Лепестки под снегом

Снежная буря

Анна стояла у окна, сжимая в руках дорожный платок.

Снежные вихри кружили за стеклом, танцуя в беспощадном ритме зимнего ветра. Так же, как кружились её мысли, сбитые, растерянные, холодные. Она знала, что этот момент должен был наступить.

Она должна была уйти.

Слухи, взгляды, тишина, что повисла вокруг неё, стали невыносимыми. Дети отстранились. Слуги не говорили с ней. Даже стены усадьбы, некогда казавшиеся надёжными, теперь были чужими. А графиня дала понять — её здесь больше нет. Анна хотела уйти тихо, незаметно. Просто исчезнуть. Без драм, без слов, без последствий.

Но когда она сделала шаг в сторону двери, он оказался там.

— Ты не уйдёшь.

Александр стоял в проёме, заполняя собой весь коридор. Он не говорил громко. Его голос был тихий, но твёрдый.

Анна смотрела на него, не в силах сказать ни слова.

— Ты правда думаешь, что можешь просто так уйти? — его взгляд был внимательным, изучающим.

Она сжала пальцы на платке.

— У меня нет выбора, — наконец, прошептала она.

Александр сделал шаг вперёд, словно стирая расстояние между ними.

— Нет выбора? — в его голосе мелькнуло что-то похожее на горечь. — Это то, что тебе сказала моя мать?

Анна не ответила.

Она не могла ответить.

— Ты не можешь уйти, — повторил он, его голос стал ещё ниже.

— А что мне остаётся? — её голос сорвался. Она не хотела показывать эмоции, но слова вырвались сами. — Весь дом отвернулся от меня. Лиза… Павел… слуги… Даже ты…

Он замер.

— Я?

— Да.

Она смотрела на него впервые без страха.

— Ты был там, Александр. Ты слышал, что сказала твоя мать. Ты… ничего не сделал.

Он резко выдохнул, и в его глазах вспыхнул гнев.

— Ты думаешь, я ничего не сделал? — его голос стал глубже, опаснее.

Анна сжала губы.

— Тогда скажи мне, что ты сделал?

Молчание.

Она знала ответ.

— Вот видишь, — она улыбнулась без радости, без надежды. — Ты ничего не сказал. Потому что не мог. Потому что твоя мать права.

Она увидела, как на его лице дрогнуло что-то.

Он боролся с собой.

— Анна…

— Пожалуйста, не делай это сложнее, — она сделала шаг в сторону, обходя его.

Но он не позволил ей пройти.

— Ты не уйдёшь.

Она вздрогнула. Он не сказал это как просьбу. Он сказал это как приказ.

— Ты не понимаешь, — его голос был глухим, но твёрдым. — Если ты уйдёшь, они выиграют.

Анна горько усмехнулась.

— Они уже выиграли.

— Нет.

Он смотрел на неё так, как не смотрел никогда раньше.

— Пока ты здесь, у них нет победы.

— Ты боишься проиграть своей матери?

— Я боюсь потерять тебя.

Её сердце остановилось на мгновение. А потом — бешено заколотилось. Она не знала, что сказать. Александр не отводил взгляд.

— Если ты уйдёшь сейчас, ты никогда не узнаешь, что было правдой, а что ложью.

Она замерла.

— Что ты имеешь в виду?

Он сжал кулаки.

— Ты слышала о письме?

Она почувствовала ледяной холод по позвоночнику.

— Да.

— Ты знаешь, что в нём?

Она помотала головой.

— Я тоже не знаю, — его голос был напряжённым, раздражённым. — Но они не дают мне его увидеть.

Она была в ужасе.

— Почему?

Александр медленно выдохнул.

— Потому что если я увижу его — я узнаю правду.

Анна покачала головой.

— Я не писала… ничего…

— Ты уверена? — он смотрел на неё так, будто пытался заглянуть в самую её душу.

Анна вспомнила ночи в своей комнате, когда она писала на бумаге слова, которые никогда не собиралась отправлять. Она вспомнила, что могла написать.

Что если…

Что если кто-то нашёл её письма? Что если они переврали их смысл? Она почувствовала, как подгибаются колени.

Александр схватил её за руку, не дав упасть.

— Я не знаю… — её голос сорвался.

— Вот почему ты не можешь уйти, — его голос был твёрдым, не терпящим возражений. — Мы должны узнать правду.

Анна смотрела в его глаза.

Он действительно собирался бороться за неё?

— Пойдём, — его голос был тихим, но решительным.

— Куда?

Он не ответил.

