Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Глава 116. Экстра: семейное пиршество. Часть третья

Чем порядочнее тот себя вёл, тем сильнее Вэй Усяня тянуло поозорничать.

Он легонько щёлкнул пальцем по чёрной фарфоровой чаше, так что тихий звон могли услышать только они. Взгляд Лань Ванцзи едва заметно скользнул в его сторону.

Вэй Усянь знал, что как бы пристойно ни выглядел Лань Ванцзи, он ни за что не упустит ни единого его движения, пусть даже боковым зрением. Поэтому он поднял чашу и притворился, будто пьёт. Повернув её к себе той стороной, откуда пил Лань Ванцзи, Вэй Усянь накрыл край чаши губами.

Произошло именно то, чего он добивался — руки Лань Ванцзи изначально вполне подобающе лежали на коленях, и это осталось неизменным, но скрытые белыми рукавами пальцы слегка сжались.

При виде этого Вэй Усянь почувствовал себя окрылённым. Он мгновенно расслабился и уже собирался привычно прильнуть к Лань Ванцзи, когда со стороны Лань Цижэня донеслось резкое покашливание. Вэй Усянь тут же выпрямился и принял подобающую позу.

Только после того, как все управились с отваром, наконец, начали подавать основные блюда. На каждом столе расставили по три яства, разложенные по маленьким зелёным или белым тарелкам. Подача ничуть не отличалась от тех времён, когда Вэй Усянь здесь учился. После стольких лет совсем ничего не изменилось, если не считать усилившейся горечи еды. Частично благодаря местности, в которой он вырос, частично из-за собственной натуры Вэй Усянь любил еду с ярким вкусом, особенно что-нибудь острое, а мясо и вовсе считал обязательным элементом трапезы. Глядя на столь пресную еду, он понимал, что совсем не испытывает аппетита, и просто жевал, даже не осознавая, что именно ест. Между тем взгляд Лань Цижэня периодически перемещался в сторону Вэй Усяня и мрачностью не уступал времени его обучения. Лань Цижэнь словно только и ждал повода, чтобы придраться и заставить Вэй Усяня выкатиться вон. Лишь благодаря совершенно несвойственному Вэй Усяню подобающему поведению Лань Цижэнь ничего не смог сделать и в итоге сдался.

После безвкусной еды слуги убрали тарелки и столы. Лань Сичэнь, как обычно, принялся озвучивать планы ордена на ближайшее время. Прослушав всего пару фраз, Вэй Усянь почувствовал, что глава ордена рассеян: он перепутал два места ночной охоты и не осознал этого, даже когда договорил, отчего Лань Цижэнь бросил на главу ордена пару косых взглядов и задрал вверх козлиную бородку. Спустя какое-то время Лань Цижэнь не выдержал и перебил Лань Сичэня. К счастью, пиршество подошло к концу, хотя и несколько поспешно.

Тоскливое начало, тоска в процессе и тоскливая концовка — Вэй Усянь целых два часа был вынужден отчаянно скучать. Ни вкусной еды, ни развлечений с песнями и танцами. Вэй Усянь едва вытерпел столько времени без движения, не в силах отделаться от ощущения, что по нему бегают целые стада блох. И даже после этого Лань Цижэнь строго отозвал в сторону Лань Сичэня и Лань Ванцзи, вероятно, планируя снова устроить им выговор, причем обоим одновременно. Лишившись собеседника, Вэй Усянь маялся от скуки. Походив немного кругами, он заметил группу гулявших вместе младших адептов. И только собрался поприветствовать ребят и утянуть их в сторонку, чтобы повеселиться, как что-то в лицах юношей, в том числе Лань Сычжуя и Лань Цзинъи, изменилось при виде его. Они развернулись и пошли в другую сторону.

Вэй Усянь прекрасно понял намёк, поэтому побрёл в относительно безлюдный лесок неподалёку и прождал совсем немного, прежде чем перед ним возникли, крадучись, всё те же несколько юных адептов. Лань Цзинъи начал оправдываться:

— Учитель Вэй, мы не специально вас игнорировали, но Учитель сказал, что любому, кто с вами заговорит, придётся переписывать все правила ордена с первого до последнего…

«Учитель» — так все адепты и ученики Ордена Гусу Лань обращались к Лань Цижэню. Любое упоминание «Учителя» означало, что речь может идти только о нём. Вэй Усянь самодовольно произнёс:

— Всё в порядке, мне давно это известно. Не первый день ваш Учитель ставит защиту от Вэй Ина в один ряд с защитой от пожаров и воров. И что, насколько он в этом преуспел? Наверняка сейчас страдает от того, что так заботливо выращенную им капусту свинья разрыла (1). Вполне естественно, что он ярится больше обычного, ха-ха-ха…

Лань Цзинъи промолчал, не найдя слов, а Лань Сычжуй с лёгким запозданием поддержал смех.

Вэй Усянь наконец отсмеялся.

— Кстати, насколько я понял, вы были наказаны за участие в ночной охоте вместе с Вэнь Нином. — Он повернулся к Лань Сычжую. — Как он сейчас?

