«Если», 2016 № 03

Антон Первушин
ХРЕН ПРОТИВ РЕДЬКИ

/фантастика

/биотехнологии

/постчеловечество

Свою смерть трансгуманист Дегтярный запомнил намного хуже, чем воскрешение.

Смерть выглядела примерно так. Перед новогодними праздниками в офисе Московского общества трансгуманистов собрались узким кругом наиболее приближенные к генеральному спонсору. Сначала приняли по чуть-чуть, но потом как-то незаметно увлеклись, сбегали за добавкой, что активно поддержал и сам генеральный, размякший и подобревший. Разумеется, намешали. Разумеется, плохо закусывали. Хотя Дегтярный помнил советы терапевта, что, дескать, возраст не мальчика, а мужа, что, дескать, пора следить за давлением и не злоупотреблять, что, дескать, инфаркты и инсульты по статистике молодеют, — но влияние момента было столь сильно, что трансгуманист выкинул всякие сомнения из головы и с усердием налег на напитки. Потом вдруг сдавило за грудиной и стало трудно дышать. Дегтярный ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу, но это не помогло — он начал задыхаться и навалился на стол, опрокинув рюмки. Боль усиливалась, сознание путалось. Коллеги вокруг засуетились. Генеральный принялся звонить в «неотложку». Потом Дегтярный умер. Последнее, что он увидел перед тем, как провалиться во тьму, — настенный рекламный плакат, на котором была запечатлена изящная бионическая красотка под строгой надписью «Будущее рядом».

Воскрешение выглядело так. Дегтярный вздохнул, закашлялся, заворочался и открыл глаза. Посмотрел направо. И обнаружил, что находится в небольшом помещении под сводчатым потолком. Ближайшая стена была покрыта ворсом, который тускло люминесцировал. Отдельные волоски вроде бы шевелились, но это могло быть иллюзией, порожденной расстоянием и недостатком света. Дегтярный посмотрел налево. Вскрикнул от неожиданности, откатился и свалился с широкой лежанки на мягкий пол. Оказалось, что он не один, а в компании… чёрта! Чёрт был голый и здоровый — выше двух метров и очень толстый. У чёрта наличествовали рожки, густая борода, длинные уши и козлиные ноги с копытцами. А еще у него был густой и длинный лошадиный хвост. Стоп! Дегтярный отчетливо помнил, что хвосты у чертей не лошадиные, а скорее ослиные, с кисточкой на конце. Значит, это не чёрт? Или черти выглядят иначе, чем их описывают?

Работа ума всегда действовала на Дегтярного успокаивающе. Он сумел справиться с учащенным сердцебиением. А поскольку чёрт на лежанке оставался недвижим, лишь необъятный живот вздымался в такт дыханию, трансгуманист попытался развить мысль дальше.

Неужели вот это — ад?! Неужели дремучие церковники правы? Но тогда где сковородки? Где этот… как его… скрежет зубовный?.. Да и чёрт выглядит скорее этим… как его… фавном?., сатиром?.. Тут Дегтярный понял, что имеет лишь смутное представление о классической мифологии и решительно изменил направление мысли. Он наконец обратил внимание на себя. В отличие от чёрта Дегтярный был одет — в те же самые костюм и ботинки, в которых пьянствовал в офисе. Но костюм казался неношеным, словно его только что сняли с вешалки в магазине. Ботинки жали. Трансгуманист посмотрел на свои руки, поднес раскрытые ладони к лицу. В тусклом свете кожа выглядела совсем бледной, как у мертвеца, что опять вызвало легкий приступ паники. Но Дегтярный успешно подавил его.

Нет, это точно не ад. И на загробную жизнь не очень-то похоже. Нужно признать: он в будущем! Все прогнозы коллег-трансгуманистов сбылись. Человечество достигло технологической сингулярности, перешло в новую эру и занялось воскрешением тех, кто мудро побеспокоился о крионировании своего мозга, подписав соответствующий контракт. Ура! Мы были правы, а все скептики посрамлены и давно сгнили в своих могилах. А мы будем жить! Мы будем жить вечно!

