Ледяная корона

Глава 34. Первые ответы

Следующим вечером незадолго до ужина Дубхе повел меня в библиотеку со словами: «Я нашел предсказание».

– Ты уверен, Дубхе?

– Да, я вчера вечером все перелопатил. Кажется, я нашел то самое.

– То есть оно настолько старое, что уже вписано в альмонахи?

Дубхе кивнул. Мы зашли в библиотеку, он закрыл дверь.

– Если ты сейчас решишь признаться, что на самом деле был злодеем все это время, будет очень не кстати, – отшутилась я, внутренне напрягшись. События последнего месяца сделали из меня параноика, но как иначе? Даже своего брата я знала не так хорошо, как хотелось бы.

Дубхе рассмеялся:

– Нет, в моей с Мераком компании ты можешь быть в безопасности, даже не сомневайся. Я просто не хочу, чтобы кто-то смог нас нечаянно подслушать.

– Уже и за Мерака поручишься? Вы ведь не так давно знакомы, – усмехнулась я. Мы сели за стол, Дубхе развернул заготовленную книгу на драконьем языке.

– Понимаю, звучит странно, но я будто знаю его, как себя. Впрочем, если мы действительно связаны, то так и должно быть. Смотри, предсказание очень старое, датируется 760 годом новой эры. Где тут это было?.. – он водил пальцем по строчкам, выискивая нужную фразу. – Извини, я не очень хорошо понимаю драконий, мне плохо давались мертвые языки из-за невозможности тренироваться.

Я прыснула и заметила, как заулыбался Дубхе, довольный удавшейся шуткой.

– Зато у нас была единая письменность, – заметила я.

– Мы не много потеряли, – пожал плечами Дубхе. – Говорить на одном языке все еще более, чем достаточно. К тому же разная письменность помогает сохранять государственные тайны надежнее. Вот оно!

Он победно ткнул пальцем в книгу.

– «Родится маг, что своей силой превзойдет своих учеников…»

– Учителей, – поправила его я.

– Точно! «…его сила создаст баланс, развеет хаос, свергнет негодных еретиков и воссоединит народы. Основную мощь он постигнет лишь в браке, где оба… единство, оба застынут…» Прости, тут лучше тебе перевести.

– «… где оба сольются в единстве, станут опорой друг другу».

– Видишь? – протянул Дубхе. Мне, правда, было не очень понятно, что я должна была в этом увидеть. – У меня есть два варианта, кто может быть этим магом: тот самый Полярис или ты.

– Я? – удивилась я. – А я тут причем?

– У тебя проблемы с браком, а здесь про это идет речь, это не может быть случайным совпадением. Ты в каком году родилась? Примерно в 830-х, верно?

– В 837 году, – кивнула я. – А предсказание было дано задолго до моего рождения, даже слишком.

– Тогда это Полярис, – легко согласился Дубхе. – Значит, он родился после 760-го года, то есть это кто-то молодой. Ему около 300 лет, что несколько упрощает наши поиски.

– Не так уж мало магов родилось после 760-го, например, вместе с братьями на потоке училось достаточно много их ровесников. Да даже вы с Мераком.

– Понимаю твой скепсис, – кивнул Дубхе, – но на самом деле новая эра, особенно после восьмого века, не очень плодовита на магов, с каждым десятилетием их рождается все меньше: магам дали больше свободы, границы раскрылись, Ралина тоже стала доступна для въезда. В какой-то момент людей и стихийников стало рождаться больше, чем чистокровных магов. Отчасти это не так уж плохо, ведь маги живут крайне долго, отчего большие семьи являлись привилегией лишь семей Четырех престолов, демография была так себе, стихийники обеспечили заселяемость и освоение земель с 7-8 веков как раз, а маги стала рождаться еще реже.

– Это я все знаю, но почему тебя радует сокращение количества магов?

– Баланс, Нивис, – вкрадчиво пояснил Дубхе. – Нам не нужно стимулировать рождаемость среди магов – войны в прошлом. Но маги не желают развиваться быстро, имея все время в мире. Именно стихийники двигают развитие наших стран последние два века вперед, помогая вам исполнять обязанности перед теми же Богинями, обеспечивают Ралину рабочей магической силой, ведь магов туда не затащить. И, наконец, в связи с быстрым течением жизни, маги могут наблюдать за развитием стихий. Циклы, которые занимают у обычного мага четыре-пять столетий, проходят у стихийника за сто-двести лет. А потому мы находим новые способы ее укрощения, более эффективного использования и восстановления.

