Ловушка для «Тайфуна»

Фрагмент 15

Инициатива поездки Энтони Идена и британских военных специалистов на фронт исходила вовсе не от советской стороны: на этом настаивал сам премьер-министр, таким способом решивший уличить русских в сокрытии какого-то секретного оружия. А большевики предложили побывать в вооружённой новейшей боевой техникой танковой бригаде, действовавшей на острие удара советских войск, сумевших окружить и разбить целый моторизованный корпус немцев. Заодно и похвастаться успешным контрнаступлением и локальной победой над сильным противником.

Россию министр посещал не впервые. Первый раз он побывал в этой стране ещё в 1935 году, и тогда же повстречался со Сталиным, оставившим о себе благоприятное впечатление своими врождёнными благородными манерами и прагматичным подходам к политике. Но это путешествие оказалось куда более продолжительным и сложным, чем та поездка: вначале плавание по северным морям на крейсере «Эдинбург», часть миссии которого включала защиту арктического конвоя PQ-6, а потом — воздушный перелёт из Мурманска в Москву под защитой русских истребителей. Самых обыкновенных, хотя и считающихся новейшими, снабжённых не каким-то двигателем «из будущего», на что намекала разведка, а мотором довольно устаревшей конструкции: звездообразным, с воздушным охлаждением (их британские специалисты осмотрели ещё на прифронтовом аэродроме). Тем не менее, именно эти истребители конструкции Лавочкина немецкими асами считались наиболее трудным противником в воздушном бою.

Коллега Идена, господин Молотов, невысокий, склонный к полноте мужчина в очках, страдающий лёгким заиканием, до мая 1941 года занимал должность советского премьер-министра. Он встретил британскую делегацию в единственном северном незамерзающем порту России, Мурманске, и сопровождал Энтони на протяжении всего визита. Включая все четыре состоявшихся до поездки на фронт беседы с премьером Сталиным в Кремле. Да и на фронт отправился вместе с гостями.

Эта поездка тоже оказалась непростой. Метеорологи не могли гарантировать лётной погоды в районе первой русской столицы, Новгорода, так что до этого города, с осени пережившего несколько германских авианалётов, пришлось добираться поездом. Именно во время этих налётов пострадала русская святыня, памятник 1000-летию России, высотой в 16 ярдов: осколок немецкой авиабомбы угодил в нижний ярус фигур русских исторических персон, оставив на лице одного из бронзовых то ли писателей, то ли общественных деятелей огромную царапину.

С одного поезда пересели на другой, отправившись на юг по ветке, до войны служившей для вывоза из заболоченных окрестных лесов торфа и древесины. А в городишке Шимск, сильно пострадавшем от артналётов при обороне от подошедших вплотную к нему немецких войск, пересели на армейские автомобили, новейшие русские вездеходы Газ-63, комплектующиеся кабинами от американского грузовика «Студебеккер US6».

Да, машина считающаяся в России новейшей, но, по словам Молототова, её прототип был разработан ещё в 1939 году, а выпуск начат осенью 1941. Как уже сказано, кабина американского образца, а мотор — переработанный американский же, устанавливаемый «кузенами» на «Додж-Д5». Именно в кузов этого грузовика установили отапливаемые печкой будки с небольшим окошечками, в которых и везли членов делегации. Ну, кроме Молотова и Идена, ехавших в «генеральской» полноприводной машине Газ-61, также выпускавшейся ещё до начала войны между Россией и Германией.

Именно в Шимске, городе, стоя́щем на берегу замёрзшей реки Шелонь всего в восьми милях от её впадение в огромное озеро Ильмень, Иден впервые увидел немецких пленных. Грязных, измученных, небритых, укутанных в какие-то рваные тряпки, вызывающих у него жалость пережитыми ими страданиями.

На удивление, русские совершенно не препятствовали попыткам британца поговорить с ними на их родном языке, превосходно выученном им ещё в детские годы. Да только разговоров не получилось: эти несчастные люди, вызывавшие у министра куда большее сочувствие, чем русские дикари, оказались не склонны к беседам, однотипно отвечая на любое обращение к ним фразой «Гитлер капут».

Нет, русские тоже страдали от войны: в Шимске было немало разрушенных, сгоревших домов, гибли их женщины и дети, многие оказались бездомными и теперь ютились в вырытых землянках. Но, в отличие от привыкших к комфорту цивилизованных немцев, они так и остались в привычной стихии, а не оказались после долгих фронтовых мучений в руках врага.

