Кристалсэнд 1010.28 (СИ)

Глава 3

Мэйпл-стрит.

Утро выдалось на редкость теплым и солнечным; небо было того изумительного голубого цвета, который увидишь только осенью или в самом конце лета. Вчера вечером, кстати, дождь так и не пошел, несмотря на гигантскую грозовую тучу, но в городе и так было мокро и грязно, так что люди радовались хоть кратковременному изменению погоды — именно кратковременному, потому что уже к полудню небо снова затянулось бело-серыми тучами; пару раз налетал довольно холодный ветер. Правда, на вечер синоптики опять обещали солнечную, теплую погоду, но никто им особо не верил.

По улице шел высокий парень в темно-серой куртке, черных джинсах и светло-серой кепке; был он в наушниках, в которых гремел последний альбом одной немецкой рок-группы — Grey Summer Sun, появившейся в середине 90-х (точнее, образовалась группа в 1995 г., но настоящая слава пришла к ним только в 1998 г.) и быстро ставшей популярной не только из-за хорошей музыки и весьма заковыристых текстов, но еще и из-за специфического имиджа вокалиста (по совместительству еще и гитариста и автора музыки и текстов), не боящегося, к примеру, выйти на сцену в костюме кота, собаки, лягушки или даже робота или в клоунском гриме, а однажды он притащил на сцену большую коробку трехдюймовых дискет и кидал их в зал (почти все фанаты недоумевали — что это такое. Группа состояла из четырех человек — вокалиста / гитариста, басиста, клавишницы и ударника, причем первые трое были в коллективе с момента его образования, а вот с ударниками им повезло меньше — сейчас в группе работал уже четвертый по счету (и по странному стечению обстоятельств всех их звали Джорджами). Первые два их альбома были отличным гитарным роком с небольшими вкраплениями электроники, на следующих двух электроники стало намного больше, но ребята по-прежнему радовали слушателей (и критиков) отличными работами, а вот с пятого альбома началось резкое падение — больше никак это не назвать. Музыканты, правда, после четвертого альбома говорили, что хотят снова стать популярными, как в конце девяностых — начале нулевых, и частично им это удалось, но какой ценой… Музыка и тексты стали примитивными, попсовыми, местами даже мерзкими, отталкивающими, но в то же время притягивающими новую аудиторию — малолетних девочек с черными ногтями, любящих плохих мальчиков, кого из себя пытался строить вокалист, которому на тот момент было уже далеко не 20 (к тому же у него давно была жена (уже вторая по счету) и двое детей). Но если пятый альбом еще можно было слушать (по крайней мере, один из синглов действительно радовал слух, хотя клип на него представлял собой обычное безликое видео с группой, печально играющей свою музыку в интерьере какого-то гостиничного номера, причем даже без спецэффектов, которыми изобиловали их клипы на песни с первых четырех альбомов), то шестой был самой настоящей примитивнейшей попсой, хотя мелодии были на редкость прилипчивыми. Седьмой альбом получился очень похожим на шестой, хотя в паре мест ребята и пытались вернуть себе былой задор, но большинство текстов по-прежнему поражали своей примитивностью и даже тупостью. Восьмой, последний на данный момент, был практически таким же, как седьмой, только голос у вокалиста стал более прокуренным, что настораживало, т. к. раньше усиленное курение никак не сказывалось на его голосе — то спокойном, немного мяукающим, то срывающимся на дикий скрим, которому могли бы позавидовать вокалисты многих металл-групп с экстремальным вокалом, — который, можно сказать, является одной из визитных карточек группы.

Парень спокойно шел по улице и хмурился, слушая новое творение вышеописанного немецкого коллектива. Данная группа не принадлежала к числу самых его любимых, но вот к числу однозначно уважаемых относилась, поэтому он был должен прослушать их новый альбом. Конечно, он не ожидал от них никаких откровений, но все-таки был немного расстроен тем, что музыканты продолжили ориентироваться на глупых сопливых школьниц. В конце концов, перед пятым альбомом они ясно дали понять, что поменяют стиль, чтобы вернуть себе былую популярность, причем, похоже, любыми методами. Ну что же, популярность они себе вернули, пусть и не такую скандальную, как раньше…

Наконец, закончилась последняя, четырнадцатая, песня. С ее получением пареньку пришлось немного попотеть: первые 13 треков альбома появились в сети еще за месяц до релиза, а последний — бонусный — был доступен только в одном крупнейшем музыкальном Интернет-магазине, причем только в американском и немецком его подразделениях; дело тут в том, что его банковская карта была просрочена, а новую он не решался завести по причинам довольно щекотливого свойства. Пришлось подождать целую неделю после официального релиза, пока искомый трек выложат в сеть; для такой популярной группы это было слишком много; правда, можно было попросить друзей купить трек за его деньги, но те, у кого была возможность это сделать, отказались — мол, покупай сам, будем мы еще из-за твоих проблем мучиться, заведи себе нормальную карту и купи; а те, кто мог купить безо всякого нытья, либо почему-то исчезли из сети (причем это явно не было связано с релизом или просьбой о покупке, т. к. исчезли они еще до релиза), либо говорили, что пока не могут ничего покупать даже на данные им деньги, т. к. или их карта почему-то не принимается, или закрыт доступ к магазину, и т. д., и т. п. — одна причина веселее другой. Качество той самой композиции, правда, было несколько низковатым для довольно высокого (256 кбит/с; хотя кому как…) битрейта (в том магазине музыка даже в 2017 г. все еще продавалась в собственном кривом и закрытом формате с вышеуказанным битрейтом), но в том музыкальном магазине транскоды или просто сомнительного происхождения треки (например, явно записанные с радио — аж с невырезанными словами ди-джея в середине; правда, тот ляп оперативно исправили и даже извинились) давно стали обычным явлением, к тому же даже в таком качестве песню вполне можно оценить (если, конечно, вы слушаете музыку, а не любуетесь на спектры — любители полюбоваться на них не перевелись и в 2017 г.).

Закончив прослушивание альбома, парень выключил плеер и убрал его в карман; затем, сняв кепку и тряхнув головой, он немного замедлил шаг и стал глазеть по сторонам, рассматривая витрины магазинов, кафе и ресторанов, прохожих, машины — да все вокруг. Несколько раз он в задумчивости останавливался у небольших забегаловок, намереваясь там перекусить, но затем почему-то решал продолжить свою прогулку.

«Эх, хорошо-то как… Все еще тепло, хоть и не так, как утром, но все равно хорошо. Надеюсь, дождя сегодня не будет, а то он задолбал, честное слово. Мммм… а вот альбомчик подкачал. Конечно, это не та мерзость, что они изобразили на шестом альбоме, но все равно не радует. А вот что радует — так это то, что я впервые слушал новый альбом на прогулке. Странно и непривычно, но мне нравится. Надо будет почаще так делать. И гуляешь, и новую музыку слушаешь. Ощущения совсем другие, восприятие меняется».

Паренек задумался и чуть не налетел на высокую толстую мамашу с двумя орущими детьми; к счастью, она была всецело занята ими — громким и противным, как сирена, голосом объясняла им, что будет, если они продолжат так плохо себя вести, — поэтому не заметила, что ее чуть не сбили. Парень только отряхнулся (пришлось отскочить в сторону, отчего он задел плечом не особо чистую стену очередного продуктового магазина), хмыкнул и продолжил свою прогулку. Ветра больше не было; где-то вдалеке небо начало очищаться — показалась пара небольших ярко-голубых прорех в бело-сером облачном покрове. А еще через пару минут сквозь облака начало пробиваться солнце.

«Ну и как можно сидеть дома, когда на улице такое творится? Этот дождь уже всех достал, а сегодня утром погода была просто шикарная! Да и сейчас небо скоро очистится, и будет так же тепло, как и утром, а, возможно, даже теплее. Конечно, чувствуется, что скоро осень, но все же…»

Через минут пять парень понял, что проголодался; по причинам, которые лучше не называть, сегодня он очень плохо позавтракал — две чашки кофе и один-единственный шоколадный пряник, а на улицу вышел далеко не только для того, чтобы послушать новый альбом Grey Summer Sun. Надо было побыстрее купить чего-нибудь поесть; кругом было полно соответствующих заведений, но парень хорошо знал, что ему нужно — небольшое кафе в одном из маленьких двориков, там его и его друзей хорошо знают, и за стандартную цену, за которую можно купить неплохой обед, его угостят по высшему разряду. Но до искомого двора оставалось еще как минимум минут двадцать ходьбы, а есть хотелось все сильнее и сильнее с каждой секундой. В итоге парень не выдержал и все-таки купил два хот-дога в одном из понатыканных везде киосков. Чувство голода немного притупилось, но не отступило до конца — видите ли, парнишка и вчера не очень хорошо поел — вчера в его холодильнике были только маленький кусок сыра (пошел на три бутерброда на завтрак), начатый суп быстрого приготовления (пошел на обед) и остатки замороженной овощной смеси (ужин). На сегодня там не осталось ничего; пришлось буквально вывернуть наизнанку буфет, чтобы найти один-единственный пряник — правда, в весьма хорошем состоянии. Так что после хот-догов решено было купить еще два маленьких пирожка с мясом и запить их стаканом холодного чая. После небольшого перекуса парень решил пойти дальше; денег у него хватило бы не только на отличную трапезу в том самом кафе, но и на кое-какие продукты для дома — их он намеревался купить в расположенном рядом магазинчике (конечно, по специальным ценам — только для него и его друзей, ведь они поддерживали крепкие дружеские отношения с владельцем магазина и часто помогали ему в технических вопросах).

