Людоеды

Глава 11 БРОДЯГИ

Чёрт с нетерпением ждал, когда же, наконец, уйдут надоедливо-привередливые практикантропы, и как только Вежновец принёс ему сие отрадное известие, он затребовал выделить ему несколько девиц с вёдрами, пообещав принести довольно сочные и вкусные плоды. При этом настаивал на безальтернативной основе.

— А кто тушу хренозавра будет делить? Я что ли воевать с ней? — возмутился Паштет. — Да и лишние руки не помешают! А сила нужна и… Девки вида крови бояться, а этого хренозавра и подавно, обходят за версту! Одни мы тут мужики в лагере остались!

— Да я быстро, ты даже опомниться не успеешь, как я вернусь! Ну, дай девок…

— Баловать…

— Даже и в мыслях ничего дурного не было! И потом кто из нас студент, а кто учитель!

— Слышь ты, мучитель! Не те времена! Тут я поставлен практикантропами за старшего сейчас — на мне вся хозяйственная часть работы в лагере! Вот так! И я — прораб! А ты, даже не мастер… И уж тем более не бригадир! Так… иждивенец, как и ещё две фифы! Вот с ними и иди в лес за тем, чем собрался! Всё понял? — состоялся у Вежновца с бывшим преподом относительно двух иных короткий разговор.

И не поспоришь. А с другой стороны, зная жадность обоих класук, Чёрт лишний раз уяснил: притащат на себе значительно больше пьянящих и дурманящих фруктов, чем, если бы Паша дал ему вдвое больше девиц! А со всеми бы явно не управился! Да и от этих не обломится! Оно ему надо связываться с ними? По такому случаю, Тушёнка даже придумала, во что собирать плоды — в пододеяльник с прорезью с одной стороны.

— Чем не мешок?

— Выдержит ли ткань вес — вот что, — пояснил Чёрт.

— Лишь бы сам не порвался… — озадачила Тушёнка.

Чёрт не подписывался батрачить на них. Ещё подумал: а стоит ли ему раскрывать для них место расположение райских кущ посреди диких дебрей? Сами-то вряд ли отыщут!

Но деваться некуда, тем более что Лаптевой требовалась пешая прогулка — проветриться и как водиться развеять тоску со скукой.

Неведомская настояла, и та не смогла отказать. И как-то даже странно было: очень быстро согласилась. Поэтому подруга и призадумалась, что задумала Валенок.

Не самоубийство же? Хотя если дикари налетят на них — одними тумаками не отделаются — так их отделают: мало не покажется.

Выходить за пределы лагеря без охраны Тушёнка не торопилась — из барака, ещё куда ни шло, но рисковать собой — собственной жизнью — помнила, чем это чревато. Стреножила Вежновца, как бывшего старосту собственной группы, у которой была класухой, а не той, как её обзывали за спиной студенты. За что и ненавидела их ещё больше.

А за что её любить?..

— Какая ещё охрана!? — изменился и Вежновец. Преподы теперь его не узнавали. И он всё валил на практикантропов, как утопленников. — И чего бояться? Они рыскают в округе, пугая залётных дикарей и зверей! Так что бояться давно нечего! Этот край — вокруг лагеря — на многие вёрсты уже давно наш! Но дальше одной я всё-таки не советую вам уходить, и далеко, а то мало ли что! А так всегда успеем примчаться на крик!

— Кто? — округлились глаза у Тушёнки.

— Мы — практикантропы!

Только тут она поняла: спорить с тем, кто обозвал себя, уподобившись местным аборигеном — бесполезно. Только время даром уходит. А если и впрямь удастся найти сад посреди леса, то можно будет сделать не одну ходку и особо не рассчитывать на порцию от хренозавра. Хрен обломится… им.

Меж тем Паша не обращая ни на что больше внимания, всецело сосредоточился на чудовищной туше — изучал её строение, выискивая наиболее слабые и незащищённые места.

Ни те полового органа, ни дыры под хвостом-плавником. Оставалась пасть. Через неё и можно было добраться до вожделенной плоти с внутренними органами, а прочих потрохов и требухи.

Он дождался, пока в лагерь заявится одна из бригад носильщиков брёвен, и те с его подачи вогнали хренозавру в пасть меж двумя из трёх челюстей то, которое он приготовил заранее. А понял, что ничего не понял. Третья челюсть находилась угрожающе близко. И также имела клыки с бивнями, пусть через один, но практикантропы не все вырвали из неё. А он только собирался плоть.

— Чё будет на обед?

