«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя

Глава 5

Во дворе слышался какой-то шум. Но у меня было срочное дело – три литра кваса и полулитра вина вовсе не шутки. Полагая, что туалет должен находиться на улице, я выскочил из терема, остановил проходящего мимо парня и спросил, где находится отхожее место. Парень показал куда идти. Пройдя метров двадцать вдоль стены, за углом обнаружил туалет. Такое строение не спутаешь ни с чем. И через восемь веков строить так же будут. Только этот еще резьбой разукрашен. Наскоро подивившись на древнее зодчество, нырнул внутрь.

Оправившись, вернулся к крыльцу и увидел въезжающих в крепостицу всадников. Один из них показался мне знакомым. На крыльцо вышли князь, Горин и дед Матвей. Знакомый воин спрыгнул с коня и шагнул к крыльцу.

– Здравствуй, батюшка. Здравы будьте, бояре.

Он поклонился и подошел к Велесову. Тут я его и узнал. Это был Борис, старший сын Велесова. Владимир Дмитриевич обнял сына, потом повернулся и представил меня:

– Знакомься, это боярин Владимир Иванович.

Борис пристально на меня посмотрел, затем поклонился.

– Здрав будь, боярин.

– Сколько воев привел, ратник? – спросил князь Бориса.

– Два десятка, отец. Еще с Выселок подойдет боярин Керженя со своим десятком. Но не это главное. У местечка, где Люнда большую петлю делает, степняков видели. Сабель сто. Похоже, на дневке стоят. Полона не видать. Мыслю, не скоро они с места снимутся. Я там холопов оружных оставил на присмотр.

– Знаю это место, – кивнул князь. – Что скажешь, Илья Демьянович?

Горин покачал головой:

– У Люнды, говоришь? У тебя тут два десятка воев, Борис привел еще два. Вместе с нами чуть меньше пяти десятков получается.

Горин замолчал, думая.

– Не забывайте, бояре, про отроков, – подал голос Кубин.

– Так они и не новики даже! – удивился Горин.

– Не стоит этих отроков недооценивать, – вмешался я. – Они толково придумали, как освободить боярина Матвея Власовича, только опоздали малость.

– Да-да, – согласно кивнул Матвей Власович, – Демьян, Треша и Макар – очень хорошие лучники и придумали справно, сзади зайти…

– Там одно, здесь другое, – возразил Горин. – Тут бронные ратники нужны да опытные. А их порубят, и оглянуться не успеешь. И луки у отроков охотничьи, бьют недалеко.

– Илья Демьянович, можно вынудить степняков делать то, что мы хотим. Тогда и от парней толк в бое будет.

Князь взглянул на меня и сказал:

– Ну, растолкуй, Володимир Иванович, как поганых заставить плясать под нашу дудочку.

– Хитростью выманить их. Пусть десяток отроков проедет на виду у поганых. Они за ними кинутся. Любят они за беззащитными гнаться. А мы ударим навстречу. И вообще, во первой надо место то смотреть, возможно, лучше придумаем.

– Добре, – кивнул князь, – так тому и быть.

Я нашел глазами Демьяна, он стоял с парнями у коновязи.

– Демьян! – Как он подбежал, сказал ему: – К выходу готовься. Бронь мою вынеси и сумы, оружие проверь, свое и мое.

Он кивнул и кинулся в дом, а я подошел к деду Матвею. У меня было много вопросов, да и у него ко мне, думаю, тоже не мало.

– Ну, как прошло? – спросил Матвей Власович.

– Поговорили, – усмехнулся я, – по душам. И о княжестве говорили, и о воеводстве моем. Еще о том, почему до сих пор по княжеству шляются степные разбойники и их никак не могут найти и уничтожить.

– А не перегнул ли ты палку, Володя? – сказал Кубин. – Ведь это для князя как бы в вину, не справляешься, мол, в своем уделе.

– Ничего, – усмехнулся я, – это я «по-братски» его пожурил. Однако тут же разложил по полочкам причины неудачного преследования и поисков. Это больше всего князю не понравилось.

– Что именно?

– А то, – зашептал я старику, – что кто-то среди окружения князя шлет весточку поганым о всех намерениях княжьей дружины.

– На Кутерьму намекаешь? – оглянувшись, тоже шепотом произнес дед Матвей. – Я лично Лисина знаю, и отца его, и брата. Очень смелые бояре. В сражениях труса не праздновали. Тут в сказаниях народ явно ошибся.