«И почему это я должен сидеть в четырех стенах? Думаю, голод — прекрасная причина для того, чтобы немного прогуляться. Если у нас нет другого выхода, кроме как хорошенько врезать этим мерзавцам, то зачем делать из своей квартиры тюрьму и безвылазно торчать там, дрожа от каждого резкого звука? К тому же у легавых не хватит смелости объявить нам настоящую войну, как утверждал Вик. Поэтому не надо прятаться в своих уютных норках. Если придется дать им бой — отлично, мы готовы. Но вот трусливо сидеть в своих квартирах и делать вид, будто нас нет… нет, это совсем не выход. И я просто не верю, что на нас реально могут начать охоту. Это моментально настолько испортит имидж власти, подорвет доверие к ней, что тогда федералам придется расстреливать вообще всех, в том числе и так называемых «законопослушных граждан». Хотя насчет доверия сильно сказано — в этой стране правительству когда-либо доверяли только умственно отсталые»

А вот и вход в тот самый дворик — точнее, большой красивый двор с деревьями, детской площадкой и даже маленьким мостиком через крохотную речушку, большей частью протекающей под землей, но кое-где выходящей на поверхность; искомое кафе и магазин расположены неподалеку от очередной высотки. Рядом с ним — четыре столика под зонтиками, все свободны. Паренек, улыбнувшись, пошел вперед, уже предвкушая роскошный (для человека его уровня и достатка) обед, вполне способный плавно перетечь в ужин…

… В кафе сейчас было только два посетителя — два школьника-старшеклассника, бурно обсуждавших вчерашнее сражение в какой-то компьютерной игре и параллельно крайне неторопливо поедавших какой-то салат из фасоли, грибов, огурцов, сыра и еще чего-то непонятного, и было это все щедро полито майонезом; разговаривали они довольно громко, к тому же в помещении работал телевизор, так что звуки с улицы были плохо слышны. Одна из работниц кафе — невысокая светловолосая женщина лет 35 — зачем-то решила выйти наружу. В этот момент ребята как раз особенно бурно обсуждали команду противника, а именно — сексуальную ориентацию их командира, а по телевизору началась реклама, уровень громкости которой по старой недоброй традиции зашкаливал. Внезапно снаружи раздался истошный женский крик, с легкостью перекрывший и болтовню школьников, и вой телевизора. Ребята, испуганно переглянувшись, медленно и осторожно подошли к двери, которая была открыта настежь; на крыльце в луже крови валялся человек с простреленной головой, рядом с дверью в полуобмороке полусидела-полулежала та самая работница кафе.

Вдруг словно из-под земли появились четверо работников ICTEC — крайне мрачного вида здоровенные мужики в камуфляже и с внушительного вида пушками; увидев школьников, они настолько красноречиво посмотрели на них, что те чуть не обделались от ужаса и скрылись с места происшествия чуть ли не со скоростью звука. Затем двое полицейских взяли под руки полуживую от страха работницу кафе и осторожно завели ее внутрь заведения и посадили там на первый попавшийся стул, после чего вышли на улицу и направились к своей машине, припаркованной где-то в дальнем углу двора за гаражами, а оставшиеся двое взяли труп и пошли вслед за своими коллегами.

Моррисон-стрит.

… Шел уже шестой час игры в одну некогда популярную игру, в названии которой упоминаются одни из самых популярных мифологических животных, которые, впрочем, не играют абсолютно никакой роли в сюжете, целиком и полностью посвященным душевным терзаниям интересных личностей обоих полов и всех социальных групп, рас, профессий и т. д. Проходить игру можно было за разных персонажей, от этого менялись миссии и концовки. Геймер — высокий тощий белобрысый парень — засел за это безобразие только потому, что делать было нечего, а эту игру он в последний раз проходил довольно давно, вот и решил освежить воспоминания, а заодно и убить время. Рядом с монитором стояли почти допитая чашка кофе и блюдце с одиноко лежащим на ним бутербродом с колбасой; к последнему парень делал попытки притронуться вот уже раза три за последний час, но постоянно игровые события отвлекали его, и бутерброду грозила участь быть съеденным не раньше, чем через часа три, а то и четыре.

Погода за окном постепенно улучшалась — голубых прорех в бело-сером облачном покрове становилось все больше, все чаще (правда, на пару минут) выглядывало солнце, ветер совершенно прекратился; словом, природа словно вспомнила, что сейчас на дворе вообще-то лето, а не осень, и решила кое-как наверстать упущенное. Но хоть парня и тянуло на улицу, как минимум до конца этой недели ему следовало безвылазно торчать в четырех стенах — не так давно он и его друзья решили некоторое время посидеть дома, не привлекая к себе никакого внимания — конечно, все из-за последних событий — таинственных убийств, виновниками которых сразу же назвали «террористов» (под это, мягко говоря, нелестное определение, по мнению нынешней власти, попадали все неугодные ей люди, в том числе и оппозиция всех видов — вплоть до тех, кто пару раз написал в блоге или твиттере, что ему не понравилось, что, допустим, президент недавно сказал в своем обращении к нации). Прятался парень в квартире своих родителей; он был студентом и пока еще не определился, как быть с учебой: хоть он и не был «настоящим» оппозиционером, однако имел очень много друзей и просто хороших знакомых в их среде, время от времени ходил на демонстрации и т. д., так что полиция видела его, и, учитывая, мягко говоря, неадекватность нынешней власти, скорее всего, его давно добавили в список «подозрительных лиц»; Интернетом ему не рекомендовалось пользоваться, однако на такое он пойти не мог и все это время только читал сайты, блоги и т. д., ничего не писал и не комментировал, однако видел фрагменты того самого видео с первым боем Фрейзера; поначалу он думал, что это все ложь, монтаж и провокация, но буквально сразу же появилось столько доказательств правдивости данных видеороликов, что скептикам пришлось заткнуться.

Родители паренька были совершенно аполитичными людьми: отец — менеджер в одной строительной фирме, мать — бухгалтер там же, работали они помногу, поздно приходили домой и рано уходили; к тому, что их сын вращается в «плохой» среде, они относились с небольшой настороженностью, но все-таки не запрещали ему общаться с друзьями, хотя были бы рады, если бы он прекратил, так сказать, играть с огнем. Парень очень боялся, как бы полиция не добралась до его семьи — он слышал, что теперь федералы начнут настоящую охоту на абсолютно всех «несогласных», даже на тех, кто всего-навсего написал пару недовольных постов в блоге или комментариев на каком-нибудь сайте, и не будут щадить даже их близких, пусть даже они и являются законопослушными гражданами. До вчерашнего вечера все было в порядке, но в экстренном выпуске новостей (в 23:00) заявили, что, во-первых, таинственные убийства возобновились, во-вторых, удалось уничтожить одну из подозреваемых. Паренек весь внутренне содрогнулся, но не подал виду, а вот его родителям было уже не до новостей — толком не дослушав телеведущего, они выключили телевизор и пошли спать. Парню же было не до сна, раз полиция и ICTEC, судя по всему, начали новую операцию по борьбе с несогласными. Поначалу он пытался себя утешить тем, что, наверное, сначала будут бороться с наиболее активными, но сразу уличил себя в малодушии. Властям действительно наплевать, кто среди «террористов» наиболее активен, а кто — наименее, они будут уничтожать всех, держа в страхе простой народ. Конечно, имиджу власти это более чем повредит, но сейчас такое время, когда никто не полезет на баррикады — ведь совсем недавно закончилась долгая кровопролитная война с таинственными, до сих пор не изученными существами из параллельного мира (точнее, из высших измерений).

Парень закончил прохождение игры за одного из персонажей (полуэльфа-мага, незаконнорожденного сына одного из эльфийских королей, главного любимчика женской части фанатов игры), взял-таки бутерброд и подошел к окну. Погода стала еще лучше — небо почти полностью очистилось, ярко светило солнце; хотелось выйти на улицу и пойти прогуляться либо по одному из многочисленных парков, либо по берегу реки, либо, на худой конец, по одной из центральных улиц, но нет, безопасность превыше всего. Парень неспешно доел бутерброд, пару минут бесцельно побродил по комнате, после чего лег на кровать и быстро заснул. Проснулся он спустя минут двадцать от оглушительного звонка в дверь — по всей видимости, звонили уже не первую минуту. Позабыв обо всякой осторожности, парень на всех парах понесся к двери; он глянул в глазок и увидел стоящую на пороге дочь соседей, Лили, свою ровесницу, с которой он давно дружил и недавно даже пытался приударить за ней, но она вообще не обращала должного внимания на его ухаживания (как, собственно, и на аналогичные попытки со стороны других парней, поэтому некоторые строили предположения, что она лесбиянка, а то и что похуже (а что именно — они по понятным причинам не уточняли, но делали страшные глаза)). Была она высокой, стройной, красивой блондинкой с голубыми глазами, а одета в светло-синюю кофту и темно-синие джинсы. Паренек даже не стал ничего спрашивать и сразу же открыл дверь.

Тут надо сделать небольшое отступление: дверь в его квартиру, как и во все остальные квартиры в этом доме, была утоплена (причем довольно сильно — виной этому был недавний ремонт) в небольшое углубление в стене, так что, стоя внутри, нельзя было видеть всего, что творится с обеих сторон от двери. Но вернемся к нашей истории.

