«Если», 2015 № 05

Далия Трускиновская
ЗВЕЗДНЫЙ РАЗДОЛБАЙ

/фантастика

/контакт

/гуманитарные технологии

Люди оказываются на озерном берегу в четыре часа утра по разным причинам. Рыбалка — самая распространенная. А вот одновременный уход из бизнеса и семьи случается куда реже.

— Пропади оно все пропадом, устал! — сказал Алексей Леонидович Корнейчук и с немалым трудом впрягся в огромный рюкзак. Сверху к рюкзаку был приторочен спальный мешок — ночевать на свежем воздухе, пока не будет отрыта просторная и удобная землянка.

Бывший подчиненный Корнейчука, Вася Железнов, не сам ушел, а был изгнан женой и родной матерью за пьянство. Он случайно встретил бывшего начальника, идущего к вокзалу, и увязался за ним, невзирая на сопротивление.

Корнейчук давно присмотрел это лесное озерцо и грамотно рассчитал маршрут. Озерцо было торфяное, с черной водой, мало кому нужное, и Корнейчук сильно сомневался, водится ли в нем рыба. Плавучие островки — те водились. Но в лесу росли грибы и ягоды, жила непуганая дичь, и он надеялся, что недели две продержится, а дальше — как получится. Васе он сказал прямо: припасы взяты в расчете на одного едока. Но Вася плелся следом и жалостно бубнил. Была надежда, что в электричке его поймают и высадят контролеры. Но вот как раз тогда, когда в них действительно имелась нужда, они как сквозь землю провалились.

К озеру шли весь вечер. Корнейчук сразу обустраивать стоянку не стал, а съел бутерброд, запил чаем из котелка и лег спать.

— А я как же? — изумился Вася.

— Делай берлогу, шалаш ставь. Будешь шуметь — сброшу в озеро.

Так вот, в четыре утра Корнейчук спал, а Вася сидел в позе эмбриона под здоровенным выворотнем, обхватив себя за коленки, и пытался дремать, но мешали холод и сырость. Он ругательски ругал Корнейчука, хотя тот честно гнал его прочь. Видимо, плохо гнал — в том и была его страшная вина.

Вася-то и почуял странное.

До рассвета было далековато, но вокруг стало теплеть, за полчаса воздух прогрелся градусов до тридцати. А когда небо посветлело, оно оказалось неожиданно оранжевым.

Вася был уверен, что остатки хмеля из него выморозила ночь. Значит, не мерещится, а всего лишь простуда, что неудивительно. Вот только как лечить внезапный жар, он не знал. Мать и жена в таблетках разбирались, сам он полностью им доверял.

Небо становилось все ярче, все пламеннее, в вышине зародилась темная точка, стала расти и оказалась огромной, в человеческий рост, лиловой рыбой. Но у рыбы вместо плавников ближе к голове располагались хваталки с тремя длинными пальцами, а у хвоста — что-то вроде перепончатых лягушачьих лап.

— Мамочки… — прошептал Вася и вспомнил жену. Сколько раз она обещала супругу, что тот допьется до чертей! И вот, радуйтесь: плывет по воздуху, шевеля задними лапами, самая что ни на есть нечистая сила.

Вася хотел вскочить — ноги не позволили, стали ватными, и он рухнул на коленки, пополз к Корнейчуку, стал его трясти, но добился лишь естественного в такой обстановке посыла.

Смотреть на рыбу Васе было жутко, но он все же глянул еще раз и охнул: в середке длинного туловища просвечивали внутренности.

— Отче наш, отче наш… — забормотал Вася. Что там дальше, он не знал.

Рыба зависла над озером, медленно развернулась в сторону Васи и открыла пасть.

Если бы Вася был чуть грамотнее, то вспомнил бы, что такие огромные пасти бывают у кашалотов, и ничего в этом сверхъестественного нет. Но у него с перепугу напрочь отказала логика, он сразу решил, что пасть будет расти и расти, надвигаться и надвигаться, пока не втянет в себя и Васю, и Корнейчука, и озеро вместе с берегами.