Я пожал плечами. В былинах много чего добавлено для красного словца, додумано, а порой и откровенно наврано. Кутерьма, он же Лисин Григорий Макарович, в сказании о Китеже фигурирует как предатель, показавший монголам тайный путь ко граду. Возможно, боярина оболгали, а может – нет. Вообще в сказании много противоречий. Например, как Батый после разорения многих городов узнал о Китеже и после битвы с русскими полками приказал захватить этот город, куда отступил великий князь Юрий Всеволодович. Исторические справки говорят о том, что великий князь погиб в битве при реке Сить, и поэтому он никуда отступить не мог. Еще – как может уйти город в озеро, если размеры он имел большие, чем сам Светлояр? По словам Кубина, Китеж вообще находится в полутора верстах от озера. На реке Люнда. Поэтому не стоит верить всему, что говорится в предании, и действовать осторожно.

– И что сказал на это князь? – спросил Кубин.

– Владимир Дмитриевич сказал – не верит в иуду среди бояр, вот в то, что кто-то из мордвы служит поганым, он готов верить. А по мне, никаких решений князь не принял, сказал – подумает.

– Значит, будет проверять – какой ты воин, – сделал вывод дед Матвей.

Я согласно кивнул. Хоть князь вида и не подал, но явно отнесся скептически к рассказу о том, как я лихо освободил Кубина и дочь Горина из плена. Его право.

Появился Демьян с Макаром, положили сумы, оружие и бронь.

– Мы лошадей управлять, – сказал дюжий отрок, и оба парня умчались к конюшне.

Мы начали надевать на себя кольчуги. Когда прицепили оружие к ремням, Макар принес два трофейных щита. Оба круглые, но один деревянный с умбоном и кожей обтянут, а второй из прутьев сплетенный. Даже название вспомнил – «халха». Вот, бляха, сейчас бы тот щит из нержавейки и бакализированной фанеры, что Куклин для ролевика сделал! Броня, а не щит, пусть и тяжелый.

– Власыч, – привлек я внимание Кубина, – щит-то – смех один.

– Щит как щит, от сабельного удара сбережет, – пожал плечами Матвей Власович, – от копья… Макар! – И Кубин сказал подбежавшему парню, чтобы принес другие щиты.

Я по привычке попрыгал, проверил, как выходит сабля, сколько в туле стрел… заодно пистолет в налучи. Макар принес щиты, две рогатины и запасные тулы со стрелами, а Демьян подвел лошадей. Погрузили сумы на заводных, поднялись в седло. Остальные бояре уже были верхом и ждали князя. Владимир Дмитриевич появился на вороном жеребце, поднял руку и выехал из крепостицы первым, следом направились я, Кубин и Горин, а за нами остальные ратники.

Горин, Велесов, Кубин и я стояли на пригорке за кустами ивы и осматривали стоянку степняков. Они расположились в весьма удобном месте, ничего не скажешь. Подобраться тихо не получится. Поляна, точней узкое поле, заросшее травой, растянулось с вершины пологого холма на полкилометра и заканчивалось полосой сухого камыша. Самой реки видно не было, только высокий яр противоположного берега.

Вширь поляна была чуть более пятидесяти метров, местами сужалась, но у самого камыша раздавалась на сотню, или даже полторы, метров.

– Внезапно не ударить, – сделал вывод Горин, – успеют подняться в седло.

– Ну, что скажешь, боярин, на это? – спросил меня князь.

– Есть мысли, – ответил я. – Но нужны уточнения. Илья Демьянович, вон за теми кустами и камышом что?

Горин глянул.

– Там трясина, а далее река.

– А за холмом? – показал я в сторону.

– Перелесок.

Ну что, все понятно. Идею ударить прямо из леса отмел сразу, тут он был густ, сплошь чапарыжник и бурелом. Выход один – атаковать от вершины холма. Плюсы – вниз по уклону лучше скорость и легче лошадям. Минусы – как правильно заметил Горин, успеют подняться в седло, но это пусть, сила удара латной конницы страшна, а среди кочевников никто лат не имеет. Минус в другом – успеют закидать стрелами атакующих ратников. Если не поранят людей, так лошадей побьют. Значит, надо ударить, подгадав момент, когда поздно будет кидать стрелы. Сделав знак отойти, направился в глубину леса. У елки высокой сдвинул в сторону самую нижнюю лапу, разбросал старые иголки и палочкой нарисовал увиденную местность. И начал пояснять свои мысли, показывая палочкой на рисунке:

– Смотрите, бояре. Встаем тут. Здесь ставим лучников, то есть отроков. Как поганые поднимутся по склону до вот этого места, мы и ударим, а отроки пусть им в бок бьют, а то и в спину.

– Толково, – кивнул Горин и посмотрел на князя.

– И как их выманивать? – спросил Владимир Дмитриевич. – Али вечера дожидаться будем?

– Пусть часть отроков на лошадях поскачут к поганым, стрельнут раз из луков, и сразу назад. Чтоб успели в лесу спрятаться.

– Побьют ведь!

– Другие мысли есть?

Все посмотрели на рисунок. Молчали, думая.

