Ловушка для «Тайфуна»

Фрагмент 12

Из личного состава миномётных расчётов роты после ночного боя на сельском кладбище уцелело лишь одиннадцать человек, неполный взвод. Остальные либо погибли, либо ранены и эвакуированы в тыл. Включая командира миномётной роты, которой теперь командует лейтенант Лифанов. Вот так: по четыре человека на три уцелевших «самовара», если считать «повозочных», как назывались бы механики-водители Т-20, будь их рота на конной тяге, и пулемётчиков бронетягачей. «Комсомольцев», правда, теперь у них четыре: один сгорел от брошенной внутрь него немецкой гранаты. Ну, и миномёт разворотило взрывом боекомплекта. А ещё один, тот самый, на тягаче которого Кудин замещал пулемётчика, признан непригодным к использованию после попадания в ствол винтовочной пули.

— Будем как-нибудь выкручиваться, пока пополнение не пришлют, — выйдя из задумчивости, сделал вывод Лифанов. — В общем, принимай, Кудин, второй взвод: ещё один миномёт начальник артиллерии нам пообещал отыскать.

— Товарищ лейтенант, я же… только после учебного лагеря, даже командиром расчёта толком побыть не успел.

— Временно, младший сержант. Временно.

И вдруг озлобился.

— А где я тебе другого комвзвода возьму? Сам же видишь: у нас в роте только два лейтенанта осталось, Мельничук да я. Разорваться нам с ним, что ли? Не дрейфь, Слава, я тебе помогу советом, если что. А как пополнение прибудет, снова вернёшься в командиры расчёта.

С тем, что произошло в ту ночь, разобрались довольно скоро. Нарушив своё неписаное правило не воевать ночью, эсэсовцы провели до двух рот солдат пехотного батальона вдоль железнодорожного полотна в тыл передовым частям бригады, бьющимся в Песках. Их разведчики, передвигаясь на лыжах, обошли или сняли наши наблюдательные пикеты и вышли к Крёкшиной Горке, где ночевали тыловые подразделения и резервы танковой бригады. И если бы не глазастый Резниченко, поднявший тревогу, быть всему личному составу миномётной роты либо в плену, либо «холодными».

Ему самому, кстати, повезло уцелеть, хотя парень труса не праздновал. Даже при близком разрыве немецкой гранаты-«толкушки» её осколки приняли на себя ватник-фуфайка и ватные штаны, так что выглядел он теперь со спины, будто его собаки порвали. Особенно потешались над его видом товарищи по учебному подразделению, где Резниченко вначале очень доставалось от инструктора за манеру отклячивать зад при передвижении по-пластунски.

— Не научили бы тебя правильно ползать, был бы ты теперь «в жопу раненым»! А такое ранение — самое неприятное: ни сам не посмотришь, ни перед людьми раной не похвастаешься, — зубоскалили ребята, от которых, в общем-то, добродушный красноармеец, которого лейтенант Лифанов пообещал представить за спасение роты к медали «За отвагу», только отмахивался.

Зубоскалили, как понял Кудин, только ради того, чтобы снять нервное напряжение после боя, в котором им всем грозила верная гибель. На перекурах между тяжёлой и неблагодарной работой похоронной команды: для погибших товарищей вырыли на свободном участке погоста братскую могилу, в которую их всех и уложили.

Попытка ночного удара в тыл бригады сорвала боевую работу лишь их миномётной роты. Подошедший стрелковый полк при поддержке танков бригады окончательно взял деревню Глинско, а потом выбил немцев из другой, носящей громкое имя Гора. Громкое — потому что в сравнении с Киевскими горами это просто бугорок какой-то. А ближе к концу дня передовые танки бригады у переезда через железную дорогу южнее деревни Мясково встретились с прорывающимися им навстречу с севера подразделениями Красной Армии. Замкнулся котёл вокруг немецкого корпуса!