Дегтярный перевел взгляд на толстого чёрта, и волна эмоций схлынула. Вот же чертовщина! Конечно, на заседаниях Московского общества трансгуманистов они неоднократно обсуждали, как станут выглядеть люди будущего. Но многие склонялись к мнению, что благодаря биотехнологиям, генному проектированию и киборгизации люди достигнут физического совершенства, превратившись в подобие античных богов — всемогущих и неуязвимых. Будут побеждены болезни, старение и тому подобные природные пакости. Однако рогатый и хвостатый чёрт на лежанке никак не походил на человека будущего.

Что же у них тут случилось-то в мое отсутствие?.. Генеральный недавно за рюмкой чая долго и путано разглагольствовал о том, что эстетические предпочтения с веками могут кардинально измениться, поэтому нужно быть готовым к чему угодно, хоть к чушикам и фонит — так и сказал. Но поскольку эти рассуждения не соответствовали идеологической линии общества, Дегтярный пропустил их мимо ушей, о чем и пожалел сейчас. Наверное, нужно дождаться, когда этот… с позволения сказать, сатир очухается, и попытаться вступить с ним в контакт. Надеюсь, язык человеческий он понимает?.. Должен понимать! Если костюм тот самый воспроизвели, то уж язык им раз плюнуть…

Однако дождаться пробуждения чёрта Дегтярному не дали. Раздался протяжный скрип, который сменили глухие удары. Сверху посыпался какой-то мусор. Трансгуманист поднял взгляд и оцепенел. По сводчатому потолку зазмеилась трещина, она быстро росла, расширялась, а потом сквозь нее пробился яркий солнечный свет. За мусором начали падать крупные обломки, размером с хороший кирпич. Один из них свалился Дегтярному на колени. Боль вывела трансгуманиста из ступора: он вскрикнул, вскочил, отбежал в сторону. Отверстие в потолке увеличивалось, трещины появились и на стенах. В свете дня люминесцирующий ворс потускнел и скукоживался в серые комки, словно плесень под действием хлорки.

Строение разваливалось, а чёрт оставался на лежанке, будто бы происходящее его не касалось. Как же его поднять? Ведь надо же что-нибудь делать! Надо же делать что-нибудь!.. Тут сквозь отверстие в потолке хлынул поток мелких юрких существ вроде насекомых: они побежали по стенам, быстро заполняя окружающее пространство. Десятки их взобрались на чёрта, бегая по нему, как тараканы по плинтусу, и тот наконец вздохнул, зашевелился, пытаясь сесть. Сквозь шуршание бесчисленных лапок напуганный Дегтярный уловил еще один звук, показавшийся сначала тихим похрюкиванием, но потом в нем проявились отдельные согласные, которые сливались в одно повторяющееся слово: «Хрен, хрен, хрен…»

Насекомые окружили трансгуманиста, но, к счастью, не решались взобраться на него, как перед тем на чёрта. Дегтярный сумел даже рассмотреть их: они напоминали шестиногих миниатюрных крабов с ярко-красным панцирем и парой клешней, но при этом почему-то казались игрушечными, будто дешевая китайская поделка по мотивам аниме. «Хрен, хрен, хрен» неслось отовсюду, и Дегтярный наконец сообразил, что этот звук производят сами крабы и чем больше их накапливалось в помещении, тем громче и четче он становился. «Хрен, хрен, хрен».

Позади рухнуло. Дегтярный обернулся и с ужасом увидел, что в стене зияет огромная дыра, через которую в клубах пыли лезет нечто громоздкое, размахивающее клешнями — тот же «хренокраб», но размерами заметно больше суетящихся под ногами.

Остро захотелось забиться в дальний угол, свернуться, зажмуриться, отгородиться от всего этого непонятного кошмара, но инстинкт подтолкнул к другому: неожиданно для самого себя трансгуманист сорвался с места и, громко, с безуминкой, завывая, побежал прямо на большого «хренокраба». Тот не стал хватать его устрашающими клешнями, а с танцевальным изяществом посторонился, освобождая проход.

