Маска Для Весов

3

Лёшка положил пакет с моими вещичками, ухмыльнувшись им как приятным воспоминаниям и предвкушению, в свой мешок и открыл мне дверцу.

- Никитос ждёт, что мы ему сделаем подарок.

- Мог бы и не напоминать, - улыбаясь, откликнулась я. Но откликнулась с удовольствием: Никитос своим днём рождения и мне сделал подарок. Теперь я даже не знаю, чего больше жду: приезда на Старую Трассу или его "днюхи".

... Сначала надо доехать до гаража. Это минут сорок от дома, в гаражном посёлке. Там оставить машину, на которой ко мне приехал Лёшка. Потом на мотоцикле, который для зимы оборудован шипованными шинами и дисковыми тормозами, почти полчаса до пригорода. От него - минут пятнадцать до старого кладбища. А за кладбищем, через дорогу, - старое, полуразбитое шоссе, по которому раньше ездили рейсовые автобусы. Теперь это шоссе не используется. Колхозов нет, а деревенские ездят по современной дороге, с другой стороны деревни, - очень удобной, не то, что эта. Зато шоссе облюбовали любители покататься в экстремальных условиях. Сначала, только зимой, лыжники. А когда дорогу накатали-разбили мотоциклами до такой степени, что лыжникам теперь здесь делать нечего, - байкеры главенствуют в основном.

Старая Трасса, как они её называют между собой, начинается от пригорка, на котором расположилась междугородняя дорога. И сразу переходит в овраг. Спустившись вниз, почти по обрыву длиной метров в сорок, оказываешься на повороте. Уж не знаю, как здесь в своё время ездили автобусы, но этот поворот страшен тем, что дорога метров на сто переходит в однополосную - для обычной машины, не для мотоциклов, конечно. Причём первые двадцать метров - по плохонькому мосту над овражистой речкой. А дальше дорога виляет, как ненормальная. Плюс ко всему прочему - разбитый асфальт летом. А зимой что здесь с покрытием творится... Но байкеров это, естественно, не останавливает.

Несколько раз летом и один раз зимой Лёшка брал меня с собой. Не жену же ему брать. Та и на мотоцикл сесть побаивается... Пацаны с нашего двора тоже меня с собой брали. Они балдели, что я переодевалась мальчишкой, да ещё шлем у меня есть - ещё один подарок моего братца ко дню рождения и к тихому ужасу моей мамы. Но больше ребята со двора балдели, что меня, как пацана, знали многие байкеры со Старой трассы. На трассе никто не удивлялся моим длинным волосам, потому что не видели их. Летом носила кепку с длинным козырьком, из-под козырька выглядывали чёрные очки. Свободная рубаха и свободные джинсы - что ещё надо, чтобы превратиться в пацана?

Не знаю, почему мне нравится переодеваться мальчишкой. Оттого ли, что по жизни мне не везёт, а здесь я могла получить кучу удовольствия: я не то, что вы видите! Я загадка и тайна!.. Оттого ли, что по той же жизни я человек, который не очень любит раскрываться сразу? Не знаю, но мне ещё нравится, что байкеры со мной на равных - ещё бы, Лёшкин младший братан!.. Нет, конечно, и среди представителей этой шайки есть крутые дамы. Да и в подружки байкеров выбираются девицы очень интересные... Но я-то не байкер и не подружка. Я кошка, которая гуляет сама по себе. И - та самая серая, которая в темноте как все. Но только в темноте.

А ещё мне нравится быть незаметной. Люблю быть созерцательницей. Люблю наблюдать жизнь на таком участке, где всё кипит, гремит, дышит азартом и энергией. А ещё мне нравится, что, несмотря на моё пассивное наблюдение, в этой жизни я принимаю пусть незначительное, но всё же весомое участие.

Надо учесть, конечно, что близкие друзья Лёшки прекрасно знают, что за спокойным пацаном, предпочитающим быть наблюдателем, прячется девчонка. Хотя в мои годы какая уж девчонка...

В первый же приезд на Трассу Лёшка меня познакомил со своими, и теперь каждый "свой" считает нерушимым долгом охранять меня как драгоценность, принадлежащую братству Лёшки. Вот что хотите делайте, но мне это нравится. Хоть и ворчу иной раз из-за их чрезмерной опёки. Но статус - Лёшкина сестра. Никуда не деться.

- Ну что? - не оборачиваясь, спросил Лёшка, когда мы оседлали его кавасаки, слегка прогнувшийся под нашим - точнее хозяйским весом.

