Глава 6

Солнце выглянуло из-за облаков. Широкие полосы света и тени легли на поляну, расцветив ее, как тигровую шкуру. Тени от облаков проплывали над пикником.

Мы устроились на прекрасной закрытой со всех сторон полянке. Она находилась на труднодоступном плато со скалистыми высокими обрывами. Меня уложили около большого дерева в тени, обложили подушками и одеялами, в руки сунули тарелку с едой. С нами собралась на удивление большая компания. Женщины и дети весело резвились на первом весеннем солнышке. Всем было хорошо и радостно. Воздух был великолепен. Пахло лесом и чуть-чуть сыростью.

Мы с Ариэлой лежали рядом на полянке. Из небольшого лесочка дул мягкий, теплый ветерок. Пахло смолой и травами. С улыбкой мы наблюдали за бегающей Софьей, она прыгала как кузнечик и пыталась поймать бабочку.

— Мира, — прошептала Ариэла, — мне есть, что сказать тебе. Это пока еще секрет.

— Да ты что! Секрет! — Я вся засветилась от любопытства, — обожаю секреты. Честно, честно, никому не скажу, даже Рему.

— Я беременная, — радостно блестя глазами сказала Ариэла. — Мы так долго надеялись, так долго ждали.

Я от радости завизжала, ой, забыла, это же секрет! Закрыла себе рот, выпучила глаза, воровато оглянулась, никто ли не заметил? Никто, все заняты.

— Ариэла, — тихо пискнула я, — это же здорово! Я так счастлива за вас! А Николас, он знает?

— Да, я сказала ему только что, — хихикнула Ариэла, — и мне кажется он еще не пришел в себя.

Я согласно кивнула:

— Да, выглядел он… ммм… как будто ты ему сковородкой по башке дала. Бедняга… — Подумала, хихикнула, — как он тебя отпустил то? Он такой паникер…

— Да я думаю, он еще в обалдевшем состоянии, так привязал бы.

Медленно наступал прекрасный вечер. Солнечный свет едва теплился. Последние длинные лучи прорывались между каштановых деревьев, и нежная весенняя зелень их листвы вспыхивала холодным огнем над удлиняющимися вечерними тенями. Весна брала свое: птицы сидели в кронах, стрекоча и переговариваясь.

— Что-то наши задержались. Пора домой скоро.

— Да, — мечтательно согласилась я, — я уже по Рему так соскучилась, — «и так устала», — подумала я про себя. Я как всегда внезапно потеряла силы и надеялась, что муж донесет меня до кровати и поцелует и обнимет… Вздохнула…

— Госпожа, позвольте вас понести, — обратился ко мне Олко, один из охранников, — вы выглядите уставшей.

Я с благодарностью кивнула. Меня подняли на руки…

Выстрел не показался мне таким уж громким, но над моей головой что — то просвистело. Я инстинктивно пригнулась к груди Олко: упавшее неподалеку ядро взметнуло фонтан мелких каменных осколков. Только тут до меня дошло, что нас обстреливают. Еще выстрел, еще, Олко вдруг зашатался и упал, придавив меня своим телом. Я все еще не понимаю, что происходит. Пытаюсь вытащить свою ногу, прижатую тяжелым, неповоротливым телом ардорца.

Где-то над моей головой пролетело еще одно ядро, еще и еще, сколько же их! Я теснее прижалась к земле. Опять, но очень близко на этот раз, засвистело что-то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине поляны, выстрелило что-то и застлало вонючим, плотным дымом всё вокруг. Мне нечем дышать. Я закашлялась.

Очевидно, креландские солдаты остались довольны результатом последнего выстрела, ибо наступила относительная тишина.

Мое сердце тяжело стучало о ребра, а воздух вокруг был наполнен мелкой серой пылью, отчего першило в горле и неудержимо тянуло прокашляться. Рискнув оглянуться через плечо, я успела заметить, как поляну заполняют красно-белые мундиры. Как же их много! Ни Ариэлы, ни Софьи я не видела.

Гул ручных орудий, свист пуль и жалостный стон женщин, чей то дикий крик, разве может живое существо так кричать? Незамолкающий стрекот орудий в руках солдат. преобладавший над всеми звуками, не умолкал ни на мгновение. Наконец я увидела Ариэлу. Я видела немую мольбу в ее испуганных белых глазах, — «Беги!», «Мира, беги!», видела черный провал рта голубоглазой красавицы Вырини, по которому подползала темная липкая жижа крови. А потом вдруг передо мной появились имперские солдаты. Они заполнили все пространство передо мной. Я опять увидела вспышки выстрелов, услышал пронзительные голоса, увидела мундиры, почуяла ужасный запах смерти, тления и огня, увидела полыхающее яркое пламя, увидела растерзанного снарядом ардорца, который еще двигался, вернее, шевелил рукой, всего лишь одним пальцем; увидела, как палец этот очень медленно согнулся и как другой человек — креландский солдат растоптал его. И тут же раздался чей-то вопль, еще, вопли обрушились на меня со всех сторон, отдаваясь гулким эхом…Я увидела, что солдаты идут ко мне. Я замерла…

Со всех сторон ко мне подбежали ардорцы, жертвуя собой, пытаясь спасти меня. У меня текут слёзы непрекращающимся потоком: — «ну прекратите же умирать ради меня!»

Около меня упал ардорец, я помню его имя, весельчак Кариен, закрыл меня от очередного снаряда своим телом, он, неподвижно лежавший с закинутой головой, был такой молодой, с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Я поглядела на курносого мертвого ардорца, умершего за меня и мороз пробежал по моей спине. Сейчас меня вытошнит. Голова кружится. Я умираю…

— Ариэла! — заорала я во всю мочь. — Осторожно!

Она вскинула глаза, увидел, куда я указываю, и бросилась плашмя на землю за миг до того, как пушка выстрелила.

Где же мой мужчина! Почему же он нас не спасает! Я с ужасом смотрю на имперца, идущего в мою сторону. Я замерла, это конец. Развернувшись в полете, Ариэла прыгнула передо мной, выхватила кинжал. Зашипела. Огромный солдат с размаху ударил ее сапогом в живот.

Ариэла судорожно пыталась вдохнуть. И не могла. Упала. Меня охватила паника. Мышцы живота свело, но вдохнуть я не могла…

К Ариээле подбежала группа солдат. Девушка смотрела только в землю, когда один из креландцев опять ударил ее в живот кулаком. Уродливые твари начали бить ее ногами, когда она упала на землю и свернулась, прикрываясь от ударов и пытаясь вздохнуть. Снова и снова тяжелые сапоги обрушивались на мою подругу. Хохот перемежался с насмешками над ардорцами и их женщинами, пока девушка, наконец, не закричала. Я тоже закричала…Схватив Ариэлу за волосы, огромный креландец поднял ее, я наконец вскочила, побежала к креландцу с визгом, имперец развернулся и с размаху ударил кулаком меня в лицо, мир содрогнулся, я упала…

Серп луны просвечивал сквозь листья. Ветер утих совсем. Внизу на дороге слышался грубый смех и топот множества ног. Звенел металл. Шум постепенно затихал, удаляясь на юг, в лес. Вниз головой, меня куда-то несли. У меня болело все тело. Лоб был разбит. Кровь заливала глаза.

И кто-то другой нес Ариэлу. Окровавленное тело ардорки было небрежно перекинуто через плечо. Оно свешивалось головой вниз, как кукла, ее руки вяло болтались, и это наводило на мысль, что девушка либо без сознания, или скорее всего мертва… Я посмотрела на нее, мир медленно вращался, я наконец потеряла сознание.

Лукас

В середине речи Галлэтинского предводителя Рем вдруг вздрогнул всем телом, сильно побледнел.

— М-И-Р-А! — Вскочил и стремительно выбежал из комнаты. Николас без слов выскочил за ним, преследуемый всеми ардорцами.

“Я многое повидал, — подумал Лукас, — чтобы знать, через какой ад нужно пройти, чтобы так кричать”. Владыка горел от боли. Случилось что-то страшное…

«Почему же эта проклятая поляна так далеко!» — Еще издали слышны громыхающие разрывы снарядов. Все мелькает перед лицом Лукаса, вытаращенные глаза Владыки, перекошенная физиономия Сая, маска смерти на лице Николаса. Они выбежали из пещеры. По рядам ардорцев прошел клич — «Держите Владыку!»

Снаружи царствовала смерть…Все было заволоченно черным, вонючим дымом. Рем попытался выскочить за остальными, отряд ардорцев загородил его своими телями.

— Пошли вон! Пустите меня! — Хрипит Рем, пытаясь пробиться вперед. Никто не обращает внимания на приказы Владыки.