— Даже на ужин не думайте рассчитывать! Исключительно на завтрак, да и тот завтра — не раньше! — озадачил Вежновец бригаду носильщиков.

— Почему?! — изумились изнурённые тяжёлым физическим трудом парни.

— Да всё очень просто — я один, и не управлюсь! Ясно!

По такому случаю ему оставили помощника, но взамен потребовали, чтобы к полудню можно было похрустеть жареными боками хренозавра, запеченными на углях.

— Я вам чё — кулинар!?

— Нет, стряпун…

Носильщики ушли.

— Чё встал, аки ёлупень, и также вылупился? Губу закатал, а и рукава рубахи! Помогай, давай, а не стой, точно истукан!

Вежновец удивил помощника. Вооружившись ножом и топором, он полез прямо в пасть чудовища в поисках изысканного деликатеса, но на что наткнулся вместо языка на какой-то щуп с шипами.

Выругался громогласно. Пасть резонировала его голос, усиливая эхо. Лучше матюгальника, а рупора на будущее не найти, если использовать по назначению.

Обкололся о зазубрины — несильно, но раны саднило и щипало. На язык хренозавра закапала кровь, орган сократился. Даже челюсти. Третья щёлкнула по бревну и, вонзила в него клыки с бивнями.

— А-а-а… — закричал Паша. — Вытащи меня-А-А…

Помощник растерялся. Он не знал, как ему быть — поступить. Напротив отскочил в сторону от смертельно-опасной твари.

Бревно затрещало и стало деформироваться. Едва помощник залёг на траву, его осыпало щепой из развалившегося бревна.

Вежновец оказался там, где до него уже побывал Варвар с Молдовой — Мих ни в счёт, он скорее как хирург тогда производил научный метод… тыком.

Вот и Вежновцу пришлось потыкать тем, что прихватил с собой, а нашёл в итоге выход в конце туннеля, представ на свет божий пред помощником ни живым, ни мёртвым.

С него стекала плямами едкая и липкая слизь. Выбраться оттуда вручную, а точнее врукопашную, откуда он — не всем дано, а постичь основы выживания в диком мире.

Помощник боялся не то что приблизиться к нему и тронуть за плечо, а издать даже звук. Зато Вежновец плевался, стараясь избавиться от того, во что вляпался и, похоже…

— Дерьмо… — выдал наконец-то он, бросив взгляд, преисполненный ненависти и злости на помощника. И не говоря больше ни слова, направился прочь от хренозавра, задержавшись у колонки.

Придя в себя, он снова вернулся для разборок и сначала с помощником.

— Ты где был всё это время пока я…

— А сы-сам… — выдал тот от испуга в ответ, перебивая на словах вожака.

Тот грозился это сделать физически, намекая: заставит лезть туда, где сам побывал.

— Вот уж спасибо! Я лучше с парнями в лес по дрова пойду!

— Я те пойду… Стоять — бояться! — замахнулся Паша топором на дезертира.

Сокурсника спасли иные носильщики леса — вторая бригада.

— Мы слышали: вы тут мясо запекаете? — пытались они уловить хоть какие-то мало-мальски похожие запахи мясной плоти поджаривающейся на углях. Но не было даже разведено костра по такому случаю. — Почему?

— Да этот хренозавр — живее всех живых! — заявил Вежновец.

— Ну да… — подтвердил помощник.

— Всё ясно с вами — нам! Пока мы пашем в поте лица, вы тут прохлаждаетесь в тени этой хренотени! Мы всё Михею с Зубом и Варваром про вас расскажем! Так и знайте!

— И чем раньше, тем лучше! — снова обескуражил Паштет. — Скажите им: я очень-очень сильно хочу их видеть в лагере подле хренозавра! Так и передайте! Это важно!

Новость, а хреновость…

Вооружившись колом, Вежновец вновь двинул к чудовищу, и принялся тыкать его остриём в бока, проверяя реакцию. Туша как лежала неподвижно, возвышаясь громадиной посреди двора меж двух бараков, так и дальше продолжала это делать неподвижно.

— Похоже, ты ему нерв зацепил — стандартная реакция организма… — предположил помощник, строя догадки.

— Слышь ты, хи-хи-хирург… — явно наметились некоторые нестандартные подвижки в коре головного мозга Вежновца. — Умный, да! Вот ща и заставлю тя пластать сообразно анатомическим изречениям этого хренозавра! И если что — помощи от меня не жди, как я тогда от тебя так и не дождался!

