Глава 5 Мир тесен!

В тот вечер было много радости. Калинина при всех, не скрываясь, расцеловала командира и отругала за попытку бегства. Нико, Тим и Вэсил восхищались моей догадливостью и скоростью. Тему того, откуда я знаю про назначение артефакта и как с ним обращаться — старательно обходили. Ну, типа, случилось маленькое чудо, а так всё объяснимо. Я пропускал всё это вторым планом, потому что устал как собака. Даже думать о случившемся сил и желания не было. Хватило сил только на пожрать консервов. Дальше я отрубился, не смотря на возможные опасности. Кошмары меня не мучали. Я слишком устал физически и эмоционально для подобной рефлексии (эк сказанул!).

Утром всё болело — бег по пересечённой местности даром не прошёл. И так я физкультурой не увлекаюсь, а тут такая нагрузка. Стараясь не делать резких движений, я полез под вездеход. Так и есть — рессора к хренам. Это плохо. Заменить нечем. Ну и как на нём ехать теперь? Можно под балку засунуть чурбак и потихоньку до базы дотянуть. А дальше? Коренной лист найти нереально. На жёсткой сцепке придётся волочь — однозначно. Где бы ещё её взять-то? Вобщем Марику я не обрадовал. Однако она восприняла весть о поломке довольно беспечно. Похоже, что она до сих пор была в эйфории от спасения Сомова, которому уже стало лучше, хотя он всё ещё был слаб. Ему помогли сесть, прислонив спиной к дереву, чтобы он мог писать. И он писал. Часто останавливаясь и отдыхая, но — писал. Железный мужик, уважаю. Надо, значит — надо. И ничто не извиняет лени. Отчёт никто не отменял. Да… На таких людях всё и держится. Но больше всего я удивился, когда Лекс пошушукался с Нико, тот пошёл к вездеходу и через некоторое время пришёл с «фотиком». Это был не такой пижонский аппарат, как у больничного светохудожника. У того плёночный был, с мощным объективом. А у этого объектив был простецкий и «питался» он пластинками. Да уж, ладно хоть не камера-обскура. Нико «щёлкал» дохлых раловцев в профиль и анфас, панорамно и отдельными частями. Даже кучу «детишков» снял. Я поинтересовался у Лекса — нахрена? Тот ответил, что приложит светопластинки к отчёту и если в Ордене поверят, то нам светит премия. Что ж он сразу про премию не сказал? Это в корне меняет дело!

Утром приехал Фрол. Ему рассказали обо всём, кроме чудесного излечения. Типа был укус и сейчас Сомову хреновато, но он оправится. Как говорил незабвенный Карлсон: «-Пустяки! Дело-то житейское!». А он знал, о чём говорил. По сравнению с вертолётным движком в заднице укус какого-то мутанта действительно — всего лишь досадная неприятность… Лекс поблагодарил за спасение, улучив момент, когда поблизости никого не было. Получиось как-то неловко со обеих сторон. К чему слова? И так всё понятно. Мы ж взрослые мужики, жизнью тёртые. Чай не в мелодраме снимаемся. Марика же поблагодрила своеобразно. Когда я осматривал вездеход (бессовестно валялся и отлынивал), она присела рядом и после паузы сказала:

— Спасибо за Лекса. Знаешь, я много думала. И на днях, и сегодня ночью. Мне кажется, что не стоит проверять наше родство. После всего, что произошло, ты и так мне стал братом. Не то что двоюродным — родным… Понимаешь?

— Угу.

— У тебя и у меня никого из родни нет. А теперь не так одиноко будет, да?

— Ага.

— Конечно, брат-извращенец — это проблема.

Я усмехнулся. Марика тоже.

— Но он всё равно мой брат. Ведь так?

— Хоть моя сестра и заноза в одном месте, но она моя сестра.

— Вот и ладненько. Ещё раз — спасибо, братишка.

Она чмокнула меня в щетинистую щёку и ушла, даже не взглянув на поломку. Вот у меня и семья появилась. Честно говоря я был рад. Калинина — не самая плохая из возможных сестёр.

Все-таки мне пришлось заняться рессорой. Хотя сделать можно было мало. Центральный штифт ещё держался и не давал листам расползтись. Я как мог подтянул гайки на стремянках и теперь можно было только надеяться, что сталь штифта качественная и хотя бы до станицы он не лопнет. Ближе к обеду я стал собираться «на базу». Фрол вошёл в положение и сказал, что предупредит водителя грузовика, который поедет в станицу. Тот привозил бочки с топливом для погребального костра. Я чуть совсем не забыл, что сегодня будет сожжение. Неплохой костёрчик обещает получиться. Как рассказал Фрол — тел насобирали около полусотни. На берегу осталось почти двадцать лодок, сшитых из звериных, слава Семье, шкур. Ещё нашли тару для заготовки, какие-то снадобья. Наверное консерванты. Всё это утопили в реке. Я присутствовать на файер-шоу не стремился, поэтому отправился за вездеходом на подвернувшейся попутке. Грузовичок бодро катился по уже хорошо укатанной дороге, тихо ноя редуктором заднего моста на подъёмах и спусках, напоминая этим старенький ГАЗ-52 из моего детства. Такой драндулетик возил молоко с фермы, а мы с друзьями иногда напрашивались к водителю покататься, взамен помогая в погрузке молочных бидонов. Благословенное время было, да… Пока мы неспешно катились по лесной дороге, я разговорил водилу. Завтра — похороны. Будут хоронить жертв дьявольского нападения. В закрытых гробах. От многих остались лишь разрозненые кости и куски мяса, разбираться в которых некому. Нету здесь судмедэкспертов наших и генетических лабораторий тоже нету. Таких, как, например, в Ростове-На-Дону. Там несколько лет разбирали и идентифицировали останки погибших в Чечне солдат, которые всё это время лежали в рефрижераторах. Адова работа. Сегодня группа крепких на психику мужиков поедет в Ёлкино — собирать тела. Решено бывших жителей похоронить в братской могиле, а станицу сжечь. Всё равно жить там никто не согласится. Оставшиеся в живых либо поселятся в Зеленопольской, либо — переедут в другие станицы. Вот так. Кстати, а что там с выжившими? А выжившие балдеют до сих пор. Счастливо пускают пузыри и неизвестно — как долго они будут этим заниматься. Я вспомнил, что одна женщина на короткое время выходила из этого состояния. Правда — выходила в истерику, а потом снова ушла в нирвану. У меня есть версия, что это может быть необратимый эффект. Типа тот препарат им крышу своротил напрочь и ремонту она не подлежит. Уже сутки как минимум прошли, а в себя так никто пока и не пришёл. Будем надеяться, что я ошибаюсь и их отпустит со временем.

В Зеленопольской сегодня царил угрюмый траур. Местные лекарки истратили половину запасов успокоительной настойки. Многим становилось плохо от страшных новостей. У некоторых участников боя, побывавших в лагере людоедов, случились нервные срывы. Люди не выдерживали нервного потрясения. Ещё поп этот нагнетал, паразит. Всё про геену огненную, про Апокаллипсис, про Врага человеческого, да — в уши людям, напуганным страшными новостями. Даже Мишка, который встретил меня возле главного здания, был мрачен. Он вернул мне пистолет и устало присел на ступени крыльца. Церковь была полна баб и детей. Слышались плач и истовые молитвы. Над ними плыл зловещий баритон попа, грозящий грешникам Чистилищем. Странно. То говорят, что Бог есть Любовь и надо прощать как самому себе. То обещают вечные муки за отсутствие поклонения любящему якобы богу, за отсутствие страха господня. Разве можно любить того, кого боишься? Как может Отец требовать от детей рабского поклонения — не очень понятно. Обращать своих любимых детей в рабство как-то не очень милосердно по-моему. Но такие мысли нужно держать при себе. Спорить бесполезно. Вера не предусматривает логики, а логика не понимает веры, и тот, кто надеется переубедить верующего — тратит время зря. То же правило работает и в обратную сторону. Человек либо верит, либо — нет. Всё остальное имитация и оппортунизьм чистой воды, когда многим в отдельных случаях выгодно представляться верующими, а в других — атеистами. Главное, чтобы местный служитель культа не пронюхал о моих мыслях. Для него я опасней верующих в Святую Семью. Так что я старался вообще не смотреть в сторону храма. Хотел было зайти в дом, но дверь распахнулась и на пороге появилась Нюта в том самом дарёном платье. Вид у неё был напуганный. Она увидела меня и со счастливым писком повисла у меня на шее раньше, чем я успел её удержать на дистанции вытянутой руки. Теперь же оторвать эту пиявку было невозможно. Ню сбивчиво бормотала, при этом довольно чувствительно сжимая мне шею:

— Слава Шанье — ты вернулся! Я уж думала, что вы… Что ты… Думала, что вы бросили меня… Что вы погибли. Боги! Какая я дура! Ты же вернулся за мной! Ты не бросишь меня с этими людьми? Ведь — нет?! Конечно же, ты заберёшь меня! Фрам! Фрамчик! Не бросай меня больше!.. Как там наши? Все целы? А? А Марика? Здесь так страшно! Я боюсь! Приходил их священник, пугал… Говорил, что я грешница, безбожница. Что вас поглотили слуги какого-то диавола, потому что вы неправильной веры. Он грозил, что если я срочно не уверую в их бога, то и меня слуги диавола заберут! Фрам! Я в Семью верю! Я не хочу отрекаться от неё! Но вы же все живы! Значит никакие диаволы вас не взяли! Ведь все живы?!. Фрам! Не отдавай меня этому священнику! Он злой! Не отдавай! Я что угодно для тебя буду делать! Забери меня отсюда!

Бормотания перешли во всхлипы, а потом и в рыдания. Перенервничала девчонка. А вот поп границы переходит. Я ему устрою геену. Ишь чего удумал — девку запугать… Попробовал тихонько оторвать Ню от себя. Безуспешно. Попробовал сильнее, не без труда определив талию. Она ещё сильнее прижалась. Вот же прилипала. Отлепить-то её как? Тут Мишка голос подал:

— Зачем отцу Петру тебя пугать?

Эти слова произвели нужный мне эффект. Нюта ослабила свой удушающий приём и встала на ноги (до этого она просто висела на мне). Хотя руки оставила на шее. Мокрые от слёз щёки быстро сохли, просто на глазах. Обернувшись к Мишке, Ню смерила его взглядом и ответила:

— По-твоему я вру? Зачем мне это?

Я воспользовался послаблением и за талию отодвинул девчонку, как она не пыталась зацепиться за шею. М-да. Сильная, но лёгкая, как ёжик из анекдота. Мишка посмотрел на неё исподлобья:

— Ты неправильно всё поняла.

Ню фыркнула, обернулась к двери:

— Скоро он снова придёт угрожать. Вас он не видел, так что обязательно придёт. Пойдёмте в дом.