Очередной залп, сокрушивший еще несколько тонн скальной породы пещеры, заставил всех отшатнуться назад, под защиту каменных стен. А когда пыль осела и дым чуть развеялся, по два, по три заговорили креландские дальнебойные орудия и прицельным огнем дали очередные залпы. Вперед вышли несколько десятков магов во главе с Николасом, с их рук полился смертельный огонь, залпы креландцев прекратились. Они отступают. Все высыпали наружу, задыхаясь от пыли и едкого порохового дыма, он сразу же бросились на поляну, традиционное место пикников и отдыха ардорцев…

Кинулись в погоню. Куда там, все креландцы уже давно отступили, ардорцев обстреливали дальнебойные орудия, издалека.

Хорошая погода и темно-желтый солнечный свет угасающего дня казались насмешкой над горем тех, кто почти потерял надежду. пришли на поляну…Потрясенно оглядываются…

Отчётливо подванивает мокрой гарью. Глаза, перебегающие с предмета на предмет, не успевают увидеть полной ужасной картины, разворачивающейся перед ними, только отдельные фрагменты: взрыхленная снарядами земля…Искареженные деревья…Женская туфелька…Искалеченное мертвое тело ардорца…Яркий коврик для пикника…Перевернутая корзинка…Тела, тела…Все дымится…

— Брат мой, — начал Лиэм.

Его срывающийся голос не вязался с жестким выражением лица. И это несоответствие было страшно само по себе.

Сай застонал и начал судорожно растирать грудь.

Лукас застыл на месте. Слишком резко. Мозг не успевал справиться с полученной информацией. Взгляд обшаривал дымящуюся поляну, заваленную горелым деревом, тупами и какими-то обрывками.

Рем упал на колени, смотрел вперед невидящим взглядом. Тёмные глаза на абсолютно белом лице казались страшными провалами. Он единственный знал, что поиски бессмыслены, он чувствовал, что его Госпожи здесь нет, все потеряно…

Николас метался по поляне, переворачивая одно тело за другим, метался как зверь в слишком тесной клетке. Сначала из правого дальнего угла в левый у обрыва, затем по диагонали, в левый… он ищет труп своей жены. Его светлые волосы вылезли из косы. Лицо было грязным от копоти, губы перекошены. Лишь ярко-желтые глаза остались прежними. Они смотрелись безумными и, казалось, были еще светлее на фоне черноты его лица. При виде коленопреклоненного Владыки Никалас затормозил, не дойдя до друга шагов пять. И застыл на месте, судорожно сжимая рукоять меча. Сглотнул длинно, тяжело. Но ничего так и не спросил. Собственно, молчали все. Все было ясно…

Со стороны небольшого леса донеслись крики, обалдевший от счастья Сай нес на руках дочь, она, маленькая, смогла спрятаться меж высоких кустов.

— Софья, ты видела, что случилось? — Девочка дрожит, кивнула. — Где Владычица, где Ариэла?

— Унесли, было много крови, Мира так кричала…

Николас румяностью и так да этого не отличался. Сейчас же его кожа в синеву отливать стала. Щёки ввалились, подчёркивая заострённые скулы, бледно-серые губы стали совсем неразличимы. Он знал, что делают креландцы с женщинами в плену. Он видел…Если до этого у него была слабая надежда, что его любимая умерла, то теперь же стало очевидным, что ее ожидают ужасные и долгие часы ада…

Николас постоял пошатываясь, затем вдруг упал на колени в траву, словно ноги отказывались служить ему и заорал. Или завыл? Лукас вздрогнул от леденящего душу крика. Уничтоженный мужчина, стоя на коленях, раскачивался вперёд-назад и выл. Длинно, сколько хватало дыхания. Набирал полную грудь воздуха и снова выл. И снова, и снова…

И вот только тут до Лукаса дошло: всё происходящее не сон. И не бред. И ему ничего не мерещится. Всё происходит взаправду. А страшный кошмар ещё только начинается. Жены его лучших друзей похищены. Госпожа их Владыки в руках врага. Сколько часов жизни ему, им всем осталось?

— Рем, она жива? — Едва слышно просипел Лиэм. Даже и эти слова ему дались с большим трудом.

— Я же еще жив, — прозвучал спокойный ответ. В мертвом голосе Рема эмоций и на медяк бы не наскреблось. Тон ровный и серый, как туман. Он сидел на земле, поставив локти на колени и упершись подбородком в ладони. Широко открытые невидящие глаза уставились на темные скалы вдалеке.

— Ты Миру чувствуешь? — неуверенно, даже как то по-детски жалобно протянул Лукас. — Ты же её чувствуешь, правда?

— Она без сознания. Постоянно пытаюсь до неё дотянуться. Сердце бьется. Жива. Удаляется. — Прозвучал четкий ответ. Лукас обеспокоено посмотрел на Владыку. С места ардорец не сдвинулся. Он напоминал мертвую статую. Только губы иногда двигались чуть заметно. Да в глазах плясало красное пламя Забвенья.

— Я ее потерял Лукас, потерял, я знал, что это произойдет… — Рем с усилием приподнял голову, нижняя губа с одной стороны сильно распухла, прокушенная насквозь зубами. Из его губы по подбородку текла струйка крови…

Зак

Очнувшись, я понял, что вишу. Петля медленно, но верно затягивалась вокруг шеи под тяжестью туловища, выдавливая из меня жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула у меня мысль. “Вот еще», — сообщил я своему агонизирующему телу, — «даже и не подумаю спастись». Расслабился. Перед глазами темнеет. Жду…

Когда перед выпученными глазами вспыхнул прощальный белый свет, я почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб меня в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей. Я потерял сознание…

Я очнулся от боли. Казалось, все тело разваливается на части. Сначала я не мог понять, что произошло, но потом вспомнил о вчерашнем кошмаре. Несколько часов непрерывных пыток, тело превратилось в дряблый мешок, вместилище боли. Лежу на боку. Спину обжигало болью и холодом, животу почему-то относительно тепло. Я пошевелился, чтобы проверить, могу ли двигаться. Источник тепла прижался плотнее. Кто-то лежит около меня, обнимает. Женщина. Креландка. Отвратительно. Меня передернуло от омерзения.

Я с трудом отпихнул от себя хрупкое тело и пополз прочь. Ну…Попытался поползти. Лег на спину, с хрипами дышу. Интересно, у меня все ребра сломаны? Неверное зрение помогло рассмотреть размытые очертания креландки, склонившейся надо мной. «Уйди, уйди от меня, гадость…»

Девушка с видимым трудом подняла мою голову, — «Не трогай же ты меня!», — положила ее себе на колени, взяла чашку и дала мне напиться. Она поддерживала меня на удивление сильной рукой, как ребенка.

— На, поешь… — поднесла к моим губам хлеб, — только не спеши… не спеши… палец мне откусишь…ого какие клыки у тебя… вот так, а теперь попей еще…

Я попытался сесть — увы: ноги и руки не повиновались, мне их отрезали! Забившись от ужаса, я услышал строгий окрик:

— Не дергайся! Ты еще слишком слаб!

Рук, ног не чувствую! Охваченный ужасным подозрением, я попытался крикнуть, но из груди вырвался только стон.

— Не волнуйся ардорец, все хорошо, я с тобой, успокойся, — какой странный все же у нее голос, не женский, с легкой хрипотцой. Я замер, слушаю ее. Гладит меня по лицу, по коротким волосам… — «Перестала бы она меня трогать, тогда было бы точно лучше…Мммм, как хорошо…»

Никогда я не забуду это лицо, никогда не забуду, как оно склонилось ко мне, красивое и выразительное, эти темно-карие необычные глаза, как ее лицо просияло лаской и нежностью, как оно расцвело в этой сверкающей тишине, — никогда не забуду, как ее губы потянулись ко мне, глаза приблизились к моим, как близко они разглядывали меня, вопрошающе и серьезно, и как потом эти большие мерцающие глаза медленно закрылись, словно сдавшись…

— Тише, — погладила она меня по щеке, — попробуй поспать. Я пока не могу тебя лечить, у меня не так много целительских сил, потерпи…

Я расслабился и закрыл глаза.

Очнулся. «Святая Создательница, почему все так болит? Кожа была мокрой, и я решил, что меня облили водой. Грудь заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, я весь в крови? Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?»

Огляделся вокруг. Двое стражников борются с креландкой. Она лежит на полу, извиваясь всем телом, один мужчина держит ей руки, второй снимает свои штаны.

Вскочил. Стою, шатаюсь, сейчас упаду. Мельком отметил, что руки и ноги на месте, до сих пор не был уверен. Зарычал. Привлек внимание насильников.

