Лучик в академии (СИ)

Глава 28. Избавление

Я дёрнулась, стряхивая остатки сонного дурмана. Руки оказались в оковах и разведены в стороны, также, как и ноги. Какая же я глупая! Меня усыпили – вряд ли я сама заснула бы так крепко.

Обнаженной спиной я почувствовала теплый камень, как в турецких банях. Душно, влажный воздух заполняет легкие. Вокруг ложа зажженные свечи, они слепят глаза. На тело брошена всё та же шелковая простыня. Верхом на мне восседает лорд Трасторн и бормочет: ¬ «Андуэнтэ ино эка», - задрав лицо к темноте. Я сощурилась, пытаясь разглядеть его черты – они терялись в облаках пара и мрака. Я смогла разглядеть лишь его квадратный подбородок и резко очерченные линии челюстей. Свечи тут главный источник света, вокруг нас их множество. В руках лорда сверкнуло что-то металлическое. Приглядевшись, заметила кинжал, направленный мне в солнечное сплетение.

— Эй! Что ты задумал?! — Воскликнула я.

Не прекращая бормотания, он сверкнул бледными глазами и слегка кольнул мою кожу клинком возле рёбер. Я вскрикнула и тяжело задышала. Что это за ритуал? Надо ему помешать. И вообще: я что, скамейка? Сидеть тут на мне!

Он продолжил бубнить. Меня это взбесило: мало того, что меня тут хотят использовать самым непотребным образом, так ещё и вместо сиденья. Вот ещё! Я стала извиваться, пытаясь скинуть его с себя.

— Слезь! Мне тяжело!

В ответ он сжал меня коленями и стал долдонить уже в полный голос:

— Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа!

— Что? Что бормочешь?

— Отныне и навсегда, связаны, связаны, связаны. — В голове щёлкнуло и до меня дошёл смысл его речитатива.

— Что? Вот ещё! Размечтался! – На самом деле мне стало так страшно, что захотелось прогнать это липкое чувство собственными выкриками. Понятно, что толку в них мало. Вернее, вообще ноль. Но не могу же я просто послушно ждать своей участи? Или могу? Да точно, нет – это не в моих правилах. Надо что-то придумать. Думай Люцик, думай.

— Мама! Мамочка! Помоги! — Закричала я. Арья была моим последним козырем.

Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, чтобы выйти в астрал. Его бубнёж действовал на нервы, не давая свободы мыслям.

— Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа!

— Да заткнись, ты… — Я сжала зубы и стала петь звук «м-м-м», чтобы не слышать его. Помогло. Выскользнув в астрал, увидела Арью. Она парила прямо над нами. Её глаза были выкачаны от ужаса, по щекам текли слёзы. Когда она прикоснулась к моей астральной щеке, я почувствовала лёгкую прохладу и мелкое дрожание её пальцев.

— Я отомщу за тебя, — выдавила она, наконец. Две крупные слезы скатились по безупречной, словно подсвеченной изнутри, коже скул.

— Что?! — Не поняла я.

— Я отомщу за тебя! Они навсегда запомнят - кхшессов трогать нельзя. Их детей тоже…

— Не смей! — Заорала я, взбеленившись. — Ваша месть жестока! Мне не нужны такие жертвы. Не можешь помочь, уйди!

— Я должна отомстить – такая традиция. — Продолжала лепетать она.

— Плевала я на ваши традиции! Я запрещаю тебе мстить! Поняла? Лучше ремни порви!

Наверное, мне надолго запомнится её взгляд, полный осуждения и боли. Она помотала головой и медленно растаяла в воздухе. Издалека послышался ее шепот: "Я не вправе вмешиваться в твою судьбу".

— Йоптить. Прогнала единственную союзницу. К кхшессам! — Ругнулась я и горько рассмеялась.

Осмотрелась. Светящихся линий тут нет. Как так? Где мы, вообще? Я облетела помещение: это действительно какое-то подобие бани в цокольном этаже замка. Чуть дальше наполненный бассейн, так и манит прохладой. Почему тут так мало магических потоков?

И тут меня выбросило в тело вместе с болью.

— А-а-а! — заорала я, пытаясь скинуть Трасторна с себя. — Что ты делаешь?

Он вырезал на моем животе какие-то узоры или буквы.

— Что ты ко мне привязался? Как же я хочу, чтобы ты исчез из моей реальности! Просто, взял и исчез!

— Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа! — Он прекратил меня резать и снова забормотал.

Я задалась целью ему помешать, поэтому решила вывести его из себя:

— А ты чо, реально поверил, что понравился мне? Я ненавижу тебя, понял? Ненавижу! — Последнее слова я словно выплюнула.