— Но это совсем не значит, что нам следует расслабиться и ждать, пока немцы сдадутся, — наставлял бойцов на митинге, собранном по этому поводу, начальник артиллерии бригады майор Сабиров. — Загнанная в угол крыса становится только более злобной. Победу будем праздновать только после того, как сдастся последний окружённый нами немец. А до того момента следует удвоить бдительность, чтобы не получилось того, что произошло с ротой 82-мм миномётов, и продолжить бить врага с удвоенной яростью, с удвоенным мастерством.

Слова Сабирова о загнанной в угол крысе подтверждала и канонада, слышимая со всех сторон, кроме запада и северо-запада. Это немецкие дивизии, попавшие в окружение, пытались прорвать его кольцо изнутри, а их товарищи — снаружи. Ну, и наши войска, державшие рубеж по Мшаге, давили на «котёл» с северо-востока, не позволяя окружённому корпусу выделить побольше солдат для прорыва.

Миномёт, выделенный начартом, оказался «дважды трофеем», отбитым у немцев. А роту пополнили пока простыми красноармейцами, взятыми из мотострелков. Пополнили до минимального состава, позволяющего вести более или менее действенный огонь. За недостающих наводчиков встали в строй не только Кудин, но и комвзвода-1 лейтенант Мельничук. Раненых и убитых заряжающих заменили другие номера расчётов. Даже уцелевшие пулемётчики тягачей, хоть немного знакомые с работой миномётного расчёта. А вот подносчиков и снарядных, а также пулемётчиков заменили вчерашние пехотинцы и оставшиеся «безлошадными» танкисты. В общем, кое-как довели численность роты до двадцати одного человека. Вместо положенных по штату сорока пяти. И в бой!

Это не шутка. Пока танкисты «обнимались» с товарищами из встречного клина, миномётчикам пришлось помогать отражать немецкую атаку северо-восточнее Глинско.

Деревня сильно пострадала за время боёв, поэтому ни о какой тёплой ночёвке речи в следующую ночь не шло. Хорошо, хоть снова пошёл снег и немного потеплело.

— Плохо, — сделал вывод командир роты. — Значит, и завтра не будет авиаподдержки, а немцы будут лезть, как оголтелые.

Спали вокруг костерков, разожжённых в укромных местах, и «лисьих норах», выкопанных немцами при обороне Глинско. Подчас — прямо рядом с ещё не убранными, замёрзшими трупами немецких солдат. Спали чутко, прислушиваясь время от времени к вспыхивающим перестрелкам на позициях пехоты и за Мшагой, где, похоже, немецкие разведчики пытались нащупать пути для контрудара.

Трудно сказать, что разведала немецкая разведка, но, как и обещал Лифанов, на следующее утро фашисты полезли так, как Кудин ещё не видел. Волна за волной, пытаясь отбить Глинско ударами не только по левому, но и по правому берегу Мшаги. По рассказам раненых пехотинцев, своим ходом отходящим в тыл, луговина перед речушкой Хотынка, ставшей линией разграничения между нашими и фашистами, уже давно из белой снежной целины превратилась в чёрно-серо-зелёную из-за выброшенной взрывами земли и трупов в немецких шинелях.

С двух «Комсомольцев» пришлось снять пулемёты и передать пехотинцам (Кудин их так обобщил из-за того, что боевые порядки мотострелков бригады и бойцов стрелковой дивизии уже давно смешались). Позиции удавалось удерживать, лишь благодаря высокой концентрации в бригаде автоматического оружия, в том числе, установленного на гусеничных и колёсных бронетранспортёрах, да поддержке артиллерии.

