Машины Старого мира

Глава 4

— Правид, я прошу тебя, поделись с нами тем, что тебе известно. Ты с Манис общался чаще, чем мы с женой. Куда она могла деться, и что стало с тем злосчастным макетом?

Ло и Намрата Викъянко вернулись в дом только к следующей ночи. Весь день контролёр Трана расспрашивал и запугивал их, грозил судом и магической расправой, обещал, что на неделе пришлёт людей из магической безопасности, и они перевернут их домишко с ног на голову, чтобы отыскать улики, подтверждающие причастность Викъянко к противозаконным действиям.

Правид устало подтянул брюки на коленках и сел на кушетку в общей гостиной дома Викъянко. С несвойственной ему нервозностью попытался закурить, но передумал. Он от всей души желал помочь и работодателю и его дочери, но также прекрасно понимал, что расскажи он всю правду о Манис, её однозначно ждёт заключение и даже смерть. С другой же стороны, если самолёт пропал из мастерской и разбитым в пригороде его не нашли, то он, скорее всего, рухнул в океан, в таком случае Правид обязан поделиться имеющейся информацией как раз для того, чтобы спасти подругу.

Ло Правида не торопил, видя, как на лице уважаемого им сотрудника рисуется мука сомнения. Он терпеливо ждал, изредка поглядывая на заплаканную жену, которая сидела в высоком кресле перед камином. Подле неё хлопотала Чита, периодически наполняя хозяйскую чашку ароматным чаем. В душе Чита, наверняка торжествовала, поскольку её пророческое предсказание о Манис сбылось, но поговорить с Намратой о вероломной дочери она так и не решилась.

— Правид, от неё остались только туфли, да платье, — с надрывом произнесла Намрата, не выдержав, в отличие от мужа, тишины. — Понимаешь? Все её вещи на месте, а значит, она где-то там в одной подкладке, возможно, умирает в одиночестве или с этим Фесой, о великая магия…

Женщина снова залилась слезами, и Чита принялась гладить её по голове, подбирая слова успокоения.

— Я больше не об этом переживаю, — серьёзно заметил Ло, — но не будем сейчас. Так что, Правид?

Инженер помассировал висок, собираясь с мыслями и, наконец, решился:

— Она собирала самолёт, господин Викъянко. Настоящий самолёт. Схемы нашла в семейной библиотеке, так она мне сказала. Ваш дед хранил дневники, а ваш отец перед смертью рассказал о них Манис.

Ло со всей дури швырнул подвернувшуюся декоративную вазу в стену, заставив Читу взвизгнуть и подпрыгнуть на месте.

— Старый дурень! — зарычал Ло. — И здесь успел подмаслить. Сначала забивал девчонке голову ерундой про старый мир, а потом ещё и мемуары написал. А мой отец повёлся! Понимаешь, Намрата? Из-за них мы пойдём под суд, если не найдём девчонку.

Тут Намрата резко встала, глаза её сверкнули недобрым огнём. Молниеносно миновав расстояние, разделяющее её и мужа, она влепила ему сочную пощёчину.

— Ты об этом переживаешь, значит? Не о том, что грозит ей, а то, что мы камнем упадём на дно разнанского общества. Да гори огнём и дом этот и башня магов и… и…

Намрата расплакалась пуще прежнего и поспешила покинуть гостиную. Ошеломлённый поведением жены Ло стоял не двигаясь, и только спустя минуту потрогал горящую от шлепка щёку.

— Видишь, что эта дрянь сделала с нашей семьёй. Пойдём, Правид, поможешь мне отыскать эти чёртовы дневники. А как найдём, то сожжём. Хватит с меня наследия Викъянко.

Глаза Правида округлились, когда он услышал об участи дневников, представляющих для него лично историческую ценность, но говорить ничего не стал, на ходу придумывая план их спасения.

***

Нис Пакса ожидал своей очереди в уличную душевую, внимательно наблюдая за теми, кто по обыкновению пытался влезть перед зазевавшимся бедняками–клиентами местного скупердяя владельца. Этакие ушлые пройдохи, считающие себя лучше остальных. Нис вёл с ними короткий разговор — одна затрещина, один пинок. От природы широкоплечий и высокий, молодой человек вызывал скорее страх, нежели уважение у земляков внешнекруговцев, поэтому пары тычков «насекомым» хватало, чтобы ретироваться, выбрав другую общественную душевую. Да, Нис звал их «насекомыми», так как определение «человек», по его мнению, им не подходило.

На глаза Нису попался тощий мужик, активно натирающий рябым куском старого мыла горбатую спину, их с Нисом отделяла пара человек. Мужик, завершив купание, без зазрения совести, смачно сморкнулся прямо на край трубы, из которой лилась вода. Субстанция растянулась, колышимая тощей струёй, и теперь пачкала всё отверстие. При этом мужик, даже не собираясь за собой подтирать, подобрал растянутую рубаху и скользнул в сторону, где был пойман за руку Нисой.

— А ну стоять! — рявкнул парень, привлекая внимание остальных посетителей уличных купален. — Живо убрал эту гадость с трубы.

— Отцепись от меня, — захрипел мужик, силясь вырваться из захвата. — Ничего я убирать не буду.

— По-хорошему прошу, не будь свиньёй. Ты видишь, сколько нас здесь?

— И что с того?

— А то, что если каждый будет гадить в купальнях, то мы и трубы потом не разглядим.

— Я заплатил за услугу.

— Предупреждаю, не уберёшь — пойдёшь отсюда с фингалом.

Мужик покосился на очередь, в которую, воспользовавшись отвлечением Ниса, уже влез один из проходимцев. Несколько посетителей отрицательно покачали головой, дескать, не стоит противиться этому парню. Тогда мужик, злобно сплюнув на пол, развернулся к трубе и одним движением убрал сопли.

