Маленькое одолжение

Глава ОДИННАДЦАТАЯ

Из всех оздоровительных центров в Чикаго «Превыше Всего», возможно, самый престижный. Он расположен в самом центре и занимает весь второй этаж бывшей дорогой гостиницы. Теперь верхние этажи здания отведены под офисы, а на первом этаже находится небольшой торговый комплекс.

Далеко не каждый желающий может подняться на второй этаж на специальном лифте. Для этого необходимо быть членом клуба, а членство в нем предельно ограничено и чудовищно дорого обходится. Членские карточки этого клуба имеются только у самых богатых и влиятельных людей нашего города.

Ну, и еще у меня.

Магнитная полоска на моей карточке не сработала, когда я сунул ее в щель ридера. Я не слишком этому удивился. Я таскал ее в своем кошельке несколько месяцев, и крайне сомнительно, чтобы записанный на нее код смог сохраниться дольше пары дней. Я нажал на кнопку интеркома.

— «Превыше Всего», — отозвался жизнерадостный женский голос. — Это Билли. Чем могу помочь?

Томас покосился на меня и выразительно повел бровью, как бы говоря: «Помочь? Тебе?»

— Сейчас увидишь, — чуть слышно буркнул я ему и снова повернулся к интеркому. — Похоже, моя карта почему-то не срабатывает. Гарри Дрезден со спутником. Будьте добры.

— Минуточку, сэр, — прощебетала Билли. Вернулась она, не прошло и нескольких секунд. — Примите мои извинения за проблему с вашей членской картой, сэр. Открываю для вас лифт.

И впрямь, двери лифта раздвинулись, и мы с Томасом вошли в кабину.

Лифт выпустил нас в главный вестибюль «Превыше Всего».

— Ты надо мной смеешься, — заявил Томас. — С каких это пор ты занялся фитнесом?

Из вестибюля заведение мало чем отличалось от обычных фитнес-залов. Уйма спортивных тренажеров, гантелей и зеркал. Похоже, владельцы заплатили чертову кучу денег какому-то психу, вообразившему себя дизайнером, чтобы их интерьеры невозможно было спутать с другими. Может, конечно, вкус у меня не ахти какой, но на мой взгляд они вполне могли бы пригласить для этого одну из тех горилл, которые рисуют в зоопарках. Вряд ли результат сильно отличался бы от нынешнего, да и платить можно было бы едой.

Там и здесь мужчины и женщины, преимущественно белые, преимущественно за сорок, изнуряли себя различными физическими нагрузками. Рядом с каждым и каждой стоял личный тренер, дававший советы, поддерживавший, помогавший.

В отличие от посетителей все тренеры были исключительно женского пола, не старше двадцати семи или двадцати восьми лет. Все до одной красовались в спортивных трусиках, так плотно облегавших их бедра, что кровь, должно быть, только чудом попадала в сосуды девичьих ног. Все до единой красовались в футболках с эмблемой клуба — тоже туго облегавших тело — и уж тела эти все до единого были ого-го. Сомневаюсь, чтобы хоть у одного фитнес-центра в мире состояло в штате такое количество сумасшедше красивых девиц.

— А, — произнес Томас, оглядевшись по сторонам. — Это ведь типичный фитнес-клуб, да?

— Добро пожаловать в самый внимательный к твоему здоровью бордель в истории человечества, — хмыкнул я.

Томас негромко присвистнул сквозь зубы.

— Я слышал, «Бархатный Салон» возродили. Это что, он и есть?

— Угу, — подтвердил я.

К нам подскочила девица с каштановой шевелюрой; улыбка ее вполне могла бы претендовать на призовое место на конкурсе красоты. На мгновение мне показалось, что футболка ее лопнет от давления изнутри. Вышитая золотом надпись на груди слева гласила: «БИЛЛИ».

— Добрый день, мистер Дрезден, — прочирикала она и приветливо кивнула Томасу. — И вам, сэр. Добро пожаловать в «Превыше Всего». Не желаете ли выпить чего-нибудь перед упражнениями? И позвольте взять ваши плащи.

Я поднял руку.

— Спасибо, Билли, не надо. Я пришел не упражняться.

