МАСЕДУАН НА СЕРЕДИНЕ БУЛЕНГРЕНА

11

Положение сложившееся в общих чертах понять было нетрудно: советскую жизнь Володя помнил, и последние годы этой жизни тоже, когда, казалось, все рушится в хаос.

Двухкомнатная квартирка на восьмом этаже точечного дома недалеко от проспекта Науки. Кооперативная, принадлежащая давно живущей без мужа Наташе, кандидату искусствоведения. Из окна тесной кухни — вид на Пискаревский лесопарк. Над ним — серое питерское небо.

Одна комната, побольше, Наташина, другую еще недавно делили Катя и Мишуня. Понятно, что, поступив в университет, девочка постаралась вылететь из родного гнезда.

В общежитие как ленинградку ее не брали, она что-то снимала далеко от центра, из-за этого часто ночевала у бабушки — все лучше, чем в одной комнате с братом у мамы.

И тут — такая история.

Откровенное, наглое, уверенное в собственной безнаказанности насилие в 91-м году еще шокировало многих — тем более, тихую девочку из интеллигентной семьи, вроде Кати.

Володя глотнул воды из стакана, посмотрел в окно.

Трудности начинаются, когда пытаешься разобраться в деталях.

Бабушка, Нина Георгиевна, сумела привезти Катю сюда. Седые кудряшки, толстые очки. Тоже, конечно, в шоке. Вопрос, на ком потрясение сказывается больше. А разобраться надо, и срочно, чтобы понять, что делать.

Бабушка сидит на кухне, рассказывает, голос её дрожит, но вроде как она держит себя в руках, смысл в рассказе есть. Однако Катю заперла в ее комнате. По ее словам, уже здесь, у себя дома, Катя окончательно распсиховалась, хотела уйти, думает, что соседа надо спасать.

В ее комнате ни звука.

Так что же все-таки произошло?

Почему Катя рвется спасать соседа?

— Кто был Саша-то этот? Пил, что ли?

— Нет, не пил. Квартира у нас небольшая. Моя комната, комната Саши и третья. Закрыта, там сейчас никого нет, — это Нина Георгиевна объясняет Володе, Наташа это знает. — Серьезный такой, молодой. Нервный немного, «афганец». Работал где-то? Нет, по-моему нет. Часто дома бывал днем. Гости к нему иногда приходили. Дела какие-то, да, наверно. Многие мне не нравились, но деловые, никаких гулянок. Тут тоже к нему пришли.

— Вы их видели? — Володя отпил еще воды. Чтобы он — никому не нужный «зимогор» в будущем, а здесь вообще, правду сказать, бомж, да оказался в роли детектива?

— Двое. Крепких таких, здоровых. Я на кухню выходила, он их тут и впустил…

— В какое время это случилось?

— В середине дня. Катя только из университета вернулась, мы с ней обедать садились. Тут вдруг в той комнате, у Саши, грохот... Ужасный такой грохот. Нет, не стрельба, а будто что-то с размаху сломалось или упало.

— Кричали что-нибудь?

— Голоса были, но не кричали. Что говорили, не понять.

— А потом?

— Я в коридор выглянула.

— Вы одна или Катя тоже?

— Она? Она сзади стояла.

Володя на секунду представил Нину Георгиевну, невысокую, полную, в домашнем халате, заслоняющую собой Катю от опасности.

— И что вы увидели?

— Эти двое были в коридоре. Один — сразу ко мне. Подошел и говорит... Понимаете, со всякими такими словами. Говорит — сидите и не высовывайтесь, если вам жизнь дорога. Дверь закройте.

— Вы послушались?

— Я дверь закрыла. Нас могли убить.

— Мама, подожди... Катя тоже это все слышала? Она тоже послушалась? Что с ней сейчас происходит? Она так испугалась, это у нее реакция? — вмешалась Наташа.

Ручки Нины Георгиевны, когда-то, наверное, маленькие и изящные, а теперь — с распухшими суставами, коричневыми пятнами и синими венами, сжатые в кулачки, лежали на столе. Она внимательно смотрела на них, о чем-то думая.

— Саша тоже вышел и сказал, чтобы мы не вмешивались. Иначе она могла не послушаться.

— Почему вы думаете, что Сашу убили? — добавил свой вопрос Володя.

— Когда он попросил, Катя отошла в глубь комнаты. Саша повернулся — он хотел подойти к телефону. У него весь бок был в крови. Она этого не видела. Никак не могла.

— Вы заметили что-нибудь еще?

— Когда Катя отошла, второй мне показал нож. Я закрыла дверь. Заперла.

— Они ломились к вам?

— Нет. Но Катя снова хотела выйти. Я спрятала ключ. Потом открыла. Наверное, через полчаса. Никого уже не было. У телефона лежала записка. Как будто от Саши. «Я уехал по делам. Не волнуйтесь».

— Действительно от Саши?

— Почерк был его.

— Но вы все-таки думаете, что его убили?

— Я работала медсестрой... Он мог написать записку по их требованию, чтобы они нас не трогали. У телефона кровь, но ее замыли.

— Катя могла ее заметить.

— Не думаю, иначе она бы уже тогда... Дверь в комнату Саши была закрыта. На ключ. Я думаю, они увезли тело и взяли ключи. Или оставили в комнате.

Зазвонил телефон.

Звонили соседи сверху. Разговаривала с ними Наташа. Когда она объяснила Володе, в чем дело, он убедил ее и Нину Георгиевну, что дверь в комнату Кати открывать не следует, от этого все может обернуться совсем плохо. Действовать, конечно, надо, и действовать быстро — но только осторожно и согласованно.

В 2015 можно было бы позвонить в МЧС, но куда обращались в 91-м, он не помнил. Послал ее и Нину Георгиевну к соседям — может, вместе удастся успеть что-нибудь подготовить на случай самого страшного, а сам, стараясь не шуметь, осторожно открыл дверь и вышел на захламленный балкон.