— Пожалуйста, — кисло протянул он и побрёл прочь, изредка оборачиваясь, чтобы окатить Нису взглядом полным ненависти.

Парень развернулся к очереди, заприметив лишнего, быстро пхнул его в сторону и громко, с чувством полнейшего разочарования, произнёс:

— Неужели вам всё равно? Один из ваших буквально на глазах портит общественное имущество, а вы молча смотрите и ждёте, когда проблему решат за вас. Зато дома будете рассказывать о мерзавце обсморкавшем трубу купальни. Вот ты, — Нис указал на мужчину, который должен был зайти в душевую следующим, — стал бы купаться в его соплях?

Мужчина понурил голову, стараясь избегать тяжёлого взгляда Ниса.

— А знаете, мы заслуживаем всего этого. Этой грязи, этих мерзавцев. Не наградила нас природа критическим мышлением. Всё принимаем на веру и ко всему привыкаем. Стало быть, любим жить в грязи, раз сами её и разводим.

Очередь молчала, а тот, что её теперь возглавлял, даже боялся сделать шаг вперёд. Нис же смотрел в эти пустые глаза, не обременённые толикой мысли, и проклинал себя за столь эмоциональный выпад. Снова он разнервничался, но ради чего и сам не знал. Забыв и об очереди и о купании, Нис направился домой, решив, что глубокой ночью попытается пролезть через заграждение и смыть рабочий пот в океане.

В сумерках грязной, загаженной людьми и животными улицы, Нис жалел, что его отец, в своё время не остался на острове. Покорённый красотой его легковерной матери, он променял мир равенства, взаимного уважения и пользы на это разнанское болото. По крайней мере, когда он описывал сыну жизнь на острове, она казалась именно такой. Нис впитывал отцовское воспитание до тех пор, пока тот не заболел. Денег на магическое лечение они не имели, а кустарные лекари помочь не смогли. Отец скончался на рассвете, лёжа в старом доме внешнего круга и сжимая в руке бусы, которые ему сделала одна из островитянок, когда он отплывал.

Нис зашёл в дом, у порога зажёг свечу и, увидев в обшарпанной прихожей новый оберег из отшлифованного камня, рассвирепел пуще прежнего. Городские идиоты не выводили его из себя так, как это делала родная мать.

— Что это такое? — возмутился он.

Из комнаты, отодвинув малиновый полог, вышла пожилая женщина, держа в руке другую свечку.

— Это заряженный на прибыль магический амулет, — не моргнув и глазом заявила она.

— Мама! Да когда же это кончится! Я тысячу раз тебе говорил, что маги обманывают вас, дураков. Может быть, эта чепуха работает на внутренних кругах или на пике башни магов, но уж точно не здесь. Они просто сдирают с вас деньги, играя на чувствах кунаи адептов.

— Это не правда! — мать всплеснула руками, чуть не подпалив седые волосы. — Я, как только его купила, сразу нашла на дороге деньги.

— Да, и сколько же?

— Десять пэйсов.

— А за сколько купила эту безделушку?

— За пятьдесят, но это не важно, ведь я с её помощью найду ещё.

Нис, обхватил голову руками и сполз по стене прихожей.

— Ну что ты так расстроился, сынок, — мама поставила свечу на тумбу, рядом со второй и попыталась погладить Ниса по голове, но тот лишь резко смахнул её руку.

— Я вкалываю на долбанной ферме и заводе промышленного литья не для того, чтобы ты тратила деньги на магию. Запомни, маги — наши враги. Они отобрали этот мир у нас, обычных людей. Они втоптали нас в грязь, они разделили нас по уровням, классам, да как угодно это называй, они обманом загнали людей нижнего круга в петлю. Они отобрали образование и воспитание, вырастив новое поколение полнейшими идиотами, не соблюдающими элементарные правила личной гигиены. О чём я вообще говорю? Ты каждый день прёшься в этот магический храм и тратишь на пожертвования деньги, на которые я мог бы купить нам еды. Магам не нужны пожертвования, вдолби простую мысль себе в голову, мама, они живут лучше, чем ты. Они могут разъезжать по кругам и смотреть на красивейшие сады Разнана.

— Но маги внешнего круга, они же почти такие же, как мы, они слабее тех, кто кругом выше, их тоже не прини…

— Хватит, замолчи. Я больше не вынесу этой тупости. Как же я хочу, чтобы отец был жив.

Старая мать разогнулась, смахнула пару слёз, заплутавших в ресницах, и ушла в комнату, оставляя сына наедине с собственными мыслями.

***

Манис разбудил плеск воды, доносящийся с улицы. Солнце уже давно встало, и теперь его лучи пробивались через дырочки на оконном пологе, рисуя забавный узор на каменном полу жилища.

Бодрые жители деревни давно проснулись и теперь занимались привычными делами, как в своих домах, так и за их пределами. Манис убрала с лица растрёпанные волосы — ленты, которые ей вплела Чита, куда-то исчезли — и вышла во двор. Справа от входа на низком табурете стоял глиняный тазик с водой, а над ним навис Вирта, с усилием оттирающий сначала растёкшуюся, а потом присохшую за ночь косметику.

— Неужели ты проснулся, — саркастично произнесла Манис.

Вирта повернул к ней красное от растираний лицо.

— А я долго спал? Где мы? На нижнем круге, да? Не узнаю это место. Люди тут странные, болтают какую-то белиберду.

— Ты удивишься. Мы не в Разнане.

Вирта убрал остатки краски с подбородка и вытащил из глаз зелёные линзы. Оказалось, что глаза его, узкие и вытянутые, чернели углями из-под едва различимых век.

