Мастер Гравитации

Глава 8

Пермь

Дом Добрыниных

— Вам добавить ещё кофе, мадам? — пожилой лакей склонился с туркой в дрожащих руках над фарфоровой чашкой графини.

Супруга графа, Дарья Добрынина, подняла на него холодный взор и сжала губы так, что те превратились в тонкую линию.

— Нет, Иван, я сама налью, — она потянулась рукой к турке.

Но судьба, видимо, решила сыграть с ней злую шутку. Лакей, пытаясь передать ей турку, умудрился опрокинуть её содержимое прямо на роскошное платье. К счастью, пышные подъюбники спасли кожу от ожога.

— Ох, госпожа, простите! — засуетился Иван, пытаясь вытереть платье салфетками.

— С каждым годом ты становишься все неуклюжее, — ответила она с ледяным сарказмом. — Я позже выпью кофе, а пока оставь нас.

Иван, покраснев, поспешно ретировался из зала.

— Знаете, о чём я сильно жалею… — граф Валерий Добрынин проводил его взглядом. — Что не раздавил до сих пор этого таракана Безрукова. Самое глупое — что я вообще ввязался в войну с ним.

Он начал извиняться перед семьёй за то, куда их втянул, словно это как-то могло исправить ситуацию.

— Не переживай так, дорогой, — жена махнула рукой, вздымая облако дорогого парфюма. — Лучше съешь кусочек тортика. Никто ведь не застрахован от осечек. Поэтому у нас получилось столько детей, — добавила она с усмешкой, пытаясь развеять напряжение.

Старший сын, Артур, чуть не подавился чаем после слов матери, но быстро взял себя в руки.

— Вот именно, батя, — поддержал он отца. — Ты глава Рода, и мы всегда примем твою сторону, если ты решишь объявить войну. Ты ведь действовал так, как считал нужным.

Валерий, хоть и переживал, но кусок торта помог ему на время забыть о проблемах.

— Кстати, некоторых уволенных гвардейцев удалось вернуть на службу, — продолжил Артур. — И да, я договорился с Дягилевыми о покупке поддержанной бронетехники.

Граф скривился от этих новостей. Он понимал, сколько это будет ему стоить, и негодовал по этому поводу. Валерий постоянно вспоминал, как старик «феерически» им удружил. Почему отец просто не написал чертову расписку о прощении долгов?

— Что ж, всё идёт своим чередом, — улыбнулась ему Дарья. — Вот только мы, ни при каких обстоятельствах, не должны вмешивать в это дело младшеньких. Они ещё дети, и должны думать только об учёбе.

Артур незаметно взял под столом сигару, переданную ему отцом. Несмотря на свой возраст, он помнил, что мать против его курения.

— Не соглашусь с тобой, матушка, — мягко возразил он. — Им стоит об этом знать, чтобы быть готовыми к худшему.

Мать всплеснула руками, словно пытаясь отогнать эту мысль.

— Артур, ну ты чего! Они ведь будут переживать, и это отразится на их учебе, — заметила она, как муж подмигивает сыну.

— Не-е, — протянул Артур, улыбаясь. — Вот Маша точно не будет переживать. Она, скорее, запрыгает от счастья, что наконец-то жизнь перестала быть скучной.

— Артур Валерьевич, мы с вами серьёзно побеседуем позже! — Дарья прищурилась, давая понять сыну, что его тайное курение — не такое уже и тайное.

— Да брось, дорогая, он же взрослый парень! У него даже жена есть, — Валерий развёл руками, словно оправдывая сына.

— Ничего не знаю, и глаза закрывать не стану! — возразила Дарья, стукнув ложечкой о блюдце так, что все вздрогнули. — Так что мы ещё вернёмся к разговору об этом. А что касается младших, то как же Добрыня? Ему точно знать не стоит: он у нас такой добрый мальчик.

Она продолжила настаивать, что Добрыня раним по своей натуре. — Ладно, мы сами закончим эту маленькую войну. Да и в Академии детей будет сложнее достать, — Валерий развёл руками и, покрутив пальцами усы, напомнил. — Так ведь Добрыню недавно уже пытались убить в стенах академии.

Дарья вздохнула, понимая, что её доводы тают быстрее, чем лёд в чашке горячего чая. Она заметила мужу:

— Хорошо, что все обошлось, да и племянник Безрукова действовал по собственной тупости.

