Маска Для Весов

7

На рынок за вредностями надо приходить ближе к десяти утра. Тогда они будут горячими и пахучими! Один чебурек я съела, не удержавшись, прямо у прилавка - всухомятку, поскольку рука не поднималась заплатить за чай ресторанную цену.

Потом пробежалась по фруктово-овощным рядам и набрала две сумки всякой вкуснятины... Ненормальная... Потому что только после этого подошла к книжному ряду. Хотя могла бы постоять возле них и без тяжёлых сумок. Впрочем, они тоже не мешали. Если уж я подошла к книжным прилавкам... Да с деньгами... Я расплылась в широченной улыбке... Ладно, хоть продавщица отвернулась: какая-то мамаша спросила пособие для ребёнка - для подготовки к первому классу.

И вот тут-то я впервые почувствовала, что это такое - взгляд между лопаток. Как будто кто-то палец в позвоночник ткнул. Чувствительно, между прочим. В первые секунды я непроизвольно обернулась посмотреть: может, кто и впрямь за спиной стоит? Никого. В смысле - знакомого. Народу-то на рынке всегда много - потоком идёт, но никто в спину не смотрит. Кажется. Снова повернулась к прилавку. Снова ощутила... Но больше не поворачивалась. Смотрят и смотрят. Мало ли кто... А потом и книжка увлекла, начала перелистывать страницу за страницей - уже точно зная, что возьму. Даже про груз забыла. Хоть и довольно ощутимый.

И тут у меня этот груз сняли - с уже онемевших пальцев: передержала в одной и той же руке. Не успела испугаться, как позади ласково сказали:

- Привет, Ян.

- Привет, Ромка! - обрадовалась я, оглянувшись.

Мой сосед по подъезду, почти братишка - мой папа был его крёстным отцом, семнадцатилетний Ромка-Роман легко держал мои сумки и усмехался мне сверху вниз. Акселерат! Девичий любимец - по причине огроменных ясных серых глаз с томной поволокой и длинных тёмно-русых волос, двумя мягкими волнами обрамляющими тонкое лицо. Ну и лодырь и лентяй по отношению ко всему, что связано со школой. А ведь выпускной класс!

- Что нашла? - наклонился он над прилавком. - Ты это читать будешь?! - ужаснулся он, приглядываясь к стопке книг, отложенных мной.

А что - у меня праздник! Столько времени книг не покупать! Оголодала! Не то, что некоторые, которых от одного вида книг в дрожь бросает. Тот же Роман, например.

- Да мне этого еле-еле на неделю хватит, - снисходительно улыбнулась я, прекрасно зная, что его читать - из пушки расстрелять пригрозить - и то не заставишь. Некогда. Кто же с девочками без него гулять будет?

- Ян, мама хочет, чтобы ты со мной позанималась.

- ЕГЭ по русскому?

- Ага.

- Мама хочет.

- Ага.

- А ты?

- Ну, и я...

- Ромк, я ведь злая в этом деле.

- Да ведь хорошо! - страстно воскликнул Роман. - Я ж лентяй! Со мной по-другому нельзя! Я-ан, а? Давай, а? С тобой я согласен заниматься!

Романа я поняла. Ему такая злая и нужна, чтобы тащить его, томного и ленивого. Иначе... Иначе все экзамены пролетят. А ему без сертификата с егэшными оценками, естественно, никуда. А с такими родителями, как его, это катастрофа. Плюс ещё одно: я своя. В одном подъезде живём. Далеко ходить не надо. Говорю же - лодырь.

- Хорошо, - предупреждающим тоном сказала я и обратилась к продавщице: - И добавьте два пособия для подготовки к экзаменам. За пособия платит вот этот тип.

- А-а... - раскрыл рот Роман и пожал плечами. - Яна, а вон там ещё тетрадки. Я вон ту хочу. - Он взглянул томными глазищами на обернувшуюся к нему хорошенькую продавщицу и попросил тоном пай-мальчика: - Пожалуйста, мне вон ту тетрадочку - наверху которая, с машинками спортивными. И ещё ту, рядом которая, - с кошками, девушке. Девушка должна любить такие, с кошечками.