— О, Тим, ты дома! Я боялась, что тебя дома нет! — произнесла Лили, как-то странно при этом дернувшись и бросив быстрый и почти незаметный взгляд куда-то вправо.

— Привет, Лили! Я пока дома сижу… вот, приболел немножко, — сказал парень и пару раз фальшиво кашлянул. Девушка кивнула и, пару раз быстро оглядевшись и сделав маленький шаг назад, сказала:

— Слушай, можно тебя на минутку? Тут у меня одно дело есть… очень важное… В общем, зайди-ка ко мне, я тебе кое-что покажу! — Лили сделала еще несколько шагов назад, дойдя до своей двери (она жила в квартире напротив); остановившись на пороге, она жестом позвала к себе своего друга, но, видя, что он колеблется, сказала:

— Ну пошли скорее! Это очень важно

Тим пару мгновений подумал (что-то в поведении Лили показалось ему неестественным — то ли то, что она словно бы дрожала, то ли эти странные взгляды в сторону, то ли ее странная бледность (правда, до этого девушка целый месяц валялась дома с каким-то непонятным заболеванием, которое сначала приняли за простуду, но в итоге дело оказалось настолько серьезно, что пришлось вызывать айситековских врачей; после этого Лили быстро пошла на поправку, но предпочитала про свою загадочную болезнь никому не говорить)), но все-таки вышел из квартиры на лестничную площадку. Но не успел он подойти к своей подруге, как тотчас же был сражен наповал выстрелом в голову из пистолета — стрелял стоявший справа от входной двери сотрудник ICTEC; другой айситековец стоял слева. Лили, шокированная таким кошмаром (полицейские ее ни о чем подобном не предупреждали — сказали, что просто надо кое о чем поговорить с Тимом), в первые пару секунд стояла, как громом пораженная, затем она пронзительно завизжала (она была чувствительной и не переносила вида крови), но второй айситековец тут же схватил ее и зажал ей рот; отпустил он ее спустя секунд двадцать, и девушка без чувств сползла на пол. Оба полицейских лишь пожали плечами, затем подняли под руки валяющийся на полу труп и пошли прочь, а Лили так и осталась валяться на полу.

Паркер-стрит, кондитерская.

Темноволосая девушка в легкой светло-голубой кофточке и черных джинсах нервно разгуливала рядом с кондитерской, постоянно поглядывая на часы. Пару раз она собиралась было куда-то пойти, но сразу же бросала это дело и продолжала мерить шагами улицу. И ее нисколько не заботили то и дело появляющиеся рядом полицейские, то выходящие из переулков, то вылезающие из машин.

Стоял теплый летний вечер. После обеда погода окончательно «распогодилась», небо почти полностью очистилось, иногда дул слабый и в меру прохладный ветерок. Правда, синоптики обещали скорое похолодание с дождями, грозами и местами даже градом.

В городе было спокойно, слишком спокойно, подозрительно спокойно. В полицейских сводках больше не было сообщений о таинственных убийствах, зато в сети с раннего утра появлялись какие-то странные сообщения о «начавшейся ликвидации инакомыслящих».

Пошатавшись туда-сюда еще пару минут, девушка села на приступочку у витрины магазина, достала из кармана смартфон (старенький, но крепкий «китаец» на Андроиде в симпатичном синем корпусе, из-за чего некоторые очень недалекие личности когда-то пару раз обозвали его «решетом», но тут же получили исчерпывающее объяснение — жаль, только в устной форме), быстренько проверила почту (только два письма, да и те из рассылок) и хотела было зайти на один форум, как рядом с нею словно из-под земли появился полицейский — невысокий, тощий, бледный, с маниакально блестящими глазами. Девушка не растерялась — она тут же достала из кармана наушники, переключила приложение в телефоне и даже показала смартфон блюстителю порядка, который лишь скривился, махнул рукой и пошел прочь. Для приличия послушав музыку минут пять, девушка полностью отключила смартфон, убрала его поглубже в карман и, глянув на часы, тяжело вздохнула и направилась к ближнему переулку, ведущему на короткую, узкую и грязную Двадцатую авеню, улицу с весьма плохой репутацией. По дороге попался один полицейский — он не смотрел в сторону девушки, а флегматично жевал булку и с увлечением разглядывал витрину какого-то модного бутика.

В переулке было на удивление мало народу — в основном школьники, бурно (и не стесняясь в выражениях) обсуждавшие ремонт расположенной неподалеку школы (судя по обрывкам разговора, пара старшеклассников якобы помогала что-то красить и вешать всякие доски, плакаты и т. д., а остальные громко ржали и в красках обсуждали произошедшее); рядом со входом в маленький хлебный магазин стояла высокая женщина, одетая в длинный темно-зеленый плащ с таким большим капюшоном, что он почти полностью закрывал лицо; женщина, скрестив, словно от холода, руки на груди, опиралась на стенку рядом с дверью и как будто что-то очень тихо шептала — что-то монотонное и, похоже, не на английском языке. Пожав плечами («Опять наркоманы… сколько же их развелось после последних «демократическо-либерально-толерантных» реформ…»), девушка пошла дальше и, задумавшись о судьбах отечества, чуть не врезалась в пару японцев (явно мужа с женой), о чем-то щебетавших на своем языке и фотографировавших все подряд, включая ржущих, как кони, школьников. Извинившись («Кто их знает, может, они меня и не поняли… хотя нет, должны же они знать наш язык… особенно в нынешних условиях»), девушка пошла дальше и вышла на Двадцатую авеню, непривычно чистую, спокойную и тихую — никаких наркоманов и пьяниц, никаких подозрительных личностей, только обычные люди: вон мамочка с коляской, вон парочка пьет газировку из одного стакана, вон две мамаши о чем-то разговаривают, а их дети — два мальчика — бурно обсуждают свои проблемы, вон три школьника обсуждают недавно просмотренный фильм (неподалеку на Паркер-стрит был кинотеатр), вон муж с женой возвращаются из супермаркета с кучей сумок… Откуда-то негромко раздавалась музыка, причем не какое-нибудь атональное нечто в исполнении очередного негра-уголовника, а какая-то довольно приятная попсовая песенка из числа популярных прошедшей зимой: пели двое — женщина (по голосу негритянка) и мужчина (читал рэп), но песня ничуть не была похожа ни на r'n'b, ни на какую-нибудь отрыжку модных клубов — просто веселая и заводная поп-песенка. Нет никаких куч мусора возле урн, все чисто, где надо — подметено. «А, ведь недавно здесь какую-то акцию проводили… вроде что-то с экологией связанное. Поэтому так и чистенько», — вспомнила девушка, по привычке постоянно смотря по сторонам, чтобы не наткнуться на какую-нибудь интересную личность.

Девушка дошла до дома?7 и снова стала мерить шагами пространство перед ним, затем, вдоволь находившись в течение пяти минут, зашла во двор и села на качели, даже качнулась пару раз, словив при этом негодующие взгляды двух толстых мамаш, жрущих что-то желтое и истекающее жиром и обсуждающих какую-то очередную мыльную оперу, в то время как их дети, две девочки лет четырех-пяти, на всей скорости катались на каруселях. Но когда она собралась встать, чтобы войти в подъезд, в одном из окон на десятом этаже что-то едва заметно двинулось, затем — выстрел, вопль — и девушка с простреленной головой упала возле качелей. Мамаши и их дети пронзительно завизжали и на всей скорости выбежали со двора.

Тем временем с мертвой девушкой начали происходить странные метаморфозы — волосы укорачивались и медленно становились светлее, тело — ниже и мускулистее, ногти на руках сильно укоротились. Этого не заметили мамаши с детьми, тотчас же убравшиеся со двора, но увидели те безбашенные зеваки, небольшая компания малость выпивших парней и девушек, которые стояли у дальнего подъезда и негромко обсуждали, кто какую машину себе купил, куда поехал, кто недавно попался полиции и т. д. Метаморфы в городе были редким явлением, а боеприпасы с метаморфическим действием вообще применялись крайне редко, так что компания, увидев медленно меняющийся труп, в первые секунды просто застыла, а затем все начали хором, очень громко на все лады комментировать происходящее, глупо смеясь. Обсуждение прервало появление трех айситековцев — им даже не пришлось ничего говорить молодежи, т. к. те сразу же все поняли и молнией ускакали в ближайший подъезд. А полицейские, дождавшись окончания метаморфоз, кое-как забросали песочком лужу крови, упаковали труп в два больших черных мешка и понесли к припаркованному неподалеку обычному темно-синему микроавтобусу.

Спустя буквально минуту после того, как полиция уехала, во двор, запыхавшись и чуть заметно прихрамывая, вбежал невысокий тощий паренек; он минут пять бегал по двору, заглядывал в открытые подъезды, окна, машины, и в итоге в изнеможении остановился возле тех самых качелей. Внезапно его взор привлекло странное бурое пятно, часть которого была небрежно забросана песком. В это время та самая подвыпившая компания, осторожно озираясь по сторонам, наконец-то вылезла из подъезда и начала обсуждать полицию. Алекс (это, конечно, был он; ему пришлось хорошо замаскироваться, дело дошло даже до обматывания всякими тряпками, чтобы казаться толще, и ботинок на довольно-таки толстой и высокой подошве, чтобы казаться выше; результат, конечно, был кошмарный, к тому же он делал так по собственному желанию, без одобрения Вика или кого-либо еще из «начальства», однако ни один полицейский не обратил на него внимания) поначалу не слушал их — он одновременно думал, почему Эшли не пришла и откуда здесь взялась целая лужа крови, причем обе мысли предательски переплетались.

