Кукла 5

Глава 18

Но не время для лирики, эмоций и сожалений! Они мне сейчас никак не помогут. Мне срочно нужен целитель! Иначе я точно тут подохну и без шансов. Где там эта ткань повязки орков с кинжалом гоблина внутри? Те двое простаков говорили, что знают целителя города! Я… я просто не найду его сам! Не знаю где он! Хоть у меня и есть деньги. Те, что дали мне эти же ребята.

Ага, нашел тот лоскуток. И… несмотря на то, что я могу вновь устроить пятнадцать порталов, перемещаюсь к нему, как на маяк.

Пролом пространства, с трудом протискиваюсь в проход измерения, и с таким же трудом втискиваюсь в пространство меж каких-то парт на лакированный паркет пола. Поджигаю его слегка, одаривая раскаленным воздухом что меня окружает. Сдуваю пламя дуновением маны, что вокруг меня все еще вьется.

Пролом пространства схлопывается, парты вокруг раздвигаются прочь, в стороны. Слышатся визги, крики… а я, еще не привыкший к виденью мира обычными глазами. Уже отвыкший от влияния обычной нормальной гравитации, я некоторое время не могу нормально двигаться, и сижу на полу, преклонив колено, уперев руку в обожженный пол, сверкая своим голым черепом, полированным зубами тварей Хаоса. Но нужный платочек по-прежнему рядом, несмотря на всю шумиху.

Поднимаюсь, оглядываюсь, вижу парня-скупщика, что стоит в толпе напуганных людей, расположившихся посреди сдвинутых в кучу парт. И он тоже напуган и круглыми глазами смотрит на меня.

— Целитель, мне нужен целитель. — говорю пересохшими губами и шипя кровью на ребрах, — Срочно, — делаю шаг к цели, и толпа шарахается прочь, начиная перелазить через парты и бежать.

Кто-то там визжит сбоку на более грубой ноте, кто-то взрослый, не ребёнок. Кто-то сзади бьет стекло окна. Не вижу, не знаю кто. Кто-то швыряет в меня что-то, но это просто… разбивается об остатки барьера, что вокруг меня еще существует. Такой же как у сестры до её тренировки, только… мощнее раз в сто пятьдесят и… кажется это был стул, и его просто не стало, он искрошен в ошметки.

— Ты знаешь где он. — протягиваю руку с удивительно целыми пальцами из-за перчаток, и парень шарахается, прижимаясь к партам за спиной и отрицательно машет своей головой, — Види… срочно! — рявкаю я, и стекла за моей спиной осыпаются все вниз разом, сеча осколками всех тех, кому не повезло быть рядом.

Однако пацан очухивается от шока, и переглотнув слюну, говорит адрес. Узнаю это место, примерно, но где это конкретно? Там много зданий и прочего! И офис какой? Я буду блуждать!

— Я возьму машину… у нас есть машина! — говорит парень, пытаясь храбрится.

— Нет времени. — говорю я, — У нас три минут… две.

Беру его за руку, несмотря на протес, вновь слом пространства, и столы подле нас сдвигает прочь ещё дальше, а стену проламывает, как и потолок вспучивается. Перемещение, и вот мы уже в городе. Посреди перекрестка и потока машин. Парень пугается, шарахается, боится. Машины сигналят, объезжая, но я стою как скала. Сейчас здесь будет куча аварий, и не из-за попытки наехать на меня. Просто… голый череп всех смутит.

— Куда? — вопрошаю, и парень указывает на нужный дом.

И даже показывая окошко, говоря «Вон его окно! Там у него прием и клиника!»

Новое перемещение — нет времени обегать здания, идти, искать… просто — прыгаем прямо туда, мгновенно оказываясь в каком-то больничном кабинете, где какой-то врач удаляет прыщик с носа какой-то фифы, и заживляя получившеюся ранку без следа. Если это все, что он может, у нас проблемы.

Однако у нас есть надежда — при нашем появлении врач вздрогнул, но не отвлёкся от операции. А вот дама увидев нас, меня, начала орать благим матом, что, впрочем, не помешало врачу закончить — профессионал! Но какой у него ранг?