– То есть, по-твоему, стихийники лишь материал для экспериментов? Жутко, не считаешь?

– Нет, – покачал головой Дубхе. – Маги не виноваты, что их жизнь длится дольше.

Я повела плечом, решив поразмыслить об этом как-нибудь в другой раз.

– С чего ты вообще взял, что это предсказание как-то связано с нами?

– А ты слышала о каком-то исключительном маге, который поразил свет своими силами?

Я покачала головой.

– Вот и я о том же. Поэтому я предположил, что кто-то узнал об этом предсказании и либо сам догадался, кто этот маг, – в чем я сомневаюсь, – либо предположил, кто этим магом может быть, – Дубхе говорил очень убедительно, полностью уверенный в своей гипотезе.

– Поэтому ты думаешь, что это или я, или Полярис? Но ведь этим магом может быть кто угодно. Сколько их еще в Неоре!

Дубхе вновь кивнул:

– Богини не просто так послали тебе то предсказание. Им и, видимо, нам очень нужен этот маг. И либо это сам Полярис, либо ты, которой этот Полярис нужен, чтобы войти в апогей своей силы.

– В твоих словах есть крупица истины, Дубхе. Но я бы не торопилась с выводами. Как нам тогда достать Поляриса?

– Это не все.

– Ты что-то еще нашел?

– Я думаю, что мы можем «привести» тебя буквально. Скорее всего, мы – путеводные нити к Полярису. Как… ключи к нему.

– И что это должно значить?

– Вот, смотри, я покажу, – подскочил он.

Он развел руки, создал три световых шара и подвесил их в одну цепочку.

– Вот так находят Полярную звезду на небе. Нужно найти звезды Медведя и Оси, и на прямой, которую они образуют, находится Полярная. Так и мы приведем нас к Полярису.

– И как ты себе это представляешь? Соединить вас, чтобы из вас, как в сказке, луч света вырвался?

– Было бы неплохо, – усмехнулся он. – Это значительно облегчило бы нам задачу.

– Я серьезно.

– Так и я серьезно, возможно, мы могли бы направить наши с Мераком силы или обединить.

– Как силы наследниц? У нас же нет такого артефакта.

– Есть! – Дубхе схватил меня за плечи. – Он есть, Нивис. И он находится во владении Осеннего престола.

– У Имбри?

– Да! И есть мы сможем им воспользоваться, то точно узнаем, прав ли я.

– И что по-твоему должно произойти?

– Этот артефакт умеет соединять и разъединять энергии. В худшем случае, если я не прав, он спаяет наши силы с Мераком. Но так же мы потом сможем и разъединиться. Две энергии соединить реально.

– Зачем тебе это, Дубхе? Ты ведь знаешь, что если забрать энергию у магического существа – он умрет. Я благодарна тебе за рвение, но я не понимаю. Ты рискуешь жизнью ради чего?

Я всматривалась в Дубхе, пытаясь понять его. Казалось, он был охвачен азартом охотника, приближавшегося к добыче и готового ее вот-вот поймать.

– Признаюсь, я и сам до конца не понимаю этого азарта.

Дубхе слегка замялся, обдумывая свои слова.

– Жить без прошлого очень тяжело, Нивис. Я не помню, ни кто я, ни чем жил. Будто меня не существовало до недавнего времени. Это очень тяжелое бремя. Допустим, мои слова королеве подтвердятся, но когда все закончится, что мне делать? Куда податся? Так и бродить по Неоре без памяти и без жизни?

Крафинин посмотрел на меня прямо, на лице – спокойствие и безмятежность, но глаза… У меня сжалось сердце при виде этой картины.

– Поэтому я готов пожертвовать свою силу Мераку, если тот согласится. Я готов рискнуть.

– Ладно, ладно, уговорил, – сдалась я, вскинув руки. – Я спрошу у Имбри об артефакте. Как он называется хотя бы?

– Подожди, я читал где-то, забыл. А, вот, нашел. Камень стечения.

– Впервые слышу о…

– Картину привезли! – забарабанил Мерак в дверь библиотеки. Его голос я ни с чем не спутаю. – Нивис, ты здесь? Мне удалось купить картину! Ее уже привезли!