— Никуда не годится, ужас, — приговаривал он, пытаясь освободить пальцы от навязчивых липких кружков.

— Ты услышал меня? Мы не в Разнане, Вирта, — повторила Манис чуть громче.

Парень повернулся к ней, приложив к шее сухую ткань, которую, по-видимому, нашёл в доме.

— А где? В Чимеки? Похоже на Чимеки.

— Нет, Вирта. Мы на каком-то острове в океане.

Вирта вернулся в дом, с опаской посмотрел на спящих больных и попытался отыскать зеркало, но был неприятно удивлён.

— Не может быть. Насколько знаю, на островах, как и в Пустых землях, никто не живёт. Да и как жить без магии-то? — Вирта усмехнулся, словно то, что он сказал, было настолько очевидным, что даже не требовало пояснений.

— К слову, о магии, — Манис подошла ближе и чуть ли не на ухо произнесла, — держи в тайне то, как мы сюда долетели. Магов здесь не жалуют.

Вирта смутился и снова осмотрелся, но теперь в поисках ответа на один большой вопрос: что это за остров такой?

Послышался глухой стук, и на пороге дома возник Манчи. Врач приветливо улыбнулся, а затем совершил обход, проверив своих немногочисленных пациентов. В конце он подошёл к Манис и обескураженному Вирте.

— Выглядите выспавшимся и здоровым, — заметил Манчи, посмотрев на парня, а затем повернулся к Манис и добавил: — Выезжаем в Тулсаху через полчаса, загляните в дом напротив, вас там покормят. Хозяйку зовут Хана, она уже ждёт.

Стоило Манчи выйти, как Вирта тут же спросил:

— А чего это он такой любезный? И вообще, кто он?

— Местный врач. А почему любезный… тут я тебе не отвечу. Я только поняла, что эти люди живут на острове очень давно. Полагаю, ни Разнан, ни Чимека, ни Бикари, ни Хэти с Эсием не знают об островитянах.

— Замечательно, а как нам тогда вернуться?

— Манчи говорит, что на континент ходит корабль, где-то раз в несколько месяцев. Будем ждать его.

— Ждать несколько месяцев на острове с необразованными дикарями, — Вирта скривился.

— Да они поумнее тебя будут. Сам посмотри.

Манис подвела парня к одному из больных с капельницей.

— Его змея укусила, а он ещё жив. В Разнане такое только маги лечат.

— Ну, был бы здесь маг-лекарь, он бы его в два счёта вылечил, а так этот бедняга, наверно, долго пролежит.

Манис взглянула на Вирту с укором.

— Ты считаешь, что жители нижнего круга быстро и просто получают врачебную помощь?

— Откуда ты знаешь, насколько быстро получил помощь он? Да и не думаю, что этот твой Манчи работает бесплатно.

— Отлично, по дороге в Тулсаху я спрошу, как много он зарабатывает и как скоро приезжает на вызовы.

Дом хозяйки Ханы не отличался от других рыбацких жилищ. Каменно-деревянный, с плоской крышей, узким дверным проёмом, закрытым тканевым пологом, и держащимся на толстых балках навесом, увешенным связками сушёной рыбы.

В отличие от временного жилища лекаря, в доме Ханы имелось только два спальных места, аккуратно застеленных цветастым одеялом. Круглый отшлифованный камень в центре комнаты играл роль стола, а земляной пол устилало множество ярких ковров. Стены украшали интересные плетёные корзины и вышивка.

Увидев гостей, женщина тепло улыбнулась. На вид ей было не больше сорока. Она, как и все жители деревни, не говорила на общем языке, поэтому, не сказав ни слова, Хана одной рукой указала на импровизированный стол, второй подхватила тарелку с крупными креветками, до этого остывавшими на подоконнике, и поставила их перед гостями. За креветками последовал необычный разноцветный салат с мелко порезанными ингредиентами и чай в коричневых глиняных чашечках.

Гости начали молчаливую трапезу, но иногда всё же посматривали на чуждое им убранство дома. Манис же поймала себя на мысли, что ей нравится здесь. Было в этом доме нечто такое, что позволяло ей расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Возможно, причина крылась в искренней приветливости хозяйки дома, которую в разнанцах Манис уже давно не встречала. В противовес ей, Вирта выглядел встревоженным и напряжённым. Он часто смотрел на вход, словно ожидал, что через него ворвутся недоброжелатели и заберут их. Бросал недоверчивые взгляды на Хану, увлечённую пережёвыванием пищи. Незаметно для всех он нюхал каждую новую порцию салата, прежде чем погрузить её в рот. К чаю он не притрагивался до тех пор, пока сама Хана не сделала первый глоток.

— Я всё равно не понимаю, отчего они так добры и приветливы. Они ведь нас даже не знают, — сказал Вирта уже после того, как они вышли на улицу, чтобы отыскать Манчи.

— А ты думаешь, нужно быть добрым только к тем, кого ты знаешь?

— Да. В Разнане именно так, и я считаю, это правильно. Откуда мне знать, что у человека на уме, если я с ним даже не общался.

— Другое дело, если человек известен и красив, так? Он априори становится добрым и хорошим, стоящим внимания окружающих. Так это происходит с тобой, верно? Ведь твоё лицо в Разнане каждая собака знает. Но с многими ли ты общался из них? А если нет, то почему они к тебе добры?

— Я… — Вирта запнулся, странное сравнение Манис оказалось ему не по зубам.

Манчи не заставил молодых людей долго ждать. Он вернулся с большим рюкзаком и в лёгкой накидке поверх белой рубахи и серых штанов.

— А как же больные, — поинтересовалась Манис. — Кто о них позаботится, если вы уезжаете?

— Мой ученик, конечно. Я приезжаю сюда не только для оказания помощи, я учу мальчика из местных.