— А, зверь очнулся! Добро пожаловать в этот прекрасный мир!

Креландец нанес удар мгновенно, — уклониться, в моем состоянии, было невозможно, я даже не успел прикрыться рукой и сильно стукнулся головой о стену. Потом в оцепенении выпрямился. Голова гудела, как барабан, из сломаного носа опять текла кровь. Еще удар, еще. По крайней мере они забыли о девушке…Я выплюнул кровь. В ушах звенело. А потом пришла боль. Упал, я уже не мог встать. Молотят мое тело тяжелыми сапогами. Сжаться бы в клубок, но сил нет…

Они ушли. Креландка бросилась ко мне, ее губы шевелились, будто она говорила со мной. Но я ее не слышал, и казалось, это так неправильно, что я вижу сейчас ее шоколадного цвета глаза сквозь призму своего красного зрения. Закрыл глаза…

Очнулся.

— Привет;

Моя голова опять лежит на ее коленях, она сидит, прислонившись спиной к стене. Её рубаха порвана в нескольких местах, я вижу ее белую грудь, едва прикрытую грязной тряпкой. Внизу живота вдруг стало жарко. Нихмурился. «Не понял? Это же креландская тварь!»

— Спасибо ардорец…

Вдалеке ржаво заскрежетал замок двери. Я дернулся. Опять пытки, а я так устал:

— Не бойся, сегодня они не придут, — правильно поняла креландка мои мысли, — стражники говорили, что кто-то из твоего отряда не выдержал пыток и проговорился. Теперь общий сбор войск, они идут на охоту сегодня.

Мысли скачут как сумасшедшие. «Владыка! Там же Рем. Ребята! Создатели, а я здесь! Это конец!» Тишина. Я в агонии. Креландка вытерла мне слезы:

— Извини… — Я видел, как по ее щеке потекла одинокая слезинка.

При чем здесь она? И вообще, какого она то переживает? Я ей никто. Враг, ненавистный зверь. И веду себя как последняя скотина.

— Ардорец, я попробую подлечить тебя. Я очень устала, раны я не уберу, но больно больше не будет.

При свете магических светильников ее темные волосы отливали обсидианом. Очень прямые плечи слегка выгибались вперед, руки узкие, с длинными пальцами казались суховатыми. Большие глаза придавали тонкому и бледному лицу выражение страстности и силы. Она была очень хороша, как мне показалось, — но для меня это не имело значения. Она креландка. Мой враг. Я ее ненавижу… Да, ну конечно ненавижу…

Девушка напряглась, положила ладони мне на виски. Волна боли, мои голые пятки непроизвольно стучат по полу в судороге. Ненавижу креландскую магию. На меня накатила волна силы. Боль ушла. Я сел.

Мира

Я вынырнула из холодной темноты, как-будто меня кто-то выдернул отдуда за волосы. — «Где я!» Хотя я изо всех сил старалась произнести это вслух, ничего не вышло. Лишь хриплый, невразумительный стон.

“Глаза-то почему не работают?”Я забилась в ужасе, но вдруг услышала голос.

— Успокойтесь, моя дорогая, вы с нами. Вы спасены. Мы забрали вас и теперь никому не отдадим.

Пытаюсь дышать глубже, хочется пить — я резко сглотнула, и горло тут же пронзила острая боль. Из глаз брызнули слезы. Я смахнула их и провела языком по пересохшим губам, чувствую, что они растрескались до крови.

— Миледи выпейте, — мужской голос, чувствую стакан у своих губ. Выпила что-то противное и горькое.

— А теперь спите, — голос успокаивает, — помните, вы в безопасности…

Я уплыла в сон.

Проснулась. Тишина. Лежу, вспоминаю. Пикник, нападение, Ариэла, мое первое пробуждение… Рем… Как там мой Рем, он наверное там с ума от волнения сходит! Как он пережил расстояние.

Сконцентрировалась. Как же он далеко! Чувствую его сердце, оно стучит в сумасшедшем ритме, что он там, бегает что-ли? Его сердце встрепенулось, ускорилось — он знает, что я тянусь к нему, что я думаю о нем. Чувствую, волнуется, очень — лежу, пытаюсь дать ему понять, со мной все в порядке, не ранена, ничего не болит, медленно погладила живот — наш ребеночек тоже в порядке…Только голова расскалывается и пульсирует там, где меня ударили, только слабость неимоверная, только очень страшно… Сердце моего мужа не успокаивается, выскакивает из его груди…

Оглянулась. Комната, где стояла моя кровать была выкрашена в светло-зеленый цвет. Окна стояли раскрытые настежь. Стол. Ваза с цветами. Странно, в такие минуты замечаешь все, хотя почему-то думаешь, что от волнения человек теряет способность видеть.

Открылась дверь. Вошел мужчина. Я лежу, внимательно смотрю на него. Это был высокий для креландца, тощий, веснушчатый господин лет сорока пяти, он поморгал красноватыми веками и обратил взгляд бесцветных глаз на меня. Мысли перескакивают, наскакивают друг на друга, что сказать, как представиться.

— Маркиза, мое почтение, — низкий поклон. — Наконец мы вас нашли. Позвольте представиться, лекарь Богран. — «Лекарь! Не маг-целитель! Отлично»

— Где я? — Мой голос дрожит.

— Да, да, конечно, вы растеряны. Вы были без сознания два дня и еще один день мы поили вас снотворным. — «Три дня! Бедный Рем!» — Вы находитесь в городе Мелеборен. Вас узнала баронесса Эмилия Ванж, ваша лучшая подруга. — «О как однако! Лучшая!»

— Я ранена?

— Нет, маркиза, всего-лишь шок, небольшая рана на лбу, нервное истощение. Даже маг-целитель не понадобился. Мы все так рады вашему избавлению! Это чудо! Вы родились под счастливой звездой! — Продолжая говорить, лекарь послушал мое сердце, посмотрел глаза, покрутил голову. Удовлетворенно кивнул. — У вас все просто отлично. Кушайте побольше. Вы такая худенькая. Эти звери морили вас голодом, да? — Не нуждаясь в моих ответах, он продолжал говорить. — Вам подберут одежду, но до завтра не вставать! Нет, нет. Отдыхайте. Я настаиваю!

Вышел. Я осталась одна. Вошла горничная, принесла мне кашу и молоко. Я съела все, и, хотя еда должна было меня оживить, та усталость, которая мертвой хваткой вцепилась в мое тело, стала лишь сильнее. Я лежу на подушках, обессиленная, словно меня ударом сбили с ног. Слушаю сердце своего мужчины. Это моя опора, мой якорь. Дышу в такт его дыханию, чувствую, что он дышит вместе со мной, успокаивается вместе со мной. Я справлюсь, я смогу. Мне есть ради кого, положила руку на живот: «мы вместе, монстрик, я спасу тебя, ради папочки».

Утро. Горничная принесла мне ворох одежды. В мою комнату как вихрь влетела Эмилия Ванж, кажется, говорить она начала еще в коридоре. Я застонала про себя, «ну за что мне такое наказание! Я же так больна.» За пять минут я узнала все, что произошло за почти полтора месяца моего отсутствия, кто с кем переспал, кто приехал, кто уехал. «Подруга» вывалила на меня ворох незнакомых мне имен и сплетен про незнакомых мне людей. Я охала, ахала, переспрашивала, уточняла, смеялась где надо…Мыслями я была далеко. Как мне выбраться отсюда и как вернуться к мужу. В моей голове роилась куча идей так до конца и не сформировавшихся, одна блестящей другой всплывали и тут же разбегались множеством различных идей.

— …Сотни ардорцев… — Мое внимание вернулось к баронессе:

— Что простите?

— Так, говорю я Антуанеточка, что вся тюрьма здесь заполнена сотнями, сотнями ардорцев. Их недавно поймали где-то на востоке. Вы раба то потеряли, вот и сходите туда, присмотрите себе нового. Все наши туда ходят, выбирают.

— Да вы что! — Я заинтересовалась. — А их что в Меронию для церемонии не отправят?

— Нет, душечка, ах, вы же не знаете! — Эмилия всплеснула руками, — сам великий император с огромным войском и магами идет сюда. Пора уже покончить с этими повстанцами. Здесь же, в Ардоре, и проведут церемонию. Сюда, в Мелеборен, вся знать бросилась. Мы теперь на пике популярности! С самой великой победы такого улова не было. Генерал Броган в огромном почете теперь, ордена ожидает. Он провел блистательную операцию, а главное, взял семь носителей камня Жизни! — Баронесса едва не приплясывала от счастья.

— А когда? Когда произойдет это прекрасное событие, — я готова визжать от «восторга», на глазах выступили слезы «счастья».

