Мануал для Попаданки: Как выжить в ВМА

ГЛАВА 17

Глаза открыть не получалось, но приглушенные веками блики света я все же смогла различить. Вокруг меня сновали зловещие тени, нагоняющие ужас еще и тем, что восприятие реальности ограничивались лишь ими.

Потом ко мне вернулся слух. Не полностью, а так, урывками: разум начал различить в стене белого шума тяжелые звуки, словно ветер ночью гуляет в проводах. Следом разобрала отдельные слова, которые, впрочем, для меня никакого смысла пока не имели. К ним присоединились звуки шагов на фоне речитативного завывания на непонятном языке.

После появилось ощущение холода. Вместе с окружавшей меня какофонией звуков, полностью их обработать мозг был все еще не способен, я поняла, что лежу на чем-то холодном и очень неровном — спиной чувствовала каждый камешек и каждую впадинку на которые ее, спину, водрузили.

Вернулась чувствительность к рукам. То есть, от запястья и к плечу — ладони оказались перебинтованы, или привязаны, настолько сильно, что пошевелить пальцами я была неспособна. То же самое происходило и с ногами: от лодыжки и вверх мне было холодно, а вот ступни я не ощущала, из чего сделала вывод, что они, наверное, тоже перевязаны. Так же присутствовали ремни чуть выше коленей, в районе бедер и под грудью. Но эти не сдавливали, лишь намекали, что двигаться я не смогу. Голову тоже не оставили без внимания и подарили ей «царский венец», который железной бляшкой давил мне на лоб. Это для того, чтобы я раньше времени не стукнулась и не разбила мозговместилище, сорвав тем самым коварные планы?

Кому?

Крис…

Вспомнив это имя, мне захотелось выругаться. Но двигаться я по-прежнему не могла и мои губы остались плотно сжатыми, лицо безучастным, глаза закрытыми…

«Сволочи! Блок опять поставили!» мысленно взвыла я и… только теперь с ужасом осознала, что меня похитили! ОПЯТЬ!! Только на сей раз удачно! Черт! Я же знала, что это может произойти! Знала! И нос, скотина неблагодарная, чешется, а сделать ничего не могу…

Именно «нос» стал последней каплей и на сцену вылезла Паника: взяла в заложники мой здравый смысл и, убрав с дороги милых дурашек-таракашек, выпустила из надежного хранилища Липкий Ужас, Серую Безысходность и Ноющую Тоску — все то, от чего я пыталась избавиться навсегда.

Теперь, помимо блока-парализатора мое тело сковали мои же собственные эмоции. Дыхание сбилось, стало судорожным, иногда казалось, что я просто не могу, не умею, забыла как дышать! Легкие работали на износ, но толку не было — воздуха катастрофически не хватало… Ныли мышцы. Боль от перенапряжения вспыхивала то тут, то там, пока у меня не осталось ни одной части тела, которая бы не пульсировала адской болью, заставляя меня сменить положение, сделать хоть что-нибудь, только бы избавится от этого ощущения!!

Душа моя извивалась в агонии, в то время как тело безжизненной массой было распластано на холодном камне. Казалось, что мои мускулы перегорели, что мышцы и суставы превратились в горячий кисель, а кожа бесформенным мешком прикрывала это безобразие от посторонних взглядов. Наверное, так чувствует себя несчастный пациент на хирургическом столе, которому анестезиолог неправильно рассчитал дозу, или просто что-то пошло не так, и бедняга лежит и слышит все:

«Пип. Пип. Пип.» — пульсоксиметр успокаивает медперсонал стабильным сигналом.

С шумом качает воздух машина искусственной вентиляции легких.

Хирургические светильники издают низкий, едва уловимый гул.

«Дзынь» — скальпель полетел на подставку.

«Зажим!» — командует хирург, и следом добавляет: — «Тампон!»

«ПИП! ПИП! ПИП!» — ускоряется пульсоксиметр. Кто-то проронил недовольное **ять.

За закрытыми веками судорожно двигаются глаза. Мозг в панике выбрасывает в кровь адреналин, дыхание ускоряется… и самый большой страх сейчас — услышать резкое «мы его теряем!»

И он лежит, чувствуя, как игла входит в мышцы, как живота касается стерильное лезвие ножа, как хирург волосатой рукой, обтянутой одноразовой перчаткой, роется у него во внутренностях… чувствует, но подать даже малейший знак не может…

Вот так и я: осознавала, что вокруг меня происходит, но сделать ничего не могла. Разница между невезучим пациентом хирургии и мной была еще и в том, что пациент на стол лег ради своего же блага. А вот меня никто не спрашивал. Как и всегда, впрочем.

