Кровавое Благодаренье

Глава 14

Понедельник, 15 июля. День

Тель-Авив, Яффо

Наташа, имея долгий опыт жизни в Земле Обетованной, освоилась быстро, слилась неразличимо с миллионами ближних. А знание иврита плюс израильский паспорт как бы утверждали ее особость, выделяя из множества понаехавших.

Но главное, коренное отличие — труд, труд и труд. Наталья работала так же, как любила — отдаваясь всею силой, умом и духом, с задорным, фанатическим горением.

Бывало, что работа огорчала ее, плетясь еле-еле, доводя порой до отчаяния, но ведь иное тоже случалось — размеренный, монотонный труд вдруг продвигался скачком, руша заторы из ошибок и просчетов.

Торча у компьютеров целыми днями, Ивернева начинала беспокоиться о фигуре — не растолстеть бы. И тогда отправлялась гулять, подчеркнуто не замечая охрану. А в Тель-Авиве было, где побродить.

Район Яффо переполняли туристы, и девушка даже играла немного в приезжую — незагорелая кожа и золотистые волосы как бы указывали на скандинавское происхождение.

А иногда Наташа покидала Старый город — захаживала в кафешки Неве-Цедека, гуляла по ухоженным улочкам Рамат-Авива, что рядом с университетом. Неподалеку археологи прилежно копошились в прошлом, отнимая у земли древний филистимлянский город Тель-Касиле, но публику на раскоп не пускали.

Чаще, правда, удаляться не хотелось. Бросаешь работу — подступает тоска, и ты остро, оголенно ощущаешь, до чего же соскучилась по своим. По Мише, по Лее, по Рите и Юлиусу, по Инке.

Спасала «аська» — системка, недавно запущенная дьявольски талантливыми еврейскими мальчиками.

Ай-Си-Кью пересылала видео с аудио через Интерсеть, и смотреть издалека в милые глаза дочери, слышать высокий тонкий голосок стало ежевечерней отрадой и утешением.

Но сегодня Наташа даже о любимых не думала. Взбудораженная с самого утра, она готовила презентацию — Эли Харари и Дани Лешем из «Элрона» вежливо предупредили, что нагрянут сегодня. И устроят «смотрины».

В принципе, Ивернева была готова к сдаче, но даже студентка-отличница лихорадочно просматривает перед экзаменами свои конспекты, уверенная, что зачета ей не видать.

«Всё будет хорошо!» — твердила девушка давнее Мишино заклинание…

* * *

Разумеется, гости застали хозяйку врасплох. Наташа в третий раз учиняла «чек-ап», и тут гулко ударила деревянная колотушка, подвешенная у входной двери. Раз, другой… И три удара подряд. Условный стук.

— Спокойствие, — выдохнула девушка, — только спокойствие…

Нацепив голливудскую улыбку, она пошла открывать.

Первым вошел солидный и невозмутимый Харари — в нем удачно совмещались скиллы способного компьютерщика и предприимчивого бизнесмена. За ним следом ввалился суетливый и всегда неухоженный Лешем, прятавший мечтательный взгляд за толстыми стеклами очков. Несколько пронырливых юристов и крученых экспертов в одинаковых черных костюмах шмыгнули стайкой ученых ворон. А последним явился Старос.

— Филипп Георгиевич… — залепетала Ивернева.

Гендир в свойственной ему разбойничьей манере потряс девушку за плечи.

— Всё good, Наташка! — возбужденно прошептал он. — Всё просто very well! — а затем громко и властно: — Ну, показывайте ваши достижения!

— Спешим увидеть, гэвэрэт Тали, — поклонился вальяжный Эли.

— Изо всех сил! — вставил простодушный Дани, и залучился, как китайский фонарик.

— Могу продемонстрировать прямо здесь, — мягко улыбнулась Наталья. — Вас тут… девять человек. Вот видеокамера с хорошим разрешением, и… Мне нужна фотография любого из вас!