Переехав по ледовой переправе через приток Шелони реку Мшага, колонна оказалась в первой из освобождённых от немцев деревень, почти полностью уничтоженной в ходе боёв. И здесь, и по дороге к городу Сольцы, ставшему первым отвоёванным в ходе русского контрудара городом, Идена поразили десятки сожжённых немецких танков, зачастую сброшенных с расчищенного от снега шоссе, сотни повреждённых, сгоревших и просто брошенных грузовиков, исковерканные пушки, тысячи ещё неубранных трупов немецких солдат, отчаянно пытавшихся пробиться из окружения. Особенно много этих следов боевых действий стало попадаться на подъездах к Сольцам, пригород которых, деревня с непроизносимым названием Ёгольник, стала ареной многодневного сражения.

К чести немцев, при вторжении в Россию столкнувшихся с превосходной русской бронетехникой, они использовали её, полученную в качестве трофеев, против тех, кто построил эти стальные монстры. И английский министр, осматривая замершие подбитые и сожжённые боевые машины, был вынужден признать, что его соотечественники безнадёжно отстали от учившихся у них строить танки русских. Ни один британский танк не может сравниться по мощи с русскими тяжёлыми «Клим Ворошилов» и средними Т-34. Не зря германские танкисты прилагали столько усилий, чтобы ввести в строй подбитые или брошенные из-за поломок машины, доставшиеся им во время летне-осеннего наступления. Даже Пц-3 и Пц-4, самые совершенные немецкие «панцеры», с которыми британцы столкнулись во Франции, не могли конкурировать с этими тяжело бронированными, вооружёнными трёхдюймовой пушкой боевыми машинами.

Нет, после того, как за лето и осень немецкие танковые дивизии понесли гигантские потери от русских противотанковых ружей и пушек, гитлеровцы активно использовали вообще любую бронетехнику, оказавшуюся в их руках. И французскую, и английскую, захваченную под Дюнкерком, и русские устаревшие лёгкие машины, вроде БТ и даже Т-26, являющиеся развитием американского танка Кристи и британского «Виккерса». Но КВ, применявшиеся, как оказалось, ещё в войне против Финляндии, и Т-34, немного не успевшие на неё, поразили британских военных специалистов и главу делегации с Альбиона.

И вот во время этого осмотра поля сражения Идена впервые посетило чувство тревоги за послевоенное будущее Великобритании, Европы и всего мира. Нельзя было не радоваться тому, что Советский Союз, сражаясь с Германией, уберёг Британию от разгрома, который непременно случился бы, форсируй немцы Пролив. Но перед глазами министра стояли несчастные немецкие пленные в лохмотьях, конвоируемые здоровыми, бодрыми русскими в прекрасно подходящем для местных погодных условий новеньком обмундировании. Что будет, когда они ворвутся в Европу? Кто их сумеет остановить, защитить европейские народы от коммунистического ига, ничуть не менее опасного, чем нацистское? Пожалуй, даже более опасного, поскольку посягает на самое святое — на священную частную собственность.

Тревога усилилась, когда одетые в тёплую русскую одежду и обувь, смешные трёхухие меховые шапки и разноцветные шарфы, увешанные фотоаппаратами, британцы оказались в расположении выведенной на отдых после боёв танковой бригады. Из-за того, что здесь их ждали уже куда более совершенные бронированные машины, чем подбитые трофейные КВ и Т-34. Эти боевые машины имели названия Т-44 и Т-50. Причём, первая просто шокировала специалистов: пушка на ней — не уже 3, а 3,35 дюймов с баллистикой зенитного орудия, бронирование значительно сильнее, двигатель мощнее, а размеры меньше при практически той же массе.

Да, машина новая, но в ней хорошо прослеживается преемственность с предыдущей машиной русского конструктора Кошкина: схожие силуэты, схожая конструкция корпуса, модернизированный дизельный двигатель той же конструкции, что и в Т-34. Но подвеска заменена на более совершенную (в сравнении с подвеской Кристи) торсионную, а огромный мотор установлен не продольно, как в предшественнике, а поперечно. Что и позволило уменьшить габариты.