Заунывные песнопения и шарканье ног вокруг моего ложа сошли на нет, и я услышала:

— Освободите ее.

После этих слов я возликовала! Да! Эти неизвестные шутники наконец-то поняли, что шутка затянулась и пора уже ее прекращать!

Кто-то ко мне подошел и, склонившись над моим лицом, заслонил весь свет. Через мгновение я ощутила, как на виски ложатся прохладные пальцы, и меня окутывает теплом, что волной бежит по телу — от головы и до изрядно замерзших пальчиков на ногах. Одеревенение спадает, и мои мускулы расслабляются. Неуверенное движение ступней и… Да! Я ее чувствую! Я ней двигаю!

Резко распахнула глаза. Мужчина, маг, стоявший подле, отшатнулся.

— Почему я до сих пор связана? — сипло спрашиваю и замечаю, как хмурится его лицо. — Вам же приказали освободить меня!

— А она сильней, чем мы предполагали, — обернувшись, говорит он невидимомут собеседнику, потом вновь смотрит на меня, подняв ладонь: — Сколько пальцев видишь?

— Если не развяжешь — у тебя ни одного не останется! — злобно отвечаю, на что из-за спины мага мне в ответ прилетает смешок:

— Тата, ну зачем так грубо?

От звука этого голоса у меня внутри все леденеет. Не может быть!

— Вы?! — ошарашенно хриплю я. Повернуть голову, чтобы посмотреть в глаза тому, кому я верила практически без оглядки, не могу — кожаный ремень держит крепко.

— А кого ты ожидала увидеть? — ухмыляется он, точно злобный паучище, что все это время плел свою липкую паутину, втягивая в этот узор все новых и новых «мух», оплетая их лестью и интригуя… Да, именно с этим мерзким членистоногим эта су…слик у меня и ассоциируется, больше никак о нем думать не получается.

Бррр! Первые строчки стихотворения*, внезапно пришедшие на ум, как никогда подходили под ситуацию и заставили меня вздрогнуть.

— Хотя, знаю — ректора! — перебивает он мои мысли, что ускакали фиг знает в какие дали… Паук заливисто смеется, словно только что прозвучала шутка века! Я от этого только морщусь.

Пытаюсь двигать руками и ногами, но, как я уже говорила, связали меня на славу. Особенно страшно становится от того, что ладони и ступни я больше не чувствую, словно все четыре мои конечности словили нешуточную судорогу и в мгновение онемели, словно моими там остались только кости, а все остальное — наращенное, чужое… И от этого становится еще страшней.

— Почему сразу «ректора»? — спрашиваю, чтобы потянуть время, а сама пытаюсь заставить тело «принять назад в семью» свои руки… Черт! Не получается! Такое чувство, что пальцы отродясь не росли на моем теле.

— Ну, а кого? — насмешливо выдает он. — Это же он у нас гроза и всевидящее око Академии! Это же по его вине студенты страдают! Это же он деспот и… в общем, я сделал все, чтобы все стрелки на него указывали. Ведь только он в курсе, что ты — иномирянка, да еще и маг воздуха! Куда уж мне, дураку, знать о таких тонкостях и специфике твоей биографии?

— Что вы хотите со мной сделать?

— О! Я рад, что тебе не терпится приступить к заключительному этапу нашего маленького дела! — довольно заметил жирный Паучище, — К сожалению, не могу удовлетворить твои пожелания незамедлительно. — в этот момент он склонился над моим лицом, как до этого его соратник, и состроил сострадательную физиономию: — Но не стоит волноваться, до полуночи осталось всего полтора часа.

— В смысле? — просипела я, поскольку воздуха стало катастрофически не хватать, словно он высасывал его из окружающего пространства. Кровосос галимый.

— Ой, только не нужно сейчас разводить меня на глупые разговоры и откровения! — погрозил мне пальцем. — Проходили, знаю. Еще первые разы я велся на подобное, то теперь мне надоело.

— Первые разы? — я отчаянно пыталась узнать хоть какую-то информацию. Не знаю зачем, наверное, просто для того, чтобы скрасить последние девяносто минут своей жизни. Да, я была уверена, что меня никто не спасет. Никто не придет, чтобы накостылять двуличному Пауку и разрезать путы на теле. Возможно, Эмми и парни будут задаваться вопросом «где она пропала», но на волне глобальных отчислений, сделают свои выводы и вскоре забудут о сокурснице по имени Тата.

— Всегда обожал любознательных! — повернув голову к стоящим за его спиной магам, довольно заметил он. — Но, как я тебе уже говорил, у меня нет ни времени, ни желания заниматься твоим просвещением. Поэтому, на выбор предлагаю тебе два варианта: или ты лежишь мышкой и всеми силами стараешься не отвлекать никого, или ты лежишь мышкой, но уже под заклятием блокировки. Что выберешь? — участливо спросил Паук.

