Маг-целитель

Глава 5

Знаете, я терпеть не могу военных — ну, не как людей, конечно, а как класс. А лучшего примера милитократии, чем средневековое рыцарство, просто не существует.

— Эй, чародей!

Я пустился бегом.

Вечнозеленые кусты сомкнулись за мной. Позади послышались ругательство и окрик:

— Да погоди же ты!

Нет. Ни за что. Я бросился влево, поскольку решил, что Жильбер подумает, будто я сверну вправо, и притаился за самым толстым деревом, какое только мог найти.

— Чародей? Чародей!

Услышав, откуда доносится голос сквайра, я осторожно обошел дерево кругом, чтобы он меня не заметил. Видимо, это мне удалось: он довольно долго бродил по лесу, время от времени разражаясь всевозможными ругательствами, настолько безобидными, что их можно было бы назвать стерильными: «разрази меня гром!», «святые мощи!» и еще «кровь и железо!». Последнее я решил припомнить на тот случай, если мне придется здесь кого-нибудь оперировать. Как только сквайр отошел достаточно далеко, я выбрался из-за дерева и перебрался в густые заросли, которые заприметил раньше. Жильбер продолжал с шумом и треском обшаривать лесок, извергая потоки невыразительной брани. А я с трудом удерживался от смеха.

Наконец юноша сдался и погнал коня в ту сторону, откуда въехал в лес. Он ехал и довольно долго и внятно проклинал судьбу. Мне стало даже немного жаль его, но я тут же решительно напомнил себе: Жильберу будет лучше с товарищами. Я выполз из-под кустов и быстрыми шагами отправился вниз. Дорога шла под уклон. Пару раз я выходил на просеки, достаточно широкие для того, чтобы там могла пройти лошадь. С таких дорог я сворачивал — ведь именно по ним мог поехать Жильбер, если еще не отказался от попыток нагнать меня. Но широкие тропы шли перпендикулярно тому пути, который избрал я, и это меня радовало.

Наконец я выбрался на самую настоящую дорогу — торную и настолько широкую, что по ней могли бы проехать бок о бок две лошади. По ней-то я и решил пойти. Она также вела под уклон, но только совсем в другую сторону, чем встреченные мной по пути лесные просеки. Сквайр — так я думал — уже либо отказался от поисков, либо проехал мимо меня. Тем не менее, шагая по дороге, я смотрел во все глаза — не покажется ли он. Вот как получилось, что первый раз Жильбер спас мне жизнь, сам того не ведая и даже не будучи рядом. Я настолько напряженно вслушивался во всевозможные звуки, что расслышал, как громко зашуршали листья позади меня, и рванулся вперед. На бегу я услыхал, как что-то стукнулось о землю. Я крутанулся на месте, рубанул ребром ладони по тому месту, где, по моим рассчетам, могла находиться шея молодчика, если тот присел на корточки. Я немного не рассчитал — удар пришелся нападавшему по скуле, тем не менее он взвыл от боли и лег на бок.

Я встал перед ним в боевой стойке, понимая, что этот нахал не стал бы нападать на здорового мужика, если бы был один. Опасения мои подтвердились — с деревьев, словно яблоки, посыпались его дружки. Их было четверо: двое с боевыми топориками, двое — с заряженными луками.

Вы только поймите меня правильно: это были не те славные, чистенькие ребятки из Шервудского леса, которых вы себе, наверное, представили. Видимо (если Робин Гуд на самом деле существовал), как раз вот так и выглядели его «весельчаки». Одежка на парнях была вся в заплатках, грязная и пропахшая потом. Искусством бритья владел только один из них, да и тот не посвящал себя этому занятию уже несколько дней кряду. У остальных вид был такой, словно бороды они подстригали раз в год, и скорее всего первого января. Ухмыляясь, злодеи обнажали полусгнившие зубы, и изо ртов у них шел отвратительнейший запах.