«Она ведь метаморф, впросак не попадет. Договаривались же, что после шести… правда, опять пришлось воевать с Ридом… в который раз он изображает из себя клоуна… Но она ведь обещала ждать до семи! Не будет же она себя вести, как гламурная курица».

Внезапно Алекс услышал, как один парень, длинный и бледный, рассказывал только что подошедшей девушке: «… она вон там стояла, где тот чувак сидит, а потом пыщь — и усе. А потом она еще меняться начала! Честно-честно!». Парень пулей сорвался с места, стараясь не переходить на суперскорость, подбежал к компании и, изо всех сил стараясь не терять самообладания, спросил у того самого парня:

— Я, конечно, извиняюсь, но о чем ты только что говорил? Что девушка сидела вон на тех качелях… а потом что произошло?

Сначала Алекса смерили удивленным взглядом, а затем последовал неохотный ответ:

— Выстрелил в нее кто-то. В голову.

— Наверное, из снайперки, — с умным видом выдал негр в типичном рэперском наряде, копаясь в бездонных карманах своих мешковатых штанов.

— Да, а потом она… ну, это… меняться начала… я не знаю, как это называется, — встряла в разговор крашеная блондинка в ярко-красной футболке. — Волосы стали светлые, еще она потолстела…

— Не потолстела, дура! Она просто накачанная! — визгливо заметила другая девушка, тоже блондинка, весьма упитанная, одетая в полупрозрачную синюю кофточку и короткую серую клетчатую юбку.

Дальше последовало второе бурное обсуждение странной метаморфозы трупа, но Алекс их уже не слушал — изо всех сил стараясь не перейти на суперскорость, он понесся к штабу своих друзей. Несмотря на неиспользование сверхспособности, он не замечал ничего вокруг, все словно сливалось в одно мутное пятно неопределенного цвета. В голове стучала только одна мысль: «Они убили Эшли!».

Парень не заметил одного — что во дворе за ним из одного из подъездов наблюдал переодетый в гражданскую одежду полицейский. Как только Алекс побежал назад, айситековец тут же выскочил на улицу и со всех ног побежал вслед за ним, но, к сожалению, потерял его в одном из многочисленных мелких и узких переулков, где парень срезал путь через магазин одного из своих знакомых. Зато преследователя заметила та самая странная женщина в зеленом плаще — заметила, но не стала ничего предпринимать, к тому же вскоре к ней подошел высокий мужчина в черном официальном костюме, взял под руку и медленно повел прочь.

Подвал одного из домов на Браун-стрит.

— Мы не можем больше здесь находиться, это очень опасно, — медленно и негромко произнес Виктор, стоя спиной к сидящим за столом товарищам и словно пытаясь пробурить входную дверь взглядом. — Так что собирайтесь. Это все, что я хотел вам сказать.

— Все? Все?! — начал было Алекс, но тут же взвыл от боли в правой руке — его хорошенько ударил кто-то невидимый — это, естественно, был Рид, по всей видимости, удобно развалившийся на своем стуле, т. к. по обе стороны от него сидеть было трудновато — все время кто-то толкался и пихался.

— Больше вопросов нет?

— Есть, — сказал Джордж, потягиваясь. — От Тони новостей пока нет?

— Пока нет. Пойми, это не в моих интересах — утаивать от вас новости от одного из ключевых участников нашей организации. Еще вопросы?

Кто-то буркнул «неа», кто-то мотнул головой, остальные либо зевали (потому что их внезапно подняли посреди ночи, чтобы провести очередное очень важное собрание), либо тупо смотрели перед собой.

— Тогда собираемся.

Алекс не выдержал и бросился к Вику:

— Так что, мы ничего не будем делать? Наших начали убивать средь бела дня, а мы от этих гадов убегаем, как крысы?

— А если я скажу тебе, что сейчас начинается следующая часть нашего плана по борьбе с всеобщей принудительной демократизацией общества, ты прекратишь вести себя, как девочка-истеричка? — лениво спросила у парня красивая высокая негритянка с длинными кудрявыми волосами.

— Николь, но ведь вы с Эшли были лучшими подругами!

— Знаешь, дорогой мой, за убийство Эшли я тоже готова порвать их на куски, но нельзя действовать под воздействием одних только эмоций. Этим мы уподобляемся тому тупому стаду, которое так яростно защищает весь этот псевдодемократический сброд.

— Но почему ты так внезапно нас поднял? Мы же договорились, что уйдем отсюда завтра, — негромко отстраненным голосом произнесла невысокая крепкая девушка со светло-рыжими волосами, уже поднявшаяся со своего места и собирающаяся зайти в оружейную комнату.

— Надеюсь, Клэр, ты не забыла, что я тебе вчера говорил по этому поводу? — чуть прищурившись, спросил Виктор. Девушка в ответ только пожала плечами:

— Что за глупый вопрос!

— Вот-вот. Очень глупый. Значит, если не вдаваться в подробности, то сегодня вечером незадолго до того, как вернулся Алекс, я получил от кого-то сообщение о том, что готовится полномасштабная атака айситековцев на этот квартал. Она начнется завтра в 10 утра. Так что нам нужно как можно быстрее и незаметнее рассредоточиться по городу. Теперь ясно?

Клэр опять пожала плечами, затем открыла оружейную комнату. Стеф сразу же сказал, что, к сожалению, крупное оружие вроде боевых роботов или больших пушек придется либо забрать потом (если представится такая возможность), либо оставить здесь; взять с собой можно только что-то небольшое — например, энергетическую броню, пистолет, небольшой бластер и т. д. Правда, сразу же добавил Вик, роботы и тяжелое оружие сразу же гарантированно привлекут внимание федералов, так что с дополнительным вооружением можно распрощаться… правда, в него встроены хорошие защитные системы (такие хорошие, что среди них есть даже система самоуничтожения).

Спустя полчаса все находившееся на тайной подземной базе полностью собрались. Вик провел перекличку, затем несколько раз внимательно осмотрел свою команду, после чего попросил Рида расширить свое поле невидимости на всех, и только после этого все медленно и очень осторожно вышли из зала и начали подниматься по крутой узкой лестнице.

Снаружи было темно, немноголюдно (хоть и не так уж поздно, по мнению Николь), мало машин и, по крайней мере, в радиусе ста метров — ни одного полицейского. В подвале дома напротив располагался небольшой ночной клуб, директором которого был отец Николь. Рид предложил всем зайти в подвал, дойти до середины лестницы, после чего он начнет медленно отключать свое поле, и все по одному каждые 5 — 10 минут будут выходить. План (очень странный и неестественный) был принят, хотя Алексу что-то не понравилось, но он предпочел промолчать, чтобы не нарваться на очередную «шуточку» Рида; недоволен был и Виктор, но и он тоже старался ничем не выдать свое недовольство, что довольно-таки сложно при таком вспыльчивом характере.

В клубе было довольно много народу, так-то просто не отключишь невидимость, так что последний человек — сам Рид — ушел только около шести утра. В остальном план был осуществлен без промахов — по крайней мере, так всем показалось. В действительности же двое вдрызг пьяных парней видели, как на лестнице из ниоткуда появляется симпатичная негритяночка и, нервно озираясь, направляется к выходу, но по причине своего текущего состояния они не обратили на это никакого внимания. Также Вик чуть не попался на глаза внезапно появившемуся рядом с клубом полицейскому — в последний момент он резко свернул в сторону, не доходя до блюстителя порядка около шести метров, и зашел в небольшой круглосуточный продуктовый магазин; в окно он увидел, как полицейский, немного потоптавшись на месте, через минуты две-три пошел прочь; только спустя минут пять — чтобы уж наверняка — Вик вышел и, постоянно оглядываясь по сторонам, пошел искать новое подходящее место для временной базы.

Третья авеню.