Просто взял её за руку и вывел из комнаты. Анна не знала, куда ведёт её Александр. Но в тот момент это уже не имело значения. Он держал её за руку — твёрдо, решительно, так, что отступать было невозможно. Как будто он принял решение за них обоих.

Они шли по коридорам, и каждый шаг отзывался ударом в сердце. Анна видела, как слуги останавливались и наблюдали за ними, как шептались в углах, как их взгляды наполнялись осознанием. Она не могла не понимать, что этот момент станет точкой невозврата. Но почему-то не могла остановиться.

В тот момент, когда они вышли в главную залу, где находилось несколько гостей, Анна ощутила тяжесть на себе. Все взгляды были прикованы к ним.

Её — гувернантке.

Его — наследнику семьи Орловых.

Они не должны были идти так. Рядом. Вместе.

— Александр! — раздался холодный голос графини, как острое лезвие, рассекающее воздух.

Он не остановился.

— Александр! — громче, резче.

Анна почувствовала, как его рука сжалась сильнее.

— Остановись.

И он остановился. Но не отпустил её руку. Анна почти не дышала.

Графиня сидела в кресле у камина, как величественная статуя, лицо её оставалось спокойным, но в глазах таился шторм.

— Ты ведёшь себя… — она сделала паузы между словами, словно выбирая их тщательно, — необдуманно.

Александр не сводил с неё взгляда.

— И что же я делаю, мать?

Графиня слегка склонила голову набок, будто изучая его.

— Ты выводишь… — её взгляд переместился на Анну, и та почувствовала, как внутри всё сжалось, — её из дома.

Анна не выдержала.

— Миледи, я…

— Молчи, — голос графини был тихим, но резким.

Анна почувствовала, как зашевелились волосы на затылке. Она знала, что если сейчас отведёт взгляд, то проиграет.

Но Александр не позволил ей сдаться.

— Мы уходим, — его голос был неприлично ровным, уверенным, будто всё происходящее — пустяк.

— Ты не можешь.

— Почему?

— Потому что это недопустимо.

— Недопустимо для кого?

Графиня резко поднялась, её платье зашуршало по полу, но её голос остался стальным.

— Ты знаешь, для кого.

Александр намеренно не отступил.

— Нет, мать. Я хочу, чтобы ты сказала это вслух.

Комната замерла. Тишина нарастала, как тяжёлый снег, опадающий с крыши. И тогда графиня сказала то, что уже знали все:

— Потому что эта девушка недостойна твоего внимания.

Анна взяла быстрый вдох.

Но прежде чем она смогла что-то сказать, прежде чем кто-то успел усмехнуться, прежде чем Софья, сидевшая чуть в стороне, смогла добавить своё ядовитое замечание, Александр засмеялся.

Не громко.

Но с таким явным презрением, что это было даже страшнее, чем гнев.

— Недостойна? — его голос был спокоен, но опасен. — Разве я просил твоего разрешения?

Тонкие пальцы графини сжали вышитую ткань подола.

— Ты хочешь сказать, что её место рядом с тобой?

Он не ответил сразу. Его взгляд на секунду смягчился, когда он посмотрел на Анну.

Она не знала, что в нём отражалось — гнев? Спокойствие? Принятие?

Но когда он снова повернулся к матери, его голос стал твёрдым, как лёд.

— Я хочу сказать, что не тебе решать, что достойно моего внимания.

Анна не могла поверить в то, что происходило. Он защищал её. Прямо перед всеми. Прямо перед своей матерью.

Это было безумие.

Это было самое страшное и самое прекрасное безумие, которое она когда-либо видела.

— Ты пожалеешь об этом, — голос графини был почти ласковым, но именно в этом и таилась угроза.

Александр улыбнулся.

— Возможно. Но не сегодня.

И, развернувшись, вывел Анну из зала.

Они прошли через холл, спускаясь по мраморным ступеням к входным дверям. Дул ветер, снег кружился в воздухе, холодный, как тонкие лезвия, но Анна его не чувствовала.

Она была слишком ошеломлена.

Когда они вышли за порог, она остановилась.

— Александр…

Он медленно повернулся к ней.

— Почему ты это сделал?

Он смотрел на неё долго, прежде чем ответить.

— Потому что я больше не могу видеть, как они разрушают тебя.

Она не знала, что сказать.

Но тут ветер резко усилился, заставляя её прижать ладонь к груди.

Снег стремительно закружился в воздухе, словно предупреждая, что дальше пути назад не будет.

— Нам нужно идти, — сказал Александр.

— Куда?