- Давай, - деловито ответила я.

И мы осторожно поехали по гаражной улице. Улочка эта - сама по себе трасса экстремальная: из какого только её материала не творили! Битый кирпич, поверх которого слабые блины асфальта, - это только самое популярное! И битый кирпич не просто хухры-мухры, а подо льдом!

Дальше-то поехали - гораздо легче. Асфальт, хоть и тоже обледенелый, всё же давал возможность катить уже смелей - с ветерком. Лёшка одет хорошо - его не просквозит, а я пряталась за его широченной спинищей, и мне здесь очень комфортно. Так что высунула нос, подняв щиток шлема, и радостно вздохнула в предвкушении увидеть Трассу, на которой не была уже с месяц.

Сюрприз ждал нас уже на дороге, с которой надо спускаться к Трассе. Здесь, на обочине, расположились не только байкеры, но и словно затаились три легковые машины. Чего это они-то здесь делают?

После бурных приветствий - с убийственным похлопыванием по спинам и плечам (меня не тронули - и на том спасибо!) - один из друзей Лёшки, Никитос (тот же качок, что Лёшка, только волосатый зело - хихикнула я. Да ещё на зиму бороду отпускает - дремучую такую!), пожал могучими плечами и сказал (перевожу речь на нормальный, человеческий язык):

- Это ещё не все здесь. Их было сначала четверо, теперь семеро. Называют себя Клубом самоубийц. Ну, нравится им гробиться - так мы возражаем, что ли? Дорогу хуже того что есть, клубням всё равно не испортить, так пусть ездят.

Лёшка медленно ухмыльнулся, глядя на машины.

- А что... Как идея - неплохо.

Я высунулась из-за его широченной спины посмотреть. Холодок пробежал по спине, едва представила, как машина чуть не носом вниз спускается - падает! - на нижнюю дорогу, на Старую трассу... Перевернётся же! Жутко... Но Лёшку я поняла. На машине, когда в любой момент даже шипованные колёса могут заскользить... Когда под колёсами старый мост, каждая давно сгнившая доска которого может предательски хрустнуть и сбросить... Но на скорости - никуда не денешься! - бешеной и убийственной!.. У меня аж живот сжался, как перед глазами промелькнули эпизоды сумасшедше летящей под колёса дороги и, мягко говоря, окрестностей!

- Отлепи... Пальцы, говорю, отлепи, - сказал Лёшка. Оказывается, он обернулся ко мне, когда я вцепилась в его куртку, загипнотизированная воображаемым зрелищем падающе-мчащейся машины. Сказал и осторожно похлопал меня по плечу, ободряюще улыбнувшись: - Мы... как-нибудь попробуем, ага? Вот как только новую машину возьму, так старую сразу и попробуем.

- Гы-гы-ы! - заржал Никитос. - Главный самоубивец приехамши!

- Клубни что - из богатеньких, что ли, такие машины гробить? - удивился Лёшка.

- А ты думал!.. - Никитос как-то завистливо и в то же время пренебрежительно усмехнулся. - У них тут что не порше, так мазерати. А что... Случись что - эксклюзивный гробик покупать не надо.

На мой взгляд, "главный самоубивец" приехал на бентли. Если я правильно определила в сумерках - фонари-то действующей трассы далековато от нас. Он остановил машину близко к нам, вышел и сразу подошёл к Никитосу. Тот представил его Лёшке. Выглядывая из-за Лёшки, я втихомолку разглядывала высокого молодого мужчину, разительно отличающегося от байкеров Старой трассы. Он не оделся так пёстро и небрежно, как наши ребята, из которых половина щеголяла в утеплённых штанах-хаки и в кожаных косухах, подбитых мехом. Впрочем, отличие это понятно: он-то в машине. Не знаю, как остальные "самоубивцы", но этот оделся в утеплённую джинсу и в хорошие (честно - позавидовала!) меховые ботинки - почти берцы. Чёрная в плохом свете трикотажная шапочка надвинута почти до бровей. Плечи - ничего так себе, нашим хоть и уступает, но тоже неплохи. Основное отличие: этот тип выглядел среди байкеров-медведей как поджарый волк.

Он что-то негромко сказал Никитосу, тот кивнул, а потом громыхнул насчёт своего дня рождения. Кажется, пригласил?.. Но меня больше уже интересовало, начнут ли "самоубивцы" самоубиваться прямо сейчас?

