Лучик в академии (СИ)

Глава 22. Медовый край

Шаг Аэля. Перед глазами закружилось, в ушах – загудело. Нас швырнуло вниз, в сторону, наверх и снова вниз. Я зажмурилась. Думала нас разбросает по сторонам, когда приземлимся, но нет – все также возлежу на руках. Удобненько.

В нос ударили ароматы цветов, мёда и свежескошенной травы. Меня поставили на землю. Босые ноги тут же утонули во влажной траве.

— А где мои сапоги? — захныкала я.

— Ой, прости, я забыл. Обо всем забыл, — он растер лицо.

Я огляделась: рядом пасся табун рогатых коников. Красноватое закатное солнце танцевало на иссиня-черных лошадиных боках, а их длинные блестящие гривы превращали реальность в сказку, возможно, чуть-чуть демоническую.

Нас заметили. Вожак заржал и забил копытом о землю.

Аэль, не поворачиваясь ко мне, прошипел:

— Кажется, мы влипли, — и дернул за руку: — Бежим! — мы понеслись.

Трава мешала, цеплялась за юбку, путалась под ногами, но Аэльверто тянул меня вперед, не давая упасть. Я то и дело вскрикивала, попадая ступнями на мелкие острые камушки. С меня живо слетел остаток неги, заставляя осознать себя здесь и сейчас. Ветер свистел в ушах, в крови плясал адреналин, в такт сердечному ритму. Наконец мы остановились, громко дыша и смеясь. Я повалилась на траву. Аэль сел рядом.

Кони передумали нас преследовать, наверное, хотели прогнать.

— Где мы? И почему здесь так быстро темнеет? — я глазела по сторонам. Куда ни глянь - кругом степь, только вдалеке виднеются редкие невысокие деревья и куцые холмы.

— Пойдем, - позвал Аэль, вставая.

Я поднялась. Мы взялись за руки и пошли дальше.

— И все-таки, что это за место? — у меня расплылась улыбка на лице. Витало что-то в воздухе: ощущение могущества, свободы, богатства. Странные ощущения…

— Не поняла еще? Мы на Сорнуте! — Аэль выглядел жутко довольным, его глаза искрились весельем. На веках наметились еле заметные лучики мимических морщинок, а клыкастая улыбка заряжала позитивом. Когда он вот так улыбается, невозможно оставаться серьезной - обязательно улыбнёшься в ответ.

— Портал на другой материк? Не могу поверить! — я остановилась и присела, прислонив ладони к почве. Прикрыла глаза - благодать.

Подумать только - я на Сорнуте! Мне так хотелось попасть сюда, прикоснуться к прошлому Аэльверто. Пусть ненадолго, на капельку, приобщиться к истокам, где вырос, возмужал мой любимый. На этом материке рождаются такие мужчины!

Аэль с удивлением посмотрел на меня, а потом протянул руку. Я встала. Глядела на него и все в нем казалось родным. Эта рука - большая теплая ладонь, что держит мою. Это мощное плечо, к которому могу прислониться, прижаться. Я, обычная деревенская девчонка - дочь сельской пройдохи. И он со мной! Сама себе не верю и завидую.

— Луч, я по тебе с ума схожу! – он остановился, прижимая мои руки к своей груди. Тук-тук. Тук-тук, — Особенно, когда ты вот так смотришь… как сейчас. У тебя в глазах вспыхивают искры!

Я закусила губы, чтобы не рассмеяться. Приятно, до чертиков. Эти слова взбудоражили меня, кровь застучала в венах, а в груди расцветал крохотный бутон, распускаясь-вырастая из маленькой точки в нечто большее, всепоглощающее, под названием – любовь.

— И всё-таки, как тебе удалось открыть сюда прямой портал? — стало неловко от творящегося внутри беспредела.

Мы не спеша пошли в сторону холмов.

— А не я его открыл - Магистр гер Штраузи. Ещё он перевесил с тебя маячок, когда ты спала. Знала, что на тебе маяк?

