Крылья Родины

ГЛАВА 1

Эронда, 328 год Нового Времени. Рамарский тракт, оазис Белата

То, что началось месяц назад с невинной просьбы купца Радорна решить проблему с исчезнувшим караваном, вылилось сначала в пространную беседу с главарем воровского сообщества, а затем и в знакомство с человеком, представившимся начальником Рамарского тракта.

Самозваный начальник оказался не только заносчивым, но и беспросветно глупым человеком, не понимающим никаких советов от умных людей. В результате, когда Сиятельный Герцог Эвал попросил аудиенции у главы клана Демонов, а в ходе ее озвучил пожелание очистки тракта от всякой нечисти, Гром решил, что это будет подарком герцогу, и не только не взял с него денег, но и отказался от участия пограничной стражи Эвала в будущей операции. Герцогство в свое время приютило клан, не только предоставив операционную базу, но и освободив от всех налогов.

Колкая сухая трава едва шелестела под мягкими сапогами из драконьей кожи, но даже этот чуть слышный звук начисто скрадывался шумом ветра. Первый лучник клана Демонов войны Даренг — Скользящий Во Тьме недаром сделал длинный крюк, заходя к небольшому степному оазису со стороны заката. Крупная банда, промышлявшая в этих местах вот уже целый месяц, настолько разозлила местного правителя, что он решил нанять хирам лучших бойцов на Эронде. Но к оседлавшим тракт бандитам у клана были свои счеты, поэтому сейчас братья Скользящего тряслись на низкорослых степных лошаденках, изображая обленившуюся охрану. Караван с самоцветами вели от самых гор, чтобы не вызвать подозрений, и вот теперь ловушка для бандитов захлопнулась.

Мягкий аромат степного разнотравья уже начал смешиваться с густым хвойным духом росших в оазисе деревьев, когда едва слышный кисловатый запах заставил Даренга замереть.

Бандиты все же не могли быть так глупы и беспечны и наверняка выставили заслон. Зоркий взгляд лучника, замершего среди деревьев небольшой рощи, медленно двигался по подлеску в поисках неправильностей, и через десять минут длинная ветка вдруг несколько резковато качнулась. Вот и первый. Через некоторое время так же глупо демаскировали себя и еще двое наблюдателей.

Тугая тетива пошла назад, лук скрипнул, и знаменитая аль ди ло — бесшумная смерть лучшего на Эронде мастера стрел мягко коснулась щеки своим пушистым опереньем.

Первый выстрел как первый поцелуй. И пусть этот танец у вас далеко не первый, дама по имени Смерть весьма капризная особа.

Первая аль еще летела, когда тетива щелкнула по кожаной накладке третий раз, и Скользящий мягкой стелющейся рысью рванул вперед, преодолевая открытый участок.

Там, за деревьями крошечного леса, на единственной ведущей в оазис дороге уже кипел бой. Не сбавляя хода, вонзил кинжал в бок изготовившемуся к стрельбе лучнику и, уходя перекатом от арбалетного болта, метнул клинок в переплетение ветвей.

С хрустом ломая ветки, на землю перед ним упало окровавленное тело и попыталось откатиться в сторону, когда второй нож прервал агонию.

Теперь, когда заслон был уничтожен, взгляд Даренга фиксировал картинку боя цельными кусками. Вот группа из десяти арбалетчиков перезаряжает оружие под прикрытием пятерых тяжелых щитников, а вот копейщики обступили худого и подвижного, будто плеть, мужчину с двумя саблями, и, несмотря на численное и тактическое превосходство, то один, то другой воин покидает бой с тяжелой резаной раной. А вот две девушки в легких доспехах буквально выкашивают бандитов, метая короткие, но тяжелые дротики, пробивающие доспехи почти насквозь.

Ребята сделали все что нужно, оттянув на себя внимание банды, и теперь можно было работать спокойно.

— Поехали, — сам себе скомандовал лучник, и с дистанцией в полсекунды стрелы начали уходить в атакующих.

Быстро поняв, что их здесь просто убивают, бандиты попытались отступить, но Гром, отложивший в сторону свой двуручник и вскинувший многозарядный арбалет, поставил на этой попытке точку.