Я пожал плечами и проследовал за ней. Мишка потопал следом. В горнице Нюта подсела к оконцу, пытаясь разглядеть улицу. Не глядя на нас махнула рукой:

— Там, за занавеской, умывальник. Спрячьтесь.

Я чувствовал себя весьма глупо. Кругом траур, подготовка к похоронам, меня наши ждут с грузовиком — а я прячусь за занавеской, словно в дешёвом водевиле. Мишка, похоже, тоже не очень понимал зачем он тут находится. Он хотел что-то спросить, но послышался срип двери и я приложил палец к губам, мол — тихо! Раздались шаги и густой поповский голос:

— Покаялась ли ты, грешница?

Голос Нюты с вызовом ответил:

— Мне не в чем каяться, священник.

— В тебе говорит гордыня! Твои попутчики вот-вот станут кормом для порождений Диавола, а ты упрямишься!

— Я не хочу верить в твоего бога! Оставь меня в покое!

Похоже, что Ню осмелела в нашем присутствии и говорила дерзко. Зря. Спровоцирует ведь попа. А он и точно завёлся:

— Да ты закоренелая язычница! Да ещё и одержимая! Ну ничего. Изгоню из тебя бесов и станешь покорной.

Несколько шагов, писк девчонки. Поповское:

— Повинуйся — и будешь спасена! Бесы в тебе упорствуют! Станешь противиться — оглашу всем, что ты ведьма и призвала тварей адских на нас. Тебя сожгут на костре! Покорись — и будешь жить в милости и достатке.

— Что… Что ты хочешь со мной… Отойди! Я не хочу!.. Ай!.. Фрам!!

Послышался треск разрываемой ткани, а спустя секунду шипение священника:

— Ах ты!!

Звук пощёчины и вскрик девочки. Я кинулся прямо сквозь занавеску, на ходу вырывая пистолет из кобуры. Ню сидела на столе возле окна поджав ноги и стягивая ткань платья на груди, а священник очумело смотрел на меня, зажимая ладонью левой руки укус Нюты на правой. Ствол упёрся ему в побородок снизу, безжалостно сминая окладистую бороду. Я приблизил лицо почти вплотную к его перекошенной роже, глядя прямо в расширенные глаза. Хороший психологический приём давления, кстати. Я имею ввиду пистолет под хлебалом. Поп попытался что-то проблеять, но я опередил его и змеиным, спокойно-жестоким шипом спросил:

— Какая встреча, святой отец. Почём опиум для народа?

— Э… М-нэ..

— На сладенькое потянуло?

— Как?.. Ты же…

— Грех это, батюшка, живых-то хоронить. Ты тут чего забыл? На нашу девочку, невинную кстати.

(Сдавленный писк Нюты).

— Решил позариться? Да я тебя, борода ты козлиная, на тот свет сейчас отправлю. Прямо к непосредственному начальству на приём.

— Не… Не посмеешь, язычник!

— Ха. Ха. Ха… Почему? Я же язычник, мне пофигу.

— Ты не уйдёшь из станицы, если убьёшь меня. Я священник, а ты мерзкий нехристь.

— Я вот выведу тебя перед народом, да поведаю как ты девственицу несовершеннолетнюю.

(Опять писк Ню. Чего она так на это реагирует?)

— Снасильничать хотел. Посмотрим — что люди скажут.

— А… А я скажу, что она сама совратить меня хотела, ибо языческая ведьма, демонами одержимая. А ты её подручный. И вы под видом агнцев проникли в наше селение, хотя волки в шкурах овечьих и служите Диаволу. Слуг диавольских привлекли на нас. Кому народ поверит?

Я отстранился, не убирая пистолет и задумчиво выдохнул:

— Тогда пристрелить тебя будет проще.

И тут из-за моей спины выступил бледный Мишка. Поп скосил на него удивлённые глаза, выдавил:

— Отрок! Спаси пастыря своего! Позови людей!

Миха не пошевелился. Спокойно так сказал:

— А ведь это ты, батюшка, Лизку-то Савельеву до петли довёл.

— Да ты что!. Да как ты смеешь, щенок! Лизка ведьмовством промышляла, а когда я ее на чистую воду вывел, так она сама и повесилась. К господину отправилась.

Миша как будто и не слышал попа. Разглядывал его внимательно, словно впервые видел. Потом продолжил:

— Шушукались, что ты похотью к Лизавете воспылал, а как она тебе отказала, так ты её силком и… Того… Да молчать велел. Лизка молчала. Кто за сироту вступится? Ей всего пятнадцать с небольшим было. Ты из неё не раз демонов-то изгонял. Слыхали девки, как ты на Лизке хрюкал. Там, в сенцах дома поповского.

Мишка смотрел спокойно и как-то грустно. Только капельки пота блестели на лбу. Поп завращал глазами, начал шевелиться:

— Щенок! Набрался ереси у пришельцев! А может их ведьма и тебя соблазнила?! А?! Признавайся!!! Тешила она с тобой похоть языческую?!!

Нюта только всхлипнула на такое обвинение, а я восхитился — какой наглый пассажир! Ему серийное изнасилование несовершеннолетних шьют, а он ещё и стрелки переводит на потерпевших! Мишка продолжил свой рассказ:

— А как у Лизки живот появился, так ей и вовсе житья не стало. Говорили, что хоть и молоденькая, а уже нагуляла. Потаскушкой называть начали. Потом ты же, батюшка, её ведьмой-то объявил. Мол, от Диавола она понесла. Теперь понятно, что за Диавол то был… А Лизавета повесилась от стыда и поношений. То-то ты наверное радовался. И Лизки с пузом нету, и отпевать не надо.

— Ложь! На пастыря клевещешь!! Гореть тебе в Геене за это!!!

Я чувствительно ткнул попа стволом под бороду и хмыкнул:

— Идея-то шикарная. Сжечь тебя вместе с домом — и концы в пепел. Типа — он неосторожно разжигал кадило. Уголёк выпал на рясу. Ну и…

Он хрюкнул аж, а из-под шапки потёк обильный пот. Испугался засранец. Тут подала голос Нюта:

— Только перед этим отрежьте ему…

Хоть она и сидела на столе в рваном платье, но глаза были злые. Принцесса бандитов, чо…

— Отрежьте ему… Ну… Вы парни, сами должны знать — что там полагается отрезать.

Ню покраснела и фыркнула. Я согласно покивал, от чего поп побледнел и запотел ещё сильнее. А Мишка заговорил как в трансе, спокойно и отчуждённо:

— Только не знал ты, что перед тем, как повеситься, Лиза всё подруге рассказала. А уж подруга — мне, после того, как Лизку похоронили за оградой. По большому секрету сказала, под клятву. Я не поверил, мол, девки страшилки сочиняют. А теперь вижу, что правда всё.

Михаил опустил плечи и словно обмяк как-то. Так называемый пастырь заворчал глоткой, я снова ткнул стволом:

— Помолчи-ка, сластолюбец ты наш. Дай подумать.

Ситуация получалась патовая. Как только мы его отпустим, так он на нас начнёт народ науськивать. Люди сейчас напуганы и разгневаны, а тут им покажут реального врага в лице ведьмы и её подручных. Пусть тут мало боеспособных, но я один нихрена не смогу. Оборонять здание в одиночку не получится, только помрёшь уставшим. Нас просто сожгут вместе с домом. И Мишке однозначно — хана. Поп его рано или поздно загнобит. Грохнуть? Не вариант. Не успеем уйти. Если бы все мы были в одном месте, то можно бы было взять этого «служителя культа» как заложника и отъехав на безопасное расстояние выкинуть его нафиг на обочину. Но мои товарищи далеко, а мы с Нютой тут. Тут же броневик Ермолина, вещи. Бляха медная. Как быть? Хоть бы Фрол приехал.

— Я всё Фролу расскажу. Пусть решает.

Это Миха. Мысли он что-ли читает?! А поп замер. Скосился на пацана и прохрипел:

— Не надо Фролу говорить.

Так-так-так! Это уже интересно!

— Чего это ты возбудился, борода многогрешная?

Ответил не он, а снова Мишка:

— Боится он Фрола… Фрол единственный, кто перед ним хвостом не виляет. Знает он что-то, да не говорит пока. Может и историю с Лизкой знает, просто сор из избы не выносит.

Ай да — Миха! Молоток! Вот это выход! Я помахал пятернёй перед мордой попа:

— Эй, любезный! Алё! Вас вызывает Таймыр!

— Че… Чего?

— Не важно. Слушай меня внимательно. Мы ничего не скажем Фролу..

Взгляд попа забегал хитренько…

— Не радуйся так. Мы промолчим об этом твоём постыдном поступке.

Нюта хотела что-то возразить, но я с нажимом продолжил:

— Да, промолчим, Ню. А ты, пока мы не уедем, будешь изображать нашего лучшего друга. Понятно? Иначе Фрол узнает всё. Сегодняшнее твоё покушение на честь девчонки и настоящую историю Лизаветы Савельевой. И кстати — не вздумай мутить народ. В случае чего я тебе первому мозги вышибу, ведь я стреляю из винтовки очень быстро, очень далеко и очень метко. Доступно?

— Угу.

— Сейчас я поеду за своими друзьями. А чтобы ты, маленький мохнатый хитрец, не начал нашёптывать людям всякое — поедешь со мной.

— А… Зачем? Что я людям скажу?

— Скажи, что хочешь поруганную землю освятить и за погибших помолиться на местах, так сказать. Мне ли учить тебя врать?

Священник кисло кивнул. Я отпустил его, убрал пистолет в кобуру. Поп зло глянул, но тут же притушил горящий взор. Правильно. А то мы последуем милому совету Фэ на счёт травматической кастрации. Он потёр укус, глянул на девчонку. Она фыркнула и спустилась со стола, старательно придерживая разорванное платье. Я потёр лицо и показал попу на дверь:

— Пошли, батюшка. Пора нам. Ню, переоденься и начинай собирать барахло. Как только мы вернёмся, то сразу поедем отсюда.

— Да я уже всё собрала, пока вас ждала. Ногти все обгрызла! Это ты виноват!

— Ногти не голова — отрастут. Тогда жди ещё.

— Ну нафиг! Я здесь не останусь! Я с вами поеду!

— Чо? Бунт на корабле?!

— Фрам! Я боюсь… Ну пожалуйста!

— Тьфу… Как я вас в одной кабине повезу?

— А пусть этот… В кузове едет.

— Это ты у меня в кузове поедешь, блин.

Вот же заноза. Почему девчонки такие проблемные? Твою ж дивизию.

— Миша.

— А?

— У тебя горючее в драндулете есть?

— Угу.

— Можешь отлучиться из станицы?

— Да. Мне же Фрол разрешил при тебе быть.

— Тогда у меня есть для тебя поручение. Охраняй пока Нюту. Вы же знаете друг друга?

…Молодёжь одновременно посмотрела друг на друга, потом уставилась на меня. О, Господи!

