Мастер молний. Книга II

Глава 5

— Сейчас мы с тобой будем учиться интереснейшему делу, — заявил я, выходя из Тени, — допросу во сне. Параллельно я буду копировать его знания по праву, но его интересные замечания могут скорректировать и уточнить поток данных.

Перед ужином мы с Алисой долго тренировали усыпление. У бедной тульпы после бесконечной череды «сливок» нос распух и превратился в ту самую сливу. На другой телесный контакт с коварным соблазнителем ученица идти отказывалась, хотя технически достаточно было бы ткнуть его пальцем в лоб. Я бы и вовсе дунул на него, это вполне бы хватило. Но становиться врагом веселья я не собирался, пусть девочка развлекается, профессор сам нарвался.

— Мы затащим его в Астрал? — предположила Алиса.

— Молодец. Он, конечно, и так окажется там, мы же возьмем его сон под контроль. А ты изучай ментальную магию, мой метод дознания ты должна освоить. Я называю это заклинание «дружеская беседа», эльфы взяли его на вооружение, обозвав Melamin Tar.

Я создал нам небольшой уютный уголок — две каменные скамейки друг напротив друга на вершине горы. Одна предназначалась Ковальскому, на другой сидели мы с Алисой. Легкий ветерок шебуршил наши прически. По идее, он должен тревожить объект дознания, но не сильно. Сидение и спинка были облицованы деревом, так что отморозить попу, хоть и воображаемую, никому из нас не грозило.

— Почему именно здесь? — спросила Алиса.

— Ковальскому должно быть комфортно смотреть только на нас с тобой, куда бы еще он не кинул взгляд, его встретит только пропасть.

Я выпустил заклинание, которое растворилось в воздухе, не найдя объект приложения. Потом повесил на ученицу защиту от ментальной магии и напустил Melamin Tar на нее.

— Повтори! — скомандовал я.

Какое-то время мы тренировались, попутно я объяснял основы. На сложном примере обучать получается куда доходчивее, чем как в школе шагать от азбуки до корявого связного предложения. Майариды учили меня так. Сразу запихнуть в меня огромный объем духовной пищи, а затем помогать ее переваривать.

Я обратил внимание на блок плетений, отвечавший за то, чтобы, проснувшись, профессор не помнил ничего о нашей встрече. С одной стороны, он не являлся необходимой частью «Дружеской беседы», а с другой — его можно было использовать отдельно, если надо заставить объект забыть что-то.

Когда я решил, что девочка готова, я щелчком пальцев затянул в наш сон Ковальского. Алиса выпустила на него Melamin Tar, и мы поговорили.

Арнольд Вениаминович давно не выступал в суде. Обладая прекрасной памятью, которая сейчас ему не поможет, он зубрил длинные тексты законов, превратив свой мозг в базу данных, которую регулярно и аккуратно пополнял. И как носитель знаний он нам подходил идеально.

С другой стороны, на работу я бы его не взял, потому что в реальной практике наш теоретик не понимал ничего. К тому же он терпеть не мог студентов, которые, не получив диплом, пытались подрабатывать по специальности. Считал это суетой, пытаясь на экзаменах доказать, что они для живой работы не созрели и способны только навредить клиенту.

Один такой «суетолог» должен приехать в «Вешние воды» тридцать первого декабря, чтобы договориться о пересдаче. Я заставил Ковальского уточнить, что речь идет, конечно же, о взятке, которую профессор еще не факт, что примет, если ее вручат без уважения. Дата «переговоров» он выбрал не случайно, а чтобы еще больше уязвить студента.

Я спросил Ковальского, считает ли он на самом деле парня способным. Врать под заклинанием профессор не мог, так выдал четкую и объективную, насколько возможно, характеристику: парень шустрый, ищет входы-выходы-подходцы, любит нестандартные решения, но все это — мишура, если в голове нет базы, а у него в одно ухо влетает, а в другое вылетает.

Меня этот парень уже заинтересовал, так что я продолжил расспросы:

— Как зовут этого шустрика?

— Смешная у него фамилия, Сидоров! Ну вот куда ему с рязанской рожей в адвокаты? Был бы какой-нибудь Голдеман, и разговор сложился бы другой.

— И имя у него есть?

— Алексей Петрович. Короче, скучное имя, с какого конца ни присмотрись.

— А какого он сословия? — в монархической стране подобная мелочь имела значение.

— Ну кем может быть Сидоров? Уж точно не барон. Ясное дело, семейка от сохи. Отец вроде из купцов.Про мать не знаю. На обучение как-то наскребли, но насколько я знаю, никто у них не жирует.

— Вы собираетесь брать у него деньги?

— Да нет у него денег. Клянчить приедет.

— О какой же сумме идет речь?

— Десять тысяч попрошу.