Дегтярный вывалился наружу и побежал, продолжая подвывать и не разбирая дороги. Потом выдохся и остановился. Сердце отчаянно билось, поджилки тряслись, от переизбытка адреналина пошатывало. Пришлось сделать серьезное усилие, чтобы взять себя в руки. Оказалось, что он стоит по колено в траве на вершине круглого холма. Такие же идеальные холмы занимали всю местность до горизонта, что наводило на мысль об их искусственном происхождении. Город! Город будущего! Энергосберегающие дома, вписанные в природный ландшафт. Дегтярный силился вспомнить, что именно читал об этом архитектурном концепте, придуманном, конечно, где-то на Западе, однако был еще слишком напуган, поэтому в голову ничего не лезло, кроме первой фразы из бессмертного «Хоббита».

Следовало убедиться, что его не преследуют. Дегтярный присел, прячась среди травы и тревожно прислушиваясь. Но вокруг было по-кладбищенски тихо: ни тебе вечного звона насекомых, ни веселой птичьей переклички. И это тоже пугало.

Может, искусственная экосистема?.. Однажды в офисе общества выступал заезжий футуролог, фамилию которого Дегтярный успел позабыть. С цифрами и графиками тот доказывал, что вся история человечества — это процесс непрерывной переработки природной биосферы в искусственную. Возьмите хоть бройлерного цыпленка, хоть фермерскую свинью, хоть прудового карпа — все они подохли бы в естественной среде обитания или были бы сожраны приспособленными к ней хищниками. Но человек разводит их и совершенствует селекцией, создавая по факту искусственных существ. То же самое и с ландшафтами: какие-то мы приспосабливаем под нужды промышленности и транспорта, какие-то сохраняем в неприкосновенности в качестве заповедников, но даже заповедники — прежде всего заповедники! — являются искусственной средой обитания, потому что без человеческого вмешательства они превратились бы в лесную глушь или гниющее болото. Да и сам человек меняется, делаясь всё более искусственным: очки, протезы, стимуляторы, пересаженные органы, скоро и до мозговых имплантатов дойдет. Процесс, без сомнения, продолжится, пока не завершится полным замещением биосферы техносферой, что есть великое благо, ведь только тогда и возможно будет обрести подлинное бессмертие. Остается дискуссионным вопрос, сохранится ли при этом человечность, или она будет отброшена за ненадобностью. Но если таки будет отброшена, то в этом нет ничего ужасного: мы же отбросили жизнь в пещерах и не слишком печалимся по этому поводу. Доклад футуролога произвел благоприятное впечатление, однако больше генеральный спонсор его не приглашал: говорят, не сошлись в цене.

Футуролог был прав! Благоустроенная планета! Всё вокруг культивировано и сбалансировано. Взять хотя бы вот эту траву. Дегтярный потянул пальцами за ближайший стебель, но тот просто так не поддался, скользя в руках: трансгуманист повозился и бросил. Ну не может быть трава такой сочно-зеленой и такой прочной. Очевидно, продукт высокой генной инженерии. И насекомых с птицами здесь нет по той же причине. Зачем они, когда всё функционально?

Насчет насекомых Дегтярный ошибся. Он почувствовал укол в шею, привычно хлопнул ладонью по коже и, отняв руку, увидел на пальцах хрупкое изломанное тельце, состоящее из полупрозрачных трубочек с большими зеленоватыми крыльями. Существо еще шевелилось; жало, длинное и тонкое, как волос, подергивалось. Вот же хрень! Трансгуманист стряхнул тельце и вытер пальцы о землю, заодно удивившись, какая она мягкая и при этом упругая, словно под ногами не дёрн, а хороший спортивный мат. Тут же Дегтярный ощутил новый укол. Он выпрямился и только сейчас заметил, что над ним кружит целый рой мелких и почти невидимых тварей. Вот тебе и благоустроенная планета. Даже здесь мерзкие паразиты размножились!

Отмахиваясь, Дегтярный побежал вниз по склону холма. Запутался в неподатливых стеблях, рухнул, снова вскочил, подгоняемый назойливыми тварями, спустился к подножию, ускорился, петляя между «хоббитскими» домами, и наконец оторвался от роя. Снова запыхался и перешел на шаг.

Холмы ничем не отличались один от другого. Никаких окон или пристроек заметно не было. Дегтярный даже начал сомневаться, что его первая гипотеза верна. Может, это все-таки не город, а оригинальный ландшафтный дизайн?..