— И не забудь, милая, что второго племянника тоже исключили из Академии следом, по решению Совета.

— Так или иначе, есть прямая угроза их жизням, и будет странно, если мы не предупредим их и не расскажем более подробно о всех нюансах, — Артур взглянул на мать и, доставая сигару, демонстративно закурил под её пристальным взглядом.

Он был послушным сыном, но иногда протестовал, когда к нему слишком придирались. Дарья же не растерялась: с хитрой улыбкой щёлкнула пальцами — из её ногтя вырвалась магическая струя воды и потушила сигару.

— Мама… мама, такую хорошую сигару испортила, — покачал сын головой, грустно вздохнув.

Пока они препирались, глава Рода усиленно шевелил мозгами. Правда, чем больше он пытался думать о насущном вопросе, тем чаще перед ним всплывал образ недоеденного тортика.

— В общем, семья, — граф решил больше не затягивать, — я всё решил: Марии мы ничего не скажем. Незачем ей знать, сколько голов нам придётся открутить, чтобы добиться мира. Да и её вспыльчивый нрав все мы знаем — ещё начнёт в одиночку охотиться на наших врагов.

Дарья и Артур сразу умолкли и уставились на него. Затем жена решила уточнить:

— А Добрыне зачем тогда рассказывать?

— Ты же видела кулаки нашего мальчика. Лучше не врать ему, а то внезапно узнает — и кто кого будет защищать, ещё вопрос, — Валерий усмехнулся и плеснул себе коньяк.

Шутка, и правда, разрядила обстановку. Ведь несмотря на грозный вид Добрыни, все понимали, что с его уровнем Дара — он бездарь.

Сделав пару глотков, он серьёзно добавил:

— Добрыня слабый рангом, но он решительный. Ему стоит быть в курсе, хотя бы для того чтобы присмотреть за сестрой.

Тут матери возразить было нечего: она понимала, что доля логики в этом плане все же есть. Потому Дарья молча кивнула и отрезала мужу еще кусочек торта.

Она и муж понимали одну истину… Мария — будущая глава этого Рода… И ее жизнь дороже, чем сына, а потом она должна учиться без проблем, и выжить при этом. Когда Мария пришла к ним с просьбой подать ее документы раньше, чтобы учиться вместе с братом, они долго думали, но согласились. Ведь тогда тот сможет присматривать за ней. И возможно, его слабого Дара хватит, чтобы до окончания академии помогать сестре или хотя бы на первых курсах.

Ох, и какой же вкусный этот круассан с шоколадом! Хотя, знаешь ли, одновременно есть и смеяться — дело рискованное: еще подавлюсь. Враги Рода ликовали бы. Но что поделать, если семья, в которую я переродился, вызывает у меня такой приступ смеха, что держаться сил нет. Такое ощущение, что они живут в своем выдуманном мире. Что бы я ни делал, родственники вечно напоминают мне о моем слабом ранге, и нянчатся со мной, словно я беспомощный младенец. Без смеха на это смотреть невозможно: их жалость переходит уже все границы.

Отец позвонил и вывалил на меня все детали войны с Безруковыми, но при этом успокаивал, мол, у них пока все нормально. М-да… Что-то уже не смешно, если задуматься над его словами. Гвардейцев он собрал, кот наплакал, а у врагов их теперь в разы больше, благодаря объединению с дальними родственниками. А у меня что за семья? Родители косячат на каждом шагу. Из-за их «продуманной» политики у нас вырисовывается полная задница. Хотя какая там «вырисовывается» — мы уже по уши в ней сидим.

Можно было бы позвать на помощь моего братца Леонида, но тот сейчас шастает под Сахалином по каким-то бизнес-вопросам семейства. Пытается заключить выгодную сделку с князем Дорничевым для постройки на острове рыбного завода. Леня, конечно, человек серьезный, но наивный до безобразия. Всем же известно, что князь занят выращиванием и продажей только сахалинской картошки. У него, похоже, два любимых дела: детей штамповать да картошку копать. Так что не понимаю, зачем брат зря теряет время. Лучше бы пошел охотиться на снежного человека — больше было бы шансов на успех, ну и на мехах прибыли больше, чем с его задумкой.