Лёгкие танки особого ажиотажа не вызвали. Произведённые на построенном Фордом Горьковском автозаводе, они были вооружены не впечатляющей даже в сравнении со старыми БТ пушкой в полтора раза меньшего, чем у них, калибра. Правда, длинноствольной. Двигатель восьмицилиндровый бензиновый, выпускающийся на московском заводе имени Сталина. По словам русских, бронепробиваемости пушки хватает на лёгкую бронетехнику и бортовую броню немецких средних танков, если она не защищена дополнительными бронелистами. Но главная задача таких танков — поддержка пехоты, а не, как в британской концепции, «подвижной противотанковой единицы». Зато и немецкие танки с длинноствольными пушками пробивают у них даже лобовую броню, а боковую при удачном попадании — даже самые распространённые немецкие 37-мм противотанковые орудия.

Несколько удивили просторные, на 20 десантников, гусеничные бронетранспортёры, которыми оказались обеспечены пехотинцы. Раньше русские не были замечены в разработке подобных машин. Но это — отнюдь не та техника, которой можно завоевать превосходство на поле боя. Слабая броня, защищающая лишь от стрелкового оружия винтовочного калибра, вооружение в виде пулемёта под стандартный русский патрон. Такие нужны лишь для быстрой доставки пехоты к месту боя, но уязвимы даже для крупнокалиберных пулемётов, не говоря уж о малокалиберной артиллерии.

Артиллерия бригады, рассчитанной на быстрые марши и неожиданные прорывы, сплошь на механической тяге. И в качестве тягачей используются разработанные ещё в середине 1930-х гусеничные легкобронированные машины. Даже миномёты перевозят на них: калибром 3,2 дюйма устанавливают в специальное гнездо в задней части тягача, а более тяжёлый, 4,2 дюйма, с колёсным ходом везут на прицепе. Как и трёхдюймовые дивизионные пушки конструкции Грабина, способные выполнять роль и противотанковых орудий.

В общем, ничего из вооружений бригады, отличившейся в ходе контрудара, никоим образом не подтверждала версию MI6 о том, что победы Красной Армии якобы связаны с поддержкой русских некими «пришельцами из будущего». Единственное, что могло бы хоть как-то натолкнуть на подобную мысль — совершенно необычные, никем из британцев ранее невиданные автоматические карабины под патрон, слабее винтовочного, но сильнее пистолетного.

— Как давно производятся эти автоматические винтовки? — задал Иден вопрос Молотову.

— С весны этого… Простите, прошлого, 1941 года. Но в войска стали поступать только в конце лета. В гвардейские и ударные части, вроде данной бригады. Да и то, как вы видите, на всех их не хватает, и артиллеристов и технических специалистов приходится вооружать карабинами или более слабыми пистолетами-пулемётами.

На следующее утро, во время пресс-конференции в Новгороде, министру иностранных дел Великобритании пришлось много говорить о союзнических отношениях, о страданиях под оккупацией русского народа, о героизме солдат Красной Армии. А свои мысли о том, как не допустить большевиков в Европу, он отложил до возвращения в Лондон. Ведь ему ещё предстояли переговоры и с Молотовым, и со Сталиным в Москве. Вот он и попытается во время этих раундов прощупать их планы на усиление роли России в Европе. Ну, и необходимо посмотреть на их реакцию на предложение вступить в войну с Японией. Уж этот шаг точно ослабит большевиков и отвлечёт их от европейских дел!

Установка турбовинтовых двигателей на дальний бомбардировщик Ер-2 превратила его из ленивой, раскормленной коровы во вполне приличный самолёт. Что ни говори, а творению Роберта Бартини, к которому для превращения сугубо гражданской «Стали-7» в боевую машину приложил руку Владимир Ермолаев, с двигателями М-40 и М-105 откровенно не хватало мощности используемых моторов. Отсюда и просто невероятно длинный разбег на взлёте, доходящий до двух километров при максимальной бомбовой загрузке, слишком медленный набор высоты (чтобы «забраться» на пять километров, требовалось потратить более шестнадцати минут). А с новыми моторами машина просто преобразилась. К тому же, «ермолаева», получившего долгожданные мощные двигатели, немедленно начали модернизировать.

Модернизация пошла по пути установки нового оборудования, обеспечивающего повышение боевых качеств самолёта. Александр Евгеньевич Голованов, командир авиационной дивизии дальнего действия, вначале носившей номер 81, а с декабря 1941 получившей № 3, помнил, как в составе его группы турбовинтовые Ер-2 вылетали на первую бомбардировку Берлина и проявили себя в том полёте отлично. И сразу же вскоре после этого одновременно шесть машин отправили на доработку: устанавливать новое оборудование, позволяющее бороться с радиолокационными станциями противника.