— Я тихо полежу. — сглотнув ком в горле, просипела я.

— Замечательно! — улыбнулся негодяй, но тут же сменил напускную добродетель на суровость: — если ты подумала, что сможешь что-то сделать при помощи магии мутто, то поспешу огорчить тебя — не получится. — прочитав явную досаду в моих глазах, он самодовольно ощерился: — «Ошейники» блокируют всю магию. А этот конкретный, — он постучал ногтем по металлическом ободке на моей шее, о котором я до сего момента и не подозревала! — искажает поисковые импульсы, которые могут отправлять некоторые не в меру деятельные индивидуумы. Так что, считай, что твое бодрствование — бонус, благодари за него свою симпатичную мордашку. — наверное мои глаза стали такими же большими, как у Эмми, на что мерзавец рассмеялся: — Не волнуйся, с этой стороны тебе сегодня ничего не грозит… мне, конечно, нравится созерцать и наслаждаться девичьей красотой, но любовь у меня только одна — магия.

На этом Паук отошел, а перед моими глазами остался только затуманенный набежавшими слезами неровный каменный потолок, смахивающий на свод пещеры. Поджав губы, я запретила себе плакать и при помощи чудовищного количества силы воли, смогла прояснить взгляд и принялась думать.

От столь важного процесса меня то и дело отвлекали: то за руку цапнут, то за ногу потянут, то какой-то особо умный суицидник клок волос выдерет… В общем, спустя минут пятнадцать я начала жалеть, что меня оставили в сознании. Но, с другой стороны, было неясно, смогла бы я соображать, находясь под блокатором? Перед тем, как Паук приказал меня «освободить», я, конечно, немного понимала, что происходит вокруг, но паника оказалась сильней моей психики и на корню душила логическое мышление. Так что да, молчу сцепив зубы, так как это, возможно, последний мой шанс на спасение.

Итак, что мы имеем? Ну, помимо предателя и неизвестного количества его подхалимов, которые помогут, но не мне, а Пауку — двуличному засранцу:

Есть «ошейник». Усовершенствованный. Не пропускающий никакую магию и искажающий поисковые заклинания. Конечно, я не упустила случая перейти на магзрение, с надеждой, что… ну хоть что-то! Но нет, нифигашеньки, помимо жуткой боли, что обожгла мою шею под ошейником, казалось, будто я очутилась вновь на Земле. Обычная девочка, блин!

Есть я, привязанная к… жертвенному ложу. Звучит до омерзения пафосно и пошло.

Есть Эмми и ребята, которые мне не помощники.

Есть Майн, с которым… все сложно. То есть, причины его поползновений к моей тушке по-прежнему непонятны и неясно, кем или чем спровоцированы… или проспонсированы. Лидочка, конечно, говорила, что Совет рассчитывал, что я влюблюсь в Дерека и не буду рыпаться, но… фиг его знает, что за кукловод стоит за его спиной на самом деле?

Есть Совет во главе с Майном-старшим, которые ни сном ни духом где я. Впрочем, об этом, кроме здесь собравшихся, никто не знает — это меня печалит без меры.

Есть ректор, который оказался не подлецом, а просто пижоном. И немного идиотом, потому что только идиот будет игнорить, или не замечать, что на подведомственной территории происходит черте что!

Есть Тайлер, который на стороне Лидочки, что, в свою очередь, рдеет за здоровье и психическую стабильность криата.

Есть Ати с которым мы породнились и каким-то, не то что бы шестым — сотым чувством связаны друг с другом.

Есть… а нет, на этом мой список заканчивается, вспоминать сейчас всех студентов ВМА — какой прок? Хотя нет, одного я вспомню: Крис.

И почему только сейчас мне пришла на ум наша первая с ним встреча? Я ж тогда подслушала странный разговор в коридоре. Ну, тот, о новолунии, и о том, что они кого-то нашли. Почему я не связала появление (спустя мгновения!) Криса в тайном переходе с теми самыми конспираторами? Почему не подумала об этом, когда меня пытались похитить в лесу? Ааааа… Ну да, любофф, а потом он меня спас, в больничку принес, нервным и злым был… А я еще подумала, что он на Майна надулся, мол Дерек помешал ему стать героем…

Господи, какая же я дура!

Он с самого начала встречался со мной только для того, чтобы я его не боялась и в нужный момент, подобно безголовой овце, сама последовала за ним! Тут Майна не то что за многократное спасение благодарить — ноги целовать ему нужно! М-дэ… на самом деле получилось немного не так, но определенное количество слюней на ботинки ему все же попало.