Последнего, выметнувшегося из кустов на огненно-рыжем скакуне, снял Скользящий. Стрела пробила голову незадачливого беглеца вместе с шлемом, и жеребец, пробежав еще сто метров, остановился, тряся отливающей золотом гривой.

«Хартамский жеребец», — внутренне ахнул лучник, направляясь к великолепному коню, стоящему как целое состояние, когда над поляной, где только что кипел бой, вспыхнуло маленькое солнце.

«Боевая тревога, боевая тревога», — поплыл над оазисом голос дежурного оператора.

— Твою мать!

Скользящий Во Тьме, а в жизни лейтенант ВКС, пилот второго класса и серебряный призер чемпионата флота по комбинированному бою Анатолий Барков сбросил шлем виртуала и, выдернув себя из кресла, вылетел словно ошпаренный в уже распахнутую дверь. Пилот поднялся на лифте прямо в шестой ангар, где стояли машины его эскадрильи. Кивнув на бегу старшему механику Савельеву, лейтенант влетел в раздевалку, сбросил одежду, натянул поданный ему противоперегрузочный комбез и, добежав до стоянки, запрыгнул в кабину своего истребителя. Тоже виртуал, но уже боевой, мягко надвинулся на голову. Информация, минуя органы зрения, осязания и слуха, поступала непосредственно в мозг, избавляя от необходимости пользоваться несовершенными органами чувств человека.

Сразу, словно из темноты, проявились приборные панели и индикаторы состояния систем. Барков подвигал руками, следя за тем, чтобы собственные ощущения от их положения соответствовали тому, что он видел через виртуал. В реальности руки лежали на подлокотниках в плотных захватах и лишь иногда чуть подрагивали, когда особенно сильный нервный импульс все же достигал мышц.

— Контакт с системами корабля произведен. Доброго дня, товарищ лейтенант.

— Привет, Стрижонок. — Лейтенант поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и дождавшись, пока противоперегрузка заполнится гелевым составом и раздуется, крепко фиксируя тело в ложементе, включил системы внешнего обзора. Сразу вместо глухого бронеколпака перед глазами предстала шестая взлетная и суетящиеся вокруг механики. Интеллект истребителя, который помнил все настройки, уже сделал изображение корпуса полупрозрачным, чтобы пилот мог видеть все, что творилось вокруг, и даже сзади. — Проверка систем управления.

— Системы в норме. Боезапас — пять «А». Топливо — один плюс ноль шесть на два.

— А пэтэбэшки-то нам зачем? — чертыхнулся лейтенант.

— Загружены по приказу выпускающего, — отозвался интеллект истребителя.

Барков не любил подвесные баки. Они сильно ухудшали маневренность машин и уменьшали боезапас, но с выпускающим спорить было бессмысленно.

Тут же в эфире прорезался голос командира звена капитана Радова.

— Так, парни. У нас прорыв в шесть — двенадцать над Красноярском. С одной стороны, это плохо, так как далеко. А с другой — хорошо. Это граница нашего сектора ответственности, и туда уже идет эскадрилья с «Дальнего Востока». Боевая задача — локализовать прорыв и не дать развернуться атакующим дронам. Наш полк подойдет к месту через три минуты, так что не геройствовать. Если что, уходите к земле не раздумывая.

— Четвертый принял, — произнес Анатолий, наблюдая за тем, как техники убирают с дороги готовых стартовать истребителей.

— Порядок следования — «один, два, три, четыре», распределение целей по основному удаленное. Старт в порядке следования.

— Принял. — Лейтенант еще раз пробежался глазами по приборам своего Су-65 и, дождавшись сигнала, включил силовую установку. Через пять секунд, когда двигатель вышел на режим, отключил тормоза и мягко покатил по широкой, словно проспект, взлетке. Справа и слева можно было видеть машины Гнома и Варана, тоже, как и Анатолия, взлетавших третьей очередью.

