«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается

Глава 13: Умелых хватает — верных мало или 9 дней у "больного" дальнописца

в которой телеграф сбоит, Резанов нервничает, а Савелий приобретает нового последователя

"Наш корреспондент с места событий сообщает, что спешно отозванный из Китая экспедиционный корпус на треть оказался из отъявленных опиумистов. Вместо того, чтобы бороться с мятежниками, эти хваленые шотландские стрелки сами сбиваются в банды и грабят аптеки. А накурившись добытого опиума бесчинствуют так, что местные жители ждут мятежников как облегчения.

В то же время в России появляются всё новые, поражающие воображение изобретения. На снимке Император Александр I, читает в Царском Селе сообщение, только что посланное из Санкт-Петербурга по аппарату, который производитель, Русско-Американская компания, назвал дальнописец, виден слева от царя. Что же удивительного в том, что наши учёные, инженеры и механики всеми правдами и неправдами стремятся уехать в Россию".

Дейли мирор, 3 августа 1807 года

Штаб строительства железной дороги

Дальнописец захандрил с самого утра. В моё время его назовут телеграф, а сейчас мы с Якоби, изготовителем по моим наброскам, назвали по-русски. Даже торговую марку придумали: "Вестегал". Мол, "из любой точки Российской Империи в крайне южную точку Русской Америки порт Галичье в бухте Сан-Франциско вести мгновенно!" А тут всего-то двадцать семь километров, тридцать двое суток трудился исправно, и вот нате вам: начал сбиваться, передавать не те знаки. В самый неподходящий момент, чёрт подери! Я как раз принялся уточнять с прорабом в Царском Селе, сколько и в какие сроки им рельс потребно, чтобы оформить заказ Демидову в Нижний Тагил. Карташев убедил меня, что строить магистраль выгоднее сразу с двух концов: он-де маршрут выверил, промашки не будет, а скорость укладки подскочит. И вот теперь выверяли и согласовывали всё до мелочей. Вот, скажем, знаете, сколько, и каких, телег потребно в день для возведения насыпи? Не знаете? И я тоже не знаю! А сколько овса лошадям? И когда овес допустимо заменить сеном? Да каким ещё сеном заменять... Сотни, да какое там - тысячи подобных сведений приходится сводить воедино производителю работ! К моему счастью, эту обязанность, наравне с инженерным обеспечением прокладки эксперементального пути взвалил на себя Артемий Николаевич Карташев. Оказалось, что прокладка каналов - водных путей, в производстве работ практически неотличимы. Та же выемка и перевозка грунта. Но когда это с двух сторон делается, столько согласовывать приходится!

Собственно, именно ради точности передачи Мы с Якоби и разработали, а Борис Семёнович ещё и протянул, подрядчикам выступил, проводной телеграф, потребовалось передавать много данных, строительство железной дороги нешуточное дело. И вот Артемий Николаевич Карташев, инженер водного транспорта, которого Степан сманил на строительство железной дороги, проложил маршрут будущей царскосельской ветки между Царским Селом и Санкт-Петербургом так, чтобы как можно прямее, и как можно меньше низменных, подверженных паводкам участков. Вначале вдоль будущей трассы протянули телеграфную линию. А что там: столбы через сорок пять метров, да провода на изоляторах. И работал он, телеграф, безотказно. До утра сего дня. Но худо-бедно, с переспросами, на нервах, а обмен продолжился. Пока после трёх пополудни не отрезало напрочь.

Первым делом проверил телеграфный аппарат "на себя". Что там: переключил рубильник ножевого типа, рукоятку перекинул - вот тебе батарея и прямиком к дальнописцу через ключ подсоединена. Постучал - прекрасно работает. То есть, телеграфный аппарат в исправности. Тогда вызвал дежурного электромеханика, чтобы он проверил провода до входа в здание - всё отлично. Ну а дальше тот выслал дежурную пару электромонтёров.