— Все, можете идти. — говорит он ей, и отпускает свою железную хватку.

И вся из себя красавица баба, роняя портки убегает прочь.

— А вы… — поворачивается он к нам и замирает, глядя на меня.

Взгляд его становится серьёзным, он бегло пробегается по видимым ему моим ранам, зияющими средь копоти на коже дырами в теле, остановив внимание на ребрах, что только перестали парить, испаряя жидкости тела, и начали остывать.

— Ему… нужна… я заплачу! — говорит парень-проводник, что пучит глаза рядом, не в силах подобрать слова.

— Как понимаю, главная проблема ребра? — горит целитель, хмуря брови, неотрывно глядя на мои обгорелые кости, и видя, что я толком не дышу, хоть плоть за костями до сих пор цела, и за рёберное пространство все еще герметично.

Но там все равно, внутри, все немного плохо.

— Главная проблема восемь крупных дырок в печень, — указываю я на следы на брюхе, — их пока не видно, но сейчас… — приоткрыл я одну из них, перестав сжимать там пространство, демонстрируя дырку с два пальца взрослого мужчины.

И из-за них, от печени, мало что осталось. А из-за иных повреждений, и всякой дряни в крови, орган мне сейчас очень сильно нужен.

Врач тихо матерится, и предлагает срочно занять место на кушетке. Я отказываюсь — лечи так. Мне сейчас очень тяжело двигаться. Мужчина соглашается, принимаясь к лечению. Сначала — остановить кровь в печени, что хлестала несмотря на сжатие пространства — рана рваная, даже сильнее чем от пули, плотно не сжать.

Потом переходит к ребрам, где работа та же — остановил кровь, что стала течь, несмотря на прижжённые края, пережал сосуды, к которым уже более не к чему идти, но они об этом не знают. Потом, замостил все корочкой тонкой плоти, покрыв ребра и мясцо словно бы тонкой пленкой, и… все, это всё на что он способен.

Величайший профессионализм, но… довольно низкий ранг. Он дал нам совет обратится к другим целителям, у которых все в точности да наоборот, но… потом, потом. Потом… Сейчас, чтобы выжить, мне нужен отдых.

Кризис миновал, потерянную кровь я возместил взяв донорской у сестрицы, отняв у неё половину, чтобы сам получить ровно столько же от нужного, а потому — нам сейчас нужно немного восстановить силы. Да и сестра просила не оставлять её одну в нашем тайнике, а я… оставил, хоть в том месте время сейчас и не идет толком.

С хлопком и двиганьем кушеток, исчезаю из комнаты врача, перемещаясь в нашу спальню. Запираю дверь, ведущею туда, и достаю из тайника усыпленную сестренку. Роняю на её тело слезы — бедная, бедная сестричка! Милая моя крошка…

Ложу девочку в её кровать и сам, с трудом забираюсь на свою. Погружаюсь в небытие забвенье, в восстановительный сон. Нужно отоспаться за прошедший месяц боя! Иначе…

А мать тем временем не находит себе место, пытаясь понять, куда же делся её муж, ушедший в магазин за молоком и яйцами. И почему дети, вдруг заперлись в своей комнате. Это как-то связано или нет? И почему… так тревожно на душе? И… словно бы что-то сжимается внутри от беспокойства.

— Привет сестричка, ты проснулась? — сказал я, видя, что сестрица заворочалась в постели.

— Да брат, — ответил она, начав лениво выбираться из-под одеяла, — Мне приснился странный сон… а почему тут так темно? — заметила она то, что даже в зрении маны в комнате полумрак.

Стены слегка светятся, но вот воздух… я втянул всю ману в себя, она мне сейчас нужнее. Я очень, очень, очень сильно потратился в недавнем бою. И поскольку я по итогу так и не закрыл тот осколок с тварями Хаоса, куда открылся портал прямо из тайника, а только законопатил дыру, ведущею к нему и усилил защиту тайника, пожертвовав многим ради этого, о какой-то прибыли или хотя бы частичном восполнении потраченного не может идти и речи.

