Машины Старого мира

Глава 3

— Сколько раз мне нужно спросить, чтобы получить честный и лаконичный ответ? Где ваша дочь?

Ло и Намрата Викъянко сидели на узких деревянных стульях в крохотном помещении с серыми мрачными стенами офиса общественной безопасности. Напротив, за массивным столом, заваленным запчастями и схемами из мастерской Манис, сидел Ние Трана. Для разговора с промышленником он выбрал самый грубый нравоучительный тон. Вот уже несколько часов он пытался добиться информации о нахождении Манис Викъянко, которая необъяснимым образом пропала с вечера.

Ло и Намрату забрали сразу после того, как Трана вызвал в их дом магов общественной безопасности. Ничего не подозревающие супруги досматривали спектакль, когда несколько магов подхватили их под руки и повели к выходу. Бо́льшая часть гостей тут же покинули дом, не желая запятнаться в чём бы то ни было, оставшиеся либо лежали в пьяном угаре, не способные даже пошевелиться, либо находились в другой комнате и даже не заметили исчезновение владельцев дома. Мурхо стал одним из первых, кто сбежал с вечера. С супругами остался только Правид, который на магомобиле последовал за семьёй в офис общественной безопасности.

— Я уже ответил, что не знаю. Она была в доме, когда мы последний раз её видели.

— Какая дерзость, — зло усмехнулся Трана, глядя на помощника, стоящего в дальнем углу. — Неужели не боитесь, что не выйдете отсюда? Мы обыскали ваш дом, дочери там нет!

Ло и Намрата переглянулись.

— Но мы правда не знаем, куда делась наша девочка, — чуть ли не плача произнесла Намрата. — Мы бы и сами хотели это выяснить.

Трана цыкнул, заведя руки за голову.

— А это что? — лишь взглядом указал он на бумаги и детали на столе.

— Части макета и схема, — пожал плечами Ло.

— Какого макета?

— Макета первого маголёта.

— Да где вы видели такие маголёты?

— Как где? На схемах. Я же директор компании, производящей маголёты, причём, потомственный. Первые маголёты выглядели так, только у них отсутствовали движущиеся детали.

— И где этот маголёт теперь?

— Откуда мне знать? Я не поднимался к дочери в мастерскую уже где-то полгода.

— Почему не следите за дочерью?

— Да вы в курсе, сколько ей лет? Мне её что, до старости контролировать. Она свободный человек со свободной волей. Её деяния принадлежат лично ей. Мы с женой здесь ни при чём.

После слов Ло, Намрата бросила на мужа гневный взгляд, очевидно, не разделяя подобных мыслей.

— Так и куда она делась?

— Мы что?! Попугаи?! — вдруг вспылил Ло. — Я уже тысячу раз отвечал — мы не знаем!

Тишина сделалась напряжённее любой громкой брани. Трана сузил глаза, в которых сверкнул опасный огонёк. В эту же секунду Ло Викъянко схватился за горло. Намрата с ужасом переводила взгляд с мужа на контролёра.

— Что вы творите?! — закричала она. — Прекратите немедленно. Вы не имеете на это право! Мы будем жаловаться Верховному магу!

Трана зыркнул на женщину, излучая презрение и даже отвращение в каком-то роде, но мужчину он отпустил.

— Верховный маг плевал на вас. Для него вы не выше внешнекруговцев. Надеюсь, это понятно. Я найду вашу дочь, и тогда ей точно не поздоровится. Предварительное обвинение — конструирование машин с движущимися деталями, позже я выдвину обвинение в организации противоправительственного движения.

— Какого движения? Какой организации? О чём вы говорите? — Намрата больше не сдерживалась, слезы ручьём текли по её щекам. — Она не сделала ничего плохого! Общественность внутреннего круга не потерпит такого самоуправства!

— Вы плохо знаете общественность. Они поверят всему, что скажет башня магов, особенно когда узнает о деяниях вашей дочери.

В комнату дознания постучали, помощник Трана вальяжно поднял руку и слегка дёрнул пальцами, после чего дверь со скрипом отворилась. За ней оказался невысокого роста маг с бланком в руке.

— Поступило сообщение о пропаже знаменитости в доме Викъянко. Родители не могут найти Вирту Феса, думаю, вы такого знаете.