Пока он глядел, как продавщица, немного обалдевшая от его страстных взглядов, выбирает ему тетради, я примерилась и врезала ему носком ботинка по ноге. Он подпрыгнул. Не от боли - от неожиданности.

- Ой! Ты чё?

- Тебе - как? Насчёт "чё"? Обстоятельно, с примерами? Или так сообразишь?

- Да ладно, Ян. Чё я такого сказал?

- Ничего не сказал. Играть - перестал. Иначе я тоже буду играть - крутую.

- Понял. Клянусь: рядом с тобой это в последний раз.

Я глянула в его бедовые глазища, он глянул на меня - и мы захохотали. Вот что хорошо с Ромкой: он всегда прекрасно понимает, что я раскусила его раз и навсегда. Но играть пытается. Пытается обаять, чтобы вить потом верёвки, как вьёт их из влюблённых в него девчонок, как вьёт из трясущихся над ним родителей, как вьёт из одноклассников и дворовых пацанов, которых в один год, как вырос, отлупил так, что теперь к нему боятся подходить, мягко говоря, с негативом. Зря, что ли, за плечами секция самбо?

Роман на всём белом свете боится только меня, потому как вижу его насквозь. И ещё Лёшку, который его однажды (слава Богу, без свидетелей) хлопнул ладонью-лопатой по одному месту так, что "братишка" потом нормально сидеть пару дней не мог. И никакая секция не помогла. Но на Лёшку Роман не разозлился. Потом. Когда понял - за что. Лёшка ему простенько так объяснил, что такое "козлить" и почему такое нельзя проделывать со мной. Хотя бы и в общении.

- Ты сейчас домой? Или ещё чего покупаешь?

- Домой. Только пешком.

- А чего - пешком. Поехали на маршрутке? - предложил Роман. - Заплачу.

- Не надо. Просто погулять хочется.

Он поджал пухлые губы, машинально подсчитывая, сколько займёт времени пеший путь. Потом поднял брови, спросил:

- Уверена? Почти сорок минут пути.

- Уверена.

- Но ведь сумки!

- Ничего страшного...

- Я с тобой!

- Да ты ж на второй минуте в сугроб свалишься, рыдать будешь! - поддразнила я его, смеясь над его вмиг по-детски обиженной мордахой.

- Да мне всё равно делать нечего! - заявил Роман.

И тут до меня дошло. Я прикинула, сколько сейчас времени - двенадцати точно нет, и с любопытством спросила - нет, а ведь правда интересно:

- И? Выгнали? Или сам сбежал?

- Выгнали, - с мученическим выражением лица объявил Роман. - И главное - за что? Ни за что! Я всего лишь нарисовал портрет - клянусь, больше ничего.

У Романа талант - он художник-карикатурист. Причём абсолютно непрофессиональный. То есть - в художественную школу не ходил и не ходит, анатомии не знает - для него это лес дремучий, но рисует шаржи - проникновенно и замечательно. Лариса, моя подруга, успела поругаться с Романом - и не раз, пытаясь пропихнуть его на подготовительные курсы для поступающих в худучилище или на худграф. Ему, видите ли, лень готовиться куда-то поступать. Больше всего ему нравится рисовать шаржи на учителей или на одноклассников. Из одноклассниц он творит вначале нечто высокохудожественное, отчего они часто раньше впадали в восторг. Пока не усвоили, что надо успеть вытянуть портрет из-под его пальцев чуть незаконченным: после того как Роман нарисует льстящий им образ, он же почти секунду спустя одним-двумя мановениями карандаша или ручки превращает божественный портрет в нечто издевательски саркастичное.

- И кого на этот раз? - поинтересовалась я, продвигаясь с толпой к выходу из крытого рынка. Продвигаясь легко - сумки-то пока у "братца", да и идёт он самоотверженно впереди.