Пока что мир будущего производил двоякое впечатление. Здесь свободно дышалось, было зелено, солнечно, комфортно. Сам воскрешенный трансгуманист чувствовал себя бодрым, как после хорошей баньки с сауной и освежающим бассейном. С другой стороны, все эти «хренокрабы» и «хренокомары». И этот… хвостатый сатир… Они не давали повода признать мир будущего светлым. Дегтярный, когда подписывал в свое время контракт на криони-рование мозга — на тело или хотя бы голову, увы, не хватило сбережений, — представлял все это как-то по-другому. Но что он может знать о будущем? Неизвестно даже, какой сейчас год. Может, две тысячи пятидесятый? Может, три тысячи пятидесятый? Может, миллион три тысячи пятидесятый? Многое должно было измениться. Как неандерталец воспринимал бы Москву? Что он там понял бы? Что его ужаснуло бы? Наверняка напугали бы потоки автомобилей. Страшные грохочущие чудовища — о да! Настоящие чушики и фонит.

Прокладывая себе тропинку между одинаковыми холмами, Дегтярный вновь попытался сложить в памяти всё, что слышал от всевозможных футурологов и коллег-трансгуманистов. Ключевой пункт: неизбежна технологическая сингулярность. То бишь прогресс в сфере информационных технологий ускорится настолько, что количество перейдет в качество и появится возможность оцифровывать сознание. Если к такому оцифрованному сознанию добавить бионическую конструкцию, то получится бессмертный индивид, который больше не будет зависеть от превратностей жизни в хрупком человеческом теле. Поскольку у таких индивидов в распоряжении будут неограниченное время и безграничные ресурсы, они раньше или позже придут к мысли о необходимости воскрешения предков — разумеется, только тех, кто заранее позаботился о сохранении своего мозга в замороженном состоянии: другие-то давно превратились в прах и воскресить их сложнее, чем динозавров. Да и зачем они нужны в будущем, если даже не подумали о нем?.. Всё вроде стройно, логично, но… Сердце вдруг снова понеслось вскачь. Но зачем они воскресили его в этом дурацком теле?! Еще и костюм… Нет, костюм хороший, немецкий, хоть и куплен в магазине готовой одежды, а не сшит по мерке. Но ведь это какая-то хрень! Или хрен? Тьфу ты, глупость какая!..

Пейзаж сменился. Холмы закончились, впереди лежала равнина, которую рассекала блестящая под солнцем река. Трава здесь была не столь густая и высокая, зато там и сям виднелись скопления растений с большими продолговатыми листьями и мелкими белыми цветками на прямых ветвистых стеблях. Что это за растения, трансгуманист не знал: он вообще ботаникой не интересовался, даже в школе. Стоило бы, наверное, но кто мог предположить, что в будущем все окажутся помешаны на сельском хозяйстве?

Вдалеке, у берега реки, виднелись какие-то вертикальные строения — подробности было не различить, но Дегтярный сразу решил идти туда: хоть какой-то ориентир в однообразно зеленом мире. По пути он размышлял о том, что, конечно, о будущем в его кругу говорили много, вот только одну тему упорно обходили стороной: а какая будет политика после технологической сингулярности? Ведь для неандертальца, попади он в Москву начала двадцать первого века, главную угрозу представляли бы не грохочущие автомобили, а власти предержащие. Что они сделали бы с приблудным троглодитом? В лучшем случае отправили бы к ученым на опыты. В худшем — пристрелили на месте, а потом всё равно отправили на опыты. Такая перспектива пугала, поэтому, наверное, никто из трансгуманистов ее всерьез и не обсуждал. Причем самое неприятное заключается в том, что политические власти, столкнись они с явившимся из прошлого неандертальцем, будут по-своему правы: они отвечают за безопасность граждан, а что способен выкинуть напуганный троглодит, легко себе представить — неандертальцы, говорят, не только на мамонтов охотились, но и друг на друга.