— Так-так-так, — довольно улыбнулся Трана, — а дело становится всё интереснее. Объявите о розыске двух людей: Манис Викъянко и Вирта Феса. За обоих назначьте приличную награду — только это подстегнёт людей к действию.

***

Манис не заметила, как размышления о собственной глупости заменил сон. В сознании рождались странные образы и картинки. В каких-то из них башня магов превращалась в огромную змею, чей яд наполнял улицы Разнана. После змеи Манис увидела Правида, рассказывающего Ние Трана всю правду о самолёте. Но прежде чем проснуться, она оказалась в куче мусора, состоящего из объедков, рваного тряпья и собачьих испражнений. Она кривилась от отвращения, барахталась во всём этом, размахивая руками. А потом увидела над собой грязных людей с глуповатыми улыбками, и чувство ненависти пронзило её сердце насквозь.

Манис открыла глаза, и какое-то время не могла понять, где находится. Обманутый разум убеждал, что она до сих пор не выбралась из странной иллюзии. Однако вскоре вернулось понимание, которое тут же навалилось всем своим весом на продрогшее тело Манис. Они летят над океаном и уже не один час. Небо постепенно светлело, через облака прорывались первые робкие солнечные лучи. Одно только смущало — отчего самолёт до сих пор в воздухе?

Манис наклонилась, чтобы проверить Вирту. Она ожидала увидеть того спящим, но парень глядел вперёд, прищурив красные то ли от ветра, то ли от недосыпа глаза. Он слабо наклонил голову в её сторону и хриплым голосом спросил:

— Выспалась, мадам учёная?

Не в силах пропустить сарказм в свой адрес, Манис бросила в ответ:

— Конечно выспалась, вы умело управляетесь с транспортом, господин модель. Спать на пассажирском сидении с заледеневшими ногами — исключительное удовольствие.

Вирта повернулся к ней, насколько это было возможно, и только сейчас Манис заметила, каким измождённым выглядит его лицо.

— Я вот не смог заснуть.

— Странно, что у нас до сих пор не закончилось топливо, — заметила Манис, оставив глупые пререкания.

— А где здесь топливо отображается? — Вирта повернулся к приборам.

— Кружок в самом низу.

— Риска на нуле.

— Быть того не может, мы бы уже рухнули.

— Но она на нуле.

Манис снова попыталась оттянуть ремень, чтобы своими глазами убедиться в показаниях прибора.

— Чушь какая-то. Почему мы летим?

— Тебе лучше знать, Манис, единственное, что меня сейчас волнует — это дикая усталость. У меня ощущение, будто из меня соки выдавливают.

— Ещё бы, просидеть вот так всю ночь. Подожди, мы летели всю ночь?

Манис пыталась сопоставить данные прибора, часы полёта и роль самого пилота во всём этом.

— Вирта, а ты часом не… Вирта!

Парень вдруг резко клюнул носом, его рука обессиленно сползла с рулевого рычага, в ту же секунду винт перестал вращаться. Планируя, самолёт изменил курс, нос его опустился, желая окунуться в океанические воды, и машина начала своё падение.

— Вирта! Очнись! Вирта!

Манис залепила парню по щеке, от чего его голова дёрнулась, как у марионетки. Ещё мгновение он не шевелился, и вот тело вздрогнуло — Вирта пришёл в себя. Он снова ухватился за рычаг и винт тут же возобновил работу.

— Так ты маг, — Манис внимательно следила за руками спутника.

Самолёт снова выровнялся, но теперь расстояние между ним и океаном существенно сократилось.

— Долго я не протяну.

— Вот почему мы не упали, ты магией нас поддерживал.

Манис испытала смешанные чувства — разочарование вкупе с облегчением. Но вот эта толика облегчения длилась не долго.

— Я случайно запустил винт, Манис, я очень слабый маг. Наверно, из-за стресса сила начала действовать. До этого момента, я даже не знал, что так могу…

— Потом расскажешь мне свою грустную историю, гляди.

Омываемый бирюзовыми водами практически белый пляж растянулся на сотню километров. Чем дальше уходили пески к центру острова, тем выше становились дюны, переходящие в невысокие гористые возвышенности серых и коричневых цветов. Осыпаемое солнечными лучами побережье манило своей красотой и кричало о спасении.