Начали. "Главный самоубивец" подошёл поздороваться к своим приятелям, уже давно ожидавшим его, вернулся и первым медленно и осторожно повёл машину к спуску. Я соскочила с мотоцикла бежать к обрыву - посмотреть, как оно происходит.

Падать на машине с такой высоты в кромешную тьму, слегка подсвеченную луной, то и дело пропадающей в низких серых тучах... Пусть дальше, в конце, Трасса переливается огнями мотоциклетных фар... Не, точно - самоубийство. С замирающим сердцем я ждала... Машина словно сломалась, когда перегнулась через угол овражного ската и сразу, по нарастающей полетела в темноту, больно для глаз время от времени сереющую потухшим к вечеру снегом. Я стояла у кромки оврага и, невольно сжав кулачки, следила за буквально падающей, подпрыгивая на кочковатых местах, машиной. А за нею, на почтительном расстоянии друг от друга, падали в плохо видимую пропасть остальные три легковушки.

- Дураков нет, - коротко оценил Лёшка, вставший рядом со мной, автоспуск членов клуба. - Ну, что, Ванька, поехали?

- Поехали, - откликнулась я.

Этот спуск меня приводит в странное состояние - ужаса и полёта. Лёшка - ас, и с ним рядом я ничего не боюсь. Но когда ты взлетаешь над бездной... Но когда на тебя летит бездна... Когда ты вот-вот, кажется, рухнешь в неё...

Сердце не успело хорошенько раскачаться в тревожном набате, а брат уже снижал скорость, тормозя среди приятелей, чуть раньше нашего промчавшихся по спуску. С благодарностью за шлем, за которым не видно моего страха вперемешку с восторгом, я ссутулилась на сиденье, испытывая сильное желание уткнуться в спину Лёшки и так посидеть немного, отдыхая от испытанных эмоций... Нет, зимой на мотоцикле всё-таки ощущения не такие, как летом. Летом тоже опасно, но там - драйв, балдёж. А зимой - сплошная опасность...

- Ванька приехал! - загрохотало вокруг меня.

В общем, со мной поздоровались, порадовались моему присутствию и отстали, давая спокойно приглядеться к хорошо знакомому месту и к знакомым и незнакомым лицам. Лёшка пошёл здороваться со всеми остальными, а я уселась на мотоцикл, как на скамейку, окружённая другими мотоциклами и байкерским народом, мельтешащим вокруг да около. "Клуб самоубивцев" тоже разглядела. Стоят наособицу, но не отгораживаются от общения. Вон, высокий сам подошёл к Никитосу, последовавшему по крутизне за нами, заговорил о чём-то. Беседы мне не услышать - и не только из-за расстояния, а ещё из-за непрерывной болтовни, грохочущего хохота, радостных окликов, восторженного девичьего визга, гула множества моторов. Я перевела взгляд дальше. Сколько знакомых! Правда, не сразу их разглядишь в этой феерии двигающегося и мелькающего света. Одно из любимых моих занятий на Старой трассе - угадывать, кто есть кто в этих масках, мгновенно возникающих и пропадающих.

Вон Андрюха - хороший друг-товарищ Лёшки, похожий на русского витязя своими светло-русыми патлами во все стороны и лохматой бородищей, перехватил мой взгляд, покивал, помахал рукой. Этот знает, что я не мальчишка... Вот бредёт знакомая сутулая фигура, мотающаяся, будто вот-вот свалится. Известная на Трассе девица, вечно пьяненькая, со странным не то именем, не то кличкой Боська. Никогда не могла доглядеть, как она появляется на Трассе: привозит её всё-таки кто-то, что ли?.. Ага, кто-то развернул мотоцикл и осветил фарами двух девиц - одна из них девушка Никитоса, другой не знаю. Вся Трасса с нетерпением ждёт, когда можно будет погудеть на свадьбе Никитоса, а он всё тянет. Хотя девушка уже согласна приехать в ЗАГС на мотоцикле... Я представила кавалькаду байкеров, несущуюся по городу к ЗАГСу, и засмеялась. А что? Здорово!.. Меня, как Ваньку, одарили приветом слева. Оглянулась, тоже помахала рукой. В лицо знаю, по именам - нет... Слева завопили одобрительно, засвистели. Ага, двое собираются проехаться по Трассе до конца, набирают команду.

Любопытно, Лёшка захочет погонять? Меня не ссадит. Он говорит, что за спиной меня не замечает вообще.