– Тогда можно сделать чуть по-другому, – выдал я еще один вариант действий. – Выманивать поганых будут не отроки, а холопы. Дюжины, мыслю, хватит, а отроки пусть на опушке стрелами поганых встречают.

Горин, подумав, кивнул и посмотрел на Владимира Дмитриевича.

– Быть по сему, – решил князь.

Молча спустились в овраг, где скопилось наше войско. Князь выделил десяток холопов и принялся им втолковывать задачу. Матвей Власович собрал всех отроков и тоже начал объяснения. Я подошел к своим лошадям. Рядом объявился Демьян. С деловым видом стал поправлять сбрую, осмотрел свою рогатину. Похоже, что он собрался в копейной атаке участие принять.

– Демьян, ты что тут делаешь? А ну, марш к деду Матвею. Он сейчас там о будущей сечи речь ведет.

Демьян вскинулся:

– Я не чалый отрок, чтоб в броне по кустам сидеть. А лучников хватит. Наших и боярина Велесова отроков с две дюжины есть.

Пробежался взглядом по этому парню. Статью и ростом он фору многим боярам даст.

– Матвей Власович, – обратился я к подошедшему Кубину, – вот Демьян собрался в копейную атаку. Как думаешь, брать или нет?

– Такого в качестве тарана грех не взять, – усмехнулся дед Матвей. И добавил строго: – Во втором ряду пойдешь. И вперед не лезть! Понял?

– Понял! – Лицо Ильи засияло.

Я поднялся в седло и… замер – на толстой сосновой ветке сидел ворон. Огромный. Каркнет или нет? Пусть лучше молчит, а то накаркает еще. Пернатый вестник взлетел и скрылся в чаще леса. Проводил взглядом ворона и сплюнул три раза через левое плечо.

Князь поднялся в седло и поднял правую руку. Так, с поднятой правой рукой, и двинулся по тропе. За ним потекли десятки бронных ратников. Замыкали колонну Горин, Демьян и я.

Дед Матвей принял командование отроками и выдвинулся вслед за нами.

Для того чтобы выполнить задуманное, отряду пришлось обойти поле лесом. Так как скорость передвижения снизилась, то вдоль лесной опушки пешком двигались два наблюдателя, на случай появления дозора степняков, или если они снимутся со стоянки. В этом случае план надо будет менять. Через час вышли к небольшому перелеску. Вперед ушел пеший отряд в десяток ратников – проверить, нет ли у степняков дозора на выходе из поля. Ведь, по сути, кочевники в ловушке сидят. Так и оказалось – часовые имелись. Их тихо вырезали и подали знак нам. Вперед выехали парни с дедом Матвеем и, не доезжая края рощи, скрылись за деревьями. Князь махнул рукой, и холопы легкой рысью ускакали в поле выманивать кочевников. Я с Демьяном выехал из перелеска. Остановился около князя. За нами чуть стали выезжать ратники, выстраиваясь в две линии. Горин обернулся:

– Как поганые в погоню кинутся, Матвей Власович знак подаст.

За нами ратники деловито подтягивали доспехи, двигали сабли в ножнах, в общем, привычно готовились к бою. Я осмотрел собственные латы, вроде все нормально. Шлем на месте, то есть если на голову его надеть. Водрузил на голову, чуть не забыв подшлемник, который мне нашел дед Матвей. Бармицу откинул, пока. Проверил саблю – в ножнах не застревает, латы сидят удобно, перчатки надеты, копье рядом. М-да, надо очень постараться попасть этой оглоблей во врага и самому уклониться, или отбить щитом вражеское копье. Кстати, о щите. Надо будет заказать новый щит, по типу куклинского.

– Знак, княже, знак!

Мы, привстав, всмотрелись в край рощи. Там махал руками парень. Князь поднял копье вверх и крикнул:

– Не посрамим ратной славы наших отцов и дедов! С нами Бог!

И, опустив личину, пустил коня в рысь. Мы нагнали князя и, ускоряясь, начали собираться в плотный ряд. Я обернулся – прямо за мной, во второй линии, скакал Демьян. Из-под бармицы азартно блестели глаза. Страха в них нет. Мне тоже не страшно, даже странно…

Из-за рощи вылетели холопы, за ними в двухстах метрах скакали монголы, похоже, вся сотня. Нет, не вся. Отроки из рощи вовсю стреляли из луков, и очень метко. Степная сотня разделилась, шесть десятков преследовали холопов, остальные, прикрываясь щитами, свернули в сторону стрелков.

Князь опустил копье и закричал:

– Китеж!

– Ки-ите-е-еж!

Сбившись еще плотней и опустив копья, мы мчались на степняков. Похоже, наша хитрость удалась, они не ожидали встретить кованую конницу и растерялись. Половина степняков, осадив коней, закрутилась на месте и начала метать стрелы, остальные, опустив копья, поскакали навстречу.