Самое забавное, что во время телефонного разговора отец попросил меня не рассказывать Маше ничего про войну. Мол, дело замяли, все в порядке. Ну конечно, как же! Естественно, первым делом я позвонил сестре. И вот она уже пытается вынести дверь в мою комнату.

— Добрыня, что случилось? — мелкая, как ураган, ворвалась в мою комнату.

Да сколько можно уже за меня волноваться? Эта опека ни в какие ворота не лезет. Я лишь молча мотнул головой.

— Тогда нафига ты меня позвал? — Маша недовольно скривилась.

Я ей вкратце обрисовал ситуацию с просьбой родителей, и тем, что война будет только набирать обороты. Может, мать с отцом и считают, что сестру нужно ограждать от этого, но у меня другие взгляды на жизнь. Лучше узнать правду сразу, чем потом собирать осколки.

— Вот это поворот! — радостно выпалила она, выслушав меня. — Не думала я, что при жизни отца нас ждет серьезная заварушка. А почему именно сейчас, когда я торчу здесь, а все веселье там? — надула она свои пухлые губки.

Кто бы сомневался, что мелкая такое скажет! Я вздохнул и встряхнул её за плечи, стараясь привлечь внимание.

— Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты рвалась в бой… А чтобы была осторожнее и не рисковала своей жизнью. Дело очень серьёзное, Маша.

Она лишь беззаботно пожала плечами.

— Ладно, не буду никуда соваться. Спасибо, что поделился новостями, братик, — Маша по-дружески шлёпнула меня кулаком по руке. — Черт возьми, из чего ты сделан, Добрыня? Из титана? Похоже, с твоим рангом точно какая-то ошибка. Тут что-то нечисто.

Я едва не подавился круассаном. Неужели сестренка наконец поняла, что я далеко не слабак?

— Когда ты меня в подсобке за шкирку поймал, я вообще вырваться не могла, как ни старалась. Ты точно что-то скрываешь от меня, — её взгляд стал хитрым. — Я как-нибудь украду одну из твоих банок и сдам на экспертизу.

Ну вот, думал, дошло до неё, а она снова за своё. Похоже, так и будет продолжать возиться со мной, как со слабоодарённым. Вечно она странно коситься на протеинчики…

— Наверняка в твоих добавках есть что-то запрещённое. Признайся, Распутин Гришка тебе с их приобретением помог?

Ох, рано радовался. Не поумнела моя сеструха: снова городит чепуху.

— Ага, конечно, именно так и было, — выдал я с сарказмом, глядя на часы. — Нам, если что, на занятия пора выдвигаться.

— Чего это ты первым о них заговорил? — Маша рассмеялась. —

— Ладно, пошли, — хмыкнул я, доедая круассан, и схватил рюкзак.

Болтая с сестрой, мы двинули на занятия. Как же я «люблю» пары. Просто жить без них не могу. Первой оказалась лекция по новому предмету: методики групповых действий в бою. Вёл её препод с смешными растрёпанными волосами. Едва мы вошли в аудиторию и сели, как я заметил его. Он стоял весь такой важный, с мечом в ножнах и кожаной перевязью через плечо, напичканной артефактами. При знакомстве с нами он рассказал, что участвовал в знаменитых сражениях, а затем ввёл нас в курс дела по предмету. После чего начал объяснять, что нас поделят на группы по пять человек для боёв, которые он назвал «звёздами».

— Любая звезда должна состоять из пяти бойцов, — сказал он с энтузиазмом. — Пока слабые одарённые просаживают щиты и подрывают вражеское вооружение, сильные маги прикрывают их и бьются с равными по силе противниками.

После этого он обвёл аудиторию испытующим взглядом.

— Вам известно, почему именно пятёрки-звёзды считаются лучшим вариантом для участия в сражениях?

Кто-то поднял руку, но препод сам ответил на свой вопрос, подробно всё объяснив. Но тут вдруг один тип с моего курса, граф Дмитриев, крикнул с места:

— Лучше ещё раз повторите, Макар Никонович, а то до Добрыни туго доходит с первого раза! — и громко заржал.

Ну, как говорится, я записал тебя, дружок, в чёрный список. Будешь у меня первым кандидатом на «особое» внимание.

— А кто у нас тут Добрыня? — Макар Никонович прищурился, сверля аудиторию взглядом.