Улыбка ее не померкла ни на йоту, оставшись такой же милой и безмозглой, и она вопросительно склонила голову набок.

— Я пришел поговорить с мисс Деметрой, — сообщил я.

— Мне очень жаль, сэр, — ответила Билли. — Ее сейчас нет.

Смотреть на девицу было одно удовольствие, и я не сомневался в том, что и остальные органы чувств тоже не почувствовали бы себя обделенными если что — а вот врать она умела неважно.

— Очень даже есть, — возразил я. — Передайте ей, что пришел Гарри Дрезден.

— Мне очень жаль, сэр, — повторила она с надоедливостью заевшей грампластинки. — Мисс Деметры нет в здании.

Я одарил ее самой зубастой из своих улыбок.

— Вы здесь, типа, новенькая, да, Билли?

Улыбка, наконец, дрогнула, но тут же выровнялась.

— Томас, — вздохнул я. — Дашь ей наглядный урок?

Мой брат огляделся по сторонам, подошел к ближнему стеллажу со стальными гантелями и взял две самых больших — по одной в руку. С усилием не больше того, с каким я завязывал бы ивовые прутья, он скрутил толстенные стальные стержни вместе, в результате чего получилась немного кривоватая «Х». Он поднял ее повыше, чтобы Билли хорошенько ее разглядела, а потом уронил к ее ногам. Сплетенные гантели приземлились с убедительным грохотом, и Билли подпрыгнула от неожиданности.

— Видите, чего он может без труда поломать, — произнес я. — Дорогие тренажеры, дорогую мебель, дорогих клиентов. Ну, не знаю, насколько он здесь может все расшвырять, но я бы соврал вам, если бы сказал, что мне не хотелось бы этого узнать, — я пригнулся к ней чуть ближе. — Билли, возможно, вам стоило бы передать мою просьбу. Мне очень не хотелось бы, чтобы у вас вычли из жалования стоимость всех этих поломанных штуковин.

— Я сейчас, сэр, — пискнула Билли заметно севшим голосом и поспешила прочь.

— Тонкая работа, — заметил Томас.

Я пожал плечами.

— Экономит время.

— Откуда это у тебя членство в подобном заведении?

— Оно принадлежит Марконе. Он полагает, у меня меньше шансов погромить его, если меня будут отвлекать сиськами.

— Что ж, я могу его понять, — кивнул Томас. Взгляд его задержался на девице, которая сидела за столом, заполняя какие-то бумаги. Та застыла и медленно, очень медленно подняла голову. Рот ее приоткрылся, темные глаза расширились. Она задышала быстрее, потом тряхнула головой и опустила взгляд, изо всех сил притворяясь, что читает свои бумаги.

Брат медленно закрыл глаза и отвернулся от девушки с уверенностью человека, закрывающего за собой тяжелую дверь. Когда он снова открыл глаза, цвет их изменился: из темно-серых они сделались светлыми, почти серебряными.

— Ты в порядке? — тихо спросил я его.

— Мммм, — промычал он. — Извини. Отвлекся. Тут… типа, энергетика такая…

Блин, я мог бы это и предугадать. При том разврате, той похоти, что давно уже царили в этом здании, они не могли не оставить за собой следа, и Томас наверняка улавливал его.

Вампиры вроде моего брата питаются не кровью, а жизненной энергией своих жертв. Возможно, демонстрация сверхъестественной силы и упростила нам дело, но она стоила Томасу части этой энергии — точно так же, как, скажем, полдня энергичной ходьбы не могут не оставить меня или вас голодными.

Обыкновенно вампиры Белой Коллегии питаются во время занятий сексом. Для этого они умеют пробуждать страсть в других, переполняя своих жертв ненасытным, звериным желанием. При желании Томас запросто мог парализовать девицу на месте и делать с ней все, что заблагорассудится, а она не могла бы ровным счетом ничем ему помешать. Блин, да она сама умоляла бы его продолжать, и быстрее.

Он не стал этого делать. Он вообще этого больше не делает. Много лет он боролся с этой частью своей натуры и, наконец, нашел способ держать ее под контролем — питаясь не большими порциями, но отщипывая крошечные, безопасные кусочки от клиенток дорогого салона красоты, которым он владел. Но, конечно, я отдавал себе отчет в том, что, хотя этого и хватало для полноценной жизнедеятельности, по части наслаждения это даже отдаленно не могло сравниться с традиционным, старомодным соблазнением, кульминацией которого становится взрыв эмоций.