Две конных лавы стремительно сближались. Я уже отчетливо различал злобные вражьи лица. Все ближе и ближе. Выбрал того, кого наколю на свое копье. Прицелился и чуть отвел руку назад, Теперь главное не промахнуться. По спине пробежал холодок и исчез, как будто его сдуло ветром. Мыслей в голове не стало. Степняк, готовясь отбить копье, приподнял перед собой щит. Я целил прямо в него, чуть опустив наконечник вниз.

Сшиблись! Каким-то чудом успел отбить вражье копье вверх. Мое же попало в край плетеного щита, пробило его насквозь и погрузилось в тело. От удара ратовище выбило из руки. В этот момент краем глаза уловил мелькнувшее лезвие другого степного копья, успел подставить щит, но сильный удар буквально выдернул меня из седла. «Вот и все», – пронеслось в голове. Грохнувшись на землю, с удивлением отметил, что еще жив, только в легком нокдауне. Рядом лежит мой щит с расщепленным краем. Затем что-то падает на меня, и я отключаюсь.

Сколько уже валяюсь? По крикам и звукам боя – совсем немного, может, только пару минут в отключке лежал. Шевельнулся и чуть не взвыл – больно, блин. Приподнялся. Из-за торчащей во все стороны травы видно только небо с мелкими облачками. Скрипнув от боли зубами, перекатился на бок и, опираясь на щит, попробовал подняться. Дернуло в боку так, что потемнело в глазах. Черт! Провел левой рукой вдоль тела, но крови не обнаружил. Нащупал только разорванные кольца кольчуги, дальше – черт его знает. В голове немного прояснилось. Сделал глубокий вдох. Если ребра были бы сломаны, то больно было бы дышать. Но боль не утихала, похоже на ушиб, но не уверен. Чуть приподнялся, оглядывая место схватки. Везде лежали только тела степняков. Это что же, я один сбит был? Или просто не вижу. Рядом кто-то зашипел с подвывом. Пришлось чуть сдвинуться, чтобы посмотреть: это оказался сбитый мною степняк. Он держался за пах, похоже, моя рогатина пропорола ему причинное место. Ну, ему оно больше не понадобится. Рядом взрыл землю конь. Поднял голову. Под бармицей узнал довольную физиономию Демьяна. Жив, слава Богу.

– Цел, боярин?

– Вроде. Рентген бы сюда или томограф. Тогда ясно будет, цел или нет. – Последнее пробормотал тише. – Встать помоги. Коня моего не видел?

Демьян покрутил головой.

– Вон он. Сейчас приведу.

Он поймал и привел моего коня. Спрыгнул и помог подняться. В боку опять дернуло, неужели ребра все-таки сломаны? Скверно будет. Я ухватился за седло правой рукой, ослабил на поясе ремень, приподнял подол кольчуги и сунул руку под бронежилет, заменивший мне поддоспешник. Ощупал бок – сухо, крови нет. Скинул ремень полностью, поднял кольчугу и посмотрел на большой рубец на бронике. Старый бронежилет, вкупе с кольчугой, спас меня. Прав был Васька, когда говорил, что бронник – это лучший поддоспешник. Если вернусь, спасибо ему скажу.

Чпок!

Демьян спрятал кистень, а держащийся за пах монгол ткнулся лицом в землю. Сурово и справедливо. Кстати!

– Демьян, а у нас убитые или раненые есть?

Он рассмеялся.

– Нет, боярин Владимир Иванович. Мелкие язвы, абы и говорить не требно.

– А что поганые?

– Поганые в камыш попрятались, там и сидят. А те, что в сшибке уцелели, сначала к роще поскакали, но дед Матвей с отроками и боярами их из луков всех постреляли.

Такая удача в бою редка. С нашей стороны убитых нет, даже тяжело раненных не имеется. Чудесно, что еще сказать! Поднял поврежденный щит и повесил его к седлу, затем поднялся сам. Сидя боль была более терпима. Как заводных коней приведут, так мазью натру, и повязку наложить надо бы.

К нам подъехал дед Матвей. Оглядел меня и улыбнулся.

– Жив? Вот и славно.

Потом повернулся к отрокам и холопам:

– Приберите тут все. Коней и добро там соберите. Третей старший. – И, кивнув мне, легкой рысью пустил коня к боярам, что стояли на холме.

– Поехали, Демьян. Тут без тебя справятся.

Я пустил коня шагом, чтоб меньше тревожило ушиб. У камыша стояли бояре. Некоторые скакали вдоль зарослей, выцеливая степняков, с луками наготове. Я медленно подъехал к стоящим вместе Горину и Велесову. Они что-то обсуждали. Горин говорил, что надо прочесать камыш и убить всех поганых. Князь согласился, что убить, конечно, надо, но не лезть в топкую заросль, а просто обстрелять его стрелами.