Тот, кому я врезал, вскочил на ноги и с воплем кинулся ко мне. Я даже не стал пытаться уклониться от удара или отпрыгнуть: я всего лишь немного отступил, чтобы разбойник не врезался в меня со всей силы. Уже один его запах мог убить наповал. Но я рассудил, что лучники не станут в меня стрелять, покуда их дружок будет рядом со мной. Стараясь не думать о зловонии, исходящем от гада, я обхватил его руками. К несчастью, он ответил мне взаимностью и сильно сжал меня. Я приподнял его и крутанул, изнывая от боли, сдавливающей ребра. Кроме этой медвежьей хватки, разбойник больше не знал никаких приемов — но и силен же он был, засранец! Я с трудом удерживал его над землей. Собрав все силы, я провальсировал с ним к его дружкам, сгрудившимся около тропинки. Один из них, с топориком, приготовился броситься на меня, однако, разгадав мой маневр, отпрыгнул в сторону. У меня перед глазами уже мелькали искры, и я взял да и наступил обнимавшему меня бандюге на ногу. Он взвыл и ослабил хватку. Я вырвался из его объятий и три раза подряд резко стукнул его по физиономии. Он отлетел от меня с таким ревом, что кора на дереве могла потрескаться. Отскочив, я все-таки столкнулся с одним из тех, что были с топориками.

Он дико заорал и занес над головой свое оружие, но я впечатался в него, сгруппировавшись, и мы оба повалились наземь. Я ухватился за топорище и рванул его на себя, совершая переворот. Вояка охнул от боли, а я уже стоял на ногах, сжимая его топорик обеими руками. Но тут же выпустил его, получив удар палкой по пальцам. Скрипнув зубами, я заехал разбойнику под ложечку. Он взревел и упал, а я подобрал топорик и принялся вертеть им над головой. Те четверо, что еще держались на ногах, поспешно попятились — зрелище их явно не порадовало. Даже лучники не рисковали выпускать стрелы.

Только я догадался, что одного разбойника не хватает, как получил удар по затылку и с минуту ничего не видел. Кто-то выхватил у меня топорик, кто-то ударил меня в живот, и я опустился на землю с единственной мыслью: сейчас последует заключительный удар, вот я и узнаю на собственном опыте, есть ли жизнь после смерти.

Однако уж больно шумно — какие-то вопли, и вдобавок что-то позванивало. Я различил тяжелые, глухие, отрывистые звуки, с трудом приподнялся на локтях... В глазах прояснилось: трое разбойников пытались скрыться в чаще, трое валялись ничком у ног коня, а мой старый дружок Жильбер, сжимая в левой руке маленький круглый щит, а в правой — широченный меч, взвешивал в руке оружие так, словно решал, пронзить им мерзавцев насквозь или не стоит. Кроме того, по-моему, он обдумывал, пуститься ли в погоню за убегающими.

— Не надо! — хрипло выкрикнул я. — Как только ты съедешь с дороги, у них появится преимущество. Да они просто залезут на деревья и станут швырять в тебя камни.

— Друг Савл! — вскричал сквайр, бросаясь ко мне. — Ты ранен!

— Маленькая контузия, — ответил я, надеясь, что в голосе моем слышна веселость. — Знаешь, а я все-таки рад, что ты решил догнать меня.

Жильбер успел подхватить меня под мышки и поддержать, наклонившись с лошади.

— Это... пройдет... — выдавил я. — Нужно... просто передохнуть.

— И как следует, — добавил юноша.

— Немножко, — возразил я и посмотрел ему в глаза. Какое замечательное широкое, открытое лицо, какая искренняя тревога во взгляде. Ладно, решил я, и среди вояк попадаются неплохие ребята, когда они воюют за меня.

Ну и что я мог сделать? Сказать ему, чтобы отправлялся домой к папочке после того, как он мне жизнь спас? Ну-ну.