Нет! Аналогия ложна по сути и по форме. Живой неандерталец никак не способен оказаться в Москве, ибо его племя вымерло в незапамятные времена. И если он всё-таки оказался, значит его целенаправленно оживили из найденной тушки. Следовательно, он с самого начала находится под контролем ученых по согласию властей. Логично? Логично! То же самое и тут: тебя оживили, используя крионированный мозг, как и было сказано в контракте. Технология наверняка сложная, дорогая… Опять не сходится! Где ученые в белых одеждах и масках? Где компетентные органы? Где гид по миру будущего в виде бионической красотки? Вместо них какие-то «хренокрабы»…

При воспоминании о том, как он вырвался из обваливающегося строения, Дегтярный поежился. Ответов не было. Весь его предшествующий опыт оказался бесполезным. Возможно, сбежав, он нарушил какие-то местные правила и нужно вернуться. Но возвращаться к городу из «хоббитских» домов очень не хотелось. К тому же трансгуманист не был уверен, что сумеет отыскать обратную дорогу. В конечном итоге постановил, что если местные власти захотят его найти, то неизбежно найдут, а там можно будет обо всём с ними договориться. Разумные люди всегда договорятся!

Вскоре стали различимы детали строения на берегу реки, однако чем ближе Дегтярный подходил к нему, тем более мрачные чувства оно вызывало. Впереди высились развалины: кирпичные стены с пустыми проемами окон, рухнувшие с высоты плиты перекрытий, битая черепица, следы копоти. Трансгуманист не рискнул войти под тень стен, остановился, разглядывая. Да, раньше здесь стоял большой дом с пристройками в стиле… Дегтярный затруднился определить, в каком, но не начала двадцать первого века точно. Потом, вероятно, на дом сбросили бомбу, и он развалился.

Без всякого предупреждения в воздухе перед трансгуманистом возник мерцающий экран. Грянула торжественная музыка в исполнении невидимого оркестра. По экрану слева направо побежали символы в духе эмодзи, значения которых Дегтярный не понимал. Музыка стала плавной, спокойной, без надрыва. На экране появились мультипликационные картинки, в которых тоже оказалось непросто разобраться. Сначала трансгуманист увидел большой красивый город, где здания классической и конструктивистской архитектуры соседствовали с вычурными небоскребами, было много парковых зон и, похоже, фонтанов. Через город текла широкая река, над ней были перекинуты мосты. На улицах и мостах наблюдалось движение, но разобрать, люди там или машины, Дегтярный не сумел. Изображение снова сменилось, город начал перестраиваться: небоскребы исчезли, вместо них появились куполообразные сооружения с металлическим блеском, парки разрослись, мостов через реку стало больше, хотя сама она заметно обмелела.

Вдруг над левой половиной города полыхнула подсветка, а из условных глубин экрана плавно всплыл символ, состоявший из продолговатых зеленых листков и мелких белых цветков — тех самых, которые Дегтярный наблюдал вокруг. В следующий момент над правой половиной тоже полыхнуло и появился другой символ, хотя и очень похожий на первый, но с характерными отличиями: листья более короткие и узкие, а цветки — желтые. Мелодия превратилась в бравурный марш с духовыми инструментами, а на экране началось феерическое шоу, живо напомнившее трансгуманисту сюрреалистический фильм Алана Паркера: символы выросли в мультипликационные растения, которые агрессивно изгибались, обвивали друг друга, пытались задушить. Впрочем, основное действо происходило на заднем плане, причем такое динамичное, что Дегтярный не успевал за ним следить. Между двумя половинами города завязалась война: сначала рухнули подорванные мосты, потом под обстрелами из непонятных орудий обрушились куполообразные строения, в воздухе метались миниатюрные летательные аппараты. Город заволокло дымом пожарищ и клубами пыли, среди руин ворочались какие-то громоздкие механизмы, иногда вспухали огненные шары, а закадровая мелодия сделалась трагично-пронзительной и оборвалась на высокой ноте. Видео закончилось. Символические растения прекратили борьбу, по экрану побежали новые пиктограммы, после чего он исчез так же внезапно, как появился.

Дегтярный тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что это было? Наверное, рассказ о том, как получились эти развалины. Типа лекции для туристов. Значит, здесь когда-то был большой город, почти мегаполис, а потом что-то пошло не так… Сколько же времени минуло? Много, очень много. И где всё это происходило? Москву разрушенный город ничем не напоминал. Значит, здесь не Москва. И, возможно, даже не территория России.