Да чтоб тебя! Серьёзно? Теперь меня будут выделять? Я постарался сделать вид, что глубоко заинтересован в своём конспекте.

Дмитриев этот, вроде не полный идиот, но как же сейчас он облажался. С третьего дня учебы зудит мне на нервы своими бестолковыми выпадами. Думаю, его схема проста: унижай самого здорового на курсе, и ты король горы. Обычно я пропускал его выходки мимо ушей, но сейчас это уже перешло все границы. Маша тоже злобно на него покосилась.

Ну что ж, пришло время для небольшого урока физики. Подумав немного, я взял обычный ластик, согнул его пальцами и… вжух! Ластик полетел прямиком в Дмитриева, усиленный гравитацией в двадцать килограммов. Мог бы и больше дать, но боялся, что прыщавый вообще скрутится в узел. Ластик бесшумно пронесся, а Дмитриев внезапно приложился лбом о парту. Пусть теперь поспит немного, может, приснится ему, как не связываться со мной. За это он мне даже спасибо сказать должен: я избавил его от нудной лекции.

— Так ты, значит, и есть Добрыня… Отлично с ним разделался, — дед Макар хмыкнул и указал на Дмитриева. — Но давай-ка к доске: объясню тебе еще раз суть силы Звезды, раз уж твои однокурсники говорят, что ты не понял.

С непроницаемым лицом я вышел вперед. Он начал вещать, что наглядно покажет мне всю подноготную. Да уж, как раз то, о чем я мечтал. Никонович достал какие-то палочки, похожие на те, что в суши барах дают. Оказывается, они для магии служат, и тоже артефакты.

— Думаю, многие из вас знают, что эти палочки первого класса используются для средних по силе атак, — обратился он к аудитории. — А какие у них еще особенности? Или это всем известно, кроме Добрыни?

Руки взметнулись вверх, а я согнул палочку пополам и протянул ее ему.

— Ого! — удивился дед. — Смотри-ка, какой ты у нас сильный, раз так легко справился.

— Да-да, Добрыня у нас самый сильный в потоке! — выкрикнула черноволосая одногруппница.

Но преподаватель, не угомонившись, дал мне две сцепленные палочки и попросил повторить трюк. Серьезно?

— Дело в том, ребята, что эти палочки могут магнититься друг к другу так крепко, что разделить их непросто. Одна палочка имеет прочность сто баллов, а вместе они дают двести, — вещал Никонович.

Лучше бы он причесался: волосы, будто после встречи с розеткой.

Я все же согнул и две палочки, и преподаватель, приподняв бровь, похвалил меня. Затем он начал подсовывать мне три, четыре, больше. Со скучающим взглядом я сгибал их одну за другой. Дед Макар с каждым разом все больше недоумевал, но потом ехидно улыбнулся и дал пять палочек. Повернувшись к залу, пафосно заявил:

— Запомните, эти палочки будут вашими лучшими друзьями в бою: они помогут вам побеждать и экономить время для решающего удара.

Бла-бла-бла… Скука смертная. И как же меня уже этот Никонович достал: понять не могу, зачем он заставляет меня эти палки гнуть, словно я цирковой медведь.

— А теперь вы, наконец, поймёте, зачем я вас мучил с этими палочками, — заявил Никонович, драматично раскинув руки. — Если одна палочка крепка сама по себе, то пять сцепленных вместе крепче в целых пятнадцать раз. И это я к тому, что пятёрка бойцов — Звезда предоставит вам высокие шансы на успех в битве.

— Кхе-кхе… — я нарочно закашлялся, чтобы Никонович обратил на меня внимание. — Я, кажется, уже согнул ваши пять палочек.

— Молодец… — промямлил препод, явно не слушая, но через секунду его глаза удивленно расширились.

— Короче, бред полный с этими палочками, — я протянул ему комок скрюченных палочек, похожий больше на узел. — Вообще не понимаю, в чём тут прикол.