И идти сейчас чистить другие осколки я не могу. И сил нет, и тело не то. Да и боюсь я оставлять одних, всех своих, двух, теперь только двух! И лишь одних женщин, боясь… потерять и их. Так что… придётся терпеть.

Терпеть слабость, боль… приходить хоть к какому-то нормальному состоянию и идти тратить все полученные деньги на целителя. А потом… потом вновь медленно, но верно ползти по лестницы силы. Пока еще есть такая возможность, и пока у меня еще хватает сил поддерживать свой тайник отдельным от Хаоса.

— Брат, а почему темно? — вновь спросила сестрица, так как я не ответил.

— Это был не сон. — грустно сказал я в ответ.

Сестра замотала головой, в глазах преступила влага, вот-вот и она вновь сорвется в истерику! И…

— Только не сорвись, — говорю ей строго, сосредотачивая внимание на звуке своего голоса, а не на воспоминаниях, не на том, что было вчера, — Второй раз я такого не переживу.

— Брат, тебе плохо? — в момент переключилась она, соскочив с кровати в один прыжок.

Пошла на голос, в самый темный угол, где тьма словно бы клубилась, так как маны там было меньше всего, и та, что залетала, и создавала из себя этот эффект клубления тьмы. А еще… сестра в этом углу сама словно бы сияла, словно бы сделана из света, была лампой в темной ночи…

— Все хорошо сестра.

— Врешь.

— Вру. — согласился я.

— Я… подвела тебя. — вновь потекли из её глаза слезы, и она упала на колени на пол, не дойдя до меня сидящего на полу в углу, и начала тихо рыдать в ладошки.

— Все нормально. Я понимаю тебя… сам, был в не лучшем состоянии от осознаний.

— Но тем не менее, — проговорила она, захлебываясь слезами и горем, — Ты… ты… ты… — пред её взором сейчас, наверняка мелькнули картинки нашего тайника, осколки того мира, и куски разорванных тварей тут и там.

Я просто чувствую, как она туда заглянула. Как посмотрела на, всё, что там сейчас осталось от нашего любимого места. От города. которого больше нет, совсем. От её домика с привычной мебелью, которой больше нет, есть лишь ошмётки. От полигона, которого даже и не найти, и даже склад с копьями, выглядит пожеванным, и порванным на части.

И наверняка вспомнила всё то, что было последним до потери сознания у меня на руках.

— Сколько. — оторвала она заплаканную моську от ладоней, — Сколько времени… ты там бился?

— Месяц. — грустно улыбнулся я ей из угла.

— Месяц, целый месяц…

— В материальном мире прошло только лишь чуть более двенадцати часов, не переживай.

— Да… нет… ты… столько дрался, а я… из-за меня!.. — вновь уткнулась она в ладони и начала реветь.

— Все нормально. Бывает. Главное, чтобы это не повторилось.

— Почему это произошло? Брат? Почему⁈ — проговорила, не прекращая реветь.

— Ты… приоткрыла заслон в барьере, что я воздвиг вокруг тайника, пустив туда Хаос. Не позволяй этому повторится. Не надо. Держи себя в руках, сестрёнка! Чтобы ни случилось.

— А если… — хмыкнула она носом, и убрала руки с лица, с вызовом и готовностью глядя на меня во мраке, — Если я у… если ты меня поглотишь, ты же станешь сильнее? Если… используешь меня… вернёшь себе одолженную силу и плоть? Ведь тогда…

— Скорее ослабну, — горько усмехнулся я, — сейчас существует триангурат материи, если будет лишь две точки — стабильность материи конструкции хранилища упадет в разы. Стул не будет стоять на двух ножках.

— Но ты же можешь создать…

— Силы в любом случае станет меньше. — улыбнулся я, и усмехнулся, — Полегчало?

— Немного. Самую капельку.

— Это хорошо. — я улыбнулся и вздохнул печально, — Кстати, если ты меня убьёшь, моя сила станет твоей. Вся.

— Брат! — воскликнула сестра, неподдельно возмущаясь и чуть ли не кидаясь на меня за подобные предложения, но сдерживаясь, и хлюпая носиком.