— Снимок с водительских прав подойдет? — несмело обратился один из юристов.

— Вполне! — получив ламинированную карточку, Ивернева глянула на нее. — Сефи Голдфингер. Отлично…

Вскоре отсканированное, ничем не примечательное лицо Голдфингера (если не считать фантастического носа), загрузилось в систему идентификации.

— Готово! Если вам не трудно, пройдитесь всей группой перед камерой. На нее, мимо нее… Можно вертеть головой, наклонять ее, отворачиваться… Прошу!

Посмеиваясь, «приемная комиссия» затопала мимо холодно блестевшего зрачка объектива. Голдфингер кривлялся и гримасничал, кутался в пиджак, но на все его хитрости биометрический терминал отвечал однообразным звоночком, фиксируя юриста-крючкотвора.

— Wow! — воскликнул Старос.

Приободренная, Наташа включила видеомагнитофон. На экране поплыли толпы народа — на магазинных эскалаторах, в зале ожидания или просто на улице, запруженной народом.

— Спасибо офицерам АМАН — я на них испытывала систему распознавания… — дернула губами Ивернева. — Вот они на рынке Шук Кармель… А это улица Нахалат Бинямин — видите, какая толпа? Торговцы, покупатели… суматоха и неразбериха. А здесь — молл «Дизенгоф центр»… Видите, как парни уклоняются? Самое сложное для системы — сличать лица в наклоне или под большим углом. Но ничего, справились…

— Слушайте… — находясь под впечатлением, затянул Харари. — Замечательно… Просто феноменально!

— Берем! — расплылся Лешем.

Эксперты переглянулись.

— Все-таки… — промямлил Голдфингер, боязливо потирая руки. — Я бы посоветовал затеять более масштабные испытания. Установить терминалы в аэропорту, в гипермаркетах и прочих людных местах, и как следует погонять систему, испытать на добровольцах разных национальностей и рас, старых и молодых, женщинах и мужчинах…

— Согласен, — кивнул Старос, незаметно подмигивая Наталье. — Месяца хватит?

— Вполне! — быстро сказал Дани, поправляя очки. — Самое главное — сберечь программу, чтобы не «ушла». Знаете же, что такое промышленный шпионаж!

Все дружно закивали с очень серьезными лицами.

— Гэвэрэт, — почтительно сказал Эли Харари, — лично меня вы убедили полностью, и я очень рад нашему будущему сотрудничеству. Чего стоит великолепная «Расхитительница гробниц»! Признаюсь, сам «подсел» на игру — в мои-то годы!

Окружение заулыбалось, как по команде.

— Однако, я соглашусь с коллегами, — построжел Харари, — испытания необходимо продолжить, ведь на кону очень, очень большие суммы! Но и с Дани я тоже солидарен — программа не должна достаться конкурентам, ни в коем случае! Поэтому, гэвэрэт… Не согласились бы вы переехать в штаб-квартиру «Элрон»? — он заспешил: — Как только испытания завершатся, мы тотчас же подпишем все бумаги с «Совинтелем», а вы возглавите отдел в СП «Нортроникс»… Но стоит ли ждать?

Гости всей толпой перевели взгляды на Иверневу.

— Да я-то, в принципе, не против, — смутилась она. — Вот только… А как же АМАН?

Лица окружающих смягчились, принимая снисходительное выражение.

— АМАН — не проблема! — небрежно махнул рукой Лешем. — Мы им первым отгрузим идентификаторы!

— Ну… — повела головой Наталья. — Тогда я согласна.

— Greate! — воскликнул Старос, щерясь в зловещей улыбке старого пирата.

И все дружно отзеркалили ее.