– Тут воза два стрел на каждого боярина потребно. И то, мыслю, не всех поганых истребим.

Князь посмотрел на меня:

– Что скажешь, Владимир Иванович? Не подумай, что трусим, но терять ратников не дело.

Я посмотрел на заросли – а чего тут гадать? Решение просто до невозможности. Сухого камыша тут в достатке. Только спичку поднести.

– Выжечь.

– А верно, бояре. Выжечь, и вся недолга.

Горин вдруг кашлянул:

– А как же… Ведь луки у поганых добрые. А… – И махнул рукой.

Велесов нахмурился:

– А поганые от огня в реку не бросятся?

Я пожал плечами:

– Даже если и бросятся, пока по яру поднимутся, стрелами перебьем, хотя… вряд ли – у них стойкая боязнь воды. Они и грязь не смывают, боясь счастье и удачу смыть.

– Как это не моются? А реки они как переходят?

– Броды есть, – я опять пожал плечами. – В воду ведь кони входят. Даже на лошадях, чтоб не замочить, ноги поджимают.

Когда в Монголии жил, заметил, что в баню только русские и ходили. Удивился только раз, когда в баню зашел, как показалось, монгол, а оказалось, что наш офицер, казах, уж больно похож был на местное население. Потом узнал про «счастье и удачу».

Два ратника споро разожгли костер, взяли палки с намотанными на них тряпками, пролили их чем-то и сунули в огонь. Факелы вспыхнули, выбросив облачка черного дыма. Подбежали к зарослям и разошлись в стороны, поджигая сухой камыш. С сухим треском огонь разрастался. Казалось, горят не сухие камышины, а порох. Огонь сожрал край зарослей и быстро побежал вдоль берега. Бояре разделились на два отряда. Одни с приготовленными луками следовали за огнем, другие, чуть отъехав в сторону, приготовились отсечь степняков, на случай прорыва их из горящего камыша. Огонь быстро уполовинил заросли. Среди густо летающих искр и дыма проглядывался высокий яр противоположного берега. Если монголы и смогут с помощью лошадей переплыть на другой берег, то взобраться на яр не получится. Там омут и сразу подъем высотой четыре метра. Странно, в моем времени я не видел Люнду в таком виде. Там она течет спокойно, берега пологие, и заросла камышом и тиной. Да и не такая широкая, как здесь.

В камыше раздались крики, бояре сразу натянули тугие луки и выстрелили на голоса. Некоторые стали метать стрелы с невероятной скоростью. Было видно, как то тут, то там трясется камыш от мечущихся в панике степняков. Вот-вот догорят остатки…

Из огня, визжа от ужаса и рассыпая искры, вырвались всадники. Бояре защелкали луками, как из пулемета. Выскакивающие из огня степняки не проезжали и десяти метров, на глазах превращаясь в дикобразов с иглами в виде стрел. С реки раздалось несколько шумных всплесков. Похоже, кто-то решился спастись от огня в реке, или, скорей всего, лошади сами понесли от пожара прочь, не слушая своих седоков. По реке проплыли четыре коня и, отфыркиваясь, выбрались на берег уже у сгоревшего края, но без седоков.

Вот и все. Князь с Гориным и с частью бояр поскакали к куче трофеев, а я подъехал к деду Матвею. Появился Демьян, сияя ярче новой гривны. В руках держит лук. Дед Матвей нахмурился.

– Где ты взял этот лук, отрок? – Тон Кубина не предвещал ничего хорошего.

У Демьяна улыбку сдуло с лица, лук он спрятал за спину, а сам понурился.

– Это лук боярина Володимира Ивановича. У боярина все равно кольца нет, как бы он его натянул?

Дед Матвей, подъехав, отвесил подзатыльник, прямо по шлему. Да так, что он съехал на глаза.

– Спрашивать надо, бестолочь. Сними шишак-то, руку отбил, – затряс отбитой рукой дед Матвей. – И много поганых ты настрелял?

Демьян скинул шлем и глянул исподлобья:

– Каждый вторый – мой.

Кубин захохотал. Я тоже усмехнулся.

– Ну-ну, Робин Гуд. Три десятка ратников по двум дюжинам поганых стреляло, и каждый второй – твой?

А дед Матвей, отсмеявшись, сказал:

– Перехвалил я тебя давече, перехвалил. Но насмешил, отрок, ой, насмешил. Только не ври боле. И не хвастай. Не дело это. Грех!

– Я правду говорю! – вскинулся Демьян. – Доказать могу. Поедем, бояре.

И поскакал к телам степняков. Мы с Кубиным не спеша направились за ним. Демьян остановился у убитого степняка и показал на тело:

– Вот, бояре, мое доказательство.

– Ну, стрелы, и что?

Парень, не смутившись, показал на оперение.