«Две тысячи долларов», — перевела Алиса.

— Не две копейки, конечно. Хотя и не целое состояние. А что сдает-то наш Сидоров?

— Патентное право.

— А вы и его преподаете?

— Конечно! Я отлично разбираюсь в любых законах, касаемых бизнеса.

— Как интересно! Предложите ему пари.

— Какое еще пари? — удивился Ковальский.

— Разрешите ему пересдать экзамен. Можете гонять в хвост и гриву, но если на все вопросы ответит, то обойдетесь без денег. А если провалится, то заплатит вдвойне — двадцать тысяч заработаете.

— Так говорю же: нет у него денег! Ни двадцати, ни десяти, да и двух не наберет.

— А я обещаю, что деньги будут. Более того, в Университете есть практика сдачи экзаменов экстерном?

— В особых случаях идем навстречу.

— Сидорову сколько учиться осталось?

— Последний год, к лету должен бы на диплом уйти.

— Ну вот, пусть все, что накопилось, сдаст за раз. На тех же условиях: если сам справляется, то бесплатно, если проваливает — двадцать тысяч за экзамен.

— Не один я решаю такие вопросы.

— Что ж вы в родном универе договориться не сможете? Двадцать тысяч за экзамен — хорошая цена, не находите?

— Зачем вам этот прохвост?

— Мне не помешает шустрый малый с подходцами. А учиться я его заставлю. Мы договорились?

Вопрос, конечно, был риторический, мало того, что на Ковальского давил Melamin Tar, я в свои реплики подбавлял Голос в режиме «убеждение». Профессор очнется с твердой уверенностью, что наши соглашения — его собственные решения, и он сам хочет этого от всего сердца.

— Мы договорились! Я позволю Сидорову сдать экзамен. Пусть приезжает сюда третьего числа. С деньгами!

— Прекрасно, это мы решили.

Мне осталось немного времени на скачивание. Я попутно делил потоки на области права, а также я создал свой раздел для «телефонной книги» в голове профессора, знать все его контакты в университете, чиновников, судей, адвокатов и прокуроров не повредит.

У меня вопросы закончились. Я передал слово Алисе.

— Любишь волочиться за молоденькими девушками, старый ты кобель?

— Я им нравлюсь! — робко воспротивился профессор.

Алиса вскочила со скамейки, шагнула к Ковальскому, схватила его за ухо и заставила смотреть в бездну.

— Не надо, — запищал бедняга, — я высоты боюсь!

— Ты не можешь врать, Арнольд, — хищно улыбнулась моя ученица. — Ты ведь знаешь, когда все происходит по согласию, а когда по давлению. Знаешь ведь?

Она дернула профессора за ухо, не позволяя отвернуться от пропасти.

— Знаю! Я — слишком хороший юрист, у меня есть деньги и связи, всегда знаю, кому я смогу заткнуть рот, а кого нельзя трогать! Им всем что-то нужно: учеба, сессии, связи. Я брал свое, а если они возмущались, кнутом и пряником ставил на место.

— Что же ты со мной опростоволосился?

— Я не знал, что вас надо уважать! Я думал, твой дядя — тупой выскочка, чужой в нашей стране!

— Когда проснешься, Арнольд, ты вспомнишь всех, кого обидел. Ты извинишься перед каждой.

Я счел нужным вмешаться.

— На твое счастье, ты можешь нам пригодиться. Я разрешаю тебе найти способ загладить вину, не погубив свою жизнь. А теперь пошел вон! И помни — на тебе сессия нашего шустрика. И веди себя хорошо, юрист. Больше никаких юных дев!

— С вашего позволения, — вдруг воспротивился Ковальский, — я уже перед каждой обиженкой извинился! Как, по-вашему, я выходил сухим из воды после всех этих скандалов? Когда дело пахнет жареным, я умею быть безмерно обаятельным!

— Логично! — посмотрел я на ученицу с иронией.

— Чертов прохвост! — поморщилась она. — И не прижмешь его особо!

Мы все вернулись в наш пентхаус. Ковальский все еще спал, так что я сотворил ватку с нашатырным спиртом и поднес ее к профессорскому носу.

— Арнольд Вениаминович! — воскликнула Алиса с живым участием в голосе. — как вы себя чувствуете?

— Я… голова болит! — проблеял профессор. — А что случилось?

— Вы прогулялись с нами до номера, вам хотелось посмотреть на пентхаус «Лазурь», — пояснил я. — Мы беседовали о Университете, а потом вы вдруг рухнули в обморок.

— Мы очень волновались, Арнольд Вениаминович! — добавила Алиса.

— Я… Я, пожалуй, пойду, прилягу. Возможно, шампанское было не настоящим, а я плозо переношу подделки.

Я протянул руку и помог Ковальскому подняться на ноги.