Корнейчук, послав Васю подальше, хотел заснуть, но сразу не получилось. Он открыл глаза и увидел рыбью морду совсем близко.

Рыба подтянула задние лапы и хвост к брюху, приняла вертикальное положение и медленно села на берег. Из открытого рта она стала неторопливо доставать разнообразные разноцветные кубы и шары. Составив их вместе, рыба получила что-то вроде рабочего стола.

— Ничего себе… — прошептал Корнейчук.

Это было похоже на компьютерную игрушку для детишек, и он подумал, что видит во сне какую-то новую забаву своего младшенького.

Рыба вытянула из пасти черную загогулину с винтом, величиной с мужскую ладонь. Загогулина взмыла в воздух, покачалась и направилась к Корнейчуку. Когда она попыталась приземлиться на его лицо, он понял: батюшки, не сон!

Видимо, сообщение, которое загогулина послала рыбе, ту не слишком обрадовало. Рыба дернулась, собрала свои хваталки в кулачки и закрыла ими глаза. Внутренности, видные под лиловой кожей, мелко задрожали.

Укладываясь спать, Корнейчук застегнул спальник на молнию до самого подбородка и сейчас забился в нем, поняв, что сам себе устроил ловушку. Загогулина поднялась повыше и замерла. А потом зазвучала.

Сперва из нее раздалось кряканье. Потом, после паузы, — переливчатый свист. Третьим обращением к Корнейчуку была причудливая дробь — как будто горох и камушки сыплются на железную тарелку.

— А по-человечески нельзя? — чуть успокоившись, сварливо спросил он.

— А по-человечески нельзя? — повторила загогулина с каким-то яростным восточным акцентом. Рыба опустила свои хваталки и утихомирила внутренности.

Потом загогулина выпустила луч, он уперся в спальный мешок и нарисовал светлый квадрат. Вытянув шею, Корнейчук увидел в квадрате фигуру — нечто продолговатое, имевшее на одном конце овал. До него не сразу дошло, что это он сам в спальнике. Возле овала пульсировала красная точка.

— Погоди ты, — сказал Корнейчук. — Дай вылезу.

Он уже понял, что загогулиной управляет сидящая на берегу рыба.

Не то чтобы Корнейчук всю жизнь ждал явления лиловых рыб с черными загогулинами и сознательно готовился к диалогу… Нет! Но он был рад общению с существом, которое его слышит и пытается понять. Дома такого давно уже не случалось.

Вася очухался, собрал мысли в кучку, пошевелил ногами, сел и услышал:

— Нет, нет, пальцы — вот, на ногах они тоже есть, но маленькие…

— Пальцы, — повторил странный голос, — Маленькие. Пальцы рука. Пальцы нога.

— Ну, примерно так.

То, что Корнейчук преспокойно беседует с рыбой, Васю немного успокоило: все-таки бывший начальник, умный человек, руководил фирмой, где тридцать два обормота трудились.

Вася подумал — убегать или оставаться? Решил: куда бежать, непонятно, а если останешься — Корнейчук покормит, не совсем же он озверел.

Меж тем рыба, которая общалась с Корнейчуком при помощи своей черной загогулины, уже дошла до грамматики. И у нее неплохо получалось.

— А вы, собственно, кто и откуда? — спросил Корнейчук.

— Озеро Двух молодых.

В квадрате, который рыба использовала для картинок, появилось множество точек, одни побольше и поярче, другие маленькие и потусклее.

— Это звезды? — догадался Корнейчук.

— Звезды, — повторила загогулина, и тут уже разговор стал интересным. Корнейчук прутиком нарисовал на прибрежном песке схему Солнечной системы.

— Озеро звезд, — сказала загогулина, — Нужна дорога через озеро.

Тут оранжевое небо резко потемнело, раздался оглушительный свист, и в озеро плюхнулось что-то небольшое, но очень тяжелое. Вода встала дыбом и медленно опала.