– Посмотрите, бояре. Мои стрелы трехперые, а у остальных два пера. Мои стрелы убили поганого.

Я показал на утыканное стрелами тело.

– А эти стрелы его что, пощекотали?

– Я их выдернул из головы, посмотрите.

Мы слезли с коней и посмотрели на голову степняка. Обе глазницы были пробиты. Демьян сказал гордо:

– И так у дюжины.

Мы в молчании обошли все трупы. Что говорить? У двенадцати глаз не было. В них торчали трехперые стрелы.

– Ну, ты даешь! Прям, Вильгельм Телль какой-то.

Кубин покачал головой:

– Нет слов.

Демьян задрал нос:

– Я ж говорил.

– И зачем ты две стрелы тратил на каждый глаз?

– А оно так верней будет.

Я посмотрел на тело степняка. В нем так стрел с тридцать торчит, а дед Матвей озвучил мой вопрос:

– Остальные бояре, значит, их не убили бы тремя дюжинами стрел в каждого. И скажи мне, зачем тратить вторую стрелу, если первой попал куда целил? Ведь в два раза больше настрелял бы поганых. Токмо время терял. Чему я тебя учил?

Демьян понурился:

– Как лучше хотел.

– Как лучше он хотел. Броню нацепил, а ума не прибавилось.

К нам подъехал князь.

– Что тут у вас, бояре?

– Посмотри, княже, – показал на Демьяна Кубин, – зело вострый лучник у нас появился. Половине поганых в каждый глаз по стреле вогнал.

Взгляд князя остановился на налучье, с боевым луком.

– А где сей отрок добрый лук взял?

– Дал свой, на время, – ответил я за парня. – Надо же отроку боевые трофеи иметь.

– Ну, коли так, – князь посмотрел на трупы степняков, хмыкнул, глянул на деда Матвея и сказал: – В каждое око, говорите? А ну, отрок, видишь, береза на отшибе стоит? Положишь три стрелы в трех вершках от каждой, то дам самый добрый лук.

Я оглянулся. Метрах в двухстах стояла береза. Трудную задачку подкинул «брат» для парня. Но расстояние Демьяна не смутило, он наложил стрелу и, резко оттянув тетиву, выстрелил. На стволе одна за одной выросли три стрелы.

– Поедем, бояре, – сказал Владимир Дмитриевич, – глянем на стрелы. Коли Демьян в урок уложился, самый добрый лук из добытых ему дадим.

Подъехав к дереву, князь посмотрел на стрелы и довольно произнес:

– Что ж, выполнил урок достойно! А теперь победу и отпраздновать не грех. С обеду отъехать пришлось. Пойдемте, бояре.

И показал на расстеленные ковры, где холопы споро расставляли снедь. На медных блюдах лежали запеченные гуси, зайцы, копченая рыба. Несколько пузатых бочонков с вином. Деревянные плошки с квашеной капустой, мочеными яблоками и брусникой. Откуда только все взялось? Вслед за нами обозом шло?

Холопы расставили медные кубки, выбили крышки у бочек и споро разлили вино по кубкам. Велесов поднял свой кубок вверх:

– Выпьем, бояре, за брань удачную, за буесть воев лихих. Слава!

Наполнившие кубки бояре взревели:

– Слава!

На пустой желудок выпивать – это гарантированное быстрое опьянение. Почти сразу зашумело в голове, и я поспешил закусить. Отхватил кусок хлеба и оторвал ногу запеченного гуся. Не успел откусить от ножки, как Горин поднял кубок:

– Выпьем, бояре, за острые сабли наши, что век не затупятся о головы поганых. Слава!

– Слава! – Я поставил пустой бокал, и появившийся рядом холоп сразу наполнил его вином. Не успел я вкусить гусиной ножки, как сидящий рядом Кубин поднял кубок:

– Выпьем, бояре, за князя! Многие лета! Слава!

– Слава!

Да, любили на Руси вина попить во все времена. Я и закусывать не успеваю. Если так дело пойдет, скоро окосею. Вино тут коварное. Не успел дожевать ножку, как меня двинул локтем Кубин. Посмотрел на него – дед Матвей глазами показывал на кубок. Ага, теперь мне тост произносить. Точно окосею. Тихо вздохнул и поднял кубок. Огляделся. На меня уже внимательно смотрели. За победу выпили, за воинов тоже, за князя кубок подняли, тогда… на глаза попался Демьян…

– Выпьем, бояре, за новиков, славных воинов будущих! Слава!

– Слава!

Кажется, тост понравился, так как, выпив, бояре закричали наперебой, повернувшись к дальнему концу коврового стола:

– Сюда славного новика!

– Где стрелец вострый, что поганым стрелами зрици целовал?

– Сюда Косую Сажень!

Поднялся смущенный Демьян. Под крики бояр подошел к нашему краю. Ему сунули полный кубок.