Стоило последней машине встать в строй, как мощное ускорение медленно, но неотвратимо буквально вмяло тело в ложемент. Гелевый противоперегрузочный комбинезон помогал переносить даже десятикратное ускорение, но сам истребитель мог разгоняться еще быстрее. До пятнадцати g, что было, безусловно, смертельным для пилота. Специальная система не давала превысить предельные нагрузки на организм пилота, четко отслеживая его состояние. Вот и сейчас, стоило силовой установке переключиться на прямоточный режим, столбик нагрузки чуть пожелтел, но оставался в пределах допуска.

Сжигая топливо непрерывным разгоном, десять грозных боевых машин летели к месту прорыва, откуда вот-вот начнут появляться враги.

— Подлетное десять, — произнес командир. — Разойтись в широкий клин. — Капитан замолчал, видимо, принимая информацию по командному каналу. — Служба дальнего оповещения доложила, что формирование облака завершено и в бой вступаем с ходу. Сначала валим «чемоданы». Инерция у них большая, так что работаем на маневре. Если успеем до подхода наших, организуем блокаду перехода.

— А если там уже «калоши»? — раздался голос лейтенанта Ступина.

— А если там «калоши», то мы все уже покойники, — резонно возразил командир. — Свяжем их боем, насколько сможем, чтобы наших парней и дальневосточников не пожгли на подлете.

На подходе к зоне Анатолий крутанул истребитель, гася скорость основным ходовым, и тут же бросил машину в сторону, зигзагом закладывая широкий вираж вокруг вражеского боевого модуля, именуемого в среде профессионалов «чемоданом» за характерную конструкцию, на боку напоминающую ручку. Пушки на «чемодане» стояли огромные, но поворотные устройства и системы наведения не позволяли ему вести бой с маневренным противником. На обшивке стометрового корпуса вражеского корабля уже засверкали вспышки попаданий, а пространство расчертили огненные сполохи ответного огня. Пулемет на турели, отслеживающий положение зрачка пилота, довернулся в сторону, и решетку теплового сброса на «чемодане» буквально вбило вовнутрь облаком картечи, разогнанной до пяти километров в секунду. Это был, как говорили флотские, «решающий удар». Лишенная возможностей эффективного охлаждения машина была обречена.

Откуда появлялись эти страшные машины, прорывы которых уже обошлись России в десять сожженных городов, никто не знал. Разведка всех крупных государств рыла Землю и космос, но пока вопросов было больше, чем ответов. Самым плохим было то, что произвести подобное устройство могла лишь цивилизация, намного опережающая все, что имела Земля. Тяжелые ракеты, способные выйти в ближний космос, пришельцы расстреливали еще на подлете, так что даже гиперзвуковая «Заря», запускаемая со стратегов, была бессильна против инопланетной напасти. И лишь человек, ведущий собственными руками маневренный истребитель, мог подойти на дистанцию, которая не оставляла шансов агрессору. Чуть лучше обстояли дела, когда облако перехода формировалось еще в атмосфере, но и тогда ракеты не решали всех проблем, хотя и сильно помогали пилотам.

Атаковали враги по одному и тому же сценарию. Сначала на высоте от тридцати до трехсот километров возникало облако, которое уверенно засекалось радарами нового поколения, а потом из облака вываливался «чемодан», способный отбить нападение сразу двух десятков зенитных ракет. Через некоторое время появлялись «калоши» и организовывали оборону уже от маневренного противника. Последними из гиперперехода вываливались массивные дискообразные «тарелки». Действительно формой напоминающие тарелку корабли размером от сорока до двухсот метров в диаметре были способны за несколько десятков минут уничтожить средний город.

Потом через какое-то время и «чемодан», и «калоши», видимо, растратив боезапас, уходили через гиперпереход, оставляя после себя лишь мутное облако.

Так с карты России исчезли Владимир, Грозный и другие города.

Подобным ударам подвергались и китайцы, и Евро-Американский союз, и даже Южный Крест, куда вошли страны, располагавшиеся на территории Южной Америки.