Впрочем, и немецкая артиллерия не молчала. Но если у красноармейцев недостаток снарядов и мин стал ощущаться к концу дня, то интенсивность обстрелов со стороны немцев снизилась сразу после полудня. Да, недостаток мин, из-за которого рота теперь выпускала в минуту не по 10–12 «огурцов» из каждого ствола, а по 5–6. И Лифанов, отправляя очередной Т-20 в «тыловую» Уторгош, записками, переданными через механиков-водителей, требовал от тыловиков «как можно больше 82-мм мин». А везли их крохи…

— Интенданты говорят, что не успевают подвозить, — оправдывались «повозочные». — Бои вдоль всех перерезанных нами дорог, всем боеприпасы нужны.

Ори при этом на механиков-водителей, не ори, а толку не будет: ну, негде им взять эти самые мины! И в стрелковой дивизии не возьмёшь взаймы: их миномётчики тоже на голодном пайке.

Немного выручили запасы немецких мин близкого калибра, найденные в Глинско. Их диаметр на миллиметр меньше, из-за чего летят немного ближе, но использовать их вместо штатных разрешается.

— Немцы обычно так себя не ведут, — взялся философствовать во время короткой передышки, использованной на приём пищи, лейтенант Мельничук. — В училище нам рассказывали, что они, наткнувшись в одном месте на крепкую оборону, ищут более слабые участки, по которым потом и долбят. А эти лезут и лезут, будто им тут мёдом намазано.

— А у них другой дороги, кроме как через нас, нет, Иван, — устало улыбнулся комроты. — Либо они нас продавят и ударят на Уторгош, чтобы соединиться со своими, либо им в Угородцах и Высоково умирать.

Что это было — пристрелочный выстрел перед очередной атакой или просто шальной снаряд — теперь уже не выяснить. Но Вячеслава лупануло комьями земли и взрывной волной так, что он оказался лежащим на спине. Голову, только-только начавшую отходить после недавней контузии, снова разламывала дикая боль. Ныла грудь, но, ощупав её рукой, Кудин не обнаружил дыр в ватнике. Кое-как приподняв голову, он увидел воронку вместо ровика крайнего справа миномёта. Соседний валялся на боку с дырой от осколка в стволе. Большинство его товарищей лежат без движения, у многих на телогрейках видны дыры. Но кое-кто всё-таки пытается пошевелиться.

Вдруг зашевелилось и окровавленное тело лейтенанта Мельничука, в спине которого видно не только мясо, но и оголённые кости позвоночника. Просто отвалилось в сторону, а из-под него выбрался совершенно невредимый Лифанов. Ну, если не считать текущей из ушей крови. С трудом поднялся ноги.

— Спасибо, Ваня, — сквозь звон в ушах услышал младший сержант. — Если бы ты не принял на себя эти осколки…

Потом твёрдым взглядом обвёл позиции роты.

— А ну, кто жив ещё, поднимайтесь! Ну, или хотя бы подайте знак, что ещё живы…

Ждать, пока немцы атакуют Лопушь во фланг, через Десну, не стали. Наскребли-таки две роты мотострелков и переправили их по железнодорожным мостам на левый берег реки. Да, по мостам, поскольку, кроме главного русла, в полутора километрах юго-восточнее, возле деревушки Усовье, есть ещё и мост через старицу. И с рассветом, после сложного марша по заметённым снегами лесным дорожкам, ударили по немецкой пехоте, сконцентрировавшейся на восточном берегу озера Ловча.

Удар был совершенно неожиданным, поскольку боевые машины пехоты атаковали без артподготовки. И не с северо-запада, откуда немцы могли допустить контратаку, а с юго-востока. И лишь после команды по радио начался миномётный и артиллерийский обстрел полевого лагеря. Недолгий, поскольку немецкая пехота немедленно рванула в сторону Десны.

Добивать и брать в плен разбегающихся гитлеровцев оставили взвод мотострелков, а основные силы, выстроившись в колонну, двинулись к Михайловскому. Там гвардейцев тоже не ждали, несмотря на канонаду со стороны Ловчи: как потом показали пленные, её восприняли за нашу попытку обстрелять обнаруженный разведкой лагерь пехотинцев. Но в Михайловском без потерь в технике уже не обошлось: два танковых взвода, один на трофейных БТ, а другой на немецких «тройках», готовились к выступлению на северо-запад, чтобы поддержать огнём пехоту, атакующую Лопушь, и успели сделать несколько выстрелов по БМП.