А я чертыхнулся, поспешно собрал нужные бумаги и через три ступеньки кинулся наверх, в радиорубку. Вот тоже, надо разместить телеграфную аппаратную рядом с радиорубкой, чтоб вот в таких, экстренных, случаях, не приходилось метаться туда-сюда. Почему я сам этим занимаюсь, спросите? Так интересно же! А у мужчин, сами знаете, игрушки своеобразные, мужские:-)

"Савелий, зачем нам сие?" - забурчал запыхавшийся совладелец тела, который после венчания с Кончитой совсем утратил интерес к делам Государевым, с головой ушел в семью. - "Вашбродь, так дело нужно до ума доводить! Прости, что тебе мало времени на домочадцев оставляю, но вот переселитесь в Русскую Америку и уж там ты наверстаешь!" - "Ладно", - буркнул Резанов.

Радист очумело вскочил при моем внезапном появлении. Наушник набекрень, понимаю его: уши при длительном дежурстве пухнут от постоянного ношения гарнитуры. Но сейчас машу рукой, мол "сиди-сиди", и одновременно делаю зверскую рожу, чтоб не расслаблялся.

- Как сигнал с Царским Селом? - интересуюсь.

Парень с сомнением косится на кристадин: _ Так, - он возводит глаза на ходики, мерно отстукивающие на стене, двадцать три минуты назад средненький был.

- Дальнописный аппарат потянет?

- Пробовать надо, - жмёт плечами.

- Ну так пробуй! - не выдерживаю, взрываюсь.

По радио-то такую кучу данных передать затруднительно. На слух - человек не машина, устает и ошибается. А телеграфный аппарат подключить к кристадину - так не всегда сигнал устойчивый. И тоже сбоит. Короткие сообщения еще, куда ни шло: два-три раза передал - нормально. А вот массивы данных - увы... Но не гонцов же вновь, честное слово, привлекать!

Царская канцелярия

Филипп Ногаватнов фельдъегерем служил осьмнадцатый годок. Справно служил: две медали имеет! Одна, правда, за выслугу дадена, за безупречную службу. Зато другая в награду за выручку товарища. Седьмой год, да, седьмой, как он в пургу пошёл, вызвался сам, нести пакет, потому, как положено по службе у них. И, правда, на первого-то посланного, Яшку Худошникова Филипп в ту пургу на дороге в сугробе набрёл. Филипп-то знал, что не заплутает, такая у него особенность есть - никогда не плутать. А Яшка знать заплутал. И вот замерзать начал, да Филипп его за шкирку, а где и на своём горбу дотащил. Да там и не далеко, каких-нибудь полверсты. Дали ему медаль тогда. Как за Храбрость. А Яшка то и дело в благодарность таскает Филиппа в кабак: покормит и напоит от пуза. Правда, думается Филиппу, что так Яшка прикрывается от гнева своей благоверной, женщины во всех отношениях выдающейся, и на расправу скорой, и на руку тяжёлой. Да какая разница Филиппу-то, коли его кормит, да поит. Ведь эти-то деньги, сэкономленные, он, Филипп, на своих огольцов тратит. Растут чертенята, одёжки не напасёшься. Или вот книжки, чернила в школу нужны. Его-то, Филиппа, жена упорхнула с заезжим фершалом, ещё когда мелкий из пелёнок не вырос. Матушка головой скорбная, глаз да глаз нужен. Что ж он, тать что ли, неужто сдаст её в дом призрения?! Да только чем-то не угодил Филипп Богу видать... И беспорочная служба не уберегла от напасти.

Штаб строительства железной дороги

Переключились на дежурный радиоканал - узнали точное количество шпал и рельс, которые немедля заказал. Заодно передали кодовую фразу, обозначающую, что у нас перебои на дальнописной линии и Дежурных электромонтёров послали и с той стороны, чтобы быстрее найти неисправность.