Вот так и вышло, что дальше мы пошли вместе. Сквайр настаивал, чтобы я сел верхом, а я отказывался и говорил, что мне это неинтересно, поскольку у его коня нет шор и доспехов.

— Тебе придется выучиться ездить верхом, если ты собираешься задержаться в нашей стране! — заявил Жильбер, верно понявший причину моих отговорок.

— Вообще-то я не собирался, — задумчиво произнес я. — Скажи, а с чего это такого добродушного парня, как ты, потянуло в рыцари?

— А как же? — удивился юноша. — Кто-то же должен защищать добрых людей.

Похоже, он даже немного оскорбился. Ну ладно, в этом был смысл.

— А в монахи почему?

— Я ощутил призыв, — просто и искренне ответил Жильбер. — Мне был глас.

Подобные вещи меня всегда очень интересовали.

— А глас — как это бывает? На что это похоже? Тебе приснился сон? Или это что-то вроде внезапного озарения?

— Я слыхал — бывает и так, как ты говоришь, — неторопливо проговорил Жильбер. — А со мной было вот как... Я был совсем маленький, и в наших краях был голод. Я помню только, что у меня сильно сосало под ложечкой. К нам домой зашел очень добрый монах — я запомнил его лицо — и дал моим родителям каравай хлеба. Меня охватило чувство благодарности, и мне захотелось стать таким же, как он. И это желание меня никогда не покидало.

— Это ведь всего-навсего хороший пример для подражания, — проворчал я. — И тебе не становилось страшно оттого, что многие монахи алчны и похотливы, потом, когда ты подрос?

Лицо Жильбера стало серьезным, жестким.

— О, я слыхал про такое, хотя сами мы лишь единожды видели подобного монаха. Рассказывали: есть один монастырь, так там все такие. Еще я слыхал, что есть монастыри, откуда монахи ездят по округе и собирают подати. Сами живут в роскоши, а народ вокруг томится в нищете. Однако те монахи, что жили неподалеку от моих родных мест, сами выстроили свою обитель, сами расширили ее, обустроили. Они, как и мы, возились с землей и ни за что не приняли бы в дар больше земли, чем смогли бы обрабатывать.

— Это похоже на францисканцев, — сказал я. Жильбер сдвинул брови.

— Мне это название известно, но я не знаю ни одного живого францисканца. Однако их пример озарил годы моей жизни. И я не могу осуждать всех церковников за те ошибки, что совершили некоторые из них, и даже многие из них. Те, с кем я встречался лично, оказывались добрыми и богобоязненными людьми.

Я кивнул.

— Так почему же ты не вступил в их орден?

— Увы! Я подрос и понял, что мне нравится драться. Добрые монахи выговаривали мне за это. И я старался как можно чаще сдерживать свои чувства и не давать волю рукам. Но если кто-то поднимал руку на меня, я вступал в драку. Было время, когда я совсем отчаялся и решил, что мне не суждено вступить в братство и что я всю жизнь прохожу за плугом. Но вышло так, что один монах, который приходил к нам в церковь служить мессу по воскресеньям, рассказал мне про Орден Святого Монкера. Он мне сказал: «Если тебе так уж необходимо размахивать кулаками, так пусть тебе под руку попадаются приспешники Сатаны — тем самым ты защитишь слабых и немощных». Тут сердце мое радостно забилось, и я принялся уговаривать бедных моих родителей — совсем их замучил, пока они наконец не дали мне благословения. Я отправился туда, куда звал меня глас Божий, — поступил сквайром в монастырь.

Я кивнул.

— Значит, ты любишь сражаться, но хотел быть монахом, а став монкерийцем, ты получишь и то, и другое. Ловко. Значит, и рыцарем ты тоже хотел стать?

— А какой же парень об этом не мечтает? Однако я понимал, что это не для меня, ведь я был простого рода. Мне хотелось только стать сквайром, и о большем я никогда не помышлял!

— О... — Я нахмурился. — Так вот как тут у вас дела обстоят. Для того чтобы стать рыцарем, им еще и родиться надо?