Я помотала головой. Вот ничего себе я поспать: столько пропустила.

— А что мы тут делаем? — происходящее казалось продолжением сна, я даже втихаря ущипнула себя за руку.

— Прибыли на праздник Весны. Его еще называют праздником Молодняка.

— Так прям и называют? — с иронией посмотрела на него.

— Ага, — он снова остановился. Его взгляд стал горячим и будил во мне что-то первобытное, грешное.

Какое-то время мы стояли, обнимаясь. Объятия – чудная вещь. Ведь с тем, кто тебе неприятен, даже в голову не придет обниматься. А с тем, кого любишь – напротив. Теряешь представление о времени, важна каждая минута, секунда…

Мы снова шли, думая каждый о своем, иногда Аэль тихонько сжимал мою ладонь. Я любовалась им. Казалось бы - ерунда, но сколько в этом тихой радости!

Мне вдруг взгрустнулось:

— Знаешь, еще пару-тройку часов назад, мне было не до праздников. А сейчас, когда ты притащил меня сюда, настроение изменилось. Хорошо! — я задрала голову вверх, засмотревшись на летающих в сумерках сычей, что, раскинув крылья, высматривают добычу. Жаль я не умею обращаться в птицу - вот, где истинная свобода!

— Луч, не думай о плохом. Обещаю, будет весело, — на ходу он приобнял меня за плечо.

— Догадываюсь, только это не решит мою проблему. Ты же понимаешь, о чём я? Помнишь, когда мы портанулись из пещеры?

— Конечно, — уныло проворчал вдруг Аэль, остановившись, — Как это можно забыть? Ведь тогда я узнал, что ты - невеста лорда Трасторна! Я чувствовал себя идиотом! Болваном, поверившим тебе снова! – последние слова он сказал с особой интонацией и отвернулся, пиная траву.

Я спрятала лицо в ладонях и покачала головой, вспоминая тот ужас:

— Не могу даже представить. Не знаю, что сделала бы, окажись я на твоем месте. Как ты это стерпел?

— А что еще оставалось делать? Не представляешь каким ослом я себе казался!

— И почему ты меня не послал, куда-подальше? — я обняла Аэля, спрятав лицо на его груди.

— Один раз я уже отказался от тебя, — ответил он сдавлено и обнял в ответ.

Какое-то время мы молча шли. Трава достигала мне до пояса. Я шла, касаясь трав ладонями.

— Одного не понял: зачем ты сама не рассказала? Мне пришлось угрожать вэр Обиа и Агарну, чтобы все узнать.

— Я хотела, только случая никак не представлялось. Надеюсь, этим типам не сильно досталось?

— А если и сильно, то что? Жалко тебе их? — он прищурился.

— Ни капли! — я засмеялась, — Наоборот! — став серьезной, добавила: — Прости, надо было сказать тебе первым.

— Давай будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Для себя я уже всё решил, ещё когда над пропастью висел. Реши и ты для себя.

— Что значит: "Реши для себя?" Думаешь, все так просто? Я решу, и Трасторн от меня отвяжется? — мой романтический настрой вдруг стал стремительно таять.

— Ты разделишь со мной небо и землю? – спросил он вдруг, встав на одно колено.

Ему удалось застать меня врасплох. Я скосила глаза вбок, вверх, а потом на него:

— И что это значит: «Разделить небо и землю?»

— Просто определись, со мной ты или нет?

— Аэль, я давно определилась. Что это изменит? — я недоумевала к чему он клонит.

— Мы лучше поймем друг друга, договоримся, как будем действовать.

— У меня ощущение, что мы разговариваем на разных языках. Аэль, у меня большие проблемы! — разговор вдруг показался утомительным.

— Знаю я о твоих проблемах, успокойся. Сегодня повеселимся, а нервничать будем завтра! Скажи, ты разделишь со мной небо и землю?