Вскоре мне доложили, что нашли повреждение не так далеко, за два квартала. Какие-то злодеи срезали кусок провода. Вот дурачьё, никуда они его пристроить не смогут, состав провод имеет совершенно определённый, и наши опознают сразу. Ну что ж, электромонтерам практика: "когти" поверх сапог и на столбы. Вокруг немедля толпа зевак, всяк, даже сопливый пацаненок, норовит советовать. Провод состыковали, и место сращивания спаяли. С помощью бензиновой горелки.

Так-то спиртовая это горелка. Но, как и двести лет спустя, наш человек спирту быстро находит более достойное применение. А именно: употребление внутрь. Пришлось переходить на бензин. Его тоже один ухарь-электромонтёр попытался употребить. Видать, с Большого похмелья был. Иначе вонь бы отпугнула. Ну и так, глаза чуть на лоб не вылезли. И теперь это история ветром разлетелась среди электромонтёрской братии и служит хорошим пугалом.

Совсем телеграф отказал в три часа, когда провод спёрли значит. Однако, когда линию восстановили, дальнописец всё также хандрил.

В четыре тридцать восемь по-полудни, я машинально бросил взгляд на ходики, кстати, также опытного производства РАК, и записал в журнал, Царскосельские электромонтёры отрапортовали, что в одиннадцати верстах на столбе разбит изолятор. И провод под ветром задевает разросшийся березовый молодняк. Изолятор заменили, березняк подле линии телеграфа вырубили. Связь тут же наладилась. Я вздохнул с облегчением. Но радовался до следующего дня.

Царская канцелярия

Служба в последние три месяца совсем пошла наперекосяк. Им всё меньше и меньше приходилось доставлять пакеты. Поговаривали, что скоро вовсе разгонят, чем тогда станет зарабатывать Филипп не представлял. Но пока лишь сократили личный состав, оставили наиболее заслуженных и, слава Богу, Филиппа в их числе. причём, когда начальство поинтересовалось у обчества -в кои-то веки! - как служивые хотят получать зарплату: за каждый выезд отдельно или среднюю, за день, они сами выбрали подневную. Ведь к тому времени они уже редко выезжали, всё больше дожидались в дежурке. Выбрали, как выяснилось, себе в убыток, последние дни выезды вновь сильно участились, да вот только жалование осталось прежним, нищенским. Однако умные люди подсказали Филиппу, что делать, чтобы сохранить службу.

Штаб строительства железной дороги

На второй день телеграф засбоил уже к одинадцати утра. На сей раз учёные горьким опытом электромонтёры нашли разбитый изолятор спустя всего сорок три минуты. И это уже мало напоминало случайность.

А к вечеру ситуация повторилась. Но на этот раз с электромонтёрами отправился наш "штатный" сыщик балагур Макарка. Теперь раскокошили сразу три изолятора подряд и всего в полутора верстах от Санкт-Петербурга. Это сыграло нам "на руку", потому что посерьёзневший Макар вскоре вернулся и взял с собою Орлиного Когтя как следопыта.

К сумеркам мы уже знали, что злоумышленник подъезжал на лошадях. Индеец описал подковы, разные, но все с одной отличительной особенностью. и разбивал палкой изоляторы прямо с дороги, подходившей во всех местах повреждения вплотную, а где и пересекала линию телеграфа. Почему именно палкой? Потому, что пока Орлиный Коготь едва ли не нюхал следы, нашел одну, заброшенную подальше в кусты. А Макар с словно добрый легавый пёс обрыскал окрестности и отыскал-таки крестьянина, который из лесу своими глазами видел злодея. И описание сего персонажа поставило нас в тупик.

Царская канцелярия

Филиппу оставалось объехать головку оврага, а там чуть на подъём и перед глазами раскинется столица. От вида города с того места у него всегда захватывало дух и к горлу подступал восторг понимания, каково величие Руси! А здесь, в тени сосен, высаженных чтобы уберечь берега от дальнейшего размывания и укрывающие от ветерка, дорога не просохла от утреннего ливня и Филипп, заботясь, чтобы лошадь не месила грязь, пустил животное по травянистой обочине.