Дегтярный не знал, куда идти дальше. Поэтому сел, скрестив ноги, а потом и лег на непослушную траву. Искусственная экосистема имела свои преимущества: лежать оказалось мягко и удобно. Дегтярный посмотрел на небо: оно было глубокое и синее, словно где-нибудь под Рязанью, но чего-то не хватало. Трансгуманист задумался, не понимая причин своего беспокойства. Размышлял недолго: нет инверсионных следов! Конечно, и в Москве, а особенно под Рязанью, их не всякий раз, взглянув вверх, увидишь, но он интуитивно ожидал, что небо будущего должно быть покрыто инверсионными следами, ибо ясно же, что бессмертные сверхлюди станут бороздить просторы Галактики. Впрочем, в обществе трансгуманистов далеко не все считали, что после технологической сингулярности начнется массовое освоение космоса. Бессмертие ведь не может быть абсолютным: каким бы совершенным ни был носитель личности по сравнению с человеческим телом, возможность его разрушения остается, особенно в космосе. И одно дело, когда смерть неизбежна в любом случае, поэтому риск оправдан, и совсем другое — когда никто не умирает, поэтому рисковать обидно. Так или иначе те из трансгуманистов, кто собирался крионироваться, чтобы вернуться к жизни в мире бессмертных, не планировали летать в космос, а намеревались наслаждаться вечностью на Земле. В отличие от них Дегтярный любил почитать или посмотреть что-нибудь этакое о забойных космических приключениях, потому верил в неизбежность внеземной экспансии, и ему стало не по себе при мысли, что, возможно, сторонники «геоцентризма» победили: скучноватой выглядела перспектива.

Сказался переизбыток впечатлений, и трансгуманист не заметил, как задремал. Ему приснилась бионическая красотка с плаката в офисе, но теперь она двигалась пританцовывая, соблазнительно изгибаясь и как бы приглашая Дегтярного присоединиться. Он, конечно, не смог противостоять чарам, потянулся — красотка шагнула навстречу, обвила его шею руками, но вместо ожидаемых лобзаний трансгуманист почувствовал, как ее пальцы смыкаются у него на горле. Дегтярный начал задыхаться, забился и проснулся.

Оказалось, что на дворе уже ночь, а Дегтярного и впрямь душат. В свете яркой и непривычно огромной Луны он увидел, что совсем рядом откуда-то взялось одно из унылых растений с белыми цветками, причем оно, словно какой-нибудь хищник, обвивало ветвистым стеблем его шею. В ужасе Дегтярный начал рвать стебель, тот неожиданно легко поддался, а растение — трансгуманист не поверил своим глазам — отбежало в сторону. Что это?! Продолжение бредового сна? Обдумать ситуацию Дегтярный не успел: растение не собиралось улепетывать в темноту, а осторожно двинулось к нему, перебирая толстыми грязными корнями, как лапами. Напуганный трансгуманист отступил, надеясь оторваться от этого существа, днем прикидывавшегося невинной флорой. Растение последовало за ним. Да что ж такое?! Нервы не выдержали: трансгуманист развернулся, побежал к реке и с ходу влетел на мелководье. Тут его ждал новый сюрприз: река состояла вовсе не из воды, как он думал, а из вязкой жидкости вроде глицерина. Дегтярный дернулся обратно, но шустрое растение поджидало у самой кромки и угрожающе размахивало ветвистыми стеблями.

Над рекой пронесся то ли вздох, то ли стон. Глицерин забурлил, вспучился пузырями, распространяя запах больничных химикалий. Дегтярный решил, что сходит с ума: среди лопающихся пузырей появилась голова, плечи и наконец в полный рост встала бионическая красотка — именно такая, какой он видел ее на плакате и во сне: шлем с загнутыми назад плоскими антеннами, очки расширенной реальности в половину лица, металлизированный комбинезон, подчеркивающий идеальную фигуру и впечатляющую грудь, экзоскелет, обхватывающий тело. Дегтярный закричал, ужас захлестнул его, сознание померкло.

Дальнейшее развитие событий почти не запомнилось. Кажется, бионическая красотка напала на Дегтярного. Или он на нее напал. Впрочем, принципиальной разницы нет, поскольку в результате она рассыпалась на отдельные части, оставив ему лишь свою изломанную руку-манипулятор. И теперь Дегтярный сидел на противоположном от развалин берегу глицериновой реки, грязный и мокрый от пота, сжимая в кулаке металлическую конечность и тупо глядя на занимающийся рассвет.