Вторник, 16 июля. Утро

Атлантический океан, борт АТАВКР «Ульяновск»

7-я ОпЭск уже больше полугода крейсировала по волнам Атлантики, стараясь не приближаться к терводам США. Карибское море… Мексиканский залив… Большой трансокеанский канал…

Устали и корабли, и экипажи — всей радости, что загорели дотемна. Но кто же знал, что беспорядки в Америке выльются чуть ли не во Вторую Гражданскую! Тут уж, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. А ну, как «черногвардейцы» доберутся да ракетных шахт? Да и шарахнут «Минитменами»? Мало ли…

Вот и водила хороводы Атлантическая эскадра, скупо «сменяя караул». Дошла очередь и до ОБК.

Убыл домой тяжелый атомоход «Дзержинский» — прибыл ТАКР «Калинин». Скрылся за горизонтом «Комсомолец» — явился крейсер «Октябрьская революция». Не тот старый, проекта 68-бис, а новенький «Атлант», с шестнадцатью мощными противокорабелками «Вулкан» П-1000.

И вот долгожданный приказ — «Ульяновску» следовать в родную гавань! На смену АТАВКРу поспешала «Рига».

* * *

Напоследок контр-адмирал Мехти решил срезать путь — авианосец двинулся Флоридским проливом. Грозных окриков не дождались — американцы слабо реагировали на внешнюю угрозу. Еще, видать, не отошли от внутренних «великих потрясений». Покружился под ясными небесами «Орион», замаячил «Хокай» над лазурью вод — вот и вся ответка.

Впрочем, Гирину не до происков было — он третий месяц подряд служил в чине СПК — старшего помощника командира корабля. Порой у Ивана возникало ощущение, что всю махину «Ульяновска» он тащит на себе. Что ж, истина где-то рядом.

Кто отвечает за боевую готовность, оборону и защиту авианосца? Старпом. А за воинскую дисциплину? Он же, старпом. И прочая, и прочая, и прочая — список длинен.

Но во всем этом потемнении от натуги сияло и светлое пятно — Иван с каждой минутой приближался к своей ненаглядной.

Кап-два мягко улыбнулся. Настенька…

Подумаешь, хлопоты! Подумаешь, тревоги, пусть даже боевые!

Родина превыше всего. А родина — это дом. Настенька и Максик.

Даже простенькие воспоминания о родных наполняли надеждой, крепили волю — и грели душу.

Подумав, Иван пришел к выводу, что не всё так уж плохо и тяжко, как мерещится вечерами. Заползаешь в каюту, а всех мыслей — спать, спать… Но это с непривычки. Он хватается за все сразу, а надо приучить себя не мешать людям нести службу!

За свою БЧ-7 Гирин нисколько не беспокоился, знал, что там порядок. Да и за «румын» из минно-торпедной БЧ-3 он не волновался ничуть. А «маслопупы» из электромеханической БЧ-5… Чего их дергать? Служат как надо…

Из круговорота дум старпома вырвал голос дежурного.

— Товарищ командир! «Радио» с берега!

— Не понял, — нахмурился Иван. — Амеры, что ли?

— Так точно! Просят перехватить частный самолет с… state criminals… государственными преступниками!

«Ага… — коварно улыбнулся Гирин. — Разнежились что-то наши летуны! Сейчас вы у меня забегаете…»

И спокойно объявил:

— Тревога.

* * *

Совсем небольшой самолетик, двухмоторный «Бичкрафт Гурон», держал курс на восток, в открытый океан. Топлива ему не хватит, чтобы долететь хотя бы до середины Атлантики, следовательно, аппарат просто уходит из-под бдительного контроля береговых служб. Вскоре «Гурон» завернет на юг, к Багамам или Доминикане.

— Цель наблюдаю. Взяли на сопровождение…

Кивнув, Гирин вышел на «балкон» — крыло мостика, Отсюда хорошо видать «полётку», и как с короткого разбега поднимается «Як-39»… Вторая по счету «вертикалка». Не гоняться же за каким-то «кукурузником» на сверхзвуковых «горизонталах»!

Поняв, что нервничает, Иван рассердился. Это Мехти всё — сидит себе, спокойный, как йог! Лишь изредка усы приглаживает — видать, улыбочку прячет…

— Цель снижается! Выходит из зоны видимости!