Допрос пленных показал, что командование танковой дивизии, «затормозившей» на рубеже гвардейской бригады, приняло решение обойти оборону по левому берегу Десны, лесными дорогами прорваться к Полужью и Пятилетке, заодно перерезав железнодорожную ветку Почеп — Брянск. Для этого в районе населённого пункта Переторги, далеко за пределами досягаемости артиллерии бригады, всё-таки устроили переправу, и теперь не менее двух полков — танкового и пехотного — будут продвигаться на Михайловский и Залядку.

Получив эту информацию, Гаврилов отдал приказ мотострелкам окапываться и готовиться отразить атаку. Сам же немедленно связался с Брянском, чтобы предупредить штаб фронта о новой угрозе.

— Вы подтверждаете, что атака намечена на Полужье, а не во фланг 3-й армии в районе Гололобово и Ревны?

— Я докладываю вам, что именно рассказали пленные, — отрезал Гаврилов. — И точных планов немцев, к сожалению, знать не могу.

— Хорошо, — после недолгой паузы послышалось в телефонной трубке. — Как вообще обстановка на вашем участке?

— Отбили две вялые атаки. Одну на Платовый Дуб, а вторую на Лопушь. Видимо, немцы рассчитывали на фланговый удар из-за реки в Лопуши, но, не дождавшись его, свернули атаку.

— Что намереваетесь предпринять в течение дня?

— Если сведения об изменении направления удара подтвердятся, и германец атакует Михайловский, то вдоль железнодорожной насыпи танковым ударом попытаемся выбить противника из станционного посёлка Пильшино и Красного.

Информация пленных подтвердилась. Уже через час на окраину Михайловского вышла автоколонна с пехотой, которую покрошили из пулемётов и 73-мм пушек боевых машин пехоты. И тем самым известили немцев о том, что Михайловский находится в наших руках. А следом из района Сосновки по Михайловскому заработала немецкая артиллерия.

Для удара на станционный посёлок Пильшино задействовали роту Т-55, участвовавшую в «Бородинской битве» и полторы роты мотострелков. Но на этот раз действовали уже по правилам: артналёт из гаубиц и 120-мм миномётов, и лишь потом танки пошли в атаку, прикрываясь с левого фланга железнодорожным полотном.

Через час посёлок был взят, и в него перебросили роту капитана Зарубина, до того оборонявшую возвышенность севернее посёлка. Потерь в танках удалось избежать, поскольку их броня оказалась не по зубам противотанковой артиллерии, имевшейся в распоряжении батальона, находившегося в Пильшино. А ещё через полтора час, потребовавшиеся для эвакуации раненых и пополнения боезапаса, сходящимися ударами от станционного посёлка и с позиции западнее Платова Дуба атаковали село Красное.

Здесь эффекта внезапности добиться уже не удалось. Да и немцы успели перебросить подкрепление из Заречья и Хмелёво. А по атакующим танкам и мотострелкам вела огонь артиллерия пехотной дивизии, втянувшейся в прорыв у Почепа. Причём, били как от Алексеевского, так и с северо-запада, из-за лесного массива, от Малфы, уже занятой немцами. Стрелковый полк, оборонявший село, не выдержал натиска и отошёл к Первомайскому. Так что бой за село Красное затянулся почти до конца короткого декабрьского дня.

Если захват станционного посёлка Пильшино и села Красное, без всякого сомнения, является успехом бригады, то в Михайловском дела шли несколько хуже. Толком окопаться мотострелки не успели, поэтому сразу же после начала артобстрела появились потери. Включая уничтоженную технику, которую немедленно отвели в тыл. Но пара БМП всё-таки пострадала.