Он посмотрел на неё, в глазах мелькнула тень сомнения, но голос остался твёрдым.

— Подальше от них.

Ветер становился всё сильнее.

Снежные вихри кружились вокруг, словно старались отговорить их от этого безумного шага.

Анна сжала пальто покрепче, чувствуя, как холод пробирается под ткань. Александр шагал впереди, уверенно и быстро, но с каждым новым порывом ветра его силуэт растворялся в белой мгле.

— Александр! — она почти не слышала собственного голоса за завыванием метели.

Он резко остановился, развернулся и снова взял её за руку.

— Мы не можем идти дальше! — крикнула она, задыхаясь от холода.

Александр огляделся. Снежная буря разгулялась не на шутку — не было видно ни дорожек, ни границ сада, даже сама усадьба превратилась в размытый силуэт позади.

— Нам нужно найти укрытие, — его голос прозвучал напряжённо.

Анна не спорила.

Они шли через снег, спотыкаясь, скользя, едва удерживая равновесие. Ветер бил в лицо, а дыхание застыло в воздухе, превращаясь в крошечные облачка.

И вдруг…

Сквозь завесу снега показался небольшой деревянный домик.

— Там! — крикнул Александр, направляя её к строению.

Анна не могла рассмотреть деталей, но поняла — это старый охотничий домик, который когда-то использовали во время зимних выездов.

Они добрались до крыльца, и Александр резким движением толкнул дверь. Она поддалась, выпуская в них запах старого дерева, пыли и давно потухшего очага.

Анна едва не упала внутрь, слишком измотанная, чтобы держаться на ногах.

Александр захлопнул дверь, и звук ветра стал приглушённым, но холод всё ещё наполнял помещение.

— Садись, — его голос был жёстким, но заботливым.

Анна дрожала, но сделала, как он сказал. Александр начал осматриваться, но домик был практически пуст. Лишь старый очаг, пара полок, деревянный стол и несколько покрытых пылью одеял.

— Нужно развести огонь, — пробормотал он, подходя к камину.

Анна не отвечала. Она не могла говорить. Внутри было слишком много эмоций. Она не понимала, почему он здесь. Почему он пошёл за ней. Почему он защищает её.

Почему его взгляд сейчас такой напряжённый, будто он сдерживается, чтобы не сказать лишнего.

— Ты хочешь знать, почему я это сделал? — его голос разрезал тишину.

Анна подняла на него взгляд.

Он разжигал огонь в камине, но его руки сжимали деревянные поленья слишком сильно.

— Ты спрашивала у меня… — он бросил очередное полено в очаг. — Почему я ничего не сказал в ту ночь.

Огонь заплясал в камине, наполняя домик теплом и движением.

Анна сглотнула, но промолчала.

Александр выпрямился и медленно повернулся к ней.

— Я не знал, что сказать.

Она задержала дыхание.

— Я слышал свою мать. Я слышал, что она говорила тебе. Я видел, как ты… как ты сжалась, как будто каждое её слово — это удар.

Он сделал шаг вперёд.

— И я…

Он остановился, сжав кулаки.

— Я не сказал ничего, потому что мне нужно было понять.

Анна ощутила, как в груди сжалось что-то тёплое и болезненное.

— Понять что? — её голос был почти шёпотом.

Он посмотрел на неё так, что её сердце замерло.

— Себя.

Тишина между ними была почти осязаемой.

Огонь потрескивал в камине, отбрасывая дрожащие тени на стены.

— Ты ведь… не хочешь уезжать, правда? — тихо спросил он.

Анна не знала, что ответить. Она не хотела уезжать. Но как она могла остаться?

— Это не имеет значения, — её голос дрогнул. — Графиня… Софья… Все они…

— Они тебе не судьи, — перебил он.

Анна резко подняла голову. Он стоял перед ней, глядя так, будто готов бросить вызов всему миру.

— Ты считаешь, что мне должно быть всё равно? — её голос дрожал от всех тех эмоций, что она держала внутри.

— Да.

— Александр…

— Нет, послушай меня, — он присел перед ней, заглядывая в её глаза. — Я не могу больше смотреть, как они тебя ломают.

Анна застыла.

— Ты… ты не должен этого делать, — она попыталась отвернуться, но он не дал ей уйти.

— Почему?

— Потому что ты ставишь себя в опасность!

— В опасность? — он усмехнулся, но без радости. — Анна, если ты думаешь, что мне есть дело до их сплетен…

— Это не просто сплетни, Александр! — она вскочила на ноги. — Это твоя мать! Это Софья! Это весь этот дом, эта жизнь! Ты не понимаешь, что ты теряешь, защищая меня?!