- У нас русский был, - замогильным голосом объявил Роман и повесил бедовую голову. Всё ясно. Про учителей Романа я знаю всё. Уроки русского у них ведёт завуч - дама весьма яркая по причине лошадиного лица и сложно выполненного из своих и накладных волос стога на голове. То есть ведёт уроки сплошная провокация для человека, который обожает рисовать карикатуры. Причём провокация ещё и в том, что дама халтурит, судя по всему: даёт задание и исчезает из кабинета на весь урок, мотивируя, что у неё свои, завуческие дела есть.

- Понятно, - пожала я плечами. А что ещё сказать?

У самого выхода я ещё раз повела лопатками от пристального взгляда в спину, резко обернулась, но поймать глядящего не успела. Несмотря на утренний час, в огромном зале крытого рынка народу полно. Пойди отследи по направлению чужого взгляда наблюдателя, если он то и дело скрывается за суетливо снующими спинами.

И, пока проталкивалась за Романом дальше, пыталась определиться: взгляд был враждебный? Или нет? Так и не поняла. Единственное, что могла сказать: кто-то упорно смотрел мне в спину. Но кто? И почему не подошёл? Иной раз я такие взгляды ощущаю, когда человек может спутать меня с кем-то...

- Всё! Я решил идти с тобой! - объявил Роман. - На физру я всё равно опоздал, так что сорок минут - вместо урока.

Я снисходительно разрешила идти рядом, хотя в душе крикнула пару раз "ура!". Сумки-то теперь не на мне!.. И мы пошли.

Поскольку на улице я чужих настойчивых взглядов в спину не ощущала, то шли мы с Ромкой, почти пританцовывая. А тут ещё снег пошёл - густой, мягкий. Роман бросил мои сумки (сам с каким-то малюсеньким пакетиком - кажется, с единственной купленной тетрадкой, и это-то в школу!), мазнул ладонью по вершине сугроба на обочине, спрессованного утром снегоуборочными машинами, смял кусок набранного снега в снежок и запульнул в меня. Опоздал: я уже успела приготовить два снежка - у меня-то сумок нет, третий только-только начинала уплотнять. Радостный визг - мой, и раздосадованное оханье - его!.. Нахохотались! А снег пошёл такой густой, такой мохнатый, что мы едва дорогу уже различали! Каких-то минут десять вьюги - и уже ноги с трудом вытаскиваешь из наваленных снежищ!

Потом мы пытались добежать по дорожке до следующей остановки, чтобы всё-таки сесть на транспорт, хоть какой-то. А добежав - переглянулись, снова засмеялись и, не сказав ни слова друг другу, поспешили было дальше - снова пешим ходом!.. Правда, сначала передохнуть решили - в надежде, что слишком густой снег будет идти недолго. Ну, а заодно присмотрелись к остановке. Есть у нас на двоих одна игрушка.

Троллейбусы останавливаются позади, маршрутки - чуть впереди. Вот здесь мы и причалили, благо пустая скамейка оказалась никому не нужна запорошенной. А мы - чего? Взяли - снег сбросили и сумки поставили. Роману тоже отдохнуть надо. Не от тяжести, а от груза... Своих маршруток ждала небольшая компания. Среди них несколько парочек. Ромка прищурился на дорогу.

- Идёт.

- Эти двое.

Я сказала вполголоса, глазами указывая на парочку: он в чёрной трикотажной шапочке, в куртке, джинсах, в меховых ботинках, и она в куртке же и в джинсах, только в высоких сапогах, и вязаная шапочка более пышная.

Парочка придвинулась к дороге, недвусмысленно показывая, что они дожидаются именно этой маршрутки. Мы напряглись.

- Охотник, - сказал Ромка.

- Лакей, - покачала головой я.

Маршрутка остановилась, парень подскочил к водительскому месту, открыл дверцу и быстро влез, после чего рядом, у окна, устроилась девушка. Машина отъехала.