— БЧ-6! — лязгнул старпом.

— Штурмовики на месте, тащ командир. Пуганули. Ведем!

Минут десять спустя показался белый «Гурон». Его, как псы дурную овечку, конвоировали «яки».

— Идет на посадку!

«Криминальный самолет» сел, уныло кивнув носом.

— «Вертикалы»?

— На посадочном курсе! ПД, струйные — норма. Сопла вертикаль!

— Ну, что, старпом? — закряхтел Мехти, вставая. — Пойдем, глянем на «государственных преступников»?

Гирин, вытиравший пот со лба, насупился.

— Всё нормально, Иван, — вполголоса сказал Тахмасиб Гасанович. — Вижу, решил, что не доверяю? Я на подхвате, понял?

— Понял, — вытолкнул старпом.

Пока оба командира крутились по трапам громадной надстройки, «Гурон» заглушил двигуны. Взъерошенный летчик с окладистой черной бородой, завитой колечками, стоял у самолета, с мрачной тоской глядя на море. Долетался.

— Ну, и кто это к нам пожаловал? — бодро заинтересовался контр-адмирал.

Матросы в касках, в брониках и с автоматами вывели шестерых зашуганных джентльменов и одну худущую леди в седых кудряшках, трясущуюся, как панночка в «Вие».

— Товарищ командир… — сипло выдохнул матрос с «калашом». — Гляньте…

Он поднял крышку чемоданчика, и Гирину в глаза ударил нестерпимый радужный блеск — «дипломат» был доверху набит бриллиантами.

— И тут этой ручной клади — до хрена и больше! Золото… Валюта… А это чего, в тубусах? Чертежи, что ли? Ха! Картины! Полотна, то есть. В трубочку свернули…

— Вот, как грабить надо! — фыркнул пилот «Яка», снимая шлем. — Чтоб на три поколения хватило!

— Это не грабители, Слава, это банкиры, — приблизился Мехти, усмехаясь и пряча радик в нагрудный карман. — Старпом, курс на Норфолк. Нас приглашают в гости.

Тот же день, позже

Вашингтон, Пенсильвания-авеню

Заметив, что маяк почти на траверзе, Гирин обернулся к вахтенному офицеру:

— Горнист на месте?

— Так точно, товарищ капитан 2-го ранга.

— Играйте аврал.

Тот, не глядя, ткнул кнопки боевой трансляции и дал отмашку горнисту. Венчая длинный ряд пронзительных звонков, переплетённых со звуками горна, по кораблю понеслась команда — «Аврал! Корабль к постановке на якорь приготовить!» И, секунду спустя, — «Баковым на бак!»

АТАВКР плавно заходил на крупнейшую базу американского флота. Здесь у причалов стояло семь или восемь авианосцев, куча крейсеров и эсминцев.

Огромный вертолет тяжело присел на палубу «Ульяновска», и Мехти ухмыльнулся:

— Ну, давай, старпом! Много не пей, и на провокации не поддавайся!

— Как-то это всё неправильно, Тахмасиб Гасанович… — смущенно забормотал Гирин.

— Вот этим ты мне и нравишься, — серьезно сказал контр-адмирал. — Ты, Вань, всегда сомневаешься в своем праве брать блага от жизни. Всё оглядываешься — нет ли кого подостойней? Ступай! И не подведи экипаж!

Лихо отдав честь, Иван поспешил к вертолету, крепко ухватившись за козырек фуражки. Честно говоря, ему нравился предстоящий «визит вежливости», хотя и понятно было — Белый дом всего лишь раскручивает пиар-акцию, а он будет той самой центральной фигурой, вокруг которой устроят танцы с бубнами.

«Ну, и ладно», — усмехнулся Гирин, поднимаясь по короткому трапику. Выдрессированные морпехи в парадках устроили его в кожаном кресле у иллюминатора, и рев турбин сразу поднялся на октаву — президентский вертолет плавно поднялся в воздух, развернулся и потянул к Вашингтону.

