Люди Края

Глава 10. ИНСТРУКТАЖ

Грузо-пассажирский корабль «Томас Джефферсон», относившийся к классу «Геркулес», не был самым большим средством передвижения, созданным человечеством. И по размерам, и по грузоподъемности он уступал транспортным кораблям, неутомимо сновавшим между отдаленными и зачастую непригодными для жизни планетами Края и Системой и перевозившим за один рейс по десять — двенадцать тысяч тонн. «Джефферсон» столько не мог. А как пассажирское судно он не мог соревноваться по комфорту и скорости доставки с магистральными лайнерами. Зато только «геркулесы» могли доставить к месту назначения одновременно 260 пассажиров и 3 тысячи тонн груза. Попробуйте найдите другое такое суденышко, чтобы могло перевезти сразу пару сотен людей и пяток буровых вышек плюс гору оборудования! То-то же.

Но главным преимуществом этих кораблей были их посадочные характеристики. Громадные транспорты из-за своего веса не могли сесть ни на одну планету (а уж тем более взлететь с нее загруженными). Лайнеры требовали для посадки идеальных условий и могли приземлиться только в оборудованном космопорте. А «Геркулес» мог сесть на любой твердой и относительно ровной поверхности — почти как десантный корабль. Поэтому корабли этого класса называли «средствами второго шага»: они появлялись на планете вслед за разведчиками и изыскателями, когда уже было ясно, чего от нее можно ожидать и чего стоит опасаться, но ни один фундамент еще не был залит и ни одна шахта не вырыта.

Конечно, люди на борту «средства второго шага» не могли похвастаться такими же условиями, какие имеют пассажиры магистральных лайнеров. Не было здесь ни отдельных кают с душем и собственной линией связи, ни отделанных серебром столовых, ни кают-компаний с живой зеленью. Какое там! Вместо кают — спальные ячейки, вместо стюарда, предлагающего меню и карту вин, — четыре огромные столовые. Но пассажиры «геркулесов» на удобства и не претендовали. Ведь они не тратили деньги, как пассажиры лайнеров, а получали их; за каждый лишний час в вакууме и за каждый ненужный разгон, если штурман ошибется, — почитай-ка контракт! «Геркулесы» перевозили не богатых туристов и бизнесменов, а горняков, строителей, пилотов орбитальных челноков — тех, кому предстояло превратить дикое и враждебное человеку место в полезный и приносящий прибыль объект. Это был опытный народ, привыкший к трудностям и лишениям, но независимый и знающий свои права — иметь с ними дело было нелегко.

Да, нелегко, но Дику Карпинскому, капитану «Джефферсона», его пассажиры нравились. Он уже много лет возил «людей второго шага» и привык к этим суровым парням, умеющим за себя постоять. Это вам не изнеженные пассажиры лайнеров, способные издавать только охи да ахи или еще жаловаться. Люди, путешествовавшие на «геркулесах», не жаловались и не просили — они требовали и могли настоять на своем. Каждый из них побывал в разных переделках, им было что рассказать, и Дик услышал от них не одну увлекательную историю.

Однако в этом рейсе на Никту капитану не нравилось все, и прежде всего — пассажиры. «По тюрьмам их собирали, что ли? — делился он своими наблюдениями со штурманом. — Погляди: ни одного нормального лица. Все смотрят так, словно ты ему доллар должен, и он из-за него из тебя всю кровь выпустит. Прямо головорезы какие-то. Не знаю, много ли они там, на Никте, наработают. Вот глотки друг дружке перегрызут, это точно».

Что верно, то верно: драки на борту «Джефферсона» вспыхивали то и дело. Однако их быстро гасили мрачные охранники в масках и черных комбинезонах. Некоторые отчаянные головы из числа горняков попытались пару раз поставить охранников на место, напав вшестером на одного. Однако уже после второго раза такие попытки прекратились; смельчакам они стоили сломанных одного носа, двух рук и шести ребер, а ушибы и ссадины шли без счета. Прислушиваясь к разговорам в столовой, капитан Карпинский понял, что никто из пассажиров не знает, где была набрана охрана, но все дружно считают людей в масках пруви с темным прошлым, с которыми лучше не связываться.