Я понимал, что его Голод, нечеловеческая часть его души, буквально криком кричит, побуждая его поступить именно так. Впрочем, если бы он послушался этого требования, это могло бы причинить девушке серьезный вред, даже убить ее. Мой брат не таков — однако борьба с Голодом легко не дается. Это именно борьба. И я знал, что побуждает его к этой борьбе.

— Эта девочка немножко похожа на Жюстину, — заметил я.

При звуках этого имени он застыл, и лицо его окаменело. Медленно, постепенно глаза его приобрели свой обычный оттенок. Он тряхнул головой и улыбнулся мне.

— Правда?

— Ладно, — буркнул я. — Ты в порядке?

— Как всегда, — откликнулся он. Он не поблагодарил мня вслух, но я расслышал это в его голосе. Я притворился, будто этого не заметил — именно так, как он от меня ожидал.

Это наши, мужские проблемы. Разберемся.

К нам снова подпорхнула Билли.

— Прошу вас, сюда, сэр, прощебетала она; улыбка ее снова намертво прилепилась к лицу. Вела она нас через зал, правда, заметно нервничая. Мы прошли по коридору, в который выходили душевые и приватные «оздоровительные» кабинеты. За дверью, которую она отворила перед нами, обнаружился еще один, ничем не выразительный коридор, какие можно увидеть в любом конторском здании. Запустив нас в него, Билли кивнула в сторону дальней двери и ретировалась.

Я стукнул раз в дверь, открыл ее и обнаружил за ней мисс Деметру, сидевшую в своем большом, но лишенном излишеств кабинете за своим большим, но лишенным излишеств столом. Как обычно, она производила впечатление хорошо следящей за собой женщины среднего возраста, стройной, хорошо одетой и по-деловому собранной. На самом деле ее звали не Деметра, однако она предпочитала деловой псевдоним, а времени подкалывать ее у меня не было.

— Мисс Деметра, — произнес я, стараясь держаться по возможности нейтрально. — Добрый день.

Она всмотрелась в экран ноутбука, закрыла его и убрала в ящик тумбочки. Только после этого она подняла на меня взгляд и кивнула.

— Мистер Дрезден… что случилось с вашим лицом?

— Оно всегда такое, отозвался я. — Просто макияж сегодня забыл наложить.

— А, — понимающе кивнула она. — Присядете?

— Спасибо, — произнес я и сел напротив ее. — Прошу прощения, если потревожил не вовремя.

Она чуть заметно дернула плечом.

— Полезно знать, что способности тех, кого я назначила исполнять секретарскую работу, не безграничны, — улыбнулась она. — Чем могу вам помочь, — она подняла руку. — Нет, постойте. Позвольте, я по-другому сформулирую. Что я могу сделать, чтобы побыстрее от вас избавиться?

Чувствительный чувак мог бы слегка обидеться на такую реплику. Хорошо все-таки, что я — это я.

— Я ищу Марконе, — сказал я ей.

— Вы звонили ему в офис?

Я медленно поднял на нее взгляд.

— Я ищу Марконе, — повторил я.

— Я поняла, что вы его ищете, — ответила Деметра; выражение ее лица совершенно не изменилось. — Какое отношение это имеет ко мне?

Я почувствовал, как губы мои раздвигаются в натянутой улыбке.

— Мисс Ди, я не могу не удивляться тому, зачем вы попросили секретаршу говорить всем, что вас нет в офисе.

— Возможно, у меня просто много неотложной работы.

— Или, возможно, вы знаете, что Марконе пропал, и используете эту тактику для того, чтобы отделаться от его шестерок, которым не терпится занять его место.

Пару мгновений она молча, с ничего не выражающим лицом смотрела на меня.

— Право же, я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Дрезден.

— Вы уверены, что не хотите избавиться от меня? — поинтересовался я. — Или вы хотите, чтобы я остался и давил на вас? Я ведь могу сильно мешать вам вести дела, если меня раздразнить.

