Максимальный Форсаж

Глава 1

24 сентября 2031 года. Сочи, Гран при России. 15-й этап Чемпионат Мира по Автогонкам в классе Формула 1. 51-й круг.

— Юджин, Юджин, ты это видел? — голос Матео, начальника команды буквально звенит от напряжения.

Не тот момент, чтобы снова напоминать ему, что меня зовут Женя. Я уже устал бороться на этот счёт с иностранцами. Если в обычной ситуации они ещё стараются, то в таких снова начинают переделывать его на свой лад.

— Да видел, видел. Это все видели, — отвечаю я и при этом стараюсь объехать два столкнувшихся болида.

— Всё, Макс вылетел. Тебе, чтобы выиграть чемпионат нужно просто доехать в очках. Слышишь Юджин. Тебе нужно просто финишировать в десятке. Как ты себя чувствуешь?

Глупый вопрос, на самом деле. Как может себя чувствовать пилот после почти двух часов гонки, которая к тому же ещё и прерывалась из-за сейфти каров?

Конечно, я устал. Как и моя машина, красавица Феррари весь сезон испытывала большие проблемы с двигателем, которые мы только чудом купировали. Ну и моим мастерством. Куда уж без него.

А всё Ред булл. То, что прямо перед началом сезона изменили регламент и нам пришлось в авральном порядке менять двигатель и его настройки — заслуга исключительно этих австрийских козлов.

Они очень старались не допустить, чтобы гегемония Макса прервалась, как никак на кону стояло десятое чемпионство подряд.

Но не выгорело.

Я весь сезон был быстрее Ферстаппена и, перед началом домашнего для меня Гран-при, опережал ближайшего конкурента на неприличные 175 очков.

Чтобы стать чемпионом мира на домашней трассе, мне два часа назад требовалось опередить Макса. Сейчас, после его схода из-за проблем с трансмиссией, задача упростилась.

Теперь мне не нужно было выдавать чудо по заказу и обгонять его. Нужно просто стать десятым.

Вот мой ярко красный болид пронесся мимо стоящего Ред Булла. Макс злобно пинал правое переднее колесо. Он уже давно заслужил место в пантеоне великих, но проигрывать так и не научился. Не хотел бы я сейчас быть на его месте.

А впрочем я и не буду.

Перед мной мой напарник по команде Мюллер, две Хонды, Мерседес, Вильямс, Ред Булл и невесть как затесавшаяся в компанию титанов Альфа Таури. Восьмого места по итогам гонки будет более чем достаточно для общей победы.

Впереди у меня всего два круга и надо просто их проехать в своём темпе. Эту трассу я знаю лучше, чем пять своих пальцев и могу проехать по ней с закрытыми глазами, так что надо просто сделать свою работу…

— А вот и болид Феррари под номером 15, дорогие друзья. Евгений Лебедев, присоединившийся к скудерии Феррари два года назад и чуть было не покинувший команду перед стартом этого сезона, финиширует и приносит нашей стране первое в истории звание чемпиона мира по гонкам в классе машин Формула 1. Да, Женя уже видит клетчатые флаги и победно поднимает вверх руку, приветствуя до отказа заполненный сочинский автодром. Все эти десятки тысяч человек пришли сюда только за одним, посмотреть на триумф своего соотечественника! И они это увидят! Евгений Лебедев — чемпион мира!

Останавливаюсь возле наших боксов, и тут же меня окружает вся команда. Объятия, поздравления, и конечно обязательный полёт, который устроили подхватившие меня механики. Матео, такой же счастливый как и я, водружает мне на голову чемпионскую кепку, а кто-то суёт уже зажжённую сигару и большую бутылку шампанского. Это в Европе и Америке подобные ритуалы, как и грид-гёрл, давно стали позабытым прошлым, но мы-то в России. Здесь следуют духу старой школы!

Поэтому я беру победную сигару и делаю большущий глоток холодного и необычайно вкусного брюта.

А потом выливаю всё оставшееся на голову начальника команды. Жалко, что под рукой нет Джона Элканна, исполнительного директора Феррари, который и был инициатором моего приглашения в команду и очень много сделал для этой победы. Но ничего, еще успею его как следует поздравить.