- Выиграла!

- А как догадалась?

- Смотрел только вперёд. Не оглядывался на девчонку.

- Смотри, ещё одна. Попробуем?

- Давай. Охотник.

- Ммм... Я тоже так думаю.

Притормозила маршрутка. Возле водителя, как и в предыдущей, два места тоже оказались свободными. Подбежала пара. Он быстро открыл дверцу, заглянул в кабину - Ромка протестующе застонал. Но парень шагнул назад и буквально впихнул свою девушку к водителю, после чего сел рядом. Роман выдохнул с облегчением.

- Но ведь он тоже не смотрел на неё.

- Зато держал за руку, - возразила я. - И ещё он быстро огляделся. И посмотрел не только на девчонку, но и вокруг. Короткие взгляды. Плюс полез к водителю - не просто посмотреть, свободно ли, но ещё и на самого водителя. Собственник, в общем.

- Я не охотник?

Он впервые задал такой вопрос. Я усмехнулась.

- Вот когда я тебя увижу с девушкой, тогда скажу. Но в любом случае - ты собственник. Сумки у меня забрал, даже не спросив, нужна ли помощь. Я твоя соседка и сестра - ты меня присвоил.

Ромка недоверчиво хмыкнул. Но когда отворачивался, стало заметно, как он самодовольно улыбнулся. Быть лакеем ему не нравится. Как и всем мальчишкам.

Игра грубовата, конечно - на вкус любого психолога. Мы сами придумали её - с моей небольшой подсказки. Но в дело воспитания этого лодыря я, во всяком случае, вложила крупицу чего-то хорошего.

И пошли дальше. Две остановки осталось. В одном месте, неподалёку от того перекрёстка, где вчера Лёшка со мной за спиной разомчался с Андрюхой в стороны, повалялись хорошенько: сначала Роман поставил мои сумки и спиной упал в свежий сугроб, раскинув руки в стороны. Я - подальше, но почти рядом. На недавно выпавшем снегу мягко, хоть и было поначалу страшно падать. Он встал сам. Меня поднял за руки. И мы критически стали рассматривать получившиеся отпечатки.

- У тебя лучше, но это потому, что я тебя поднял, - заявил Ромка.

- Нет, у меня лучше, потому что я худенькая, а ты вон какой широкий!

- Так нечестно! - обиделся мальчишка, а я отвернулась и захихикала. Он заглянул мне в лицо и уже самодовольно сказал: - Ну вот, я же говорил!

Что именно он говорил, ни он, ни я уточнять не стали, чтобы не поссориться насмерть. Было у нас однажды такое из-за ерунды. В общем, Роман обошёл меня и принялся стряхивать со спины снег, а потом я с него. Не удержалась, конечно, врезала хорошенько кулачком по плечу. Он только охнул, но воспринял нормально. Физически от меня получить - это не то что морально. Морально я могу так сказануть, что насмерть поссоримся. И вообще... Есть такое, что мне Романа постоянно лупить хочется. Может, инстинктивно чую, что в детстве он недолупленный, слишком балованный родителями. Главное, что он против такого моего воспитания не возражает.

Итак, повстряхивали друг с друга снег и мирно пошли дальше. И я только в последний момент, когда напоследок стукнула его по спине, снова уловила, что кто-то смотрит в мою спину. Резко оглянулась. Справа, со стороны домов, - никого. Слева - дорога, поток машин.

Ничего не понимаю.

Уже без особенных выкрутасов добрались до дому. Ромка галантно пропустил меня в подъезд, после чего уже у почтовых ящиков спросил:

- Ну, что? Начнём сегодня?

- Во сколько ты хочешь?

- Ну, часиков в четыре.

Скептически оглядев его, я вздохнула.

- Хочешь сказать - начнём, как проспишься?

- Ага! - радостно подтвердил этот паршивец.