Я вздохнула глубоко, сосчитала до десяти. Выдохнула и задумалась, что он хочет этим мне сказать? Это что, какой-то обряд? И решилась – будь, то будет. Что я теряю?

— Я разделю с тобой небо и землю.

Он поднялся, взял меня за руку, поцеловал ладошку и глядя невозможно-синими глазами, произнес:

— Я принимаю твои обещания.

Я была заинтригована. Его слова словно пробудили что-то внутри моего тела. Предвкушение чего-то необыкновенного…возвращая утраченное настроение.

— Куда мы идем?

— Увидишь.

Чем дальше шли, тем больше деревьев встречалось на пути.

Вскоре я услышала ритмичную музыку, доносящуюся издалека. Мужские и женские голоса, смех.

— Что это? — я прислонила ладонь к уху.

— Праздник! — его лицо вдруг преобразилось. С тоскливой надеждой он смотрел вдаль, всматриваясь в шевелящиеся фигуры. А я поняла, что подобное выражение лица возникает у всех бродяг, вдруг вернувшихся домой. Может, когда я поеду навестить Маман, буду выглядеть также.

Мы подошли к поляне, окруженной камнями, вроде Стоунхенджа. Здесь было оживленно. Впервые мне довелось увидеть настоящих орков. В нашей академии их нет! Аэль единственный – и то, полукровка. Он совсем мало походил на жителей Сорнута, разве что клыками и ушами, которые располагаются на голове немного выше, чем у эльфов и людей. Орки рослые и широкие в кости. У их женщин тонкие талии и массивные бедра, лица скуластые, губы пухлые. Кожа цветом «кофе со сливками», словно у аборигенов Австралии. Лэро Тайгерин называл орков красивейшей расой. Может быть, может быть. Но на любителя.

Аэль поздоровался с каким-то молодым парнем, тоже пришедшим с девушкой. Ну как, поздоровался: они прыгнули навстречу друг другу, и ударились плечами. Я думала, Аэльверто отлетит, как воздушный шарик, при столкновении с этим громилой. Но нет. Любимый заорал:

— Джангхи! — раскинув руки в стороны.

— Гвидиорн! — заорал тот в ответ, повторяя жест.

«Вот ничего себе. Его тут как Гвидиорна знают». А потом вспомнила его имя – Аэльвертогвидиорн. «Ну, конечно!» Я стояла в сторонке, с интересом наблюдая за происходящим вокруг. Заметила молодую красивую девчонку, что бежала к Аэлю с открытой улыбкой, а когда заметила меня, встала столбом, развернулась и убежала. Он не смотрел в ее сторону.

Парни долго трясли друг другу руки, хлопали по плечам, что-то обсуждали. Я ничего не могла понять, так как не знала языка.

Свою спутницу Джангхи представил, как Лайохи, с ударением на последний слог. Аэль прижал руку к груди и слегка поклонился ей, а потом протянул руку мне и представил им:

— Маин Кэхоль, — я вопросительно взглянула на любимого. Он выпятил вперед грудь, расправил плечи, словно гордился… мною.

Парочка вылупилась на меня. Первым отмер Джангхи, поклонился также, как Аэль ранее. Что-то спросил. Аэль кивнул, подтверждая. А Лайохи все хлопала зелеными глазами и смотрела, не отрываясь. Потом они попрощались и присоединились к другой компании.

А я поняла, почему орков считают красивыми: смуглая кожа, светлые волосы, светлые глаза – зеленые или голубые. Действительно красивая раса. Их хочется рассматривать, ловить взгляды, вызывать интерес.

Стемнело. Местные жители собрались в огромный круг, в середину которого вышли музыканты с бубнами и барабанами, обтянутыми кожей животных. Раздалось ритмичное постукивание. Круг из собравшихся орков затянул песню, покачиваясь из стороны в сторону. Мы тоже встали в их ряды. Аэль начал подпевать, поглядывая на меня. Я подключилась, протягивая гласные - не сложно. Сияние глаз любимого принадлежало только мне. Скоро музыка участилась. В середину круга выскочило двое мужчин и стал разыгрываться танец-драка, все это под музыку. Тяжелые орки прыгали так быстро и ладно, будто бы ничего не весили. «Ну как резиновые мячики!»