Бред какой-то! Будущее оказалось не столько светлым, сколько безумным. А ведь он ничего толком не успел увидеть и понять. Чего ожидать дальше, если даже растения норовят придушить спящего человека? Самое отвратительное, что никто до сих пор не попытался вступить с ним в контакт. Не считать же в самом деле контактом видеолекцию о древней войне? Зачем было вытаскивать его с того света, если теперь все так и норовят отправить обратно? Или они считают, что выполнили главное условие контракта, и гуляй себе? Футурологи двадцать первого века, книги которых Дегтярный успел прочесть, как один, утверждали, что человечество будет умнеть. А тут ни логики, ни смысла… Вот тебе и чушики, вот тебе и фонит…

В сердцах трансгуманист плюнул на землю. И тут его затылка коснулось что-то теплое и липкое.

— Зве-ёк, — произнес писклявый голосок. — Ми-илый зве-ёк.

Дегтярного подхватили мягкие лапы. Развернули над землей. Трансгуманист очутился лицом к лицу с очередной химерой — гигантской розовой гусеницей, голова которой выглядела как карикатура на человеческую: продолговатый голый череп, свисающая сосиска носа, растянутый толстогубый и слюнявый рот, четыре по-азиатски узких глаза.

— Зве-ёк, — повторила гусеница с причмокиванием. — Де-евний. Оки-оки. Мо-ой.

Дегтярный содрогнулся от омерзения. Кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Правая рука с зажатым в кулаке манипулятором поднялась сама собой. Трансгуманист с размаху ударил по длинному носу твари, потом еще и еще раз. Страх, разочарование, отчаяние от бесполезных попыток понять происходящее — всё слилось для него в этом истеричном бое, давая выход накопившейся агрессии. Гусеница заверещала тоненько, выпустила его из лап, но Дегтярный больше не собирался убегать, он бил и бил, пока голый череп не превратился в месиво, а из ран не потекла зеленая жижа вперемешку с какими-то красноватыми комками. По шкуре гусеницы волной пробежала дрожь, передние лапы, похожие на искривленные детские ручки, обвисли.

Дегтярный, тяжело дыша, отступил. Он почувствовал облегчение от того, что сделал. Наконец-то он перестал быть убегающей жертвой. Да, он неандерталец! Да, он троглодит! Да, он охотник! Да, он агрессивный варвар! Будете знать, с кем связались, уроды! Не хотели по-хорошему? Будет по-плохому!

В воздухе раскрылся новый экран. Дегтярный встретил его с чувством собственного превосходства, подбоченясь и помахивая манипулятором. На экране появился генеральный спонсор Московского общества трансгуманистов. От неожиданности Дегтярный ойкнул, но через минуту понял, что перед ним не его давний знакомец, а трехмерная компьютерная модель, причем сделанная небрежно: уши торчали, как локаторы, прическа выглядела шапкой, движение губ не было синхронизировано с произносимыми словами. Причем когда генеральный говорил, изображение его лица периодически замирало, превращаясь в статичную картинку, а речь заглушал неприятный зудящий звук, словно скрытая система, проецировавшая экран, не справлялась с потоками данных.

— Лог паритетного трибунала по акции два-шесть-четыре-во-семь-пять открыт, — четко произнес генеральный. — Паритетным трибуналом установлено актуальное прерывание… з-з-з-з… эдикта семь-один-один по линкам один-три, два-шесть, три-четыре, семь-восемь, восемь-три. Последовательность прерываний. Линк три-четыре: субъект-персоналия Ефрем Нейл Дегтярный-сан, агломерация Хрен, произвел… з-з-з-з… психо-зоологическую реконструкцию предшественника побочной генетической линии поколения пять. Линк семь-восемь: потерян гормонально-коррекционный контроль над субъективностью предшественника. Линк восемь-три: использован вне лицензии экскурсионноисторический стрим «Эпическая битва агломераций перед принятием эдикта о паритете». Линк два-шесть: нарушен терминатор между агломерациями Хрен и Редька. Линк один-три: уничтожен наземный… з-з-з-з… аватар субъект-персоналии Ау-Дау Пилёсус, агломерация Редька.