— Да-да. — отвечаю с улыбкой я, предаваясь воспоминаниям.

Тем, где меня убивает одна из моих кукол, которой я дал волю и свободу. В то время, когда я властвовал над целым измерением, с несколькими отражениями, населенным многими миллиардами людей. Был почти богом там, но потерял интерес ко всему.

Укрыл у себя тысячи людей, плевать хотел на Хаос с высокой башни и вообще, был казалось бы несокрушим. Могущественным и всесильным. Непобедимым, невозмутимым, и скрытым от всех, ушедшим от собственного мира в изоляцию, оставив все проблемы на созданные для своего мира Правилам.

Воспоминания о том, как я умер там, а моя Кукла, заняла моё место, потому что того желала.

Интересно, как она там сейчас? И что происходит… в том мире, после того, как у него сменился хозяин? Придерживается ли она политики невмешательства как я? Давая право слабым, решать проблемы своим сильным, а сильным, сражаться с себе подобными, не вмешиваясь в дела слабых, но и не получая люлей от очень сильных. Или же… творит сумасбродство по принципу «Могу!»?

— Брат, скажи… — поинтересовалась сестра, когда немного под успокоилась, — где сейчас тело отца? Я же… не перемололо его в фарш, как все прочие?

— Не сестрица, не перемолола, — успокоил её я, — Тело сейчас в нашем тайнике. Целое. Относительно.

— Относительно? — зацепилась сестренка за слово.

— Ну… немного помятое оно, да.

Самую малость, да, но я не сумел его от всего оградить. Да и не пытался — были иные приоритеты, например — моя сестренка.

— Матери… матери покажем? Как вообще… будем ей все рассказывать? — шмыгнула девчонка носиком, и из её глаз вновь потекли слезки дорожками.

— Как рассказывать… даже не знаю. — вздохнул я печально, — А показывать… ты как вообще себе это представляешь? «Мам, мы тут это, тебе тело папки принесли. Мертвенкое оно маленько. Забили его ногами, пока мы в сторонке стояли», — с грузной усмешкой я вздохнул, и сестра сделал тоже самое, не прекращая беззвучно реветь, — Или вот — мам, мы тут были в соседнем доме, гоняли любителей за нами подсмотреть. А потом приперлись неизвестные, запинали одного из своих и это наш папа был.

Сестра на мой спич хмыкнула, после чего заревела уже вслух, вновь утыкая лицо в ладошки. Но плачь продлился недолго, и уже через пару минут, она, вновь утерев слезы, решила задать новый неприятный вопрос:

— Как вообще… как вообще это произошло? Почему… отец ведь был сильным! Очень сильным для простого человека без магии! Как его могли… забить ногами. Да еще и… какая-то сучья баба… — прошипела она со злобой сквозь стиснутые зубы. — Она умерла слишком быстро. — шепнула, отведя моську в сторону, сжимая кулачки, и явно думая о том, что убила убийцу слишком легко и просто, и удовольствие стоило бы растянуть на недельку другую, что бы успело надоесть, да вышла вся боль.

Но это вряд ли было бы так, так что хорошо, что сестре просто некому мстить. Месть… плохое блюдо, если его есть смакуя. От этого… течет крыша.

— Согласен. — согласился я с последним словом сестренки, ведь немного обидно, что все вышло так, и я так и не узнал, кому это было нужно и зачем все это было сделано, — Впрочем — смерть есть смерть, нам незачем уподобляться подобным ей мразям, и пытать пред убийством тех, кого хотим просто убить.

— Эх… — грустно вздохнула сестренка, явно не соглашаясь с такой моей позицией.

— А насчет «как»…

— Да, она же тоже не была охотником! Ты сам это говорил! Так… как?

— Артефакты, сестриц, артефакты. На ней была целая куча всякого, от чего она даже походила на охотника по магическому фону. Помнишь?

— Да… — грустно сказала сестренка, прекрасно помня, что хотела ту длинную прихватить с собой для допроса.

— Её браслеты, к примеру, те, что взорвались…

— Ага.