— Не сомневаюсь, — ответила Деметра. — Зачем вы хотите его найти?

Я поморщился.

— Я вынужден ему помочь.

Она изогнула изящную, ухоженную бровь.

— Вынуждены?

— Это довольно сложно, — сказал я.

— И не вызывает особого доверия, — добавила она. — Мне хорошо известно, как вы относитесь к Джону Марконе. И даже если допустить, что у меня имеется информация, касающаяся его местонахождения, я не уверена, что мне хочется усугубить ситуацию.

— Как вы можете ее усугубить? — не понял я.

— Вовлекая в нее вас, — ответила она. — Вас явно заботят не лучшие интересы мистера Марконе, а ваше вмешательство может подтолкнуть его похитителей к необратимым поступкам. Сомневаюсь, чтобы мысль о его смерти лишила бы вас сна.

Я наверняка бы нашел достойный ответ на эти слова, когда бы не поскользнулся на банановой корке собственной совести: кто, как не я произнес примерно те же слова всего час с небольшим назад?

— Но… сэр! — послышался из-за двери возмущенный голос Билли.

Дверь за моей спиной распахнулась, и я, оглянувшись, увидел нескольких стоявших в ней мужчин. В центре громоздился здоровяк лет сорока пяти — пятидесяти, явно давно уже неравнодушный к пиву… а может, к макаронам. Живот его изрядно выпирал из-под пояса, хотя хорошо пошитый костюм отчасти он скрывал это обстоятельство. Точно так же он скрывал бы наплечную кобуру с пистолетом — если бы сам их обладатель не старался выставить их напоказ.

— Деметра, — буркнул здоровяк. — Мне нужно поговорить с вами наедине.

— Я вам не по средствам, Торелли, — невозмутимо ответила Деметра. — И у меня деловой разговор.

— Пусть его займет пока одна из ваших шлюх, — огрызнулся Торелли. — Нам с вами нужно поговорить.

Она выгнула бровь.

— О чем?

— Мне нужен список ваших банковских счетов, пароли службы безопасности и копии всех деловых записей за последние шесть месяцев, — он нахмурился, возвышаясь над ней. Торелли явно принадлежал к тем типам, которые привыкли добиваться своего, нависая над кем-то и хмурясь изо всех сил. Я таких видел. Я попытался заглянуть поверх стоявших в дверях мордоворотов в коридор, посмотреть, что там делает Томас, но ничего не разглядел.

— Можно подумать, вам здесь что-то принадлежит, — заметила Деметра. — С какой это стати я должна снабжать вас своими счетами и записями?

— Здесь многому предстоит измениться, курва. Начиная с твоего поведения, — Торелли оглянулся на четверых стоявших у него за спиной мужчин и мотнул головой в сторону Деметры. Двое, типичные чикагские мордовороты среднего калибра, обошли Торелли и направились к ней.

Я поморщился. Не то, чтобы я слишком беспокоился за Деметру, но она была мне нужна, и мне вряд ли удалось бы уговорить ее помочь мне, окажись она в реанимации. Ну и потом, она женщина, а женщин бить нехорошо. И позволять двум безмозглым наемным громилам делать это тоже не стоит.

Я встал и, держа в руке посох, повернулся к этой парочке. Я посмотрел на них как мог более сурово, что их не остановило даже не замедлило. Тот, что заходил справа, швырнул что-то мне в лицо, и мне некогда было разглядывать, что это такое. Я пригнулся, увидел-таки, что это запорошенная снегом перчатка, и сообразил, что это обманный выпад.

Парень слева шагнул ко мне, дождавшись, пока я пригнусь, и лягнул меня башмаком с железными набойками, целясь в колено. Я чуть повернул ногу принял удар в икру. Это оказалось больно как черт-те что, но подвижности меня не лишило. Я перекатился влево — так, чтобы левый мордоворот оказался между мною и правым. Он замахнулся на меня правой рукой, и я принял удар его кулака на посох. Хрустнули костяшки. Мордоворот взвыл.

Другой обогнул своего оглушенного болью коллегу и ринулся на меня, очевидно намереваясь повалить на пол, чтобы все четверо могли попинать меня некоторое время ногами.