Я вскочила, забыв о словах, что собиралась сказать, и поспешила отпереть дверь. Щеки Мерака горели от радости, сам он был каким-то взлохмоченным.

– Дубхе? – удивленно перевел он глаза мне за спину. – А ты что здесь делаешь? Почему вы закрылись?

– Ничего такого, – спокойно ответил Дубхе. – Я просто не хотел, чтобы нас подслушали.

– А меня почему не позвали?

Мне кажется, или я слышу обиду в голосе Мерака?

– Ты же только что приехал, – хохотнул Дубхе, будто и не было серьезного разговора между нами.

– Так, и что вы обсуждали? – продолжил допрос Мерак.

– Потом, все потом, – поторопила его я. – Веди нас к картине, там и поговорим.

Мы вышли в гостиную, где картина временно стояла на полу у стены, прикрытая тканью.

– Нивис! Вот и ты! – радостно воскликнула мама. – Мерак сказал, что ты купила этот портрет. Не понимаю, зачем он тебе понадобился, но куда ты хотела бы его повесить?

– Никуда! – слишком быстро ответила я. – Отнесем его в снежную гостиную.

Мама в недоумении покачала головой, но ушла, лишь махнув на нас рукой.

Снежную гостиную чаще всего использовала я. Из трех в замке она была моей любимой. Стены ее были увешаны моими пейзажами. Шикарный стол, украшенный стеклярусом, несколько стульев, обитых вручную вышитой тканью, своим видом напоминавшую гобелены, и пару диванчиков я подбирала сама. Но главным достоинством гостиной были витражи: все три окна от пола до потолка представляли собой искусно выложенные картины зимних просторов, флоры и фауны Аэтерны, стекло для которых мы с братьями изготовили собственноручно.

Лакеи внесли картину и поставили ее на широкий мольберт. Сам холст был где-то метр на метр. Кшяжне Полярис был изображен в три четверти: красивое, правильно отточенное лицо, волосы цвета вишни, дорогой камзол высших чинов Аурума. Его руки были сложены на груди, а на фоне – какой-то зал с высокими окнами. Но вот то, за что я ненавидела работы Артифекса и не видела в них и капли искусства, были пустые стекляные глаза и общая атмомфера неестественности. Его портреты были лишены глубины и истории. Смотря на Поляриса я будто бы видела картонку, а не живое существо. Не было у него и чувства цвета. И в реальности, как это часто оказывалось, Полярис мог выглядеть чуть иначе. Мерак и Дубхе тоже с любопытством рассматривали портрет.

– Кого-то он мне напоминает, – протянул Мерак. Он перевел взгляд на Дубхе: – Точно, тебя! Подождите, но ведь это не Дубхе. Если Дубхе – это Дубхе.

Я кивнула, давая молчаливое разрешение Дубхе рассказать о его открытии Мераку.

– Матерь Драконья! – воскликнул Мерак. – Да ты никак голову отморозил на улице? Эта теория притянута за драконьи яй… уши.

– Думаешь?

– Он и тебя на это купил? – опешил Мерак. – Я понимаю, ты отчаялась, Нивис, но не до такой же степени, чтобы верить, что наши силы вот так вот просто можно объединить. Чтобы что? Из нас, как в поэме: «луч небосклон пронзил, звеня и рассыпая звезды»?

Увидев, что Дубхе открыл рот, Мерак его перебил:

– Я слышал твое объяснение. Вы сами себя слышите? Да я скорее поверю в то, что мне просто память стерли. Хотя тоже не совсем ясно, зачем я кому-то понадобился, но…

– Зачем кому-то похищать наледниц? Мерак, мы должны попробовать, – попытался надавить на него Дубхе.

– Мы? Нет, я на такое не подписывался. Ты хоть знаешь, как опасен камень стечения? А если ничего не выйдет? Я не готов погибать за просто так. Я, конечно, хочу тебе помочь, Нивис, но не такой ценой.

– Нам бы найти сначала этот камень, – откликнулась я.

Пока мы ищем, может пройти непозволительно много времени, кто знает, сколько у нас его осталось. Сколько его осталось у Поляриса.

– Я рассказала деду о наших теориях. Все вместе мы что-нибудь выясним.