Азарт пошёл по нарастающей, будто вспыхивая - спичка от спички. Народ зашевелился, задвигался, отделяясь от толпы в единую колонну. Никитос - впереди.

Прекрасно. Значит, Лёшка не откажется прокатиться.

Та-ак. А это ещё что? "Самоубийцы" уговаривают Никитоса - на что, интересно? Ровная трасса, разве что разбитая и кочковатая, - неужто им интересно? Я немедленно уселась на мотоцикл. Становится интересней: пробег мотоциклов с машинами одновременно. Сердце заколотилось, а услышав собственное учащённое дыхание, я чуть не засмеялась. Если Лёшка попробует только отказаться от пробега, я уговорю его. Хочу! Адреналин взыграл так, что я уже не чуяла своего тела. Лёшка появился неожиданно, сбоку. Не сразу заметила.

- Видела?

- Ага, садись быстрей!

- Ишь ты... Лады, сядем.

- Эй, Вулкан, чоппер, ты с нами?

Чоппер - одно из немногих байкерских словечек, которые я усвоила. Так называется грузный Лёшкин чоппер Кавасаки Вулкан, от него пошла и кличка хозяина. Так что Лёшка неспешно повернулся поглазеть, кто там его зовёт, и только после этого лениво сказал:

- Неа, я не с вами. Я чуть впереди вас.

Позвавшие, кажется, посчитали его слова хорошей шуткой и посмеялись. А я снисходительно усмехнулась. Новички, видимо. Брата, даже с грузом за спиной - со мной, может обогнать только Никитос - и тот редко. Лёшка чувствует дорогу, даже если на ней появились какие-то изменения. Он как будто сливается с нею. А я сливаюсь с ним самим. Чувствую мотоцикл так, что иной раз - есть ощущение - помогаю ему движением тела выпрямиться, например. Но только ощущение. Лёшка ещё ни разу не говорил, что от меня какая-то польза есть. Кроме одной, конечно. Я за спиной - он волей-неволей бережётся.

Четыре машины и двадцать байков. Неплохо. "Клубням" предложили небольшую фору: двум машинам одновременно на мосту не поместиться - проедет только одна. Поэтому машины проезжают мост и дожидаются отмашки с другой стороны. Байкеры же будут гнать с начала Трассы.

Я замерла за спиной Лёшки. Кинула взгляд наверх. Тучи расходятся. Дорога обещает быть лунной. Жаль, что не раньше. Трасса сейчас накатанная, скользит, где надо и где не надо, а подморозило бы, сцепление было бы легче. Но... Мы же не ищем лёгких путей. Нам и такая дорога в радость. Ну, когда же?..

Выглядывать из-за Лёшкиной спины я не стала, положившись на него самого. Я позади, всё равно ничего в старте не решаю. Только почувствовала, как под моими руками он ощутимо напрягся - и байк рванул!

На раздолбанном узком мосту байкеры поневоле мчались попарно. Впереди, насколько на небольшом повороте я успела заметить, летел Никитос. Мы - посередине растянувшейся колонны. Я непроизвольно сжала руки, вцепившиеся в бока Лёшки, а может, обняла крепче. Показалось, или на самом деле услышала, как он что-то буркнул успокаивающее?

Как мы проплыли мимо всех! Кавасаки упруго подпрыгивал, но скорость держал божественно! Руки на кистях начали промерзать, когда рукава куртки слегка отошли под напором ветра - или я слишком прижалась к Лёшке.

Мимо - назад! - начали проплывать машины. Я сжалась в напряжённый комок мышц и нервов. Хотелось вопить изо всех сил: "Лёшка!! Быстрей! Ну давай! Лёшка!"

Вот теперь я слегка повернула голову, с торжеством всматриваясь в сосредоточенные лица водителей и не сдерживая под щитком шлема по-идиотски счастливую улыбку. Один раз проскочили между машинами, которые пошли на сближение - не оттого, что хотели зажать нас, а потому что дорога в этом месте дурная, и к обочинам лучше не приближаться. Но всё равно страшновато. Краем уха я слышала за спиной ровный, иной раз с надрывом гуд Никитосова байка.

Вскоре мы поравнялись с последней - точнее, первой машиной. Хых! "Главный самоубивец"! Когда он коротко глянул, кто его обгоняет, я заметила промелькнувшее на лице удивление. Ха, что - не ожидал, что тебя обгоняет байкер со вторым номером - с довеском за спиной? Ага!! Я уже чуть не орала от радостного ликования, когда Лёшка рывком обогнал "главного". Судя по звуку, Никитос гнал за нами, как привязанный...