Было что-то трансовое во всех этих плясках и игрищах. Даже я, дитя совсем другого мира, почувствовала вдруг родство с жителями этих степей, словно когда-то давно, также отплясывала и пела на том же языке. А потом вдруг случилось чудо: я стала понимать слова песен. Они пели о своем крае, о любви, о проблемах поколений, о войнах. Я словно прозрела, а из глаз полились слезы радости.

Музыканты ушли. На арену выскочило нечто – маленькое и худое, в маске, но с грудью и бубном. Ужасно визгливым голосом оно верещало, кидаясь на толпу, которая стояла, не шелохнувшись. Я посмотрела на Аэля с весельем, но в то же время вопросительно.

— Это шаманка, она отгоняет злых духов, не бойся, — пояснил он мне на ухо, чмокнув в висок. Мимолётная ласка, приятно. Я потерялась лбом о его плечо.

И кто тут боится? Точно не я! Смеяться хочется - жуть.

Вскоре чудо природы, которое шаманка, уселось с одного края в позе лотоса и к нему потянулись влюбленные парочки. Они подходили, садились напротив, она прыгала вокруг них потрясая музыкальным инструментом и напевая звуки а-э-о-и. На "а" голос звучал низко, почти как рычание, а на звуке "и" почти переходил в визг. Мне хотелось заткнуть уши, но так как все остальные этого не делали, я тоже решила потерпеть. А то обижу ещё каких-нибудь местных духов. Аэль протянул меня к влюбленным, и мы встали в очередь. Не знаю, зачем я это делаю, наверное, он вьёт из меня веревки. Но раз для него это важно, то и мне не трудно.

Скоро настал наш черед. Мы сели, как и предыдущие парочки до нас. Глаза шаманки в прорезях маски меня испугали, оттуда глядело нечто, с желто-черными звериными зрачками.

Захотелось вдруг вскочить и бежать подальше, но в моей голове раздался голос:

— Нужен ли тебе этот мужчина?

— Да! — не задумываясь ответила я, также мысленно.

— Готова ли ты ради него порвать со своими корнями и стать дочерью степей?

Здесь я задумалась. Что я имею: титул, не дающий никакой власти, обязательства, странных родственников, земли и замок, которыми не могу распоряжаться.

Посмотрела на Аэля. Он смотрел прямо перед собой, но словно и вглубь самого себя. Шаманка и с ним разговаривала?

— Готова.

— Да будет так! — последняя фраза ввинтилась в сердце, ребра заныли, лишая воздуха. Я увидела звёздное небо, по нему летела комета. Обзор закрыла голова Аэля: встревоженное лицо, шевелящиеся губы. Я ничего не слышала, хмурилась, пытаясь разобрать, что он говорит. Наконец, слух вернулся:

— Родная, что с тобой? — пробормотал он, трогая мои щеки.

Я поймала его руку, прижала в груди и смогла вдохнуть. Села. Шаманка вскочила и давай скакать вокруг нас, потрясая бубном. Откуда-то повалил дым, будто от сгоревшей травы. Я замахала рукой перед собой, разгоняя его, но он стоял, как и раньше. Пришлось его вдохнуть и раскашляться. Рядом с сердцем затеплилось нечто, вроде маленького зелёного солнышка. Я посмотрела магическим зрением на всех орков и увидела, что у всех такое имеется. Что бы это значило?