— Нюта, это Михаил Степанов. Миша, это Нюта Фэ… Церемонии закончились? Отлично. Ню, одевайся. Поедешь с Михой на его железном скакуне. И не дай тебе Тс'Охо пожаловаться на что-то в ближайшие сутки. Поняла?

— Да, Фрамчик. Спасибо, Фрамчик! Уже бегу, Фрамчик!

Девчонка подбежала, чмокнула меня в небритую щёку, потом подхватила сумку с вещами и торопливо посеменила к загородке, за которой мы прятались раньше. Я потёр место чмока и подтолкнул попа к двери:

— Вперёд! На мины!

— Ку… Куда?

— Да иди уже… Эй, вьюнош! Вас это тоже касается!

Мишка пожал плечами и пошёл за нами. Краем глаза я заметил, как он на пороге обернулся. Хм. Молодость своё берёт.

Двигатель завёлся легко. Пока поп неловко лез по подножке, путаясь в рясе и шипя:

— Ах ты ж… Господи.

Я в полглаза следил за ним, а в другие полглаза смотрел, как Мишка пригнал квадр, как вышла Нюта в своём наряде из шаровар и лифчика. Слава богам, что она догадалась надеть куртку Марики, которая всё-таки выглядит менее вызывающе, чем верх от купальника. Девчонка села позади Мишки и на секунду замешкалась. Держаться, кроме как за самого Мишку, было не за что. Ну, с этим она сама разберётся, а я воткнул передачу и осторожно развернул грузовик. Батюшка сидел надутый, как мышь на крупу, и смотрел в окно. Я вывел машину из ворот и с облегчением разогнался по дороге, уже знакомой до рвоты. Поглядывая в зеркало на мелькающий сзади Мишкин драндулет, обронил:

— Повезло тебе, священник.

— Чего?

— Повезло, говорю. Если бы вместо меня за занавеской Калинина оказалась, то сейчас бы ещё один гроб колотили.

— Почему это?

— Очень она насильников не любит. Лежал бы ты там с простреленной башкой — самое малое. Так что цени моё милосердие.

— Откуда ты про гробы знаешь, язычник? Вы же покойников сжигаете?

От чёрт! Прокол.

— Какое тебе дело? Сиди и молчи. Молитвы вспоминай. Поверь — там, куда мы едем, они тебе понадобятся.

Когда мы свернули с лесной дороги на пустоши, то увидели впереди столб дыма. Опоздали, стало быть, на представление. Ну и пусть. Даже хорошо. Мишка с Нютой хоть не увидят мутантов. Во временном лагере ждали только меня. Попа, выбравшегося из кабины, встретили с недоумением, а вырулившего из-за грузовика Мишку, а тем более восседающую позади него Нюту — с большим удивлением. Я пошёл к Лексу, не забыв шепнуть батюшке:

— Сходи-ка вон туда, святой отец. Там кое-что интересное.

А там, в роще, лежала та самая куча мелких мутантов. Как я понял — их решили сжечь прямо на месте, а не таскать через всю рощу к месту основной кремации. Поп пошёл, позвякивая прихваченным из дома кадилом. Ну-ну. Когда я присел возле Сомова, тот спросил:

— Чего это все приехали? И священник?

— Не сидится на месте. Лекс, я должен тебе кое-что доложить.

Сомов не перебивал. Только спросил в конце:

— Кто в курсе произошедшего?

— Я. Нюта. Священник. Мишка.

— Как думаешь, священник будет вести себя тихо?

— Он боится Фрола и пока будет думать, что мы можем рассказать об инциденте — будет помалкивать. Поднимать волну ему не выгодно, потому что в процессе могут вскрыться его собственные грешки. Если бы не Фрол.

— Понятно. Что ж. Восстанавливать против себя местных нам тоже не выгодно. Нюта будет молчать? Хотя бы пока мы здесь?

— Поговорю с ней. Уверен, что она поймёт. Вот что с Мишкой будет? Святоша его рано или поздно со света сживёт. Ведь парень — самый главный свидетель, который может всё рассказать Фролу в любой момент.

— Верно. Слушай, если уж Марика берёт с собой Нюту, то почему бы тебе не взять парня?

— Э? Зачем? Куда?

— Возьми в ученики например. В Рассене его можно будет устроить.

— Блин. Я об этом не думал как-то.

Мне эта идея не очень нравилась. Хоть за Миху было тревожно, но брать на себя ответственность за жизнь другого человека не хотелось. Как-то я уже свыкся с ролью одиночки. Однако в том, что Мишка может стать изгнанником, есть и моя вина. Значит надо отвечать…

— Ладно. Давай его позовём и спросим — хочет ли он поехать с нами?

Лекс пожал плечами, я поискал глазами парня. Он, Ню и Марика стояли возле квадра и о чём-то говорили. Бьюсь об заклад, что молодёжь хочет впечатлений в виде трупов нечисти, а Марика их отговаривает. А может — пусть? От всей грязи мира их не упасёшь. Поймал Мишкин взгляд, махнул приглашающе. Он повесил свой карамультук на плечо и пошёл к нам.

— Миша, садись. Разговор есть.

— Да я постою.

— Как хочешь. Что, охота на чертей глянуть?

— А… А откуда…

— Да ладно, я тоже пацаном был. Разговор о другом. Ты же понимаешь, что батюшка тебе теперь житья не даст?

Парень понурился:

— Ага.

— Ты не думай, Миха, поступил ты как настоящий мужик — слабого защитил, зло пресёк. Уважаю.

В разговор вступил Сомов:

— Как ты смотришь на то, чтобы поехать с нами в Федерацию?

— Да кому я там нужен. В Федерации-то…

Угрюмо пробормотал парень. Его можно понять — страшновато так круто менять жизнь.

— Ты помог нам — мы поможем тебе. Поживёшь у Фрама, освоишься. А там уже сам решишь. Если захочешь учиться, то поможем найти учебное заведение. Захочешь служить в армии — у меня есть связи в ведомстве обороны, помогу с частью определиться. Работать захочешь — тоже что-нибудь подыщем. Не бойся — мы своих не бросаем.

Мишка молчал, а Лекс не торопил. Я поднялся, потрепал парня по плечу:

— Решай.

И пошёл к дамам. Марика приветственно кивнула и с радостью улизнула, оставив девчонку на моё попечение. Где-то там Вэсил, Тим и Нико устраивали в кузове грузовика место для Лекса и для себя. Нюта подошла почти вплотную. От лихой езды на экзотическом драндулете она раскраснелась. Волосы миленько растрепались. Глаза блестели. Я отметил, что она довольно красива на самом-то деле. Стодов через пятнадцать вообще станет красавицей. Ну, там, округлится в нужных местах и всё такое. Пока она была красива не женской, а юной красотой. Не столько сексуальной, сколько просто приятной. Ещё не ягода, но уже цветок. Как-то так. Короче — смотреть на неё было приятно, но особых эротических мыслей она не вызывала. Зато она сама думала по-другому. Что-то мне не нравится этот взгляд восторженный. Так и есть — Ню обняла мою руку и прижалась к плечу щекой:

— Фрам! Так здорово на воле! Я даже про того дядьку забыла почти! Да и не хочу об этом думать! Ты же спас меня — ну и довольно!.. Я так тебе благодарна.

Последняя фраза была произнесена с таким приторным мёдом в голосе — Гумберт Гумберт заплакал бы от счастья. Вот же малолетка-скороспелка. Мягко оторвал её от руки и развернул лицом к себе:

— Ню, послушай меня.

— А… Ага.

— Я хочу попросить тебя кое о чём.

— Всё, что угодно, Фрамчик.

Карамель, твою дивизию.

— Не говори пока никому о том случае со священником. Хорошо?

Раскосые глазки удивлённо хлопнули длинными ресницами.

— Почему?

— Потому что это может навредить нам и особенно — Мишке. Это, кстати, он тебя спас. И нас всех. За что теперь и придётся ему родной дом покинуть.

— Как это?

— Так это. Священник теперь попытается ему отомстить.

— Точно!.. Хорошо, Фрамчик. Я никому не скажу.

— Спасибо, Ню.

— Фрамчик.

— Чего?

— А можно на злодеев посмотреть?

— Это не самое приятное зрелище, Ню.

— Ну Фрам.

— Если Миха пойдёт.

— Ага.

Мы потихоньку пошли к Лексу с Мишкой. Разговор там, похоже, закончился. Ню с удивлением уставилась на повязку Сомова, а я спросил:

— Ну?

— Михаил едет с нами.

— Понятно.

Ню осторожно подсела к Сомову и с тревогой спросила:

— Что с вами случилось?

— Ничего страшного, Нюта. Всё уже хорошо. Вы идите, скоро нам в обратный путь.

Мишка отошёл, подумал и пошёл к роще. Ню поспешила за ним, крикнув:

— Подожди меня!

Я покачал головой — сами захотели, потом не жалуйтесь. Сел на землю у дерева, прислонившись к нему спиной. Лекс сидел с блокнотом, но не писал. Я, сам не зная почему, спросил:

— Лекс, зачем всё это?

— Что именно?

— Вот эта операция? Почему мы вмешались?

— У нас не было выбора. Директивы «Чёрной книги» очень жёсткие. Я не могу рассказать подробностей, но поверь — глава о Чёрном Рало не самая страшная.

— А почему до сих пор эта глава нигде не всплыла? Никто не разглашал никогда?

— За разглашение директив светит до тридцати стодов каторжных работ. Неплохо, да? Но не это держит. Как бы тебе объяснить? Ты знаешь, что командиром официального отряда может быть только бывший военный? Создавая отряд, он под расписку о неразглашении знакомится с «Чёрной книгой». Там такое есть — волосы дыбом встанут. И командирам объясняют, что может случиться, если нарушить директивы или тем более раззвонить по Миру. Вот в нашем случае, например. Представь, что начнется, если выяснится, что вэйты не прочь человечинкой побаловаться? Никто не будет разбираться, что это не все так делают. Начнётся избиение вэйто. Реки, озёра крови. Ну и зачем это?

— Я думал об этом. А если просто сделать вид, что мы ничего не видели?

— Если в таком же случае, как у нас, отряд уклонился от выполнения директивы, то больше его никто не наймёт и разрешения на работу в Диких землях не выдаст. А уж если дело до Ордена Любви дойдёт — могут и оштрафовать. А долговая тюрьма Ордена не самое весёлое место.

— А как узнают?

— Узнают рано или поздно. У Ордена большие уши… Вобщем командир и отряд, не выполнив директиву, рискует своей репутацией, деньгами и свободой… Если бы наше задание не было связано с артефактами, а было простым, типа доставки или сопровождения, то мы бы просто связались с ближайшей заставой Ордена. Прилетело бы несколько газолётов со спецотрядом и всё бы зачистили с воздуха. Хотя пленников скорее всего не стали бы выручать.

— А неофициальные отряды?

— Их не так много. Но им «Чёрную Книгу» никто не показывает. Они действуют на свой страх и риск.

— И так никто и не слил информацию?

— Случаи бывают, но кто поверит небылицам чокнутых наёмников?