* * *

Геликоптер сел прямо на лужайку Белого дома. Морпехи подтянулись, словно дожидаясь, пока утихнут махи лопастей, и с почетом выпроводили советского моряка.

Заметив суетливых корреспондентов, что целились в него объективами, Гирин приосанился, поправил фуражку…

Белый китель чист, как платье невесты, а уж стрелка на брюках наведена лезвийная — экипажу за своего командира стыдно не будет. Флотский шик!

Небрежно кивая вышколенной обслуге, Иван прошел в Белый дом. Дворец — так себе. С Кремлем не сравнить.

Больше всего похоже на купеческий особняк, где главенствует принцип «дорого-богато». Тут же на ум пришла уничижительная характеристика Чарльза Диккенса: «Миссия Америки — опошлить Вселенную».

«Ну, такими уж уродились», — беззлобно подумал старпом.

Его провели в обширную комнату, отделанную в желтых тонах, куда тут же набились фотографы. Минуты не прошло, как распахнулись резные двери, и с порога улыбнулась Синтия Даунинг — невысокая, хрупкая, в строгом синем костюме.

Непринужденно шагая, она приблизилась к Гирину, и торжественно, на камеру, пожала ему руку.

— У вас гагаринская улыбка, мистер Гирин, — мягко сказала миссис президент на чистом русском языке, — и даже фамилии схожи.

— А у вас прекрасное произношение! — вздернул бровь кап-два.

— Разучила в бытность свою шпионом в Ленинграде! — со смешком молвила Синтия. Ее взгляд обрел пристальность. — Чувствуется, что вы не совсем доверяете нашей искренности, Иван…

— … Родионович.

— Иван Родионович, не обращайте внимания на прессу — это их работа, но, поверьте, я лично весьма и весьма признательна вам за поимку той «великолепной семерки»! Дело даже не в том, что возвращены ценности на десять миллиардов… Трое из тех семерых напрямую причастны к убийству моего мужа — и чудовищному аутодафе в нью-йоркском аэропорту.

Гирин сурово покачал головой.

— Электростула для них мало, — глуховато выговорил он.

— К сожалению, — криво усмехнулась Даунинг, — казнить можно лишь однажды. Но не будем о грустном и мерзком!

Обернувшись к брыластому офицеру, двумя руками державшему плоскую коробочку, президент ловко подхватила медаль.

— За мужество и отвагу, проявленные в бою, — громко заговорила она, — за существенный вклад в защиту национальных интересов Соединенных Штатов, мы вручаем капитану Гирину медаль «Серебряная звезда»!

Даунинг сноровисто прикрепляла награду к белому моряцкому мундиру, а фотокамеры неистовствовали — затворы трещали очередями, вспышки сливались в стробоскопическое мельтешение.

«Лишь бы Настенька гордилась!» — мелькнуло у Гирина, и отдал честь президенту США.

Суббота, 20 июля. Утро

Щелково-40, улица Колмогорова

Рита прошла на кухню, и сразу включила кофеварку — та заворчала, забулькала, зашипела… Пахучий напиток, выдавленный из зерен арабики, тонкой струйкой потек в стеклянный кофейничек.

«Пусть подогреется», — решила Гарина, и села у стола, запахнув халат. За окнами копилось летнее тепло, но дом хранил благую ночную прохладу.

Молодая женщина обожала эти утренние минуты недолгого покоя, когда можно побыть наедине с собой.

«Не выйдет», — улыбнулась она, заслышав легкий топоток.

Лея ворвалась на кухню, сияя от радости жизни.

— Привет, Рита! — зазвенело кругом.

— Привет!

Лея Михайловна с младых лет выучилась обходиться без родственных регалий. Зачем нужны все эти «тети» с «дядями», когда и так ясно, что Лида — это бабушка, а Инна — мама Васёнка?

— Иди ко мне.

Девочка охотно залезла на колени к «тете Рите», и любезно поинтересовалась:

— Я тебе точно не мешаю?