Когда он ушел, я усадил Алису медитировать, а сам перенесся обратно в разрушенный храм в лесу. Использовав обломки и всякий скопившийся мусор, я восстановил каменный люк, ведущий в подвал к источнику силы. На него я наложил свою печать, попытавшись использовать кое-какие мотивы древней магии, что я чувствовал в этом месте. Что-то даже получилось, но я планировал наведываться сюда часто, чтобы изучать эту силу.

Из чистого любопытства я принялся восстановил фрески на стенах и витражи в окнах. Там оказался сложный и запутанный ментальный след, изображения сменяли друг друга веками. Я понял, что разбираться с временными наслоениями придется часами, так что восстановил самый поздний слой, которому не было и пятидесяти лет. Также я реставрировал прогнившую входную дверь, заперев ее на солидно выглядящий навесной замок. Если вандалы попытаются его вскрыть, желаю им удачи.

Ночь мы провели спокойно, я — в медитации без прогулок по Астралу, Алиса же, намотавшись за день, уснула без задних ног. Спать до обеда я ей не позволил. Надо было пользоваться моментом, что остальные лежебоки еще не оккупировали спортзал. Там я показал Алисе, какой физкультурный ад ее ждет. Я ведь уже обещал, что приведу ее тело в порядок, имея в виду отнюдь не магию.

Ковальский нас почему-то разлюбил и не подсел к нашему столику за завтраком. Зато к нам присоединилась Вероника. Мы немного поболтали о пансионате и вообще о жизни и бизнесе в современной России. Под конец, когда мы уже перешли к кофе, я поинтересовался, не желает и она заработать денег, не совершая ничего предосудительного или неприличного. Мне нравились ее язык и словарный запас, так что я решил, что женская модель общения Алисе не повредит.

Мне удалось ее уговорить, почти не прибегая к аурам. Ну точнее я всегда и на автомате поддерживаю очень легкую форму убеждения и симпатии. Ну и кажется, мы этой даме просто по-человечески понравились, так она согласилась принять участие в «абсолютно безопасном эксперименте».

В итоге все получили новогодний подарок: Алиса — новые познания в русском языке, к которым я присовокупил и юридический словарь авторства Арнольда Ковальского, а Вероника — десять тысяч рублей и час здорового сна. Я, кстати, выкачал и некоторые познания в сферах рекламы и организации мероприятий, тоже полезно для человека с обширными планами на развитие бизнеса.

Суетолог Сидоров прибыл после обеда, я послал Алису перехватить его и отозвать для беседы в укромный уголок. Второй раз за сутки я использую женские чары ученицы, чтобы приманить объект, но учителя и не на такие пакости способны.

— Здравствуйте, Алексей Петрович, — обратился я к молодому человеку, внимательно его разглядывая.

— Мы знакомы? — удивился студент.

— Зовите меня господин Беринг, — улыбнулся я. — Если, конечно, наше знакомство продолжится.

— А что вы от меня хотите? — Сидоров выглядел немного испуганным. — Я ничего плохого не думал в отношении вашей дочери…

— Это моя племянница, Алиса, и она вас позвала ради встречи с нами обоими. А дело вот в чем: профессор Ковальский, у которого вы хотели выпросить пересдачу, знает, что у вас нет денег.

— Возможно, мы договоримся как-то, — пожал плечами студент. — Деньги — дело наживное.

Мне понравился его оптимизм.

— Может быть, договоритесь. Он сделает вам предложение.

— От которого нельзя отказаться, — рассмеялся Сидоров.

— Вопрос в том, можете ли вы его принять. Денег, как мы все знаем, у вас нет. А симпатии к вам профессор не испытывает.

— Тогда зачем он меня позвал? И чего вы хотите от нас обоих? Или на самом деле предложение делаете вы?

— Вы быстро соображаете, молодой человек. Я могу вам помочь, а профессор пойдет нам обоим навстречу из уважения ко мне.

— Кем надо быть, чтобы Ковальский вас зауважал? — удивился Сидоров.

— Представьте себе. Итак, я могу помочь, но не просто так. Зачем мне вмешиваться в судьбу случайного встречного?

— И зачем же? — наклонил голову Сидоров, явно готовясь к торгу.

— Мне нужен умный молодой помощник с амбициями. Профессор характеризовал вас как человека, склонного к оригинальным решениям и охотно заводящего новые связи. Я предлагаю вам работу. У меня амбиции куда больше ваших, так что вместе со мной вы станете богатым и влиятельным, чего наверняка искали, поступая учиться в Московский Университет.

— А при чем тут Ковальский?

— Мы заключим договор. Вы соглашаетесь работает на меня. Я помогаю с экзаменом.

— Как помогаете?