Внезапно наш кавасаки вздрогнул и подпрыгнул. Ещё... Что происходит?.. Мимо пролетел Никитос, и тогда Лёшка выровнялся и помчался за ним. Лёшка, милый, как я люблю тебя - моего добродушного брата, который, несмотря на кажущуюся медвежью громоздкость, очень тонко чувствует ситуацию! Первый подарок Никитосу!

Так и доехали до финиша - первыми двумя байками, за нами бентли "главного самоубивца", а потом все остальные.

Пока подгоняли остальные, я сползла с байка, совершенно счастливая и без сил, на покачивающихся, негнущихся от напряга ногах, а Лёшка присел перед транспортом, подсвечивая фонариком - изо всех сил изображал, что есть какие-то неполадки. Подошёл "главный самоубивец", высокий, стремительный. Спросил у Лёшки:

- Не боишься с пацаном на закорках?

- Ваньке чего бояться? - пробасил Никитос, когда Лёшка, не ответив, только снисходительно глянул на "клубня". - Братишка следит, чтоб Лёха не гробанулся и чтоб не колбасил. - И захохотал от распирающего его счастливого чувства победы, а Лёшка теперь уже ему снисходительно улыбнулся: мол, хорошо поставил на место "диванщика".

"Главный" только бровь поднял. Странно: мне показалось в нём что-то знакомое. Но что именно - не успела сообразить: его окликнули свои, и он отвернулся уйти. А я, заворожённая событиями, которые продолжались, валом валя, сразу забыла про него.

Веранда Дома отдыха представляла собой павильон - и достаточно огромный. В основном - площадка для танцев, по сторонам небольшие номера-комнатки. В общем, место отдыха на одни сутки, а то и чуть больше. Поскольку заправлял этими верандами дружбан Никитоса, то для своих в это воскресенье всё было сделано в лучшем порядке. Столики у стен, пара импровизированных барных стоек, в углу - приглашённый диджей со своим винилом; для тех, кто хотел бы большего комфорта, почасовая оплата комнат. Нашлись и такие, которых не очень устроили три комнаты в качестве раздевалок. Например, те же "клубни". И ещё несколько байкеров, по просьбам своих "тёлок", тоже сняли комнаты.

Пока мы с Лёшкой рассматривали муравейник из снующих кругом народов, постепенно сбивающихся по группам и компаниям, к нам подошли двое.

- Ну, что, Ванька, пошли, что ли? - сияя бородатой улыбищей, спросил Андрюха.

- Слушай, ты диск не забыла? - встревожился Лёшка, вспомнив о главном только сейчас. Я покачала головой и вынула футляр с диском из кармана.

- Сам отдашь?

- Ага, - с облегчением сказал брат.

И под охраной двоих байкеров, стараясь, чтобы это выглядело незаметным, я была препровождена в одну из комнаток, где переодевались две девчонки - из тех, кто меня знал. Здесь, за занавеской из покрывала с кровати, под их заговорщицкое хихиканье и радостное предвкушение я принялась переодеваться.

Платье, из плотного чёрного шёлка, прямым было только до середины бедра. Далее оно расширялось сильно присобранными воланами, образуя вырез впереди, а сзади удлиняясь почти до пола. Спина открытая. Без рукавов, с лифом внахлёст - полоса через полосу. Воображение, как всегда, вовремя подсунуло картинку, как я буду выглядеть среди байкеров - светская дама среди бандюг. Похихикала. Поделилась воображаемой картинкой с девочками, помогавшими мне, - они попрыскали в ладошки. Косу я распустила, расчесала заново волосы и скрутила на затылке, воткнув в них гребень - подарок Лёшки. Нашёл где-то в Москве - настоящий, испанский. На шею - короткое янтарное колье. На ноги - чёрные туфельки, причём поверх одной, на щиколотку, - кружевную подвязку. И последнее: осторожно налепила на лицо ажурную полумаску. Она вязаная, накрахмаленная. Неправильно с нею обращаться - и сломаться может.

Всё. Уселась на кровать, разложив вокруг себя воланы и подтянув ноги. Девочки принесли мне яблок, шоколада и бокал шампанского. Уничтожая это несуразное сочетание любимых продуктов, я принялась ждать, когда за мной придут.