– Выпей, новик, за первый славный бой свой!

Демьян, улыбаясь смущенно, огляделся. Что-то дернуло меня подняться и крикнуть:

– Бояре, есть обычай такой. Новики пьют вино с оружия доблестного.

Все взоры обратились на меня. Я выдернул саблю, поставил кубок на клинок и стал пить, стараясь удержать совсем не легкую емкость. Демьян, глядя на меня, попытался повторить – не пролив ни капли, выпил он вино и тут же уронил кубок. Я же допил до дна, снял и поставил кубок на ковер. Бояре одобрительно взревели:

– Любо! Любо!

Вскочили и, поставив кубки на сабли, стали повторять трюк. А Горин, выпив вино, подкинул саблей вверх медную чарку и разрубил ее пополам. Все опять взревели криками. Князь одобрительно крякнул, явно забавляясь действом.

– Ой, любо!

Похоже, чуть переделанный обычай пить с локтя боярам пришелся по вкусу. А Горин, озабоченно озираясь, закричал:

– Трифон! Кубок мне принеси.

То тут, то там в стороны разлетались разрубленные пополам кубки.

Пока бояре развлекались порчей посуды, я занялся закуской. Не хотелось заснуть головой в салате. Салатов тут не было, зато имелись деревянные блюда с брусникой и квашеной капустой, мочеными яблоками и сушеными фруктами.

Отрезав себе вареного мяса и оторвав еще одну ножку запеченного гуся, я принялся за еду. Кубин, отхлебнув вина, наклонился и произнес:

– Владимир Иванович, ты бы хоть совета спросил. Они ж как дети. Нового что дай, не успокоятся. Теперь всю посуду переколотят и упьются, как сапожники. Даже дозоры не выставят. Пойду хоть отроков озадачу.

Потом Матвей Власович подчерпнул еще вина в почти опустевшей бочке, вскинул кубок и прокричал:

– Боярству удалому и непобедимому слава!

Опьяневшие бояре взревели наперебой:

– Слава! Слава!

Дед Матвей под эти крики незаметно исчез. Я, прожевав мясо, запил вином, набрал в руку кураги с орехами из деревянного блюда, закинул смесь в рот и огляделся. Горин с Демьяном о чем-то бурно спорил, размахивая руками. Немного в стороне бояре пытались в очередной раз повторить трюк с кубком на сабле. Получалось плохо. Подкинутая чаша летела больше вбок, и пьяные ратники рубили воздух, тут же падая. Не поразрубали бы друг друга. Ничего, скоро кубки кончатся, и развлечение заглохнет само собой. Интересно, как вино пить будут? Бочку по кругу пустят? Ага, двое отроков деревянные ковшики разносят. Чуть дальше, в десяти метрах от ковров, холопы развели костры, и на некоторых запекались большие куски мяса. По-видимому, конина. В бою пали лошади, правильно, чего добру пропадать.

Я столько мяса давно не видел. Все больше в пельменях и сосисках, где его, возможно, и нет, – сплошная соя или хрящи. Зачерпнул вина, отхлебнул и вновь огляделся – похоже, кубок остался только у меня. Остальные бояре пили вино из деревянных ковшей, которые на клинок не поставишь.

Вдруг подумалось, что как-то неестественно все выглядит. Пируем тут, а воевать кто будет? Я понимаю, боевой задор надо куда-то деть, да и то не бой был, а больше избиение, и это несмотря на численное превосходство кочевников. А сколько их еще по этим лесам прячется? Ой, чую, будет ложечка дегтя в нашей праздничной бочке.

Вернулся Кубин, сел рядом, посмотрел по сторонам, затем наклонился и прошептал:

– Вот что я тут помыслил, Володя, слишком уж гладко все вышло…

– И я только что о том же подумал. Князь вроде мобилизацию по уделу объявил, надо к месту сбора идти, а мы тут празднуем. Сколько еще таких отрядов по княжеству шастает? Где княжьи дозоры? Чем занимаются?

Взглянул на Владимира Дмитриевича, беседующего с Гориным, и добавил тихо:

– И вообще – каков поп, таков и приход.

– Зря напраслину наговариваешь, – так же тихо возразил дед Матвей, – так принято, после боя…

– Ага, понимаю, стресс снять.

– Стресс? – спросил Кубин. – Что это?

– Стресс? – улыбнулся я. Стало интересно, как отреагирует Матвей Власович на определение стресса. – Стресс – это состояние повышенного напряжения организма, своеобразная защитная реакция на различные неблагоприятные факторы, такие как – голод, холод, физические или психические травмы…

Лицо деда Матвея вытянулось. И я пояснил точней:

– В нашем случае оставшийся боевой азарт бояре гасят вином. Но алкоголь порой еще больше раззадоривает, поэтому я идею с кубками подкинул, а они ее еще и развили, лихо перебив всю посуду. Князь, видать, это тоже понял и останавливать бояр не стал, хотя, видать, он сам не прочь подобным образом порезвиться, однако… э-э-э…

– Невместно, – подсказал Кубин.