— Если он необитаемый — нам точно конец, — пессимистично заметил Вирта.

— Это лучше, чем утонуть в воде, тебе не кажется.

Вирта с каждой минутой выглядел хуже. Силы его действительно таяли на глазах. В какой-то момент он снова потерял сознание — совершенно не вовремя, по мнению Манис, — поэтому самолёт, совсем чуть-чуть не долетев до острова начал снова снижаться. Призывы и шлепки по щекам и плечам больше не действовали, Манис оставалось грязно ругаться и изо всех сил тянуться к рулевому рычагу — интуиция подсказывала, что в последний момент следует дёрнуть штуковину на себя, и тогда они, возможно, наглотаются воды не так быстро.

Подвижное водное полотно неминуемо приближалось. От наклона Манис сползла с сиденья и теперь держалась только на ремне, по-прежнему вытягивая руку в сторону рычага. Пальцы соскальзывали с тонкой рукоятки. Тогда Манис зацепилась ногой за вертикальную перекладину позади пилотского кресла, взялась второй, свободной рукой, за плечо Вирты и отстегнула себя. В ладонь тут же скользнул холодный металл, и в последнее мгновение, прежде чем тень самолёта на поверхности слилась с настоящим телом полуметаллического монстра, Манис потянула рукоять. Аппарат на половину корпуса погрузился в воду, выпуская сочный каскад брызг в разные стороны. Манис отбросило назад. Больно ударившись затылком и правой ногой, она рухнула в воду. Доза адреналина заставила её работать руками и ногами, поэтому она сразу освободилась от мокрого плена, лихорадочно откашливаясь и пытаясь раскрыть глаза шире. Тяжёлый пиджак Вирты теперь тянул её на дно, поэтому с ним пришлось распрощаться.

Сделанный наполовину из дерева самолёт ещё держался на воде. Манис хватило времени, чтобы добраться до Вирты, отстегнуть его и стянуть с пилотского кресла. Удерживая парня на спине, Манис погребла к берегу, до которого оставалось чуть больше двухсот метров.

Спустя пару минут она чувствовала, как горит каждая мышца тела. Манис пыталась менять руки, плыла спиной вперёд, даже закидывала тело парня себе на спину, чтобы использовать обе руки сразу. В ушах шумел не только прибой, теперь там отбивало дробь её собственное сердце. На секунду Манис подумала, что без Вирты плыть было бы куда легче, но тут же отогнав вызвавшую молниеносное отвращение мысль, она продолжила плыть, издавая жалобные стоны.

На последних десятках метров она думала, что и сама потеряет сознание. В глазах постепенно темнело, лёгкие словно поместили в коробку с иголками. Манис, подобно раненной лягушке, конвульсивно толкала воду, давая телу сдвинуться на жалкие сантиметры вперёд. Её же голова всё чаще обессиленно погружалась в воду, заливающуюся в нос и уши. Но вот, когда движение казалось уже невозможным, опустившаяся на дно правая нога почувствовала опору. Манис нервно засмеялась, из последних сил подтянув к себе тело Вирты.

Она рухнула рядом с ним на мокрый песок и дышала с присвистом. На секунду с трудом приподняв голову, чтобы увидеть самолёт, который, к её разочарованию, уже ушёл под воду, Манис дала волю чувствам, из глаз потекли слёзы горечи и досады — она жалела потраченные на конструирования два года.

Отдышавшись и вдоволь наплакавшись, Манис развернулась к Вирте — грудь молодого человека слабо вздымалась, однако глаза были по-прежнему закрыты. Косметика на лице горе-пилота растеклась и размазалась, превращая щёки и глаза в шедевр абстракционизма. Несмотря на печальную участь, Вирта выглядел невероятно комично и сам того не желая вызвал у Манис очередной приступ нервного смеха. Пока она не знала, чем ему помочь, ведь лечением в мире занимались маги, а таких как она, да и тем более тех, у кого семьи попроще, врачеванию не обучали. По логике Разнана, люди должны постоянно находиться в городе, как минимум для того, чтобы получать соответствующую медицинскую помощь. Своим решением запретить обычным людям обучатся ремеслу врачевания, они как бы подчеркнули — без нас — вы никчёмное стадо.