— Точно.

— А папа опять на работе?

— Да, Леечка, он у нас такой. Но на обед придет обязательно.

— Получается, — малышка задрала голову, — мы одни? Втроем во всем доме?

— М-м… — затруднилась Гарина. — Втроем?

— Ну, да! — расширились глазята. — Ты, я и Коша!

— А-а… Про кота-то я и забыла, — Рита обняла Лею, и осторожно, боязливо даже, спросила: — Сильно по маме скучаешь?

— Не-а! — мотнулись золотистые локоны. — Уже не скучаю! Папа сказал, что мама приедет через месяц. И теперь я ее жду!

Рита ощутила внутри обволакивающее ласковое тепло.

— Веришь папе? А почему?

— Рита, не говори, что не понимаешь! — Лея погрозила пальчиком. — Потому что папа никогда меня не обманывал… И потому что я его люблю. Очень, очень сильно! А папа любит меня. Только не так, как тебя или маму, а как Юлю. Я же чувствую!

— Да, — пробормотала Гарина, — твой папа тоже ощущает психосущность… Скажи, а меня ты тоже чувствуешь?

— Ага! Ты любишь папу, но не так сильно, как мама! — девочка тревожно глянула на женщину. — Ты не обиделась?

— Нет, Леечка… — вздохнула Рита. — Просто… Да так, мысли всякие…

— Какие, какие, какие? Ну, ска-ажи…

— Понимаешь… — неуверенно вытолкнула Гарина. — Мне иногда кажется, что твой папа любит нас меньше, чем мы его…

— Хитренькая такая! — возмутилась девочка. — Вы-то его одного любите, а ему надо вас двоих любить!

— А, ну да, — согласилась женщина, тая улыбку. — Несправедливо, м-м? Только почему — нас двоих? А Инна?

— А папа не любит Инну, — спокойно ответила Лея. — Он ее жалеет. Рит… — она глянула исподлобья, будто стыдясь своей пытливости. — А тебе разве плохо с папой?

— Да нет, конечно! — всполошилась Рита. — Что ты! Мне с ним хорошо, очень!

— И приятно?

— И приятно.

Лея успокоено кивнула.

— Когда я была маленькой… Я тогда проснулась от того, что мама громко стонала. Они обнимались с папой, голенькие, и я спросила: «Мамочка, тебе плохо?» А она ответила: «Мне очень, очень хорошо!» А я тогда, наверное, в самый первый раз почувствовала маму с папой — им взаправду было приятно… Я и тебя с ним видела! — хихикнула девочка. — Вон там, на диване у камина! И тебе тоже было очень, очень хорошо! — задумавшись, она сказала: — А Юли еще долго не будет?

— Месяц, наверное… — слегка растерянно выговорила Рита. — Она сейчас в гостях у бабушки Светы и дедушки Коли — это мои папа и мама.

— Везет Юльке… — вздохнула Лея. — У нее целых два деда! И еще две бабушки! А у меня только дед Филя и баба Лида… — она задумалась. — Выходит, мне теперь надо Лиду вдвое сильней любить! Одна же бабушка осталась… Ой, Рита! Совсем я тебя замучала! Пей скорее свой кофе!

— А ты со мной будешь? — улыбнулась Гарина.

— Со сгущенкой? — уточнила малышка.

— Ну, а как же!

— Ну, давай…

Рита быстренько достала полбатона из хлебницы. А из холодильника — сыр, масло, колбаску. И закрутилась, завертелась кофейная церемония…

Среда, 4 сентября. День

Москва, улица Автозаводская

Сегодня директорская «Волга» подъехала к заводоуправлению пораньше — вскоре пожалуют телевизионщики. И всё утро долой…

— Андрей Владимирович! — громко цокая каблучками, Жукова догнала секретарша. — Подпишите, пожалуйста!

— Что тут? — проворчал директор.

— Шинники опомнились! Шлют целый автопоезд резины!