– Он и на тебя похож, – заметил Дубхе, сев напротив портрета. – Но какой-то он приторный.

Я заметила, как Мерак подошел к портрету, принявшись его рассматриваться вблизи.

– Одного понять не могу, – продолжил Дубхе, – как этот портрет оказался у художника? Его точно писали на заказ.

– С чего ты это взял? – спросила я, присев рядом. Мерак едва носом не уткнулся в холст.

– Подпись внизу картины, – Дубхе кивнул на правый нижний угол, где золотой краской были выгравированы инициалы Артифекса. – Для личной коллекции художники золотом картины не подписывают. Даже для будущей продажи. Тут сразу видно, эмблема должна была выделяться, как знак мастера.

– Допустим, – кивнула я. – Тогда почему он висит в галерее Артифекса?

– А ты у Имбри спроси, – фыркнул Мерак. – Ее ведь родственничек.

– Может, отказались уже после написания. Не понравился, например, – пожал плечами Дубхе.

– Или не выкупили, – добавил Мерак. – Вот и оставалось у себя на выставке держать, авось, кто из женщин захочет повесить этого красавчика у себя в спальне напротив кровати.

Из-за высоты мольберта, Полярис и Мерак как бы были одного роста. Мерак встал рядом с портретом и огладил его нарисованную щеку ладонью.

– Ох, Полярис, как же мне спать, – затем театрально вскинул эту же руку и прижал кисть ко лбу: – не зная вас!

– Артист, – сдержанно хохотнул Дубхе.

Мерак плюхнул руку на грудь Поляриса, едва не опрокинув мольберт, но будто даже не заметил.

– Ах, милый… – он всмотрелся в подпись, – … кшяжне! Будьте моим мужем!

Выступление Мерака нас рассмешило.

– Куда повесишь красавца? – поинтересовался Мерак у меня, усаживаясь рядом со мной. Я оказалась между ними. – Думаю, в спальне было бы слишком пошло.

– Мерак, – осуждающе одернул его Дубхе, – твое мнение в данном вопросе никого не волнует.

– Да? – Мерак наклонился вперед, чтобы посмотреть на Дубхе, которого я от него загородила. – Еще чего! Нивис, не хватало только, чтобы ты любовалась на него по утрам и вечерам.

– Почему? – удивилась я. – Девушке моего возраста полезно помечать на сон грядущий.

Дубхе поперхнулся и закашлялся, а Мерак раскусил меня, потому скрестил руки на груди и буркнул:

– Будто больше не о ком помечать.

– Ты считаешь его красивым?

– А ты нет? – пришла очередь Мерака удивляться.

– Скорее нет, чем да. Но портретам Артифекса, конечно, доверять не стоит. Возможно, в жизни он харизматичнее, но на холсте… эти красные волосы, хитрые глаза, и взгляд какой-то надменный. Такие мужчины не в моем вкусе, хотя аурумцы и пользуются популярностью в Аэтерне.

– Для аурумца он слишком лощенный, – заметил Дубхе. – Кожа золотится даже сквозь холст, черты лица правильные донельзя, будто он не аурумец, а наследница Осени. Признаться, даже Имбри не столь хороша.

– Ты только ей об этом не говори, – усмехнулся Мерак. – Пусть ты и считаешь, что он на нас похож, но у него на лице написано, что он тот еще ловелас, взгляд такой ссальный. Фу, ощущение, что он меня глазами раздел.

Мерака передернуло, он отвел глаза от портрета под наш с Дубхе смех.

– Теперь я понимаю, почему тебе не нравятся портреты Артифекса.

– Кстати о нем, – припомнила я, – точнее о финансовом вопросе. Ты наверняка потратил на портрет свои деньги, поэтому скажи мне сумму, я попрошу, чтобы тебе все оплатили.

Дубхе положил свою ладонь на мое плечо:

– Не извольте тревожиться, ваша светлость, портрет куплен на мои средства, и возмещения я не попрошу.

Я попыталась заикнуться, что не согласна, но Дубхе весьма красноречиво дал понять, что этот вопрос закрыт.

– Спасибо вам обоим.

Я улыбнулась мужчинам по очереди, благодарная за их помощь. Дверь в гостиную открылась, мы обернулись.

– Вот ты где! – это оказался Ичес. Я заметила, что он замялся, увидев портрет: – Это тот самый?