Манис ощупала свой затылок, отыскав небольшое уплотнение, и рассмотрела ссадину на ноге. Посчитав травмы несущественными, ведь способность передвигаться самостоятельно сохранилась, она, покачиваясь, поплелась вдоль берега в поисках жизни или хотя бы намёка на текущее местонахождение.

Солнце нещадно пекло голову, спасали только прохладный бриз с моря и мокрая одежда. Свободное от пышных облаков небо, даже несколько пугало открытостью и глубокой синевой. В монотонном шипении переговаривались крохотные волны, мягко обволакивающие белый песок. Манис подумала, что им с Виртой безумно повезло — будь волны выше, а прибой агрессивнее, они бы не сумели выбраться на сушу.

Стеной вставшие на берегу насыпи и холмы, у подножия устилались зелёными кустарниками с жёсткой листвой. Угрожая ногам порезом, из песка то и дело выглядывали осколки каменной породы, и чем дальше Манис уходила от берега, тем тяжелее становилось идти по неровной земле. На секунду она повернулась к оставленному на песке Вирте, думая, как лучше поступить. На себе она его нести не сможет, а место для ночлега или хотя бы пресную воду нужно искать. Правда, Манис отдавала себе отчёт в том, что понятия не имеет, что ей делать дальше. Ни в школе, ни в институте Дам Высшего круга не обучали способам выживания на необитаемом острове. Более того, в обществе мало говорили о подобном, а если и говорили, то отшучивались: «Зачем мчаться туда, где отсутствует магия».

Манис забралась на каменный холм, занесённый со стороны моря тем же белым песком и, сделав ладонью козырёк, осмотрелась. Выбираясь на берег после изнурительного заплыва, она и не заметила прекрасную лагуну, на краю которой они оказались. Тонкая песчаная линия описывала полукруг, отделяя необъятный океан от озерца, чья вода блестела на солнце, покрываясь скромной рябью в такт лёгким порывам океанического ветра.

В противоположной стороне от лагуны, по левую руку Манис, пляж ограждали скалистые возвышенности. На одной из таких, в отдалении, показалось нечто похожее на крохотное каменное жилище. Сначала Манис не поверила своим глазам, сославшись на яркий свет и собственную усталость. Но даже после того, как она закрыла и снова открыла глаза, квадратный домик, сложенный из кривых валунов, никуда не исчез.

Оценив расстояние и собственную готовность карабкаться по кривому склону, Манис решила рискнуть. Заглушая беспокойство о состоянии Вирты, она направилась прямиком к чужому жилищу. Однако в глубине души животный страх перед неизведанным заставлял её озираться в поисках тех, кто мог притаиться за её спиной или между холмами.

Изрядно исцарапав ноги и оставив на теле пару синяков из-за неудачных падений, Манис вскарабкалась на последний выступ, оказавшись в импровизированном дворике каменного дома. Пара обтёсанных валунов выполняли роль скамеек, на которых в данный момент лежало несколько интересных приспособлений. В одном из них Манис узнала рыболовецкую сеть, в другом — острый гарпун. Подобными вещицами пользовались люди внешнего круга, чья часть города была обращена к океану. Башня магов Разнана обложила сферу рыболовства такими налогами, что внешнекруговцам приходилось заниматься ловлей в ночное время и в труднодоступных местах, так, чтобы маги общественной безопасности их не увидели. Потом же они сушили, коптили и жарили эту рыбу в огромных количествах, прятали в ледяных бочках до лучших времён. Конечно, маги иногда пускали рейды по домам, находили нарушителей и требовали заплатить налог, но чаще всего люди успевали съесть все приготовления и раздать ближайшим соседям.

Дом казался пустынным, пока в одном из окошек не показалась косматая заспанная физиономия местного жителя. Удерживая себя от побега, Манис ждала хозяина жилища снаружи в нескольких метрах, не рискуя подходить ближе, а также стараясь не терять из поля зрения гарпун.