Аэль подхватил меня на руки, поднимаясь. Шаманка треснула его бубном по голове, на что он вжал голову в плечи, и не отпуская меня, сел в траву. А потом рассмеялся, запрокинув голову. Мне передалось его настроение - я тоже улыбнулась, глядя на него. Мы встретились взглядами. Не зря говорят, что глаза - зеркало души. У Аэля она прозрачная, как редкий бриллиант чистейшей воды. Когда я с ним, все беды и проблемы растворяются, я становлюсь сильной. Кажется, вместе мы сможем все, даже противостоять высокопоставленному лорду. Ради него я способна на безумства. В глубине души теплилась уверенность, что ради меня он, не задумываясь, отдаст собственную жизнь.

Шаманка заорала в ухо грозным голосом звук: "О-о-о", - так внезапно, что я вздрогнула. Аэль тоже вытаращил глаза, поджав губы. Выглядел он комично, я тихонько засмеялась и погладила его по щеке, любуясь. Он поцеловал мою ладонь, смотря тем самым, восхищенным взглядом. Мы поцеловались. Вокруг стоял бедлам, шаманка вроде угомонилась, посыпав пеплом наши головы. Странно, с другими она столько не возилась и точно ничем на голову не сыпала. Ветерок скинул золу с волос Аэля мне в нос, я чихнула и засмеялась.

— Будь здорова, Кэхоль!

Орки стали собираться в цепочки и держась друг за друга ходить, распевая слова. Мы встали, чтобы нас не затоптали. Нас тут же потянули в разные стороны, заставляя подключиться к игре. Аэль держал меня крепко и не позволил нас растащить. Я взялась за талию какого-то широкого орка, Аэльверто встал позади меня, держась сзади.

Что тут началось! Мы находились в центре одной из цепочек, и ходили по кругу, усиленно топая ногами, пели по-орочьи монотонными голосами:

"Земля - моё тело,

Вода - моя кровь,

Воздух - дыханье,

Огонь - мой дух!"

Сначала эти слова произносились медленно, растягивая гласные. Потом речитатив стал наращивать темп, а наши цепочки ускорились. Орки, как и мы, ходили босиком. Влажная трава отбила стопы, они уже ничего не чувствовали. Кажется, все присутствующие впали в какой-то транс. Мне стало казаться, что наша цепь - единый организм. Длинная-предлинная змея. Руки Аэля на талии дарили уверенность в безопасности. Я отключила мозг и перестала тревожиться о будущем. Мы жили этим моментом здесь и сейчас. Сейчас я была орчанкой.

Сколько мы ходили, закручиваясь в спирали, не знаю. Потом участники разбились на пары и встали в очередь, чтобы прыгать через огромный костер. Страшно - жуть. Кажется, что перепрыгнуть такое невозможно, тебя поджарит. Но если Аэль со мной - я не боюсь ничего.

Потом костры разбили палками, и мы ходили по углям. Сначала было страшно. Я очень чувствительна к боли. Но Аэль показал на примере, пройдя по раскаленной дорожке из светящихся красным, угольков. Ни одна горящая головешка не пристала к его коже. И я решилась - всегда хотелось попробовать.

От беганья по траве, кожа ступней онемела и до сих пор слегка гудела. Я наступила полной стопой на угли и торопливо пошла. С той стороны стоял Аэль и ободряюще улыбался. Под конец дорожки один уголёк больно ужалил за палец ноги, но я уже дошла до конца и быстро стряхнула его.

Народа становилось меньше, все куда-то расползались.

— А куда все уходят? — удивилась я, оглядывая полупустое место силы.

На что любимый лишь загадочно улыбнулся и протянул мне руку. Мы соединили ладони и пошли гулять в степь.

— Ой, смотри, а там трава шевелится! — указала я на место, возле деревьев.

— Пойдем подальше, — смущенно ответил он, уводя в сторону.

Это была необыкновенная, волшебная ночь. На небе почти не осталось звёзд, ветер угомонился. Стало совсем темно. Воздух пах медом, пели птицы. Мне слышался шелест травы, чей-то шепот, сладостные стоны.