По дороге из Малиновки немцы пустили тяжёлую бронетехнику в сопровождении пехоты, а отряд, совершивший марш в трудных условиях, не располагал противотанковой артиллерией. Вот дело и дошло до применения ручных противотанковых гранатомётов, которые, как известно, на дальности свыше полукилометра уже малоэффективны.

К началу второй атаки через наведённую на северной окраине Лопуши переправу удалось перебросить к деревне трофейные танки, но и для них не были готовы капониры, так что к четырём часам дня исправными оставались лишь КВ и по одному Т-34 и ПЦ-4. А среди пехотинцев потери убитыми и ранеными достигли почти половины личного состава.

— Пётр Михайлович, надо что-то решать с Михайловским, — ознакомившись с радиосводкой из деревни, поднял вопрос начштаба. — Либо усиливать там группировку, либо отводить, пока не поздно.

— Отводить после того, как мы в штаб фронта сообщили об изменении направления главного удара? Вы же понимаете, что это равнозначно тому, чтобы пропустить немцев по левому берегу Десны к станции Полужье? Фактически открыть им дорогу на Брянск. А резервов, чтобы усилить группу Лебедева, у нас нет. Я на себя ответственность за отвод его группы не возьму.

В общем, пришлось Гаврилову снова звонить вышестоящему начальству.

Через полчаса после его звонка перезвонил Ерёменко.

— Хорошо держишься, Гаврилов, — похвалил генерал. — Куда лучше, чем многие. И свою задачу задержать врага на время, необходимое для эвакуации из города советских учреждений и промышленного оборудования фактически выполнил. Идеально было бы вообще не пропустить немцев в Брянск, но тут не всё от тебя зависит. Твои красноармейцы смогут продержаться до утра?

— Надеюсь, товарищ генерал-полковник.

— Ты уж постарайся, полковник, чтобы продержались. А утром их заменит стрелковый полк, что мы за ночь перебросим из Ревнов. Как у тебя дела с обороной со стороны Орменки?

— Никак, товарищ командующий. Все резервы направили на оборону Михайловского и взятие станции Пильшино и села Красное.

Снова пауза на несколько секунд. Полковник даже подумал, что связь прервалась, но после первого же «алло», произнесённого в трубку, командующий фронтом откликнулся.

— Да слышу я тебя, Гаврилов, слышу. В общем, ситуация такая: полк, обороняющийся в Первомайском, просит отойти к Орменке. Но его так потрепали, что, боюсь, и там не удержится. Так что, Гаврилов, ночью отведи часть сил из Красного в район… Порошино и организуй там оборону.

— Так мы же только-только Красное взяли! Мне за пятнадцать минут до вашего звонка доложили.

— А я и не говорю, чтобы ты сейчас же выводил всех людей из него. Утром село оставите, если немцы сильно полезут. И станцию разрешаю оставить, если очень уж станут наседать. Но от первоначальных твоих позиций — пока ни на шаг!

Немецкие танки возле Порошино появились к середине следующего дня, 28 декабря. Часть атаковала стрелковый полк, ночью отошедший в Орменку, а основная масса, на большой скорости проскочив вдоль опушки леса, свернула на юг, к деревням Пильшино и Платовый Дуб. Чтобы ударить в тыл мотострелкам, оборонявшим их.

Но Гаврилов всё-таки нарушил приказ командующего фронтом и отвёл роту, оборонявшуюся на правом берегу речушки Рог, за неё. Как раз из-за того, что они вместе с начальником штаба правильно оценили ситуацию: если немцы будут идти от Орменки, то у них появится шанс нанести удар в тыл этой роте. А так она усилила «прыщ на ровном месте» капитана Зарубина, роту которого тоже отвели из села Красное. А противотанковые средства и Т-55, замаскированные на возвышенности между Рогом и Десной, пока молчали.