Марк вместе с двумя напарниками — Брюсом Эвансом и Льюисом Маклином — возвращался в штаб ICTEC. С утра они прочесали весь квартал, где находилась Браун-стрит — там, по их сведениям, располагалась база террористов. Базу-то нашли, но брошенную, причем совсем недавно — возможно, даже накануне облавы. Параллельно велись поиски преступников в других районах города, но пока попадались только рядовые исполнители, никого из управляющей верхушки, «элиты». Даже допрос некоторых подозрительных людей — владельцев магазинов, кафе и т. д. — ничего не дал, все строили из себя белых и пушистых, старательно открещивались от всех связей с террористами. Марка это нереально бесило, он был готов порвать всех этих мразей на куски во имя справедливости и демократии, но, похоже, его благородные порывы не разделяли даже напарники — им бы только побыстрее закончить работу и смыться домой, к телевизору и жрачке. Вот и сейчас троица мрачно брела обратно в штаб корпорации, все молчали — и от усталости, и от полнейшего отсутствия желания разговаривать с кем-либо, потому что в обеденный перерыв Брюс неосторожно ляпнул что-то про «истинную мотивацию террористов, которые, возможно, и не террористы вовсе, а всего лишь выдумка властей, чтобы создать имидж защитников добра и демократии и наказать несогласных»; Марк в ответ на эту пламенную тираду чуть не прикончил сослуживца — он действительно был готов убить его, и только вмешательство Льюиса и охранника кафе предотвратило преступление на почве прилива демократичности, либеральности и толерантности. Фрейзер и раньше подозревал Эванса в сочувствии преступникам; кроме того, у него часть предков была родом из России, страшной далекой холодной страны, царства кровавой коммунистической диктатуры, находящегося за железным занавесом — ведь там даже нет Интернета и «Макдональдса» (правда, когда Марк один раз ляпнул что-то подобное при Финнегане, тот присвистнул и покрутил пальцем у виска, но он-то, Фрейзер, прекрасно знает, как там, в России — у него был один знакомый, подружка которого как-то раз была в России пару дней (вообще-то в командировку ее послали туда на месяц, но из-за непредвиденных обстоятельств в лице атаки существ неизвестной природы на отделение Sybra, где и должна была проходить командировка, все пришлось отменить)). Справедливости ради нужно отметить, что Марк и Европу не особо жаловал — особенно после того, как услышал от Стоуна, вернувшегося после полуторамесячной командировки в Германию, что во многих европейских государствах творится такое, что Тетрабей отдыхает; кроме того, Стоун якобы что-то слышал о небольшой (по меркам той же Sybra) европейской компании, недавно начавшей исследования в области информационной структуры вселенной (и использовавшей странную терминологию — в частности, они говорили не об информационных структурах, таких, как потоки, поля или слои, а о ноосфере (благодаря стараниям небезызвестного профессора Эллиса в наши дни этот термин используется совсем в другом смысле)). Сайбровцы якобы очень переживали по этому поводу — мол, кто-то, наверное, использует старые разработки Эллиса и собирается повторить тот ужас, который… а вот тут Стоун начал мямлить что-то неразборчивое, потому что сам был не в курсе, какой такой ужас когда-то устроил несчастный поносимый всеми Эллис; однако Марку эти отсылки к самым первым исследованиям Эллиса совсем не понравились, несмотря на то, что он был полным нулем во всех этих информационно-энергетических потоках, полях, слоях и прочей «астрально-магической дребедени», как он однажды чуть не брякнул прямо в лицо Лотте. С другой стороны, еще один сослуживец Марка, Майкл Беннет, тоже недавно был в Европе — в Англии, пробыл он там две недели и никаких кошмаров вроде «семейных борделей» или «квартала красных фонарей с прекрасными роботессами» не увидел, хотя далеко не только сидел в офисе на курсах. К тому же в вышеупомянутой Германии три месяца назад была Эми, и она тоже не увидела там ничего из «мерзких логовищ разврата, перед которыми померкнет сам Тетрабей, город грехов». А вот про таинственную фирму, якобы использующую результаты старых исследований Эллиса, говорили и Эми, и Майкл, и про «ноосферу» — тоже, их очень удивило использование этого признанного устаревшим термина в значении информационного поля. Но мы отвлеклись.

Итак, Фрейзер, Эванс и Маклин медленно брели по опустевшей улице. Людей было мало, но полицейские пару раз умудрились чуть не сбить с ног случайных прохожих, которые поспешили убраться, чтобы лишний раз не провоцировать доблестных блюстителей порядка. Вдруг Эванс заметил странную вспышку в одном из переулков. Полицейские тут же крадучись пошли туда, ступая как можно тише. Вскоре они увидели среднего роста парня в синей джинсовой куртке, медленно шедшего в переулке вдоль одной из стен; он изо всех сил пытался закрыть что-то курткой; временами рядом с ним что-то ярко вспыхивало. Внезапно он вскрикнул, оступился и упал на землю; полицейские с удивлением увидели, что его правая ладонь медленно начала светиться желтовато-белым светом, причем казалось, будто светится не она сама, а свет к ней сам притягивается, например, от уличных фонарей.

Марк тут же грубо отпихнул Эванса и Маклина, подскочил к парню, сорвал с него куртку и увидел, что все его тело начинает светиться таким же светом, как правая ладонь. Прохожий протестующе заорал и попытался было отобрать у полицейского свою куртку, но в ответ получил ногой в грудь и откатился в сторону, воя от боли.

«Еще один из этих! Несчастненьким решил прикинуться! Ну ничего, сейчас я его порву на куски!» — с этой мыслью Марк молниеносно трансформировался, несмотря на очевидную неопасность ситуации, достал бластер (относящийся, кстати, к его боевой системе; раньше он работал только после ее полной активации, но команда Мэнна недавно проапгрейдила его, убрав принудительную привязку к системе и, таким образом, добавив возможность использовать его когда угодно) и приготовился стрелять в противника, заранее ожидая чего угодно, хоть наличия у него способности искажать реальность. Но парень только продолжал выть, пытаясь встать; его тело светилось все ярче и ярче, однако свет был… какой-то другой, не такой, как у двух предыдущих монстров, — какой-то… естественный, нормальный, а не слишком яркий и не кислотных оттенков. Однако Марка эти подробности не интересовали — не дожидаясь (вероятной) атаки противника, он пару раз выстрелил в него в упор, и тот, к величайшему удивлению нашего бравого айситековца, только заорал, упал на землю, подергался в луже крови и затих. Фрейзер осторожно подошел к нему, пнул его пару раз — парень не двигался. По всей видимости, он был мертв.

— Все, ребята, этот готов, — довольно произнес Марк. — Еще не успел как следует зарядиться… или активироваться. Нам крупно повезло, — потом он с довольным видом посмотрел на бластер и гордо сказал: — Один маленький апгрейд — и эта пушечка работает и без активации системы, поэтому теперь мы можем убивать этих тварей еще до того, как они… как бы сказать… покажут свою истинную сущность, что ли… Но тут надо подгадать момент, вовремя определить, что именно этот человек и есть… эмммм… как же их… мне вроде Мэнн что-то говорил… ну, в общем, будем их называть, как раньше, все равно смысл от этого не меняется.

Эванс и Маклин только хмыкнули, с каким-то затаенным ужасом посмотрев на своего коллегу.

Квартира Карли Поттерс.

… Очередной серый, унылый день медленно, но верно катился к концу. Карли и Кэт изо всех сил старались хоть как-то подбодриться — даже включили компьютер (предусмотрительно отключив его от сети) и немного поиграли в какую-то старую игру (гибрид FPS и RPG, что-то на космическую тему), потом включили телевизор и часа три, не меньше, смотрели MegaTV, очередной музыкальный канал (созданный, кстати, в «страшной, далекой, холодной и антидемократической» России в конце девяностых годов прошлого века и лет пять назад, не меньше, начавший распространяться по всему миру). Затем Карли залезла в свой шкаф и, к своему огромному удивлению, нашла там свои старые истории, написанные еще на бумаге — в старых толстых тетрадях с цветастыми обложками, на удивление, хорошо сохранившихся — только бумага чуть-чуть пожелтела от времени. Девушки вместе часа два хохотали над старыми перлами (когда-то казавшимся очень даже умными и серьезными), дурацкими сюжетами и еще более дурацкими описаниями персонажей. Сюжеты, кстати, особым разнообразием, естественно, не отличались — присутствовало много рассказов о приключениях антропоморфного серого инопланетного кота и его команды (тоже антропоморфные коты и даже пара собак), психованной рыжей дамочки, влюбившейся в таинственного инопланетянина, которого она увидела во сне в день своего десятилетия, и двух команд людей со сверхспособностями — вполне нормальной, с более-менее обычными способностями, без примеси магии, и совершенно чокнутой, с бабником-алкоголиком во главе, причем вторая команда активно использовала магию в стиле персонажей одной популярной серии книг о двух молодых волшебниках, брате с сестрой, которые учились в особой школе вместе с эльфами, гномами, хоббитами, феями, инопланетянами, киборгами и роботами. Истории, как уже говорилось выше, пестрели трэшовыми перлами вроде «Мы были самой высокоразвитой нацией Галактики. Мы первые достигли сверхсветовых скоростей. Мы первые создали суперкомпьютер на наносхемах. Мы бы и сейчас были лидерами Галактики, если бы один из профессоров не облучился гамма-лучами. Его руки превратились в два биобластера, а мозг увеличился в размерах и потерял большую часть извилин. Через сто лет эрбенцы поглупели настолько, что перестали разговаривать. Но мы все же продолжали летать в космос и создавать суперкомпьютеры» или «Обе команды еще немного подрались, но все равно выиграл Слава, так как он был сильнее и ловчее Тейритрона. Поэтому Белые Кошки решили устроить еще один банкет в честь победы Святослава. Слава выпил очень много вина и полез целоваться к Анне-Марианне, а ей это очень понравилось, и потом он повел ее в лес, где они с ним долго играли в прятки. В это время остальные Белые Кошки веселились, пели старинные вирруионские песни и танцевали. Содружество и Красные тоже присоединились к ним. Но вдруг на самом большом столе появился Гипно из Адролептонов; он злобно засмеялся, разбил много бутылок и тарелок, а затем кинул в Славу большой кусок мяса и целую бутылку водки».

На улице стояла хорошая погода — солнечно, немного облаков на небе, довольно тепло. Очень хотелось гулять, но слишком высока была опасность очередной облавы. Правда, Карли предлагала хотя бы пару минут погулять, когда стемнеет — хотя бы просто выйти из подъезда и немножко постоять на крыльце, подышать свежим воздухом (хотя какой он свежий в мегаполисе…), да и Кэт тоже была не против, но банальный инстинкт самосохранения предостерегал девушек от ночных прогулок.

