Лекарь 6

Глава 7 ПОСЛЕДНИЕ ХЛОПОТЫ НА ПЛАНТАЦИИ

— Так, пора пообщаться, уважаемый Зураб. Надеюсь, не будете возражать?

— Гавари. Давай, — похоже, хозяину надоело лежать на полу и руки затекли от веревок. Вот он и возжелал пообщаться, надеется, хитрая рожа, что развяжу его и появится у него шанс отыграться.

Похоже, мой хозяин и правда, немного, дурачок, очень упертый. Ну получил ты уже по башке, ну вчерашний профессор оказался круче сразу троих авторитетных парней, нет, все же никак не хочет признать свою ошибку. Вот, был он вчера гораздо главнее своего гостя и мнение свое составил о его беззащитности, вот так и будет теперь думать.

Хоть ты его убей. Я все же приличный человек и путешественник между мирами, поэтому — только деньги, одежда и автомобиль. Все получилось. как я, в принципе, и задумывал.

Я открываю атлас на самом затертом и, значит, используемом месте, это карта предгорий рядом с Цхинвали с одного краю и Кутаиси — с другого края. Похоже, это и есть место, где я ориентировочно нахожусь. Надо привязаться к ближайшему населенному пункту на карте и двигаться соответственно. Значит, из крупных городов рядом Цхинвали и Кутаиси, еще есть немаленький город Зестафони.

— Первое дело, расскажи, где мы находимся и какой город ближайший? — задаю я невинный вопрос и слышу в ответ только угрозы и ругань. Разговаривать со мной хозяин желает только после своего освобождения, поэтому снова получает ручкой швабры в сплетение, после чего долго приходит в себя.

— Полежи, подумай, в следующий раз умнее будешь, — бросаю я и выхожу на улицу, где обращаюсь с подобным вопросом к одному из лежащих мужиков. Тот поумнее и не видит повода не ткнуть носом в примерное место на карте, помявшись для начала, на второй вопрос тоже отвечает:

— Пост ГАИ в Ткибули, стоит после города.

— Милиция есть в Они, городе по дороге? — дальше интересуюсь я, сориентировавшись по атласу.

— В Они есть отдел, но ГАИ нет, — и на этот вопрос отвечает мужик, и добавляет, — Иногда они заезжают и в Они, но, не часто.

— А в Амбролаури бывают чаще?

— Да, там чаще гостят.

Вот я и узнал, все, что пока мне надо. Больше вопросы задавать ни к чему, мужики и так смекнули, что бежать в милицию с заявлением я точно не собираюсь и готовы мне помочь в этом, по мере сил своих.

Люди они не простые и сразу поймут, что я не местный и просто не врубаюсь в то, чем страна и люди в Грузии живут.

Почему так мало надо, потому что не хочу расспрашивать своих пленников о том, в какой год я попал. Не хочу задавать много лишних вопросов, не в курсе я реалий местных и советских, всего то десять лет мне оказалось, когда социализм кончился. Придется в него активно вживаться, шевелить плавниками и хвостом, образно говоря.

Ну, одиннадцать лет, если строго говорить, вроде до середины 92 года еще плановой экономикой попахивало, из последних сил. С первого апреля цены поменялись в магазинах, еще государственных, колбаса вареная, которой не лежало на прилавках, по 2.20 за кило, появилась по 6 рублей и так же быстро исчезла, полежав пару дней. Стремительно обесценивающийся рубль не дал возможности зафиксировать цены на больший срок. После этого, кажется, уже не было никаких ценовых ограничений, решал только рынок.

Сам то я не помню таких событий, отец с матерью рассказывали, когда приходило время воспоминаний в семейном кругу. Любили вспомнить это время, как пережили распад государства и что делали, чтобы выжить. Вопрос выживания не стоял так уж остро, на самом деле, оба родителя оказались востребованными людьми и довольно быстро вернулись на прежний уровень и дальше благосостояние только поднималось.

Я, судя по всему, теперь на сто процентов в Союзе и, так как, в Храм возвращаться мне еще рано, думаю пока задержаться здесь. Намеки из описаний, которые я вычитал в бумагах магов, вполне определенно говорят о том, что ходить через Храм без относительно большого перерыва — довольно опасно для личности и сознания.

Сколько это — относительно продолжительное время, не указано, думай, что хочешь.

Может, месяц, может, год, в любом случае мне придется пожить в новой для меня стране и времени и не сказать, чтобы я оказался особенно против. Даже как-то волнительно снова попасть в страну всеобщего равенства и братства, пусть, особенно в таких местах, и чисто номинальных.

Попади я на заблокированную Вуоксу, даже не представляю, как мне легализоваться в этом новом мире, там очень трудно оказалось бы получить документы и провести их через государственные органы.