— Сильно увеличивают физическую силу. Где-то до уровня охотника со звездочкой. Возможно чуть выше, или смотря как считать — охотники же разные бывают, и сила удара охотника с двумя, или даже с тремя звездами, что специализируется, к примеру, на целительстве, и однозвездочного, у которого «все в силу» не одно и тоже, понимаешь.

— Ага, брат, я понимаю. — понимала сестренка, но была предельно грустной и печальной.

Опознавание этого всего, не давали ей ни капли радости, однако, она хотела знать все, и я продолжал рассказ.

— На ногах у той бабищи, были сапоги с очень интересным зачарованием — они делают Боль, — сестренка вздрогнула от моих слов, — Каждый раз, при каждом ударе, они оставляют на теле магическую печать, что дарует сильные болевые ощущения при каждой новой постановке печати. Чем больше печатей — тем больше боли от нервной стимуляции будет получать жертва. В конечном итоге…

— Он умрет от болевого шока, — закончила за меня сестренка, — Он умер от болевого шока! — вскричала она, пуча глаза, яростно сжимая кулачки и соскакивая с пола на котором сидела, словно бы готовая действовать, бежать, лететь, мстить, вершить… но вместо этого, шмыгнув носом, и опустив голову, уже тихо добавила, — А мы стояли, и…

— Мы не знали, что это он. — грустно сказал я, напоминая о событиях со стороны фактов, — Часов на нем не было, он зачем-то их снял, и я не знаю и даже не догадываюсь где они сейчас — в квартире их нет. А аура простого человека… довольно слаба. Но даже то что было, было загажено его одеждой, что словно бы была натерта какой-то дрянью, что искажала поле. Я даже в упор не понимал, что это он, пока не снял маску. И голос его… тоже был чем-то искажен.

— Так может… — выдала робкую надежду сестренка, как бы говоря: а может это и правда не он? Иной человек с таким лицом! Мы ошиблись!

Но увы, правда была не в этом.

— Он, сестра, он, и ты это сама знаешь. — и сестрица вновь упала на пол на колени, и вновь начала реветь, тихо и беззвучно, — Без маски и при контакте с кожей….

— УААА! — беззвучный рев перешел во вполне озвученный.

И сестра ревела белугой, глядя в потолок. Потом сорвалась с места, словно бы желала выиграть спринтерский забег, и кинулась в мой темный угол, хватая меня за шею, обнимая и прижимаясь всем телом.

— Сестра, отпусти…

— Не отпущу! Не отпущу! Не отпущу! НЕТ!

— Иди вон… лучше мать по обнимай!

— Я её раздавлю! Я не смогу сдержать силы! НЕТ! — проговорила она сквозь слезы, — Брат! Не прогоняй меня! прошу!

— Но твоя… — произнес я, чувствуя, как в меня вливается магия сестренки, выкачиваемая мной из неё литрами.

Но она похоже это делает специально. Специально отдает мне свою магию, чтобы… ах она мелкая засаранка!

— Сестра. — попытался я её от себя отстранить, ведь я не хочу ей вредить, не хочу…

Но эта мелкая пигалица вцепилась в меня мертвой хваткой! И, учитывая наличие на ней доспеха из стали стальных ос, отцепить её от меня против её воли — нереально! Я скорее сам себя порву, чем эту ультимативную броню. Раздеть её что ли, мы же ведь дома? Не, тогда я её точно выпью до донышка, даже не заметив.

Да, её сила — моя сила. Мы связаны, но сейчас резервуар сестренки полон, а резервуар меня — почти пуст! Мой резервуар огромен, её — мал. Если перелить из одного в другое, мне будет от этого не легче, ведь добавится всего капля, а вот сестре… и я не смогу наполнить её обратно, воду разлитую по дну, очень сложно собрать хоть во что-то еще.

— Сестра…

— Не оставляй меня, нет…

— Эй! Я тут! — провел я рукой по её волосам, и она, провела… по моему обнаженному черепу своей рукой.

— Что случилась⁈ — резко встрепенулась, отстраняясь и перестав хлестать в меня энергией, зажавшись.