— Либо знаниями, либо деньгами. Ковальский предложит вам спор: он разрешит вам пересдать патентное право. Я, кстати, крайне заинтересован в специалисте в этой области. У меня в кармане, — я похлопал себя по ляжке, — огромное количество инноваций. И как я сказал, у меня хватит амбиций и средств, чтобы воплотить их в жизнь.

— Если бы я был таким спецом, я бы и с первого раза сдал экзамен.

— Одна из инноваций: я могу научить вас всему, что требуется для экзамена.

— За пару дней? Да вы шутите. Наверное.

— Если вы провалите экзамен, я вручу вам деньги, с помощью которых вы подкупите профессора. Если ни то, ни другое не сработает, можешь развернуться и уйти, куда глаза глядят, мы больше не встретимся.

— Если вы на такое способны, то наш договор придется подписывать кровью.

— Как говорили в одном фильме: «чернила надежнее», — улыбнулся я.

Сидоров почему-то поежился.

— Я вообще не уверен, что он разрешит эту пересдачу.

— А это первая часть нашего договора. Вы сейчас с ним встретитесь, и уж не знаю, радушно ли он вас примет, но назначит экзамен на третье января. Если все случится именно так, возвращайтесь в пентхаус, продолжим разговор.

Я протянул Сидорову руку.

— Мы договорились?

Парень вернулся через полчаса, выглядел он удивленным.

— Все вышло, как вы сказали, господин Беринг. Ковальский долго полоскал мне мозги, рассказывая об ответственности, о втором шансе, которого я не заслужил и о новогоднем чуде. И вы правы, он предложил спор: я либо сдаю экзамен без дураков, либо плачу ему двадцать тысяч, и он все равно поставит мне тройку. А вы правда дадите мне такие деньжищи?

— Не дам, потому что ты сдашь. Профессор прав: пришло время для подарка от Деда Мороза. Садись в кресло.

— И что будет? Как вы меня научите за такое время?

— Во сне. Одна из моих секретных технологий, ты узнаешь еще о многих.

— Не так быстро! — замотал головой Сидоров. — Сперва подпишем договор!

— Возможно, из тебя и выйдет толк! — одобрил я его поведение.

Я поднял в блоке знаний, полученном от Ковальского, контрактное право и, в частности, вариант, который нам требовался. Я только внес в него пункт об ответственности за предательство, а также описал, что гарантирую Сидорову получение диплома юриста, без чего договор считается недействительным. Потом просто создал документ, сделав вид, что достаю его из ящика стола.

Мы немного обсудили отдельные пункты, особенно вопрос о его вознаграждении. Я попросил его назвать зарплату, которую получает юрисконсульт после института, он соврал, но не сильно, прибавив процентов двадцать. Все равно сумма мне казалась несерьезной. Я увеличил ее в два раза и объяснил, что с выгодных сделок и успешных проектов он будет получать проценты, зависящие от масштаба и характера сделки.

Он из принципа собирался еще торговаться, но я натянул на лицо скептическое выражение, и он успокоился. Мальчик не знал, что договора со мной имеют особую силу, не меньшую, чем при подписи кровью. Когда он подмахнул документ, я усадил его в кресло, протянул нечто вроде мотоциклетного шлема — так я замаскировал обруч с камнем, в котором хранились знания Ковальского.

Надев его, Сидоров тут же заснул. Проснулся через час, встал, растирая ноющие виски.

— Новый Год близко, — заметила ученица. — Ты как домой собирался добираться, приятель?

— Я не знаю, — признался мой новый юрист. — Электрички разве еще не ходят?

Я пошарил в бездонной сумке. Рубли, что я поменял, почти кончились. Но долларов еще было много. Я отсчитал тысячу.

— Алиса, сходи к Веронике, заплати ей, скажи, что у нас гость, остановится у нас, пусть на него запланируют праздничный ужин. И завтрак.

— Как же я у вас-то, — запаниковал вдруг студент.

— Номер большой, приляжешь где-нибудь на коврике.

На самом деле кроме наших с Алисой спален, оставались диваны в гостиной и кабинете. Лазурь стоила своих денег.

— Развлекай гостя. Сходите, чаю попейте. Или в биллиард поиграйте. У меня есть еще дело.

— Какое дело, уже десятый час, — обалдела ученица.

— Я ненадолго. Надо кое-кого проведать.

Я спустился в ресторан, купил там бутылку виски и торт. Когда ты платишь наличными и втридорога, тебе охотно идут навстречу.

Учитель никогда не теряет контакта с учениками. Я послал птичку-шпиона вдоль незримой нити, что связывала меня с элементалями. Из них я выбрал мисс Винд, просто чтобы птичка не превратилась в буриданова осла. Когда она достигла нужного места, я перенесся вслед за ней в Америку.

Я не особо интересовался, что сейчас происходит с элементалями, так что не ожидал, что встречу Ветерок за решеткой в полицейском участке.