Здесь, в Грузии, мне кажется, это проще всего, за хорошие деньги и поддержку местных хозяев жизни. Мне, в моем новом состоянии достаточно сильного мага, есть что предложить и кроме денег.

В общем, может, это и не просто, но точно, здесь проще всего в СССР провернуть такое дело.

Заодно, я отошел к парникам и там пересчитал деньги в лопатнике Зураба.

Что же, есть чему порадоваться, несколько сторублевых купюр, в два раза большее количество зеленых пятидесятирублевых, еще больше фиолетовых двадцати пятирублевок и пол пачки в банковской упаковке розовых десяток, всего около двух с половиной тысяч рублей.

Вот это реальный подъем на уровень годовой зарплаты хорошего рабочего!

Откуда столько денег взялось у сторожа и агронома? Так и работа у него в денежном месте.

Не знаю, но, кажется мне, что он очень не хотел бы, чтобы его подельники узнали о такой сумме, спрятанной в тайнике. Наверно, приторговывает налево своим продуктом, который должен поставляться только по специально оговоренным каналам. Все же отщипывает понемногу от волшебных растений, себе на карман.

Вроде, я все уже узнал, что мне требуется для дальнейшего движения вперед, машина заправлена. Осталось только разобраться с пленными, поменять гардероб немного, чтобы не привлекать явно излишнего внимания своим натовским камуфляжем. Менять придется только штаны, нужно, что-то похожее на брюки моих пленников, чтобы добраться до магазина и полностью переодеться.

Хотя, зачем полностью, футболка у меня просто качественное х/б, в глаза не бросается, без надписей. Куртка синтетическая, будет очень модной, по местном реалиям, тоже без надписей, ремень обычный, обувь придется поменять на более вентилируемую. Рюкзак — модный, хорошо, что не яркий. Еще кепка осталась, тот самый поддельный «хилфигер», ее можно оставить.

Хотя, нет. Я не должен выглядеть ни модно, ни дорого, пока не обзаведусь документами, просто не привлекать взгляды и все. Поэтому, кепку в рюкзак и мне нужны брюки, такие же, как на мужиках.

Снова вхожу в дом, видно, что Зураб пытается освободиться, поэтому говорю ему с легким сочувствием:

— Даже и не мечтай, тебя связал профессионал. Чем больше будешь напрягаться, тем сильнее пережимаешь кисти рук и скоро запахнет ампутацией.

Опять раздается поток ругани в мой адрес и, за неимением швабры под рукой, вставляю, довольно жестко, грязное кухонное полотенце в рот, который он не собирался закрывать, несмотря на все мои уговоры. Зураб пытается меня укусить и сопротивляется моим попыткам, но приставленный вплотную к глазу нож делает его неподвижным и покорным. Знакомый прием от брата Кроса.

Теперь, с кляпом во рту, хозяин может только злобно мычать, продолжая следить за мной вытаращенными от злобы глазами.

Я же, изучаю его шкаф с одеждой, если можно так назвать вешалку со всем его добром, сиротливо висящую на стене. Две рубашки, одни брюки, фуфайка, резиновые сапоги — вот и все, что есть, явно не моего размера.

И что с этим делать? В таких висящих штанах ходить по городу тоже подозрительно. Придется надеть и доехать на машине до первого промтоварного магазина, вот, даже всплыло такое давно знакомое слово.

Или все же рискнуть, поехать пока в своем камуфляже, до первого магазина.

Нет, в камуфляже очень непривычно для местных, еще милицию вызовут с перепугу, и я решительно сдергиваю, грязные штаны хозяина с вешалки. Дойти до магазина из машины хватит вполне, больше мне и не надо, надеюсь, будет.

Переоденусь, когда отъеду, чтобы меньше информации увидели мои пленники. Пока поднимаю воду ведром из колодца и наливаю в найденный термос и сам жадно пью. Потом приходится напоить мужиков, просящих о том же, и я стаскиваю обоих пленников к толстому дереву, где собираюсь заняться их заковыванием в цепи.

Но, сначала, понимая, что мужикам, возможно, придется ночевать здесь же на земле, если они не смогут освободиться, приношу из дома матрас и пару одеял, оставляю их тут же, около дерева. Туда же приношу и ведро, полное воды. Проявляю максимум гуманизма и сочувствия к, попавшим под раздачу слонов, пленникам.

Пленники, понимая, что мои хлопоты касаются именно их судьбы, просят развязать, обещая не предпринимать вообще никаких враждебных действий против меня.

Хорошо бы поверить им, ведь мое умение молчит сейчас, только, мне не надо, чтобы они быстро, за пару часов добрались до первой деревни и там, попросив помощи у земляков, пустились в погоню за мной. Или могли позвонить своим подельникам и сдать мои приметы по внешности и одежде, той же угнанной машине, хватит мне проблем, вполне возможных, с одной милицией. Надо получить хотя бы день передышки, чтобы одеться, поменять внешность, найти местный криминал и залечь на дно.