Вспомнив сценку в момент моего прибытия в Академию, я улыбнулась. В груди потеплело: Дерек, сам того не зная, спас меня как минимум три раза. В первый раз предотвращая похищение, и два раза становясь причиной ссоры с Крисом… Если хорошенько подумать, за день-два до новолуния это и происходило. Ах, а еще эпизод с отравлением приворотным зельем, учитывая лунный календарь, как раз вписывается в схемку. Четыре раза. Четыре гребанных раза я рисковала откинуть копыта на радость Криса и его муд…рого наставника.

А в пятый, судя по всему, у них все получится… Черт!

Как быть? Как выпутаться?

Судорожные размышления, которые все это время протекали на фоне речитативного пения, прервал незнакомый мужской голос:

— А ничего такая, держится. — самодовольно выдал он. — Сколько еще осталось?

— Чуть меньше часа. — ответили ему. Хотелось язвительно спросить «а поточней нельзя?», но помня угрозы их «шефа», я сдержалась.

— Замечательно! — я прям представила, как Голос1 потирает довольно руки как муха лапы, сидя жопкой на… варенье. — А потом куда? Как обычно?

— Распоряжений по этому поводу пока не поступало. — с ноткой недовольства ответил Голос2.

— Еще лучше! — нет, этот не «муха» — жирный жук-рогоносец (носорог, олень или еще какая-то хрень — не мне решать!), — Я договорюсь с Мастером о ее дальнейшей судьбе, а вы тут это… не отвлекайтесь.

Едва различимые шаги Голоса1 стихли на периферии слуха, Голос2 с отвращением выдохнул, с подтекстом «шляются тут всякие!». Я же с ужасом сглотнула: некрофил? А что? Имею полное право паниковать! Раз пожить нормально не получилось, так пусть хоть мое бренное тело после смерти в покое оставят!

И вообще, сдаваться на волю безумных магов мне было стыдно. Я настолько реалистично представляла наше с Ати будущее в деревеньке, в избушке с выбеленными стенами и расписанными цветочным орнаментом ставнями, что сдаться сейчас, после всего, что я пережила, узнала и научилась — подло! И раз у меня есть еще около сорока минут, чтобы что-то придумать, я их потрачу с пользой, а не на уныние.

— Эй! Парень! — тихонечко позвала я, но Голос2 не откликался. — Пс-с, парень, подойди на секунду! — тоже никакой реакции. — Парень, если я описаюсь на вашем алтаре, тебя Мастер похвалит, или как?

— Тебе сказали «не отвлекать», значит лежи и не отсвечивай. — огрызнулся Голос2, но все же некоторое напряжение я уловила.

— А если меня от нервов стошнит? — невинно поинтересовалась я, — Я тогда не отсвечивать — отвонивать буду.

«Речитативно воющий» на секунду запнулся, но продолжил свое дело, то и дело меняя тембр голоса, что намекало на пробивающееся веселье. На заднем плане кто-то фыркнул, а кто-то прыснул. Голос2, наоборот, рыкнул и подошел, склонившись надо мной. Им оказался молодой парень, красивый, но злой. Его глаза полыхали яростью, а рот застыл в недовольном оскале.

— А что, я что-то не так сказала? Ну, ты это, извини, я ж не специально. Мне просто скучно…

— Еще хоть одно слово — и я тебе блокатором приложу. — пригрозил он. Пришлось кивнуть, поскольку парень многозначительно поднял полузакрытую в кулак ладонь, словно держал в ней теннисный мячик. Будь у меня возможность рассмотреть магические потоки, я бы наверняка увидела там заготовку блокатора, но сейчас, увы, это мне было не подвластно. Спустя несколько секунд он сжал ладонь, тем самым уничтожая матрицу заклинания. — Вот так-то лучше.

Зная, что на восстановление заготовки уйдет еще несколько мгновений, а значит, меня не вырубят в эту же секунду, я спросила:

— Мастеру влом, но ты то можешь скрасить последние минуты моей жизни?

— Э? Ты о чем? — его округлившиеся глаза и поползшие вверх брови объяснили все лучше любых слов. Я улыбнулась:

— Скучно мне. Расскажи, пожалуйста, что со мной собираются сделать? Хотелось бы знать, за что умереть придется.

С трудом вернув на лицо прежнюю маску злости, маг нервно обернулся, облизал губы и склонился совсем низко надо мной, закрывая своими чуть длинноватыми волосами наши лица:

— Ты не умрешь, но станешь пустышкой, не-магом. Память сотрут, а потом, скорей всего, Финн заберет тебя к себе.