— Есть возможность и низкородному сквайру стать рыцарем. Его могут произвести в рыцари за великую отвагу и бесстрашие, — ответил Жильбер. — Однако такое случается редко.

— Награждение на поле боя, да? Ну и конечно, другие офицеры его все равно толком не признают?

— Мне не совсем понятны твои слова, однако все верно. А вот дети такого рыцаря уже будут расти наравне с детьми других дворян. В нашем же ордене все не так. Там любой может стать рыцарем, если только докажет, что пришел туда по призванию. Но для того, чтобы достичь этого, надобно свершить великие подвиги! — Жильбер одарил меня лучезарной улыбкой. — Так что веди меня к опасностям, чародей Савл! Я докажу, на что способен!

— Нарочно я подстраивать ничего не собираюсь, — заверил я юного сквайра, чувствуя, как внутренний голос твердит: «Этот и без тебя опасности найдет!»

Может быть, прямо сейчас? Подъем завершился, мы оказались на вершине лесистого холма и прямо перед собой увидели большую трещину в земле. То было ущелье, и оно тянулось в обе стороны: и влево, и вправо.

Правда, через ущелье был переброшен мостик. Узенький совсем — но все же мостик.

— Ладно, — проворчал я, — как-нибудь переберемся.

Правда, когда мы подошли к мостику поближе, у меня на сей счет возникли серьезные сомнения. Мостик производил крайне хрупкое впечатление.

— Какой-то он хлипкий, — проговорил я. — Думаешь, выдержит вес твоего коня?

Жильбер посмотрел на мостик наметанным взглядом. Наверное, у него уже имелся какой-никакой военный опыт.

— Выдержит, — заявил он, — если я спешусь.

— Вот и хорошо, — кивнул я и уже был готов ступить на мостик.

— О нет, чародей Савл! — воскликнул юноша. — Вначале мы должны испытать, нет ли тут...

— Хо! Хо! — проревел кто-то. Я остановился и задрал голову.

— Гром, что ли?

— Хуже! — крикнул Жильбер. — Беги, чародей!

На поручни мостика опустились две огромные волосатые ручищи. Надо мной нависло какое-то гигантское и вонючее существо. Оно приземлилось с такой силой, что мостик закачался. Я вцепился в поручень и обалдело уставился на пришельца.

В нем было не менее восьми футов роста. Тело его формой напоминало репу, из заостренного конца которой торчали толстенные ножищи. Широкий конец заканчивался двумя длинными выростами, на краях которых имелись руки. Выше сидела головища без шеи с двумя глазами размером с обеденные тарелки. Между глазами торчал толстенный нос, под ним расположилась широкая прорезь рта. Рот ухмыльнулся и показал два ряда по-акульи острых зубов.

— Что за черт? Кто это такой? — возопил я.

— Это тролль! — откликнулся юноша. — Он не из Ада, но очень злой! Отойди, чародей Савл, дай мне с ним сразиться!

— Куда же я отойду? — ошарашенно спросил я. Действительно, ни отойти, ни спрыгнуть было некуда. Потом я вспомнил, что умею плавать, шагнул к поручню и уже собрался было нырнуть, как Жильбер вскричал:

— О, нет! Он прыгнет за тобой следом и поймает тебя в воде.

Я обернулся. Тролль наклонился ко мне. Я попятился и завизжал:

— Ты не настоящий! Ты — выдумка из сказок про фей и эльфов, ты не сможешь меня съесть.

Чудовище остановилось и принялось оглядываться по сторонам. Я мог поклясться: тролль занервничал. Господи помилуй! Он поднял указательный палец и прижал его к губам — призывал, стало быть, меня говорить потише.

— Не буду потише! — заорал я во всю мочь. — Слово — вот мое оружие.

Тролль отшатнулся, выставил перед собой передние лапы, словно защищался от меня, а Жильбер прокричал:

— Отличный удар! А какая отвага! Дай-ка ему еще, Чародей!

