Ледяная корона

Глава 41. Воспоминания и предостережения

В особняк я вернулась, как мне казалось, в полном одиночестве, но Дубхе зашел за мной буквально через минуту. Я предупредила прислугу, что братья и мой друг вернутся позже, и отправилась в свои покои.

Мою комнату освещало несколько неярких огоньков света, а за окном стояла зимняя лесная темень. Солнце взойдет только завтра на пару часов, отчего мне все-таки стало немного грустно. Я любила свою страну за негорячее солнце, за пушистость снега, за чистоту и искристость воздуха, но здесь, в Уане, условия казались мне слишком суровыми. В какой момент предки местных жителей решили, что эти места – прекрасное место для образования города, я не знаю, возможно, их привлекала граница с Аурумом. Я слышала, что по древним поверьям невидимая стена между двумя государствами – место великой силы, подходящее для различных обрядов и церемоний. Однако суровость климата и условий пятой территории около гор Серано и за двумя реками отталкивали потенциальных желающих многие столетия и по-прежнему не нашли себе достойных жильцов. Земли Уана вполне могли составить им компанию, если бы не старания многих поколений семей, избравших это место себе в качестве дома. И во имя их труда и усилий я была обязана восстановить жизнь здесь для тех, кому милее места во всей Неоре не сыскать.

По моим ощущениям время близилось к полуночи. Я тревожилась за братьев, но была уверена, что они справятся, и убедила себя заснуть.

Я очнулась посреди кровати в чем-то липком. За окном по-прежнему висела луна, тишина заполняла округу. Мои глаза привыкли к темноте, и я стала осматриваться. Нечто липкое покрывало всю мою постель, мои руки и ноги, но при этом сама комната оставалась чистой. Я с трудом смогла поднять руки, будто они были ватными. Жидкость пахла железом. С пятой попытки я смогла зажечь шар света и громко завопила. Кровь, казалось, была повсюду: она стекала по мои рукам, волосам, капли падали на пол громко, пронизывающе. В ногах у меня лежал какой-то сверток: я развернула его и увидела в нем голову Поляриса, словно сошедшего с портрета Артифекса. Его мертвые глаза пялились на меня, а синюшный рот прокричал:

– Ты опоздала! Опоздала!

Его вопли вонзились в мои уши. Хотелось заткнуть их и закрыть глаза, но я знала, что нужно бежать. Я с трудом смогла выбраться из кровати, которая будто не выпускала меня из своих объятий. Полярис продолжал кричать. Наконец я освободилась из хватки одеяла и простыни и с грохотом повалилась на пол.

Тело отдалось болью. Я огляделась. Никакой крови, уши поразились окружающей тишине. На кровати не было ни крови, ни головы. Я выдохнула, осознавая, что это был всего лишь кошмар, а я упала с кровати. Сон как рукой сняло. Я с отвращением покосилась на постель, не желая к ней прикасаться ближайшую ночь. Липкий пот и ощущение крови на коже по-прежнему отзывалась во мне, а потому я подумала, как здорово было бы принять сейчас ванну. Но лежать в ней в полном одиночестве посреди ночи после такого кошмара мне совсем не хотелось.

Интересно, а братья и Мерак уже вернулись в особняк? Я вышла в коридор, осознавая, как сильно испугалась. Сердце колотилось со скоростью беговой лошади, я перевела дыхание, пытаясь сосредоточиться на том, что вижу вокруг себя, в надежде, что смогу переключиться.

На втором этаже особняка было восемь спален, по четыре в каждом крыле. Меня с братьями поселили в одном, а Мерака и Дубхе – во втором, над кухней, поскольку их комнаты требовали обогрева, хотя бы минимального. Я подергала ручки трех дверей своего крыла, лишь одна поддалась, но внутри никого не оказалось. Я посмотрела в сторону правого крыла: коридор был пуст и темен.

Идти к Мераку и Дубхе посреди ночи мне не хотелось, особенно после нашей ссоры, а потому я приняла решение спуститься вниз, в гостиную. Там были стеллажи с книгами, и я хотя бы могла отвлечься на чтение. Сердце потихоньку успокаивалось, хотя я по-прежнему боялась вернуться в комнату и увидеть там голову Поляриса. Нет, книги мне не помогут. Я остановилась у лестницы, осознавая, что при чтении лишь буду мысленно возвращаться к воспоминаниям. Мне нужно порисовать. Так я смогу забыться и выплеснуть свой страх на холст.

Я спустилась вниз по лестнице и направилась в свой кабинет. Зажегши несколько шаров света, я не могла не отметить, что слуги отменно выполняли свои обязанности в мое отсутствие. Все было на своих местах в идеальном порядке. Кабинет представлял собой небольшой шестигранник в самом конце коридора, чьи большие панорамные окна выходили на озеро, залитое лунным светом. Этот же свет сейчас беспрепятственно поступал через стеклянный потолок. У правой стены расположился широкий рабочий стол, а напротив – висела карта Аэтерны.

Одна из самых первых карт, нарисованная столь аккуратно и четко, что все новые – обязательно срисовывали с одной из ее копий. Границы Аэтерны оставались неизменными долгие столетия, такой наша страна зародилась, такой я бы хотела ее передать своим детям. Но ни одна карта не знала, что земли на западе от Дироса тоже были моей собственностью.