Он сбился с речитатива, сверкнул ледяными глазами и продолжил:

— Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа!

— Да я бы тебе все, что угодно сказала, лишь бы ты Аэля отпустил. Я люблю его, понял? Люблю! А ты его отпустил! А-ха-ха-ха-ха! — Я зловеще рассмеялась. Он снова сбился со своей бубнёжки. — Тебе же теперь нечем меня пугать — ты же растерял все козыри. А на себя мне плевать. Ну, изнасилуешь ты меня или даже убьёшь. Пофиг, понимаешь? А может ты всю жизнь меня в фиорите держать будешь? Я же убью тебя — сожгу в пепел, как только его снимешь.

Трасторн перестал гугнить, протянул лапы к моей груди и больно сжал ее. Я стала извиваться, чтобы сбросить его руку:

— Отстань сволочь! Исчезни из моей реальности, скотина! Просто исчезни, тебе же будет лучше. А то дождусь, когда ты расслабишься, отчекрыжу твою хотелку. Будешь знать, как людей мучить и девушек насильничать!

— Ничего ты мне не сделаешь, — снизошел он до разговора. —Ты еще умолять меня будешь, чтобы я тебя коснулся. Просить станешь, чтобы возлёг с тобой.

— Размечтался! — Я деланно захохотала.

— Так и будет. Я свяжу наши тела и жизни вместе. Ты не сможешь противиться этому притяжению. Это все равно, что отрезать кусок от своей плоти. Ты же любишь это тело, правда? — Он провел рукой по моему животу, по-хозяйски так. Взбесил. — Вот и меня также любить станешь, как саму себя. Осталось совсем немного, потерпи… любимая.

Если он сейчас говорит правду, то я точно этого не хочу. Быть связанной навеки с кошмаром своей жизни. Ужас.

— Ничего не понимаю, — пробормотал вдруг Трасторн. — Я же вырезал руны на твоей коже. Куда они делись? — Он снова провел по моему животу рукой и всмотрелся. — Всё зажило. Как так?

А колечко-то работает - мой невидимый перстенёк, подарок Арьи. А ведь у него еще должно быть одно свойство – исполнять заветное желание. Только как запустить эту функцию?

— Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа! — Снова завел шарманку эльф, взяв в руки кинжал, и пытка повторилась.

Я лежала обессиленная после перенесённой боли и радовалась передышке.

— Что за… Как ты это делаешь? — Возмутился Трасторн. — Почему опять заживает? Мне надо, чтобы руны пока оставались здесь!

— Пошёл ты! — Я плюнула ему в лицо. Он утерся и промолчал.

У меня затекло тело, я чувствовала себя измотанной. Снова хотелось есть и пить. Мне стало казаться, что я нахожусь в кошмаре и он никогда не закончится, все будет и будет ходить по кругу.

Трасторн снова поднял кинжал. Я тихонько заскулила. Все повторилось.

— Как ты это делаешь? Откуда исходит эта сила? — Снова и снова спрашивал Трасторн.

— Ты ещё не понял? Это свойство моего тела, придурок! У тебя ничего не выйдет! — Выкрикнула я.

А если честно, мне уже хотелось снять это дурацкое кольцо, чтобы он прекратил, закончил начатое, но поразмыслив над перспективой быть связанной с ним навеки, я передумала. Терпи Люцик, терпи. Может удастся взять его измором?

Лорд снова взял в руки кинжал.

— Не надо. А-а-а! Нет, пожалуйста.

— Потерпи. Скоро все кончится. Андуэнтэ ино эка, видуа, видуа, видуа!

На этот раз, он резал глубже. Я резко набирала воздух в легкие перед каждой руной, чтобы не кричать, но не могла сдержаться. От крика саднило горло. Слёзы кончились. Кажется, лицо превратилось в маску боли, а страдальческие морщины навсегда останутся со мной.

Закончив, лорд пристроился между моих ног, продолжая бормотания. Стал целовать мои глаза, щёки, шею.

— Я люблю тебя, сладкая. Какая же ты сладкая.

Я ору, пытаюсь его с себя скинуть. Не хочу! Нет, не надо!

Чувствую, что тело больше не является храмом любви. Оно осквернено.

Сволочь!

— Не трогай меня! — Хочу выйти в астрал, но почему-то не получается. Неужели мне придется пройти это до конца?