— И сколько он платит за оказанную честь, — влез в разговор Вирта.

— Нисколько, — пожал плечами Манчи. — Он хочет учиться, я хочу учить. Вам ещё многое предстоит узнать об этом месте. За мной.

Увидев транспорт, который приехал за врачом из Тулсахи, Манис пришла в восторг. Она ожидала, что поедет на телеге, запряжённой лошадьми, а теперь усаживалась на заднее сидение настоящего автомобиля. Да, автомобиля, не магомобиля. Она садилась в машину, работающую на топливе и имеющую движущиеся детали.

Водитель поздоровался с ними на общем языке, перевёл рычаг справа от себя на новую позицию, произвёл манипуляции ногами — левую немного отпустил, а правую, наоборот, утопил — и механический монстр тронулся.

Вирта был поражён не меньше Манис. Он вертел головой, пытаясь отыскать подвох или хотя бы крохотного мага, прячущегося где-нибудь под сидением.

— Манчи, мой спутник заинтересовался стоимостью ваших врачебных услуг. Можете с нами поделиться, если это, конечно, не секрет, — спросила Манис через какое-то время.

Врач сидел на переднем сидении, рядом с водителем и что-то записывал в коричневый кожаный блокнот.

— Не секрет — я не беру денег.

— А за что ты живёшь?

— У меня есть всё, что нужно.

— То есть ты когда-то много заработал, а теперь живёшь на эти деньги, занимаясь благотворительностью?

Манчи поднял голову и обернулся к девушке.

— Нет, я просто иду и беру то, что мне нужно.

Брови Манис съехали к переносице.

— Не понимаю. Как это ты идёшь и берёшь то, что нужно?

Манчи переглянулся с водителем, и лёгкая тень снисходительной улыбки скользнула по лицу второго.

— Разнан, Чимеки и любой другой город континента очень сильно отличается от нашего острова. Остров, как единый организм, мы все его части и мы связаны. Да, каждый из нас личность, но в то же время мы важные винтики этого большого механизма. Именно поэтому многие из тех, кто уплывает на континент, очень скоро возвращаются обратно. Они просто не могут жить в обществе, где каждый сам за себя, поскольку понимают — в одиночку мы ничтожны, слабы. Остаются там только те, кто разбавил одиночество семьёй.

— Но как же тогда… — начала Манис, но Манчи остановил её поднятой рукой.

— Я предлагаю задать вопросы либо одному из воспитателей Тулсахи, либо годовому руководителю.

Манис хотела уточнить, что входит в обязанности указанных людей, но удержалась, понимая, что, вероятно, утомила тулсахского врача.

Природа загадочного острова преображалась на глазах, по мере того, как машина двигалась в восточную часть побережья. Песок сменился мелким красным камнем, а тот в свою очередь зелёными рощами самых необычных деревьев и кустарников. В памяти Манис отсутствовали хоть какие-то их названия, не знала она и об их свойствах. Словно ребёнок, увидевший новую игрушку, она пыталась понять, что же перед ней такое и разрешат ли ей прикоснуться к удивительному нечто.

Миновав заросшую буйной растительностью территорию, машина выехала на дорогу поровнее, правда, на большом количестве участков заделанную странным образом, с помощью каменной насыпи. Когда автомобиль очередной раз подскочил на кочке, а водитель снизил скорость, Манчи произнёс:

— Проблемы, конечно, имеются и у нас. Всё дело в изоляции. Не все материалы можно найти в пределах архипелага, а высаживаться на континенте, чтобы добыть нужные ресурсы, рискованно. Хотя, смельчаки всё же имеются и среди нас. Таких людей в ваших городах, по-моему, называют бродягами.

Манис поняла, о чём идёт речь. Её прадед писал, что в старом мире постепенно налаживались сферы общества за счёт технического прогресса. Открывались новые способы кладки дорог, строительства зданий, лечения людей, конструирования машин, освоения новых территорий, добычи полезных ископаемых. С появлением магии процесс затормозился, а некоторые сферы так и вовсе бесследно исчезли. Да взять хотя бы электроэнергетику — современный разнанец даже и не вспомнит, что такая сфера была, ведь её полностью заменила магия. Единственные машины, которым разрешалось функционировать, назывались промышленными, но питались они энергией, создаваемой магией. Если допустить неожиданное исчезновение магии из мира, можно было бы со всей ответственностью заявить — жизнь внутри городов на континентах тотчас бы остановилась. Легкая и текстильная промышленность, пищевая, включающая производство напитков и табака, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная, мебельное производство, химическое (сюда не входили лекарственные средства, поскольку их больше не производили), металлургическое — этот список можно продолжать бесконечно, но результат один, все сферы в одну секунду перестали бы работать, исчезни магия из мира. Маги полностью уничтожили атомную промышленность и ракетно-космическую за отсутствием надобности или из-за страха потери контроля.

Жизнь на острове продолжила бы течь в привычном русле, случись нечто подобное, но научный прогресс в достаточно ограниченных условиях едва ли возможен.

На подъезде к городу автомобиль встречали высокие сооружения из толстых деревянных балок с крутящимися вентилями на самых вершинах. Около пятидесяти таких отделялись от первых домов Тулсахи обработанной, вероятно под посевы, землёй. Не было вокруг города ни высокого забора, ни каменной стены, ни башен наблюдения. Казалось, Тулсаха никого не боится и ни от кого не прячется.

Машина подняла белую пыль, мчась по центральной дороге, которая вела к широкому въезду в город. Манис уже могла видеть людей в белых, коричневых и серых рубахах или платьях ниже колен, прохаживающихся по тротуарам с плетёными корзинами или тряпичными сумками. Некоторые из них оборачивались, когда автомобиль въезжал в город, даже махали в приветствии, и Манчи отвечал им.

