Ловушка для снов

Пир у Донна, сына Мидира

Когда в холме у Донна, сына Мидира, варили пиво, запах его чуять было по всему Донеголу, а поднимающийся дымок виден был от самого Керри. Вдобавок на сей раз Донн раздобыл винца из Испании, так что когда все выпили за гостей, – за всех вместе и каждого по отдельности, – и за каждый волшебный холм в Ирландии, а их немало, то многим стало казаться, будто щитов, развешанных в зале у Донна по стенам, куда больше, чем их было на самом деле.

После этого за столом поднялся большой шум, все стали хвалиться своими военными победами, а один из сидов, туманным взглядом уставившись на Нэнквисса, сказал не совсем твёрдым голосом:

– Ты страшно напоминаешь мне одного человека. Он был тут у нас на днях. Вы с ним похожи, как две капли воды.

Файтви, тихо икавший неподалёку от них, встрепенулся.

– Ты можешь напомнить им только одного человека, – шепнул он, пиная Нэнквисса ногой под столом, – Фланна Мак Фиаха. Похоже, он здесь был. Надо выспросить у них всё.

– Но моя жена никогда не говорила мне, чтобы мы с Мескви были особенно похожи, – медленно отвечал Нэнквисс, задумчиво глядя перед собой.

– А я и не говорю, что вы похожи, – втолковывал Файтви. – Просто для здешних вы с ним на одно лицо. Ну, у Мак Фиаха тоже чёрные волосы, смуглая кожа, и – ты извини, конечно, – но и нос у него мало чем отличается от твоего.

– Да ведь Мескви из племени Воронов, а я Выдра, – невозмутимо возражал Нэнквисс. – Как можно нас спутать?

– Да хоть тушканчик! – заорал выведенный из терпения Файтви. – Как можно вас не спутать, ты лучше спроси! Да если Фланн действительно был здесь, – это удача, какой свет не видывал. Надо вытянуть из них всё!

Но пока Файтви излагал эту дельную мысль, Нэнквисс перешёл на наречие родного Мэшакквата и уже не мог выдавить из себя решительно ни слова по-ирландски. Тогда Файтви сам пересел поближе к упомянутому сиду и взял дело в свои руки. Сид, прислонившись к столбу, поддерживающему потолочные балки, не спеша допивал своё вино и с блуждающей улыбкой на лице вырезал ножом на столешнице какую-то не совсем пристойную надпись.

– Уж не Фланна ли Мак Фиаха ты имел в виду? – начал Файтви настолько вкрадчиво, насколько позволяла икота.

– Фланна, да-да, – защебетал сид, окидывая Файтви туманным взором.

– А как он попал к вам?

– А мы заманили его, – тихо и напевно отвечал сид, заслушиваясь собственным голосом. – Болотными огоньками, волшебными голосами, кое-где пришлось и рукой подтолкнуть.

– Да на что он вам сдался?

– Дело в том, что Мидир строил замок для защиты от фоморов. Только что-то этот замок не стоял. Заваливался к чёртовой матери. Каждую третью ночь вся постройка рушилась со страшным шумом. Мидир призвал друидов, и те, как водится, посоветовали ему прирезать кого-нибудь и побрызгать кровью фундамент. Ну, у нас, сидов, с кровью, сами знаете, негусто: даже кончика булавки не хватит намочить, оттого и называют нас ещё бескровным народцем.

– Решили прирезать Мак Фиаха, – уточнил Файтви.

– Любой человек подошёл бы нам, клянусь, – хладнокровно возразил сид, – но Мак Фиах! Мак Фиах разгадал тайну замка с лёту, прежде, чем мы успели глазом моргнуть, и необходимость закладывать кого бы то ни было в основание разом отпала. Вы знаете, что было под землёй, ниже основания замка?

– Спящий дракон? – сочувственно спросил Файтви.

– Как бы не так! Вот и мы тоже: дракон, дракон!.. Грунтовые воды – вот что у нас там было! Мак Фиах разложил нам всё это на пальцах. Мы были потрясены. Ты думаешь, мы предлагали ему только лишь место наследника Мидира? Какое там! Мы предлагали ему бессмертие, власть над четырьмя ветрами, дар предвидения… что ещё, не помню… словом, кучу всего. Мы сватали ему жену из нашего народа взамен той невзрачной девушки, что была с ним.

– Что значит «невзрачной»? – вскинулся Файтви, но сид пропустил этот вопрос мимо ушей.

– Однако Фланн ничего не хотел и всё порывался уйти. Он был слишком нетерпелив, ну, и нам пришлось сделать так, чтобы он… – сид щёлкнул пальцами, – ну, позабыл обо всём. Знаешь, человек суетится, спешит куда-то, и вдруг – раз! – позабывает, кто он, куда он шёл, и жизнь его становится сплошным праздником.