— Что? Зачем?! — прошептала я, но ввиду очень ограниченного времени, уточнила: — Куда заберет?

— Бордель. — прошептал он и мазнул своими «варениками» по моим губам.

— Эй! Ты чего?! — дернулась я, и только после этого осознала, что не я одна интересовалась странным поведением Голоса2. Ответил он, конечно же, не мне:

— Хотелось узнать, какие на вкус иномирянки. — самодовольно выдал, но добавил скучающе: — Ничего особенного. Баба, она и в другом мире — баба.

— С…а! — с отвращением прошипела я, чувствуя, как горит кожа на месте прикосновения.

— И тебе охота с мясом любезничать? — спросил Голос3, ранее мной не слышанный.

— У Финна дорого. К тому же, он пока сам не насытится — в зал не выпустит.

— Это точно. — с каплей жалости ответил Голос3. — Может, и себе попробовать? — вопрос был далеко не риторическим и в мою сторону кое-кто намылил ласты. Но тут издалека донесся звук приближающихся быстрых шагов, и Голос3 с недовольством добавил: — Пожалуй, уже поздно…

— Все готово? — властно спросил главный негодяй, и его голос неоднократно отбился от стен эхом, словно резиновым мячиком. Приспешники, на фоне речитативных завываний, дружно заверили гада, что все в порядке и, если на то воля их Мастера, можно начинать хоть сейчас.

Блин… А у меня даже завалявшегося плана побега не появилось…

Не знаю, как конкретно должен был происходить этот дикий обряд, или ритуал, но что-то шло не по плану. На свое везение уповать не приходилось — какое оно может быть у трехкратной попаданки? Ну, «трехкратной» это если вспомнить только самые эпичные ситуации, как перенос в этот мир, попадание в ВМА и мое актуальное возлежании на жертвенном столе.

Все вдруг засуетились. По моим подсчетам, до полуночи оставалось еще хороших минут двадцать, а мои похитители уже забегали как крысы на тонущем корабле уже сейчас. Суматоху можно было бы списать на погрешности в организации, если бы до полуночи оставалось несколько минут, но сейчас? Поэтому воцарившаяся сумятица натолкнула меня на мысль, что у них случился какой-то форс-мажор… а я мысленно скрещивала пальцы на удачу. Свою, естественно.

— Кто проверял круг? — вдруг рявкнул Паук, и я будто наяву увидела, как втянули головы в плечи его помощники. — Кто. Проверял. Круг?! — на первый взгляд спокойный, но в то же время полный ярости голос разрезал опутавшую пространство тишину. Казалось, было слышно даже учащенное биение сердец стоявших вокруг меня магов. После он устало выдохнул и вновь заговорил: — Последний раз спрашиваю: кто проверял рисунок круга?

Теперь его интонации разили усталостью, а сам он казался выжатым как лимон, физическая оболочка уже исчерпала свои ресурсы и мужчина на последнем дыхании смог вытолкнуть из своего бренного тела слова. На помещение свалился груз прожитых им лет, тленность бытия и безысходность… Мерзкое ощущение.

Поддавшись порыву, словно почувствовав то же самое, что и я, один из помощников, обладатель тонкого голоса, признался:

— Я проверял, Мастер…

Панический хрип, который принадлежал этому «я-проверял-мастер»-мальчику, подссказал, что он уже не жилец.

Липкая тишина, в которой слишком громко раздался глухой звук упавшего безжизненного тела, стала зловещей. Шаги Паука и шуршание его одежды при ходьбе дополняли картину нотками потустороннего ужаса.

Было ли мне жалко мальчишки с детским голосом? Я бы соврала, сказав «да». В моем случае, чем меньше останется помощников безумного мага — тем для меня лучше. Но и сказать, что смерть проштрафившегося оставила меня равнодушной, тоже не могу. В тот момент я застыла, точно муха в паутине. И, в отличие от юных магов, понимала, кто единственный Паук в этом помещении, а кто — букашки, расходный материал. Просто некоторые еще не готовы поверить в это. Они надеются, что смерть товарища — случайность, и что если не будут огорчать Паука — будут жить и, возможно, даже смогут составить ему компанию во время дележки… чего? Моей магии? Крови? Жизни?

Хотя нет, жизнь мне точно оставят: Голос2 говорил, что после завершения ритуала меня… то есть, мое тело, отдадут некоему Финну, владельцу борделя. В этом есть аж две хорошие новости: я выживу — первая; меня не будут уродовать — вторая, все-таки больше ценятся неиспорченные девочки… наверное. Ах, а еще, если все пойдет по плану, мне смогут стереть память. Почему «если»? А все потому, что ментальная магия на меня как бы действует со сбоями. Вспомнить только, как ректор пытался экстренно обучить меня. Впрочем, затрудняюсь сказать, что для меня в этом случае хуже: помнить прошлое или быть бездумной куклой в руках извращенца? В любом случае о магии придется забыть. «Пустышка. Не-маг» вот кем я стану.