Рыба, подскочив, засвиристела, замахала хваталками, забултыхала внутренностями, и Вася с Корнейчуком поняли: стряслась беда.

— Алексей Леонидыч, пошли лучше отсюда, пока живы… — прошептал Вася. — Я, если че, рюкзак понесу…

— Погоди ты…

Корнейчук хотел сказать, что в озеро рухнули люди, и им может понадобиться помощь, но сообразил: нет, не люди! А, скорее всего, такие же лиловые рыбы.

Рыбина поднялась в воздух и, чуть шевеля задними лапами, поплыла к середине озерца. Достав изо рта красный приборчик (Корнейчук сравнил бы его с мобильным телефоном, если бы не торчащие рога наподобие козьих и не свисающие на тросах прозрачные шарики), рыба стала нарезать небольшие круги над водоемом, что-то отслеживая на экране и целясь в воду рогами.

Посреди озера набух черно-радужный пузырь. Лопнул — из него вылетела стайка зверьков, каждый размером с крупного кота. Далеко они не улетели, а шлепнулись в воду и забарахтались. Стало ясно: плавать эти гости не умеют.

Котов Вася уважал. Он схватил выворотень за длинный комель, подтащил к воде, развернул и бросил на воду, решив, что зверьки догадаются выбраться по нему на берег. Сам он сел на корневище.

Но когда зверьки полезли на сушу, Вася вгляделся — и в панике кинулся наутек. Они были шестилапыми. На ушастых головах были надеты маски, на спине каждый имел что-то вроде ранца с хвостом.

Корнейчук хотел спросить у рыбы, что это еще за чудо, но рыба пропала. Очевидно, улетела в лес и спряталась за деревьями.

Зверьки выбрались на берег и стали совещаться. Голоса у них оказались пронзительные и писклявые. Один, покрупнее, которого Корнейчук посчитал главным, стоял на четырех лапах, размахивая двумя передними. Когда он отдал команду — Корнейчук не уследил, но шестилапые гости мигом разбежались в разные стороны.

Главный медленно пошел к Корнейчуку, не доходя метров трех, присел и зашипел.

Корнейчук не знал, что умеет бегать так быстро и прыгать так далеко.

Споткнулся он не о бурелом и не о кочку, а о Васю, залегшего в малиннике.

— Леонидыч, ты? Пошли отсюда, пошли скорее, — запричитал Вася. — Ты дорогу знаешь, я-то не знаю! Идем, слышь?

Корнейчук знал, что Вася прав. Но у озера остался рюкзак с кучей добра.

— Погоди, может, они отсюда уберутся, — сказал он. — Чего они тут забыли? Заблудились, наверно…

— Ага, заблудились! Сейчас еще что-нибудь сверху шмякнется!

Вася оказался прав — шмякнулось. Правда, не в озерцо, а на берег.

Это была мудреная конструкция из палок, тросов и натянутых между ними полотнищ, по виду — из металлизированной ткани. Величиной она была с трехэтажный дом. Но из нее никто не вылез.

Корнейчук и Вася глядели на нее из малинника и недоумевали. А вот шестиногие гости подошли к ней, разглядели, посовещались и начали быстро-быстро разбирать.

— Что это они затеяли? — спросил озадаченный Вася.

— По-моему, строят навес…

— Так они тут жить собрались?

— Похоже на то. Ты прав — надо убираться. И вызывать сюда МЧС. Пусть они разбираются.

— Да! Да!..

Странный скрип заставил их замолчать. Скрипело совсем близко.

— Вась, глянь, что там, — велел Корнейчук. И Вася на четвереньках пополз смотреть, хотя мог ответить прямо: чего командуешь, ты мне больше не начальник, смотри сам.

Мгновение спустя зашуршали кроны ближних осин.

— Ни фига себе… — прошептал Вася.

Дерево стало крениться.

А потом раздался тихий и проникновенный вой.