Вежновец грозился применить силу против словоохотливого помощника. Болтун сразу пригрозил рассказать всем о приключениях Паштета сокурсникам.

— Только попробуй…

— И попробую…

— Попробуй-попробуй…

— Попробую-попробую…

Спорщики не заметили, как явилась новая бригада носильщиков с бревном.

— Уже? И как этот хренозавр на вкус?

— Да пока не очень, правда, Паша? — оскалился ехидно помощник.

Его подельники уставились вопросительно-пытливыми взглядами на Вежновца.

— Ну чё я могу вам на это сказать… Не распробовал пока…

— Нет, они тут жируют на таких харчах, а мы значит, с голоду в лесу пухнем! — послышались недовольные возгласы возмущения. — Чтоб по нашему возвращению сюда была еда! Иначе…

Носильщики грозились побить Вежновца, и мог даже не пытаться за это время искать защиты у практикантропов, а уж тем более сбегать — всё одно найдут и… накажут. А как — придумают что-нибудь, какой-то особо изощрённый метод специально для него.

И противопоставить, а не только на словах, было нечего.

— Где твои плоды, Чёрт тебя дери, а побери? — устала бродить по лесу в шлёпках Тушёнка. Посбивала все ноги и порвала один сланец…

— Засранка… — заскрипел зубами про себя тот.

— Я не глухая в отличие от некоторых!

Валентина всё больше помалкивала. Лаптева по-прежнему была сама не своя — брела за подругой, а та за Чёртом, не разбирая дороги. У них вся надежда на него.

— Вот… — наткнулся он на огрызок — то, что осталось от покусанного плода. А затем обнаружил иные такие же точно и на деревьях.

— И кто это их успел затрущить до нас? — потекли слюни у Тушёнки. Как говориться: глаз видит, да зуб неймёт.

Чёрт уже знал наверняка.

— Лабух! Молдова! Вы где? А ну выходите! Кому говорю — покажитесь! Мы не сделаем вам ничего плохого!

В ответ на крики Чёрта гробовая тишина. Ни те шороха, ни те иного постороннего звука. Классический вариант точно в игре в жмурки. И здесь, как там: кто не спрятался — я невиноват.

— Мне страшно… — занервничала Тушёнка. — Пойдём назад — в лагерь, дом-Ой…

Она что-то или кого-то увидела, а сразу и не поняла. Только её Чёрт и видел, оставшись с Валенком внизу. Ему показалось: Тушёнку схватили дикари или тварь, бросился бежать, куда глаза глядят, покинув Лаптеву, а той хоть бы хны. Похоже на это и рассчитывала — покончить с жизнью за счёт тех, кто станет охотиться на них.

Не судьба. А вот у Чёрта как раз наоборот — судьба…

До Лаптевой донёсся треск и крик соответствующей направленности. Чёрт ругался, на чём свет стоит, провалившись в какую-то яму. И ладно бы оказался там один, а то наткнулся на какого-то очередного гиганта и теперь орал на всю округу, пугая фауну.

— Свят-Свят-Свят… — принялась креститься Тушёнка.

Лаптевой показалось: стал накрапывать дождик. А это подруга дала течь. Её над головой и обнаружила. Та приложила в ответ палец к устам, моля Валенка не выдавать её ни для кого. А к ним уже подбирались две тени.

— Попались… — радостно воскликнули…

— Алказавры?! — изумилась Лаптева при виде своих студентов, поваливших её наземь.

— Ёп-тя… — отскочил Лабух от неё, как от огня.

И Молдова последовал его примеру.

— А где бабы?

— А мы кто, по-вашему?!.. — запричитала сверху Тушёнка.

— Мы это… про девок! А в чё подумали?

— Чёрт… — вспомнили класуки про проводника.

— Да и чёрт с ним… — усмехнулись придурковато алказавры. Это они погрызли здесь все плоды — в райском саду — и оприходовали не одно дерево, следуя принципу: шо ни зъим, то покусаю!

— Вы чем тут занимаетесь? — возмутилась Лаптева, понемногу приходя в себя, и повела себя так, как в прежние времена.

— Тем… — продолжали гоготать бродяги.

— Вот я вас…

— И чё ты нам сделаешь? Типа двойку поставишь в зачётку? Практику нам завалишь? Хи-хи… — уже катались покатом нерадивые студенты.

Крыть Валенку было нечем, и она схватила корягу, замахнулась.

— Как дам по мордам!

А досталось почему-то по горбам и Молдове, Лабух и тут проявил незаурядную прыть — свалил.

