Крылья Родины

ГЛАВА 2

База ВВС «Сибирь»

В себя Барков пришел уже в корабельном лазарете. Попробовал открыть глаза и не смог. А попытка пошевелить рукой вызвала такой приступ боли, что его снова смыло в беспамятство.

Новое пробуждение было уже получше. Но лишь потому, что его, судя по привкусу во рту, до бровей накачали обезболивающим. Тело же вообще отказалось слушаться, словно отмороженное.

— Ну что? — мягкий женский голос обволакивал словно вата. — Как тут наш герой?

— Судя по всему, хреново, — с трудом прошептал лейтенант.

— Ну, не все так плохо. — Начальница медслужбы авиабазы «Сибирь» вгляделась в показания датчиков. — Мозг почти не пострадал. Кости мы вам частично собрали, частично поставили протезы. Оставшуюся мышечную ткань распределили по самым важным узлам, так что руками вы пользоваться сможете почти в полном объеме. Хорошо еще, что сердце у вас просто фантастически крепкое. Ни одного рубца. А вот с органами похуже. М-да. Похуже. Мы имплантировали вам новые почки, печень, легкие и селезенку. Кроме того, пришлось здорово повозиться с кровеносной системой.

— Что с глазами?

— С глазами? — сразу голос у доктора стал словно пластмассовым. — Э… с глазами… Пока не выросли. Через пару дней, когда процесс роста завершится, будем делать операцию.

— Ясно. — Лейтенант чуть слышно хмыкнул.

— Но зато у меня для вас замечательная новость. Сейчас я подключу малый виртуал…

Щелкнули шейные зажимы, и мир впервые после попадания в госпиталь стал видимым. Стройная женщина в зеленом халате сдвинулась в сторону, и в палату вошли командир авиабазы генерал-майор Ревенко собственной персоной и несколько офицеров.

Анатолий инстинктивно дернулся встать, но лишь двинул шеей. Несмотря на это, генерал правильно понял жест лейтенанта.

— Лежи, лежи. — Он снял фуражку и присел на стул рядом с кроватью. — Даже не знаю, чего сказать тебе. — Он пригладил ладонью ежик седых волос. — Когда шел, были всякие слова, а теперь все из головы вылетело.

— Начните с важного, — едва прошептал Анатолий, но, усиленный виртуалом, голос прозвучал ясно и громко.

— Помнишь? — Командующий базой улыбнулся. Фирменная присказка «Начну с важного», которой адмирал начинал все совещания, была, можно сказать, его эмблемой. — Хорошо. По результатам боя принята новая тактика борьбы с «калошами». Оружейники получили заказ и уже испытывают новые снаряды с ослепляющей начинкой.

— Как ребята?

— Гном, Кол, ваш командир и остальные живы-здоровы. А вот Варан, Колос и Шар — все. Только обломки остались.

Перед глазами лейтенанта мелькнули, словно кадры, картинки их общих посиделок. Варан был немногословный, спокойный и уверенный, словно танк, татарин с черными как смоль глазами чуть навыкате, отчего его взгляд приобретал гипнотическую силу. Колос настоящий казак, державший в комнате старую прапрадедовскую шашку. И Шар. Веселый компанейский парень, обожавший старинную музыку.

— Кроме того, мы наконец-то взяли относительно неповрежденный экземпляр «калоши». Главный механик уже повез в наш НИИ. Ну, свое спасибо от науки ты еще получишь, я думаю, а вот это от нас прими. — Один из офицеров подал установленную на подставке искусно выполненную модель Су-65 «Ястреб». Весь корпус и подставка были испещрены автографами. — И еще. — Генерал встал, надел фуражку и взял в руки поданную ему коробочку. — За мужество и героизм старший лейтенант Анатолий Барков награждается званием Героя России и медалью «Золотая Звезда».

— Служу России! — четко произнес Анатолий и впервые с момента попадания в госпиталь улыбнулся.