— Заговор молчания.

— Можно и так сказать.

— Ладно. Понял я… Кстати, надо за троицей сходить. Что-то долго не идут.

Когда я подошёл к месту складирования трупов, то наблюдал живописную картину. По левую руку от кучи, стоя на четвереньках, блевал поп. Кадило валялось в траве. По правую руку в приступе рвоты согнулась Ню. Перед кучей, зажав рот рукой, стоял Мишка. Я уж думал, что он сдержался, но его тоже вывернуло. Я не стал подходить ближе, а отошёл так, чтобы ветерок относил в сторонку запах. Первой закончила Ню. Наверное раньше всех начала. Держась за живот, она с трудом разогнулась и побрела, глядя на мир мутными от слёз глазами. На ходу обронила сдавленно:

— Какой ужас.

Именно, девочка. Ужас. Я же предупреждал. Но любопытство взяло верх и теперь нечего обижаться. Священник прокашлялся, подтёр слюни и на карачках отполз подальше. Сел, ошалело мотая смятой бородой. Кадило так и валялось в траве. Не потерял бы. Мишка побрёл вслед за девчонкой. Молча. Я проводил его взглядом.

— Святой отец, молебен-то будешь проводить?

— Какой молебен? Издеваешься, язычник?!

Я пожал плечами. Мне было фиолетово — будет он чего проводить или нет. Трупы всё равно сожгут, безотносительно к отпеваниям.

— Зря ты, святой отец, сюда пошёл. Там, за рощей, лагерь. У ваших убитый есть — шёл бы его отпевать.

— Что ж ты сразу-то не сказал, ирод?.. Почему сюда отправил?!

Со слезой в севшем голосе спросил батюшка. Я пожал плечами:

— Это маленькая месть. Чтобы ты не думал, что так просто отделался. И вообще я — язычник, мне можно.

Поп с натугой поднялся. Поискал кадило. Звякая цепочками вытащил его из зарослей, очистил от травин и листьев. Надо бы ему провожатого дать, да где его взять? Я ткнул пальцем в направлении рощи:

— Иди вон туда, а там увидишь, где костёр. Встретят… А мы поедем, святой отец.

Он, пошёл, пошатываясь, но вдруг остановился и обернулся через плечо:

— Язычник, откуда ты знаешь обращение «святой отец»?

— Во многих знаниях — многие печали, святой отец.

Усмехнулся я и пошёл прочь. Пускай этот так называемый «святой отец» мучается загадкой. Не всё же мне — да мне? В мини-лагере всё было готово к отъезду. Лексу помогли забраться в кузов, туда же сели Нико, Марика. Вэсил сел у заднего борта на всякий случай. Я думал — как эвакуировать вездеход со сломанной рессорой. Хотя что тут придумаешь? Властью зампотеха перетасовал пассажиров. Прицепил на машину трос, за руль Тима посадил. Дотянем потихоньку. Вэсила отправили в «гнездо» Тима. Там ему с пулемётом самое место. Хотя тут нам и езды-то немного. Только долго тащиться с калекой на буксире. Мишка, мрачный как туча, поехал впереди, дозорным. Ню закарабкалась в кабину. Хоть она и привела себя в порядок, но упрямо избегала смотреть в глаза, отвернулась к окну. Впервые видел её такой подавленной. И то сказать — зрелище кровавых безобразных трупов настроение не улучшает.

Дорога до станицы заняла много времени. В ворота мы въехали уже под вечер. Пока разгружались, пока — то, да — сё. Потом все занимались рассовыванием вещей по броневику и грузовику, я же готовил вездеход Марики к дальней буксировке. С Мишкой отпилили от бревна подходящий кусок. С помощью домкрата и такой-то матери вывесили правую сторону машины. Подложили кусок между рамой и мостом, опустили. Я обмотал место контакта тонким тросом. Больше ничего сделать было нельзя. Поковырялся в кучах металлолома, нашёл два обрезка довольно толстой трубы. Какая удача! Завёл производитель и приварил к концам труб петли из стального прута. Вот и жёсткая сцепка готова! Теперь не надо будет никого за руль вездехода сажать. Мы с Тимом пристроили сцепку на крюках «джипа», за это время Нико с Вэсилом перетащили производитель со сварочником к грузовику. Мы закинули оборудование в кузов и совместными усилиями прицепили сцепку к буксирному крюку. Всё. К дороге готовы. Стемнело правда. Пришлось идти в дом, всё равно сегодня мы уже никуда не едем.

Из церкви доносились молитвы. Батюшка прибыл видать. Завтра похороны, поэтому все готовятся. Поговаривают, что приедут из других станиц, но не факт. Я ещё подумал, что почему так оперативно на помощь не пришли, как хоронить едут? А Мишка ушёл собирать манатки. Ему ещё надо поговорить с родственниками. У него здесь дядя, тётя и двоюродные братья-сёстры. Он, оказывается, тоже сирота. Хотя об обстоятельствах смерти родителей Миша не рассказал. Но, насколько удалось понять, особо задерживать его не станут. Мы поели в полном молчании и все, кроме меня, улеглись спать. Потому что я ещё чистил винтовку. И так нагар присох уже. Это такая штука, что чем дольше не чистишь, тем сильнее она пристаёт к металлу. Остальные успели почистить оружие днём. Винтовка была вычищена и стояла у лавки, а я всё не спал, думал о том, о сём. Прикидывал — куда можно пристроить Мишку. И Нюту. Думал, что скажу Полениным. Или не скажу. Скорее всего не скажу. Думал даже съездить в Сефийю. Да, повидать Лани. После всех этих нервотрёпок так хорошо было бы поболтать с ней, посидеть на скамейке под Светом. Но встречаться с Лани я не буду. Не хочу мутить ей жизнь.

А на следующий день были похороны. Мы не присутствовали, ибо язычники. Но ждали Мишку и Фрола. Вчера его так и не было, а он ведь должен разрешить или не разрешить парню покинуть родной дом. Уже после обеда стал прибывать народ с кладбища. Многие плакали. Священник был такой умучанный, что на нас даже не взглянул — прошёл в церковь. Мы сидели на улице, возле броневика. Все в дорожном снаряжении. Даже Ню была не в традиционных шароварах с великоватым лифчиком, а в обрезанных по коленки марикиных старых штанах и в её же старой футболке. Волосы были стянут в хвост. По-моему ей это идёт больше, чем наряд Шахерезады. Послышался нарастающий треск мотора и к нам подъехал Мишка на своём «трофейном». К сиденью сзади был примотан баул с вещами, а на задней багажной решётке — пара бидонов с горючим. Мишка хмуро поздоровался и притих, поддавшись общей задумчивости. Опять же он только что с похорон — тоже стресс. Как-то незаметно пришёл Фрол. Один пришёл. Сказал, что разрешил Мишке ехать. Поблагодарил за помощь. Дал Лексу несколько листов с описанием дороги до Стеклянных Озёр. Пожелал удачи и ушёл не оглянувшись. Лекс не без труда встал, сунул за пазуху листы с маршрутом. Все так же поднялись. Даже Мишка встал вместе со всеми. Сомов окинул отряд взглядом:

— Отряд «Эхо». Операция выходит на завершающий этап. Начинаем марш в сторону Стеклянных Озёр. Порядок движения: Бронемашина. Водитель Ермолин, бортстрелок Горев, старший машины Сомов, наблюдатель Калинина. Грузовик. Водитель и старший машины Корбин, наблюдатель Ренэске. Самоход. Водитель и дозорный Степанов. Движение осуществлять в прежнем режиме наблюдения. По машинам!

Слава Тс'Охо. Наконец-то. Мне уже адски хочется домой. Я сел за руль, угнездив винтовку в зажимах между водительским и пассажирским сиденьями. Завёл мотор. Пока он выходил на рабочую температуру, я по традиции отогнул козырёк, стёр пыль с портрета Лани и подмигнул удивлённой мордашке. Нюта, которая сидела в кабине ещё до меня, заинтересованно глянула на портрет. Посмотрела на меня. Снова посмотрела на портрет. Ничего не сказала, только неопределённо хмыкнула и отвернулась к окну. Я включил передачу и вырулил за броневиком из ворот. Прощай, Зеленопольская. Теперь — домой, домой, домой!

Дорога запомнилась жарой. Природа навёрстывала дождливые дни и пекло неслабо. Нико распахивал в броневике все люки, я опустил стёкла на обеих дверях и даже приподнял рамки передних стёкол. Мы здорово уставали за день. Только Ню оставалась относительно бодрой, и то до того момента, когда Мишка, не обременённый рассенской политкорректностью к женщинам, буркнул вечером, что такая, мол, кобыла могла бы и взять на себя готовку. Ню тогда только засопела, а на следующее утро уже гоняла Мишку за дровами для костра при помощи поварёшки и неумелой ругани. Да. Похоже, Мишка не знал, что инициатива наказуема. Зато Нико хоть отдыхать стал побольше. Теперь он во время готовки только советами помогал. Кроме всего Тим, Вэсил, я и Марика тащили караулы. Так что мои сутки выглядели примерно так: три часа — подъём, завтрак, осмотр машины. Три пятьдесят — начало движения. Пять часов — привал, обед. Пять пятьдесят — начало движения. Семь пятьдесят — остановка, ужин. Девять часов — на пост. Десять часов — сон. Три часа — всё сначала.