Ощупала мою голову, лицо, пошла пальчиками к груди…

— Не трогая, там еще очень тонкая корка. И совсем нет плоти.

Сестренка сглотнула, мгновенно перестав и плакать и вообще, проявлять эмоции, закрыв их в свой душе на замок, начав думать в ключе сегодняшнего дня и видимой ей проблемы.

— Тебе нужно к целителю. — отчеканила безапелляционно, словно приговор высшего суда императора.

— Был уже, был…

— К хорошему целителю! Деньги у нас теперь уже есть.

— Не уверен, что их хватит. — сморщился я, понимая, сколько могут взять высокоранговые охотники-целители за такую работу.

— Не проблема — заработаем. Тебе нужен целитель!

— Знаю, знаю! Да где его взять? — зашел я с другой стороны и девица задумалась.

— У группы Когтя…

— И вот так палится пред охотниками? — я усмехнулся, но подумав, продолжил совсем в ином ключе, — А знаешь, наверное, стоит к нему обратится.

Сестра кивнула, и похоже вышла из режима «только важное, только логика» вновь пустив слезу по щечкам.

— Только не реви снова. И не надо меня обнимать! Больно!

— Прости… — повинилась она, и отползла от меня на метр. — так что матери будем говорить?

— Что видели папку в том огне. — вздохнул я, и посмотрел на окно.

Сейчас через него видно только черное небо, но если к нему подойти… то разнесенная в клочья квартира соседнего дома, с ломанными стенами, висящими на арматуре и такими же ломанными перекрытиями этажа, будет хорошо видна во всей своей безобразной красе. Впрочем, эта «радость» сейчас, наверное, из трети города видна! Такой пустой «выбитый зуб» на практически идеальной башни хорошо виден чуть ли не с любого расстояния.

— И запрем её в квартире. — прошипел я сквозь зубы, имея виду мать, которую я не хочу терять вот так же по глупости, при походе «в магазин».

Сестра кивнула в ответ, соглашаясь. Работа нужна, важна, и все такое, но зарплата родителей на двоих, не превышала в сумме двадцати тысяч Юнь в месяц! С учетом премий. А это… ну, один орочьи кинжал — даже смешно. Хватит, наигрались.

— А еще надо найти тех, кто сделал это с отцом, — и сестра кивнула, соглашаясь, даже несмотря на то, что те, кто сделал, уже как бы мертвы и давненько, — Даже если та баба действовала так и убила нашего папку по собственной прихоти, — мы с сестрой синхронно сжали кулачки от злости, — и не было никакой указки сверху, то… они ведь всё равно зачем-то туда пришли, верно?

— Им что-то нужно было, их кто-то навел, — подтвердила мои мысли сестренка.

— Даже если это была просто какая-то банда! В которую, по каким-то причинам затесался папка. В любом случае есть иные люди в этом замешанные! — воскликнул я чуть громче, — И их нужно найти.

— И отомстить. — прошипела сестрица, кровожадно скалясь.

Но я в ответ отрицательно мотнул головой.

— Месть не то блюдо, что стоит кушать. Нам нужна не она. — сестрица в ответ захлопала глазами, — Нам нужна правда. Кто, зачем, почему…. Мы должны все это узнать.

— И отомстить? — не успокоилась она со своей местью, хоть и говорила о ней уже очень неуверенно.

И я вновь помотал головой в ответ.

— Мстить мы никому не будем. Кровь ведет к крови. Эмоции к погибели. Однако обезопасить себя, и свою семью, от дальнейших проблем со стороны тех людей мы обязаны. Ведь они тоже могут начать мстить. — внимательно посмотрел я на сестренку, — И вот если будет угроза семье, — произнес я, имея ввиду и нас двоих тоже, как и бабушку с дедушкой, а не только единственную родительницу, что у нас осталось, — то тогда, если потребуется, и не будет другого видимого выхода…

— Мы вырежем их всех под корень. — вновь кровожадно оскалилась сестренка.

И я со вздохом кивнул соглашаясь. Мне не хочется убивать людей, но если того требует безопасность, я не вижу проблемы. Сотня, тысяча, десять — не имеет значение. В масштабах мира, да даже одной страны, это просто капля в море.