Поэтому ехал бесшумно и когда бросил взгляд вдоль линии новомодного дальнописца - будь он неладен! - шедшей по просеке прямиком через овраг, увидел на противоположенном берегу старого знакомца. Брови Филиппа полезли вверх.

"Наверное, ищет место облегчиться", - подумал, и решил подобраться незаметно, по-товарищески подшутить. Тем более, что и оставалось-то саженей полста. Но, когда он их миновал, никого не застал.

Филипп привстал на стременах, озадаченно озираясь. В блеклой почти по-осеннему зелени кустов что-то темнело, он перегнулся и потянул. Вытащил палку, повертел, поднял глаза на провисший провод, опустил на брызги стекла на дороге. Это что же получается: его, Филиппа, подбивал-подбивал, а сам не утерпел?...

И в этот момент из кустов бесшумным бесом выскочил инородец. То ли татарин, то ли калмык, леший их разберет. На голове перья и глаза Филиппа полезли на лоб.

Однако он справился с собой, а точнее, не он, а его тело действовало само по себе: натянул поводья, хватанул вытягивая пистоль и заблажил противным самому базарным бабьим голосом "Царское дело! С дороги! Стреляю!"

Инородец нисколечко не убоялся, а выхватил топор, обычный, плотницкий топор и заулюлюкал, ринулся на Филиппа.

Чёрт его ведает, чем бы всё это закончилось, но тут раздалось властное: "Смирно!", - и инородец, и Филипп, приученный к повиновению, встали как вкопанные.

Шуму было много. Филипп никого не подпускал, покуда не прискакал старшой, который забрал пакет а ему, Филиппу, велел подчиниться властям. Потом его расспрашивал жандармский следователь, Филипп плохо соображал о чем, а только мечтал, чтоб поскорее это закончилось и уж тогда он "намнёт холку" тому, за кого он сейчас страдает. Но минуло два дня, а отпускать Филиппа никто не собирался.

Бессонными ночами в каталажке он мучительно думал: "Как там его матушка да огольцы?" А на пятый день его повели на суд.

Филипп сидел в загоне как в дурмане. Судья, прокурор, адвокат что-то спрашивали у него, он отвечал, но глядел на того, за кого сидел тут. А тот как ни в чём ни бывало балагурил среди сослуживцев, которые пришли поддержать его, Филиппа.

Когда сослуживцев попросили охарактеризовать его, все говорили хорошее. Только Яшка Худошников ни с того, ни с сего принялся чернить. Мол, "Ногаватнов меня конечно когда-то спас, но скрывать пред судом не могу, а только он каждую получку требует водить его в кабак...", - и понёс, и понёс. Фельдъегеря, недоумённо косясь, принялись отодвигаться от Яшки. А Филипп с тоской думал, что медалька-то ему боком вышла.

Но вот расспросы закончились, и получалось так, будто Филипп виноват. Ужас объял мужика, когда до него дошло, что вот сейчас его налаженная жизнь рухнет, дети пойдут по миру, а что станется с матушкой он даже представить никак не умел.

- Есть у кого-либо из присутствующих что-нибудь добавить? - обратился судья к залу.

- Есть, - послышалось из задних рядов. К кафедре пробирался тот самый светловолосый статный мужик, который остановил схватку Филиппа с инородцем. Где-то его Филипп видел, но вспомнить мешали жуткие мысли.

- Представьтесь, - потребовал судья.

- Резанов, Николай Петрович, совладелец дальнописной компании, Ваша честь.

- У Вас, гражданин Резанов, есть претензии к подсудимому? - догадался судья.

- Претензии? Пожалуй что да, Ваша честь. Видите ли, я на досуге занимаюсь наукой и установил, что отпечатки пальцев у всех людей разные. То бишь, Ваша честь, подобных Вашим больше на всей Земле не сыскать. Так вот, на палках нет отпечатков пальцев подсудимого, там отпечатки иного человека.

Сердце у Филиппа радостно забухало где-то в горле. А его недруг побледнел.