— Как? — крикнул я.

Тролль опустил лапы, расправил плечи, злорадно осклабился и снова двинулся на меня.

Я быстренько отпрыгнул назад, гадая, что же его напугало.

— Ну, великашка, что стряслось? Эльфиков напугался?

Тролль снова остановился, словно ему под коленки стукнули, принялся знаками умолять меня говорить потише и испуганно оглядываться.

— Точно, струхнул! Эльфов боится! Ладно, Унылик, — так я про себя уже успел окрестить тролля, — послушай-ка для начала вот это:

Тролль, подпрыгнув, издал вопль ужаса и приземлился на меня, а я стукнул его — чисто инстинктивно. Стукнул и взвыл — ощущение было такое, словно я въехал кулаком по скале. Взвыл-то я по ошибке, поскольку как раз в это мгновение, как на меня обрушилась лохматая туша, я собирался сделать вдох. Подо мной что-то хрустнуло. Перед глазами вспыхнули звезды, и всю вселенную заполнило зловоние, исходившее от чудовища. Я просто не мог в это поверить. Жил у воды и не купался?

Полуоглушенный, я все-таки слышал крики Жильбера и еще какой-то звук вроде звона.

Вдруг стало светло, и куда-то пропал противный запах. Я выдохнул, побыстрее вскочил на ноги. И что бы вы думали? Передо мной выстроился отряд крошечных человечков — ростом они едва доходили мне до колена — в красных колпачках и коричневых плащиках. Они колотили тролля и тыкали его палками. Что толку от этого при том, какая поистине гранитная у чудища шкура, — этого я понять не мог. Однако не возражал.

— Ты призвал их! — кричал Жильбер. — Великолепная работа, господин Савл!

— «Господин»? Какой я господин? Я даже профессиональным путешественником не был.

А маленькие человечки окружили тролля. Он даже спрыгнуть с мостика не мог. Стоило ему сделать шаг в ту или другую сторону, как маленькие человечки принимались колотить и тыкать его именно с этой стороны. Тролль опустился на колени, превратился в страдающий лохматый тюк, неуклюжими длинными лапами закрыл морду. Мне стало почти что жаль его.

— Твое милосердие делает тебе честь, но лучше бы тебе пожалеть кого-нибудь другого.

— А? — Я изумленно оглянулся.

На поручне мостика стоял эльф — чуть выше ростом, чем остальные его сородичи. На голове у него был не колпачок, в корона — ей-богу, самая что ни на есть настоящая корона, только очень маленькая.

— Между тем жалеть это чудовище глупо, потому что под его грубой шкурой нет ни капли милосердия, нет ни доброты, ни сострадания. Лишь дай ему возможность — и оно сожрет тебя.

— Верю, — кивнул я и снова глянул на обмякшую, стонущую косматую репку, после чего перевел взгляд на маленького человечка в короне.

— Какая удача, что вы оказались поблизости. Благодарю вас за мое спасение, ваше величество.

— Высочество, — поправил меня эльф. — Я принц народа Ви, а не король. К тому же говорить об удаче лицемерно, поскольку призвало нас сюда твое заклинание.

Принц устремил взгляд на свое войско. Я тупо таращился на него. Заклинание?

Он обернулся. На лице его застыла сердитая гримаса.

— Ты проявил преступное легкомыслие: собрался перейти мост, не удосужившись даже проверить, кто обитает под ним. А ведь тебе должно быть известно, как выглядят мосты, специально построенные троллями, чтобы заманивать смертных в свое логово.

— А-а-а... правду сказать, я этого не знал. Я... видите ли, в этой стране, можно сказать, новичок.

— Новичок? — удивленно воззрился на меня эльфийский принц. — Что же, там, откуда ты родом, не водятся тролли?

— Такие — нет, — твердо заявил я. — Признаю, мне известно несколько людей, способных сравниться с этим чудовищем, но они все-таки люди.