Потом была официальная церемония награждения и нарочито пышная и кричащая вечеринка, посвященная первому русскому чемпиону мира.

Правда, долго развлекаться не получилось. Как-никак, мы все профессионалы, а впереди еще семь гонок, которые нужно отработать на полную.

26 ноября. Гран-при Абу-Даби.

Машина буквально поёт и моя душа тоже. Последняя гонка сезона, последний круг. Какие-то пять минут и всё, можно будет выдохнуть и расслабиться. Ну и, само собой, получить заслуженную долю славы и денег.

Уже завтра меня ждут в Москве, Российские спонсоры хотят пересмотреть наше рекламное соглашение, в сторону увеличения, конечно. А потом Чикаго, Турин, Цюрих. Настоящее турне по головным офисам компаний уже зарубежных спонсоров. Всем нужен простой московский парень Женя Лебедев. Все хотят кинуть в меня чемодан с деньгами.

Но это будущее, а настоящее — вот оно. Финишная черта и окончание сезона.

Последняя гонка у меня не задалась, но это и не важно. Главное, что она закончилась, и я — чемпион.

Вот любят арабы шик. В этом они нам фору дают, конечно. Окончание Гран-при они отметили самым настоящим шоу дирижаблей. Шоу дронов им уже давно стало мало.

Сразу полсотни больших и маленьких летательных аппаратов устроили отменное представление.

Я же в это время совершенно не смотрел в небо, мне не до этого. Надо было отрабатывать звание чемпиона мира: улыбаться и давать блиц-интервью, автографы и фотографироваться с самыми богатыми фанатами автоспорта на планете. За всё уплачено, так что будь добр отработай.

Хорошо хоть всё это дело не очень долгое.

В данный момент я давал интервью эффектной журналистке из Бразилии. И от очередного комментария для любителей автоспорта меня отвлёк самый настоящий взрыв, который прозвучал где-то высоко надо мной.

Подняв голову я увидел как вниз падают обломки сразу трех дирижаблей. Видимо, махины столкнулись во время шоу.

И один из них падал точно на голову, застывшей от ужаса бразильянке.

Я толкнул девушку прочь и всё. Дальше тишина и темнота.

Медленно открыв глаза, я обнаружил себя на больничной койке. Знакомый запах больницы я не спутаю ни с чем, уже в который раз. Ещё и весь обвешанный трубками, в этом мало приятного. Да уж, до ИВЛ дело дошло впервые.

При попытке вернуться к воспоминаниям о случившемся, я ощутил резкую головную боль, да такую сильную, что тут же отбросил эту затею до лучших времён. Главное — живой, а остальное узнаю от врача.

Тело всё ещё с трудом мне подчинялось и повернуть голову налево, к сигналящему из-за рассинхронизации ИВЛ, я не смог.

К удивлению, повернуть её в другую сторону оказалось куда легче, но там меня ждал небольшой сюрприз в виде незнакомой мне женщины, что уснула прямо на стуле. Не самая приятная поза для сна и, если бы не стена, служащая опорой, женщина непременно бы упала.

На вид ей было чуть больше сорока лет, обычного телосложения, слегка растрёпанная, возможно, как раз из-за сна в неудобной позе, но в чистой и аккуратной одежде, хоть и старомодной. Но на рабочий халат это не похоже, а значит она явно не из персонала больницы.

Аппарат слева, к которому я подключён, издал ещё один громкий звук, а тот, в свою очередь, заставил женщину поморщиться и немного вытянуть ногу. Этого незначительного жеста оказалось достаточно, чтобы сумка, всё это время лежащая у неё на коленях, упала на пол.

Из-за шума незнакомка открыла тёмные глаза и устало посмотрела прямо на меня.

За секунду по её лицу пронеслась целая гамма эмоций. Страх, счастье, недоумение и всё это вместе по кругу. Из её глаз градом полились слёзы, но при этом она широко улыбалась.

— Ты очнулся? — дрожащими губами спросила она, — Максим, как ты себя чувствуешь?