Генеральный сделал паузу, в которую трансгуманист успел вставить свою реплику:

— Послушайте, я не хотел… Я не…

Генеральный продолжил, всё также чеканя фразы:

— Паритетным трибуналом установлено осознание последовательности прерывания в связи с программным таргетированием нарушения эдикта семь-один-один. Субъект-персоналия Ефрем Нейл Дегтярный-сан, агломерация Хрен, осознанно реконструировал предшественника и направил его через терминатор между агломерациями для уничтожения наземного… з-з-з-з… аватара субъект-персоналии Ау-Дау Пилёсус, агломерация Редька. Паритетным трибуналом не установлено соучастие в осознании последовательности прерывания эдикта предшественником… з-з-з-з… в связи с потерей гормонально-коррекционного контроля над его субъективностью.

— Я не хотел! — повторил Дегтярный громче. — Вы не можете меня судить, я из прошлого. Я не знаю ваших законов. Я… этот… предшественник.

Генеральный не обратил внимания на его слова.

— Паритетным трибуналом определена перспективная мера наказания за актуальное прерывание… з-з-з-з… эдикта семь-один-один по линкам один-три, два-шесть, три-четыре, семь-восемь, восемь-три. Субъект-персоналия Ефрем Нейл Дегтярный-сан, агломерация Хрен, приговаривается к блэкауту доступа уровня профи на семь геолет и блэкауту доступа уровня юзер на три геогода. Предшественник субъект-персоналии Ефрем Нейл Дегтярный-сан, агломерация Хрен, в связи с потенциально высокой угрозой для нормального функционирования уровней доступа от юзер до супергуру, приговаривается к тотальному блэкауту на бесконечное число геолет, без права апелляции. Перспективная мера наказания приобретает статус актуальной немедленно.

— Стоп! — крикнул Дегтярный, замахнувшись на экранное изображение. — Как вы смеете? Вы контракт подписали!..

Земля вспучилась и разверзлась у него под ногами. Из огромной норы высунулось гибкое быстрое чудовище — ярко-красная мокрица размером с лошадь. «Редька!» — проскрежетала она, после чего повалила Дегтярного на спину, нависла над ним, пригвоздив к вывернутому дерну грудными ногами. Из уродливых челюстей потекла нить застывающей на лету жидкости. За считаные минуты трансгуманист оказался опутан этой нитью целиком: он не мог больше кричать, только поскуливал. Мокрица подхватила Дегтярного челюстями за воротник пиджака и шустро поволокла в нору. Наконец всё стихло.

Экран еще некоторое время висел над кучей разбросанной земли. Перед тем как исчезнуть, нарисованный человек торжественно произнес:

— Мера наказания по акции два-шесть-четыре-восемь-пять актуальна. Генеральный спонсор паритетного трибунала — ком-группа «Футурошок». В любой непонятной ситуации обращайся в ком-группу «Футурошок»!

© Антон Первушин. 2016.

© Dionismaster, илл., 2016

ПЕРВУШИН Антон Иванович

____________________________

(род. в 1970 г., Иваново).

Выпускник Политехнического университета г. Ленинграда. В 1993 г. принят в семинар Б. Н. Стругацкого. Дебют в НФ — рассказ «Иванушка и автомат» (1990). Опубликовал фантастические и детективные романы: «Операция «Герострат» (1997), «Война по понедельникам» (2005), тетралогию «Пираты XXI века» (2000–2001) и др. Наибольшую популярность ему принесли документальные книги, посвященные малоизвестным страницам истории космонавтики: «Битва за звезды» (2003–2004), «Оккультные войны НКВД и СС» (2003), «Астронавты Гитлера» (2004), «Завоевание Марса» (2006), «108 минут, изменившие мир» (2011), «Тайная миссия Третьего рейха» (2012) и др. Автор сценариев научно-популярных фильмов о космосе. Активно выступает в печати как историк отечественной НФ-литературы. В 2007 г. за цикл очерков стал дипломантом журнала «Если». Среди других его наград — премии «Еврокон», им. А. Беляева и др.