— А ты не понимаешь, что я уже потерял?

Её дыхание перебилось. Он встал перед ней, высоко, с тенью огня в глазах.

— Я уже не тот человек, которым был прежде, Анна.

Она не могла оторвать взгляд.

— И если ты уйдёшь сейчас…

Он сделал ещё один шаг.

— …я не знаю, кем я стану.

Анна стояла перед ним, и ей казалось, что воздух в охотничьем домике стал тяжелее. Внутри было тепло от огня, но она всё ещё дрожала. И не от холода.

Она не ожидала этих слов.

"Я не знаю, кем я стану, если ты уйдёшь."

Они повисли в воздухе, и Анна чувствовала, как её сердце замерло, не зная, биться ли быстрее или остановиться совсем.

Александр не отводил взгляда. Он смотрел прямо в неё, и в его глазах не было сомнения. Не было лжи. Она боялась верить.

Потому что если поверит…

Если поверит — всё станет ещё сложнее.

— Александр, — её голос был тихий, но твёрдый.

Она не могла позволить ему продолжать говорить то, что она так хотела услышать.

— Ты должен вернуться.

Его брови слегка нахмурились.

— Я должен?

— Да.

— Потому что ты так хочешь?

Она сжала пальцы в кулак.

— Потому что так будет правильно.

Он усмехнулся, но в этой усмешке было разочарование.

— Правильно? — его голос стал ниже, почти шёпотом. — А что, по-твоему, правильно, Анна?

Она открыла рот, но слова застряли в горле. Она не знала ответа.

— Вернуться в дом и делать вид, что ничего не произошло? Позволить им тебя уничтожить? Принять всё, что они говорят, как единственную правду?

— Это не…

— Или правильно — продолжать жить так, как они хотят?

Он сделал шаг ближе, и теперь между ними не осталось расстояния.

Анна чувствовала его дыхание на своих щеках.

Она чувствовала, как дрожит её собственное тело.

Она хотела отступить.

Но не смогла.

— Ты всегда говоришь, что мне нужно думать о том, что я потеряю, — продолжил он, его голос стал глуже, мягче, но от этого ещё более опасным. — Но ты хоть раз задумалась, что теряешь ты?

Она замерла. Он наклонился ближе, не касаясь её, но почти.

— Ты правда хочешь уйти?

Она не могла ответить. Не могла солгать. Но и правду сказать было страшнее всего.

Огонь потрескивал в камине, отбрасывая дрожащие тени на стены.

Анна отвела взгляд.

— Если я останусь, — её голос был почти неслышимым, — ты потеряешь всё.

Он медленно выдохнул.

— Если ты уйдёшь, я потеряю больше.

Она резко подняла глаза. В его взгляде не было сомнения. Она не могла этого вынести.

— Ты не понимаешь, — она резко повернулась к камину, будто пламя могло дать ей ответы, которых у неё не было. — Ты говоришь так, будто у нас есть выбор.

— У нас есть.

— Нет! — она внезапно повысила голос, и её собственные слова испугали её саму.

Она повернулась к нему, глаза сверкали.

— Мы не равны, Александр. Никогда не были. И никогда не будем.

Он не шевельнулся.

— Это твои слова.

— Это правда.

— Нет.

Она покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Ты Орлов. Я никто.

— Ты не никто, — его голос звенел от эмоций.

— В этом доме я — никто! — её руки дрожали, когда она говорила. — Для твоей матери я просто гувернантка, которая осмелилась взглянуть выше своего положения. Для Софьи — помеха. Для гостей усадьбы — игрушка, над которой можно смеяться. Для всех…

Она запнулась.

— Для всех, кроме тебя.

Тишина.

Александр смотрел так, будто видел её по-настоящему впервые.

— Разве этого недостаточно?

Её дыхание сбилось.

— Нет…

— Почему?

Анна схватила себя за локти, словно пытаясь удержаться в этом разговоре.

— Потому что ты слишком важен.

Его глаза вспыхнули.

— Для кого?

Она почувствовала, что пропала.

— Для меня.

Тишина разрезала воздух. Анна сжала губы, поняв, что произнесла это вслух. Её сердце колотилось так, что она боялась, что он его услышит.

Александр смотрел на неё долго, очень долго.

А потом сказал:

— Тогда оставайся.

Анна с трудом сглотнула.

— Я… не могу…

— Почему?

— Потому что так будет лучше для тебя.

Он устало провёл рукой по волосам, отводя взгляд.