Скорость здорово ограничивал вездеход Марики. Но хоть дорога стала получше. Через двое суток мы вышли на вполне укатанную грунтовку и скорость возросла. Зато пыль одолевала. Особенно Мишку, так как он тащился сзади и ему доставались тучи из-под моих колёс. На привалах он выглядел так, словно не ехал на мотоцикле, а волочился по дороге на аркане. Видя такое дело, Лекс разрешил ему ехать впереди, дозором. Это был риск, конечно, но с другой стороны вся эта поездка — сплошной риск. Стопроцентную безопасность даже стрховой полис не обеспечивает. Ха-ха. Вобщем теперь впереди ехал и обозревал дорогу Мишка, за ним ехал броневик с изнывающими от жары Нико, Лексом, Марикой и чуть менее изнывающим Вэсилом. А за ними, скрипя мелкой пылью на зубах, ехали мы — я, Нюта и Тим. Кстати, чтобы на привалах выплёвывать меньше грязи, я посоветовал им повязать на лица платки. Ну, как земные ковбои делали. И сам такой платок повязал. Дышать стало полегче и скрипеть на зубах почти перестало. Стряпня Ню уже не настораживала и казалась вполне привычной. Хотя при таком отупляющем однообразии, щедро сдабриваемом постоянным ожиданием какого-то подвоха, даже ресторанная еда пролетела бы в желудок без всяких там ярких эмоций. Таким образом мы через трое суток наконец добрались до Стеклянных Озёр. После всего, что с нами случилось, эти озёра на меня особого впечатления уже не производили. Мы разбили лагерь на том самом месте, где и в прошлый раз. На тускло мерцавшие зеркала стекла я смотрел как на вполне обычную достопримечательностью. Никакие ангелы мне в этот раз не докучали…

Лекс устроил сеанс связи. Антенна взлетела под облака и начала извергать в эфир позывные. Видимо адресат находился сравнительно близко, потому что связь установилась практически сразу. Нам было велено завтра прибыть с грузом на определённую точку в окрестностях Озёр, где и состоится передача. Это радовало. Наша эпопея начинала надоедать. После ночёвки у города на месте нашего временного лагеря мы отцепили калеченный вездеход, оставили броневик под охраной Тима, Вэсила, Мишки и Ню, и поехали по тому самому адресу, где оружие брали. Теперь мы его сдавали! Вернее — продавали. Не знаю, сколько Лекс за него выручил, но это не моё дело. У меня остался мой верный «Гром». Я поделился с Марикой опасением того, что не подвергнемся ли мы после этого банальному ограблению, когда у нас просто отнимут и артефакт, и машину? Ведь из оружия у нас остаются только пистолеты, а это аргументы гораздо менее убедительные для грабителей, у которых есть мужские первичные половые из металла. Марика сказала, что доверяет Лексу в выборе заказчика, что кинуть они нас не могут, а в окрестностях Озёр грабителей систематически отстреливают оружейные торговцы, для которых престиж города как тихого надёжного места дорогого стоит. Гораздо дороже патронов во всяком случае. Мне оставалось только довериться командованию и не лезть со своей параноей, обострённой мечтами о награде и возвращении домой в кратчайшие сроки. Во дворе наполовину разрушенного когда-то дома, теперь надёжно и бесповоротно обросшего лишайниками и вьюнками, я подогнал грузовик задом к обычной двойной двери подъезда и вместе с Марикой принялся таскать ящики с оружием в полуподвал оружейного магазина. Или это был склад оружейного магазина? Да хоть лавка старьёвщика! Какая мне разница? Упитанный мужик в заплатанном комбезе показал место, куда мы должны были ставить ящики, и уселся на скрипливый стул с блокнотом в руках. Учётчик, твою дивизию. Товар он пересчитывал в присутствии Лекса. Когда сдавали неиспользованные боеприпасы, то приёмщик удивился моей «модифицированной» гранате. Я так её и не использовал. И слава Тс'Охо, что не использовал. А приёмщик ещё повыкобенивался, что, мол, гранату порченную подсовываем.

После всех формальностей и расчётов мы поехали на точку встречи. Я рулил, рассматривая руины и местных жителей. Марика устало смотрела вперёд, а Лекс шуршал тетрадью с картосхемами. Пару раз я разъезжался со встречным транспортом. Это были какие-то постапокалиптические драндулеты, грузовики из частей разных машин. Кузова под брезентовыми тентами, так что характер груза я не определил. Но вот разъезжаться приходилось осторожно. Два больших вездехода с трудом помещались на улице. Мы выехали из города по гравийной дороге, местами сохранившей участки старого бетонного покрытия, и ехали минут двадать или тридцать. В точке назначения был пустырь, поросший кустистой пыльной травой. Я осматривался, не выходя из кабины. М-да, в этих кочках дивизию можно спрятать. Выбрался на крыло, на капот и оттуда — на ящик с барахлом над крышей. Бинокль приблизил эти кочки и я довольно долго рассматривал пустошь. Ничего такого, конечно, не заметил. Хотя нет — заметил пыль за кустами. Заказчики? Я предупредил Лекса и спустился на землю. Нечего торчать как прыщ на заднице.

Заказчики приехали на двух машинах. Тяжёлые «джипы» или лёгкие грузовики. В мозгу постучало в окошечко ответов: «Хаммеры». Ну… Похожи. Но не так уж и сильно. Если подумать, то скорее местный вариант земного «Додж 3/4». Только верх металлический у каждого вездехода. По моему такие стоят на вооружении армии. Но эти не имели армейских опознавательных знаков в виде белой трёхлучевой звезды на дверях. Они вообще даже номерных знаков не имели. Просто зелёные вездеходы. Машины остановились в паре десятков сед перед нами, из них спокойно, не делая резких движений, вышли две группы. Одна группа состояла из трёх человек в полевой, не армейской одежде. Зелёные комбинезоны, РПСы, шляпы. На поясах кобуры. Я как бы случайно засунул большие пальцы за ремень своей РПС, сдвинув правую ладонь поближе к кобуре с «Громом». Она была заранее расстёгнута, ведь бережёного и Бог бережёт, а небережённого — кладбищенский сторож стережёт. Вторая группа состояла из двух человек в одеждах путешественников. Тужурки со множеством карманов, широкополые шляпы, высокие ботинки. Пара мужчин, из которых, кстати, один был вэйтом. Они направились к нам, Лекс выступил навстречу. Я их «базаров» не слышал, но наблюдал за троицей. Те были спокойны и даже делали вид, что на нас и не смотрят. Переговоры видимо закончились, потому что Лекс отошёл к нам и велел нести артефакты. Мы принесли кофры, поставили их перед парой. Вэйт, молчавший на переговорах, со знанием дела открыл по-очереди все ящики, удостоверившись что содержимое имеет место быть. Его коллега или начальник сделал знак троице, те взяли по ящику и удалились к машине. Главный достал из-за пазухи книжку, а из неё какой-то листок и отдал его Лексу. Это наша оплата? Наверное что-то вроде чека. Заказчики погрузились в свои «джипы» и уехали, подняв тучу пыли. Мы тоже поехали. Я поинтересовался, крутя руль:

— Всё в порядке?

— Да, всё по договору.

Обратная дорога прошла в приподнятом настроении. Понятно, что наличкой такую сумму в Рассен не ввезёшь. Правила ограничивали сумму ввозимых наличных денег до десяти тысяч фэдсов на рыло. Поэтому нам дали чек — на КПП теперь не придерутся. В лагере Лекс всех собрал и продемонстрировал листок:

— Вот наша оплата, свогры. Шестьсот тысяч фэдсов лежат на счету в банке Рито. Если повезёт, то ещё получим премию от Ордена. Предлагаю сегодня же выехать в Рито. По моим расчётам на месте мы будем ночью. Есть вопросы? Предложения?

Нет вопросов. Сейчас поедим на дорожку и отправимся. Лично я готов ехать. Ню словно заранее чувствовала отъезд, потому что уже что-то сварила пока мы ездили. Ох ты, умница какая. Не, девчонка всё-таки не дурочка. Будь она стодов на пятнадцать постарше… Э… Тьфу ты!.. Всё, пошёл воду в радиаторе проверять.

Дорога тянулась словно резиновая. Мишка ехал впереди, только на перекрёстках притормаживая и дожидаясь броневик. Как только ему показывали направление, так он сразу вырывался вперёд. Мне же досаждал тащившийся на сцепке вездеход. Перед кочками приходилось тормозить, чтобы не выбить мост из крепления, потом разгоняться и снова тормозить перед следующими кочками. Компреста в баках оставалось не так уж и много. Придётся заправляться в городе. Ну и ладно, там деньга будет. Ню сидела как на иголках. Я смотрел на неё только мельком, когда бросал взгляд на правое зеркало. По моему девчонка волновалась. Она то бледнела, то сквозь лёгкую смуглость проступал румянец. Её можно понять — не так уж и много она в жизни видела. Дом тёти, дом атаманши, рынок. Ну и всё. Не густо. А тут приключение, да ещё какое! Наверное Мишка тоже волновался. Он в схожей ситуации. Станица, её окрестности. Всё. Кстати я заметил, что эти двое лаяться как-то перестали. На замечания друг друга фыркают, но ругани уже не слышно. Это хорошо. Потому что слушать их перепалки уже надоело. И Тим вроде бы понял, что Ню ещё большой ребёнок, что бы она там себе не воображала. По крайней мере отношение к ней он изменил. Теперь они общались как старший брат и младшая сестра. Наверное это тоже хорошо. Я улучшил своё мнение о парне. Сама Нюта сейчас не так активно строит мне глазки — мысли её заняты ближайшим будущим. И слава Семье.

В наступающих сумерках мы подъехали к КПП. Скоро он закроется до утра, поэтому стоит поторопиться. Первым в ворота «предбанника» въехал броневик. Кстати, только Нико был внутри. Лекс, Вэсил и Марика ждали нас у двери сбоку от ворот. Я высунулся в окно, заметив, как неодобрительно глянул солдат с решётчатого балкончика над воротами, и спросил их:

— А вы чего?

— Мы пройдём отдельный осмотр — так быстрее. Нюта, иди к нам. И ты, Тим, тоже!

Я остался в кабине один. Ну и ладно. Мишку запустили после Нико, предварительно проинструктировав о поведении. Потом все ушли в дверь, а я сидел и смотрел на мощные ворота. Вот они дрогнули, открылись, а над ними зажёгся зелёный фонарь. Я правильно понял и на первой заехал внутрь. С четырёх сторон светили оранжевые фонари — как на вокзале, твою дивизию. Я по команде десятника в полевой форме спрыгнул из кабины на землю, под присмотром бойца с ПП прошёл к большому столу и начал выворачивать карманы. Ещё один боец меня обыскал и занялся проверкой содержимого карманов. Тем временем его коллеги «шмонали» грузовик. Как и в прошлый раз, всё делалось на совесть. Они проверили кабину, кузов, заглянули под капот и под раму. Вездеход на сцепке они прошерстили не менее внимательно. Ничего запрещённого, ясное дело, не нашли и десятник сделал знак уматывать отсюда, что я и исполнил. С той стороны «предбанника» ждали только меня. Тим с Нютой забрались в кабину. Мишка теперь ехал за броневиком, а я за ним. Мы глотнули водички и поехали. Как и предсказывал Сомов, в середине ночи впереди показались огни города. Этакий остров оражевых и белых звёздочек, над которым распластался белёсый, подсвеченный снизу облачный блин. Я посмотрел на пассажиров. Тим дремал, покачиваясь вместе с грузовиком на неровностях. Нюта не дремала, а откровенно спала, прислонившись к плечу Тима. Даже жалко будет их будить. Я не удержался и зевнул, глядя на такую идиллию. Впереди ехал Мишка, светя тускловатой фарой в заднюю стенку броневика, а красным габаритным огнём маяча мне в клубах пыли. Хорошо, что на привалах я настоял, чтобы Мишан занимался ремонтом световых приборов на своём драндулете. А то ищи вот эту козявку перед капотом. Я и так приотстал, чтобы пыль не глотать.