— И самое главное. — Ревенко чуть смущенно улыбнулся. — Когда еще шла спасательная операция, какой-то умник ухитрился отправить на тебя с Вараном наградные на «Звезду чести». Ты же вообще чудом выжил. В машине что-то перекоротило, но метров за сто над землей катапульта все же сработала. Капсулу на третий день нашел охотник и связался со спасателями. Пока суд да дело, наградные уже подписали. Так что ты теперь будешь одним из трех людей, награжденных Звездочкой еще при жизни.

В Екатеринбург его доставил личный генеральский борт. К немалому смущению молодого старлея, на красноярском космодроме кроме медиков его встречали пионеры из организации «Опора» и несколько журналистов общероссийских каналов.

Малышня сразу оттеснила в сторону офицера медслужбы и, довольно грамотно взяв в коробочку инвалидное кресло, устроила из корреспондентов конвейер, давая каждому буквально по три минуты. Но стоило экрану диагноста покраснеть, как импровизированная конференция была мгновенно свернута и его покатили к медицинскому микроавтобусу.

Долечиваться предстояло во флотском госпитале для таких же, как он, списанных подчистую вояк.

Буквально через пару часов в госпиталь, словно ураган, ворвался Барков-старший и, учинив для начала форменный допрос всему персоналу, вошел в палату сына.

— Папа…

— Лежи, сынок. — Чуть звякнув наградами, полковник Барков присел рядом. — Молодец. — Он тяжело вздохнул. — Дал прикурить этим гадам. Твой бой по всем каналам крутили. Даже у меня интервью взять пытались.

Анатолий тихо рассмеялся.

— Во-во. И представляешь, все интересовались, как это, мол, я воспитал такого героя. — Он помолчал. — Ладно, герой. Я тут тебе всякого разного привез, чего ты любишь. Так что ешь и поправляйся. У нас с мамой на тебя большие планы.

— Да какие планы, пап? — Анатолий чуть заметно улыбнулся. — Я же теперь инвалид. Только бумажки перебирать и могу.

— Ну, во-первых, не все так плохо. — Виктор Сергеевич снял фуражку и положил ее на колено. — Врачи обещали полное восстановление подвижности максимум через год. Летать ты, конечно, не сможешь, но танцевать вполне. Ленка Егорова, кстати, телефон маме оборвала, все интересовалась, когда ты домой прилетишь.

Школьная любовь Анатолия, с которой он расстался в момент получения предписания на вступительные экзамены в Ейское высшее училище ВКО, не вызвала в душе никаких эмоций, кроме легкой грусти. Тогда девушка закатила ему настоящий скандал, требуя, чтобы Барков отозвал свое заявление о поступлении в училище. Анатолий, который первый раз сталкивался с женской истерикой, сначала попытался как-то ее успокоить, а потом плюнул и уехал на три дня к родственникам в деревню. На его проводы в училище Елена не пришла, предпочтя уехать к морю с сыном местного промышленника.

— Да ну ее. Пусть дальше ловит своих принцев.

— Ну, это ты сам разберешься. Она, кстати, сейчас региональный инспектор шестого класса, так что вы с ней почти равны в званиях.

— Ленка инспектор? — Анатолий рассмеялся, представив себе хрупкую высокую девушку с соломенно-желтыми волосами в черном с серебром мундире Службы государственного контроля. — Она же всегда любила красивую жизнь и модные тряпки.

— Еще какой! — Полковник рассмеялся. — Только дым идет. Пару раз даже охрану приставляли. И кроме формы, почти ничего не носит. Только бегает в старом спортивном костюме. Так что она сильно изменилась за эти шесть лет.

— А как мама?

— Мама сейчас на «Арктической-9» налаживает систему обороны. Но твердо обещала через недельку к тебе прилететь. Да, хотел тебя спросить. Тут тебе как, нормально? — Виктор Сергеевич оглянулся. — А то давай переведем в центральный флотский. Будешь под боком.

— Не, пап. Я лучше здесь. — Анатолий улыбнулся. — Ты видел, какие здесь сестрички? А в центральном одни грымзы старые ползают.

— Ну, смотри. — Полковник оглянулся на тихо вошедшую медсестру. — Я тут тебе комм оставил. Звони в любое время. У нас сейчас запарка, спим пару часов в день, так что звони в любое время.