Манис ожидала увидеть жилища, но поняла, что первые дома города представляли собой загоны для животных или даже фермы, где их разводили. Внутри достаточно просторных помещений трудились люди разных возрастов. Кто-то разносил еду, кто-то мыл дорожки, кто-то возился внутри отдельных загонов, наверно выполняя осмотр.

— Первая улица — сельскохозяйственная. Оставлена на удалении от города и ограждена, чтобы избавить жителей от возможного неприятного запаха, — заметил Манчи. — Следом идут склады продовольствия и материалов, за ними рабочие цеха разных направленностей и уже потом только начинаются жилые дома.

Здания Тулсахи выглядели крепче и аккуратнее, однако крыши оставались такими же плоскими, как и в рыбацкой деревне. Кое-где высота домов достигала трёх этажей и на плоских крышах жители, устраивали уютные веранды со скамьями и столиками.

Город дышал жизнью. Создавая особую атмосферу, его наводняли различные звуки: стук, шелест, шорох, жужжание, звонкий смех, переливистый скачкообразный звук человеческой речи, редкий звон металлических предметов, лай собак, щебет птиц. Манис заглядывала в каждый проулок, мимо которого они проезжали, в лица прохожих и в окна домов. И одно она отметила для себя — чистоту Тулсахи, но не такую как на внутренних улицах Разнана. Ветер приносил в город много пыли и песка, но ни одной бумажки, ошмётка или животных испражнений Манис не заметила.

Автомобиль свернул у неприметного двухэтажного здания. Водитель, не глуша мотор, вышел, открыл отделение для багажа и вытащил оттуда упакованный в плотную ткань блок.

— Посылки родне из рыбацкой деревни. В основном сушёная рыба, — снова пояснил Манчи.

Водитель скоро вернулся, передав блок молодому парнишке. Машина тронулась, но теперь её путь лежал не вдоль людных тротуаров, а по объездной дороге, прямиком к череде высоких ангаров на краю города. Ворота одного из них радушно отворились, и Манис пыталась понять, кто или что способствует их движению. Вирта всё время молчал и, казалось, ничему не удивлялся, а может, просто делал вид. Похоже, единственное, что выводило его из себя, это колтун чёрных крашеных волос, который он никак не мог разгладить.

В полупустом ангаре работало несколько мужчин в простых комбинезонах и с закрывающими волосы повязками на голове. Один из них махнул водителю, указывая на место, где тому следовало остановиться. Манис увидела ещё парочку таких же автомобилей, выстроенных в ряд перед грудой различных инструментов и деталей. Ангар напомнил ей собственную мастерскую в период конструирования самолёта.

— Вам ещё куда-то нужно будет, доктор, или можем начинать ремонт? — поинтересовался на общем языке другой работник ангара.

— Нет, сегодня точно не понадобится, делайте с ней что хотите, — ответил Манчи.

Парочка мужчин бросили любопытный взгляд на Вирту, поскольку он был единственным, кто сильно выделялся на фоне остальных. Однако задавать лишних вопросов они не стали, вернувшись к своей работе.

— Вон там велосипеды, берите тогда, — сказал всё тот же работник и указал в угол помещения, где помимо груды деталей в ряд выстроились несколько тощих транспортных средств с огромными колёсами.

Манис вспомнила Правида и их короткий разговор во внешнем круге о старых средствах передвижения.

— Умеете ездить на таких? — спросил Манчи, но встретив взгляд застигнутых врасплох разнанцев, рассмеялся. — Ясно. Эй, Хара, возьмёшь паренька на заднее сиденье? А ты, Манис, садись за мной.

Вирта отрицательно покачал головой, словно спорил с сам собой и не соглашался на уготованную участь. Очевидно, езда на заднем сидении велосипеда его ни капли не радовала.

— Я лучше пешком, — заявил он, направившись к воротам ангара.

— Долго придётся идти, а у меня и без вас дел по горло, — в голосе Манчи появилась стальная нотка. Пусть он улыбался, но глаза его снова сделались холодными, как при первой встрече.

Вирта же, понимая, что портить отношения с теми, кто поможет тебе в дальнейшем вернуться домой, не лучшая затея, поэтому, закусив губу от негодования, подошёл к велосипеду Хары и неловко заскочил на заднее сидение.

Они снова выехали на людные улицы Тулсахи, направившись в сторону центра, где, по словам Манчи, находилось административное здание с годовым руководителем. Оказалось, что главу города здесь выбирают раз в год общим собранием жителей. Каждый приходит на площадь Чанат, где за специально установленной ширмой на выборном камне рисует чёрточку напротив нового главы. Так как черта выскабливается, стереть её нельзя, ширма скрывает голосующего от глаз остальных людей, однако и без анонимности ещё до начала голосования примерно понятно, кто будет следующим. Манчи заметил, что желающих на пост главы не так уж и много, ведь эта работа сопряжена с огромной ответственностью. На вопрос Манис о зарплате годового руководителя, Манчи снова рассмеялся и отметил, что им всё расскажет сам глава.

Ближе к центру количество людей только умножалось, а улицы разбавили развалы с овощами и фруктами, возле которых толпились желающие получить по виду совершенно свежий товар. Откуда-то доносилась лёгкая, незатейливая музыка, будто автор мелодии тонкой палочкой бил по горлышкам бутылок с разной толщиной стекла.

Параллельно идущие каменные дорожки слились воедино, превратившись в квадратную центральную площадь. Манчи объехал невысокий помост, на котором, как он объяснил, в праздники устраивают представления местные музыканты и театралы. Манис заметила небольшую аллею в стороне, где деревца с толстыми стволами и крохотными розовыми цветами, укрывались под полупрозрачными навесами, растянутыми между стенами домов. Там же, рядом с каждым деревцом томились искусно вырезанные из камня лавочки. В этот момент на лавочках сидела группа детей, возглавляемая пожилой дамой с тростью и в светлой накидке.