В тот момент, когда девушки хохотали над очередным перлом про «бирюзовую магию» и «страшного мага с волшебным поясом, которым он в детстве выдергивал волосы у других детей», на улице внезапно раздался какой-то резкий звук. Кэт сразу же телепатически просканировала окрестности (настолько, насколько позволяла ее способность) и тут же застыла в ужасе.

— Облава, да? — верно истолковала выражение лица своей подруги Карли.

— Ага… Правда, рядом пока только трое человек, но на подходе, наверное, не меньше пятидесяти айситековских спецназовцев. И они собираются брать штурмом нашу квартиру и еще две — на первом и пятом этажах. Больше ничего я выяснять не стала, так как у них есть сильный телепат, сильнее меня, он запросто может зафлудить мой мозг, чтобы вырубить меня, — на одном дыхании выпалила Кэт. — Они будут здесь где-то через минут пять-семь. Надо сматываться. И побыстрее.

— И как можно незаметнее, — кивнула Карли. — Убежать-то мы сможем, от пуль у нас есть защита, — с этими словами она ободряюще подмигнула подруге, — а вот как быть с тем телепатом… И все-таки как же нам убежать…

— Напрямую — не выход, они знают о наших способностях и, скорее всего, будут использовать что-то такое, чтобы твоя способность не сработала или просто отключилась. Как жаль, что пришлось так рано отключиться — возможно, удалось бы узнать, что они собираются применять против твоего фазинга.

— Может быть… может быть, попробовать переодеться в другую одежду, накраситься, быстренько поменять прическу… — начала думать вслух Карли, нервно стуча пальцами по столу.

— … затем аккуратненько и быстренько спуститься в магазин и выйти со всеми, — неуверенным голосом закончила фразу Кэт. — У меня как раз такая же идея появилась. Конечно, глупая, заимствованная изо всяких дурацких фильмов и комиксов, как мне кажется…

— … но запросто может сработать, особенно если ты мне поможешь отвлекать людей, что очень даже понадобится, учитывая наш немного необычный способ прохода в магазин…

— … а также цвет твоих волос. Цвет поросячьего визга… извини, как-то само вырвалось. Так вот, с этим надо что-то срочно делать. Может, у тебя есть какой-нибудь платок? Вроде недавно была мода на эти дурацкие цветастые платки, в которых гламурные девчонки щеголяли даже в дикую жару.

— Но-но-но, не надо тут про гламур! — Карли бросилась к шкафу и начала быстро-быстро просматривать его содержимое; кое-что пришлось просто выбросить на пол, кое-что она оставляла внутри. Наконец, девушка с торжествующим воплем показала подруге целый комок ярких (и не очень) платков:

— Вот что откопала. Я ведь и себе такое покупала, так что…

— Ну ладно, ладно, ты ведь у нас не гламурная, а просто мегастильная. Ладно, эту проблему с грехом пополам решили… А теперь показывай, где у тебя косметика и всякие там заколки-закрутки для волос…

Через буквально три-четыре минуты девушки уже были готовы: Карли замотала себе голову неярким синим платком с едва заметным голубым узором и оделась в зеленую футболку, синие джинсы, легкую красную курточку и темно-коричневые туфли; Кэт пришлось накраситься, да так сильно, как она никогда не делала, предпочитая максимум чуточку подвести глаза и выровнять тон кожи, да и то только на соответствующих мероприятиях (на последнем из которых — в театре — она была в последний раз аж год с лишним назад; в тот раз театр и находящаяся рядом картинная галерея были атакованы стаей странных светящихся существ непонятного происхождения (причем исчезнувших спустя буквально пару минут) спустя ровно десять минут после окончания спектакля, который она посетила), оделась она в темно-красную футболку с зеленым смайликом, темно-серые легкие брюки, черную джинсовую куртку и легкие черные открытые туфли. Обе девушки одевались наспех, но и такой вариант подошел в создавшейся ситуации.

Теперь надо было проникнуть в магазин. Кэт просканировала квартиру снизу и обнаружила, что в той комнате, которая находится прямо под той, из которой они собираются спускаться, никого нет — в квартире был только старый дед, в данный момент безмятежно спавший в другой комнате.

Через чужую квартиру девушки благодаря способности Карли проходить сквозь материю прошли без проблем; теперь нужно было аккуратно проникнуть в магазин и спустя несколько минут выйти вместе с толпой. Надо было попасть туда так, чтобы не вылезти прямо перед камерами видеонаблюдения, но девушки части бывали в этом магазине и знали, где находятся эти самые камеры, так что и с этой проблемой они неплохо справились; правда, они сначала проникли на склад и вышли буквально из стены и чуть не врезались в большую толпу студентов, стоящих рядом с мясным рядом и громко обсуждавших, что же им купить для завтрашнего пикника. Благодаря телепатии Кэт студенты не заметили девушек, и тем удалось смешаться с толпой и вскоре спокойно пройтись по магазину, купить себе по паре шоколадок и бутылке газировки и выйти.

Казалось, все трудности позади, странный, неестественный и какой-то придурковато-детский план сработал. Девушки старались ничем не выдавать себя, спокойно разговаривали о том — о сем; когда они вышли из магазина, то увидели плотное кольцо айситековских спецназовцев, окруживших весь дом.

— Вот мы и попались, — телепатически сказала Кэт Карли.

— Не бойся, не все еще потеряно, мы спокойно пройдем, если будем и дальше так же себя вести, — попыталась успокоить подругу Карли, хотя и сама была испугана.

Внимание девушек привлек странный айситековец в черной кожаной куртке со значком с эмблемой Sybra — буквой S с прямыми углами, заключенной в ромб. И в тот момент, когда до девушек дошло, кто бы это мог быть, Кэт внезапно почувствовала острую боль в голове, а Карли словно окаменела и не смогла сдвинуться с места. В следующее мгновение Кэт, приложив все свои силы, смогла кое-как отразить атаку полицейского-телепата, схватила свою подругу за руку и побежала прямо на спецназовцев. Рядом было слишком много народа, и у айситековцев было мало места для своевременного маневра, поэтому девушкам удалось кое-как прорвать оцепление. Карли тоже уже пришла в себя и даже смогла включить свою способность, но только в самый последний момент, когда они уже прорвали цепь спецназовцев. Сзади раздались вопли, мат, бряцанье оружия и топот ног, но народа и машин у магазина было столько, что подругам удалось даже перебежать проезжую часть улицы, а айситековцы все никак не могли открыть огонь; некоторые из них, правда, сразу же бросились за девушками, но возмущенные люди не давали им проходу, одна дородная дама даже пнула со всей силы одного долговязого спецназовца и грохнула ему по ноге тяжеленной сумкой. Эти айситековцы были, по всей видимости, не такими отмороженными, как Фрейзер, поэтому они пока не стреляли, т. к. могли случайно задеть других людей.

Девушки все бежали; Карли почти всегда держала свою способность включенной для того, чтобы быстрее обходить препятствия (вернее, проходить через них); телепатия Кэт тоже была постоянно включена; пару раз ее атаковал тот самый телепат, и девушке с каждым разом становилось все труднее и труднее отражать его атаки, тем более что они с каждым разом усиливались. Подруги старались петлять, но преследователи не отрывались от них; в данный момент за ними бежали четверо спецназовцев и телепат — он хоть и бежал позади своих коллег, однако сохранял настолько невозмутимый вид, что можно было подумать, будто он на самой обычной прогулке в городском парке. Спустя еще пару поворотов он вдруг куда-то исчез, еще один спецназовец бежал явно на пределе своих возможностей — тяжело дышал и постоянно отставал. Девушки уже думали, что еще пара минут такого «необыкновенного кросса» — и они оторвутся от преследователей, но в этот момент один из спецназовцев все-таки выстрелил из странновато выглядящего ружья — какого-то длинного, тонкого и с какими-то подозрительными экранчиками, переключателями и т. д. Из него вырвался снаряд в виде длинного тонкого стержня или иглы. Кэт вовремя услышала подозрительное клацанье и потому крикнула подруге «Поберегись!» и сама отскочила в сторону, но в этот момент Карли вдруг подвернула ногу, непроизвольно отключила свою сверхспособность — и в то же мгновение в левую руку девушки впился тот самый стержень. Чертыхнувшись, девушка, прихрамывая, побежала дальше и попыталась на ходу достать снаряд из руки, но ничего не получалось — он глубоко вошел в кожу, к тому же доставать его на ходу было очень неудобно и, конечно, очень больно. Внезапно Карли поняла, что больше не может включить свою способность; это настолько испугало ее, что она остановилась и застыла с широко раскрытыми глазами, в которых читался смертельный ужас. Кэт вовремя схватила подругу за руку и потянула ее за собой в очередной переулок, где в этот момент (и очень кстати) находилась большая толпа школьников, направляющихся к известному «ресторану быстрого питания». Девушки успели забежать в ближайший подъезд (он, к счастью, был открыт — дверь держал один из тех школьников, видимо, ждущий своих приятелей и державший дверь для них) еще до того, как в переулок свернули их преследователи; пришлось на всякий случай подняться на третий этаж (на большее у них уже не хватало сил) и там спрятаться сбоку от лифта.

Карли в изнеможении опустилась на пол, у нее уже даже не было сил для того, чтобы выдернуть иглу из руки. Отдышавшись, Кэт попробовала было помочь подруге, но снаряд слишком глубоко впился в кожу.

— Почему ты больше не включаешь свою способность? Это из-за этой вот фигни? Она блокирует твою способность? — спросила Кэт, указывая на стержень.