— Чё-о-орт… — донёсся его голос до класуки с напарником. Он наткнулся на него и там, где тот провалился в яму-ловушку.

— Вытащите меня отсюда-А-А… — стенал препод, повиснув не то на остром колу, не то на бивне чудовищной рептилии, что также находилась в ловушке на пару с ним.

Дурман улетучился без остатка. Лабух уже жалел, что предложил Молдове попугать преподов и отвадить от райского сада раз и навсегда, а тут такое… Одно слово — засада! И сами попали, а понятия не имели, с чем можно столкнуться в дебрях близ лагеря. И им ещё повезло, как и тем, кто остался жить там, поскольку доберись сия зверюга до бараков, протаранила бы их и не заметила, а студентов точно бы передавила и перетоптала — всех без разбора. Даже практикантропов с их жалкими доспехами.

Лабух пообещал Чёрту что-нибудь придумать. Да что можно, когда ума — кот насрал. А ощущение примерно один в один после дурманящих плодов. Взялся за камень, да один не сумел оторвать от земли.

Выручил Молдова. На пару с ним под чутким руководством Валенка они подтащили его к краю ямы, еле столкнули вниз.

Раздался треск. И гробовая тишина на какое-то мгновение. Чёрт молчал, а студентам с класукой не хотелось взирать на то, что, возможно, осталось от него.

Да где там — досталось монстру в яме, а не Чёрту. Тот снова заорал вне себя от испуга.

— Уж лучше бы ему по голове трахнули этим булыжником… — посетовал Лабух.

Камень раскололся о крепкую костную основу черепа рептилии. И не сказать — хищной. Вероятнее всего плотоядной. Нет, бивнями она обладала, но не как торчащими клыками. И старалась вести себя смирно. А в её положении ни на что другое рассчитывать не приходилось. Похоже, сидела в яме уже не первый день и выбилась из сил.

— Ай да мы! — присоединилась Тушёнка ко всем. — Такой добыче, даже практикантропы со своим хренозавром обзавидуются!

Она предложила припрятать находку — завалить сверху ветвями с корягами до лучших времён и потихонечку наведываться сюда, как в закрома.

— Ага, держи рот шире! — выдал Лабух. — Лично я дохлятину есть не намерен! А его ещё завалить попробуй!

— Вы про меня там?! — всё ещё трепыхался Чёрт нервно на роге у рептилии.

— Мы ж не людоеды, как эти как их… — призадумался Молдова, закосив глаза на себя, силился собраться с мыслями. Но в голове у него полнейший бардак в виду отсутствия чердака. А снесло вместе с плодами и ещё вчера.

— Люди… — подсказал Лабух.

— Вот и я о чём — будьте ими, а? А-а-а… — не унимался Чёрт.

— Тихо ты… — попросила его в свою очередь Тушёнка, не привлекать к себе лишнего внимания.

А тому только этого и надо было, поскольку надежды на спасение от этих — никакой.

— Да не бросим мы тя тут! Хотя кто-то же должен охранять нашу находку… — сначала обрадовала Тушёнка, а затем огорчила, точнее огорошила, как умела — и всегда. Одно слово — баба.

— Нельзя его там бросать… — задрожал голос у Лаптевой, видимо при воспоминании о муже. Всё ещё никак не могла смириться с его потерей.

— Ну, нельзя, так нельзя, — уступила Тушёнка, наседая на студентов, чтобы те вытащили Чёрта из ямы.

— А мы его туда не сталкивали… — отказались они наотрез лезть в яму с чудовищем за ним. — И вас сюда не звали! Сами пришли! Вот и валите, пока целы!

— Я кому сказала! — замахнулась Валенок корягой. — Живо, если самим не надоело жить!

— Не ты слышал, а видел, Лаб-Ух…

Молдова едва успел отскочить от дубины, и сам оступился, угодив туда, куда столкнул ещё и напарника.

— А-а-а… — донеслись их крики из ямы. И затихли.

Класуки замерли на краю, стараясь разглядеть, что происходит внизу у дна. А там полная идиллия. Три мужика и в лучших русских традициях «напиваются» дурманящими плодами, кои оказались за пазухой у одного из них.

— И что ты будешь делать с ними… — всплеснула руками Тушёнка, обзавидовашись, а вновь облизывалась, несолоно хлебавши.

— Горбатого даже могилой не исправить, — прибавила Валенок.

Ну и фразы у неё, а юмор также чёрный. Сразу и не поймёшь: то ли шутит, то ли правду говорит то, что думает, а явно на уме — и не в себе.