- Любопытно, гражданин Резанов. Однако сей факт пока не включен в судебную практику, а значит доказательством служить не может. - покачал головой судья.

Дыхание Филиппа спёрло.

- Ваша честь, я знал сие,- нисколько не смутился я в теле Резанова, - посему хочу представить суду свидетеля, который своими глазами видел злоумышленника.

Ввели крестьянина. После формальностей судья спросил: - Кого Вы видели?

- Так это, Царского гонца значится.

- Фельдъегеря, - подытожил судья. И ткнул молотком в сторону Филиппа: - Этого?

Крестьянин растерянно оглядел сгорбившегося подсудимого и повернулся к судье: - Неее, Ваша честь, тот росточком пониже и пошире этого. А на лошади сидел как собака на заборе, потому и запомнил.

- А нет ли, уважаемый свидетель, того злоумышленника среди сослуживцев подсудимого? - я указал рукой на первый ряд.

- Да как же не быть, гражданин хороший! - обрадовался сухонький бородач, - вон ентот!

Когда всё закончилось и Якова Худошникова в кандалах погнали на каторгу по Сибирскому тракту, я спросил у Ногаватного, чем-то неуловимо смахивающего на того несуразного доставщика цветов, который в моем времени в фильме "Профессионал" пытался узнать адрес то у Бельмондо, то у его противника Розена в момент их поединка: - Филипп, ты почему его покрывал?

- Не приучен своих выдавать, - отвёл он глаза: - Да и сам хотел взгреть подлеца, - буркнул в сторону. - И, это... Ваша Светлость, за мальцов благодарствую.

- Пустое, - отмахнулся я, - мы ведь почти сразу узнали виновного, да супротив правосудия не попрёшь. И потом, за ними присматривала хорошая женщина, - Ногаватнов недоверчиво поднял на меня глаза. Я, будто не замечая, продолжил: - Она и с матушкой твоей поладила. Которую, кстати, наш доктор глядел, советовал климат на тот, где теплее и суше сменить. Что если и не поправит ей рассудок, но общее здоровье укрепит.Пётр I строил сей град, увы, для удобства не людей, а России.

- Да куда ж я отсюда поеду, где ж меня работа-то ждёт, - поник плечами мужик.

- А ты, коли работу станешь искать, приходи, приму. И у нас, в Русско-Американской компании, по Россеи-матушке много отделений. Вот, - я достал золотую ручку-самописку и в блокноте черкнул несколько строк, вырвал листок, подал собеседнику: - Куда б ни приехал, покажи в ближайшее, возьмут.

- Так я ж ничего, акромя как пакеты возить, не умею, - растерялся он.

- Эээ, Филипп: умелых хватает, верных мало.

На пороге участка Филиппа ожидала, виновато улыбаясь, бывшая жена его предателя. Статная женщина, словно курица цыплят, прижимала двух мальчишек, которые держались за неё побелевшими от напряжения кулачками.

С той поры телеграф сбоить перестал, связь наладилась, работы обрели ритмичность. А я уже набрасывал проект прокладки вдоль будущей транссибирской железной дороги, где в моем мире проходила КВЖД, и далее, через Берингов пролив и Аляску до Русской Америки в Калифорнии линии телеграфа. Да, планы пока утопические, но уже теперь стоит обдумать, как продать возможность практически мгновенной связи другим государствам. Той же Англии скажем для связи с Индией.

Радиограмма: "Лондонская резидентура КОИ сообщает, что отряды ИРА захватили арсенал в Манчестере, где довооружились. Остатки оружия уничтожили. При этом дотла выгорела лаборатория по созданию новых образцов. В которой погибли и маленькие латунные пушечки от скорострельного ручного оружия русских варваров, добытые лордом Гренвилем с риском для жизни во время сражения при Аустерлице".

Приписка размашистым почерком внизу: "Всех причастных к операции представить к Георгиевским крестам!"

P.S. Коли читабельно, не жадничайте, нажмите "понравилось" — Вам один клик, а автору подзарядка писательского аккумулятора :-)