— По последним новостям, они уже на подходе к Сорве. Ждем.

— А те, кого поймали со мной, — я постаралась, чтобы мой голос не дрожал. — Те женщины-ардорки, вы не слышали, что с ними? — Я запрещала себе думать об Ариэле. Я знала, какая участь ожидает ардорскую женщину в креландском городе. Сколько их там будет пятьдесят, сотня насильников…Это была моя лучшая подруга…

Баронесса поджала губы и покачала головой:

— Нет моя дорогая, хотелось бы ободрить вас, но, к сожалению, я не знаю. Хотя я уверенна, что прямо сейчас они очень, ну очень заняты, убложая солдатню. Помните, вы будите отомщены.

«Мы» еще «поболтали» немного, причем моя роль сводилась к улыбкам и радостному или восхищенному гудению, большего от меня и не требовалось и, к тому же, я ничего большего и не смогла бы выдать. Меня душили слезы. Поскорее бы она ушла! Мне срочно надо поплакать. Бедная моя подруга! Бедный желтоглазый! Этот удручающе нудный разговор, непрекращающаяся трескотня Эмилии — изощренная и совершенно пустая игра слов, показавшаяся мне изощренной пыткой, длился вечно…

Наконец ушла. Принесли еду. Ничего не хочется, но я должна, ради Рема и маленького внутри меня. Я не могу их потерять. К сожалению, еда не только подкрепила тело, но и обострила чувства, и на смену отупению опять пришло отчаяние. Настроение мое, и с самого — то начала неважное, по мере того как я ела, падало все ниже и ниже.

Итак, сюда идет драгоценный папочка. Без сомнения, ему покажут бедную девушку, спасшуюся чудом из ардорского плена. Без сомнения, он увидит вполне крепко обтягивающий мою руку браслет Госпожи. Он поймет, что Рем еще жив. А что будет потом…При первой же моей боли мой муж прибежит сюда.

Ах, как жаль, что я не могу предупредить его. Ну почему эти вередийцы не добавили ментальную функцию в эти ошейники. Как Рем говорил когда-то — вот-вот и мысли мои начнет читать.

Лежу на кровати, задумчиво играю с ножиком для резки фруктов. Надо наверное очень сильно сконцентрироваться и послать ему мысленный приказ: «Сорве, Рем, Сорве, иди и взорви его!» — думаю, транслирую мысли. Чувствую ритм сердца своего раба, ему больно, страшно, он очень ослаб — не ест ничего что ли? Вся напряглась от старания. Голова трещит. Сейчас, сейчас он меня услышит…Все вокруг меня закружилось. Я почувствовала головокружение и тошноту. Дыхание стало коротким и поверхностным. Давай же, давай, услышь меня…

Нет, не получается. Только Рема еще больше взволновала. Он чувствует мое напряжение и не знает его причины. Меня охватило чувство пустоты и печали. Нужно отсюда срочно убираться. Это была единственная более или менее связная мысль, появившаяся в моей голове, и я уцепилась за нее. Убираться. Невозможно оставаться здесь, окруженной креландскими солдатами. Кстати, сколько их? Тысячи? Я справлюсь. Подкатила тошнота. Мне нужен целитель — тошнота вернулась! Я изо всех сил подавила рвотный позыв. Где-то там мне принесли одежду, сейчас встану и «побегу». Я опять попыталась подняться и, хотя меня тут же повело, на сей раз сумела удержаться, опершись на вытянутые руки. Ну вот, уже могу сидеть! Поставила ноги на пол. Мир кружится и вертится.

Мне удалось-таки взять платье, но на этом я сломалась и плюхнулась обратно на постель, дрожа и комкая зеленую тонкую ткань, лежащую у меня на коленях. Сейчас, сейчас… Что-то больно кольнуло меня в попу. Ой! Ну конечно — нож! Я его бросила на кровати и села на него. Как больно-то! Потерла попу с досадой. Прав Николас, все-таки режущие предметы опасны для меня! Чувствую, как Рем взвился от волнения — его жену пытают! Его сердце опять выскакивает из груди… Стоп! Я замерла от озарившей меня идеи — нож! Дрожащей рукой взяла противную острую штуку с моей капелькой крови на кончике. Попа болит — Рем беснуется.

Где бы написать сообщение? Чтобы не очень заметно было- на внутренней стороне бедра. Отлично! Совсем не страшно, я смогу. Приложила острый кончик к ноге, показалась кровь. Высунув язык, медленно вывожу буквы.

Лукас

Эти ужасные три дня! В первые часы Рем порывался куда-то бежать. Его глаза широко распахнуты, волосы растрепаны.

— Я должен идти! К ней!

— Куда! — Орет Сай, Рема держут ардорцы. — Куда ты пойдешь, идиот! Ты даже не знаешь куда ее несут. Рем! Жди, я отправил отряд ардорцев вслед за ними, такая большая армия наследит, мы узнаем, куда их привезли и ударим. Мы спасем Миру! Она креландка, ты же сам рассказывал, как успешно она их всех обманула! Она справится, доверяй своей жене, Рем!

Лукас не уверен, что Владыка слышал хоть слово, вырывается. Глаза красные, заводится, сейчас начнет уничтожать всех вокруг. Подошел Лиэм и с размаха опустил свой огромный кулак на голову своего Господина. Глаза Рема закатились, лицо расслабилось, он, без единого звука, обмяк на пол. Подбежал Ричард, проверяет состояние их святыни.

— Жив, — кивнул утвердительно. — Отнесите его на кровать.

— Как Николас? — Спросил Лукас, старательно отводя глаза. Если у Рема и была хоть какая надежда, то у Николаса не было. Только на то, что Ариэла умрет достаточно быстро. Хотя ардорцы выносливые…

— Жив…Пока…Я его усыпил… — Ричард устало провел рукой по лбу. Какой ужасный день. И чего еще впереди? Ничего хорошего. Николаса они потеряли.

Второй день. Разведчики еще не вернулись. Ждем. Рем застыл на полу в углу комнаты, колени подтянуты к груди. Его глаза темно-красные, по лицу гуляют черные вьюны. Они прочерчивают его лицо, как ночное небо молнии, начинаясь с висков и мгновенной черной вспышкой вспахивают все его лицо, доходят до подбородка и так же быстро исчезают, в то время как начинает свое быстрое движения другая молния. Лукас еще никогда не видел его в таком состоянии. В комнате холодно и опасно — на стенах осел белый иней, время от времени по ней гуляют маленькие торнадики. Камень трещит. Стены вибрируют. Ждем…

— Она очнулась!

Все ввалилсь в комнату Рема. Как же он изменился за эти три дня! Похудел, весь осунулся, глубокие синие тени залегли под глазами, губы побелели. Глаза были по-прежнему большие и блестящие. Слишком красные и слишком блестящие.

— Здорова, голова болит, волнуется, ребенок в порядке. Ест… — Помолчал. Мы, напряженные, ждем…

— Она очень далеко, слишком далеко, и теперь она снова пропала. Спит…

Мы видим, что Рем слабеет. Расстояние с его Госпожой не причиняет ему такой боли, как прежде, но высасывает его жизненные силы. Он тает на глазах. Сколько он еще протянет? Креландцы забрали его жену. Его ребенка.

Мира должна выжить.

Другой вариант неприемлем.

— Сай, разведчики вернулись, известно куда ее утащили? — Никто не говорит об Ариэле, все знают, что ей конец. Мы только шепотом молимся о том, чтобы ее убили сразу или хотя бы быстро, чтобы не было мучений, чтобы это все было сразу, быстро, без мук — без мук… Главная задача спасти Владычицу. Сай не успел ответить. Из комнаты Рема дикий крик-хрип:

— Ей больно, ее тошнит, что-то там происходит. Она вся напряжена. — Проклятье! Что там происходит. Креландцы не поверили Мире? — Красные глаза Рема совсем вылезли из орбит.

— Она теряет ребенка?

— Ее пытают! Боль нарастает! — Губы Рема трясутся. Он вскочил, застыл на месте, его глаза смотрят слепо вперед.

— Что? ЧТО? — Рем замер.

Мы встревожено смотрим на своего Господина. Боимся спрашивать.

— Бумагу! Перо! Сейчас же! Идиотка! — Приказ, несмотря на его абсурдность выполнен молниеносно, Рем схватил лист дрожащими руками, медленно пишет: — С. О. Р. В. Е. — Замер, мы не понимаем происходящего:

— Она вырезает слова на себе, — Когда же слова Владыки проникли в наши сознания, в наших потрясенных мозгах все мысли спутались окончательно. Его комментарий взрывает комнату, все встревоженно подбегают, новость передается дальше. Слышу взволнованные голоса в коридоре, дальше…

— Заткнитесь! Опять начала!