Огрызки полетели под ноги монстра, и оно потянулось к ним, зачавкало.

— Точно, плотоядное, аки корова… — констатировала факт Тушёнка.

— А ежели бык? — были завёрнуты все мысли у Валенка на то самое, чего не хватало, лишившись мужа.

— Даже и не знаю, а чё те на это сказать, подруга! Пожалуй, нам и впрямь с тобой пора в лагерь возвращаться. Эти ещё нескоро пожалуют оттуда, а и нас не особо! Так что давай, пойдём и всё расскажем, как есть!

Тушёнке всё ещё хотелось есть, а всегда и была намерена есть. У неё по жизни, когда не спроси — будешь? Ответ однозначный — хочу!

Вот и решила: Вежновец поделится с ними жарким из хренозавра, если она расскажет ему про собственный трофей с Валенком.

— Только ты молчи, говорить буду я сама — дескать, Лабух с Молдовой и Чёртом по моему наставлению ещё вчера в лесу устроили ловушку, а сегодня в неё загнали эту доисторическую корову. Всё поняла?

Поймав на себе недоумевающий взгляд подруги, Тушёнка остановилась.

— Ну, чего опять не так, а не Слава Богу? Я дело говорю — предлагаю! Надо же и нам, как устраиваться в этой жизни, тем более диком мире! Я для себя, например, решила: выбью себе должность шеф-повара! Зато всегда буду сыта! Пойдёшь ко мне в помощницы — командовать иными девками? Выберем себе таких, кто не особо привередлив, и будем жить припеваючи, а долго ли умеючи!

— Ты явно не в себе, подруга!

— Сама ты… Валенок…

Ссориться класуки и не думали, меж ними как подругами состоялся обычный в таких случаях разговор.

— Да делай что хочешь, а как знаешь! И поступай, только меня больше не привлекай…

— Да тут ответственности никакой! Ну, сама посуди, Валенок! Прикинь, что к чему, а взвесь все «за» и «против»! Можно и тут пристроиться жить, не тужить, если особо не заморачиваться, а радоваться тем мелочам, которые предоставляет нам жизнь!

— Чтобы ты и мелочилась? Явно прибедняешься!

— Ну так, лиха беда начала, Валенок! Обживёмся и мужиков себе найдём…

— Среди студентов?!

— Ну, ни дикарей же! Хотя…

— Ты с ума сошла!

— Да это я так… сказала… не со зла, а… Не подумавши ляпнула! Забудь, словно ничего и не было, а я и не говорила! Соответственно ты ничего не слышала!

Мих замер, Зуб рядом с ним и их ручная зверюга тут как тут. А чуть в стороне от них остановился Варвар с пятью новоявленными практикантропами. Все прислушивались, затаив дыхание. А затем по сигналу старшего соединились.

Он указал им на отпечаток необычного следа, который обнаружил по запаху Вый-Лох. На зверюге вздыбилась шерсть, а глаза налились кровью. С клыков и вовсе закапала бешеная слюна. Животное не было похоже само на себя — прежнего. С ним вообще творилось нечто невообразимое.

— Что это, а кто, может быть? — озвучил Зуб резонный вопрос возникший не только у него.

— Думать всем… — настоял Варвар.

Да только ничего путного на ум не приходило. Примитивное воображение человека рисовало жуткое чудовище, но надо было сопоставлять домыслы и догадки с реальностью. А были таковы: огромным оно быть не может. И весить от силы центнер. Если не меньше того. Да и рост вырисовывался не такой большой. Но чтобы оно могло насторожить и разозлить такого гиганта в сравнении с ней, как ручную зверюгу людей — нонсенс? Загадка, а та ещё тайна и покрытая завесой мрака.

— Думайте, парни! Думайте! — настаивал Мих.

Меж тем держал руку на тетиве, а на ней стрелу, готовясь выстрелить в любую секунду, если вдруг последует визуальный контакт с обладателем отпечатка на земле.

След выглядел точно лапа курицы, но увеличенная в размерах до человеческой стопы — три когтистых фаланги-пальца спереди и одна сзади в качестве упора.

Следопыты из числа неопытных натуралистов закрутили головами по сторонам, силясь обнаружить иные следы — и не только на земле.

Вывод верный — с одной стороны, а с другой — кто знает, с чем пока столкнулись заочно. А, похоже, с тем, с кем ночью, перепуганный до смерти часовой.