– Именно! Кстати, о «невместности», в первый выход сюда я видел, как князь землю пахал. Согласись, не княжеское занятие.

– Ну почему же, – не согласился дед Матвей, – если надо, то княже и топором помашет вместе со своими ратниками, и в волокушу впряжется, а Владимира Дмитриевича так к земле и тянет.

– Если землю любит, так пусть ею и управляет. Эстет. Похоже, в вопросах личной безопасности он полный… – я замолчал, подбирая более мягкое выражение и подходящее по смыслу, а то Кубин вряд ли бы понял слово «лох». Да и обидеться мог. Но тут раздался крик с поля:

– Княже!

Мы обернулись. К нам скакал отрок из нашего дозора, за ним на небольшом расстоянии три незнакомых ратника и какой-то мужик в простой рубахе, полотняных штанах и коротких кожаных сапогах.

– Княже, – повторил отрок, подъехав ближе, – дозор с северу пришел, с вестями.

– Хорошо, – кивнул Владимир Дмитриевич.

Ратники спешились, подошли и поклонились.

– Княже, – начал говорить один из ратников, – вот Никола, черемис из рода Белеста, что в прошлом году крещение приняли, – он показал на приехавшего с ними мужика, – поганых видел. Войско большое, говорит.

Черемис выступил вперед и поклонился.

– Верно ли, Никола, сие? – спросил князь.

– Верно, княже, – с поклоном ответил черемис. – Видел я воев чужих.

– Сколько их?

– Счесть сложно, княже, – ответил черемис, – сотен двадцать на виду было, но ближе не подобраться, на сухой старице они стоят. Хотел я обойти, да Малика увидел.

– Малика?! – удивился князь.

– Да, княже, Малика. Он воям баранов пригнал, и хлеба дюжину телег, и зерна всякого…

– А не врешь?

– Истинный крест, княже! – И мужик, перекрестившись, достал и поцеловал свой крест.

– Кто такой Малик? – тихо спросил я Кубина.

– Мелкий князек марийский, – так же тихо пояснил дед Матвей, – крестился о прошлом годе и на верность Владимиру Дмитричу крест целовал, да вот, видать, внове к жречеству языческому вернулся и степнякам помогает, иудин сын…

– Где ты видел поганых? – продолжал спрашивать черемиса князь.

– У места, где Безмя в Кержень впадает. Токмо с Холохомской стороны они были.

– Удел Малика аккурат в тех местах, – прошептал Кубин.

Если названия рек не изменились, то Безмя это Безменец, а Кержень, соответственно, Керженец. Близко они прятались. Но разумно, надо признать. Там леса, наверное, самые непроходимые, много высохших стариц, где можно пасти лошадей, и река рядом, по которой могут доставить продовольствие.

– Хорошо, Никола, что ты хочешь за весть такую?

– Всю весь нашу поганые разграбили. Я мстить буду, княже, в дружину меня и брата моего возьми.

– Хорошо, Никола, будь рядом пока.

Черемис с поклоном отошел.

– Двадцать сотен только на виду, – задумчиво пробормотал Горин, – а сколько поганых черемис не счел? Мыслю, княже, боярской рати мало будет.

Владимир Дмитриевич кивнул и сказал:

– Илья Демьянович. Твоя сотня в Вершах стоит. Отправляйся туда. Разошли вестников – пусть собирают ополчение. Назначаю сбор войска на поле у Больших Ключей. Я на Заимку. Княгиню с детьми в Китеж отправлю, а к вечеру в Вершах буду.

Затем он посмотрел на меня:

– Владимир Иванович. Ты тоже в Верши поезжай.

Я собирался ехать с князем. В Заимке много чего осталось нужного, например, лошади, телеги с добром, а главное – казна в сундуке. Впрочем, спорить не буду, во всем есть свои плюсы. По словам Кубина, Верши – городок довольно-таки крупный, имеющий свой торг на берегу Ветлуги. А торг мне как раз нужен. Не только от ненужного барахла избавиться, приодеться бы не мешало.

Изобразил полупоклон, и вместе с Кубиным и Демьяном направились к нашим вещам. Первым делом заглянул в сумы и проверил оружие. Зачехленный карабин никто не трогал. Пистолет тоже на месте. Его пришлось из налучья перед атакой выложить, и хорошо, что сообразил, выпал бы, и ищи его потом в траве…

– Демьян, я и Владимир Иванович в Верши, а ты с князем езжай и отроков с собой всех возьми. Стоп. Не делай такие глаза. Там добро наше, на меч взятое, лошади. Заберешь все как есть и в Верши приедешь.