— Воспитательная прогулка, — как и раньше, объяснил Манчи: роль гида, похоже, ему не претила.

Манис попыталась вспомнить, было ли у неё в школе нечто подобное. В основном они сидели в душных классах, где их учили чтению, письму и маговедению. Если кто-то хотел стать узконаправленным специалистом, то его родители дополнительно оплачивали обучение у специалистов. Во внешних же кругах даже получение азов научных знаний считалось редкостью. В те немногие школы, что построили на их территории, ходили дети только самых «зажиточных» обывателей по меркам внешнекруговцев.

Здание годового руководителя расположилось неподалёку от площади, в тени высоких деревьев с необычными размашистыми кронами. Выглядело оно так же, как типичный жилой дом — плакатов, статуй или дорогих украшений, как башня магов, на фасаде не имело.

Приземистый мужичок в сандалиях и широких штанах по щиколотку чинил ставни боковых окон, на приветствие Манчи он махнул молотком, бросил что-то на островитянском и продолжил работу.

Зайдя внутрь административного строения, Манис сразу заметила огромное количество деревянных и каменных полок. Помещение напоминало прадедовскую библиотеку в доме Викъянко. Однако полки заполняли не книги в кожаных переплётах, а необычные бумажные свёртки. Хотя, кое-где, всё же выглядывали потёртые корешки. Слева за столом возле широкого окна, завешенного только прозрачной сеткой, сидел кучерявый мужчина средних лет. Рядом с ним, за другим столом — молодая девушка в длинном платье.

— Мейар, приветствую, — поздоровался Манчи, поспешив обнять мужчину.

Тот быстро привстал, поправив очки в тонкой оправе, ответив на объятия. Девушка лишь улыбнулась врачу, бросив короткий взгляд на отрешённого Вирту.

— А я привёл тебе разнанцев, представляешь, — сразу сообщил Манчи без прелюдий. — Со слов этой девушки они летели на настоящем самолёте и упали недалеко от берега.

Едва заметная тревожность на лице Мейара не скрылась от Манис, но мужчина поспешил взять себя в руки. Голос его был сиплый, приглушённый и даже немного уставший:

— И, полагаю, они хотят домой?

— Да, как только дождутся корабля. Его же ждать пару месяцев, верно?

Диалог складывался странный, Манис не могла отделаться от мысли, что перед ней разыгрывают спектакль, но списала проблему восприятия на разницу культур. По взгляду Вирты она поняла, что он чувствует то же.

— Всё верно, — продолжал Мейар, — ты объяснил им, правила проживания в Тулсахе?

— Нет, теперь они твоя забота, а мне пора на работу.

Манчи увлёк за собой паренька водителя и вышел, невзирая на протесты Манис, — к врачу она привыкла, а вот этого Мейара видела впервые.

— Так-так, — глава города встал, прошёлся мимо стеллажей, порылся в свёртках, а отыскав нужный бодро вернулся, на ходу разворачивая документ. — Задам несколько вопросов, отвечайте честно, от этого многое зависит. Пока вы ещё мало знаете о нашем городе и других городах острова, но когда окунётесь в местную жизнь поглубже, всё поймёте. Итак, вас было только двое?

— Да, — ответили Манис и Вирта в один голос, чему тут же смутились.

— Точно летели на самолёте? Не маголёте?

— Да.

— Магией владеете.

— Нет, — Манис опередила Вирту, дабы тот не ляпнул лишнего, парню осталось только поддержать её ложь коротким кивком.

— Владеете какими-нибудь общественно-полезными навыками?

На этом вопросе получилась заминка. Ни Манис, ни Вирта не могли причислить себя к полезной профессии. Манис смастерила самолёт при помощи дневников и Правида, в остальном она была также безнадёжна, как и Вирта. Парень же всю жизнь занимался одним — позировал для газет, журналов и видеороликов, ходил на вечера таких же надменных, раскрашенных индюков, как и он сам. Однако всё же ему хватило мозгов, чтобы понять — его навыки здесь точно не пригодятся.

Мейар ждал, глядя исподлобья на растерянные лица иноземных гостей.

— Я знал, что на континенте проблема со знаниями, но вы же должны что-то уметь, разве нет? Ах да, точно, там же круги. Вы, наверно из самого верхнего. Хотя… если магией из вас никто не владеет, это странно. Даже не знаю, а ты что думаешь, Сунда? — мужчина обратился к девушке за другим столом.

Сунда сверкнула чёрными глубокими глазами и мягко произнесла:

— Парень выглядит крепким, его можно отправить на сбор и посадку растений, а девушка выглядит выносливой, такие люди всегда нужны в доставке или мелких общественных делах, вроде распространения объявлений или передачи сообщений по городу. Если не будут справляться, придут снова.

— Мудрые слова, девочка. Ну что же. Тогда так и поступим.

Мейар сделал несколько записей в принесённом свитке.

— Как вас зовут?

— Я Манис, он — Вирта.

— Значит, слушайте внимательно. В восточной части города у нас есть резервное крыло. Там стоят пустые дома на случай неожиданного всплеска рождаемости, катаклизмов или массовых эпидемий. Я выделю вам дом, один, иначе будет не честно по отношению к жителям. Сами придумаете, как будете его делить, если в отношениях не находитесь. Вот тут, — Мейар оторвал кусочек странной бумаги от валяющегося у него на столе пустого свитка, — я написал название улицы и номер дома. Если нужна одежда или еда — идёте по вот этому адресу. Завтра с утра ты, Манис, пойдёшь к главному разносчику Пелару, а ты, Вирта, к Бирухе — она главная по растениеводству. Сунда, дай им карту города, чтобы они не мучали местных глупыми вопросами.