— Да, запарка у вас — это серьезно.

— Вот подлечишься, узнаешь насколько. — Барков-старший встал. — Все. Меня тут твоя красавица гонит, так что оставляю тебя в ее крепких руках.

Неловко коснувшись губами щеки сына, полковник вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, и только в коридоре, прислонившись к стене, замер на несколько минут, смотря куда-то в пространство и скрипя тяжелыми кулаками. Затем тяжело вздохнул, надел фуражку и твердым размашистым шагом пошел к выходу.

Несмотря на то что сетевой канал в госпитале был куда лучше, чем на базе, Толя входил в игру лишь на предписанный правилами минимум, предпочитая книги и прогулки по виртуальным музеям. Свалиться в черную депрессию не давали местные сестрички, которые, словно на подбор, были писаными красотками, и пионеры, все время крутившиеся вокруг.

Анатолий все ждал, когда ему надоест этот шумный хоровод, но искреннее детское участие и их трогательная забота согревали сердце лучше любого психотерапевта. У них, как ни странно, оказалось много тем для разговоров. Почти все ребята уже поднимались в воздух самостоятельно, а некоторые серьезно занимались постройкой собственных летательных аппаратов. Анатолий и сам увлекался моделированием самолетов и в детстве даже построил несколько планеров, один из которых его чуть не убил. Правда, вместо ожидаемой головомойки от наставника он получил в подарок несколько гигабайт чертежей, пособий и инструкций, а вдобавок большой моток сверхпрочного троса для тяг и ящик с первоклассными инструментами. А позже, когда начался новый учебный год, уроки труда в школе стал вести настоящий авиаконструктор, который до этого спокойно доживал свои дни на пенсии в небольшом городке, но с радостью принял предложение работать с детьми. Поэтому неудивительно, что из их группы в пятнадцать человек трое пошли в летные училища, а один даже стал авиационным конструктором.

Рассказы Баркова о полетах и сражениях за небо над Россией пионеры слушали с жадным вниманием, словно примеряя на себя летную форму, хотя стать пилотом истребителя мог далеко не каждый. Тесты на перегрузки успешно сдавал один из десяти, и этого человека еще ждал дополнительный отбор по профессиональной пригодности. Но, зная все это, ребята, так же как и Анатолий в свое время, просто бредили небом.

Анатолий, переживший еще пару десятков операций, уже потихоньку вставал и, прогуливаясь по парку в сопровождении ребят, часто останавливался на террасе, с которой открывался замечательный вид на госпитальный парк и Верх-Исетский пруд. Именно тут его настигла эта странная парочка. Крупный полный мужчина, напоминающий пивной бочонок, и маленькая хрупкая девушка в строгом костюме с пионерским значком на лацкане.

Начала разговор именно она. Окинув строгим взглядом притихших детей, девушка вскинула голову:

— Я областной комиссар Ивакина. На два часа объявляю вашу вахту приостановленной. Можете подождать в беседке у входа.

К удивлению Анатолия, дети беспрекословно подчинились и, отсалютовав комиссару, исчезли среди деревьев. Через несколько секунд за ними последовала и сама Ивакина, бросив напоследок странный взгляд в сторону старшего лейтенанта.

— Ну что, живая легенда. — Мужчина присел на лавочку и, достав из кармана служебное удостоверение, дождался, пока Анатолий прочтет, что там было написано. — Как тебе в нашем флотском раю? Сиди, сиди. — Он сделал успокаивающий жест рукой.

— Нормально, товарищ адмирал. — Анатолий, в голове которого к этому моменту творился настоящий вихрь, даже не пытался понять, зачем он понадобился начальнику армейской разведки, всесильному Алексею Воропаеву.

— Ну и славно. — Адмирал оглянулся. — Красиво здесь. Может, устроить себе недельку отпуска? — Он улыбнулся. — Слушай, там такая деваха в регистратуре сидит. Веришь, даже у меня что-то в душе екнуло. Откуда они таких понабрали?

— Она непременно замуж захочет, товарищ адмирал, — усмехнулся Барков. — Боюсь, ваша жена будет против.