Старик открыл рот, но вместо слов вырвался только смешной хрип. Да и пофиг. Колокол на башне протяжно зазвонил, обозначая перерыв — самое время набить свой желудок. Не дожидаясь, пока препод вернётся в реальность, я направился к выходу. Но тут на меня со всех сторон налетели мои одногруппники, жаждущие подробностей, как я умудрился согнуть несгибаемое. Будто им делать больше нечего, чем лезть под ноги голодному человеку. Прокладывая себе путь через толпу, я отбивался от назойливых сокурсников. Один особо умный решил поделиться своими глубокими мыслями:

— Кажется, Добрыня просто не осознавал, что их невозможно согнуть, поэтому и смог, — важно заявил ботаник, поправляя очки.

Конечно, чушь собачья, но звучит забавно. Может, я и подумал бы об этом, если бы мой мозг не был полностью сосредоточен на сочных сосисках в тесте, залитых горчицей и кетчупом. Да уж, философия подождёт, пока мой желудок не перестанет грозить захватить власть над моим телом. Но вот незадача: как только я приблизился к заветному прилавку, Маша вынырнула из ниоткуда и начала прыгать за моей спиной, тормоша меня за рукав.

— Добрынюшка, я записалась в кружок по бальным танцам, и мне срочно нужно новое платьице для занятий, — заныла она.

— Чем я могу помочь? Денег на тряпки дать? — пробурчал я, с тоской глядя на пустую полку, где лежали ранее сочные стейки. Лежали…

Честно говоря, танцы — это её тема. Хотя смешно представить, как эта мелкая дьяволица крутится в бальном платье, не строя кому-нибудь подлянку. В моём воображении это выглядело, как минимум, комично.

— Не-е, мне нужны не деньги, а ты, братец! — она ткнула меня пальцем в ладонь и состроила невинное лицо.

— Даже не проси: танцевать я с тобой не собираюсь. Можешь пытаться до второго пришествия.

— Ой, будто я тебя не знаю, — передразнила меня Маша. — Понятно, что тебя туда не затащишь, разве что пообещав гору протеина и тонну варенья.

Вот же зараза мелкая.

— Еще раз повторяю, это не я тогда сожрал всю банку варенья, — вздохнув, стал объяснять ей, почему так шутить глупо.

— Я знаю, — ехидно улыбнулась она. — Это была я, но все равно все считают, что это сделал ты, а потому шутка все еще смешная.

— Ничем не могу помочь, — нахмурился я и отвернулся.

— Но мне просто нужно, чтобы ты съездил со мной за платьем в магазин.

Чёрт, а тут уже не отвертишься. Одну её за стены академии не отпустишь — мало ли что случится в наши смутные времена. Лень, конечно, та ещё, да и перспектива долго таскаться по женским магазинам радости не добавляет, но выбора нет.

— Ладно, встречаемся после уроков во дворе, — проворчал я, пытаясь утешиться видом оставшейся на прилавке буфетной пиццы.

Засунув в себя десяток пицц, которые больше напоминали кусочки картона с томатом, я поплёлся на следующие пары. Голод свой я по-прежнему не утолил, да и настроение не улучшилось.

В целом день тянулся уныло, как дождливое воскресенье. На последней паре, правда, нашлось развлечение: шесть четверокурсников устроили дуэль стенка на стенку. Зрелище, конечно, так себе, но лучше, чем очередная нудная лекция. Маша прыгала рядом, желая досмотреть это убогое представление, но я настроился поскорее покончить с шопингом. Да и чего мне смотреть на эти детские потасовки? После всего, что я повидал, это такая ерунда. Поэтому я прямо заявил Маше: либо едем сейчас за твоим платьем, либо потом я вообще не поеду, даже если будешь канючить до посинения. Ей пришлось быстро смириться и вызывать такси.

Едва мы уселись в такси, как я начал оглядываться назад. Хотелось вернуться в общагу, блин… Там в холодильнике томятся пироги из доставки.

— Да хватит уже вертеться, братец, — не упустила момента подколоть меня Маша. — Все равно не сбежишь.

— Это точно! — подумал я.

Мы быстро домчали до нужного магазина, и Маша выбрала себе платье. Тут я слегка офигел. Машутка-хитрюга уверяла, что платье стоит несколько сотен рублей, а по факту я выложил четыре тысячи! И кому же пришлось доплачивать почти всю сумму? Правильно, её любимому братцу — то есть мне. Ну конечно, кто же ещё спонсирует это модное безумие?

А я-то думал, почему у неё лицо такое довольное. Она меня своими тратами опять на ринг отправляет. Хотя, честно говоря, я и сам знал, что без очередной подработки скоро начну питаться воздухом.