Попетляв по освещённым улицам около тридцати минут, мы выехали к памятному постоялому двору «Ахейна». Такое чувство, что чуть ли не домой вернулись. Пассажиры проснулись только тогда, когда я заглушил двигатель и в кабине установилась тишина. Пока они потягивались и ёжились около машины, я достал наши с Тимом рюкзаки. Вокруг стояла тишина, разбавляемая ворчанием проезжающих вдалеке машин. Рито ведь не спит! Лёгкий городской шум одновременно будоражил и баюкал. Даже не верится, что больше не надо в караул, что не надо укладываться в кабине. Чувство, сравнимое по облегчению и восторгу разве что с дембелем! Я с хрустом потянулся и, поискав взглядом Мишку, громко сказал:

— Добро пожаловать в предбанник большого мира! Пошли номер забивать…

Мишка отвязал от сиденья баул с вещами и потопал за мной. В холле нас уже ждали. Лекс, Нико, Вэсил со своими пожитками стояли возле лестницы на второй этаж. Вместе с ними были и Марика с Нютой. Девчонка жалась к старшей, настороженно оглядываясь. Мы трое ввалились как раз вовремя. Пришёл дежурный в традиционном ковбойском костюме и протянул несколько ключей Лексу:

— Как и заказывали, свогр — два трёхместных номера и один двухместный.

— Спасибо, свогр.

Сомов один ключ оставил себе, один протянул Марике, а третий — мне. Понятно. Старших назначил. Все подхватили мешки, так как вокзал отходил, и попёрлись вверх по лестнице. Наш и Сомовский номера оказались напротив, а девичий — на другом конце коридора. Марика и Ню проследовали туда, а я отпер дверь, вошёл в номер, сбросил на пол рюкзак, расшнуровал ботинки и разулся. И всё это почти одновременно. Господи! Хорошо-то как! Именно после собачьего житья на природе начинаешь ценить даже минимальный комфорт. Тим тоже не церемонился. Наскоро рассовал лишнее по шкафчику у входа и объявил, что пойдёт мыться. Ну ладно, пусть идёт. А Мишка так и стоял, словно бедный родственник. Культурный шок это. Многоэтажные здания, водопровод, санузлы и прочее липестричество. Для него газовое освещение — редкость, а электроосвещение вообще верх роскоши. Душ он ещё не видел. По-земному это как из начала двадцатого века — в сороковые. Есть от чего припухнуть. А ведь ещё женщины! В коротких платьях и шортах. Это вообще — в шестидесятые как минимум. Надеюсь, что столбенеть посреди улицы он не будет. Завтра и проверим.

После Тима в душ я отправил Мишана. Показал ему как кранами пользоваться, дал мыло и оставил парня осваиваться. Сам же обул давно хранившиеся в рюкзаке лёгкие туфли (мужские!) и пошёл на первый этаж. Дело в том, что у меня закончился бритвенный крем. Ну, которым убирают щетину. А внизу был в уголке киоск небольшой со всякими мелочами для путешественников. На витрине чего только не лежало! Мыло разных сортов, какие-то склянки со всевозможными снадобьями косметического назначения. Полотенца. Всякая мелочёвка вроде наборов для починки одежды и тому подобная требуха. Я даже заметил коробочку с популярным противозачаточным средством. В Мире почти нет презервативов, но есть очень эффективный препарат в виде таблеток. Не знаю из чего он делается, но после приёма такой таблетки мужчиной через пятнадцать минут его сперматозоиды теряют активность. Действие таблетки длится часов пять, гарантия девяносто девять и девять десятых процента. Похожего плана препарат существует и для женщин. Так что проблема контрацепции в Мире решена неплохо. Остаётся проблема «срамных болезней», но насколько я знаю, их не так много как на Земле и серьёзных, вроде сифилиса, тут нет. Хоть это радует. Уже немного зная о правилах местного сервиса, я нажал на кнопку у окошка этого ларёчка. Через пару минут из неприметной двери вышла девушка в форменном платье горничной «Ахейны», поинтересовалась моим выбором. Я сказал, она открыла свой теремок, выдала в окошко мою покупку, аккуратно дала сдачу с пяти фэдсов и снова закрыла ларёк. Я, не забыв поблагодарить девушку, вернулся в номер.

Тим уже вовсю похрапывал на одной из кроватей. Я широко зевнул и, чтобы разогнать сон, открыл створку окна. Свежий ночной ветерок зашевелил занавески. Рито мягко освещал дымку в оранжевые и жёлтые тона, ночь не казалась глухой и тёмной. Город так и звал пройтись по улицам, заглянуть в кабачок или кафэшку. Для смелых и жаждущих развлечений покрепче и посолонее есть Зелёные галереи. Это такой Город Грехов, местный Лас-Вегас. Там есть игорные дома, есть всякого рода развлекалово — от варьете до арены кулачных боёв. Опять же, поинтересовавшись у многоопытного Нико, я понял что эти кулачные бои похожи на американский рестлинг. То есть главное там именно зрелищность, а не просто драка. Лично мне такие представления с заранее отрежиссированными действиями накачанных актёров и актрис (и тут равноправие, твою дивизию) не казались интересными, но местной публике нравится. По коммерческому каналу световидения иногда показывают съёмки «боёв» и аудитория у этих эфиров большая. Ещё в Галереях располагаются самые известные Весёлые Дворцы Рито. Раньше я думал, что дворцами весёлыми тут публичные дома называют. Но это не так. Вернее — не совсем так. В Мире проституция была, конечно. Всегда найдутся и потребители, и поставщики секс-услуг. Многим женщинам из тех, кто пошёл работать на местную панель, было банально проще работать на несложной горизонтальной работе, требующей чувства такта, чем вкалывать на обычных работах вроде мелкой чиновницы или конторской работницы. И уж тем более — воспитательницей, врачом или вообще «проллетарской» работницей на заводе или на транспорте. Но в Мире такой род занятий вполне официальный. Причём у работниц есть все права нормального работника, дворцы заключали с ними договоры, где жестко оговаривались виды «работ», на которые согласна работница. Они получали зарплату, нехилую кстати, потому что эта «специальность» была в категории вредных. Не знаю — дают ли работницам кровати молоко за вредность. Размер зарплаты так же напрямую зависел от «квалификации» сотрудницы. Простой танцовщице, появляющейся без лифчика на сцене в фойе для «разогрева» публики, платили значительно меньше, чем местному варианту куртизанки, умеющей не только раздвигать ноги, но и способной вести приятную беседу до и после, знающей приятный, расслабляющий метод массажа. Ещё одним отличием Весёлых Дворцов от обычных публичных домов была двуполость «персонала». Всё, что я узнал о женской части «трудового коллектива», было справедливо и для мужской его части. Ведь отдыхать от будней приходили не только мужчины, но и женщины. Равноправие же!..

Короче — в щекочущих мыслях о Дворцах я и не заметил, что Мишка уже вышел из ванны. Посоветовав ему ложиться спать, я прихватил полотенце, мыло и отправился в долгожданный душ.

Утром, довольно поздним, организм устроил мне пробуждение при помощи сигналов бедствия из мочевого пузыря. Тим и Мишан ещё дрыхли. Я совершил положенный ритуал облегчения, но теперь спать уже не хотелось. Оделся в штаны и футболку, обул ботинки. Подумал, накинул куртку. На голову ничего не надел. Пистолет лежал в сейфе номера. В этой части Рито можно ходить без оружия. Я пошёл на улицу. Дошёл до стоянки, проверил грузовик, марикин вездеход. Всё было на месте. Стоянка надёжно охранялась. Свет уже неплохо прогрел воздух. Кучевые облака весело ползли друг за другом, окрашенные во множество оттенков розового и оранжевого. Абрикосовое небо, казалась, и без светила излучает тепло. Я с удивлением отметил собственный лиричный настрой. Не хватало начать нюхать цветочки! Покачав головой, я отправился обратно в номер — будить ребят. Надо сегодня Мишку в божеский вид привести.

Как правило — у дураков мысли сходятся. Потому как по дороге в харчевню постоялого двора мы догнали Марику и Ню. Как оказалось, они тоже должны были идти по магазинам. Лекс с Нико укатили в банк за наличкой. Нам же выдали суточные и командировочные, так сказать. Ещё у меня с собой были деньги. Не очень много, но на одежду хватит. У Марики тоже была заначка и командировочные, и она собиралась приодеть Ню во что-нибудь пристойное и соответствующее её возрасту. Как по мне, так — правильное решение. Образы доморощенной Шахерезады и наёмницы-недомерки Нюте не очень шли. Вернее — совсем не шли. Мы вчетвером позавтракали и пошли в город. Марика в наряде из дорожных штанов, футболки-топа и своей короткой курточки шла впереди. Наверное из-за нервов девчонка в великоватых марикиных шмотках шла держась за руку Калининой — как младшая сестрёнка. Однако Ню, всё-таки городская жительница, быстро привыкла к обстановке и с интересом осматривалась по сторонам, иногда задавая Марике какие-то вопросы. Мы с Михой шли сзади. Я не знал города, поэтому плёлся в кильватере, а Мишан краснел и бледнел попеременно. Что ж, я его прекрасно понимал. Мы шли по спокойному, даже фешенебельному кварталу города и тут народ ходил в основном отдыхающий или просто довольно зажиточный для того, чтобы иметь время погулять. Белые, красные, зелёные, синие, жёлтые лёгкие платья часто мелькали в толпе. Ещё чаще попадались вариации на тему «ковгёрл». И большинство обладательниц этих нарядов «светило» вполне стройными ножками начиная от коленей и выше. Для Мишки, видевшему до этого женщин только в платьях до пят, ну или максимум — в довольно мешковатых штанах полевухи, это был очередной культурный шок. Я бы сказал — культурно-эротический шок, хе-хе. Парень зыркал вокруг, но его взгляд старательно избегал надолго задерживаться на коротких платьях и шортах, отчего это сразу становилось заметно. Это пройдёт, конечно, но через некоторое время. А пока Мишка пребывал в смешанных чувствах. Вскоре мы вышли на улицу с лавками и магазинами и нам стало не до женских прелестей.

Мы прошлись до конца, договорились встретиться в одной из нескольких чайных и разошлись — девочки налево, мальчики направо. Дело осложнялось тем, что Мишка не ориентировался в одежде, не считая околоказачьего стиля. Но в таком наряде он будет постоянно привлекать внимание, потому надо обновить гардероб. Один из больших магазинов показался мне подходящим. В нём было несколько отделов — с «гражданской» одеждой, с «полевой» одеждой и отдел со всякими нужными мелочами. В отличие от женщин мужчины предпочитают купить всё в одном месте с минимальными затратами времени, а не скитаться по множеству торговых точек, выискивая неповторимый эксклюзив с местной швейной фабрики или срочно понадобившуюся тридцать пятую пару супермодных туфель. У нас запросы были попроще. Мы набрали носков-трусов, подобрали несколько светлых штанов, футболок разных цветов. В один из таких комплектов Мишка и переоделся. Ещё присмотрели куртку типа джинсовки. Не всегда тут тепло. Из обуви нашли спортивные туфли, напоминающие земные кроссовки. Вот. Передо мной стоял обычный пятнадцати- шестнадцатилетний парень. Чего-то всё равно не хватало. Ну да. Подстричь Мишана надо по здешней моде. Это попозже — пошли в следующий отдел.

