборатории, доведя до идеала напильником.

— Нет, Алексей Владимирович, у нас есть все для массового производства. Скажите, какие позиции вас интересуют, просто поставьте галочки возле нужных строчек в списке и количество.

Тут Брянцев наконец взял листок в руки и начал читать, постепенно мрачнея.

— И что будете делать, если я сейчас скажу «все» и по тысяче штук?

— Мы заключим контракт на поставку всего по тысяче штук.

— Как быстро? К следующему Новому Году?

— По тысяче каждую из пятидесяти позиций? Через месяц, если вы хотите получить все и сразу. Если вас устроит скользящий график сдачи, начнем поставлять уже на следующей недели.

— Я не верю, что вы с этим справитесь. Это не объемы для мастерской. Тут нужен завод, как я уже сказал.

— Он у меня есть. И мы можем прописать в договоре неустойку за срыв графика поставок.

— Значит, ваше качество будет ниже, чем даже то, что у нас есть сейчас.

— Мы готовы нести ответственность за каждый бракованный экземпляр, что вы найдете. Мы, например, обязуемся любую неисправную деталь заменить двумя другими, исправными.

Глаза Брянцева хищно загорелись. Не требовался телепат, чтобы понять, какой бизнес-план созрел у него в мозгу.

— Разумеется, — пресек я его муки творчества, — в таком случае приемка будет проводиться в присутствии нашего специалиста и фиксироваться на камеру. Вашему эксперту придется четко сформулировать свои претензии. В спорных случаях деталь пакуется и запечатывается для передачи на независимую экспертизу.

— Все продумал? — зло фыркнул Брянцев.

— Я не вчера родился, — рассмеялся я в ответ.

— Тогда почему я ни о тебе, ни о твоем мифическом заводе не слышал?

— Еще услышите. И в ваших интересах, чтобы слухи эти породило наше с вами сотрудничество.

— Ты хоть понимаешь, что такое — промышленное производство? Какие нужны площади, какое оборудование? Сколько нужно рабочих, не говорю уже об инженерах. Ты планируешь одолжить персонал у нас?

— У меня все это есть. И площади, и оборудование. Оно, к слову, почти абсолютно автоматизировано, так что работников требуется минимум.

— Я хочу посмотреть, что у тебя там автоматизировано.

— Исключено, Алексей Владимирович. Коммерческая тайна.

— Хорошо, я выделю тебе цех, размещай там свое оборудование. И логистика выровняется, и мне будет спокойнее.

Хитрюга, думает, как и губернаторские придурки, что я где-то разжился секретным оборудованием, и они смогут захапать его себе.

— И этот вариант не подходит из-за той же коммерческой тайны.

— Непробиваемый ты какой-то, Беринг. Ладно, платить тебе за тысячу котов в мешке я не стану. Сможешь за месяц поставить по сотне всего из списка?

— Смогу за неделю.

— Ты ведь понимаешь, что я реально сдеру с тебя неустойку за срыв поставки?

— Вполне. А вы понимаете, что если в договор будет включены штрафные санкции, то и цена вырастет?

— С чего бы вдруг?

— Сейчас мы готовы представить первые партии по льготной цене, учитывая, что мы еще не сработались, и почвы для доверия нет. Но санкции есть санкции, они отменяют скидку за доверие.

— И что за льготная цена?

— На десять процентов выше, чем вы платите сейчас.

— Откуда вы взяли эту информацию? — вдруг снова разъярился директор.

— Тоже мне тайны мадридского двора, вы — государственное предприятие, все данные о закупках есть в открытом доступе.

— Первую партию по той же цене. Включая все неустойки. Или идите домой, и не надо меня пугать бумагой из министерства. Я тридцать лет с ними веду дела, разберусь и сейчас.

— Ладно, думаю, что пробную партию мы можем поставить дешевле. После ее принятия поговорим об условиях серьезнее.

Хотел бы я оставить Сидорова подписывать бумаги, но в желании Брянцева подмять процесс под себя я ни на миг не сомневался. Что студент вполне зубаст, а после прокола со свалкой винит себя и охотно свернет горы, чтобы восстановить репутацию, я тоже знал. Вот только с зубром вроде Генерального ему тягаться еще трудновато. Тот подобных энергичных умненьких студентов на завтрак кушает. Пришлось контролировать и тратить драгоценное время.

Потом еще скандалили во дворе. Верные принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок» местные умники пытались и грузовик зажать. Это вызвало бурю негодования со стороны Лемешева, сидящего все это время за рулем. Я уже начал снимать на телефон безобразную сцену, как к нам присоединился зам Брянцева, который и представлял завод на презентации в министерстве. Он прекратил безобразия, организовал выгрузку, без остановки расхваливая наши образцы.

В итоге я все же не смог дождаться окончания этого циркового представления. Я получил астральный сигнал от Боброва. Да, я научил его этим мистическим смскам. Так что, оставив свою банду контролировать разгрузку, я перенесся в Лазурь, а оттуда — в избушку на курьих ножках,

Я не светил перед ним Беринга, до поры до времени и не собирался этого сделать, хотя уже очень скоро у всех вменяемых наблюдателей запутанная цепочка связей сложится в единую схему концерна Беринга-Манна.

Едва я, в образе шпиона, вошел в избу, генерал усадил меня за стол.

— Мне нужен твой неуловимый Манн, — сказал он, разливая водку по стопкам.

— Прямо-таки лично он? — удивился я.

— Есть работа по его специальности.

— Что, — пошутил я, — расчистить очередную гору вонючего мусора?

— Да, — серьезно, даже грустно ответил Бобров, — именно так. У нас назрел кризис и возможная экологическая катастрофа. И с твоим боссом хотят пообщаться в Кремле.