— Наверное… — тяжело дыша, ответила Карли. — И почему я в тот момент отключила фазинг… неужели только из-за того, что споткнулась… Сейчас мы бы были уже далеко, а так… остается надеяться только на кучу школьников и тупость айситековцев.

Девушки просидели на лестничной площадке около получаса, затем Кэт просканировала ближайшие окрестности и не нашла ничего подозрительного. Они решили выйти из своего временного убежища, но когда они, пройдя пару домов, вышли на одну из центральных улиц города, непонятно откуда выскочили трое спецназовцев и понеслись за ними. Девушки бросились прочь от них; Карли все еще прихрамывала, но старалась не отставать от подруги. Они бежали вдоль очень длинного дома, на первом этаже которого располагалось огромное количество магазинов — от салонов сотовой связи до модных бутиков. Когда, наконец, они добежали до переулка, то оглянулись и увидели, что спецназовцы не очень сильно отстали, хоть на тротуаре и было много людей. Теперь девушкам пришлось бежать по дворам и изо всех сил петлять; пару раз айситековцы даже стреляли в них, но промахивались (один раз пуля случайно попала в лобовое стекло какой-то машины ярко-красного цвета с изображениями белых волков на капоте и дверях). Иногда им удавалось порядочно оторваться от преследователей и немного передохнуть, но спецназовцы все равно их нагоняли, и девушкам снова приходилось бежать что есть духу. В итоге они выбежали на какую-то людную улицу, полную модных магазинов, и там юркнули в подземный переход. Там они просидели около сорока минут. Кэт снова попробовала помочь Карли достать из руки блокирующий ее сверхспособность стержень, но, казалось, он вошел в кожу еще глубже. Когда девушки решили немного попить, на улице раздался чей-то пронзительный крик, затем громкий мат и недовольные голоса прохожих. Но в подземный переход айситековцы не пошли — видимо, потеряли девушек в толпе и теперь думали, что им делать (судя по воплям, мыслительный процесс давался им ой как нелегко…).

Когда Карли и Кэт вышли из подземного перехода, никаких спецназовцев нигде уже не было, и девушки решили поискать себе убежище. При себе у них было немного денег — на пару-тройку дней хватит, но не более того. Внезапно, когда они зашли в небольшое уютное кафе, чтобы купить себе по маленькой булочке, в дверях с ними столкнулась высокая красивая смуглая девушка с длинными черными волосами, одетая в черную тонкую водолазку с фиолетовой розой на груди, темно-синие джинсы и черные босоножки.

— Фатима! — радостно воскликнула Карли. — Мы с Кэт никак не ожидали тебя здесь увидеть!

— Да, это так нетипично для тебя — гулять по гламурным улицам, — усмехнулась Кэт, тоже очень обрадованная появлением знакомой.

— Девчонки, а вы что здесь делаете? — удивленно спросила Фатима. — Я-то просто решила здесь себе немного шмоток купить, потому что на старые уже смотреть страшно, а вы как тут оказались? И не надо делать вид, будто вы прошли полгорода только ради того, чтобы зайти именно в это захудалое кафе.

— Ну… мы… — стушевалась Кэт, а Карли красноречиво посмотрела на свою раненную руку.

— Ладно, ладно, пошли тогда, дома поговорим, — сразу все поняла Фатима.

— Дома? У твоего отца? — спросила Карли.

— Нет, я временно живу у одной своей подруги. У нее родители очень много работают, иногда дома буквально в полночь приходят и около семи уходят, так что не бойтесь. В общаге мне не нравится, там полно всякого сброда, несмотря на, как некоторые говорят, статусность нашего университета, так что приходится пока жить у подруги. Правда, я тут нашла одно объявление — если все будет в порядке, то скоро буду снимать комнату.

— А почему ты не живешь с отцом? Вы не поссорились?

— Нет, нет, просто я решила… как бы сказать… — девушка замялась. — Он и так уже столько сделал для меня, что я решила… ну… дать ему отдохнуть от меня… пожить самостоятельно, а то он столько денег на мое лечение угрохал — просто ужас, в такие долги залез…

— А с братом жить не пробовала? — спросила Кэт.

— Али — предатель, лучше не напоминай мне о нем, — твердо ответила Фатима. — Он-то сам предлагал мне жить у него, даже работу предлагал в этой своей мерзкой конторке… Ну да ладно, хватит болтать, пошли домой.

Через минут пять-семь девушки дошли до небольшого уютного дворика, полного деревьев и маленьких клумб. Квартира подруги Фатимы находилась на пятом этаже самого высокого дома во дворе; она была трехкомнатной, с довольно низкими потолками, окна выходили во двор. Дома пока никого не было — Фатима сказала, что Ута — так звали ее подругу — подрабатывает в кафе на другом конце города и обычно возвращается поздно, не раньше девяти вечера. Также она сказала, что у Уты еще есть старшая сестра и два брата; сестра — Катрин — вышла замуж и уехала в Канаду, оба брата — Флориан (младший) и Отто (старший) — уехали в знаменитый Сайбра-сити (который, кстати, находится в Канаде на особой территории) и там учатся в каком-то крутом местном университете, причем, по слухам, Отто уже успел получить работу в Sybra; правда, он упорно умалчивал о том, какую именно работу получил, но он начал постоянно носить усиленную HS-броню последней версии, а также постоянно таскал с собой оружие — обычно два небольших бластера.

Затем настал черед Карли и Кэт рассказать Фатиме о своих приключениях. Она тоже никогда не любила американское правительство с его курсом на повальную демократизацию всего мира, поэтому с ней можно было спокойно говорить на такие темы и не бояться, что она донесет в полицию. Фатима без лишних вопросов помогла достать из руки Карли блокирующую ее сверхспособность иглу (правда, сама способность вернулась не сразу — начала постепенно возвращаться только спустя минут пять; за это время Карли умудрилась чуть не впасть в истерику, и ее подругам пришлось крепко держать ее за руки-ноги, чтобы она не убила себя об стену или не выбросилась из окна), после чего девушки быстро (и не особо вкусно и питательно — три бичпакета и чай с горсткой довольно-таки твердого печенья, внезапно обнаруженного в глубине буфета) поужинали, немного поговорили (и, в частности, договорились о том, что Карли и Кэт поживут в этой квартире до тех пор, пока не найдут новое убежище) и легли спать.

Небольшое придорожное кафе в 2 км к северо-востоку от Кристалсэнда.

… Войдя внутрь, Вик внимательно огляделся. В кафе было, мягко говоря, негусто — кроме хозяина, невысокого, упитанного и почти лысого человека, со скучающим видом смотрящего телевизор, внутри находился еще лишь один человек — высокая и красивая девушка в ярко-синем платье и с огненно-рыжими волосами. Она поразительно контрастировала со всей убогостью внутреннего убранства третьесортной придорожной тошниловки. Сидела она возле окна с задернутыми грязно-белыми шторами с выцветшими розовыми и желтыми цветами и грустно смотрела в чашку с кофе. Что-то в ней сразу насторожило Виктора — он не мог сказать, что именно, но что-то в ней было неестественным, не свойственным нормальному человеку. Она сидела, не шелохнувшись, и даже не обратила внимания на новоприбывшего. Зато его заметил хозяин; он уже был знаком с Виктором.

— Ну что, как дела, Брюс? — негромко спросил Вик, кладя сумку на стул, стоящий рядом с выходом.

— Да все по-старому, Вик, ничего нового… — пожал плечами хозяин кафе.

— Облав не было?

— Да какие тут облавы… это ведь формально уже пустошь, какие копы сюда в здравом уме сунутся…

— Да вот появился у нас там один… супергероя из себя строит, — мрачно ответил Вик. — Кстати, а кто эта девушка? — спросил он шепотом, указывая на рыжеволосую незнакомку, все еще гипнотизирующую свою чашку.

— Не знаю. Она пришла час назад и где-то минут десять назад заказала себе кофе.

— А, значит, тут все в порядке…

Вик сел за столик, стоящий рядом с выходом, и достал из сумки смартфон, по размерам догоняющий некоторые планшеты.

— Нормальный Интернет тут у тебя не появился? Все-таки в последний раз я тут был больше полугода назад…

— Какой Интернет, о чем речь… Все та же дороговизна… — махнул рукой Брюс. — Будешь что-нибудь заказывать?

— Да не знаю, недавно ел — всего полтора часа назад. Я хотел тут у тебя где-нибудь переночевать — как раз дождь с грозой ночью обещали.

— А ты куда направляешься?

Виктор посмотрел на странную девушку, потом подошел к Брюсу и как можно тише сказал ему:

— Хотел сначала в Сайбра-сити, но, наверное, придется остановиться в маленьком поселке где-то в километрах десяти отсюда. Там у меня есть одно дельце…

Внезапно в дверь постучали. Хозяин только собрался крикнуть «Открыто», как дверь отворилась, и на пороге возникла высокая смуглая темноволосая женщина в темно-зеленом официальном костюме. В левой руке она держала маленькую сумочку, одно из внешних отделений которой было раскрыто, и оттуда виднелось что-то маленькое, серебристое и блестящее. Виктору что-то очень не понравилось в пытливом взгляде ее зеленых глаз, и он поспешил отойти в сторону и сесть на свое место. В это время рыжеволосая девушка подняла голову и едва заметно дернулась, словно испугалась чего-то.