Рем пишет дальше: Б.У.М.Д.А.Р.К.О.И.Д.Ё.Т.

Мы склонились над записью. — Сорве бум, Дарко идет!

Рем снимает рубашку, ложится на стол. Все уставились на его покрытую шрамами спину:

— Сай, бери нож, пиши, понял, люблю, Сорве взорву. — Подбегает Ричард. Рем даже не вздрогнул, когда нож начал вырезать текст, потекла кровь.

Поселение похоже на разбуженный муравейник. Все ошарашены новостью. Надо спешить. Выступаем сейчас же. Нельзя допустить приход кровавого Дарко с многочисленной армией. Он увидит Госпожу Владыки, тогда все будет потеряно.

Рем быстро вышел из комнаты. Его седые волосы заплетены в косу, на нем черные кожанные брюки и черная же рубашка. Оружия ему не надо. Ардорцы готовы. На всех лицах показалось одно и то же выражение, это было выражение озлобленной, угрюмой решительности. Рем оглянулся.

— Все готовы? Вперед.

— Я с вами. — Голос был тяжелым, как линия подбородка Николаса. Все глаза устремились на него. Он стоял, прислонившись к косяку двери, огромный и уничтоженный, словно внезапно погрузившись в себя, в свое опьянение, этакий одинокий холм неисповедимой тоски. Его жизнь была разбита, и он знал, что ее уже не наладить… Лукас шокированно вздохнул. Если Рем за три дня ужасно изменился, то Николаса было не узнать!

— Святая Создательница. — Воскликнул Сай. — Да ты шутишь! Куда тебе сейчас? Посмотри на себя, ты совсем ослаб.

Николас закрыл глаза, окруженные страшными провалами — иссиня-черными синяками. Его отчаяние магическим ледяным сквозняком пронеслось по комнате, замигали светильники. Николас не ответил, когда Сай позвал его по имени и даже когда положил руку ему на плечо. Сай легонько потряс его, потом сильнее, Николас пошатнулся от этого легкого толчка. Лукас видел, как он борется с чем-то в недрах своего подсознания, как человек, угодивший в стремнину и уже покорившийся манящей глубине, вдруг подцепленный на рыболовный крючок, — судорога боли в онемевшей плоти. Ричард многозначительно посмотрел на Рема, двинулся в сторону Николаса… Словно почувствовав этот порыв, Николас медленно повернул голову и уставился на него безжизненными желто-красными глазами. В них не было блеска узнавания: только жгучая ненависть. Его глаза открылись внезапно — темные и потерянные. Он посмотрел на всех, словно не узнавая. Наконец Николас отлип от двери, пересек комнату и остановился около камина. На его похудевшем лице заиграли отблески огня.

— Я иду с вами. Месть — это единственное, ради чего мне остается жить.

Обстановка несколько разрядилась.

Ослепительное майское утро — мы идем к Сорве.

Мира

Я выплыла из мерцающего желтоватого тумана, состоявшего из пыли, солнечного света и осколков воспоминаний, чувствуя, что совершенно потеряна во времени и пространстве. Где я? Медленно прихожу в себя, вспоминаю. Меня «спасли» шесть дней назад. Два дня назад я была вызвана на беседу с генералом Броганом. Я чувствовала я себя вполне прилично, если не считать кисловатого привкуса во рту и легкого покалывания в нижней части живота.

Меня любезно проводили в небольшое белое здание, где я была встречена во всех смыслах наиприятнейшим человеком — он поцеловал мне руку и представился Генералом Эмилем Андлен Броганом. Я огляделась, мы уселись на странно большие диваны, я поняла, что креландцы заняли дома ардорцев. Комната была роскошно отделана шелком и

бархатом, резными позолоченными панелями, сверкавшем хрусталем, серебром и драгоценными камнями, свидетельствовавшими о богатстве генерала.

После обсуждения моего здоровья, мы перешли к главной части нашей беседы:

— Любезная моя маркиза Капрская…

— Просто Антуанетта, генерал, — поспешила вставить я;

— Антуанетта, — произнес он самым любезным тоном. — Я понимаю, как вам тяжело возвращаться к тому кошмару, из которого мы вас вытащили, но не могли бы вы рассказать мне, все, что с вами произошло до того, как вы очутились здесь?

Я томно вздохнула. Ну что же, этот вопрос вполне ожидаем и я потратила немалое количество времени на обдумывание ответа. Очень большого выбора у меня не было и я поведала ему ту же историю, что и моим друзьям обозникам. Я маркиза Антуантта Капрская, жена героя войны, одного из лучших друзей Великого императора Дарко, маркиза Антона Капрского, я являюсь личной фрейлиной императрицы Марии. Ну что, достаточно громких имен, чтобы генерал преисролнился увыжением? Как свадебный подарок получила раба-ардорца, муж отправил меня с обозом в Осгилиан, сам же он планировал присоединиться позже. Нападение на обоз, ужасный плен, ненависть ардорцев, рабство, описала ужасы своего положения, пожаловалась на желтоглазого — много кричали, рот затыкали, нож не давали, не всегда кормили вовремя, гулять не разрешали… — «как там Николас?»

В комнату вошел лысый мужчина.

— Антуанетта, позвольте представить вам одного из лучших солдат креландской армии — капитана Дона Пуера. Он работает с ардорской проблемой близко и хотел бы послушать ваш рассказ об ардорском поселении, их оружии, воинах. Все, все, что вы вспомните будет полезно для нас. Все послужит нашей великой цели.

Я с «радостью» согласилась. Передо мной сидел страшный и опасный человек. Ауру его силы и жестокости я почувствовала сразу. Это не простодушный вояка, как генерал Броган, в серых глазах этого капитана я видела ум и хитрость. Это был высокий, худой человек лет под сорок, с продолговатым красивым лицом. Синева под глазами, прикрытыми набрякшими веками, подчеркивала блеск его взгляда, полного обманчивой меланхолии. Я чувствовала, что теперь я должна следить за каждым своим словом.

На меня посыпались абсолютно вежливые, но четкие вопросы. Думай принцесса Святомира, думай. Насколько проинформированы эти люди. Они нашли тайное убежище ардорцев. Четко вышли на закрытое и абсолютно недоступное плато, прицельно обстреляли его издалека. Значит, они знают много. Главное не попасться на лжи. Глупо улыбнулась, пошире раскрыла правдивые, пустые глаза, выпучила их на капитана, чтобы получше слышать:

— Где находится поселение?

— Ой. А я и не знаю. Меня ж поймали, ударили даже, потом у меня такой синяк был, куда-то несли, я вся запуталась, так запуталась…

— Где живут?

— Похоже на пещеру, ооогромную такую. И там так холодно и каменные стены, а заперли меня в ужасной комнате и нет там таких прекрасных диванов, а корм…

— Сколько ардорцев?

— Много, ого-го как много! Они прям везде были, ни одной нормальной рожи. Прям ужас такой, вокруг меня были сплошные ардорцы, а они такие огромные, грубые, не считались со мной совсем, и даже…

— Видела ли я одного, седого? — О как, они все напряглись так…

— Да, конечно видела, старого такого, очень седого, весь в морщинах, высокий, орал на меня много, глаза огромные, голубые, хотя меня все взаперти держали, а я…

— Много ли там магов?

Я надула губы, глупо поморгала:

— Чего же вы все время меня перебиваете капитан, мне столько всего есть, что рассказать! И вообще, откуда я могу знать про их магов, при мне не колдовали, меня очень обижали, заставляли молчать! — Мужчины с пониманием переглянулись, думаю, они не против повторить опыт ардорцев, — еду давали абсолютно примитивную, одежда ужасная, эти против…

— Других креландцев видели?

— Видела, но нам не давали общаться. Они не хотели, чтобы мы отдавали своим рабам приказы.

— Сколько? Опишите.

Постаралась вспомнить, видела я там человек семь. Описала. Не вижу в этом опасности. Капитан Пуер кивнул.

— Что означают рисунки на ваших руках?

— Принадлежность моему Хозяину, то, что я его рабыня. — Круглое лицо генерала Брогана, почти столь же красное, как его мундир, выражало не меньшее изумление и отвращение, чем лицо капитана:

— Изуверы! Так изуродовать! Назвать креландскую леди рабыней! Звери! — Я с благодарностью за поддержку, грустно улыбнулась.

— Да, я так страдала! Теперь всю жизнь придется перчатки носить! Моя жизнь испорчена навеки.