"Баиньки" для Ромки всегда будет оставаться наиглавнейшим занятием всей его жизни. Он спит так, что его ничем не пробудить. Единственное, что ещё не опробовали его родители, - это купить настоящую пушку и грохнуть из неё под ухом любимого дитяти. Хотя, честно сказать, насчёт пушки я тоже сомневаюсь. Прошлым летом у нас меняли водопроводные трубы. Убирали старые - в доме ревело и грохотало так, что здание тряслось. А мать Ромки печально сказала, что сынуля школу снова проспал и сладко дрых под этот оглушительный ужас.

- Ты ж раньше днём не спал.

- Понимаешь, я заметил, что утром мне легче просыпаться, если днём поспал.

Иной раз мне кажется, Ромка ненормально спит, потому что несколько лет назад его родители переборщили с репетиторами. Не нанимали только по музыке - и то, потому как чадо в музыкальную школу ходило, по классу флейты. И по физкультуре - бегал в секцию самбо. Всё остальное - мощный перегруз. До обеда - школа, до позднего вечера - дополнительные занятия.

- Ладно, договорились. Позвони, перед тем как прийти.

- Хорошо.

И мы разбежались: он остался на своём втором этаже, а я побежала на седьмой. Сумки дотащила сама - ничего страшного, на лифте-то. Открывая дверь, услышала нетерпеливую трель телефонного звонка, ворвалась в квартиру, бросила сумки к трельяжу, схватила трубку стационарного телефона.

- Да?

- Ян, хочешь хохму? Привет.

- Привет, Лёш. Хочу.

- Этот самоубивец где-то нашёл телефон Никитоса и предложил на следующих выходных на нашей базе снова вечеринку устроить. Платит он. За всё, причём. При одном условии. Догадаешься сама?

- Догадываюсь, - задумчиво сказала я. - И что Никитос сказал?

- Подумает. А что думаешь ты? Халява же.

- В смысле - ты согласился?

- А чё нет? Жратву он обещал отменную. Выпить - тоже.

- А если он...

- Ян, за дурака не держи. А то не знаю, чего он. Дык... интересней же.

Всё. Этому только интерес подавай. Лёшка как был, так и остался в душе азартным игроком. Впрочем... Я тоже.

- А что Никитос говорит?

В телефонной трубке раздался такой хохот, что я отпрянула вместе с ней, и только потом сообразила просто отставить её от уха.

- Что ж ты ржёшь, мой конь ретивый...

- Ян. Никитос, если чё, тоже не дурак. Он ребят предупредил. У тебя охрана будет, как у... ну... эта... а... как у вип-персоны. Поплясать этому с тобой дадим, но маску он с тебя не снимет. Гы-ы... Так что всё хоккей.

Он положил трубку, а я задумчиво покачала свою в руках. И вспыхнула. Платье! К концу недели! Новое!.. С ума сошла?! На какие шиши?! Оглянулась на себя в зеркало.

- Что делать?

А у моего зеркального отражения уже губы кривятся. Всё, сейчас обревусь. Потому как у меня такое есть: если чего-то хочется - причём очень хочется, а нет возможности реализовать, у меня начинается такой приступ рёва...

- Блин, Искандера! Придумала мне тоже!

- Не плачь, - жёстко сказала Искандера, приподняв пышные юбки и вышагивая из зеркала. - Глаза и нос покраснеют и опухнут. Нельзя. Будет гнусавый голос. Некрасиво.

- Хочешь сказать, все светские барышни терпели и не плакали?..

- Все. Воспитанные. Ревели глупенькие и невежественные, не получившие должного воспитания.

- А я что? Получила? - шмыгнула я носом.

- Ты получила больше - ангела-хранителя в моём лице, - гордо подняла голову Искандера. - Так вот. Я нашла тебе платье. Алый шёлк и кружева. Более того - к нему веер и красные туфельки.

- Бесплатно? - Я смогла даже усмехнуться.

- Как говорят в твоём времени, бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Сними уличную одежду, убери из прихожей сумки и успокойся.