Прости, Аэль. Я больше не твоя Кэхоль. Слезы заливают лицо от собственной беспомощности. Я устала плакать. У меня нет больше сил сопротивляться, ни физических, ни моральных. Силуэт Трасторна смазывается, реальность плывет. Я не в астрале, нет, но произошел какой-то сдвиг в голове: я становлюсь огромной, как замок, в котором нахожусь, жар изнутри распирает. Я чувствую каждую живую душу, они все внутри меня: охранники возле входа в баню, плачущий Эйранс в тайной библиотеке, магистр гер Штраузи, валяющийся на горстке гнилой соломы, бледная тетя, лекарь, проверяющий пульс на ее шее, десятки изможденных узников. Возле стен замка полиция. Вместе с полицией стоят и мои сокурсники: Грейден, Христина, Змееныш, Агарн, Эран, Здогар, декан фон Ваер с женой — что-то обсуждают. Грейден обращается в дракона. Вслед за ним и Христина меняет облик. Красивые. Я любуюсь. Они разевают пасти и жгут пламенем ворота. Лопаются заклинания, плавится камень и железо. Охранники бегут внутрь, спасаясь от драконьего огня. Я лечу в подземелье, заглядываю в лица пленников. Надо всеми здесь летает чёрное марево горя, тоски, страха. Я собираю его в себя, всасываю, как воздух, через темя, чтобы выплеснуть в ненавистное лицо со вспухшими на висках венами. Лицо, что нависло надо мной.

— Исчезни из моей реальности, тварь! — Повторяю спокойнее и увереннее: чувствую силу. Волосы электризуются и парят вокруг головы, как подол юбки рядом с вентилятором.

Жарко. Как же жарко. Я больше не в состоянии держать это в себе.

Лорд лезет за поцелуем. Подо мной горячеет камень. Я ору ему в лицо от ярости и боли, и вижу, как от меня летит чернота. Дым. Гарь. Он вскакивает, пытается прикрыться руками, но куда там. От черного огня не скроешься. Чернота просачивается сквозь его кожу, лезет ему в рот, уши, везде, куда только может влезть.

— Исчезни из моей реальности, тварь! Исчезни!

Из перстня на моей руке, срывается молния. Вспышка. Я пытаюсь проморгаться. Вместо лорда на полу остается кучка пепла. Я встаю, потираю запястья. Ремни сотлели от жара нагретого камня и продолжают дымить. Я стряхиваю их ошметки со своей кожи, не чувствуя боли. Подхожу к тому месту, где только что стоял Трасторн, растираю черный пепел босой ногой и смеюсь. Хохочу так, что чуть ли не захлебываюсь. Знаю, что смех истерический. Ненормальный. Как у злодейки из мультика. Хочу, но не могу остановиться.

С рук капает огонь. Я не в силах с ним справиться. По стенам бегут огненные ручейки.

В банное помещение вбегает охранник и с дикими воплем несётся обратно.

Напротив меня, на стене, зеркало в полный рост. Я подхожу ближе и с трудом узнаю себя: обнаженное тело, ошейник из почерневшего серебра с сероватыми камнями, парящие волосы, полные боли и искр, глаза, алые губы, огненная аура. Я закрываю зеркало рукой, чтобы не видеть себя, такую. По нему бегут трещины. Звон. Под ноги падают осколки и начинают кипеть. Слишком жарко. Это невозможно вынести. Слишком много жара внутри. Он вырастает из солнечного сплетения, сочится сквозь, вырезанные на животе, руны, поднимается по груди к горлу, оседает на языке. Мне хочется вылезти из кожи вон. Я ложусь на пол. Мраморный пол слегка холодит тело, но недостаточно. Слишком тепло. Ноги-руки тянет, кажется, я умираю. Слез больше нет, наверное, влага, что была внутри, испарилась. Сознание уплывает...

…Огонь. Много огня. Я тону в нем, вязну. Мне никак не выбраться из этого пылающего болота. Может, я умерла? А где картинки из прожитой жизни? Где белый туннель? Неужели это конец? Чьи-то могучие руки поднимают меня с полп. Или мне это только кажется? Может это сон? Или уже ад? Я как одинокий кораблик в океане, меня швыряет из стороны в стороны, закручивает в воронку.

— П-ш-ш, — сквозь звон в ушах слышится плеск воды и наступает облегчение — жар спадает. Открываю глаза, чтобы посмотреть в лицо спасителя — ничего не вижу, нас окружают клубы пара, а вода становится совсем горячей.

— Полегче, Огонёк, — смеётся Грейден. — Ты нас сейчас сваришь. Просто успокойся. Всё закончилось. Полиция со всем разберётся. — Чмокает меня в лоб.

Мне так хорошо, радостно. Ведь действительно, всё закончилось! Я тихо смеюсь, вспоминая кучку черного пепла на белом мраморе. А об Аэле я подумаю позже, когда буду в состоянии соображать. Руки Грейдена такие родные и уютные, можно просто отдыхать и не о чем не беспокоиться. Меня снова вырубает из-за полностью растраченного резерва. Темнота…