Файтви подался вперёд и слушал во все уши.

– И что же? – спросил он.

– Он проводил с нами все дни, перестал торопиться, и его взгляд сделался обычным, таким же, как у нас.

При этих словах Файтви заглянул сиду в глаза и убедился, что взгляд у того действительно отсутствует.

– Но наше любопытство всё сгубило, – вздохнул сид. – Как-то на пиру, где мы веселились вовсю и Мак Фиах веселился за троих, мы вспомнили твою третью загадку, век бы нам её не слыхать, и нам до смерти захотелось узнать, кем же всё-таки приходится Фланну Мак Фиаху этот Мескви из Кагакешши. Вот эта загадка и провалила всё дело. Услышав её, Мак Фиах вдруг замолчал, посмотрел на нас безо всякой симпатии и засобирался в дорогу. И по тому, как быстро он собирался, стало ясно, что он вспомнил всё подчистую – и кто он, и куда идёт, и зачем. Но ради его благополучия на всякий случай я скрою, куда лежал его путь от нашего порога.

Тут Файтви закрыл лицо руками и зарыдал. Сид не на шутку обеспокоился и склонился к Файтви с сердобольностью, присущей его племени.

– О, неужели я не увижу его! Ведь я не видел его столько лет! – Файтви всхлипывал безостановочно, и сид, потрясённый его горем, немедленно стал вспоминать подробности.

– Он ушёл отсюда на север, сразу после праздника Белтайна,[8] когда на небе был тонкий серп от той самой луны, что вчера была полной. Теперь, когда он несёт с собой наш подарок, тебе будет несложно его догнать, ведь серебряное блюдо Мананнана, сына Лера, – это не пушинка.

Файтви всхлипывал в полном отчаянии, но сквозь слёзы как-то очень метко спросил:

– А что за блюдо?

– Мы предложили ему подарок, – объяснил сид, – и он сам выбрал его. Мананнан, бог всех морей, когда-то создал такую вещицу: круглое блюдо размером почти с боевой щит, и на нём вертится серебряная рыбка, всегда указывая носом точно на север. Забавная штучка, но, если вдуматься, совершенно бесполезная. А за это скажи мне теперь: кем же всё-таки приходится нашему Фланну этот Мескви из Кагакешши?

– Им самим, – чётко ответил Файтви. Когда он убрал локоть от лица и откинул назад спутанные волосы, оказалось, что никаких следов слёз на его лице и нет.

– Эй, Выдра! – отчаянно затормошил он Нэнквисса, который спал, мирно уткнувшись в бок жареного кабана. – Вставай! Нам пора!

Потом Файтви встал и быстро прошёл вдоль лавок, отыскивая Рори среди пирующих.

– Рори! Мы уходим, – сказал он, с трудом отрывая Рори от очередной хорошенькой сиды. – Уходим, ты слышишь?

– Слушай, оставь меня в покое, – возмущённо отмахнулся Рори. – Не видишь, у меня ещё дела здесь?

– Можешь засунуть их в свой левый мокасин, – ликующе сказал Файтви. В последнее время он перенял немало сочных оборотов от Нэнквисса. – Я знаю, куда идёт Фланн Мак Фиах!

Рори оторвался от своего занятия и сел, утирая губы.

– Я знаю, куда идёт Фланн Мак Фиах, и если только мы не будем целоваться со всеми встречными девушками подряд, мы ещё успеем его догнать. В общем, если я всё правильно понял, Мак Фиах был здесь две недели назад и ушёл на север, забрав отсюда корабельный компас! – выпалил Файтви в тишине, нарушаемой только храпом воинства Донна, сына Мидира.

Когда они выбрались наконец из холма и громадная дверь за ними захлопнулась, причём на её месте тут же оказался ровный зелёный склон, все трое вздохнули свободнее и огляделись. Рядом с бывшей дверью на камушке, как будто так и надо, сидел О'Кэролан и, прикрыв глаза, настраивал арфу.

– Уф-ф… По крайней мере, ясно, что мы не проторчали в этом холме триста лет, – с облегчением вздохнул Рори. – О'Кэролан жив и ничуть не изменился.

– То, что О'Кэролан жив, ещё ничего не доказывает, – возразил Файтви. – Возможно, О'Кэролан вечен. Надёжнее посмотреть расположение звёзд. Но это я смогу сделать только ночью.

О'Кэролан, как будто бы речь шла вовсе не о нём, грелся себе на солнышке и улыбался.

– А куда мы идём? – протирая глаза, спросил Нэнквисс.

– На север, к дому корабельного мастера О'Киффи, – отвечал Файтви. – Мак Фиах хочет плыть куда-то. Знать бы ещё куда!..

Но О'Кэролан помалкивал и делал вид, что его здесь нет.