Решив, что пришли волки, которых вообще-то в этих краях уже лет полтораста не видели, Вася вскочил на ноги, чтобы убежать, и увидел за кустами полянку, на которой хозяйничала лиловая рыба. Она согнула одну крепкую осину, как-то зацепив ее верхушку за пенек, и плыла по воздуху к другой, с тем же намерением. При этом рыбина скорбно подвывала, а черная загогулила с пропеллером сидела на пне и молчала.

Вася вернулся к Корнейчуку и доложил, что рыба спятила. А Корнейчук уже вроде с ней даже подружился. Очень ему не понравилась эта рыбья деятельность, и он пошел разбираться.

Интуиция не подвела — рыба затеяла самоубийство. Она уже привязала левую заднюю лапу к верхушке согнутой осины и теперь накидывала петлю на правую, чтобы, затянув узел, прицепить ее к другой осине.

Корнейчук, собравшись покинуть бизнес и семью, снарядился отлично. У него висел на ремне дорогой лезермановский мультитул, в котором было все для лесной жизни, включая стропорез.

Он вовремя перерезал тонкие шнуры, которые неизвестно где раздобыла рыба — возможно, вытащила изо рта, как и все свое имущество.

— Ты что ж это творишь?! — строго спросил Корнейчук, — Умом тронулась… тронулся… тронулось?.. Жить надоело?

— Жить надоело, — ответила загогулина. — Жить нельзя. Перед смертью спел и ухожу.

— А почему?

— Жить нельзя. Не имею права.

— Что ты натворил?

Загогулина сразу не ответила.

— Мало слов, — наконец сказала она. А рыба закрыла глаза кулачками. При этом внутренности завели хоровод.

В небе загудело, Корнейчук и Вася задрали головы. Прямо в озерцо летел серый шар с черными пятнами. Рыба тихо взвыла.

— Слов мало, говоришь? Сейчас их будет много, — грозно сказал Корнейчук. — Кто все эти? Какого беса они тут, в лесу, ищут?

— Не имею права жить, — ответила рыба. — Нужно уйти.

Из кустов выскочил шестиногий гость. Видимо, он уже имел дело с черной загогулиной, потому что именно к ней обратился с гневным писком. Загогулина ответила скорбно и жалостливо. Шестиногий повернулся к Корнейчуку, как-то сразу определив в нем главного, присел на всех ногах сразу и тихо зашипел. Теперь уже было понятно: это он обращается с уважением. Потом сердито запищал, адресуясь к рыбе, и протянул когтистую лапу. На лапу опустилась загогулина, шестиногий повозился с ней, настраивая и регулируя, и она тут же перевела его писк на понятный Васе с Корнейчуком язык.

— Мы не принесли зло. Мы шли по норе, нора привела сюда. Мало слов. Дайте ваши слова.

— Как?!

Шестиногий показал на Васину голову, потом на свою.

— Вася, делай, как он скажет, — велел Корнейчук.

— Да он меня на тот свет отправит!

— Невелика потеря.

Шестиногий позвал товарищей, все вместе они соорудили из Васи, черной загогулины и двух аппаратов в серых металлических кожушках инструмент для передачи информации. При этом рыба всплескивала хваталками, стонала и пыталась нагнуть осину, но Корнейчук показывал ей увесистый кулак и даже скалился, подражая оставленному дома коту. Это действовало.

Слов в Васиной голове оказалось много, но не все годились для научных объяснений.

— Вот этот раздолбай, — сказал Вася, указав на рыбу, — из озера Двух молодых. У них есть хреновина, чтобы прогрызать нору. Нора нужна, чтобы быстро лететь из одной системы в другую, насквозь, а не тащиться через всю эту хрень. Нора идет насквозь. От нас — к ним, и быстро. Они продают хренотень, чтобы мы попали в нору и шли по ней. Они отвечают за маршрут. Какого хрена оказалась на маршруте ваша планета — непонятно. Виноват — он! Он делал маршрут. Он нахреначил!