Мих намеревался у него об этом спросить, надеясь: к нему вернётся дар речи, а с ним и нормальное восприятие здешнего мира. Да — жуткого и жестокого. Но такова уж их участь. Однако сдаваться на милость судьбе не собирался и шёл наперекор, а обычная для него практика. Вот и эта получалась такой — полевая: хуже некуда. А и быть не могло, когда действительность с завидным постоянством опровергала данное мнение человека, считая его ошибочным.

— Попадётся оно мне — уж я ему… Ух… — ничуть не смутился Зуб. Но и выказывать привычную реакцию не стал — смеяться.

Кровь от одного вида следа стыла в жилах, пробивая на дрожь, а что будет, если и впрямь столкнуться нос к носу с его обладателем?

— Не разбредаться! Держаться всем вместе, чего бы ни случилось! — напомнил Варвар.

Вовремя. Новоявленные практикантропы при малейшем треске ветке или шорохе готовы были разбежаться без оглядки в разные стороны, лишь бы уйти подальше от этого опасного места — тропы неведомого противника.

И снова это чувство взгляда из-за спины, когда кто-то пристально сверит тебя им, стараясь протереть дырку на затылке.

Мих переглянулся с Зубом, и оба покосились на зверюгу. Та не переставала дичиться, была сама не своя.

— В круг! — озвучил новое построение Варвар.

Замашки лидера и раньше были присущи Ясюлюнцу, а теперь проявились в полной мере. Ряды практикантропов сомкнулись. За кругом остались только два лидера, решивших действовать не столько обособленно от них, сколько как наживка — стремились выманить нечто, продолжавшее наблюдать скрытно за ними.

— Где ж ты, тварь такая, а? Покажись! Хотя бы выгляни, уж я не промажу… — скрипел не только зубами Зуб, но ещё и натянутой тетивой со стрелой, держа лук наготове. Взгляд скользил по земле, кустам и деревья, стараясь разглядеть что-нибудь необычное среди зарослей дебрей. И нигде ничего и никого подозрительного. Всё естественно, а не противоестественно. — Что за чёрт…

Мих также ничего не видел и не замечал. Впрочем, не он один, а и все, кто расположился рядом с Варваром. И только ручная зверюга, полагаясь на своё чутьё, ощущало реальную угрозу их жизням.

Практикантропы уже были не рады, что намерились поохотиться с утра пораньше на то, с чем пока явно не готовы совладать, а и справиться с собственными страхами оказались не в силах.

Новобранцы дрогнули и попятились, благо не порознь, а толпой, оставив Варвара одного — снова сомкнули строй.

— Что! Вы что, а себе позволяете? А ну назад! Стоять — я сказал!..

Он отвлёкся, а заодно на себя ещё и Михея с Зубом. Вот тут Вый-Лох и прорычал так, как никогда до этого. Похоже, что зверюга чётко уловила наличие заклятого врага, и даже мельком приметила его. Поэтому когда все снова закрутили по сторонам головами, ничего не нашли, за исключением нового следа и на этот раз выбитого в слое мха и лишайника.

Рытвина была свежей. И не только, а кое-что ещё, что удалось обнаружить за кустами.

— Дерьмо! — сморщились новобранцы.

— Оно-оно… — утвердительно кивнул тем, пока было чем Зуб. Хмыкнул — и только-то. Смеяться не хотелось, даже скалиться. Можно и зубов ненароком лишиться. Хотя и тут уел. — Ну чё, Мих, будем копаться в говне лазутчика каких-то иродов?

Кал не походил на человеческий по своему составу и происхождению — напоминал катышки, какие оставляли травоядные животные.

— Знать не хищник… — выдал Варвар.

— Тогда почему наш зверь озверел в конец? — напомнил Мих. — Ох, не нравится мне всё это! Ну не нравится! Что-то здесь не то, а явно не стыкуется!

И снова след от лапы и на этот раз несколько иной и более мощной, а целая дорожка из них и расстояние меж ними измерялось несколькими человеческими шагами.

— Да хищник какой-то типа раптора — край-то дикий — доисторический, если вспомнить дикарей-людоедов с их когтями и костями в качестве украшений на чудовищных физиономиях! — снова вставился Зуб.

— Ну не знаю, не знаю… и что думать посему поводу!

— Да расслабься ты, Мих, — присовокупил Ясюлюнец. — Всё ж уже позади! Раз наткнулись на эти как их…

— Экскременты… — подсказал Ишак.

— Вот-вот, знать также нас испугалось и подалось в бега!

Зуб по-прежнему не смеялся. Сильно изменился и за последние два дня, хотя и не сказать: в худшую сторону. Но его весёлого и искромётно-заводного задора явно не хватало в коллективе практикантропам.