Невысокий старичок с белой бородой и пушистыми вьющимися волосами, выскользнул из ничем не закрываемого дверного проёма. Кожа его была черна, как смола, лицо испещряли многочисленные морщины, тело было крохотным и худым, как у подростка. Несколько секунд он с интересом рассматривал гостью, затем слабо улыбнулся почти беззубым ртом и произнёс пару фраз на неизвестном языке. Манис нахмурилась, решив, что старик решил поиздеваться над ней — доподлинно известно, что в мире есть только один язык, принятый на всех континентах очень давно и она, Манис, говорит именно на нём.

— Моему спутнику нужна помощь, — произнесла Манис, указав в сторону пляжа.

Кустистые брови старика порхнули вверх. Снова последовали непонятные фразы и активная жестикуляция.

— Я вас не понимаю, говорите на общем языке, — попросила Манис.

Старик отрицательно мотнул головой и указал на занесённую песком скамью, то ли предложив присесть, то ли призывая нарисовать то, что ей нужно.

— Мне не нужно сидеть, мне помощь нужна.

Старик снова покачал головой, указал сначала пальцем на рот, потом на ухо и скрестил ладони перед собой. И тут до Манис дошло, что абориген действительно её не понимает. Каким-то чудом ей удалось отыскать человека, не говорящего на общем языке.

Манис повторно указала на берег, а после, раскинув руки в сторону, изобразила летящий самолёт. Стукнула ладонью по земле, чтобы продемонстрировать падение аппарата в воду, затем, показав рану на правой ноге, поманила за собой старика, улыбка которого тут же опала. Осторожно он проследовал за ней, прихватив из лачуги тряпицу и верёвку. Манис только оставалось надеяться, что он её правильно понял, а верёвка предназначена для спасательной миссии, а не для того, чтобы её связать.

С каждым шагом Манис ускорялась, то и дело, тыкая пальцем в сторону одинокого тела на пляже. В какой-то момент старик её опередил и, с несвойственной его возрасту прытью, помчался к Вирте. Когда Манис, запыхавшись, приблизилась к спутнику, старик уже вовсю конструировал своеобразные висячие носилки, правда, прежде чем перетащить на них парня, он ощупал его с шеи до ног.

Оказалось, что на двух сторонах полотна имелись специальные отверстия, через которые старик продел концы верёвки, а потом связал их между собой. И спереди и сзади получились петли. Ту, что была у изголовья Вирты, старик, присев, накинул себе на плечи так, чтобы верёвка проходила под мышками. Кивнув Манис, он указал на верёвку, призывая проделать те же действия. Только Манис, в отличие от старика, пришлось придерживать верёвки руками, в противном случае они начинали сильно натирать ей шею.

Манис ожидала, что абориген понесёт Вирту в своё жилище, но тот направился прочь от домика, через лагуну, и дальше по тропе, известной ему одному. Он держал хороший темп, и Манис едва за ним поспевала, иной раз, выпрашивая желанную остановку. Старик молчал, пока они взбирались на крутую дюну, но стоило им её перейти, потеряв из виду лагуну, как он бойко затараторил, указывая вперёд.

На песчано-каменистой равнине раскинулось крохотное поселение из десятка жилых домов, по виду напоминающих дом самого старика. Квадратные здания с рыхлыми стенами из каких-то окаменевших океанических образований, стояли почти ровными рядами. Между ними, болтаясь на ветру, растянулись светлые тенты. Сети здесь были обычным атрибутом, свисающим с каждого косяка. Несколько женщин в лёгких платьях, доходящих до пят, и светлых косынках остановились, чтобы разглядеть пришельцев. Одна из них бросила короткую фразу на всё том же языке, на что старик ответил хитрым смешком.

Стоило пройти мимо первого дома, как нос Манис заполнил стойкий запах рыбы. На пороге жилища один из местных разделывал скользкие тушки, делая точные надрезы быстро и резко, словно занимался этим всю жизнь. А может, так оно и было. Манис спускалась на нижние круги и видела, как живут разнанцы на берегу океана, но в глазах земляков она читала лишь разочарование, усталость и обречённость, эти же люди, проделывали свою работу с удовольствием. Вот ещё один мужчина плёл сеть, другой натачивал наконечник для гарпуна. Они весело переговаривались, часто смеялись и гримасничали. Несколько женщин перебирали коричневые корешки в плетёной корзинке, их дети — две девчонки и мальчишка лет пяти — наблюдали за процессом. За углом две другие женщины развешивали бельё, а мужчина рядом с ними чинил покосившуюся деревянную телегу.