Что касается правил поведения… Сунда, захвати ещё памятку по правилам поведения в обществе. Внимательно прочитайте. Вы должны понимать, вы — не пленники, а скорее гости, но даже гостям нужно работать, если они хотят нормально одеваться и кушать.

— А сколько нам будут платить, — вдруг спросил Вирта.

— Платить? Не понял вопроса, — Мейар переглянулся с Сундой. — На острове нет денег, Манчи не сказал?

— Он порекомендовал поговорить с вами об этом, — сообщила Манис.

— Может, мне ещё и в школу вас определить? Вот, Манчи, вот же… Вы узнаете остров, пока я только одно скажу. В городе нет денег, как на континентах. Мы живём здесь так — если ты трудишься, значит, у тебя всё есть. Еда, одежда, пресная вода, развлечения вроде живописи, музыки или танцев — окупается твоим трудом. Каждый в Тулсахе выполняет свою роль и каждая роль важна. Растениевод понимает, что если он не будет работать, то, допустим, животновод не сможет откормить коз, коров, кур и свиней, мясо которых пойдёт тому же растениеводу на стол. Не будет нужных лечебных трав — могут серьёзно заболеть близкие животновода, пекаря или культурного деятеля. Теперь другая сторона. Для полива нужна пресная вода. Эта задача уже в руках местных инженеров-технологов. Если они не будут проверять и чинить глубинные насосы, фильтры, а также проводить профилактику дождевых баков, то останутся без овощей, фруктов и мяса. В общем, это самые очевидные примеры. Главное, что вы должны запомнить — остров является единым организмом. Мы живём не только ради себя, но и ради друг друга. Сосед поддерживает соседа, коллега коллегу. Да, наша жизнь — это постоянный труд, но труд оправданный. Если мы с Сундой перестанем контролировать процесс производства, то в той или иной сфере может настать дефицит. Мы должны постоянно наблюдать за статистикой и искать новые пути для решения бытовых проблем. Иногда мы придумываем что-то на первый взгляд абсурдное, но посоветовавшись со специалистами, понимаем, что идея имеет место быть.

Манис и Вирта слушали Мейара чуть ли не раскрыв рты. Для них, как жителей города, в котором наличие денег решает дальнейшую судьбу человека, их полное отсутствие становится непривычным и даже диким.

— То есть, если я приду в ваш… магазин, или как он там называется, то могу получить любую одежду просто так? — спросил Вирта.

— Конечно. Если твоя износилась, то как в ней ходить?

— А если я возьму больше одежды?

— Больше, чем нужно?

— Ну, допустим, мне захочется разных штанов и несколько рубах.

— Возьми сколько нужно, но должен отметить, что твой вопрос очень странен. Люди здесь берут то, в чём нуждаются — не больше и не меньше. Они сдают старую изношенную одежду, взамен получают новую, которая больше понравится. Если кто-то готовится к празднику или прогулке, он выбирает соответствующий наряд. Но никто не хватает по десять рубах и двадцать штанов про запас. А зачем?

Вирта открыл рот, но тут же его закрыл, ведь на вопрос Мейара он не знал ответ.

— Вот вам временная бумага. Пока вас тут не знают, то могут отказать в выдаче. Покажите эту бумажку первый раз и получите всё необходимое. А дальше вы просто примелькаетесь, и люди на участках раздачи вас запомнят. Ах да, и возьмите велосипеды у… — Мейар быстро застрочил огрызком чёрного мелка по жёлтой поверхности бумаги, — вот, написал адрес.

— Мы не умеем на них ездить, — заметила Манис.

— Придётся научиться, — пожал плечами глава.

Манис и Вирта вышли из здания полностью озадаченными. Провожатого Мейар им не дал, отрезав: «Не грудные, дорогу найдут. Таблички есть на каждом доме». И действительно, сразу не замеченные обозначения имелись в форме коротких меток на островитянском на косяках домов. Обозначения на карте и зданиях совпадали, поэтому разнанцы уже скоро отыскали нужную им дорогу, решив для начала заглянуть в лавку бытового белья и одежды.

Потерявшимися детьми в толпе чужих людей, они молча шли по оживлённой улице, ловя на себе пытливые взгляды. Чудной, странный остров посреди океана поразил их необычной культурой. Пытаясь отыскать недовольных или злых жителей, разнанцы потерпели поражение. Люди Тулсахи не были похожи ни на внешнекруговцев, ни на жителей внутренних кругов. Веяло от здешних чем-то тёплым и беззаботным, хотя забот, как уже выяснили Манис и Вирта, у них хватало.

— Перерыв закончился! Рабочее время!

Мальчишка лет двенадцати гнал на велосипеде по дорожке в сторону полей. Он повторял одну и ту же фразу, и вместе с тем люди торопились разойтись по зданиям. Параллельно ему, на соседних улицах мчали другие дети, выкрикивая призыв вернуться к работе.

Остаться в одиночестве на залитой ярким солнцем площади показалось иноземцам глупым и даже неприемлемым. Словно они отлынивают от работы, которой в городе были заняты практически все. Странное чувство стыда, едва уловимое, кольнуло и Манис и Вирту. Однако также быстро, как и появилось, оно пропало, оставив после себя лишь недоумение.

Участок раздачи по габаритам превышал любое другое городское сооружение. Внутри работали две молодые девушки, один крепкий мужчина и зрелая женщина, занимавшаяся учётом поступающих на участок вещей. Мужчина разгружал деревянную повозку, запряжённую таким же велосипедом, каким рассекали Тулсаху мальчуганы–глашатаи. Под навесом участка отдыхал наездник, опустошая один за другим стаканы с водой, вынесенные добрыми работницами.