Капитан встал. Поклонился:

— Маркиза, огромное спасибо за помощь. Помните, вы будете отомщены, я возвращаюсь в тюрьму с тяжелым сердцем, узнав о ваших страданиях. Я заставлю их заплатить за это! — «Ой не надо!» — Я со слезами на глазах посмотрела на жестокое лицо палача. У меня перехватило дыхание. Я заметила небольшие жесткие складки вокруг рта и надменную осанку. Капитан обнадеживающе вежливо улыбнулся мне.

— Вы мой герой, — прошептала я онемевшими губами.

Вышел. Я потерла вспотевшие ладони.

— Ну, Антуанетта, отдыхайте, набирайтесь сил. Мы пошлем весть вашему супругу, что вы живы и в безопасности. Я не думаю, что он в Ардоре, так что придется подождать.

— А Эжери? Ой, простите, блистательный герцог Эжери в Ардоре?

На меня посмотрели с уважением, такого великого человека и просто так, по имени!

— Наместник с армией императора скоро пройдет Сорве. Ожидаем их со дня на день. Герцог Томеррен сейчас в Осгилиане. Мы смогли разгромить Абсарокское поселение зверей, схватили живьем шестьсот шестесят две особи! Семь, семь из них носители Армадилов, — генерал весь надулся от гордости. — Ожидаем блистательного герцога к нам в гости.

Мы, довольные друг другом, раскланялись.

Планы генерала были совершенно безобразным образом нарушены.

На следующий вечер после нашей беседы произошло невероятное событие. Тишину небольшой, но очень уютной площади перед генеральским домом, выложенной мраморной плиткой, вдруг нарушил стук копыт, все увидели лошадь, несшуюся галопом. Пугаясь теней ветвистых деревьев, лошадь то и дело шарахалась в сторону, глаза у нее были полны ужаса, широкие ноздри раздувались. В тусклом свете она казалась призраком. Наездник резко осадил ее. Лошадь взвилась на дыбы. Клочья пены слетали с ее губ. Посыльный, гремя шпорами, расталкивая изумленную стражу, вбежал в генеральский кабинет. Новости ошарашивали: Сорве уничтожен. Неожиданно, голубое небо над ущельем затянуло синими тучами, в горы, возвышающиеся над Сорве ударила серия молний, что вызвало невиданную по разрушительной мощи лавину, которая пронеслась по склонам с умопомрачительной скоростью, сгребая все новые и новые тонны снега с нижних участков гор. Ущелье Орлиного гнезда было завалено снегом и льдом, но на этом беда не закончилась. Начался ужасающий камнепад. Горы как будто взбесились, камни, огромных размеров вылетали прямо из воздуха, по необыкновенной траектории. Охранная башня Сорве полностью уничтожена и завалена. Ардор запечатан.

То, что явилось страшной новостью для обитателей Мелеборена, было мне уже известно. Я чувствовала огромную Силу, которую выпустил Рем. Целых ужасных пятнадцать минут меня трясло так, что пришлось прилечь… Меня всю выворачивало, на меня то налетала огромной мощи энергия, то что-то высасывало все силы. А потом наступила чернота — мой раб потерял сознание.

Уже второй день я не чувствую его. Я все понимаю, Рем говорил мне, что после такого удара он полностью обессиленный в течение нескольких дней. Правда, несмотря ни на что, я очень переживала за него, я знала, что он жив, я слышала размеренный ритм его сердца, но поскорее бы он уже очнулся! Каждый день я планировала побег. Надо найти лошадь и уехать отсюда, поскорее. Как же я устала, меня постоянно тошнит, на меня накатывает слабость. Но мне светит крохотное, но ясное солнышко уверенности в том, что Рем где-то там, ждет меня, я живу ради него и нашего ребенка. Я знала это. Однако так или иначе, бросившись в бурный поток благородного общества Креландии, я опять и опять ухватывалась за мысль о Реме, как за спасательный линь — и этот линь, туго натянувшись, вытягивал меня из пучины отчаяния и страха. Мы справимся. Я ведь не сдалась тогда, в имперском дворце, я победила, и именно потому была наша, словно упавшая с неба, вторая жизнь с Ремом. Я начинаю борьбу за третью…

То малое количество плоти, которое неимоверным усилием Ричарда я смогла набрать, за те несколько дней счастья, сошло. Стою, смотрю на себя в зеркало. В тяжелом черном шелковом платье, резко оттенявшем ослепительную белизну шеи и плеч, я казалась особенно худой и хрупкой, а гладко причесанные, блестящие рыжие волосы подчеркивали бледность моего заостренного лица. Я была похожа на мертвое, безжизненное изваяние.

Прошло двое суток. Я продолжаю быть гостьей в доме баронессы Эмилии Ванж, и каждый последующий день похож на предыдущий, если не считать того, что Эмилия день ото дня все сильнее проникалается сознанием величия креландской империи, вследствие чего становилась все более невыносима. Эмилия представила меня блистательнуму обществу Мелеборена. Я «счастлива». Дворяне и официальные лица одеты в высшей степени роскошно. У многих мужчин болтаются на поясе богато украшенные мечи, хотя я сильно сомневаюсь, что кто-то из них хоть раз в жизни пользовался этим оружием. Под меховыми пелеринами дам можно разглядеть роскошные платья и дорогие украшения, сверкающие в лучах солнца. В салоне баронессы Эмилии царит шумное веселье, то и дело раздаются взрывы хохота, и уже было выпито немало хмельного ардорского вина.

Сегодня мой последний день в этом городе. Лошадку я себе уже присмотрела. Брючный костюм для верховой езды готов. Рем наконец очнулся. Напишу ему послание — у меня еще целая нога осталась, и все, вперед. Сегодня ночью бегу.

Сижу, слушаю глупые разговоры местной знати, скучаю…

— Говорят выживших нет…

— С двух сторон орудиями прочистим, дайте время…

— Через месяц, не позже…

— Ну, насчет того, что их можно сделать людьми, это, пожалуй, преувеличение, — сказал молодой виконт Греберт. — Они звери, может через несколько поколений, под нашим контролем…

Я стараюсь не зевать, таращусь в опротивевшие лица, подташнивает, руки дрожат…

— Иногда совсем забываешь, что еще жив, — сказал кто-то. — Это новое дикое распоряжения наместника…

Кто-то опять рассмеялся.

— Я-то все время помню, но только не знаю, на что это мне…

— Ах, время было, а теперь, тюрьмы забиты и ни-ни, нельзя даже пощупать…

Я присмотрелась к говорившему — он был тощ, бледен и до того белобрыс, что казалось, у него нет ни ресниц, ни бровей. Его губы ярко блестели красной помадой, на его тощие ноги, по последней моде, были одеты зеленые обтягивающие штаны. «Ретузики, как называет их Рем» — с грустью вспомнила я.

— Хорошее было время на войне. Мы лили в глотку этим зверям виски и зажигали. Делали из них фейерверки. Ох, ребята, и прыгали же они! Умрешь со смеху…

— Они должны быть порабощены, все.

— Нет, я тут не согласен, с почтением хочу возразить, что их надо уничтожить, истребить. Для креландского народа необходимо очистить жизненное пространство…

Даже слушая их, я чувствовала себя грязной, хотелось встать и уйти: нельзя! Я продолжала сидеть и улыбаться. Усилием воли я заставляю себя сидеть.

— Маркиза, расскажите нам, как там было?

Рассказываю, все ахают, ужасаются жестокости зверей. Рассматривают мои руки.

— Я очень, очень благодарна вам, моим благородным защитникам, — я “вдруг” заплакала. — Извините меня, — сказала я, нахмурившись, ну вот, я так «расстроена», теперь можно и уйти…

— А не хотите сходить в тюрьму? Посмотреть на этих зверей. — Неожиданно прозвучал вопрос. Я оглянулась. Эмилия Ванж смотрела на меня, улыбаясь. — Это, говорят, очень помогает, у вас травма. Вам станет легче, когда вы увидите, что отомщены. Как говорится, клин клином вышибают.

Баронесса встала. Ее расплывшееся лицо дрожало от праведного бешенства, и с него осыпалась пудра. Я заметила, что она очень ярко накрасила губы. Когда она проходила мимо меня, шурша платьем, от нее пахло, как от целого парфюмерного салона.

Я остановилась в растеряности. Увидеть их, ардорцев., в тюрьме…

— Да и раба себе выберете. Мы все туда ходим почти каждый день. Это забавно, только вонь сильная. — Меня продолжают уговаривать.

— Я даже не знаю, готова ли я, — залепетала я, «нет, нет, совсем не готова, я не смогу…»

— Давайте, решайтесь маркиза, вам понравится! Я даже в пыточную заходила!

— Давайте, скажите да, пойдите и увидьте ваших мучителей!

— Их прикончили всех до единого, разумеется? — поинтересовалась я. Высокомерный тон моего вопроса не оставлял сомнения в том, что я исполнена презрения к этим зверям.