Предводитель же зловещего отряда пруви был полной противоположностью своих подчиненных. Никогда еще капитан Карпинский не встречал такого вежливого, разговорчивого и — самое поразительное — улыбчивого супи. От сверхнатуралов, как известно, слова не дождешься: разговаривать с обычными людьми они считают пустой тратой времени. А вот мистер Оливер (так он представился при первой встрече, причем капитан не понял, имя это или фамилия, не удалось это выяснить и позже) был совсем другой. Он охотно отвечал на вопросы, сам с удовольствием пускался в разговоры, в которых сыпал шутками и прибаутками. Просто душа-человек, да и только!

Однако Карпинский, побеседовав с удивительным супи пару раз (причем вторая беседа была весьма обстоятельной), в дальнейшем стал мистера Оливера избегать. Причина была вот какая: припомнив позже всю свою длительную беседу с главой охраны будущего рудника, капитан понял, что улыбчивый собеседник не ответил ни на один серьезный вопрос: где именно этот рудник планируется создать, далеко ли он будет расположен от ближайшего поселения, где набирали таких отчаянных парней в работники. Зато сам постарался выспросить у капитана как можно больше о корабле, команде и о нем самом, его привычках и привязанностях.

Как уже было сказано, «Томас Джефферсон» не мог похвастаться особым комфортом — здесь даже члены экипажа жили по двое. Мистеру Оливеру капитан в начале полета предложил место в своей каюте. Позже он не раз радовался, что супи ответил отказом, заявив, что он «будет поближе к своим ребятишкам», и поселился в одной из двух кают, отведенных охране. Тем не менее и на «Джефферсоне» были отдельные помещения. Они предназначались менеджерам и хозяевам будущих рудников и поселений, если те полетят вместе с группой освоения. Сейчас в одной из двух отдельных кают расположился мистер Хельмут Пасвик, руководитель Департамента Освоения компании «Space Minerals», в другой — представитель Галактической комиссии Генрих Рейтер.

Беседуя со штурманом на пятые сутки полета, капитан Карпинский отметил, что в этом рейсе у них на борту царит строгая сегрегация, как в каких-нибудь древних обществах: команда старается не общаться с пассажирами, а те держатся подальше от охраны. Обитатели отдельных кают также следовали общей тенденции. Причем если представитель Комиссии, сторонившийся пассажиров и охраны, вполне дружелюбно общался с командой (насколько ему это позволял характер — господин Рейтер производил впечатление сухаря и педанта), то господин Пасвик вообще ни с кем не разговаривал и практически не выходил из своей каюты. Лишь однажды (это было после прохождения первого Коридора) он обратился к капитану, чтобы спросить, соблюдается ли график и смогут ли они прибыть на место точно в назначенный день. Карпинский на это ответил, что график соблюдается, на место они прибудут вовремя, но он до сих пор не знает, в какой именно точке планеты им предстоит приземлиться, а это не позволяет произвести нужные расчеты. «В свое время все узнаете», — ответил на это начальник департамента и вновь скрылся в каюте. Он даже в столовую оттуда не выходил — еду ему носил повар. «Словно сам себя под арест посадил, — сказал по этому поводу капитан в рубке. — Скучает, наверно, бедняжка».

Поэтому капитан очень удивился, когда уже после второго Коридора (до планеты оставалось не больше двух дней полета), проходя мимо каюты мистера Пасвика, он услышал доносившийся оттуда голос начальника департамента. Слов было не разобрать (да капитан Карпинский и не стал бы подслушивать — еще чего! — и лишь чуточку замедлил шаги), но, судя по интонации, обитатель каюты с кем-то разговаривал: спрашивал, получал ответы, делал на них замечания, снова спрашивал. Однако никакого второго голоса из каюты не доносилось. Из чего капитан Карпинский сделал вывод, что длительная самоизоляция пагубно подействовала на душевное состояние менеджера «Spase Minerals», и не придется ли по прибытии на планету отправить господина Пасвика на лечение в какой-нибудь поселок, славящийся своими врачами, — скажем, в Гринфилд.