— Против — это еще мягко сказано. — Разведчик громко и со вкусом рассмеялся. — Веришь, до сих пор не может простить мне, что на награждении пять лет назад девчонка-журналистка подскочила и прямо при всех расцеловала. — Он покачал головой, видимо вспоминая этот эпизод. — А у тебя-то самого какие планы?

— Да какие тут планы. — Старлей чуть скривился. — Подлечусь и, видимо, пойду переучиваться на штабную работу. Хоть так буду к небу поближе. Матчасть я знаю, так что лишним-то не буду.

— А жить хочешь? — тихо спросил адмирал, придвинувшись так, что между ними осталось сантиметров двадцать. — Не как инвалид, а на полную катушку?

— Это серьезно? — голос Баркова, несмотря на хороший самоконтроль, дал сбой, и последнюю фразу он почти прохрипел.

Несмотря на уверения врачей, он сам прекрасно понимал, что его травмы неизлечимы. И ходить-то он будет, но только медленно и не торопясь. Глаза, несмотря на то что были выращены из его собственных клеток, работали плохо, печень постоянно болела, так что Анатолий сам себе напоминал автомобиль после крупной аварии и неудачного ремонта.

— Еще как. — Воропаев откинулся на спинку скамейки и, словно впервые, оценивающе смотрел на молодого офицера. — Все, в общем, от тебя зависит.

— Кровью расписаться? — Старлей хотел рассмеяться, но вместо этого лишь закашлялся.

— И кровью тоже, но это не главное. — Адмирал достал из папки, лежащей на коленях, бумагу. — У тебя ведь допуск-1? — И, не дожидаясь ответа, развернул документ. — А если подпишешь, будет два ноля и разговор. Нет — тогда я со всеми реверансами удаляюсь, оставляя тебя на растерзание нашей малолетней гвардии.

Недрогнувшей рукой Барков взял протянутую ручку и, подождав, пока кольнувшая в палец игла введет в чернила его ДНК, расписался внизу документа.

— Добро. — Адмирал еще раз пробежал глазами бумагу и спрятал обратно в папку.

— Мне сказали, что ты в игре «Драконы Эронды» был одним из лидеров? — спросил, словно невпопад, Воропаев, глядя куда-то за горизонт.

Барков уже хотел спросить, какое это имеет отношение к их разговору, но вдруг остановился. Один из тех, кого «демократическая» пресса называла «цепным псом России», не будет задавать пустых вопросов. Каждое слово, каждый жест и движение лица тщательно взвешены и срежиссированы. А значит, нужно просто честно ответить на вопрос.

— Да у меня как-то вообще не получается филонить. — Старший лейтенант задумался. — Когда пришло приглашение поучаствовать в тестировании игры, я сначала подумал, что это очередная война магов сто восьмидесятого левела с лучниками сто тридцатого. Убиение боссов, ну и так далее. А оказалось… Понимаете, товарищ адмирал. Мир этот реален, словно настоящий. Звуки, даже самые незначительные… каждый предмет можно взять и что-то сделать. Стену, например, разобрать, если, конечно, сумеешь. Если ты что-то умеешь, то значит умеешь. А если меча в руках не держал, то и зарубят, как цыпленка. Иногда кажется, что запах пробивается. А уж боль при ранениях такая, что временами сознание терял. Даже язык пришлось выучить, представляете? Я уж не знаю, кто там программисты, но они в своем деле просто боги.

— Все правильно. — Воропаев кивнул. — Боги и есть. Или просто один бог. Мы-то ведь не знаем, кто тот мир создал.

— В смысле? — Барков почувствовал, как его глаза помимо воли округляются. — Он это что? В смысле он есть? Ну, настоящий, что ли?