Дивизия Голованова регулярно летала бомбить Берлин, Кёнигсберг, Варшаву, другие промышленные и транспортные центры Германии, пока фронт не приблизился к Ленинграду. Немцы привычно списывали эти бомбёжки на англичан, но у них стали появляться и ночные истребители, которые наводились на самолёты авиации дальнего действия локационными станциями, разворачиваемыми близ этих объектов.

Вот тут и сказали своё слово «ерки», получившие совершенно новое оружие и новейшие приборы. А конкретно — реактивные снаряды, способные уничтожать локаторы.

Выглядело это примерно так: впереди формации, летящей на задание, шла пара Ер-2, аппаратура которых засекала где-то внизу радиоизлучение, характерное для немецких «радиоуловителей самолётов». С подкрыльевой подвески «ерёмы» производился запуск эрэса, который сам наводился на источник этого излучения. И спустя несколько секунд где-то там, далеко на земле, вспыхивала искорка, извещавшая о том, что ночных истребителей на этом участке маршрута сегодня не будет. Редко, когда приходилось делать второй выстрел, если первый снаряд промахивался.

Эти же «ермолаевы», на которые установили авиационные локаторы, извещали и о приближении «ночников», от которых можно было либо уйти манёвром, либо отбиться огнём оборонительного вооружения. А ещё — находили крупные цели, вроде железнодорожных станций и колонн техники. Находили, подсвечивали осветительными бомбами в условиях светомаскировки, чтобы ТБ-7 или, как их стали теперь называть, Пе-8, могли нанести прицельный бомбовый удар.

Голованов прекрасно помнил и другое: то, насколько ненадёжными были первые машины конструктора Ермолаева, поступившие в войска в начале 1941 года. Но потом что-то случилось на Воронежском авиазаводе (случилось в хорошем смысле), и сразу же исчезли проблемы с гидравликой, заеданием приводов бомболюков, отказами электрооборудования. И машина действительно стала неплохим дальним бомбардировщиком. А ещё — дальним высотным авиационным разведчиком, реально способным пролететь 5–6 тысяч километров хоть днём, хоть ночью.

Отказы, разумеется, случались. Но вовсе не в таком количестве, как на машинах первых серий, которые, по слухам, потеряли уже все. Были и боевые потери, когда полкам АДД приходилось выполнять несвойственные им задачи в прифронтовой зоне в дневное время. Даже несмотря на обязательное при этом истребительное прикрытие: кого-то «доставали» вражеские истребители, кого-то — зенитная артиллерия противника. Но ни одной из них не случилось из-за отказа моторов: значит, не зря утверждали заводчане, что ресурс турбовинтовых двигателей, устанавливаемых на ТБ-7 и Ер-2, составляет тысячу часов.

Генерал-майору авиации (получил это звание за организацию и проведение успешных налётов на крупнейшие промышленные центры Германии) после перевода в декабре 1941 года в подмосковное Монино пришло с головой окунуться и в программу модернизации техники, состоящей на вооружении дивизии. Ведь бывшая 87-я ад теперь подчинялась непосредственно Ставке Верховного Главнокомандования, и ей полагалось выполнять наиболее ответственные задания. А значит, и на её оснащение шло всё самое наилучшее.

Получили новые наименования и входящие в неё авиаполки. Теперь они именовались 746-й апдд (10 ТБ-7), 747-й апдд (10 Ер-2), 748-й апдд (20 Ил-4) и 433-й резервный авиаполк ТБ-7. Ер-2 и ТБ-7 — только с турбовинтовыми двигателями, а Ил-4 — настолько глубоко модернизированный в сравнении с его ранней версией, именовавшейся ДБ-3Ф, что стал, по сути, новой машиной. Избавившейся от целого ряда таких недостатков, как высокую неустойчивость в полёте по всем трём осям, отсутствие глушителей-пламегасителей. Резко подняли надёжность двигателей М-88, снизили длину разбега, увеличили на километр потолок полёта и на 15 километров в час — максимальную скорость. Самолёт так и остался довольно сложным в управлении и ограниченно годным для дальней авиации (особенно из-за единственного пилота в составе экипажа, что превращало полёты на максимальную дальность в адский труд), но повышение надёжности техники не могло не радовать.