— Этот не таков! — воскликнул эльф и обернулся к Жильберу, который как раз подошел к нам сзади. — А ты, сквайр? Уж ты-то должен знать здешние края — на тебе одежды монкерианцев! Почему ты не предупредил его об опасности?

— Я не успел, — отговорился Жильбер.

— Разве ты не знаешь, что он иноземец?

— Признаю, я не думал, что он иноземец до такой степени.

Подобные отговорки я слыхал от других вояк, но решил на этот раз не обижаться.

Эльфийский принц обернулся ко мне.

— С сего дня тебе следует заранее старательно осматривать любой мост, который ты встретишь на пути. И если мост сработан грубо, если на концах бревен ты увидишь отметины от зубов, знай: этот мост строили тролли, и, прежде чем ступить на него, тебе нужно произнести заклинание, изгоняющее троллей.

Я глянул на бревна: и точно, концы их были обкусаны.

— Вот не додумался посмотреть. — Я развел руками. — Но честно говоря, и посмотри я заранее, я бы все равно не понял, отчего это у бревен такой вид.

— Не понял бы?! — изумленно воскликнули в один голос принц и юноша.

— Да, не понял бы, — смущенно признался я. — Скорее всего я решил бы, что те, кто прокладывал мост, воспользовались бревнами, обглоданными бобрами.

Принц и Жильбер обменялись тревожными взглядами. Принц спросил:

— Кто такие бобры?

Тут я вспомнил, что эти плоскохвостые грызуны с огромадными зубищами свойственны только для американской фауны.

— А... Ну, ну, это такие маленькие животные. Там, откуда я родом, они все на свете грызут.

— Сколь дивно... — пробормотал Жильбер. Эльфийский принц решительно объявил:

— Не обижайся на меня, сквайр, но тебя одного недостаточно для защиты этого невежественного иноземца.

— Эй! — протестующе воскликнул я.

— Ни слова! — властно промолвил принц, поднял руку, после чего щелкнул пальцами, давая знак своим подданым. — Отступите, дайте ему встать.

Эльфы в изумлении уставились на своего повелителя.

— Но, ваше высочество...

— Делайте, как я приказал!

Эльфы неохотно отступили.

— Встань, тролль, — повелел принц голосом, в котором тот, кто обладал воображением, услышал бы предвестье грядущих жестоких пыток.

Тролль медленно встал на восемь дрожащих ног, издавая гортанью стоны.

— Как твое имя?

Тролль попятился, однако получил такую порцию тычков и пинков, что тут же с воем выпрямился и встал ровно.

— Твое имя, — еще более решительно повелел принц, и тролль ответил ему невообразимым сочетанием гортанных и шипящих. Тем не менее это был язык — вот только я не понял ни слова.

Я не отрывал глаз от тролля, потрясенный тем, что такое чудище умело говорить. Но тут эльф поднял вверх руки и запел что-то очень красивое. Я слышал рифмы, ощущал размер, но догадаться, что означают слова, не мог. Я видел одно: эти стихи заставили тролля присесть, закрыться руками. Несколько раз в стихах прозвучало его раскатистое имя. А потом я испытал самый настоящий шок, потому что стихотворение завершилось моим именем — «Савл»!

Принц эльфов хлопнул в ладоши, тролль застонал и выпрямился, его длинные ручищи повисли по бокам.

Принц довольно кивнул и обернулся ко мне, уперев руки в боки.

— Отныне он приручен. Я наложил на него заклятие, и он будет следовать за тобой. Куда бы ты ни шел, станет защищать тебя ото всех, кто хотел бы причинить тебе вред — от зверей и злых духов.

Рот мой открылся сам по себе. Я в страхе смотрел на тролля. Потом я развернулся к принцу, чтобы возразить и сказать, что на самом деле мне вовсе не нужен такой страхолюдный спутник, но принц только выставил вперед руку.