Я ничего не ответил, но ей и не был нужен мой ответ. Она увидела, как я несколько раз моргнул, затем вскочила с места и бросилась к койке, осторожно заключив меня в объятия.

Этого я уж точно не ожидал.

Аппарат издал ещё один громкий звук, заставив незнакомку резко от меня отстраниться.

— Максим, всё будет хорошо, ты только не волнуйся. Я выйду из палаты, позову всех и сразу же вернусь, обещаю. А ты лежи, отдыхай.

Максим? Странная она…

Женщина, не теряя времени выбежала в коридор и громко, чего явно в обычных ситуациях не делают, начала звать персонал.

Достаточно быстро в палату вошёл врач, несколько медсестричек и она.

— Игорь Юрьевич, я задремала ненадолго, — тараторила женщина, — потом открыла глаза, а он смотрит на меня! С ним всё ведь хорошо, верно?

— Присядьте, — он кивнул на тот самый стул, где я её впервые и увидел.

Пока врач раздавал указания медсёстрам и изучал записи, незнакомка схватила свою сумку, которая всё ещё небрежно валялась на полу, и принялась что-то в ней искать. Итогом её поисков стало одно яблоко и четыре мандарина, а фрукты тут же оказались на тумбочке рядом с моей кроватью.

— Извини, но это всё, что взяла с собой, — она вновь обратилась ко мне, — ты уже почти две недели был в коме, никто не знал, когда ты придёшь в себя. Наконец-то ты открыл глаза, как же я ждала! Жаль, что к Новому Году не выпишут, но я буду с тобой и обязательно принесу что-нибудь ещё!

Не переставая болтать, она потянулась к моей руке, и врачу пришлось ещё раз напомнить о себе, чтобы она наконец-то уселась и перестала мешать им выполнять свою работу.

— Максим Александрович, ну и напугали же вы свою мать, — он с улыбкой посмотрел на ту самую незнакомку, — но вы правы, Новый Год сын будет вынужден встретить здесь, ведь реабилитационные мероприятия в данном случае являются обязательными. На данный момент состояние вашего сына — стабильное, молодые на поправку идут быстро. А вашему парню всего двадцать лет.

Несмотря на головную боль, я, пусть и медленно, но уже начал приходить в себя, и оцепенение, которое ранее, казалось бы, охватило всё моё тело, начало отступать.

— Вы что-то путаете, — на этот раз я даже смог немного приподняться, но медсестра тут же подбежала ко мне с просьбой лежать неподвижно, — во-первых, я не Максим Александрович. Во-вторых, я впервые эту женщину вижу. Она не моя мать. А в-третьих, хотел бы я, чтобы мне вновь было двадцать.

— Эту женщину? — удивлённо прошептала незнакомка, — Максимка, ты чего? Это же я, мама.

Врач же посмотрел на меня с интересом, затем снова прошёлся по документам и задал первый вопрос:

— А сколько же вам тогда лет?

— Двадцать два.

Мужчина принялся что-то записывать.

— Вы утверждаете, что Брагин Максим Александрович — не вы, тогда могу я узнать, как вас зовут?

— Евгений, а фамилия…

Договорить я не смог. Даже при лёгкой попытке что-либо вспомнить, пусть даже довольно простое и очевидное, я испытал острую боль в голове, словно кирпичом ударили. Я невольно поморщился, а врачу этого хватило, чтобы перейти к следующему вопросу:

— Ничего, потом представитесь. Вы лучше нам скажите, помните ли вы, что произошло до того, как вы очнулись? Я говорю про причину всего случившегося, — вежливо уточнил он.

— Помню яркое солнце, Абу-Даби и загорелую красотку, что брала у меня интервью. Я стал чемпионом. А потом… громкий звук и… — воспоминания проигрывались короткими картинками в моей голове.

— Абу-Даби? Это у вас, молодёжи, сленг какой-то? Тебя нашли во дворах, Максим! — вмешалась незнакомка, — я понятия не имею, о чём он говорит и почему представляется чужим именем, да и возраст… он же не сошёл с ума?