Я никак не мог допустить такого. Поэтому я вскинул сжатую в кулак правую руку, выставив в его сторону четыре витых перстня — по одному на каждом пальце. Прошептав заклинание, я высвободил энергию, заключенную в одном из перстней. Она ударила в мордоворота с силой локомотива, отшвырнув назад. С очень и очень приятным слуху грохотом он врезался спиной в стену и сполз на пол.

Я повернулся к продолжавшему пребывать в оглушенном состоянии первому мордовороту. Первым делом я лягнул его в обе икры по очереди — ха! Получи, гад! — потом двинул его башмаком в бедро, и он тоже повалился на пол.

Я повернулся к двери и уперся носом в ствол пистолета Торелли.

— Неплохо, детка, — произнес без пяти минут важная шишка. — Это дзюдо или еще что такое?

— Что-то вроде этого.

— Человек с вашими способностями может быть мне полезен после того как в моем спортклубе произойдет, — он угрюмо покосился на Деметру, — смена руководства.

— Я вам не по карману, — заявил я.

— Мне многое будет по карману, — возразил он. — Назовите свою цену.

— Сто пятьдесят шесть гаджиллионов долларов, — с готовностью ответил я.

Он насупился, словно пытался понять, шучу я или нет. А может, он просто прикидывал, сколько нулей я имел в виду.

— Считаешь себя умником, а?

— Я могу быть охренительно обаятельным, — сообщил я. — Особенно с той енотовидной физиономией, которую я заполучил, собираясь сюда.

Торелли потемнел как туча.

— Детка, ты только что совершил последнюю ошибку в свой жизни.

— Господи, — вздохнул я. — Если бы.

Томас приставил ствол своего «Дезерт Игла» к затылку Торелли.

— Брось железку и не рыпайся, — мягко, можно сказать, нежно произнес он.

Торелли застыл от неожиданности, но возражать не стал. Он только повернул немного голову, пытаясь высмотреть двух оставшихся мордоворотов. Со своего места я видел в коридоре пару ног, лежавших пятками вверх, но ничего больше.

Я шагнул к нему вплотную.

— Забирайте своих людей и убирайтесь отсюда, — негромко посоветовал я ему. И не советую возвращаться.

Он смерил меня угрюмым взглядом, сжал губы, кивнул и начал собирать свое воинство. Томас подобрал его пистолет и небрежно сунул его за пояс, что вообще-то не положено по технике безопасности. Тихо ступая по ковру, он подошел и остановился рядом со мной, настороженно следя за всеми движениями мордоворотов.

Они ушли, почти неся на себе бедолагу со сломанной кистью. Замыкали шествие двое из коридора, еще не отошедшие от крепкой хватки Томаса.

Когда дальняя дверь коридора закрылась за ними, я повернулся к Деметре.

— На чем мы остановились?

— Я сомневалась в искренности ваших намерений.

Я покачал головой.

— Хелен. Вам известно, кто я. Вам известно, чем я занимаюсь. Верно, я считаю Марконе порочным сукиным сыном, который заслуживает смерти. Но это не значит, что я собираюсь отказаться от помощи ему.

Десять или пятнадцать секунд она молча смотрела на меня. Потом взяла со стола блокнот, вырвала страницу, написала на ней что-то, сложила листок и протянула мне. Я взялся за угол и потянул, но она не отпускала его.

— Дайте мне слово, — произнесла она. — Обещайте, что сделаете все, что сможете, чтобы помочь ему.

Я вздохнул. Ну конечно.

На вкус слова казались протухшей корейкой с солью и уксусом, но я все-таки заставил себя произнести их вслух.

— Я сделаю это. Даю вам слово.

Деметра отпустила бумажку. Я заглянул в нее. Адрес, ничего больше.

— Возможно, это поможет вам, — сказала она. — А может, и нет.

— Это больше, чем у меня имелось минуту назад, — возразил я и кивнул Томасу. — Пошли.

— Дрезден, — окликнула меня Деметра, когда я подошел уже к двери.

Я задержался.

— Спасибо. За то, что укоротили Торелли. Он мог покалечить кого-нибудь из моих девушек.

Я оглянулся на нее и кивнул.

А потом мы с Томасом отправились в пригород.