Однако капитан ошибался. Душевное здоровье руководителя департамента было в норме (если только не начинать спор о содержании этой нормы), чертики по углам ему не являлись, и разговаривал он не сам с собой. Просто его собеседник обладал таким тембром голоса, который никак нельзя было услышать снаружи. Точнее, он каждый раз устанавливал такой тембр, который был нужен в данный момент. Потому что этим собеседником был не человек, а сверхнатурал, глава охраны мистер Оливер. Жаль, что капитан Карпинский не слышал их беседу. Возможно, услышь он хотя бы часть сказанного в каюте, он бы принял какое-нибудь нестандартное решение, которое бы резко изменило судьбу его самого и множества других людей.

Начал беседу мистер Пасвик.

— Давайте еще раз обговорим все детали, — произнес он, расположившись в кресле. — Так сказать, проведем последний инструктаж. Итак, мы прибываем послезавтра. Прибываем совершенно открыто — никаких подкрадываний через закрытые для радаров зоны, никаких уловок, как кое-кто предлагал. У нас на руках все документы, а на борту имеется представитель власти. Этот самый Рейтер и будет отвечать на вызов со спутника, а потом, уже на планете, будет подтверждать законность наших притязаний. А позже, в случае каких-либо разбирательств, он должен подтвердить правомочность всех наших действий. Поэтому он, во-первых, не должен видеть никаких сцен э-э-э… в общем, никаких нежелательных сцен. А во-вторых, с ним ничего не должно случиться. Значит, его нужно охранять в первую очередь. Это понятно?

— Понятно, сэр, — прошелестел супи. Поскольку второго кресла в каюте не было, он так и остался стоять. (Впрочем, мистера Пасвика это нисколько не смущало.) — Значит ли это, что мистера Рейтера надо охранять лучше, чем вас, сэр?

— Это что, шутка? — нахмурился глава департамента. — Сейчас не время шутить, мистер Оливер.

— Что вы, сэр, — ответил его собеседник. — Вы ведь знаете: мы, супи, не понимаем юмора. Просто я хотел знать, правильно ли я вас понял.

— Хорошо, отвечаю: нет, не лучше, — заявил мистер Пасвик. — Просто его тоже надо хорошо охранять. Ясно?

— Ясно, сэр.

— Вот и отлично. Идем дальше. Мы приземляемся на космодроме поселка — согласно документам, он вместе со всеми окружающими землями отходит к нам. Часть рабочих начинает оборудовать базу, а остальные строят ограждение, обозначая границы наших владений. Прежде всего ограждение появится возле поселка. Скажем прямо: оно будет строиться на самой его окраине, возле последних домов. Ваши люди тоже должны разделиться. Несколько человек останутся на месте стройки, чтобы охранять рабочих: мы знаем, что тут полно хищников. А основная часть будет охранять тех, кто строит ограждение, от возможных насильственных действий со стороны поселенцев. А эти действия могут быть крайне агрессивными: по нашим сведениям, Гринфилд буквально напичкан оружием. Они будут стрелять, понимаете?

— Понимаю, сэр. Должны ли мы отвечать?

— Разумеется, вы должны отвечать на агрессивные действия, ведь ваша задача — защитить наших рабочих! Но тут есть тонкий момент, и я хочу, чтобы вы все правильно поняли.

Желание разъяснить все досконально было столь сильным, что мистер Пасвик даже встал с кресла и приблизился к своему собеседнику.