— Пока еще нет. — Плотный мужчина, казалось, смаковал предстоящее жестокое удовольствие.

— Но они все сидят под замком;

— Ах, жаль, нельзя теперь выбрать себе сладенькую ардорочку, да прямо там наказать, как раньше! Там даже специальные комнаты для наказания были… Хотя, говорят, если хорошо заплатить, да если не калечить их, то все еще можно…

Мое сердце замерло, я стремительно обернулась к говорившему. Не помню, были ли мы представлены:

— А что изменилось? — Мужчина посмотрел на меня удивленно. Буря мыслей, отразившаяся на его толстом лице, разрядилась широкой всепонимающей усмешкой. Усилием воли подавив сумятицу, начавшуюся у меня в мозгу при этих словах, я заставила себя сосредоточиться на том, о чем повествовал мужчина.

— Да вы и не слышали? Пропадают ардорцы как раса. Дохнут. Пытались их развести, но их немногочисленные женщины почему-то не беременеют в неволе. — «Какая мерзкая свинячья физиономия” — подумала я.

— За весь год ни одной беременности! Вот наместник и распорядился, не трогать их женщин. Будем создавать фермы и размножать зверей. — Вокруг захихикали.

В ушах у меня стоял гул и какой-то свистящий звук, вся кожа муравьями пошла. А внутренняя паника появилась еще перед гулом. — «Ариэла! Может она жива! Ну что ж, мой побег, похоже, откладывается..!»

— А вы знаете, вы совершенно правы! Я должна пойти туда и побороть свой страх. Увидеть, что я отомщена. Да и раба не мешало бы выбрать. А пыточная, это звучит так возбуждающе…

Со всех сторон восторженные крики:

— Да, идем! Поможем маленькой маркизе! — Я энергично встала. Слегка пошатнулась, но сохранила равновесие. На секунду прижала обе ладони к голове, словно желая убедиться, что она на месте. Тошнит. Мне нужен целитель!

Развеселой компанией мы покинули салон баронессы Эмилии. Вышли на улицу. Идем.

— Мелеборен, второй город по величине в Ардоре. Но на удивление маленький. — Просвещает меня мой новый знакомый, белобрысый граф Каузан. — Здесь шли очень интенсивные бои. Звери держали Мелеборен до последнего. Говорят, это последний город, докуда дошел их Владыка — ужасный черный маг, — я «удивилась», — да, да, так далеко наши войска были отброшены. Но потом, мы собрались с силами и дали достойный отпор.

Я иду, слушаю, киваю, смотрю по сторонам. Представляю, какое же это было красивое место до войны. Все здесь дышит ухоженностью и любовью, в прошлом. Необычная ардорская архитектура. Небольшие, словно волшебные домики, кое-где видны балконы, вырезанные из полу-драгоценных камней, вон, видна чудом уцелевшая резная колонна из голубого опала. Вот там остатки лазуритовой мозаики, еще можно увидеть прекрасное лицо ардорки. Воздушные бардюры, выложеные мраморной плиткой тротуары… Мы поднялись по широкой лестнице в полуразрушенный парк. Прошли мимо красивого белого дома. Над верхним этажом уцелела лишь половина крыши. Вместо другой голубело небо с облаками и солнцем.

— А вы были на войне?

Граф засмеялся:

— Нет, не успел, я пришел в Ардор позже. Но сейчас наша работа здесь еще сложнее. Чистить Ардор, восстанавливать его, уничтожать все уродское и строить заново.

Действительно, много чего нового было построено, там и сям высились креландские сооружения — деревянные, грубо сколоченные бараки.

— Не смотрите Антуанетта, это все временное. Дайте нам время. Нам надо очистить эту землю, расчистить себе строительную площадку и воссоздать Ардор заново и он засияет наконец новыми красками.

Мы идем по широкой улице. Большинство прохожих кланялись, приветствуя нас, остальные просто глазели, нечасто увидишь цвет общества в таком количестве. Надо признать, мы поражали взгляд — аромат тончайших духов. Драгоценности. Брызжут искрами бриллианты, струящийся шелк, счастливые лица…

Мы проходим мимо деревянного сооружения. Из окон доносился приглушенный гул голосов, обрывки нестройного пения, визгливый женский смех и грубая брань, а на фоне этих разнообразных звуков равномерно и глухо стучали игральные кости и звенели стаканы.

Мы миновали большую площадь. За площадью был изумительной красоты двухэтажный дом с двумя резными шпилями и мраморными ступенями, а за домом — высокие чугунные ворота, поражающие своей массивностью и уродством, пройдя в которые я, следуя за своим “друзьями», оказалась перед рядом огромных кирпичным строений — тюрьма.

После формальной процедуры ознакомления с правилами тюрьмы нас, в в сопровождении молодого адъютанта, повели в помещение, где содержались пленные ардорцы.

Мы вошли в огромное полутемное помещение. Стражники вошли и стали у порога, готовые защищать нас, благородных, в случае если дикие звери нападут на нас.

Серые кирпичные стены, на самом верху, у самого потолка, ряд маленьких незастекленных окошек с толстыми решетками. Это я заметила позже, сейчас я во все глаза смотрела на пленников. Сколько же их тут? Вспомнила, генерал говорил, что больше шестисот. Как же они всех сюда поместили? Пленники были размещены в семь длинных рядов с проходами между каждым рядом. Ардорцы сидели или лежали в неудобной позе на голом каменном полу. Никто из них не шелохнулся, когда наша благоухающая, хихикающая группа зашла. В этом огромном, грязном помещении стояло такое зловоние, что я отшатнулась, словно от удара в живот. Граф Каузан, следовавший за мной, засмеялся:

— Не в первый раз здесь, а вонь зверей все так же шокирует, и это меня, сильного, закаленного мужчину. — Он вытащил из кармана ажурный платочек, благоухавший ароматной водой, и поднес его к носу.

Я, мило улыбнувшись, повторила его действия. Мои руки, затянутые в высокие перчатки, дрожат. Я иду вдоль рядов пленников. Ардорцы — оборванные, грязные, измученные, с поникшими головами, не обращают на нас внимания.

Внимательный граф устроил мне экскурсию:

— Вот видите, мы подходим к группе огромных ардорцев, — это маги, — смотрите, смотрите, граф ткнул пальцем в одного ардорца с грязной, кровавой повязкой на руке. — Это их предводитель, на нем мифриловый ошейник. А в груди у него знаменитый камень Жизни. Со дня на день мы ждем герцога Томеррена и извлечем их камни. Тогда же и начнем церемонии, Томеррен привезет магов. Эй, зверь, — крикнул он повелительно, — повернись, дай посмотреть на твой Армадил! — Ардорец не шевельнулся, он сидел, склонив голову, неподвижный, как статуя.

— Солдат, эй, эй солдат, кнутом его хлестни, чтобы он показал грудь! — Я видела, что спины и плечи многих пленных испещерены свежими и не очень ударами от плетей.

— Нет, нет, не надо кнутом, — взвизгнула я, — его грязная кровь мне еще платье испачкает.

За спиной какая-то возня, кто-то говорит на повышенных тонах, что позволило нам отвлечься от наказания строптивого ардорца.

Я увидела, что толстый креландец, так и не узнала его имени, о чем-то быстро переговорил с охраной, толстый мешочек перешел в карман адьютанта. Двое стражников быстро отстегнули ардорку и вынесли ее из помещения. Пленники как один повернули головы в сторону происходящего. По их рядам прошел стон-выдох.

— Все-таки деньги решают все, — с печальным вздохом прокоментировал происходящее граф Каузан. — Барон Напаль как всегда все сливки снимет. Наместник далеко, а деньги все хотят.

— Но ведь нельзя, — потрясенно пробормотала я;

— А мы осторожненько, не убьем же ее, осчастливим, вспашем, удобрим, так сказать здоровым креландским семенем, там, глядишь и приплод будет…Все польза государству…

Откуда-то послышались визги.

— Извините, маркиза, я вас оставлю, пойду, займу очередь…

Я была в отчаянии. Там сейчас совершается гнусное насилие, но я была бессильна и пальцем пошевельнуть в защиту этих людей, бессильна даже поднять голос; я вынуждена была принимать участие в этом дикарском веселье, вынуждена была радоваться.

Визги прекратились.

— Она утихомирилась наконец, — со смехом произнес один из стражников.

— Должно быть, устала визжать, — сказал другой. — Это же какая-то дикая кошка! Как она сопротивлялась! Бешеный характер, судя по всему. Настоящий маленький зверенок, которого стоит приручить. Я завидую им.

— А может ей понравилось, — предполагает другой, — эти ардорцы ничего толком и не могут.