Рыба шлепнулась на пузо и лежала без движения.

— Ну, с кем не бывает, — вздохнул Корнейчук, которому рыба успела понравиться, — То есть он время, что ли, неверно рассчитал? Эта ваша нора должна была пройти через Солнечную систему мимо нашей Земли? А уперлась в Землю?

— Ты правильно понял, — подтвердил Вася, бессмысленно глядя мимо Корнейчука на полудохлую елку.

— Так…

Говорят, лень — двигатель прогресса. Но бывают и другие двигатели — например, жалость.

— Что тут можно сделать? — спросил Корнейчук. И шестиногие объяснили, что из-за рыбьего раздолбайства погиб ценнейший летательный аппарат стоимостью в полтора миллиона хреновин. Оплачена также нора, а это — дорогое удовольствие. Так что будет вчинен иск раздолбайскому институту из озера Двух молодых, а рыбе, допустившей ошибку, вынесут смертный приговор, у них это скоро делается.

— Понял. А с вами что будет? Как вас отсюда вытащат? — поинтересовался Корнейчук.

— Мы успели дать сигнал бедствия. Нас, наверно, заберут. До этого будем тут жить.

— Но ведь этой норой кто-то еще будет пользоваться. Вот, какая-то штука уже прилетела. И что — все они так и будут плюхаться в наше озеро?

— Нору закроют. И она зарастет. А раздолбай за все ответит.

— Так… Хорошо, что у вас все так строго. Очень хорошо. Значит, есть суд, куда можно обращаться? Ведь этот раздолбай причинил вред нашей планете. Пострадало ценное озеро! Нарушен экологический баланс! — грозно сказал Корнейчук.

— Мы будем рады помочь, — посовещавшись, сообщили шестиногие. — Раздолбай должен быть наказан.

— Так куда мне обращаться?

У Корнейчука был при себе смартфон, оставалось только включить диктофон. И шестиногие наговорили, с поправкой на Васину лексику, адрес и официальный текст заявления в конфликтную комиссию планетарной системы, название которой Вася переработал в «Хренотень». Они даже объяснили, как, сидя на Земле, связаться с конфликтной комиссией. Все оказалось просто — радиочастота, по которой связываются со стационарным спутником, плюс довольно длинный код, чтобы разведбаза, перехватывающая эту частоту, поняла, кому адресовано сообщение.

— Отлично! — воскликнул Корнейчук, — Все так и сделаю. Но у меня вопрос — если мы тут, на Земле, захотим воспользоваться норой, как это оформить по закону?

— Нора — собственность института транс… хрен… — Вася задумался, потому что научных терминов у него в голове отродясь не водилось, — Этой… кукации… Подается заявка, рассматривается от пяти до восьми… хре…

Шестиногие сообразили и перевели время на обороты Земли. Оказалось — три с половиной оборота вокруг ее оси.

— А с какой скоростью можно двигаться по норе?

Скорость оказалась близка к световой, но сильно замедлялась при вхождении в атмосферу планеты.

Корнейчук ушел жить в лес не просто так, а после судебного процесса, в котором одолел врагов подчистую, но оказался в состоянии выжатого лимона. Он еще умом и сердцем пребывал в этом процессе со всеми его закавыками. Не то чтобы шестиногие коты с масками на мордочках так уж напомнили ему ответчика по запутанному делу, но… Но что-то в голове совпало!

— Значит, очереди ждать трое земных суток? — нехорошим голосом уточнил он. — И лететь по ней почти со световой скоростью? А вы оказались в норе чуть ли не сразу после того, как она уперлась в Землю? Я же знаю, когда она открылась — в четыре утра по земному времени! И как же вы в нее попали?

Вопрос был не в бровь, а в глаз.

— Это был пробный старт… — пробормотал Вася.

— И для пробного старта вы взяли самый дорогой летательный аппарат? Хотя было бы достаточно любой старой галоши?!