— А-а… — Андрей подмахнул бумаги. — Аллочка, если будут спрашивать, я в сборочном.

— Хорошо, Андрей Владимирович!

Жуков поправил пиджак с флажком делегата на лацкане, размышляя о скоротечности жизни. Сначала октябрятская звездочка, потом пионерский значок, комсомольский, депутатский… Хм. Может, он потому и не расстается с делегатским значком, что он — последний?

Дюха поморщился. Что за мысли с утра? Ему всего тридцать восемь, он красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил!

— Андрей Владимирович! — заголосила главбух, выглядывая в окно. — Приехали!

— Кто? — недовольно задрал голову Жуков.

— Да эти… С Центрального телевидения! Или со Всеобщего Вещания? В общем, из Останкино! Или с Шаболовки?..

— Тьфу ты! Я и забыл… Где они?

— Да вон, идут!

По широкому проезду шагала большая и шумная толпа, качая микрофонами на штангах и баюкая телекамеры. Их вел воинственный режиссер в традиционной кожанке и кепке.

— Товарищ директор! — радостно закричал он. — Как договаривались!

Жуков смиренно вздохнул.

— Может, не в кабинете? — повел он рукой на корпуса. — А в цеху?

— Давайте! — обрадовался телевизионщик. — Минуточку… Олег, снимешь товарища директора шагающим к цеху!

— Понял, — с ленцой вытолкнул здоровенный оператор, пристраивая камеру на плечо.

— Танечка! Микрофон! Запись! — выдохнув, режиссер заговорил духоподъемным тоном: — Мы с вами находимся на территории производственного объединения «ЗиЛ». Все знают знаменитые «зиловские» машины — от мощных тягачей с вагонами-фурами на прицепе до микрогрузовиков! Элегантные автобусы, представительские лимузины, малолитражки — чего только не освоили трудящиеся «ЗиЛа»! Спросим об этом генерального директора ПО «ЗиЛ» Андрея Владимировича Жукова. Андрей Владимирович! Уже более пятнадцати лет «ЗиЛ» находится, так сказать, в свободном плавании — ваше предприятие само ищет смежников, само закупает ресурсы на товарно-сырьевых биржах Госснаба, само продает автомобили, в том числе, и за рубеж. Скажите, а что такое, по-вашему, социалистическая конкуренция?

Жуков пожал плечами, стараясь не выдать раздражения.

— Когда наше ПО слилось с «Ижавто», — внушительно начал он, — то завод АЗЛК не выдержал соперничества, поскольку за нами гораздо более высокая культура производства. Однако, хватило пяти или семи лет, чтобы АЗЛК, уже как подразделение «ЗиЛа», резко повысил качество продукции. То же самое произошло с заводами «КрАЗ» и «РАФ» — наши специалисты навели порядок на этих предприятиях, и дело пошло. То есть, мы не закрываем отстающие производства, и не выгоняем рабочих на улицу, а ищем причины плохой работы, делаем выводы и принимаем меры. Чувствуете разницу? И приведенные мной примеры характеризуют не только соцконкуренцию, но соцпредприимчивость. Прибыль любой ценой — это не наш метод. Кадры прежде всего!

Бойкий режиссер снова утонул в прямой речи — заливался соловьем, больше напоминая попугая, — а Дюха откровенно скучал, выслушивая хвалебные оды.

«Надо успеть заехать за Зиночкой, — перебирал он реально значимые задачи, — и свозить ее в ЦУМ… Тогда заодно и в „Детский мир“ заскочу — Гришка уже неделю канючит: купи, да купи ему конструктор… А вдруг инженером станет…»

— Спасибо, товарищ директор! — пробился прочувствованный голос телевизионщика. — Сюжет выйдет на следующей неделе. А можно нам пока цеха поснимать?

— Поснимайте, — ворчливо ответил Жуков.

Уф-ф! Дышать, и то легче стало. Повеселев, гендир бодро зашагал на работу.