Зато счастливая сестрёнка стоит сейчас на обочине и пытается вызвать такси. Хорошо хоть, что платье выбрала быстро.

— Вжжж-вжжж… — что за чертовщина? Из-за поворота, со свистом, выруливает микроавтобус, как будто его водит слепой гонщик.

Он несётся по улице, и меня охватывает знакомое чувство. Словно внутренняя сирена орёт: «Сейчас что-то случится!»

Я тут же подрываюсь к Маше и, обхватив её, прикрываю своим телом. Дальше всё происходит, как в дешевом боевике, которые Маша с батей обожают смотреть по вечерам.

— Добрыня… — только и успевает пискнуть мелкая, не понимая, что творится.

Автобус тормозит прямо перед нами, двери распахиваются. Внутри — восемь мордоворотов с автоматами. Не выбираясь наружу, они наводят оружие прямо на нас.

Пули засвистели над головами. Штукатурка на здании, позади нас, рассыпается в пыль, и я начинаю злиться.

А когда я злюсь, в мире умирает один человек… Или даже не один!

Временем «До»…

До, ре, ми, фа, соль, ля, си

К преступникам нас перенеси

— Ну вот, приехали! — пробасил лысый бугай, запрыгивая обратно в фургон. — Как говорится, приплыли!

— Бабки уже тут? — спросил мужик со шрамом на лбу, ухмыляясь.

— Ага, бабки на йоге растяжку делают, — закатил глаза лысый. — Фотки целей пришли, кретин!

— Эх ты, можно же было сразу сказать, что картинки подогнали, — фыркнул водитель, нажимая на газ.

Восьмерка товарищей в салоне загоготали, а один из них, сипло хихикнув, поинтересовался:

— Все готовы? Пульки артефактные зарядили? Обычные Одаренных царапают, а эти, как сыр их плавят.

Остальные согласно кивали, разбирая обоймы, а водитель бурчал что-то в рацию, сверяясь с передвижением целей.

— Ага, понял, принял, обработал, — бубнил он, а потом обернулся: — Короче, ребятки, цель найдена!

Но его никто не слушал: каждый был занят своим делом.

— Вот будет номер, если менты нас тормознут, — хмыкнул тип с квадратной головой, чей подбородок напоминал скрепку.

— Сплюнь три раза! — серьезно ответил другой. — Попадёмся — нам светит срок.

— Да ладно вам, если что, я с ними договорюсь. Вернее, мой «приятель» договорится, — усмехнулся низкорослый, поглаживая автомат.

Они ещё немного поспорили, и фургон наконец замедлился. Водитель резко ударил по тормозам. Лысый распахнул дверь:

— Ну что ж, шоу начинается!

Действовали они чётко и без слов — словно репетировали это сотню раз. Навели дула автоматов и открыли огонь по парню с девушкой, которые мирно стояли у обочины.

Шум поднялся такой, что глухой бы вздрогнул, но всё закончилось быстрее, чем можно сказать «привет». Задание было выполнено. Захлопнув дверь, бандиты разразились нервным смехом.

— Ну что, обмоем удачное дельце? — подмигнул квадратноголовый, хлопнув водителя по плечу. — Топи давай быстрее!

Вскоре компания добралась до своего временного пристанища на окраине города. Въехав на подземную парковку, они дружно вывалились из фургона.

— Я на балкон, надо сигнал словить, — зевнул водитель. — Доложу, что работа сделана.

Пока он исчезал наверху, остальные неторопливо разбирали оружие.

— Кстати, кто-нибудь знает, чем эти мелкие так нашему боссу насолили? За что их в расход? — спросил низкий, перекладывая патроны.

— Да какая разница? — пожал плечами квадратноголовый. — Наша работа — стрелять, а не думать.

Никто не стал спорить: философия была железная, как и их арсенал. Схватив снаряжение, они поднялись наверх. С балкона уже возвращался водитель:

— Господа, приказ такой: сидим тихо три дня, не светимся, а там посмотрим.

Не успел он это объявить, как в зал вошли ещё несколько человек. Рыжий парень, криво улыбаясь, сразу спросил:

— Ну что, мальчики, все путем?

— А то! — оскалился лысый. — Вы там небось в пробках застряли, пока мы дело делали.