Неизвестно, как перевела конструкция, составленная из Васи, загогулины и двух аппаратов, «старую галошу». Но, должно быть, так же сердито, как выпалил эти слова Корнейчук.

— Вот я сейчас свяжусь с вашей конфликтной комиссией, — пригрозил он, пока шестиногие совещались, — Код доступа у меня есть! Переводчик у них найдется! И еще посмотрим, кому тут что впаяют! Незаконный вход в субпространственный туннель без оплаты проезда… тьфу, пролета!..

Рыба перевернулась на бок и пискнула.

— А ты связывайся со своими! — рявкнул ей Корнейчук. — Пусть скорее тебя забирают! И нору эту треклятую пусть законопатят! Будет еще всякая дрянь в наше озеро валиться! Скажешь своим — на месте был, во всем разобрался, все выяснил! Понял, раздолбай?

Тут в вышине раздался свист, вой — и в озеро опять что-то ухнуло.

Корнейчук подошел к рыбе и пнул ее сапогом в бок.

— Вставай, горе мое, и лети к своим!

Рыба поднялась в воздух, но не сразу стала набирать высоту, а сперва собрала на берегу все свое имущество и отправила в гигантскую пасть. Только потом она поднялась выше верхушек сосен и понемногу превратилась в точку, а потом и точка растаяла.

— Инженер хренов… — вдруг сказал Вася. Это он перевел ругань шестиногих.

— Хренов не хренов, а может перемещаться по норе без всяких дорогостоящих устройств… — тут Корнейчука озарило, — Так вы и про свою технику соврали?! Нет, так не пойдет! Контакт с иными мирами, конечно, нужен, но вы же врете как сивые мерины!

Он пошел к озеру — смотреть, что там еще случилось. А случилось явление обычного земного вертолета, который угораздило попасть в нору. Летчики в мокрых комбезах вылезали на берег и переругивались.

И вдруг случилось чудо — затонувший вертолет всплыл. Рядом с ним всплыла консервная банка с ободранными боками, диаметром метров в десять. Шестиногие, наблюдавшие из кустов, кинулись к своему летательному аппарату.

— Вот и славненько — сказал Корнейчук, — Ребята, вы не пугайтесь! Сейчас все это заберут. И не надо нам никаких субпространственных нор. Своих жуликов хватает, своих раздолбаев — выше крыши! Если оттуда, сверху, сюда сплошное вранье хлынет — плохо нам придется.

— Так это что же, инопланетяне? — изумился младший из вертолетчиков.

— Они самые.

На берег вышел Вася. За ним волочились на проводках два аппарата, отцеплять которые шестиногим было уже некогда, а на ладони сидела черная загогулина с пропеллером, позабытая рыбой.

— Вот интересно, она на наших батарейках работать будет? — спросил Вася. — Сыну отнесу, ему понравится… сто лет ничего ему не дарил… дурак я, вот что…

— Дурак, — согласился Корнейчук.

© Далия Трускиновская, 2015

© DAHR, илл., 2015

ТРУСКИНОВСКАЯ Далия Мейеровна

____________________________

Живет в Латвии. Окончила филфак Латвийского госуниверситета. С 1974 г. активно занимается журналистикой, публикуется как поэт. Прозаический дебют — историко-приключенческая повесть «Запах янтаря» («Даугава», 1981). В фантастику пришла в 1983 г. с повестью «Бессмертный Дим»; широкую известность ей принесли повести и романы «Дверинда» (1990), «Люс-А-Гард» (1995), «Королевская кровь» (1996), «Шайтан-звезда» (1998), «Аметистовый блин» (2000), «Дайте место гневу божию» (2003) и др. Дважды лауреат приза читательских симпатий «Сигма-Ф» за рассказы, опубликованные в «Если». На ее счету премии фестивалей «Фанкон», «Зиланткон», «Басткон». Член Союза писателей России. В последние годы публикуется под псевдонимом Дарья Плещеева.