– Это Полярис, да, – кивнула я. – Ты меня искал?

– Да, дед звонил. Говорит, на твой кристалл никак не дозвонится.

– Ах, точно! – я положила руку на лоб. – Мой кристалл разбился перед вторым похищением. Мне не до него было после возвращения. А зачем дед звонил?

– Мне говорить отказался, – бросил Ичес недовольно, – пришлось искать тебя. Мама сказала, что ты можешь быть здесь. Держи.

Брат отдал мне свой кристалл, а сам подошел к портрету.

– Лицо такое… знакомое. Где я мог его видеть?

Он обернулся. Его глаза сощурились, а взгляд забегал от Мерака к Дубхе и обратно. Затем Ичес сравнил их с портретом.

– Почему вы на него похожи?

– Этого мы пока не выяснили, – пожала я плечами. – У тебя что-то еще?

От меня не ускользнуло, как Ичеса задели мои слова.

– Оставьте нас, пожалуйста, – попросил он мужчин с той деликатностью, на какую был способен. Мерак с Дубхе переглянулись, но встали.

– Мы будем за дверью, Нивис, – сказал мне Мерак, закрывая за собой дверь. Когда мы оказались наедине, я молча смотрела на него со своего места. Я не злилась на брата, но внутри меня словно чего-то не хватало. Может, если бы не его проклятье, мне не пришлось бы сейчас искать траву под вечной мерзлотой.

– Ну что мне сделать, Нивис? – спросил Ичес. – Да, это моя вина.

– Вовсе нет, – покачала я головой.

– Тогда почему ты так изменилась? Почему не улыбаешься мне как прежде, не смотришь на меня?

– Мне нужно время, чтобы все переварить. Мы ничего не знаем о похитителях, об их плане, а тут еще ты со своим проклятьем. Дед сказал, что это было так, баловство больше, но все-таки, кто знает, может, не будь его…

Ичес встал напротив меня.

– Нивис, мне очень жаль, но что сделано – то сделано. Я не могу вернуться в прошлое.

Было жаль Ичеса, но мне нужно было время.

– Почему вы сказали, что не могли найти Поляриса?

– Потому что никого с таким именем не было! – возмутился моему вопросу Ичес.

– Ни одной живой души? – переспросила я, стараясь не допускать волнения в голосе. – А это кто тогда? Как вы искали, если первый же, кто должен был вам попасться – кшяжне Аурума?

Я внимательно вглядывалась в лицо брата, а потому увидела эту быстро проскочившую гримасу то ли сожаления, то ли недовольства.

– Расскажи мне, Ичес. Ты должен мне.

Ичес прошелся передо мной взад-вперед.

– Мы обыскали все архивы, отправили запросы всем, кто мог предоставить нам информацию. Все было тщетно. Я клянусь белизной снега на улице. Но позже, когда тебя и наследниц похитили, нам нужно было очистить магический фон. Мы с Никосом обратились к деду, он помог нам провести обряд снятия проклятий, чтобы было легче вас найти. И он начал мне сниться.

Брат кивнул на портрет. Садиться он не спешил, так и стоя передо мной.

– Я не знал, кто он, как его зовут. Он показывал мне прошлое во снах, но стоило мне проснуться, как я забывал, что видел.

– Ты рассказывал об этом кому-то?

– Нет, – покачал головой Ичес, – даже Никос не знает. Что мне было ему рассказать? Что я вижу какого-то парня из прошлого? И что с того? Когда появилась Эниона, сны прекратились. Я забыл о том парне. А вот когда тебя освободили, я что-то вспомнил. И я узнал его в Мераке. Помню, что назвал его Полом. Он вновь мне приснился. На этот раз сказал только «Даже моя мать забыла меня». Потом то воспоминание, о котором ты рассказала, я узнал его полное имя и стал искать. Никакого кшяжне Аурума не существует.

– Как? – удивилась я. – Я помню, у Имбри есть брат.

Ичес пожал плечами. Он замолчал, а я обдумывала его слова.

– Если даже мать его не помнит, могли ли мы все его забыть? Что это должна быть за сила?

В глазах брата читалось волнение, только сейчас он понял, что могли значить его сны.

– Ты думаешь, Мерак и есть Полярис?

Ичес покачал головой.

– Уверен, что это не он. Но я вижу его в нем. Я слышу его в нем.