— Почему ты всегда думаешь обо мне, но никогда — о себе?

Она не знала ответа.

Александр медленно подошёл к двери, опираясь о деревянную поверхность.

— Ты уйдёшь, да?

Анна не могла сказать "да".

Но и "нет" сказать тоже не могла.

Он покачал головой, словно говорил сам с собой.

— Знаешь, я всегда думал, что можно контролировать свою жизнь. Что есть правила, и если им следовать, всё будет правильно.

Он тихо рассмеялся, но этот смех был горьким.

— Но потом появилась ты.

Анна замерла.

— И всё, во что я верил, стало… бессмысленным.

Он повернулся к ней, и его взгляд был таким пронизывающим, таким настоящим, что её дыхание снова сбилось.

— Но если ты всё же решишь уйти…

Он замолчал на секунду, прежде чем добавить:

— Не заставляй меня наблюдать за этим.

Его голос был едва слышным, но она услышала каждое слово.

Александр повернулся, открыл дверь, и в домик ворвался холодный ветер, заставив пламя в камине дрогнуть.

Он вышел, не оглядываясь.

Анна закрыла глаза.

Она не знала, что делать.

Но знала одно — этот разговор изменил всё.

Анна стояла у закрытой двери, всё ещё ощущая холод, который принёс с собой Александр, уходя. Огонь в камине колыхнулся, потрескивая, будто колебался вместе с ней. Она должна была почувствовать облегчение. Он ушёл. Он оставил ей возможность уйти самой. Но вместо облегчения было что-то другое. Что-то тяжёлое, сдавливающее грудь глубже, чем самый лютый мороз.

Она обняла себя за плечи, пытаясь хоть как-то удержаться в этом холоде — не снежном, а внутреннем.

"Если ты всё же решишь уйти… Не заставляй меня наблюдать за этим."

Его голос всё ещё звенел у неё в голове. Он не пытался удержать её силой. Он просто ушёл, потому что не мог больше бороться за двоих. Анна не знала, сколько времени прошло. Снег бушевал за окном, но она не чувствовала этого. Она просто сидела у камина, слушая огонь, но слыша его голос.

"Я боюсь потерять тебя."

"Но если ты всё же решишь уйти…"

Она зажмурилась, схватившись за ткань своего платья.

Почему всё должно было быть так сложно?

Почему он просто не мог оставить её?

Или…

Почему она не могла оставить его?

Когда буря начала стихать, она встала. Её тело ныло от долгого сидения, но разум был чист, как никогда прежде. Она должна вернуться.

Не для него.

Не для графини.

Не для того, чтобы снова терпеть чужие взгляды, чужие приказы, чужие игры.

Она должна вернуться для себя. Для того, чтобы знать правду. Для того, чтобы не позволить другим решать за неё. Она подошла к двери, дрожа не от холода, а от страха, который ещё не отпускал. Она приняла решение. И теперь — ей оставалось только сделать первый шаг.

Усадьба встречала её тишиной.

Она шла по заснеженной дорожке, не зная, заметил ли кто-то её возвращение. Но она знала, что он здесь. Она чувствовала его.

Как только она вошла в дом, холодный воздух смешался с теплом гостиной, и по коже прошлись мурашки.

Слуги, увидев её, быстро отвели глаза. Как будто не знали, как теперь к ней относиться. Или, возможно, уже знали, но не хотели показывать этого слишком явно. Но ей не было до них дела. Её мысли были только об одном человеке.

Анна сделала шаг в сторону лестницы, но остановилась, услышав голос.

— Ну надо же, — раздалось ровным, почти ленивым тоном. — Ты всё же вернулась.

Анна замерла.

Повернувшись, она встретилась с тёмным, насмешливым взглядом Софьи.

— Признаюсь, я была уверена, что ты не вернёшься.

Анна выдержала её взгляд.

— Разочаровала вас?

Софья улыбнулась.

— О нет, напротив. Это делает всё куда интереснее.

Анна напряглась.

— Что это значит?

Софья сделала медленный шаг вперёд, её платье мягко шуршало по мраморному полу.

— Это значит, что теперь начинается самая интересная часть нашей игры.

Анна сглотнула.

Она не знала, что Софья задумала.

Но знала, что эта битва ещё не окончена.

-----

Анна вернулась… но к чему это приведёт? Софья уже приготовила новый ход, а графиня не собирается мириться с происходящим. Как ты думаешь, что ждёт Анну дальше? Делись своими мыслями в комментариях и подписывайся, чтобы не пропустить развитие событий!