Мелькнувшее в подсознании досадное «я все равно на это повлиять не смогу», заставило позабыть о философских разглагольствованиях и сосредоточиться на происходящем вокруг.

Только теперь я заметила, что в «пещере» вновь возобновились ритуальные песнопения — на заднем фоне тот же голос что-то подвывал речитативом. Сновали маги, переговариваясь между собой, шелестели какие-то бумаги. Впрочем, все, как и до возвращения Паука, но, тем не менее, что-то неуловимо изменилось: будто в помещении снизилась на пару градусов температура и теперь меня пробрал озноб и моя кожа стала гусиной, волоски на руках и затылке стали дыбом, а дыхание сперло, словно в воздухе не хватало кислорода.

«Да что же это такое?!» недовольно сморщила я нос, «я маг воздуха и задыхаюсь от его нехватки?!»

Но, к моему большущему сожалению, возмущение не помогло избавиться от тяжести, что давила мне на грудь и мешала дышать.

— Замечательно! — гаркнул Паук в самое ухо и, будь у меня такая возможность, я бы наверняка подскочила до потолка! Вместо этого я только открыла глаза, уставившись на негодяя. — Холодно, да? — участливо спросил он, заметив мой взгляд. Это насторожило, но я прикрыла глаза, подтверждая его предположение. — И воздуха не хватает? — еще раз настороженно прикрыла глазки, а он зло обратился к своим помощникам: — Вот что должна чувствовать жертва, бездари!

Я скривилась. Не столько от его громкого голоса, сколько от отвращения: Мастер не обязан лебезить перед соучастниками, но хотя бы сделать видимость, что он их считает хоть чуточку лучше навоза, — мог…

— Что вы со мной хотите сделать? — не особо надеясь на ответ, спросила я.

— Какая тебе разница? — равнодушно посмотрел на меня Паук.

— Жить хочу. — из-за нехватки воздуха, слова приходилось насильно выталкивать из себя. Они были едва слышны, и старику приходилось склоняться почти вплотную к моему лицу, чтобы хоть что-то услышать.

— Жить? — переспросил он. — А жить все хотят. Вот я, например, очень хочу! — он хохотнул своим ужасным скрипучим смехом, словно песком по стеклу. Но веселья ни в его глазах, ни в самом смехе, не было. — Для этого ты здесь и нужна.

На последних словах он похлопал пальцами по самом краешке каменной плиты, на которой лежала я, едва не задевая своими пожелтевшими ногтями мое предплечье. От этого жеста я скривилась. Сам он вызывал у меня отвращение! Подумать только, я считала его едва ли не единственным нормальным в этом безумном мире!!

— Как? — выдавила я, проглотив горький ком.

— Как всегда. — отрезал он в ответ. Обвел взглядом своих помощников, остался довольным от увиденного и, решив что-то, вновь обратился ко мне, сложив руки на животе: — Воздушники после себя оставили не только краткие выдержки по стихиям — пресловутые мануалы, за которыми охотятся все от мала до велика, надеясь заполучить в свои ручонки тайны великих магов! Но они не знают, никто не знает! что все найденные после войны «мануалы» — не более чем брошюрки для детей, методички. Настоящие Мануалы содержат инструкции по развитию дара, заметь, не одной врожденной стихии, а Дара — общей, универсальной предрасположенности к магии. А еще там есть прелюбопытнейший раздел, в котором описывается, как этот Дар получить. Опережая твои медлительные, еле слышные вопросы, — с пренебрежением, смешанным с превосходством, сказал он, — лишь один процент магов рождается с универсальностью и это зависит только от генов, которые маг получил от своих родителей и предков. — «я была права» подумалось мне, вспомнив размышления о сносе барьера вокруг резервации. Легче от этого почему-то не стало. — Но древние маги, в большинстве своем Воздушники, не хотели мириться с тем, что нужно ждать десятилетия, если не века, и пошли дальше! Они придумали способ получить силы, вне зависимости от генной предрасположенности! А вместе с силами — здоровье и долголетие. — не без удовольствия добавил он, — Чем мы сегодня и займемся.