А еще… тело батьки я, пожалуй, не буду никому отдавать. Хоронить? Сжигать, как это тут принято? Из всего того, что было тогда, и помещения тела отца в наш тайник, оно… стало магическим. Оно стала подобно телу тех редких монстров, что не истаивают после смерти! Магическая плоть, магический сосуд… да еще и человека! Редчайший ресурс! С высокой ценностью, из-за которого… могут быть проблемы.

Так что тело папки навсегда останется в тайнике. Я сделаю… из него артефакт, вместилище силы, четвертый столп моего могущества, точку баланса того мира средь Хаоса, тайника, чтобы мне не требовалось постоянно поддерживать его целостность вручную. Да, мне не хотелось бы такое вытворять с телом родителя, но лучше так, чем дать ему там просто валятся. Как и просто распылить на ману.

Да, получившийся столбик будет слабым, но у меня и так все столпы силы неравнозначные. Мой конструкт в квартире, я сам, сестра, все три отличаются друг от друга по силе на порядок или даже на несколько, так что еще один такой столбик с на порядок меньшей мощностью не будет чем-то уж слишком странным. Главное, распределить ножки стула так, чтобы самые слабые принимали исключительно соизмеренную своей силе нагрузку.

— Ах… — вздохнул я, выйдя из думы. — Мать проснулась, похоже сейчас решит опять пойти проверить у подъезда, не… что вообще она там хочет найти увидеть?

— Не знаю, думаю, она просто не находит себе места, — печально вздохнула сестрица, — И я ей понимаю. — она встала и подошла к окну, посмотрела вниз, во двор, на дом напротив, и опять куда-то на асфальт, — там столько машины… как бы она… или…

— Пошли, огорошим ей, сразу двумя новостями. — начал я подымаюсь с пола, а сестра отвернулась от окна, развернувшись ко мне.

— Нет, ты не пойдешь. — сказала она сурово.

— Почему? — замер я, в позиции «пулу встал».

— Если она увидит тебя таким… то у неё точно сердце встанет. Сиди тут… я, сама все расскажу. — всхлипнула она, и быстрым шагом, словно бы убегая, отправилась в соседнею комнату.

Но бежала она не от проблем или решения. А напротив — боялась потерять набранную решимость, если задержится. И бежала она к матери, чтобы поревев у неё на коленях, все ей рассказать. Вернее… ту, легенду, что мы тут придумали, сказать, что видели отца в том доме напротив как раз в тот миг, как там что-то взорвалось.

Что видели его обезображенное до неузнаваемости, ставшее ошметками тело на асфальте, которое забирали какие-то странные люди в спецовках. Что… мы следили за ними какое-то время, но потом… сестра не рассказала матери, что было потом, просто начала реветь навзрыд белугой.

Мать же, какое-то время не верила, отрицала, не признавала, но потом… потом её глаза тоже затопили слезы. Но ненадолго, очень — плачь сменила какая-то хладнокровная решимость, и она, аккуратно отстранив не ожидавшею такого и вошедшею в раж плача дочку, куда-то направилась. Вышла из комнаты. Оделась… нет уж, нет! Фигли я тебя мам, куда-то отпущу! Будешь сидеть тут! В безопасности!

И словно в ответ на мои мысли о безопасности, кто-то взорвал потолок комнате «зал». На обломки пола тут же спрыгнули люди в камуфляже, и установили бомбу на дверь из комнаты. Магическую бомбу! С мощным зарядом!

Осознав это, я выдернул мать из пространства коридора, отправив к спальне, к сестре в обнимку. Прогремел взрыв, что оказался направленным, дверь и её косяк, обратились пылью, оказавшись просто стертыми, будто их и не существовало, а людям в зале вообще никак не досталось взрывной волной, она в их сторону и не шла. И их стало больше, ведь еще народ спрыгнул с верхнего этажа на пал нашего. И они потоком слаженной группы бойцов хлынули в коридор.

— У нас гости. Враги. — произнесли стены спальни моим голосом, ошарашивая мать, а сестра тут же прекратила реветь.