— О нет, не благодари меня. Знаю, ты хочешь сказать, что я слишком добр, но мы любим спасать добрых людей от таких вот противных чудовищ.

Я собирался употребить слово «слишком», правда, вовсе не применительно к доброте принца.

— Ваше высочество редкостно щедры, — торжественно возгласил Жильбер, поклонившись принцу.

Я хотел спросить, уж не выжил ли он из ума, но понял: что бы я сейчас ни сказал, я только навлеку на себя еще худшую беду. Что бы там ни было, а превратить этих малюток в своих врагов я вовсе не хотел. Я послал куда подальше все припасенные возражения и тоже отвесил принцу поклон. Я решил, что, когда эльфы скроются из виду, чудовище можно будет потерять где-нибудь по дороге. Вначале мне казалось, что с коэффициентом интеллекта у тролля неважно. Теперь же я решил, что у него вообще никакого интеллекта и в помине нет.

Принц указал на восток.

— Примерно через одну лигу ущелье сузится. Там был обвал, и вы легко сможете перебраться на другую сторону.

В этот же миг как раз в той стороне, куда он указал, что-то прогрохотало. «Сколько же времени длится обвал?» — подумал я. Нет, мне определенно не хотелось ссорится с этим маленьким народцем.

— Отныне, — продолжал принц, — если ты почувствуешь, что нуждаешься в нашей помощи, сразу же призывай нас. — Взгляд его, как ни странно, был суров. — Вокруг тебя — свечение, и я чувствую, что ты поможешь прогнать из этих краев Зло. Итак, когда почувствуешь, что мы нужны тебе, призывай нас и не сомневайся — мы придем.

— Зря вы обо мне такого высокого мнения, — смущенно проговорил я. И с чего это все уверены, что я способен решить их проблемы? Не отрицаю: именно такого мнения обо мне почему-то бывали знакомые женщины. Но женщины — это одно дело, а существа из потустороннего мира — совсем другое.

— Нет, не зря, — заявил эльф и посмотрел на меня таким взглядом, что я понял: спорить бесполезно. — А пока — прощай! Подданные мои! Исчезаем!

В глаза мне ударили солнечные лучи — эльфы исчезли. На мосту не было никого, кроме Жильбера, его коня, меня и... тролля.

Я весь подобрался и приготовился бежать — драться тут было бесполезно.

Но тут... смирный-пресмирный тролль робко шагнул ко мне, повесив голову — можно сказать, даже не голову, а всю верхнюю половину туловища, — и упал на колени.

Я в страхе попятился.

— Ладно, ладно! Я согласен тебя потерпеть, только никаких этих штучек с падением на колени. Я это ненавижу!

Тролль послушно встал на ноги и выжидательно уставился на меня.

— Послушай, я им что-нибудь пообещал насчет того, что возьму эту образину с собой? — спросил я у Жильбера.

— Но... мастер Савл, у вас нет выбора, — изумленно проговорил сквайр. — Ни у вас, ни у тролля.

— Вот как? — возмущенно воскликнул я и зашагал по мосту.

Снизу тут же послышалось глухое рычание. Я замер. Вот не думал, что у Унылика нашего тут целая компания! Я поспешил назад. Кто бы ни сидел под мостом, он мог решить, что самый легкий способ избавить Унылика от заклятия — это избавиться от меня.

Однако же, с другой стороны, Унылик мог бы сразиться с тем, кто прятался под мостом. А сидящий там, вероятно, туп как пробка и этого не понимает. Подумав, я решил не выяснять это. Быстро дошагав до Жильбера, я сошел с моста и повернул на восток.

— Кто знает? — небрежно проговорил я. — Может, и стоит вернуться на милю назад? Пошли, юноша, да поскорее!

— Как скажешь, чародей. — Жильбер вскочил в седло и, сдерживая улыбку, потрусил на коне рядом со мной.

Это от меня не укрылось, но я сделал вид, что не заметил. Гораздо труднее было не замечать шарканье за спиной восьми огромных лапищ. Можно было, конечно, и к этому привыкнуть, но пока не получалось.