Лань Сычжуй ответил:

— Наверное, скрывается где-то в укромном месте у подножия горы и ждёт, пока мы снова выйдем на ночную охоту и позовём его с собой. — Немного поразмыслив, он обеспокоенно продолжил: — Но когда мы разошлись, Глава Ордена Цзян, казалось, был всё ещё очень зол. Надеюсь, мы не осложнили ситуацию.

— Чего? Цзян Чэн? Как вы умудрились наткнуться на него во время ночной охоты?

— В последний раз мы пригласили молодого господина Цзиня присоединиться к нам на ночной охоте, так что…

Вэй Усянь сразу же понял.

Вполне ожидаемо, что если Лань Сычжуй возглавлял группу на ночной охоте, Вэнь Нин тоже не остался в стороне. Должно быть, он последовал за ними в темноте, чтобы защитить и помочь, если они наткнутся на серьёзную опасность. Цзян Чэн, возможно, тоже тайком следовал за Цзинь Лином, боясь, что с ним снова что-нибудь случится. Поэтому эти двое столкнулись, когда юноши встретились с опасностью. Вэй Усянь поинтересовался, что произошло, и, как выяснилось, нисколько не ошибся в предположениях. Однако так и не решил, уместно ли будет расхохотаться вслух.

Немного помолчав, он снова спросил:

— Как дела у Главы Ордена Цзян и Цзинь Лина?

После смерти Цзинь Гуанъяо самым чистокровным наследником Ордена Ланьлин Цзинь являлся Цзинь Лин. Однако множество старших заклинателей из побочных ветвей ордена с жадностью ждали возможности, чтобы побороться за освободившееся место. Орден Ланьлин Цзинь и так-то бранили снаружи, а теперь и внутри закипела смесь эгоистичных интересов. Как мог Цзинь Лин, будучи лишь подростком, удержать всё это в узде? В конце концов, Цзян Чэн отправился в Башню Золотого Карпа с Цзыдянем в руке, разок прошёлся по округе, так что Цзинь Лин наконец смог на время обезопасить своё положение главы ордена. А вот что могло произойти в будущем — сложно было предсказать.

Лань Цзинъи надул губы.

— С виду у них всё отлично. Глава Ордена Цзян ничуть не изменился, вечно замахивается кнутом на всех подряд. Нрав молодой госпожи улучшился. В прошлом, когда дядя на него ругался, он мог на одну фразу огрызнуться тремя. Теперь может высыпать целый десяток.

Лань Сычжуй с укором произнёс:

— Цзинъи, как ты можешь отзываться так о людях у них за спиной?

Лань Цзинъи возразил:

— Я то же самое сказал ему в лицо!

Услышав эти слова, Вэй Усянь облегчённо вздохнул про себя. На самом деле он знал, что спросить ему хотелось совсем не об этом. Но раз уж Цзян Чэн и Цзинь Лин вроде как справлялись вполне неплохо, говорить больше было нечего. Вэй Усянь встал и отряхнул полы одежды.

— Ну и отлично. Очевидно, у них всё в порядке. Пусть продолжают в том же духе. Можете гулять дальше. А мне нужно идти по делам.

Лань Цзинъи фыркнул:

— Вы же всегда праздно проводите время в Облачных Глубинах. Какие у вас могут быть дела?

Вэй Усянь даже не обернулся:

— Нужно погрызть мою капустку!

Он очень редко просыпался так рано, как сегодня. Вернувшись в цзинши, Вэй Усянь сначала хорошенько отоспался. В результате перекошенного режима сна он проснулся уже в сумерках и пропустил ужин, а значит поесть ему было нечего. Впрочем, голода он не испытывал. Вэй Усянь продолжил рассматривать старые каллиграфические работы и черновики сочинений Лань Ванцзи, чтобы скоротать время в ожидании. И всё же даже с наступлением ночи его капустка так и не вернулась.

К тому времени Вэй Усянь наконец осознал, насколько опустел его желудок. Но в Облачных Глубинах уже давно был отбой. Согласно правилам ордена, ночью запрещалось болтаться снаружи без дела, не говоря уже о том, чтобы забираться на стену и сбегать в город… В прошлом вне зависимости от строгости запретов Вэй Усянь заботился лишь о том, чтобы насытиться, когда хотелось есть, поспать, когда одолевала усталость, поддразнить, когда становилось скучно, и сбежать, когда светили неприятности. Но теперь ситуация в корне изменилась. Ответственность за любые его проступки легла бы на плечи Лань Ванцзи. И как бы он ни страдал от голода и скуки, Вэй Усянь мог лишь тяжко вздыхать и терпеть.

В этот миг снаружи послышался шорох, и дверь приоткрылась.

Вернулся Лань Ванцзи.

Вэй Усянь повалился на пол и притворился мёртвым.

Он слышал, как Лань Ванцзи, мягко ступая, подошёл к столу и поставил что-то сверху, ничего при этом не говоря. Вэй Усянь хотел и дальше притворяться мёртвым, но Лань Ванцзи, похоже, приоткрыл крышку на каком-то сосуде, потому что цзинши быстро наполнилась крепким запахом специй, прогоняя привычный лёгкий аромат сандала.