Гораздо сильнее пострадал североамериканский континент, а некоторые страны, не имевшие системы ПВО, вообще перестали существовать. Но падавшие с завидной регулярностью осколки и фрагменты сбитых инопланетных машин сильно продвинули технологии. У русских появилась новая полимер-металлическая броня, новое топливо для авиадвигателей и пока находящаяся в стадии разработки система связи. Евроамериканы сумели создать нейроинтерфейс, но, как ни прятали эту разработку, российская военная разведка сумела выкрасть экземпляр, и через несколько лет все перехватчики уже переделывали на новую систему управления. Зато ЕАС удалось сделать и поднять на орбиту две мощнейшие боевые станции, вооруженные по последнему слову техники и перекрывавшие своими пушками и ракетными установками пространство над Северной Америкой и Европой. Правда, зачем-то на этих станциях размещались не только средства противодействия инопланетному агрессору, но и несколько десятков атомных боеголовок с разделяющимися головными частями, но никто не был удивлен, так как «миролюбие» англосаксов давно уже стало нарицательным.

Баркову было всего двенадцать, когда он вместе с отцом ехал на скоростном экспрессе, остановленном из-за разрушения дорожного полотна. Тогда отец, кадровый офицер, оставив сына в чудом сохранившейся гостинице, лично принял участие в спасательных работах, вытаскивая из-под завалов тех, кого еще можно было спасти, и тех, кого спасать было поздно. Анатолий присоединился к одной из бригад ровно через пять минут после ухода отца.

Работая вместе со взрослыми, он быстро научился работать с тяжелым манипулятором и уже на исходе вторых суток сам растаскивал завалы из бетонных плит. Тела погибших складывали возле развалин, и их собирали курсирующие по развалинам грузовики.

Особенно запомнилась погибшая девочка, прижимавшая к себе игрушечного медвежонка, словно желая защитить игрушку. Их так и увезли вместе, потому что никому и в голову не пришло разлучать эту пару. Девочка оставалась в поле зрения Баркова-младшего лишь десять минут, но эта картинка врезалась в память Анатолия навсегда.

Именно тогда в нем что-то сдвинулось. Анатолий вдруг понял, что тварей, что устроили такое, нужно давить, как насекомых. Размеренно и беспощадно.

В летное училище он поступил довольно легко. Пилотов уже тогда не хватало, и главным критерием отбора было скорее здоровье, чем что-то другое. Но Барков даже видавших виды преподавателей удивлял своим яростным желанием учиться. Когда у него было свободное время, он или сидел над учебниками, или работал на пилотажном симуляторе. А когда начались первые полеты, ухитрялся летать за себя и за тех, кто по разным причинам не смог.

Окончив училище с отличием, он был распределен на базу «Новосибирск» в 158-й ИАП и практически сразу попал в настоящую мясорубку. Полк лишился почти половины машин, но прорыв они тогда заткнули. Потом было еще несколько боевых вылетов, но возможности подстрелить врага так и не представилось. Командование как могло берегло молодых пилотов, позволяя им наработать боевой опыт, и посылало только в основной волне истребителей. Но два прорыва, последовавшие один за другим, резко изменили ситуацию. Полк сразу потерял почти четверть пилотов, а эскадрилья Баркова половину. Поэтому в этом вылете он пошел в передовой группе.

Вывернув из-за корпуса обреченного корабля, Анатолий еще успел увидеть, как второй «чемодан» буквально вывернуло наизнанку мощным взрывом и обломки, дымясь, устремились к Земле. Чем и куда попали его товарищи по эскадрилье, он спросить уже не успел. Пространство перед облаком засверкало, и из пустоты начали одна за другой вываливаться «калоши». Он машинально пересчитал противников, а сознание уже дало команду сбросить подвесные баки. И только убегающая мгновенная мысль заставила корпус машины чуть приподняться, направляя тяжелые «сливы» пэтэбэшек в сторону врага.

Маленькие, юркие кораблики, прозванные за форму корпуса «калошами», были оснащены не очень дальнобойным, но совершенно убийственным для земных машин оружием, мгновенно разрушающим любую материю в мелкую пыль. Образца пока добыть не удалось, и сверхманевренные дроны стали настоящим проклятием истребителей.