Рыжий опять усмехнулся:

— Да ладно, нам всё равно заплатят, хотя вы всю работу сделали. Вот если бы студентики ночью гуляли, мы быстро отчислили бы их.

По залу прокатился смех — шутка про отчисление удалась. Но ещё всех больше порадовали полные столы алкоголя.

— На, держи, от сердца отрываю! — я протянул Маше тарелку с кусками пирога, разогретыми в микроволновке. Микроволновка — изобретение богов для ленивых смертных.

Чёрт возьми, если бы в моём мире были микроволновки, он бы не был таким адом на земле. Помню, как один маг-новичок решил разогреть кашу заклинанием огня — и спалил свой дом дотла. Неудивительно, что там все ходили озлобленные и голодные. А где голод — там и гражданская война. Но ладно, к чёрту эти воспоминания о домах-факелах.

Маша сидела, не притрагиваясь к пирогу, а взгляд у неё был пустым. Проклятье, она была ещё в шоке после стрельбы. И я не знал, как ей помочь быстрее выйти из этого состояния. Хотя, если бы мы были в моём мире, бутылка крепкого спирта быстро решила бы эту проблему. Но здесь это не вариант.

— Брат… — вдруг подняла она на меня глаза, и слёзы покатились по щекам, словно кто-то включил кран. — Ты ведь мог умереть. Зачем ты меня закрыл? Мой доспех выдержал бы… — голос у сестрёнки задрожал.

— Да брось ты, всё нормально: я же жив и невредим, — попытался приободрить её. — Эти криворукие уроды ни разу не попали.

— Выкинь? Ты серьёзно сейчас? — по крайней мере, голос у неё начал громче звучать. — Я чуть тебя не потеряла, Добрыня! И это была бы моя вина: я не понимала, насколько всё серьёзно.

Ну вот, понеслось. Маша начала причитать, что больше никогда не вытащит меня за стены академии, и запустила монотонную пластинку о том, что должна была меня защищать, а не стоять, как истукан. Укоряла себя, что не заметила опасность заранее, и что она дура беспечная.

Но я всё же сунул ей кусок пирога в руку и уговорил попробовать. Пироги — лучшее лекарство от любых бед, проверено веками. Пекарни — это, по сути, те же больницы, только там вместо очередей — запах свежей выпечки. Ну, а если пирог не поможет, то можно попробовать лечить горе ещё одним пирогом. Передоз от вкусняшек ещё никого не убивал… по крайней мере, быстро. И, знаете, я не прогадал. Сначала Маша нерешительно откусила кусочек, потом ещё, а потом уже потребовала добавки.

— Ладно, Добрыня, я пойду к себе, — сказала мелкая, опустошив тарелку до последней крошки.

— Может, еще немного тут побудешь? — предложил я. — Ты точно в порядке?

— Да, теперь всё хорошо, — ответила она, пытаясь улыбнуться. — Только я ещё пару кусочков с собой захвачу, на дорожку, если ты не против.

Затем Маша крепко обняла меня и потопала в женское общежитие. Ну и ладно: ещё немного, и мне бы ничего не осталось. Я тоже набросился на пирог и стал прокручивать в голове последние моменты той перестрелки. Пирог был вкусным, но воспоминания о пулях, свистящих над головой, немного портили мой аппетит. Хотя, признаюсь, адреналин улучшает пищеварение.

Ведь как только эти бандиты укатили на своём микроавтобусе, Маша сразу завопила.

— Добрыня, не умирай! — у меня чуть барабанные перепонки не лопнули.

Я даже подумал, что если я и умру, то от её крика, а не от пуль. Из-за дыма, после стрельбы, она не видела, что я цел и невредим. Как только дым рассеялся, я сказал ей, что со мной всё в порядке. Мелкая же растерянно переводила взгляд с меня на стену с осыпавшейся штукатуркой, и обратно, словно пытаясь найти объяснение этому чуду.

— Но как это возможно? — выдавила из себя Маша, не веря своим глазам.

Я ей рассказал, что эти стрелки были полными бездарями: косоглазые неудачники. Она была в таком шоке от внезапного покушения, что вроде поверила мне. Хотя, если бы я сказал, что меня спасла магия невидимых единорогов, она тоже поверила бы. Пули не попали в нас, благодаря моей гравитационной способности, которой я их сбивал и отклонял. Но злость внутри меня только усиливалась. Эти мерзавцы с автоматами совсем страх потеряли. Придётся вернуть им его, с процентами.