Вэй Усянь тут же подскочил с пола.

— Гэгэ! Я до конца жизни буду делать всё, что ты скажешь!

Лань Ванцзи спокойно достал из коробки тарелки с едой и расставил на столе. Вэй Усяня потянуло к нему как на крыльях. Вид огненно-красных специй на кушаньях во множестве белоснежных тарелок привёл его в такой восторг, что глаза ярко засверкали.

— Ты слишком добр, Ханьгуан-цзюнь, спасибо что проявил заботу и принёс еду специально для меня. С этих самых пор можешь приказывать мне, сколько угодно.

Наконец Лань Ванцзи взял пару палочек цвета слоновой кости, положил их поверх большой чаши, после чего холодно произнёс:

— Разговаривать во время еды запрещено.

— Ещё ты говоришь, что во время отдыха разговаривать запрещено. А я каждую ночь так много говорю и так громко кричу, так чего же ты никогда меня не останавливаешь?

Лань Ванцзи бросил на него быстрый взгляд. Вэй Усянь вскинул руки:

— Ладно-ладно, прекращаю. Мы уже в таких отношениях, почему же ты так застенчив? Чуть что — сразу смущаешься, но именно это мне в тебе и нравится. Ты принёс еду из харчевни с кухней Хунань (2) в Цайи?

Лань Ванцзи ничего не ответил, так что Вэй Усянь принял это за молчаливое подтверждение. Он уселся за стол.

— Интересно, та харчевня ещё работает? В прошлом мы всегда ели там, а то на рационе вашего ордена, боюсь, я бы и те несколько месяцев не протянул. Только посмотри на это. Именно таким и должно быть настоящее пиршество.

— «Мы»?

— Я и Цзян Чэн. И Не Хуайсан иногда, да и остальные.

Скосив взгляд на Лань Ванцзи, Вэй Усянь усмехнулся.

— И чего ты так на меня смотришь? Ханьгуан-цзюнь, не забывай, в прошлом я звал тебя поужинать вместе. Как отчаянно я старался! А вот ты всегда отказывался. Каждый раз, как я с тобой заговаривал, ты мрачно смотрел на меня, и все твои ответы начинались со слова «нет». Сколько раз я получил от ворот поворот? И ты, между прочим, так и не рассчитался со мной за те отказы, а ещё дуешься. Кстати… — Он скользнул под бок к Лань Ванцзи. — Я заставил себя сидеть смирно и послушно ждать тебя только потому, что не хотел нарушать правила ордена. И кто бы мог подумать, что ты сам нарушишь правила и отправишься за едой для меня, Ханьгуан-цзюнь! Вот так наплевать на запреты… если бы об этом узнал дядя, у него бы снова сердце разболелось.

Лань Ванцзи опустил голову и обнял Вэй Усяня за талию обеими руками. Он казался тихим и неподвижным, но Вэй Усянь чувствовал, как пальцы то ли намеренно, то ли нет, поглаживают его спину. Прикосновения эти были такими обжигающими, что жар проникал сквозь одежду и устремлялся прямо к коже. И Вэй Усянь весьма отчётливо ощущал это. Он тоже обнял Лань Ванцзи и прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь… Я выпил целебный отвар твоего ордена, и теперь у меня во рту горчит. Ничего не могу съесть. Что же мне делать?

— Один глоток.

— Да. Я выпил всего один глоток, но уж не знаю, кто готовил этот ваш отвар, а послевкусие у него ужасно сильное. Горечь прошла от кончика языка до самого горла. Скажи же… что мне делать?

Немного помолчав, Лань Ванцзи ответил:

— Уравновесить.

Вэй Усянь смиренно спросил:

— И как мне это уравновесить?

Лань Ванцзи поднял голову.

Мягкий аромат лекарственных трав скользил между их губами. Лёгкая горечь придала поцелую особую тягучесть.

Когда они наконец смогли оторваться друг от друга, Вэй Усянь прошептал:

— Ханьгуан-цзюнь, я тут вспомнил. Ты же выпил целых две чаши отвара. Тебе ещё горше, чем мне.

— Мгм.

— Но ты всё равно на вкус довольно сладкий. Странно.

— Сначала поешь. — Немного помолчав, Лань Ванцзи добавил: — Можем заняться этим, когда закончишь.

— Сначала я съем капустку.

Лань Ванцзи слегка нахмурился, словно пришёл в замешательство от столь внезапного упоминания капусты. Вэй Усянь рассмеялся и обвил руками его шею.

Все эти так называемые пиршества лучше всего проводить за закрытыми дверьми.

Примечания:

(1) Поговорка, означающая неподобающее отношение к чему-либо прекрасному. Чаще всего употребляется в контексте, когда любимая дочь влюбляется в недостойного, по мнению родителей, кавалера.

(2) Кухня провинции Хунань отличается ярким вкусом блюд, большим количеством специй и обжигающей остротой.