Жильбер, похоже, не имел ничего против и все-таки время от времени оглядывался через плечо. В общем, миля получилась какая-то нервная, хотя мы с Жильбером изо всех сил старались не показывать волнения и спрятать его за легкой болтовней.

— Значит, ты родился крестьянином, но, вступив в орден, можешь стать рыцарем.

— Верно. Однако это не обязательно, пойми. Я могу стяжать достаточно славы, чтобы обрести почет.

Забавная метафора. Меня так и подмывало выяснить, не намешано ли тут чего, однако я устоял и решил вместо этого попытаться разузнать побольше.

— А если ты вдруг к тому времени передумаешь, решишь покинуть орден и жениться?

— О нет! — Жильбер устремил на меня потрясенный взор. — Я никогда не пожелаю покинуть орден!

— Тебе восемнадцать. Ты еще очень молод, — изрек я с заоблачных высот своих двадцати пяти. — Минет лет двенадцать — и ты можешь ощутить искушение передумать.

— О Небо! Да упасут меня ангелы от такого!

— Надеюсь, упасут, — не стал спорить я. — Я о другом. Ты смог бы выйти из ордена, если бы захотел?

Он принялся было снова возражать, потом крепко сжал губы, нахмурился и призадумался.

— Ну чисто гипотетически, — успокоил я юношу.

— Нет, не смог бы, — ответил Жильбер. — В Ордене Святого Монкера мы не приносим вечных обетов до тех пор, пока не становимся достойными посвящения в рыцари.

— Ясно, — кивнул я. — А когда уж стал рыцарем, то тем более не уйдешь.

— Верно, — согласился сквайр. — До этого времени, пока я еще сквайр, я могу уйти из ордена, если захочу, но я не хочу.

Я искренне надеялся, что ему не суждено скоропостижно уйти из ордена.

Правда, подобный уход и им самим, и его соратниками был бы сочтен наиболее славным и почетным. Поистине эти средневековые христиане были просто помешаны на мученичестве.

Ну... Тут стоит изложить мои воззрения на социальную динамику. В той феодальной Европе, которую я знал, у молодого человека для того, чтобы занять более или менее высокое положение в обществе, было два пути: армия и церковь. Поступив в армию, юноша долго служил. И если он был крестьянином, ему много лет приходилось ждать исполнения своей мечты — стать рыцарем. Рыцарем парень из крестьянской семьи мог стать в награду за боевые заслуги. Придя в лоно Церкви, молодой человек мог дослужиться до сана епископа, благодаря одним лишь врожденным способностям. Он мог даже стать папой, если родился итальянцем. Однако при таком обороте дел он оставался бездетным и никому не мог передать с таким трудом добытый сан. Словом, выходило, что Орден Святого Монкера давал Жильберу возможность подняться — но только лишь ему самому. Да он, собственно говоря, больше ничего и не желал.

Пока — не желал.

Шарканье большущих лап зазвучало громче. Я оглянулся через плечо. Тролль нагонял нас и во всю пасть улыбался. Нет-нет, именно улыбался — улыбался, как могла улыбаться плюшевая игрушка, но все равно мне от этой улыбки как-то не стало радостнее и веселее.

— А-а-а, сквайр Жильбер, как ты думаешь... не стоит ли нам позаботиться о том, чтобы как-то насытить нашего голодного друга?

— Ты хотел сказать — накормить его? — уточнил Жильбер, обернулся и задумался. — Их кормят мясом животных.

— Будем считать, что мы не животные. — И я свирепо глянул на тролля. — Не уверен, что он это понимает. А он, между прочим, нас нагоняет.

— А что же ему еще делать? Как же он сможет защищать нас, если не будет рядом с нами?

— Как? Держась от нас подальше, — буркнул я. Я развернулся и зашагал быстрее. — Давай прибавим шагу и поскорее разыщем то место, где был обвал.