Почему люди в любом мире забывают о последствиях своих действий? У меня складывалось ощущение, что я снова переживаю прошлую жизнь, только в другом теле. Видимо, карма решила сделать из моей жизни сериал с повторениями. Ну что ж, я люблю быть в главной роли. Пол подо мной вдруг жалобно начал скрипеть. Это неудивительно: когда я злюсь, гравитация вокруг меня возрастает. Поэтому я всегда стараюсь быть ленивым, ведь лень — залог моего спокойствия. Только бы пол не провалился, а то могу сейчас познакомиться с соседями. Хотя, может, это будет весело.

Микроволновка вновь подала голос, сообщая, что ещё одна порция готова. Доставая еду, я думал только об одном: нельзя оставлять это просто так. Покушение останется безнаказанным? Да ни за что! Ну что ж, время ответных мер. Как говорится, месть — блюдо, которое лучше всего подавать горячим, как пирог из микроволновки.

Временное логово бандитов

— Что это за жалкая порция? — возмутился Квадратноголовый, придирчиво разглядывая свою стопку — Водяры жалко для братана, да?

— Да ладно тебе, не захлебнись! — усмехнулся его товарищ, доливая до краев.

— Во, теперь по-нашему, — обрадовался первый, насаживая на вилку соленый огурец.

В комнате собралась компания из тридцати человек. Самый серьезный из них, обычно не реагирующий на их глупые шутки, неожиданно спросил:

— Вам не кажется странным, что по новостям до сих пор не показали тех убитых студентов? И наши люди почему-то молчат. Что, дело замяли? Ничего не понимаю.

Высокий детина в спортивном костюме, опустошив очередную банку пива, попытался его успокоить:

— Да брось ты, прошло всего ничего. Вот увидишь, завтра все каналы затрубят: «Трагедия века! Студентов академии порешили средь бела дня!», — произнес он голосом телеведущего.

Парочка парней из компании хихикнула, продолжая уплетать шаурму.

Вдруг резкий звонок в дверь заставил всех замолчать.

— Это еще кто приперся? — насторожившись, все, как по команде, потянулись к оружию.

Самый низкий предположил:

— Может, это от босса кто-то, срочное сообщение передать.

— Ну ладно, схожу, посмотрю, — предложил Лысый, вытирая жир с подбородка.

— Смотри в оба, вдруг это мусора! — крикнул кто-то вслед.

Лысый вставил обойму с зачарованными пулями в пистолет и ухмыльнулся:

— Тогда устроим им теплый прием.

— Если что, зови нас! — засмеялись товарищи ему вслед.

Спустившись вниз, он приник к глазку двери, но снаружи была кромешная тьма.

— Кто там? — рявкнул он, не спеша открывать замок.

— Доставка пиццы! — прозвучал голос снаружи.

— Пиццы? Мы ничего не заказывали, — пробормотал бандит, но все же распахнул дверь.

На пороге стоял мужчина в кожаной куртке и черной кепке, надвинутой до самых бровей. В руках у него вместо коробки с пиццей была ржавая труба с загнутым концом.

— Мужик, труба не нужна? — спросил подозрительный «доставщик», не поднимая головы.

— Ты что, издеваешься, придурок? Катись-ка отсюда!

Незнакомец медленно поднял голову. Лысый узнал его и побледнел:

— Ты⁈

— Ага, я! — кивнул мужчина и молниеносно вонзил трубу Лысому в ногу, провернув ее с хрустом.

Лысый взвыл от боли, но все же выхватил пистолет. Однако оружие вдруг стало тяжелым, как бетонная плита, и рука с грохотом упала на порог, ломая кости под невыносимой тяжестью.

— Выглядишь, словно увидел призрака, — усмехнулся незнакомец.

Корчась на земле, Лысый успел лишь заметить, как ботинок незнакомца стремительно приближается к его лицу.

— Спокойной ночи, урод… — прошептал тот, прежде чем тьма поглотила сознание бандита.

— Один готов! — произнесла фигура в кепке, переступая через тело и направляясь внутрь. — Пора заняться остальными…