Манис засмотрелась на местных жителей, поэтому их с Виртой помощнику пришлось её окликнуть. Старик кивнул в сторону одного из домов, внутри которого темнокожий молодой мужчина в белой просторной рубахе, хлопотал над несколькими людьми, лежащими на деревянных койках.

— Ситика, — добавил старик и шагнул в лачугу.

Мужчина в белом обернулся, кивнул старику, взглянул на Манис и Вирту, потрогал у последнего шею и лоб и указал на пустую кушетку. Старик сбросил верёвки, Манис сделала то же самое, после чего подхватил парня и уложил на кровать. Сделав это, он подошёл к молодому мужчине и что-то шепнул ему на ухо, на что второй ответил изумлением.

— Так ты с большой земли? — неожиданно для Манис на общем языке спросил молодой.

— Да, из Разнана. Я уже испугалась, что здесь не говорят на общем.

— Ну, в таких деревнях, как эта, не говорят. Но я из Тулсахи, это город на побережье, если ехать на восток.

— Здесь есть город? Настоящий город?

— Не в том понимании, в котором ты привыкла. У нас не такой город, как на континенте. Меня зовут Манчи, я тулсахский ситика — врач.

— Ты маг?

— Маг? Ты что! — мужчина рассмеялся одними губами, глаза его оставались холодными. — Магии на острове нет и более того, она здесь не приветствуется. Магия — удел жителей большой земли, нам она без надобности.

Манчи подошёл к Вирте, расстегнул его плотную, по-прежнему влажную рубаху, стянул ботинки и начал осмотр. Иногда он просил Манис придержать голову парня, руку или ногу, чтобы лучше рассмотреть спину и затылок. В конце он коснулся растёкшейся косметики на лице и вопросительно посмотрел на Манис:

— Он модель в Разнане. Не спрашивайте, это долгая история.

— Что ж, — Манчи вытер руки, — видимых повреждений нет, пульс хорошо прощупывается, дыхание нормальное, да и температура тела стандартная. Похоже, он просто спит.

— Спит?! Да как же можно так крепко спать? Или может, он придуривается?

Манис сузила глаза, подошла к Вирте вплотную и хлопнула в ладоши прямо у него перед лицом, которое, к слову, осталось неподвижным. Манчи наблюдал за возмущённой гостьей, с трудом сдерживая смех.

— А как вы сюда попали? — наконец спросил он.

— Прилетели, — осторожно начала Манис, — на самолёте.

Манчи предложил Манис сесть на каменную скамью, выстланную слоем соломы и плотной тканью.

— Ты имела в виду маголёт?

— Нет, именно самолёт. Я его сконструировала… не без помощи, конечно.

Манчи почесал затылок, явно что-то обдумывая.

— На большую землю вернули науку о конструировании приборов с движущимися деталями?

— Нет, в городе подобное по-прежнему запрещено. Самолёт сделан по старым схемам моего прадеда.

— Так ты инженер?

— Нет, лишь его потомок.

— То есть чинить приборы ты не умеешь?

— Не умею, к сожалению.

— Жалко. Ещё парочка опытных инженеров нам бы пригодилась.

Манис окинула взглядом помещение и только сейчас заметила множество инструментов, о назначении которых лишь догадывалась. Они были из камня и металла, имели различные формы и размеры. У одного из пациентов Манчи из руки торчала игла, от которой шла тонкая стеблевидная трубка с противоположным концом, погружённым в глиняную банку.

— А это что? — спросила Манис.

— Капельница, — как само собой разумеющееся, ответил Манчи. — Мужчину укусила змея. Полез туда, куда не нужно.

— А как ты узнал, что следует делать?

— Как? Учился. В Тулсахе есть небольшая школа и университет. Там дают, как основы, так и углублённые знания в той или иной области. Всё зависит от способностей и желания ребёнка.

— То есть ты захотел быть лекарем и научился этому, так?

— Так. Смотрю, в ваших городах ничего не изменилось, а даже ухудшилось, они, получается, теперь и сферу здравоохранения под себя подмяли. Правильно делает Мейар, что держит это место втайне от магов.