— Бодрей, Андрей! Будь веселей…

Тот состроил нечто вроде убийственного оскала на заявление Михея — и только.

— Всё, — решил Мих. — Возвращаемся в лагерь! Хватить сходить с ума! Пора настоящим делом заняться — обустройством лагеря! Без укреплений нам — край! Да и тушу хренозавра разделывать надо и хранилище под неё рыть, пока оно не испортилось…

По возвращении в лагерь практикантропов ожидало несколько сюрпризов — и не сказать, что плохих, но и хорошими новостями с большой натяжкой обозвать сложно, если вообще возможно и выразиться так. А что хотелось — выражаться и без меры нецензурной бранью.

Никто ничего толком не сделал. Всё как было по их уходу из лагеря, так и осталось на том же месте по возвращении — не считая брёвен. Всё-таки кое-что сокурсники уяснили: без частокола им не жить.

И дикари больше не появлялись. То ли их что-то напугало, то ли они собирались с силами, перед решающей схваткой с чужаками, однако носу больше не казали. И со вчерашнего дня ни одного инцидента. То ли постарались практикантропы тогда на острове, то ли кто-то ещё и распугал их.

У Михея были свои мысли на этот счёт, но делиться ими даже с Зубом не спешил. Хотя и тот кумекал, анализируя сложившуюся ситуацию.

— Варвар… — окликнул его Мих. — Разберись тут с…

— Паштетом?

— … хренозавром! А я…

— С тобой… — мгновенно подал голос Зуб.

— … да! Мы с Зубом и зверем глянем, что там откопали в лесу класуки.

Ни Тушёнка, ни Валенок не желали больше отправляться в дебри, и обе стояли как на своём, как партизаны на допросе: дескать, в лагере от них больше пользы — даже предлагали назначить их главными стряпухами.

С одной стороны правы по-своему, но по своему: толку от девок, да и работать не особо любили, а уж стоять у плиты, а в данном случае у костра — им не с руки. Никто не хотел быть закопченным, и тем более расхаживать по лагерю с чёрным чумазым лицом. Потом ещё попробуй, отмойся, и кожа покоробиться, а сморщиться под воздействием высоких температур. Так что не дуры. Просто бабы — наши. А это у них в крови. И вида её до сих пор некоторые побаивались — визжали. Многие ж городские, а столичные девахи. Из деревни, а точнее периферии две — Тихоня да Сластёна. Но тоже при деле на лесоповале.

А с другой стороны с класуками было что-то нечисто. Они явно чего-то не договаривали.

— Да Чёрт со студентами вам всё и пояснят, как было, — заверила Тушёнка, указав приблизительное направление движения практикантропам, где искать их наверняка.

— Лады, сами, Зуб, во всём разберёмся — не впервой!

— Зря ты, Серый, уступил им. Они только и мечтали всё это время оказаться при жрачке! Особенно Тушёнка. Как пить дать, будет жировать, а в три горла жрать! Тогда хана нашим припасам! За неделю спустит в толчок!

— Не спустит — спуску не дадим! Будем строго выделять съестные припасы, и контролировать их раздачу!

— Вопрос — кто? И когда? А у нас времени нет! Да и не будет никогда уж…

— Да и… Чё пристал, как банный лист к заднице? Мало мне проблем без тебя, ты тут ещё начинаешь хорохориться! Как будет, так и будет! Мы и так с тобой делаем больше, чем можем!

— Думаешь?

— Уверен!

— Хотелось бы верить тебе на слово, но что-то сомневаюсь я… — пояснил Зуб, развивая далее собственную мысль вслух: — Берёмся за всё, а на всё рук не хватает! Надо решить, что на данный момент важнее, на то и бросить основные силы всех сокурсников без разбора!

— Я понимаю тебя, но и ты пойми меня: не угадаешь, что правильно, а что нет! Время покажет, оно же нас и рассудит — кто прав, а кто виноват!

— Да поздно будет!

— А это уже в наших лучших славянских традициях — создавать себе проблемы, а затем их решать с титаническим усилиями и завидным упорством!

Так и брели они, а их зверь за ними, прикрывая со спины, и больше не выказывал признаков неприязни на тех, кто мог подкарауливать их близ лагеря, пока не наткнулись на трёх собутыльников, окопавшихся в яме и явно переборщивших с дурманящими плодами.

— Ты только глянь на них, а то чудовище, что под ними… — прыснул Зуб.