Моей, не аэтернской, землей был небольшой, но важный клочок, отданный Аурумом в надежде защититься от расползающихся городов людей. Они не знали меры, а местность недалеко от границы наших стран была крайне важна Ауруму. Поэтому решили, что наследники нашей рода будут считаться знатью Аурума. Все остались при своем, поменялся лишь владелец земель. У нас с Ралиной сухопутная граница лишь на юго-востоке, рядом с Эликсомом. Поэтому нам отбиваться от них было проще. Аэтерна благодаря морю, разлившему с севера, почти не пострадала от расселения людей, в отличие от наших соседей. А вот у Аурума откусили самые плодородные земли на границе с Аэстой и на стыке с Вернумом. Ралине пришлось смириться с тем, что Аурум не мог более подарить ей этот кусок суши, а Аэтерна не имела права отдавать территорию другой страны. Так же запрещено было забирать ранее населенные территории, однако, это не помешало Ралине захватить город на юго-востоке Аурума и северо-запад Вернума, где с карты потом пришлось стереть добрую часть островной территории. Этот бюрократический затык сильно поумерил пыл захватчиков, но также и создал прецедент. Вернум и Аэста более не были намерены делиться территориями, а потому Ралина, наконец, зафиксировалась в размерах. И хотя это происходило очень и очень давно, даже дед деда еще не родился, многие маги все еще считают людей – паразитами, когда-то населившими Неору. Отбросами магического мира, почему-то защищаемыми Богинями и их Наследницами. Не сказать, что все забыли, что маги и люди – дети одной матери, но их появление сильно изменило положение первых магов в жизни Богинь.

Я провела рукой по стеклу над картой, напоминая себе о том, зачем пришла, и оглядела кабинет. Мольберт не сразу бросился мне в глаза, поскольку лежал в собранном состоянии вдоль стены. Я поставила его и полезла в комод за кистями и краской, а заодно и за фартуком, закрывшим бы меня от брызг. Установив мольберт и закрепив холст, разложив краски и взяв в руки кисть, я выдохнула и постаралась войти в подобие транса. Сейчас я не собиралась творить, я не хотела создавать что-то правильное. Я хотела лишь обрушить на холст свои мысли и чувства. Поэтому не стала брать привычный в другой ситуации карандаш для наброска, не стала размечать планы, а лишь макнула кисть в самый красный из имеющихся оттенков и провела ею по холсту.

Звезды поблекли, луна исчезла с горизонта, а мир погрузился в самый темный утренний час. Я очнулась, когда за окном замаячил далекий отблеск рассвета, лишь возвещающий, что солнце спешит в Уан, но не сам факт его прибытия. Вернувшись взором к мольберту, я увидела, что у меня вышло.

Сама того не осознавая, я нарисовала свой кошмар. Те же простыни, та же кровь, та же голова на постели. Картина была пропитана моим ужасом. Я никогда ничего подобного не писала. Голова вышла особенно натурально, но, к слову, была мало похожа на портрет кисти Артифекса. Я помнила ее шероховатости, а потому была удивлена тому, как изобразила Поляриса. Во сне он помнился мне иначе, но я будто писала его с натуры. Наверное, я была под впечатлением от мысли о его связи с Дубхе и Мераком, иначе как объяснить такую натуралистичность? Кто же ты, Полярис? Ты ведь и есть тот самый брат Имбри?

Имбри… Мне не хватало подруги. Мы дружили долгие годы, но у меня, пожалуй, не было возможности разобраться, насколько мы были близки. И только сейчас, оставшись одна, я смогла ощутить, что очень нуждалась в добром совете или словах поддержки, но Имбри меня разочаровала. Ее слова больно меня задели. Мне показалось, что она лишь притворялась, что хочет помочь с замужеством, а на самом деле не просто так свела меня со Спинамом.

Не просто так… слова крутились в моей голове вихрем. Если и так, то зачем это было Имбри? Стала ли бы она скрывать от меня Поляриса? Я оперлась на стол, пытаясь свести факты воедино. Имбри не могла так поступить, нет, это глупости!

Я опустилась на пол, прислонившись к столу.

У Имбри есть брат, которого она ненавидит. И им может быть кшяжне Полярис, что подтверждается подписью к портрету.

Именно Имбри свела меня со Спинамом, утверждая, что он исправился.

Имбри никак не защитила меня на Совете, хотя ей это ничего не стоило.

Когда я просила помочь найти Поляриса, она твердо заявила, что такого мага нет и что мои поиски бесплодны.

Богини мои… либо я схожу с ума, либо вы открыли мне глаза на правду.

Дубхе предполагал, что если кто-то знал о предсказании, то либо сам догадался, кто этот маг, либо предположил, кто этим магом может быть. Если Имбри узнала, что могучим магом может стать ненавистный ей брат, то могла ли она помешать этому исполниться? Могла ли она стереть нам память о нем? Стоит ли она за всем остальным: за похищениями, за кражей артефактов? Интересно, а Алтер догадывается о происходящем?

Я вновь взглянула на картину. Взгляд Поляриса был не устрашающим, как мне показалось сначала, а умоляющим о спасении. Я найду тебя, Полярис. Чего бы мне это ни стоило. А с Имбри… мне еще предстоит разобраться.