— Вон как стонет… — выглядывает за дверь, вытягивая шею…

— Эй, голубоглазая лапочка, иди к папочке, тебе тоже хочется? — Один из стражников подходит к другой девушке, прикованной неподалеку, пытается поцеловать…

— Мой доблестный рыцарь, — обращаюсь я к нему с милой улыбкой, — а не принесете ли вы мне воды, пожалуйста.

Я иду между рядами пленников, за мной следует охранник. Где-то там, чуть дальше, бродят другие женщины благородного общества, все мужчины убежали в очередь. Внимательно смотрю, «выбираю себе раба». Здесь женщины и мужчины сидят вперемешку, с ужасом я увидела детей разного возраста. Все пленники безразличны ко мне. Когда я прохожу мимо и отдаляюсь от них, спиной я чувствую взгляды, полные ненависти. Иду так, как умеют ходить только женщины, — тем спокойнее и величавее мой шаг, чем больнее и стыднее у меня было на душе.

Когда я увидела Ариэлу, устало привалившуюся к другому ардорцу, я резко остановилась. Смотрю на нее, стараюсь не заплакать. Она в том же темно-зеленом платье, вся грязная, расстрепанная, ее лицо покрыто коркой запекшейся крови. Новых повреждений я не вижу. Я стою, надменно похлопывая по губам ароматным платком. Хмурюсь, презрительно кривлю губами:

— Вот эта мне подходит. Ардорка, эй, посмотри на меня! — Говорю писклявым, капризным голосом. — Жарко здесь как, — снимаю перчатки. Я вижу, что Ариэла вздрогнула, приподняла голову. Смотрит на меня округлившимися от ужаса глазами. На мои руки с пульсирующим рисунком уставился ее сосед-ардорец.

— Эй, ты, покажи зубы, — я наклоняюсь ниже, — не больна? Покажи кожу, — наклонилась, дотронулась до ее грязной руки, чуть сжимаю ее ладонь. Мои глаза спрашивают: — «ты как», она смотрит на меня, улыбнулась слегка, опустила веки, подняла: — «все хорошо». Я положила руку на свой живот, почесалась, — ну и воняет же здесь, фи, — вопросительно посмотрела на нее: — «как ребеночек?», — все-таки такие эти звери вонючие! — Она слегка кивнула, положила руку себе на живот: — «жив». Я вздохнула с облегчением.

Иду дальше. Размахиваю руками без перчаток. Часто останавливаюсь.

— Эй, ардорец, — помахала рукой перед носом огромного мужчины, пощелкала пальцами, привлекая его внимание, его глаза остановились на моей руке, остекленели, следуют за ней, медленно, выпучив темно-желтые глаза, мужчина поднял голову, уставился на меня, его Владычицу, — покажи мышцы, мне сильный самец нужен. Ну чего ты уставился? Нравлюсь, зверь? — Намек понял, поспешно отвернулся.

Иду дальше. Чувствую многочисленные взгляды. Продолжаю ходить. Надо дать этим людям надежду. Перед ними чудо. Владычица Ардора. Значит Владыка тоже вернулся. Святыня. Здесь. Иду, внимательно все рассматриваю.

Сердце мое отчаянно стучит. Стучит слишком громко, мне даже на мгновение показалось, что стражник, сзади, может услышать этот стук и все понять. “Что понять!». Рассматриваю оковы ардорцев. На их руках и ногах надеты громозкие железные кандалы, руки заведены назад. Через наручники проходит короткая цепь, заканчивающаяся массивным кольцом, которое, в свою очередь нанизано на длинный широкий металлический стержень-трубу. Одна длинная труба на весь ряд. «Да что это со мной? — спросила я себя. — Какое мне дело? Я всего-лишь беременная маленькая принцесса! Я не могу, мне надо бежать сегодня, к моему любимому, спасаться!» Я с интересом изучила конструкцию. Семь труб, двенадцать рядов пленников, шесть проходов. Под каждой трубой длинный желобок для нечистот. Перед каждым ардорцем миска для еды. Узнаю креландцев — эффективно и удобно! И убирать не надо. Трубы прикреплены к стенам. Мда. Проходы достаточно широкие для пищевой тележки. «Я не могу! Здесь тысячи солдат, себя погублю, и Рема, и этих ардорцев! Доберусь до мужа и он всех здесь спасет, если успеет… Нет, не успеет. Напишу ему. И что? Весь город выжгет, но своих не освободит!» Итак, более двух тысяч кандалов. Наклонилась, посмотрела, вытянув губы трубочкой, на мускулистые ноги ардорца, тот замер, не дышит, уставился на мои руки… Кузнецы наверное были завалены работой. Иду дальше, задумчиво понюхиваю платочек. Кандалы грубые, массивные. Вряд ли замок каждого сильно отличается. Скорее всего один ключ. А то тупые охранники сдуреют подбирать ключ к каждому ардорцу.

Задумчиво прошлась вдоль рядов, дошла до конца, скользнула взглядом на конец трубы. Так и есть, толстая чугунная труба намертво крепилась к стене — чтобы ее сорвать надо ломать стену. А двигаться то они смогут? Длина цепи позволяла ардорцам только сидеть на земле или лежать в неудобной позе с закинутыми руками назад, представляю, как у них болят плечи. Встать они могли только на колени, но тогда плечи напрягались еще больше. Значит надо добыть ключ заранее… Представила, как я, раскидав в разные стороны весь креландский гарнизон, врываюсь в тюрьму и мы начинаем отстегивать кандалы. Мда, двумя днями позже мы сидим здесь все вместе… Хмыкнула. А где они держат ключи, оглянулась… «О чем я думаю!» «Каким образом я впуталась во все это?» Но мысль, которая за несколько мгновений возникла как будто случайно, уже превратилась в таинственный приказ.

Во рту у меня пересохло. Откуда-то из-за двери донесся дикий женский вой. “Я должна спасти этих людей» Эта мысль, сколько бы я ни гнала ее от себя, настойчиво возвращалась ко мне снова и снова; она стучала в висках, качалась, словно маятник, в моем мозгу, мешала сосредоточиться…

Ощущение беспомощности кружило вокруг меня, как туман. Каждый нерв кричал: «Сделай что — нибудь!» Но что? Я пошатнулась, схватилась за каменную стену. Я увидела полоску крови на манжете: я разодрала ладонь об острые камни. Внезапная острая боль помогла мне понять. Это мой народ. Никаких сомнений больше не было. Я их Владычица. Эта мысль приводила меня в ужас, заставляла меня содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные мною припадки злобы на креландцев и гордости за ардорцев. Я невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Я чувствовала что я должна сделать.

Я продолжала идти, быстро и беззвучно, побуждаемая чем-то, что представлялось мне неизбежностью. Я остаюсь и сделаю все возможное, чтобы спасти своих людей. Рем, монстрик — простите меня.

Как всегда, приняв решение, расслабилась. Расправила плечи, улыбнулась.

— Ну, где тут у вас пыточная?

Покинули помещение с пленными ардорцами. Стою в небольшом коридоре. Откуда-то со стороны раздается возня и пыхтение. Звон бокалов, мужской смех. Все мужчины, в том числе и охранники там, в очереди — или ожидают или делятся ощущениями. Мои «подруги» еще выбирают рабов. Я осталась одна. «Тоскую», со скукой хожу по коридору, заглядываю в комнатки. Ага, сколько здесь ключиков висит на гвоздиках. Один исчезает в рукаве, еще один, вроде они разные. Иду дальше. Повороты, коридоры. Мне кажется, я потерялась. От панического ужаса кровь заледенела в жилах.

Вдруг я услышала звук удара. За ним — другой. Шум доносился из бокового коридора. “Не ходи туда, тебе там нечего делать…» На деревянных ногах подошла, прислушалась. Дверь приоткрыта.

Слышу тихий, вкрадчивый голос капитана Пуера:

— Что ты знаешь о Владыке? Кто разрушил Сорве? Он вернулся?

Перед глазами явилась сцена из далекого прошлого. Избитый мужчина, растянутый как лягушка и прикованный к столу. И безумный маньяк, склонившийся над своей жертвой. Разбитое лицо пленника я видела только мельком. Столько крови, что и не понять толком ничего нельзя. Ясно только, что это ардорец, судя по его великанскому телосложению. Капитан обернулся и замер от удивления.

— Миледи? Вы здесь?

Мои расширевшиеся глаза уставились на его окровавленные руки. У него в руках кастет.

— Я, я потерялась, мы выбирали рабов, вот и…

— Да, да, конечно, я вас провожу, здесь столько коридоров…

Мы вышли из тюрьмы.

Загрузка...