Мы ушли далеко. Туда, где с утра пасся табун лошадей. Аэль вдруг остановился и взяв меня за плечи, развернул к себе. Мы сели в траву, спрятавшись в ней с головой, как в колыбели. Я потянулась к его губам первой, сорвав упоительную ласку.

— Люблю тебя, кэхоль, — прошептал он.

— Я кэхоль? Что это значит?

— Не поняла ещё?

Я помотала головой, предположив:

— Девушка?

Он рассмеялся, улегшись на степное покрывало из мягких, шелковых трав, постучав рядом с собою. Я перетекла в лежачее положение, вытянувшись вдоль его тела. Он крепче прижал меня к себе. И вот я уже смотрю на него снизу-вверх.

— Жена? — не унималась я.

— Почти, — я заметила, что он меня дразнит.

— Ах, почти-и-и, — я подмяла его под себя, взгромоздившись сверху, поцеловала в шею. Прикусила за ухо, порычав, пощекотала за ним языком.

— М-р-р-р, — протянул он, и вдруг я снова оказалась внизу. Положила руки ему на плечи, поглаживая, трогая мышцы, разминая. А он сжал мою талию, потом одна его ладонь легла на солнечное сплетение, забираясь под кофточку… В его объятиях я чувствовала себя невероятно тонкой, соблазнительной, желанной. Он стал серьезным, потянулся к моим губам. Я ответила со всем жаром, что скопился за этот долгий изнуряющий, в своем ожидании ночи, день. Нас смыло волной всепоглощающего чувства, заставляя чаще стучать истосковавшиеся сердца, изредка вскрикивать от неземного наслаждения, выгибаться навстречу друг другу, растворяясь, чтобы разлететься на мелкие кусочки в окружающем космосе, а потом, медленно, возвращаться обратно, ощущая себя единым целым, двумя частичками, нашедшими свою половинку. Половинки из разных вселенных.

— Кэхоль, моя кэхоль, — шептал он мне.

— Я Кэхоль, а ты тогда кто?

— А я твой Кохэ.

* * *

Просыпаться не хотелось. Я чихнула. Кое-кто, а именно мой синеглазый Кохэ, щекотал шелковой травинкой нос вашей покорной слуге. Солнце давно встало, согревая, остывшие за ночь, луга.

Я посмотрела на Аэля сквозь ресницы. Он лежал, опираясь на локоть, рассматривая меня. И кажется, любуясь. Меня вдруг охватил стыд: лежу голая средь бела дня. Села, схватила рядом валявшуюся юбку, попыталась прикрыться. А этот… бесстыдник ее отобрал, продолжая при этом нагло пялиться. А как смотрел! Маман про такой взгляд говорила: «Все глаза продал».

— Глазки выкатятся, — пошутила я, подставив ладонь к его носу, как когда-то в столовой это сделал Эран, — Отдай юбку!

После чего попыталась прикрыть руками стратегические точки.

— Не выкатятся, не отдам! — он поймал мою руку, прижался губами. Меня затопила истома, внутри сладко запело, воспоминания о ночи вспыхнули, как бенгальские огни у новогодней ёлки, вот-вот случится пожар.

Мы целовались, в груди бушевало пламя, отчего становилось жарко. Аэль скинул рубаху, но тут над нами словно ветерок подул.

— Как не вовремя, — проворчал любимый, отстранился и стал одеваться. Я посмотрела наверх – там зияла воронка. Я тоже поспешила натянуть одежду. Затем Аэль подхватил меня на руки и шагнул в портал.

Я бросила прощальный взгляд на Сорнут и, с тяжелым вздохом, закрыла глаза. По щеке скатилась одинокая слезинка. «До свидания, восхитительное время праздника, любви, ароматов цветов и мёда! До свиданья! Когда-нибудь я сюда вернусь. Обязательно вернусь! Обещаю. Ведь с этим местом связаны поистине невероятные, волнующие и восхитительные воспоминания о моей первой ночи. И не с кем-нибудь, а с любимым, с единственным, с моим Кохэ».