— Это как философский камень? — чуть в замешательстве спросила я. — Ну, здоровье, долголетие…

— Не знаю, о каком камне ты говоришь, — насупился маг, оставшись недовольным моей реакцией. Ну а что? Неужели он ожидал, что я буду восхищаться его гением? Ну, в самом то деле, это же не он придумал технику извлечения сил! Или он? — Впрочем, я и так слишком много потратил времени на тебя. Подумать только! Я ей рассказываю о Величайших Магах, а она о каком-то камне спрашивает…

И он отошел от меня в довольно расстроенных чувствах. Действительно, обиделся. Может, стоило потянуть резину? Показать свою заинтересованность? Хотя, о чем это я? В назначенное время меня «ограбят» в любом случае! Так что нет, щадить чувства безумного фанатика совсем ни к чему.

— Так! Время поджимает! — раздался его голос, и, судя по возобновившейся с тройной силой возне, помощнички опять засуетились, проверяя степень готовности к ритуалу. — Что это?! — взвыл Паук, вслед за ним раздался сдавленный писк виноватого. — Переделать! Немедленно!! Я же предупреждал, что все должно быть вымерено до микрона…

Он что-то еще там возмущался, и орал, и кряхтел, но я как-то сумела отрешиться от происходящего вокруг и сосредоточиться на себе.

«Детские брошюрки? Ну-ну…» скептически подумала я. В основном такой настрой был благодаря реакции Майна, когда он эти «брошюрки» увидел. Экспертом он не являлся, но, будучи сыном главы Совета, какая-то информация должна была доходить и до него. А значит, нарочито пренебрежительный тон Паука при упоминании известных мне манускриптов, был выбран неспроста. То есть, даже если сделать скидку на мою глупость и неспособность разобраться в магических азах, что-то важное, я бы даже сказала основополагающее, фундаментальное было в этих чертовых мануалах! И сам факт того, что, даже считая меня глупой и недалекой, Паук перебинтовал сдерживающими ремнями, сделав из моего тельца подобие батона докторской колбасы, да еще и «ошейник» модифицированный надел… Параноик? Или просто перестраховаться решил? Ну нет, у него ничего «просто» не бывает.

— Зачем вы мне их подкинули? — спросила я, но никто не обратил внимание на мой едва слышный голос. — Эй… Эй! — закашлялась, и мой кашель был услышан: рядом замаячила его голова. — Почему вы мне их дали?

Смерив меня полным презрения взглядом, он скривил губы в усмешке:

— Как думаешь, что лучше: сила трехлетнего ребенка, не знающего даже азов, или практикующего мага? — снисходительно прикрыв глаза, он добавил: — Я думал, ты умнее, чем кажешься… — выражение его фейса враз сменилось и теперь плотно поджатые губы говорили о том, что мужчина зол до колик. — Еще раз отвлечешь — приструню блокатором, но после этого шансы, что ты останешься живой после ритуала, скатятся к нулю. Поняла?!

Я прикрыла глаза, показывая, что поняла его угрозу и в то же время задумалась над тем, как легко, быстро и качественно Паук меняет свои маски: то он добрый дядечка, то суровый Мастер, то злой маньяк, то добродушный наставник, то высокомерный и величественный ученый… Мало людей обладают настолько живой мимикой и таким разнообразием масок. Слишком мало.

— Пожалуйста, ответьте на последний вопрос. — особо ни на что не надеясь спросила я, и Звезда моя бедовая в этот момент, на самом последнем издыхании, послала мне лучик удачи и Паук согласно кивнул. Хотя не преминул напомнить, что это действительно последняя поблажка. Так сказать «последнее желание приговоренного». Сглотнув вязкий ком, услышав это сравнение, спросила: — Крис… Кристофер… жив?

— Сорнион? — переспросил он и уставился на меня, сощурив глаза, — Сопляк полгода убил на то, чтобы увести тебя из Академии! Думаешь, я могу оставить подобное без наказания? — он мерзко усмехнулся, заставив меня поежиться в очередной раз.

— Он жив?

— Конечно, нет! Не нужно считать меня окончательно выжившим из ума идиотом! Я не настолько глуп и преисполнен добродетели, чтобы оставлять в живых таких свидетелей! Но теперь тебе придется закрыть рот — у меня больше нет ни времени, ни желания удовлетворять твою любознательность.

Я поняла, что это — действительно край и при очередном писке меня на самом деле вырубят без лишних пиететов. И не факт, что заклятием — могут и просто чем-то тяжелым приложить. Ну, это зависит от того, насколько смогу довести до белого каления собеседника.