Доктор повернулся к ней и сочувствующим и одновременно успокаивающим жестом положил ей руку на плечо:

— Не спешите переживать. Такое бывает, что после травмы в голове перепутываются разные случайные факты. Пока рано делать какие-то выводы. Нужны время и терапия…

— Послушайте, — с легким раздражением я вновь приподнялся, а медсестричка в очередной раз подхватила меня, — я не тот, за кого вы меня принимаете. Что за цирк вы здесь устроили? Если это какой-то пранк, то я не желаю в нём участвовать.

— Пранк? — незнакомка от удивления вскочила со стула, — что это?

Врач жестом руки поспешил успокоить её, затем задал мне ещё несколько вопросов, касательно моей жизни до происшествия, каждый из которого звучал абсурдней предыдущего. На вопросе об институте, в котором я якобы учился, мои нервы начали сдавать.

— Сколько раз мне вам повторять? Я не студент, я…

В ту же секунду в моей голове появились прерывистые воспоминания в которых звучал рёв мотора и крики толпы. Да, я стал чемпионом, точно стал. А планов-то сколько…

И вновь ударила боль, но я пытался ухватиться за воспоминания, от чего она становилась лишь сильнее.

Договорить я так и не смог. Упал без сил на койку, пытаясь отдышаться. На этом мы и закончили.

— Игорь Юрьевич! — незнакомка встревоженно обратилась к врачу.

— Ему нужен покой, — уверенно ответил мужчина, — а нам с вами необходимо кое-что обсудить.

Они вышли из палаты, оставив меня в компании двух молоденьких медсестричек, на что я даже и не думал жаловаться. Эти две красотки хотя бы не капают мне на мозг вопросами, предпочитая просто выполнять свою работу. Когда одна из них приподняла мою руку, то я ненароком обратил внимание на свои пальцы, которые выглядели значительно длиннее, чем я привык, словно не мои вовсе. Это настолько меня удивило, что я вырвал руку из её нежной хватки и перевернул, внимательно уставившись на тыльную сторону ладони. Этот жест её удивил.

— Что-то не так? Вам больно? — осторожно спросила медсестра.

А я так и застыл, лёжа на своей койке и уставившись на руку. Пусть это и выглядело странно, но на самом деле всё неспроста. Я пытался найти те самые две родинки, что совершенно точно были на моей руке сколько я себя помнил. Одна большая, а рядом с ней — другая, поменьше. Но сейчас на моей ладони от них не осталось и следа. Это не моя рука…но чья?

Пришивать донорские конечности медицина ещё так и не научилась.

— Нет, всё нормально, — поспешил ответить девушке, не забыв при этом снова протянуть к ней руку.

У меня в голове зародилось предположение, которое ну просто никак не могло быть правдой. Я, конечно, видел несколько фильмов про обмен телами или что-то вроде того, но ведь в реальной жизни это невозможно и точка.

— Мне бы пройтись немного, — своими словами я удивил обоих молодых девушек.

— Нет, вы чего! Вам нельзя, вы ведь только из комы вышли! — отозвалась первая, — ваше тело ещё недостаточно окрепло.

— Верно. Вам бы для начала «раздышаться» после ИВЛ, но настрой достойный, с таким быстро восстановитесь! — улыбнулась вторая, — вот бы все пациенты так себя чувствовали.

Не знаю, что эта женщина обсуждала с врачом, но вернулась она уже одна. Я услышал только последнюю фразу из их разговора, которая не дала мне ничего полезного. Кроме, разве что, имени женщины. Теперь я знал, что её зовут Лариса Викторовна.

И даже по тому как звучал сейчас её голос, я заметил, как сильно она пытается держать себя в руках. Даже улыбку через силу натягивает. Врать не умеет от слова совсем.

— Максим, не переживай. Врач сказал, что такое бывает. Ты всё вспомнишь, точно вспомнишь! — её голос звучал уверенно, словно она вложила в слова всю свою надежду, — знаешь, когда ты оказался в коме, никто не стал обнадёживать меня. А я ведь каждый день приходила, несмотря на то, что медсёстры пытались меня отговорить. И ничего, прошло всего лишь две недели, а ты вот, пришёл в себя. Как же я рада!