— Песок-песок, он везде, — причитала учётчица с широкой талией и морщинистым лицом, — девчонки, не забудьте вытряхнуть всё это, я как досчитаю — присоединюсь.

Женщина принялась перебирать ворох принесённых вещей. Одежду откладывала в одну сторону, полотенца и простыни в другую.

— Там ещё сетки на окна и ткани для пологов. В этот раз цветных вещиц наделали — хозяйкам должно понравиться, — сообщил мужчина, отправляясь за следующей партией. Он осторожно обошёл замерших на пороге разнанцев, даже не поинтересовавшись, чего они тут забыли. Этим вопросом занялась учётчица, как только закончила расфасовывать.

— Доброго дня, — вежливо поприветствовала она, ожидая ответную реакцию, но не получив ничего подобного, нахмурилась, — неприветливые, растерянные, странно одетые… с неба упали что ли?

Странная логическая цепочка даже развеселила Манис и вывела из оцепенения.

— Да, извините, мы не местные. Вот, — девушка протянула смятую и влажную от взмокшей ладони бумажку.

— А, поняла. Нужен стандартный набор.

Женщина скрылась в соседней комнате.

— Часто у вас бывают такие как мы? — осмелилась Манис расспросить работницу.

— Упавшие с неба? — прозвучал голос издалека.

— Да.

— Не часто. Но мы всегда готовы к гостям. Люди Тулсахи знают, что происходит на континентах, знают чего ожидать.

— А вы не боитесь, что люди с континента придут к вам и… ну, навредят? Согласно действующим магическим законам, нельзя использовать транспорт с движущимися деталями.

В этот момент Вирта наклонился к мужской сорочке, лежащей на одной из полок, и скривился со словами: «Фу, они воняют пылью». Манис пропустила его недовольство мимо ушей, ожидая ответа от работницы.

— Когда-то боялись, но страх — понятие деструктивное, если постоянно жить в страхе, то можно не жить вовсе. У нас есть надежда. Пока она нас не подводила.

— А мы? Нас вы не боитесь? Смотрю, почти все, с кем нам довелось пообщаться, не сильно удивлены или напуганы, скорее относятся к чужакам как к чему-то само собой разумеющемуся.

— Мы не дикари, дорогая, — женщина вернулась с парой огромных корзин, наполненных различным бельём и одеждой. — Поглядите, всё ли понравится. Если да — забирайте. Предлагаю ещё сдать ту ветошь, что сейчас на вас.

— Мой костюм? — ощетинился Вирта. — Ни за что! Это эксклюзивный крой, дизайнерское решение. Отдать его каким-то…

Под тяжёлым взглядом Манис, парень запнулся, однако негодование сменилось раздражением и даже злостью.

— Можешь смотреть на меня сколько угодно. Из-за тебя мы здесь, — резко бросил он и тут же, ничем не прикрываясь, начал стаскивать с себя рубаху и штаны, накинув задом наперёд блёклую серую кофту, протянутую работницей.

Манис смерила Вирту взглядом полного презрения и, в отличие от него, решила воспользоваться местной раздевалкой, которую так любезно показала ей женщина.

— И вам бы не хотелось что-нибудь изменить? — решила продолжить расспрос Манис.

— Что, например?

— Ну, вы живёте здесь, как на пороховой бочке. Сегодня или завтра маги узнают об острове, прилетят на маголётах и всё разнесут в щепки. Разве от этой мысли вам не хочется что-то изменить?

Работница улыбнулась так же снисходительно, как водитель автомобиля, когда Вирта спросил у Манчи о зарплате.

— Если бы я могла красиво и лаконично изъясняться, то работала бы воспитателем. Скажу так: жизнь даётся единожды и тратить её на страх перед тем, что ещё не наступило — просто глупо. Живём, пока есть еда на столе, яркое солнце над головой, честный труд и музыка. Знаете, я очень люблю музыку.

Вирта хмыкнул, пробурчав под нос: «Как поэтично», Манис же продолжила переодеваться в задумчивости. Слова простой работницы участка раздачи показались ей разумными, но одновременно далёкими и пока не до конца понятными. В Разнане живёшь иначе — там ты постоянно чего-то ждёшь. Если ты мыслишь по-другому — ждёшь расплаты, если много работаешь — ждёшь повышения и улучшения уровня жизни, если подошёл нужный девичий возраст — ждёшь замужества, родился во внешнем круге — ждёшь, когда подвернётся возможность перебраться во внутренний. И постоянно всего боишься. Боишься, что не получишь нужную работу, что свяжешь свою жизнь не с тем человеком. Жителей внутреннего круга бросает в дрожь от одной мысли о падении их семьи, потере всех средств и уважения общества. Внешнекруговцы опасаются другого — остаться в нищете навсегда и не иметь возможности подняться. Получается, что Тулсаха другая?

— А чего вы конкретно боитесь? У вас же должны быть какие-то… страхи? — не унималась Манис.

— У меня? Да, есть один. Боюсь из-за вас двоих не успеть к ужину, который сегодня приготовит моя чудесная невестка.

Женщина громко рассмеялась, а мелькнувшая в соседней комнате девчонка-помощница подхватила её смех, добавив фразу на островитянском.

— Ладно, хватайте корзины и идите-ка за велосипедами, так будет проще добраться до ваших домов, они же, скорее всего, в резервной части.

Недовольный новым образом Вирта и погрузившаяся в размышления Манис, снова оказались на улице. Новый мир на глазах становился смешным и несуразным, едва ли о его существовании можно было подозревать. Наверно, именно поэтому подобное место до сих пор существует, а магам нет до него никакого дела.