— Самый реальный, можешь мне поверить. — Адмирал вздохнул. — Обнаружили совершенно случайно. Один молодой оболтус экспериментировал с нейроинтерфейсом опытной установки связи и вошел с тем миром в контакт. Длилось это, правда, недолго, буквально минуту, но ему хватило ума не зажать информацию, а честно доложиться по команде. Потом уже начали планомерно исследовать тот мир, но все так же с помощью проникновения в чужие тела. Заодно выяснилось, что войти в контакт может далеко не каждый. Примерно один на сто тысяч, и у этого одного должен быть устойчивый навык работы с виртуалом нового поколения, причем широкополосным. А пока это только интерфейсы боевых машин. Так что среди тех, кто шляется в том мире, в основном пилоты, ну и есть еще несколько программистов. Кроме того, есть еще проблема совместимости тел с матрицей реципиента. Например, тебе подошло только одно тело из нескольких сотен, а наш программист как-то ухитряется контачить, пусть и не очень хорошо, со всеми телами. Ты вот Гирасса такого помнишь? Так он, после того как его аватар погиб на перевале Тинор, так и не смог больше войти в игру. А самая главная проблема, как сам понимаешь, с соблюдением режима секретности. Объявление о наборе желающих не вывесишь в Сеть.

— А куда в реале девался аватар, от которого игрок отключался надолго?

— Его принимал наш оператор, доводил до безопасного места или конспиративной квартиры и погружал в глубокий сон. Именно поэтому территория, где вы могли резвиться, была довольно жестко ограничена, а количество часов в игре не должно было быть ниже определенного минимума.

— Так, значит, гостиница Ледо Гатрана…

— Одна из таких точек, — кивком подтвердил адмирал.

— А как же люди, в которых мы вселяемся, мы что, забираем их души? — Баркова от этой мысли передернуло.

— Нет, конечно. — Адмирал с улыбкой покачал головой. — Ты где очнулся в первый раз? В некрополисе? Там лежат тела воинов давно ушедшей расы. Тысяча двести саркофагов. Технологиями, которыми они сохраняются в полуживом состоянии, мы, естественно, не владеем, но вот используем. Стоит состояться контакту, как тело довольно быстро переходит в активное состояние и готово к подвигам.

Мы уверены, что души их уже далеко от тех мест. Собственно, потому и стало возможным вселение. Носителя так просто не подменишь. Пробные эксперименты всегда заканчивались наступлением шизофрении и полным распадом личности. Так что не переживай. Эти тела уже давно бесхозны, и никого ты не ограбил.

— Так что от меня требуется? — Барков твердо посмотрел в глаза адмиралу.

— Всего ничего. — Воропаев усмехнулся. — Несмотря на то что тела, которые вы занимаете, — это довольно совершенные конструкции, идеально приспособленные для войны, как ты сам понимаешь, даже они смертны. Тебе после внедрения в тело нужно будет добраться до одной точки на северном материке. Разобраться там, что к чему, и передать информацию одному из наших людей.

— А потом?

— А потом ты проживешь долгую и, надеюсь, интересную жизнь в не очень дружелюбном мире, что, на мой взгляд, тоже неплохо. Ты будешь здоров, полон сил и вообще готов ко всяческим подвигам. Можешь, например, захватить какое-нибудь государство и стать его королем или еще кем. В случае согласия мы тебя прямо сейчас забираем отсюда и перевозим в наш центр. Оттуда законтачишь с телом, и дальше все по плану. Мир ты знаешь, репутация у тебя там, гм… нормальная, так что не вижу препятствий. Будешь, так сказать, нашим постоянным резидентом в Эронде. Старое тело мы тебе на всякий случай заморозим, но, полагаю, оно тебе уже не пригодится.

— А почему я не смогу вернуться, как в виртуале?

— Потому что на этот раз твое проникновение будет глубже. Для полного слияния с телом нам через какое-то время придется отключить виртуал. Разумеется, только по твоей команде. До этого момента сможешь вернуться. После — только в случае, если мои спецы ничего не напутали.

Профессия пилота истребителя учит принимать быстрые, но верные решения, так что Барков, подумав несколько секунд, уверенно кивнул:

— Я согласен.

Уже погрузившись в просторный флаер, он бросил взгляд в окно и увидел, как стоявшие в ряд пионеры вместе с комиссаром синхронно отсалютовали ему и не опускали руки, пока машина не скрылась вдали.