Там мы подбирали одежду для дороги. Мне попался на глаза комбинезон из крепкой, в меру плотной синей ткани. На парне он сидел как влитой. Прекрасно. Дальше стандартный набор — ботинки, крепкая куртка, шапка, дождевик, сапоги. Вышел изрядный рюкзак. Взяли ещё и сумку под вещи. В оделе с мелочами собрали джентельменский набор для гигиены и ещё всякого. Ну и хватит. Я расплатился с любезным продавцом и мы вышли на улицу. Народу не стало меньше, поэтому мы не без труда нашли цирюльню местную. Пока Мишку стригли, я купил газету «Рито сегодня». В ней были местные новости и сплетни, понятные местным, но не мне. Я и не пытался что-то понять, просто убивал время. Но взгляд зацепила маленькая заметка, в которой рассказывалось о прибытии в город известного в Большом Рассене учёного. Как сообщала заметка — учёный, занимающийся исследованиями древностей, планировал экспедицию по Приграничью и сейчас занимался организацией путешествия. Надо же, кто-то едет в это захолустье по собственной воле! Я мысленно покрутил у виска пальцем и отложил газету. Тем более Мишку уже «оболванили» Вот. За такой вид не жалко и почти сотню фэдсов отдать, хотя на мой взгляд дороговато. Но, как известно, встречают по одёжке даже в Приграничье.

С полным рюкзаком вещей мы пошли в оговоренную заранее чайную, уселись за один из столиков. А тут миленько. Чисто. Народу не много. Чай вкусный. Подошла симпатичная молоденькая подносчица в белом передничке и предложила отведать пирожков. Я окинул её взглядом с головы до ног и сразу же согласился отведать. Пусть даже это были сдобные пирожки, а не её. Девица лёгкой походкой улетела и быстренько прилетела назад с неплохим блюдом выпечки. Пожелала приятного аппетита и так же легко упорхнула к другим клиентам. Мы с Мшкой вдарили по пирожкам. И пирожки прекрасные тут. Парень вроде бы освоился с обстановкой. По крайней мере на девушку в довольно коротком платьишке подносчицы он отреагировал спокойно, без покраснения кожных покровов. Мы как-то быстро сожрали блюдо пирожков и заказали миленькой девочке в передничке ещё одно. А что? Чай вкусный, пирожки, красивая девушка. Как говорили в моей прошлой жизни — кайф.

Дожирали мы второе блюдо уже с чувством, с толком, с расстановкой. Степенно, я бы сказал. И только поэтому ни я, ни Мишка не подавился. Сначала в звякнувшие колокольчиком двери вошла Калинина. Почему я собрался давиться пирогом при виде новообретённой сестры? Потому что она была в белом коротком сарафанчике, в босоножках на каблуке и с причёской. Вид даже не портили сумки в руках. Наоборот. Я, конечно, видел её в платье, но тут она была просто великолепна. Пусть она и солдафонша, однако от этого женщиной быть не перестала и желание быть красивой у неё никуда не делось. Я даже знаю — для кого все эти красивости. Лекс будет последним идиотом если не отреагирует на такой мощный сексуальный раздражитель. А с её ногами быть таким раздражителем не так уж и трудно, кстати. Мы с Мишкой проглотили застрявшие в горле куски — и вовремя. Потому что вслед за сияющей Марикой вошла красивая юная девушка. Это Ню?! Волосы собраны в два хвоста по бокам и спадают на плечи. Экзотичные раскосые глаза сосем чуть-чуть подчёркнуты макияжем и сразу притягивают взгляд. Белая блузка, короткая курточка, клетчатая юбочка в складку скрывают худобу, но подчёркивают стройность фигурки. Ножки обтянуты подобием гольфов — только немного выше колен, а туфельки на невысоком каблучке скрывают маленькие ступни. Вот это да! Даже посетители обернулись на такое чудо. Под множестовом взглядов Ню смутилась, опустила глаза и покраснела. Я поймал себя на неожиданно всплывшей удивительной ассоциации из прошлой жизни — «японская школьница». Тем удивительнее, что об японских школьницах тут никто и слыхом не слыхивал. Действительно похоже. Так и ожидается, что она прошепчет «-Сумимасэн». Твою ж дивизию. Видимо мне ещё долго никуда не деться от земных образов и воспоминаний.

Калинина, довольная произведённым эффектом, грациозно присела за стол. И откуда что берётся! Леди, блин. Ню, непривычно тихая и стеснительная, тоже села. Я учтиво поинтересовался:

— Изволите чаю?

— Пожалуй.

Очаровательно улыбнулась мадмуазель Калинина. Я подозвал подносчицу и вежливо попросил принести четыре чая и десерт. Милая улыбочка в ответ и девушка упорхнула на кухню. Марика довольно откинулась на спинку стула:

— Удивлён?

— Поражён. Прекрасно выглядите, девчонки.

— Мы старались. Какие планы на вечер?

— Сначала надо денежки получить. И что-то мне говорит, что на банальную пьянку ты не согласна, сестрёнка?

— Конечно же — нет. Какой пример мы подадим молодёжи?

Усмехнулась Марика. И тут практически одновременно очнулись Мишка и Нюта, хором воскликнув:

— Сестрёнка?!

Глаза обоих напоминали семь рублей мелочью. Я даже рассмеялся. А Марика недоумённо так пробормотала:

— А вы не знаете разве?

— Нет. А вы что — на самом деле…

— Двоюродные. Двоюродные брат и сестра.

Объяснила Калинина. Мишка закрыл рот и кивнул, а Нюта восхищённо выпалила:

— Здорово!

Марика довольно улыбнулась, отхлебнула чаю и грациозно положила ногу на ногу. Я покосился на Мишку. Тот сидел с огненными ушами и смотрел куда угодно, только не на Калинину. Зато я перехватил парочку заинтересованных мужских взглядов и один ревнивый — женский. Удовлетворённая эффектом, Марика вновь обратилась ко мне:

— Лекс тут говорил, что хочет со всеми посидеть. В хорошем месте, а не как в прошлый раз. Так что молодёжь с собой возьмём.

— Ну ладно. Пускай.

— А вот завтра вечером присмотришь за Нютой?

Всё понятно. Ей нужен свободный вечер. Марика решила не ждать милостей от природы. Держись, Лекс.

— Ладно. Присмотрю. Отведу их с Михой куда-нибудь в приличное место. По неприличным им ещё рано шляться.

Усмехнулся я и с удовольствием заметил появившийся на щеках молодёжи румянец. В самом деле у меня планов на завтрашний вечер не было. Тем временем принесли чай, пироженные. Марика с видимым удовольствием откусила кусочек и довольно зажмурилась. Я тоже попробовал. Вкусно.

— За фигуру не опасаешься?

— Не-а. Мне повезло с организмом — могу съесть гору мучного и всё равно не поправлюсь. Я вообще ем неприлично много.

Вздохнула Марика. Я не удивился. Она столько калорий сжигает на тренировках, что ни о каком жире не может быть и речи. Всю дорогу до артефактов и обратно она не пропустила ни одного утра с тренировкой. Разве что во время дождя ей негде было в избе заниматься. И то она заменила единоборство отжиманиями. Да вот утро с раненным Лексом пропустила. А так — занятия без скидок на лень, погоду и усталость. Мы допили чай, доели пироги и пироженные. Я расплатился с любезно улыбающейся девушкой-подносчицей и даже добавил не очень принятые здесь чаевые — за хорошее обращение и милую внешность. Не стал обращать внимание на отказ девушки принять дополнительную плату, а просто сунул десятку в кармашек передника и поспешил к выходу. Там уже ждали девчонки и Мишка. Мы неспеша дошли до постоялого двора, полюбовавшись по пути на красивые улицы и на людей. Там нас уже ждали Лекс, Нико, Тим и Вэсил. Девушки произвели фурор., ноЛекс быстро унял восторги и позвал всех в номер.

Пока все рассаживались, он сходил в соседнюю комнату, где был сейф, и принёс сумку. Я не ошибся — в ней была наша «капуста». Сомов хлопнул по сумке:

— Вот наша награда. Как и было оговоренно — каждому по сто тысяч фэдсов.

Он стал доставать пачки денег и раскладывать на столе в шесть кучек. Я перебирал пачки из своей кучки. По пятьдесят стофэдсовых «карточек» в пачке, всего двадцать пачек. Неплохо. Теперь можно и домой. Но Лекс снова привлёк всеобщее внимание:

— Орденский Патруль принял наш отчёт и подтвердил выполнение директивы. За это нам выделена премия в количестве двадцати тысяч фэдсов на человека. И того — Сто двадцать тысяч. Вот доля каждого.

Вот это я люблю! Такая сумма греет не хуже грелки. Теперь можно и помечтать…

Но помечтать не дали. Лекс снова высказался:

— Предлагаю сегодня вечером собраться на праздничный ужин. Задание выполнено, награда получена. Отметим?

Все согласились отметить. Договорились идти в трактир неподалёку. Там и обстановка спокойная и цены не заоблачные. Назначили время. После того, как все разошлись, я подошёл к Марике:

— Слышь, сестра. Переодевайся в нормальную одежду.

— В смысле? А это — не нормальная?

— В нормальную рабочую. Не полезешь же ты в пыльную кабину в этом… Хм… Лоскутке?

— Ты хоть знаешь, сколько этот лоскуток стоит?!. Ладно, я сейчас.

— Парадокс женской одежды — цена тряпки обратно пропорциональна количеству ткани, затраченной на её создание.

Сказал я вслед сестре, удостоившись лишь пожатия плечами. А я извилины напрягал, измысливая такую учёную речь. Неблагодарная! Ню посеменила за Марикой, улыбнувшись на ходу. Я с большой смелостью показал им в спины язык и пошёл на первый этаж.

У входа в двор висела небольшая цветастая рекламка, которая привлекла моё внимание ещё вчера ночью. Это был листок, зазывающий постояльцев в соседнее заведение на вечернее представление. Мне стало интересно. Я слышал о подобных штуках. В Мире не было цирка в чистом его виде — вместо него были так называемые «зрелища». Начать с того, что арена была не круглой, а на подобие театральной сцены, и трибуны располагались полукругом. Сами представления включали в себя как чисто цирковые номера в виде иллюзий или жонглирования, так и номера эстрадные, вроде художественного декламирования или юмористических миниатюр. Всё это щедро разбавлялось песнями и плясками. Вобщем было весело и захватывающе, если верить отзывам. Сам я никогда не бывал на подобных представлениях, поэтому пришлось верить посторонним мнениям. Была у меня мысль — сводить завтра на зрелища наших, прости Господи, тинейджеров. В самом деле, не вести же их на местный рестлинг или в кабаре с полуголыми девками и мужиками. Тем более ни тот, ни другая подобных развлечений в жизни не видели, как и я сам. Так что сходим, подивимся.