Штаб дивизии по настоянию Сталина перенесли в Москву, освободив для этого часть здания Академии имени Жуковского. Причём, распоряжение об этом отдал не Председатель ГКО, а начальник Главного управления тыла РККА генерал-лейтенант Хрулёв, и выполнен приказ Андрея Васильевича о выселении прежних «жильцов» был в течение суток. Разумеется, за ним стоял товарищ Сталин, при Голованове звонивший Хрулёву о необходимости найти самое удобное место для штаба дивизии, но свежеиспечённого генерал-майора просто поразило, насколько быстро оказалось исполнено распоряжение Вождя.

Тем не менее, весь комплекс Академии 3-я авиадивизия не получила. Часть их осталась за некими «курсами повышения лётного состава», которыми командовал… старый знакомый Александра Евгеньевича, дважды Герой Советского Союза Яков Владимирович Смушкевич. Эти совершенно невнятные курсы, по мнению Голованова, были просто немыслимым понижением для Смушкевича, ещё недавно занимавшего должность генерала-инспектора ВВС.

Но пришедший проведать соседа прославленный лётчик-истребитель обиженным не выглядел. Наоборот, был полон энтузиазма, глаза светились азартом как у человека, который обрёл цель жизни.

Да, до командира дальнебомбардировочной авиации доходили слухи, что Смушкевичу сделали сложнейшую операцию, заменив раздробленный в авиапроисшествии бедренный сустав протезом. Да так удачно, что даже лёгкой хромоты не осталось. При встрече выяснилось, что Яков Владимирович вот-вот станет отцом (история погибшей единственной дочери Смушкевича в своё время потрясла Голованова). Да только, как оказалось, причиной душевного подъёма «соседа» были не только эти радостные события, а то ДЕЛО, которым он теперь занимался. Какое именно — Смушкевич пока не раскрыл, но пообещал:

— Вот получите соответствующие разрешения и увидите собственными глазами.

За получением разрешения на посещение тщательно охраняемой чекистами территории «Курсов» дело не затянулось. Мало того, от командующего ВВС пришло распоряжение в кратчайшие сроки «пропустить» через них все новые экипажи, прибывающие в качестве пополнения и принимающие самолёты, перегоняемые с заводов. Тех самых, что были оборудованы новейшей аппаратурой, столь облегчающей боевую работу. И на душе Голованова становилось легче, когда он узнал, что значительная часть этой аппаратуры предназначалась именно для полётов в сложных метеоусловиях. История замкнула круг: именно Александр Евгеньевич в своё время обратился к Смушкевичу с предложением обязательно обучать лётчиков бомбардировочной авиации пилотированию в таких условиях (а Смушкевич настоял на том, чтобы Голованов написал об этом Сталину), и вот теперь ведомство Якова Владимировича будет повышать квалификацию лётчиков из соединения Голованова в данном направлении.

— Но, насколько мне известно, не существует учебных модификаций Ил-4 со сдвоенным управлением.

— Вот «полетаете» на моей технике самостоятельно, и поймёте, что такая модификация и не нужна, чтобы «прогнать» пилота через самые сложные ситуации, — только улыбнулся на это замечание генерал-лейтенант.

Техника, на которой обучали пилотов у Смушкевича, просто поразила командира дивизии. Это была модель пилотской кабины того же самого Ил-4, но… с нарисованными на нескольких плоских панелях-экранах, имитациями вида сквозь стёкла кабины. Изображение, включая нарисованные приборы, реагировало на движения штурвала, педали и рукоятки управления тягой двигателей. Не хватало лишь ощущений ускорений, испытываемых при совершении манёвров.

— Плохая посадка! — покачал головой Смушкевич, наблюдавший за первым «полётом» комдива на тренажёре. — Большая вероятность того, что придётся ремонтировать стойку шасси.

— Не выспался сегодня, — попытался оправдаться тот.

— Знаете, что? — посерьёзнел бывший генерал-инспектор. — Может быть, мне за это дадут по шапке, но предупредить вас я просто обязан. Меньше, чем через три года, из-за всех этих ваших хронических недосыпов у вас должны возникнуть очень серьёзные проблемы со здоровьем: появятся спазмы в организме, которые будут вызывать остановку дыхания и перебои в работе сердца. Если хотите летать на самом деле, а не как я, только на тренажёрах, мой вам совет: старайтесь высыпаться. Скоро, очень скоро у нас появится такая техника, к которой вас с такими симптомами и близко не подпустят.