Поэтому, никакой жалости и самаритянства.

— Нет, мужчины. Вы хотели меня в раба превратить, теперь сами попробуете, что такое сидеть на цепи. Это будет справедливо, по понятиям.

Похоже, что боль в пережатых руках не дает мужикам возможности больше спорить со мной и я приступаю к осуществлению своей задумки. Обматываю цепь вокруг дерева, один раз ее пускаю на узел и прихватываю замком первого пленника. Обматываю довольно плотно ему щиколотку и вешаю замок. Потом очередь доходит до второго и его я цепляю за короткий конец цепи, так же навешивая замок. Оба прикованных все еще лежат связанными, и я притаскиваю Зураба, который продолжает сопротивляться, цепляясь за дверь ногами, потом за порог и, наконец, пристегиваю и его. Хорошо, что большая сила дает возможность не сильно напрягаться, таская сопротивляющегося здоровенного мужика.

— Быстрее уже развяжи, — молит один из подельников. Но спешить нельзя, я достаю тряпку с одеколоном и сначала тщательно протираю цепь и все замки. Потом осматриваю мужиков и вижу, чем они могут попробовать открыть сами замки, на каждом есть ремень с железным язычком. Замки куплены недешевые, с достаточно сложным ключом и можно не опасаться их вскрытия допотопной отмычкой, сделанной из пряжки ремня, только я опасаюсь, что мои клиенты — очень непростые люди и не хочу давать им еще одно преимущество.

Поэтому расстегиваю ремни, один за другим, и вытаскиваю из брюк, отношу в машину. Они и мне понадобятся, в новой жизни, модные такие аксессуары для нормальных мужчин.

Пособники переживают ограбление стоически, Зураб опять ругается, судя по всему, мычит страшные ругательства через плотный кляп. Поэтому я разрезаю веревки на руках только двоим, которые начинают немедленно растирать руки и стонут от боли, когда кровь возвращается в перетянутые прежде конечности. Ножик убираю в карман.

Прощаюсь коротко и по-деловому:

— Будьте здоровы, граждане.

И, не слушая ответных речей, спешу в машине, держа в руках бутылек одеколона и все ту же тряпку, пригодится, если успею неторопливо покинуть машину.

Сажусь, газую и уезжаю, оставив на косогоре сизый выхлоп не совсем здорового мотора. В след мне несутся проклятия и обещания страшной мести от осмелевших пленников и даже голос Зураба тоже слышен, похоже, ему, первым делом, вытащили кляп изо рта.

Атлас на сидении рядом, рюкзак лежит под сидением на коврике с брюками и ремнями, на заднем все так же валяется ружье, от которого пора избавиться.

Дорога оказывается сложная, узкая вырубленная полоса, постоянно теряющаяся из глаз. Приходится тормозить изо всех сил, крутить непривычную большую баранку без намека на усилитель и смотреть, что бы колеса не отвалились на этой полосе с препятствиями в виде огромных узловатых корней, которые я объезжаю с грехом пополам. Через километр, около приметного дерева я останавливаюсь, пробую затянуть ручник, который, конечно, не работает и оставляю машину между двумя высокими корнями. Мотор прогрелся, дымит уже меньше, что отрадно и я, прихватив ружье тряпкой, рукавом куртки берусь за ствол ружья. Переламываю оружие, проверяю патроны в обоих стволах и убедившись в их наличии, закрываю ружье и вешаю его, стволом вниз, на один из сучков, так, чтобы его не было видно с дороги.

Мало ли, вдруг пригодится когда-то такое знание, что на этом дереве спрятано оружие. Оставлять хозяину его совсем излишне, возить с собой — очень, с моей стороны, неблагоразумно, поэтому, пусть повисит здесь.

Еще, через десять минут медленной езды по дорожке в лесу, я наталкиваюсь на сплошную стену растительности. Какая-то хитрость налицо, мне приходится вылезти и растащить в стороны искусно сплетенные в подобии стены ветки. В некоторых местах прихваченные веревками, чтобы внешне, со стороны обычной деревенской дорожки для телег и скота, нельзя было заподозрить здесь проезд. Потом я выруливаю на саму дорожку и, подумав, решаю не маскировать съезд с дороги на тропу к дому Зураба. Вдруг, придется скоро быстро возвращаться, с погоней на хвосте, поэтому, для ориентира, ломаю немного подальше ветку так, чтобы она хорошо выделялась на общем фоне, с другой стороны дороги.

Все, теперь, не спеша, вперед. Мне надо проехать два небольших города, судя по карте и несколько деревень, местность густо заселена. В Они, первом городке, требуется посетить универсам и приодеться.

Поэтому я качусь, верчу головой по сторонам, чтобы не пропустить милицейский патруль или еще что-то такое, подобное.