А пока мы с Марикой отправились в район, известный своими механическими мастерскими. Уже в третьем «сервисе» нас заверили, что быстро отремонтируют вездеход. Мы подписали договор, оставили денег на запчасти. Нам заменят рессору, поменяют масло, отрегулируют двигатель и так, по мелочи. Я походил по мастерской и заказал жёсткий верх на машину. Мастер почесал в затылке, но не отказал. Марика хотела возразить, однако я убедил её в преимуществе нормальной крыши. Деньги она потом вернёт. Рядом с мастерской был магазин с автопринадлежностями, я прошёлся по нему, отметил широкий выбор и поставил зарубку в памяти — пригодится. Марике удалось вытащить меня из царства любимых мною железок, мы вернулись на постоялый двор в хорошем настроении и разошлись. Я пробыл в номере до вечера, слушая эфироприёмник и валяясь на кровати. Нормальный отдых. Мишка вообще спал, не обращая внимание на кудахтанье приёмника. Молодой организьм переваривал впечатления и пирожки…

Вечером я оделся в новые штаны-футболку, подождал Миху. Тим уже ушёл. Сказал, что хочет поговорить с Вэсилом до мероприятия. Потом мы с парнем зашли за Нютой. «ЯШ» на правах единственной девушки влезла между нами, взяв и меня, и Мишку под руки. Так мы и пошли, благо идти было минут пятнадцать. Ню что-то возбуждённо щебетала, но я не вслушивался. Мишка как-то неохотно с ней пререкался. Это у них спорт такой. Вокруг, не смотря на темноту, было полно народа. Фонари освещали толпу оттенками жёлтого и оранжевого, люди разговаривали, смеялись. Ночная жизнь била ключом в этом квартале.

Как и думал — наши заняли стол в углу. Мишка с Нютой немножко притихли и постарались выглядеть постарше. Особенно смешно это получалось у Ню, когда она пыталась копировать походку взрослых женщин — «качала» бёдрами при ходьбе. Смешно и мило одновременно. Я улыбался как дурак, наблюдая за нею. Стол был сервирован на восемь персон. Пять из них уже сидели за столом, тихо беседуя. А вот и мы — троица «опоздунов». Дождавшись, когда все займут свои места, Лекс провозгласил тост:

— За удачную операцию!

На мой взгляд получилось как на банкете хирургов, но я присоединился. Пили отнюдь не водяру, а вполне себе красное вино. Из фруктов — виноградом оно точно не пахло. Но винцо вкусное, хотя и сладкое. Даже Мишке и Ню разрешили поднять по пол-бокала. По мирянской традиции пили не чокаясь. Дальше снова стали обсуждать планы, которые у некоторых изменились. Похоже, что на этот раз мы разбежимся в разные стороны, как говаривал пан Попандопуло. Первым отстрелялся Нико:

— Я домой еду, как и говорил раньше. Староват стал для таких приключений. Да и Любава ребёнка ждёт. Вот.

Марика на автомате выдала:

— Поздравляю.

Все наперебой принялись поздравлять Ермолина, словно впервые слышали о том, что он папашей станет. Причём Лекс высказался с ноткой сочувствия, как мне показалось. Ну да, у него же дочь. Видимо бессонные ночи его не минули. А вот Марика как-то застенчиво поздравляла, наверное думала о том, как с дочерью Лекса будет. Когда восторги поутихли, Нико сообщил ещё одну сенсацию:

— Мы тут с ребятами поговорили… Я им броневик продаю. Мне он теперь без надобности, а им пригодится.

Интересно — за сколько он его им толкнул? Если тысяч за сто — сто двадцать, то Ермолин приедет домой с почти четвертью миллиона фэдсов. Нормальненко. Будет на что пелёнок прикупить. Так-то подобный броневик, новый, с завода, стоит под пол-лимона. Но то — новьё, на котором ещё мухи сексом не баловались. А этот хорошо поезженный, с ремонтными агрегатами. Я бы больше ста двадцати штук за него не дал. Ермолин не глупее меня, цену драть скорее всего не стал. Это здесь, в Приграничье можно «бэушный» броневик кому-то сбыть, а в обжитых местах он нафиг никому не сдался. Так что скорее всего Нико поимел за свой бронесарай оптимальные в данном случае деньги.

Вслед за Ермолиным поделился и я своими старыми новыми планами:

— Приеду, дом расширю и женюсь. Мастерскую открою.

Мои хотелки были встречены с энтузиазмом, потому как сопровождались тостом. Только Ню, по-моему, поскучнела. Тем временем Лекс заявил:

— Отложу деньги на учёбу дочки.

Покосился на Калинину.

— И на свадьбу.

Все вежливо поулыбались. Марика выдавила, почему-то глядя в стол:

— Я ещё не решила. В банк положу.

А чего это мы засмущались? Вот так — так. Но бльше Калинина ничего не сказала. Зато после очередного бокала высказался Тим:

— Мы с Вэсилом послезавтра уезжаем. К сослуживцу одному, там интересное предложение есть. Мы ещё раньше про него знали, но там с техникой надо. Теперь техника есть.

Вот как. Точно — разбегаемся. Ну да ладно. Всё равно отряд на одно задание создавался. Мы и за это подняли бокалы. Здесь за удачу пить не то что можно, но и нужно. Поболтали, вспоминая прошедший рейд. Нико спросил у Лекса:

— А что с Михаилом и Нютой будет?

— Оформим им временные документы, а там видно будет. Вот сейчас пожелания и узнаем… Ребята, вы чем хотите заниматься?

Ребята покраснели и синхронно пожали плечами. Твою дивизию — словно специально синхронность отрабатывали.

— Ну, смелее… Михаил?

Парень взял себя в руки и довольно твёрдо сказал:

— Хочу стать водителем.

С этим всё ясно. Ну уж конечно не швеёй-мотористкой. А как Нюта? Девчонка насупилась и буркнула:

— Я ещё не думала.

С таким выражением, словно эта отмазка всё обьясняет. Вот она, знаменитая женская логика в исполнении свогры Фэ! Я лишь ухмыльнулся. А неплохо сидим, кстати. Я улыбнулся Мишке:

— Приедем домой, я тебя в школу вождения устрою в Сосновске.

Ведь сам же взвалил на себя ответственность за парнишку, вот и высказал своё решение. Лекс одобрительно кивнул и хотел что-то добавить, но его прервал незнакомый голос:

— Сомов? Ты что-ли?!.

Все обернулись. Неподалёку от нас стоял худощавый мужчина в сопровождении двух девушек. И он, и девушки были в обычной одежде местных, то есть по мотивам кожаных сапог, свободных штанов, шляп. На вид мужику было под сорок, взгляд весёлый. Девушки тоже были вполне. Но что-то в человеке выдавало то, что он был не местный, в отличие от спутниц. Может по-военному короткая стрижка, может манера держаться. Лекс прищурился, а потом поднял брови:

— Мирский?

— Он самый!

Человек, отозвавшийся на фамилию «Мирский», представился всем:

— Я — Дим Мирский. Вместе с Лексом учился в военном училище.

Девушек он представлять не стал, а тихо сказал им:

— Погуляйте пока одни, девочки. Я сейчас догоню.

«Девочки» согласились и растаяли в сумерках зала. Дим забрал стул от пустующего столика и подсел к Лексу:

— Ты хоть какими судьбами здесь?

— Отмечаю с друзьями удачный рейд.

— О! Так ты ушёл из армии?!

— Ага. А ты?

— И я. Сейчас вот в одной компании тружусь. Охраняем караваны и типа того. А ты?

— Создавал отряд, ходили в рейд, в Дикоземье. Вернулись, отмечаем.

— Наёмники, значит.

— Да уже нет. Отряд распускается.

Мирский что-то прикинул в уме, полез в карман. Достал кусочек картона и сунул Лексу в руку:

— Приезжайте завтра по этому адресу. Наша кампания там нанялась в охрану, но ещё есть места сопровождающих. Водители, следопыты и прочее. Хоть договоры и не как у наёмников, но тысяч по пятьдесят заработать за экспедицию сможете. Ладно, меня ждут, так что — пока! Надеюсь, что ещё увидимся.

Мирский ушёл, а Лекс задумался. И я задумался. А что? Дома не семеро по лавкам, скотины тоже нет — чего торопиться? Что там на пятьдесят штук пахать-не перепахать за баранкой, что здесь её же крутить. Не вижу разницы. Да и ТЗГМ вхолостую гонять не придётся. Вот Мишка только. Хотя, ему всё равно удлич получать, а потом он тоже наняться сможет. Кем-нибудь. Зато денег заработает.

Я так задумался, что опомнился только тогда, когда Лекс меня второй раз спросил:

— Интересно?

— Ась?. Ну да. Вот только Миха.

Мишка посопел и наложил резолюцию:

— Если возьмут, то поеду.

Лекс почесал макушку, повернулся к Марике:

— Ты как?

— Я бы поехала, если со всеми.

Пожала плечами Калинина. Нюта вдруг прижалась к Марике и жалобно попросила:

— Возьмите меня с собой?. Я что угодно согласна делать — только не бросайте меня.

Она вдруг напомнила брошеного на улице котёнка, который тоскливо и беспомощно пищит под ногами безразличных прохожих. Марика тут же обняла девочку и пообещала:

— Конечно мы тебя не оставим, глупенькая!

Вот и материнский инстинкт Калининой проявился. Лекс развёл руками:

— Ладно, завтра съездим к нанимателю.

Вечер прошёл хорошо. Попрощались с ребятами, пожелали друг другу удачи. А с утра мы разделились. Нико остался передавать броневик новым владельцам, мы же отправились по адресу, оставленному Мирским. У Калининой была карта города, поэтому она поехала первой, я следом. Слава Тс'Охо, что место располагалось в новых кварталах на окраине, а то переться на грузовике в загруженный центр не было ни малейшего желания. В конце-концов после вихляний по второстепенным улицам мы упёрлись в железные ворота и классический КПП. Как гласила вывеска, место называлось «Отделение природоведческих наук. г. Рито». Само отделение было большим и занимало вместе с территорией не один гектар. Мы терпеливо дождались разрешения на въезд. И то — разрешили въехать только лёгкому вездеходу, а грузовик пришлось оставить на стоянке. Ну и ладно. Перед жилым корпусом мы вышли и немного размяли ноги.

— Куда хоть нам?

Спросил я. Лекс сверился с бумажкой:

— На второй этаж.

Я пожал плечами и первым пошёл к дверям. И тут получился тот самый эффект, когда берёшься за ручку двери, тянешь на себя — а оттуда кто-то другой в то же самое время её толкает. Вобщем дверь резко распахнулась и прямо на меня вылетела девушка, которую я инстинктивно поймал в охапку и при этом она нечаянно боднула меня в грудь красной швелюрой. Красной?!

— Ой!!. Извините пожалуйста!

Какой знакомый голос. Неужели?

Девушка, упершись ладонями мне в грудь, подняла голову. Пряди закатно-красных волос разошлись.

— Лани?!

— Фрам?!!

Мы воскликнули одновременно…

Загрузка...