Тем не менее Криса мне было не жаль ни капли: предательство я не намерена прощать даже покойникам. Ему и так уже все равно, а я благодаря его стараниям нахожусь не в том состоянии, чтобы придумывать кому бы то ни было дешевые оправдания. Я жестокая? Наверное. Но слова о том, что ударившему тебя по правой щеке, нужно подставить левую, у меня с самого детства вызывают когнитивный диссонанс. Я всегда считала, и даже сейчас продолжаю так думать, что жить нужно по совести, а не прощать обидчиков и давать им второй, третий и десятый шансы и лизать им задницы…

И все же, как быть? Жить, но платить за жизнь своим телом, или использовать последний шанс на смерть? Молча смириться или доставить неудобства?

Саркастическая, немного безумная ухмылка озарила мое лицо.

— Спорим, у вас все равно ничего не получится? — прокаркала я, делая ужасно длинные паузы между словами. — Меня спасут, а вы умрете. Вы все умрете! Сдохнете, как тараканы! Сдох…

Паук не выдержал и обрушил на меня невиданной мощи блок. Я застыла на полуслове с открытым ртом и глазами. Спустя мгновение, его рука резко, с размаха, поставила мою нижнюю челюсть на место. От удара зубы клацнули, осознание затопила вспышка боли, и тут же солоноватая жидкость заполнила рот — я прокусила язык. Он с яростным выражением морды склонился надо мной, а потом с размаха залепил пощечину. Голова немного дернулась, но прикованная ремнем, осталась в прежнем положении. После этого мерзавец грубо опустил мои веки, задев при этом обе роговицы. К боли во рту мне добавилось еще и невыносимое жжение в глазах, что не смогло добавить оптимизма.

«Что ж, у меня есть все шансы подохнуть в ближайшие минуты» успокоила я себя, чувствуя, как кровь скапливается в полости рта, а сглотнуть вязкую жидкость, из-за которой на меня то и дело пробирал рвотный рефлекс, я не могла. Уже не могла. Щека горела огнем, язык пульсировал и опять нещадно чесался нос. «Похоже, это конец…» апатично подумала я и мысленно попросила прощение у криата, что больше не смогу к нему прийти и почесать за рожками…

Воздух в помещении вздрогнул вместе со стенами от докатившегося издалека чудовищного грохота, это меня и отвлекло от мрачных размышлений и прощания с близкими мне людьми и существами. На мгновение заткнулся «певец», а в возобновившемся речитативе явно преобладали неуверенные и панические нотки. Сразу после этого Паук приказал нескольким ребятам отправиться проверить, что там произошло. Следующее, что он сказал, касалось напрямую меня:

— Начинаем.

Опутавшие мое сознание паника и страх сковали тело похлеще блокатора. Разум опять потонул в стене белого шума. Слух в очередной раз начал сбоить, выхватывая только отдельные звуки и рождая психоделические ассоциации в мыслях:

Вот кто-то перевернул страницу — спутать этот шершавый звук с чем либо было сложно…

Нервно засопел один из помощников Паука…

Скрипнул камешек под подошвой тяжелого ботинка…

Маг рубит фразы на слова на древнесихирском… (Ритуал? Уже проводят? Но я ж еще не готова!)

Тихий стон, словно набежавшая на берег моря волна… Именно моря — у озер и рек совсем другой звук.

Стучат молоточки по полу…

Что-то большое (и непременно очень яркое — подсказывает подсознание) пульсирует совсем близко…

Пенопластовые шарики водопадом «льются» в деревянный короб, скрывая другие звуки…

Рыцарь вытаскивает из ножен свой меч… Звук металла о металл — лучше, или хуже ногтей по грифельной доске?

Воздух вокруг меня заволновался, нежным пером прикоснулся к щеке, успокаивая, убаюкивая, обещая, что все будет хорошо…

Неразборчивые слова на речитативе и древнесихирское «преходай» обрываются одновременно с появлением в помещении пульсирующего (и безумно яркого, до рези даже в закрытых глазах!) звука…

Что-то грузное падает совсем рядом со мной…

Через раз испуганно дышат помощники Паука…

Низко рычит двигатель автомобиля… Но… В этом мире нет машин! Или есть?

Уже не важно. Ведь Рыцарь успел сразить своим мечом дракона.

Почему я всегда считала, что ящерам чертовски больно? На самом деле это не так.

Им не больно. Им… пусто. И эта Пустота поглощает все звуки. Она, а не воздух, убаюкивает, успокаивает… Она обещает, что все будет хорошо…

ПРИМ.:

В темноте выпускает нити,

Для узора смертельной хватки,

Паучище могучей прыти… *

об этих строчках вспомнила ГГ в опасной ситуации. Почему она вообще их вспомнила — автор не в курсе, но предоставляет заинтересованной публике инфу:

(*) урывок из стихотвореняи «Паучище» © Евгений Кеменов, 2012. Полный стих можно найти на сайте Стихи. ру: ссылка не работает://stihi.ru/2012/03/24/1834