Наконец-то у него отлегло, что ни могло не порадовать напарника.

— Чё, пытались его интеллектом задавить, а и руками с ногами не получилось?

— О, практикантропы! Хы-гы… — замахали алказавры из ямы.

— И Чёрт с ними… — молвил загадочно Мих.

— А я про что — нафиг они нам в лагере сдались, то ли дело скотина под ними… — ввернул Зуб.

— Да она практически ручная, как…

— Граната… — перебил Зубченко препода на словах.

— … ваша!

— Ы… — выдал Вый-Лох.

Мих тотчас вспомнил, где видел нечто подобное, а сие животное, и тогда улепётывал от него с Вый-Лохом, сверзившись с кручины в топь — так и наткнулся на остров. И впрямь нет худа без добра. Всё в этом мире относительно и закономерно.

— Ну, вот мы и встретились, скотина…

— Согласен… — принял его слова на свой счёт Чёрт. — Виноват…

Зуб и тут не утерпел.

— Накажем!

— Я исправлюсь — обещаю!

— Ну, ты-то понятное дело — взрослые человек! А что нам делать с этими приматами, ведущими примитивный облик жизни, идущий в развез с человеческой моралью?

— Вылечим, — уверил Мих, напомнив крылатую фразу из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию!»

— И меня?

— О Чёрт… его побери, а тоже мочит… — прыснул Зуб.

— Сами-то, почему не выбрались? — поинтересовался Мих.

— А как?! — изумлённо вопросили алказавры.

— Пирамиду не пробовали составлять — вставать друг на дружку?

— Да нам и здесь еды хватало, а и посидели неплохо…

Им было плохо, что и подтверждали трясущиеся руки. Без опохмелки — десерта — никуда.

— Ща организуем, — заверил Зуб, пустив стрелу над головой, вниз рухнул плод — не один, а был и простреленный среди них. — Стрелу-то верните, не перекусите!

Утолив жажду, троица подалась наверх. Практикантропы помогли им выбраться.

— А что делать с этим гигантом? — поинтересовался Зуб у напарника судьбой громадного животного, больше подобного на ходячий танк.

— Есть у меня на его счёт одна мыслишка — её и опробую чуть погодя, — отвлёкся он от Зуба и его вопроса, сам озадачил бродяг. — Так говорите: оно не плотоядное существо?

— Ага, огрызки жрало, будь здоров, аки Тушёнка пайку в три горла! — подтвердил Чёрт, поскольку от алказавров толку. Зато препод умел пить с толком и расстановкой — и дурманящими плодами его так просто не напоить.

— Это становиться интересно… Очень интересно…

— Вот и мне, Мих! Ты чё затеял?

— Потом сюрприз будет…

— Вот только не надо нам больше их! И этих придурков хватит! А и тех, что остались в лагере! В одиночку Варвару не совладать с ними!

— Вот и иди…

— А ты?

— Останусь тут ненадолго…

— Один?!..

— Не, я с Вый-Лохом, и этим чудовищем!

— Как себе знаешь! — приревновал Зуб друга к ручному зверю, так ещё, похоже, и новой скотине.

Уметь надо, а ещё понять его чувства. Мих даже присвистнул. Ранее он не замечал за Андрюхой этого. И данное обстоятельство смущало его.

— Да ну… Нет… Не может быть…

— Ы…

— А те чё надо от меня? Погулять — так не держу, аки собаку на привязи — пасись!

Мих сбил ногой ком мха, бросил на морду чудища. То смахнула его длинным языком, пихая в пасть — зачавкало.

— Ну и жрать ты гораздо…

Пришлось ещё накидать мха, но, видя: толку мало — Мих нарубил веток с листвой, надеясь: оно объест их, обглодав с корой, да захрустело целиком.

— Хм, новость, а опять хреново… сть… Кто же ты, что за скотина такая? И что если мне приручить тя, а? Чего скажешь? Или промычишь? Хотя бы, какой иной звук подай в качестве доступного ответа.

Животное фыркнуло, одарив кормильца фонтаном брызг.

— Всё равно, что в душу насрало, аки верблюд! За это я назову тебя — Ур… блюд!

— Уррр-уррр…

— Надо же — угадал! Так тому и быть!.. Не скучай тут без меня, я мигом обернусь, только за лопатой метнусь — угу! А ты не вздумай уходить… — усмехнулся сам себе Мих. И ничего необычного за собой не заметил. А и того, что за ним следил кое-кто ещё, да его ручной зверь чувствовал чужака.

Огрызнулся… на всякий случай.