Полоснув по «калошам» из пулемета, Анатолий бросил «сушку» в сторону и не увидел, как два дрона, приняв подвесные баки за опасные цели, распылили их на атомы. На что и надеялся лейтенант, совершая этот странный маневр. Разделенные по отсекам компоненты мгновенно соединились и вспыхнули слепящим шаром, выжигающим все нейроны роботов, оказавшихся рядом. Сразу же ситуация из совершенно безнадежной стала просто хреновой, так как три машины из шести превратились в медленно остывающий ком металла, а еще одна получила значительные повреждения. Дав команду боевой управляющей системе на хаотичный маневр, Анатолий стал выцеливать оставшиеся «калоши».

Маневренность их была совершенно запредельной. Вот лишился основного двигателя комэск, а за ним, сверкая обрезанными волноводами, отвалил лишившийся всей носовой части Коля-Гном, оставляя за собой дымный след, ушел к земле Корнет, и кувыркался комок смятого металла, оставшийся от машины Варана. Тактический монитор показывал всего три машины, оставшиеся в строю. Даже всего два дрона оказались смертельным противником для полноценной эскадрильи. Пилоты крутились как могли, закладывая немыслимые виражи, но «калоши» неумолимо настигали истребители.

— Ну, гады! — Анатолий, на которого зрелище сбитых друзей и близость к противнику подействовали, словно спусковой крючок для вырвавшегося из-под контроля боевого безумия, вынырнул из виртуала управления, скосил глаза на жгут, идущий от груди к системам контроля жизнедеятельности, и, намотав на кулак несколько витков, изо всех сил дернул кабель на себя.

— Потерян контроль систем жизнедеятельности! — Мягкий женский голос речевого синтезатора. — Управление по особому каналу. Режим аварийного управления активирован.

Теперь, когда машина не была ограничена показаниями жизнедеятельности пилота, в истребитель словно вдохнули вторую жизнь, что нельзя было сказать о человеке. От непрерывных предельных нагрузок в голове стучало молотом, а глаза стали наливаться свинцовой тяжестью. Но сейчас это не имело никакого значения, потому что визуальный контроль шел непосредственно на мозг пилота. Выкрутившись в каком-то диком вираже, Анатолий сумел подбить еще один дрон, но на этом везение закончилось. Лучевой удар разрушил всю левую сторону истребителя, и тот, получив несбалансированный импульс, крутанулся волчком и, оставляя дымный след, стал падать.

Россия, Москва, Кремль

Председатель ГКО просматривал сводки по стране, скользя взглядом по тексту. Внезапно сознание, зацепившись за какую-то фразу, заставило вчитаться внимательнее.

— Один сбил четыре «калоши»? — Он недоверчиво поднял взгляд на помощника.

— ВКС уже проверил и подтвердил информацию.

— А пилот?

— Пилот, к сожалению, погиб. — Руководитель секретариата развел руками. — Есть представление на него и других пилотов. — Полковник Казанцев достал из папки листок и положил на стол председателя.

Тот, быстро просмотрев текст, поставил внизу короткую подпись и задумался.

Вот уже десять лет Земля вела эту странную войну с неведомо откуда взявшимся врагом. И конца-края этой войне не видно. Конечно, прибытие инопланетных кораблей, выжигавших города, остановило грозившую вспыхнуть мировую войну, но и породило свои проблемы.

Каждый истребитель, способный причинить хоть какой-то вред инопланетным кораблям, стоил от пятидесяти до ста миллионов рублей и огромное количество трудовых и материальных ресурсов. И все это в ситуации, когда по всей стране пришлось строить убежища, а самые важные производства, школы и больницы прятать под землю. Инопланетные корабли всех типов сбивали сотнями, но они все прибывали. Создавалось впечатление, что землян просто решили взять на измор.

Но те, кто решил игнорировать угрозу и жить как прежде, жестоко поплатились. Африканский континент, за исключением Южной Африки, Либерии и еще пары государств, фактически лишился крупных городов. Теперь там, как и встарь, племена живут прямо в джунглях, не рискуя выходить на открытое место. Прибалтика… Генерал Тарасов усмехнулся. Сначала на них свалилось сразу три «чемодана», а потом в небе над Балтикой начался многочасовой воздушный бой, в результате которого все три страны были просто усыпаны обломками истребителей и вражеских кораблей. Инопланетная химия и остатки несгоревшего топлива отравили воду и почву на многие десятилетия вперед. Люди просто предпочли уйти из тех мест, и сейчас на территории стран Балтии одна большая помойка.