— Вы должны четко понять и объяснить вашим людям следующее: им не следует спешить с ответными действиями. Необходимо, чтобы факт насилия со стороны поселенцев был совершенно непреложным. Один из рабочих, которому я поручу, будет все снимать на видео, и там должно быть четко зафиксировано, кто был агрессором, а кто защищался. Кроме того, в начале межевания там будет мистер Рейтер, и он тоже должен засвидетельствовать, что мы были вынуждены обороняться. Потом я его уведу, в интересах его же безопасности.

— Но если они будут стрелять, а мы нет, кого-то из наших могут убить, — сказал мистер Оливер.

— Да, такое возможно, — согласился господин Пасвик. — Я думаю, ваши люди — умелые бойцы, и не будут напрасно лезть под пули. А если погибнет кто-то из рабочих — что ж, вина за это падет на поселенцев.

— А вы уверены, что они будут стрелять? — спросил супи.

— Совершенно уверен, — ответил глава департамента. — По крайней мере, один точно будет. А за ним могут последовать и остальные. Ваши люди будут отвечать выстрелами в воздух или в сторону толпы, но мимо. Запомните: вначале — в воздух и мимо. Понятно?

— Да, я вас понял, — кивнул супи.

— Вот и отлично. Итак, продолжаю. После того как я уведу мистера Рейтера — и никак не раньше — вы можете спокойно и без церемоний подавить сопротивление. Больше того: я не исключаю, что в ходе возникшего боя поселок значительно пострадает, так что жители вынуждены будут его покинуть. Позже мы их эвакуируем в другое место.

— То есть поселок мы должны уничтожить, а людей выгнать? — уточнил мистер Оливер.

— Совершенно верно! — подтвердил Пасвик. — Конечно, в ходе вытеснения кое-кто из них погибнет, но большое число жертв нежелательно. Пусть ваши люди стреляют в руки, ноги — это допускается.

— А может, они, уйдя из этого места, возведут новый поселок по соседству? — продолжал выспрашивать супи.

— Это вряд ли, — ответил господин Пасвик. — К востоку они отступить не могут — там тоже будет наша территория, и мы этого не позволим. К югу и западу земля пока не наша, но жить там нельзя: на западе болота, а на юге огромные ущелья. Так что деваться им некуда — только эвакуироваться. Я полагаю, эвакуация займет несколько дней. Проводить ее будут также ваши люди. Все необходимые инструкции — на чем вывозить, куда, как — я дам позже. После этого мы производим с вами полный расчет и выплачиваем оставшуюся сумму вам на руки. Аванс, как и договорились, я перевел на счет вашего начальника, господина э-э-э… Предиша. Ну теперь вроде все.

— Да, вроде больше ничего не осталось, — согласился мистер Оливер, а затем неожиданно спросил: — А с детьми что будет? Я слышал, там их много. Их тоже будем вытеснять?

— Дети? При чем здесь дети? — удивился мистер Пасвик. — Разумеется, они будут со всеми, с этими… поселенцами. А почему вы спрашиваете?

— Очень уж люблю детишек, вечно о них беспокоюсь, — прошелестел супи.

— Можете не беспокоиться, ничего с ними не случится, — раздраженно ответил мистер Пасвик. — И знаете что… Нельзя ли все же связаться напрямую с господином Предишем? Нам надо договориться о дальнейших действиях, а напрямую мне было бы удобнее, чем через вас.

— Не думаю, что вам будет удобно говорить с господином Предишем, — ответил Оливер. — Он великий повелитель, призванный править всеми пруви и супи, не говоря уже о людях. С ним нельзя говорить дерзко, как с каким-то деловым партнером. Если вы будете говорить с ним, как со мной, он испепелит вас взглядом.

— Прямо так и испепелит? — усмехнулся мистер Пасвик. — Надеюсь, это преувеличение. А то звучит как в каком-то ужастике.

— Если встретитесь с господином, сами убедитесь, — ответил Оливер.

— Ладно уж, — согласился глава департамента. — Лучше я буду иметь дело с вами.

— Да, вы будете иметь дело со мной, — сказал супи и, прислушавшись к тому, что происходит за дверью, неслышно выскользнул из каюты.