— Да какая же тайна, если мы с этим, — и Манис указала на Вирту, — буквально свалились с неба у берега вашего острова.

— А кто сказал, что тебе дадут вернуться на континент, да ещё язык распускать?

Манис напряглась, лицо её тут же исказило негодование. Заметив перемену в девушке, Манчи хлопнул её по плечу и громко рассмеялся.

— Да шучу я, трусишка. Против воли вас на острове держать не будут, а когда вернётся наш корабль из Чимеки, тебя и друга твоего заберут на континент.

— И как долго ждать?

— Пару месяцев, думаю.

— Ничего себе! А почему так долго?

— Конспирация. Остров наш вычислить не должны, иначе и к нам придёт хвалёная магическая цивилизация с полоумными учёными и звёздами кино.

— Тогда зачем вообще подплывать к берегам континента?

— Мы все разные люди, и что хорошо для одного, не подходит для другого. Не каждый находящийся на острове разделяет взгляды большинства. Обычно молодёжь уплывает на том корабле. Ищут лучшей жизни на континенте. Мы их не держим, ведь если запретить молодому человеку строить свою судьбу так, как ему заблагорассудится, он постепенно отравит землю своего надзирателя.

Манчи хлопнул себя по бокам, как бы подытоживая разговор.

— Но чаще всего молодые люди возвращаются с рассказами о глупостях большой земли. О тех же, кто тонет в городской трясине больших городов, нам ничего не известно.

Дослушав врача, Манис изумилась странной, но невероятно интересной для сердца исследователя жизни островитян. Ей хотелось тотчас расспросить Манчи о тонкостях местного образования и получения профессии, о достижениях в науке и культуре, но врач явно дал понять, что вынужден работать и остаток времени не обращал на девушку никакого внимания.

Манис провела весь день и вечер в лачуге рядом с Виртой. Не то чтобы она за него сильно переживала, просто деваться было некуда. Общаться с аборигенами она побаивалась, хотя одна из местных немолодых дам в чистой коричневой накидке, порядком выцветшей на солнце, принесла ей воды и кусок рыхлой лепёшки, вероятно, только что приготовленной. От запаха свежего хлеба желудок Манис приветливо заурчал и она, не думая о спящем спутнике, умяла причитающийся ей ужин за пару минут. Манчи же позвали на полноценную трапезу в другое жилище, поэтому какое-то время Манис его не видела.

На рыбацкую деревню опустилась ночь, и на нескольких домах загорелись огни ламп. Для Манис, выросшей в атмосфере магического контроля, даже свет уличных фонарей, горящих на какой-то жидкости, казался потрясающим и удивительным. Она не исключала, что жители внешнего круга пользовались подобными приспособлениями, но сама, воочию, этого никогда не наблюдала. Однажды только перекупщик Виапари при ней воспользовался малюсеньким металлическим прямоугольником с откидной крышкой. На вопрос Манис ответил: «Это зажигалка, ей ещё мой дед пользовался».

Как ловко маги стёрли границы между удобной обыденностью и запретом. Всё, что теперь вызывалось магией, даже элементарная искра, в обычной жизни становилось незаконным. А если всё же пользоваться чем-то незаконным тебе приходилось и никакие меры не отвращали от важного для жизни действия, то маги всучивали потенциальным нарушителям высоченный налог, постепенно загоняющий население в кабалу займов, производимых у тех же самых магов. И ничего поделать с этим нельзя. Не попрёшь же ты на магов с лопатой и веником?

Стоило Манис закрыть глаза, готовясь ко сну, как в лачугу тихонько зашёл Манчи с парой пледов.

— На случай, если с океана пойдёт холодный ветер. А завтра заберу вас в Тулсаху. Найдём свободное жильё и работу.

— Даже работу? — переспросила сонная Манис.

— А как же? Каждый должен заниматься делом, вам же нужно отрабатывать свой хлеб. Не переживай, выберем что-нибудь по вашим городским способностям.

Манис уже забрала из рук Манчи плед и мостилась на пустой кушетке. Слова врача прозвучали для неё, словно издалека. Она последний раз зевнула и забылась глубоким сном.