Западные страны, которые до того момента зорко следили за правами человека на территории Евразийского союза, сразу кинулись договариваться, но на совете глав государств союза было принято решение послать их в короткое, но содержательное путешествие. Как выразился председатель Госсовета Китая, «в целое яйцо муха не залетит».

Время подтвердило правильность этой позиции. В плане технологий евроамериканцам нечего было предложить, а их деньги всегда пахли кровью и помоями. Зато кооперация с Китаем и Индией дала очень хорошие результаты. Именно индийские и китайские специалисты смогли наладить массовый выпуск новейших зенитных ракет, которые тысячами поступали теперь в войска всех государств союза. Они же поставляли строительную технику и все то, что требовалось России. Взамен страна делилась с ними продуктами питания и технологиями, которые теперь разрабатывались в подземных городах, таких, как Ямантау, Красноярск-40 и многих других.

Дела же евроатлантистов обстояли похуже. Теперь, когда качество вооружений проверялось не победными реляциями в СМИ и не красочными демонстрациями на полигонах, а результатом конкретного боевого применения, выяснилось, что противовоздушного вооружения, способного противостоять агрессору, в странах Евроатлантического союза просто не существует. Широко разрекламированные САМ-6, «Еврофайтеры» нового поколения и Ф-55 были неплохими машинами, но и только. Накопленный к этому времени огромный парк беспилотников оказался никому не нужным хламом, так как в радиусе двадцати километров вокруг зоны перехода связь работала просто отвратительно. Можно было передавать голосовые сообщения, но об управлении маневренным объектом приходилось лишь мечтать. БЛА превращались в неторопливо маневрирующие мишени и становились легкой добычей не только для «калош», но и даже для «чемоданов».

ВВС Евро-Американского союза разменивали от пяти до восьми машин на одну «калошу» и до тридцати ракет САМ-6 на один инопланетный корабль, что было для любой экономики совершенно разорительно. Но теперь истинная демократия достигла таких вершин, что большинство граждан тихо трудились в специальных производственно-жилых зонах, получая вместе с продпайком дозу сильнодействующих препаратов, превращающих их в продолжение конвейера. Остальным, кому повезло меньше, приходилось как-то выживать в полуразрушенных городах, делая набеги на дикие фермы. Зато расцвела буйным цветом так называемая элита. Реализовав наконец сценарий многоэтажного человечества, они полностью отвязали себя от какой-либо ответственности по отношению к простым людям, и нижние категории граждан фактически превратились в рабов.

Но и в Евразийском союзе экономика была словно натянутая до звона струна. Все еще как-то работало, но напряжение было страшным. Пилотов хоронили десятками, а сбитые и уничтоженные истребители никто вообще не считал. Заводы, раньше выпускавшие тридцать-сорок машин в год, теперь делали сто-двести. А заводов этих по стране теперь было пятнадцать крупных, не считая вспомогательных площадок, где делали готовые детали планеров и блоки электроники. Хорошо еще, что одиночные дроны на низкой высоте сбивались мобильными комплексами ПВО, а крупные прорывы в крайнем случае можно было ликвидировать сверхскоростными ракетами системы А-335 с ядерными боеголовками. Правда, только в относительно безлюдных районах и на низких высотах.

Тарасов отошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. Голова просто пухла от проблем, а обещанная конструкторами техника, способная изменить расстановку сил, была еще на стадии испытаний. Но решить проблему одним конкретным улучшением или супероружием невозможно. Это он знал твердо. За рычаги любой самой совершенной машины нужно сажать пилота, а любой пилот — это всего лишь человек.

— Павел Матвеевич, — Тарасов обернулся к секретарю, — а давно я не был у биологов в Пущино. Давайте-ка организуйте мне посещение. Посмотрим на их успехи живьем.