Брюс только хотел спросить у новоприбывшей, не желает ли она кофе или чая, как та внезапно бросилась на Вика, намереваясь схватить его за шею. Тот в последний момент отскочил в сторону, и женщина чуть не упала на его столик. Хозяин кафе ахнул и тут же скрылся за дверью в соседнее помещение.

— Мисс, что с вами? — издевательским тоном спросил Вик, готовясь атаковать противницу телепатически. Внезапно он понял, что сознание той отлично защищено, и этой пары секунд промедления вполне хватило странной дамочке для того, чтобы атаковать парня. Он еле-еле сумел отразить ее атаку, приложив для этого все свои силы. Женщина, потирая виски, сделала маленький шаг назад, с яростью смотря на Виктора. Тот прекрасно понимал, что еще одного такого телепатического удара точно не выдержит, поэтому достал из кармана куртки пистолет.

Тут рыжеволосая незнакомка соскочила со стула и, превратившись в нечто похожее на густую черную жидкость с серебристыми разводами (и сбросив при этом всю свою одежду под стол), бросилась на женщину, но когда между ними осталось меньше полуметра, зеленоглазая пристально посмотрела на соперницу — и в тот же момент та начала корчиться от боли, пытаясь отразить телепатическую атаку, но безуспешно. Ситуацию попытался спасти Брюс, выскочивший из соседней комнаты с автоматом наперевес, но женщина мгновенно подчинила его себе, и он бросил оружие на пол и застыл с открытым ртом и выпученными глазами; хмыкнув, дамочка пнула его, и он упал за прилавок. Через полминуты она подчинила себе и ту девушку, заставив ту несколько раз завязаться узлом. В этот момент Виктор выстрелил, но из-за кошмарной боли в голове у него все расплывалось перед глазами, руки тряслись, и он промазал, попав в стену. Зеленоглазая дамочка с интересом взглянула на Вика; когда же он собрался еще раз выстрелить она молнией бросилась на него, сбила с ног и со всей силы ударила по голове, от чего тот потерял сознание. Тут рыжеволосая девушка, кое-как развязавшись, снова попыталась атаковать женщину, но та строго посмотрела на нее, и она расплылась огромной отвратительной черной лужей по полу.

… Брюс пришел в себя только спустя полчаса; он сразу начал оглядываться по сторонам, ища Вика, но того и след простыл. Девушка, прикрывшись платьем, сидела на стуле, тяжело дыша; она только частично — лишь голова и туловище — смогла вернуться в свою нормальную человеческую форму, большая часть ее рук и ног находилась в том самом черном полужидком состоянии, лежа, как куча чего-то густого и неприятного, рядом со стулом. Брюс бросился было к ней, но остановился на полпути, словно боясь приблизиться. Девушка повернулась к нему и прошептала:

— Нет-нет, спасибо… мне бы просто отдохнуть… Воды у вас не найдется? Самой обычной…

— Вода?.. А, да-да-да, конечно же, есть, есть…

К тому моменту, как Брюс принес девушке воду, ее руки уже до локтей пришли в нормальное состояние; с каждой минутой она все быстрее возвращалась в обычную человеческую форму. Хозяин кафе, постоянно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждого звука, закрыл дверь своего заведения на несколько замков и включил все охранные системы, которые у него только были; свою гостью он пока оставил в основном зале, чтобы не смущать ее своим присутствием (ведь пока она еще не полностью восстановилась, она даже не могла одеться и просто сидела, прикрывшись платьем); он сидел в соседней комнате и готовился ко сну, но тут девушка, уже одетая (правда, немного помятая), вошла к нему:

— Вы бы не могли меня выпустить? Мне надо идти…

— Куда? Ночью? После всего того, что произошло? Нет, я не идиот, чтобы вас отпускать! — запротестовал Брюс. — Вам надо отдохнуть…

— Нет, спасибо, я уже отдохнула. Мне надо срочно идти. Куда и зачем — простите, не могу вам этого сказать. Но мне надо. Срочно. Прошу вас, пожалуйста, выпустите меня.

— Вы, случайно, не за той дамочкой охотитесь? Которая сегодня на нас напала и украла… того парня? — Брюс решил не особо распространяться насчет личности Виктора, хотя девушка прекрасно видела (и слышала), что они знакомы.

— Да, за ней, — вздохнув, ответила девушка. — Она — очень опасная преступница. И это не шутка. Мне действительно нужно бежать за ней, хотя бы напасть на ее след. Поэтому выпустите меня. Каждая минута промедления в данном случае смерти подобна. Больше я вам ничего не скажу, это не ваше дело. Просто выпустите меня — и дело с концом. Не надо мне помогать, я сама смогу о себе позаботиться. Поверьте, я бывала в гораздо более опасных ситуациях, чем сегодняшняя…

— … а по вам и не скажешь, — буркнул Брюс, нехотя вставая с кровати и надевая халат. Пару минут он отключал нужные системы, чтобы просто открыть дверь.

На улице было очень темно и облачно. Дорога была неплохо освещена, по ней изредка проносились машины, в основном — громадные фуры. Девушка вышла на улицу, вздохнула полной грудью и потянулась, как кошка. Кивнув Брюсу, она пошла было прочь, но тут он окликнул ее:

— А как вас зовут? Вы так и не представились. Я — Брюс…

— Петра, — отозвалась таинственная незнакомка и, кивнув на прощание, ушла. Брюс все стоял и смотрел ей вслед. Нет, она была не в его вкусе, да и он сам никогда особо не ухлестывал за хорошенькими девушками (по причине своих внешних данных и природной скромности)… но было в ней что-то такое, что сложно описать словами… словно приоткрылась дверь в другой мир — таинственный, загадочный, полный приключений и опасностей.

Через пару минут внезапно подул сильный ветер. Рядом с кафе пронеслась красивая темно-фиолетовая машина с бирюзовыми разводами на дверях. К этому времени девушки уже не было видно во тьме — она, скорее всего, почему-то свернула на одну из боковых дорог, а не пошла рядом с основной.

«Хм… Петра… Красивое имя. И мне почему-то кажется, что я где-то ее видел. По телевизору, что ли… в сводках новостей…» — подумал Брюс, закрывая дверь.

Двенадцатая авеню.

Алекс стоял возле супермаркета. Час назад он ушел от Фатимы, Карли и Кэт — пока последние две девушки жили у своей подруги, которая, в свою очередь, временно жила у своей подруги, чьи братья, по слухам, то ли учились в принадлежащем Sybra вузе, то ли уже работали в самой корпорации. Надо отметить, что хоть убийства «несогласных» закончились в самом начале сентября, Алекс и большинство его друзей все равно решили некоторое время не выходить из своих импровизированных убежищ. Алекс долго слонялся по городу и в итоге решил временно укрыться в одном из супермаркетов, где работали несколько его старых приятелей — надежных ребят, аполитичных, но не особо любящих свое правительство. Иногда полиция заглядывала в этот магазин, но ничего компрометирующего не находила.

В этот раз один из друзей предложил Алексу поехать с ним (он работал курьером и развозил заказанные наборы продуктов) до дома, где жила Фатима; пока он доставлял заказы, Алекс зашел в гости к Фатиме и ее подругам. В это время у них (не забывайте, что это была квартира Уты) недолго гостил Отто (Флориан приезжал раньше и уже уехал). Алекс ради собственной безопасности старался не попадаться ему на глаза (дело в том, что Ута сказала, что ее братец имеет самое непосредственное отношение к ICTEC, а также к новым экспериментам Sybra по созданию «совершенного человека» (все-таки дело Эллиса живет и процветает, и ничто не сможет заставить сайбровцев забыть о нем, даже недавно закончившаяся война с таинственными существами так и оставшейся неизвестной природы)), но они все-таки столкнулись в коридоре. Отто был высокий (около двух метров), крепкий, светловолосый и с холодными зелеными глазами; он презрительно, словно букашку, оглядел Алекса и пошел по своим делам, даже не извинившись за то, что чуть не сбил его. Кроме этого недоинцидента, ничего из ряда вон выходящего не случилось; Алекс успел немного попить чаю со своими друзьями, они недолго поговорили, вкратце рассказав друг другу последние новости, и вскоре они поехали обратно к супермаркету.

На улице было достаточно темно и довольно тепло. Переодевшись в обычную повседневную одежду (до этого он был в фирменной курьерской форме магазина), Алекс решил немного прогуляться (конечно, идея кошмарная, учитывая тот факт, что тайная «антитеррористическая» операция и не думала прекращаться, несмотря на то, что убийства оппозиционеров и просто «несогласных» не так давно прекратились). Это была его первая полноценная прогулка с того момента, как он нашел себе убежище; хотя прогулкой это назвать сложно — он просто вышел во двор и стал осторожно ходить рядом с домом, постоянно озираясь по сторонам. Хотелось носиться по городу, вдыхать его воздух (пусть и загазованный) полной грудью, любоваться на ночную иллюминацию, глядеть на небо и представлять себя этаким супергероем, которому все под силу. Звуки большого города манили к себе, не хотели отпускать, ночные огни ослепляли, но Алекс был не настолько глуп, чтобы поддаться минутному соблазну и уйти со двора на улицу. Парень задрал голову и уставился в словно магнитом тянущее его к себе темное чистое небо. Казалось, что достаточно только подпрыгнуть — и взлетишь ввысь и воспаришь над городом. Алекс часто ловил себя на том, что ему хочется летать — не на самолете или вертолете, а просто летать самому, как птица (с поправкой на крылья, точнее, на их отсутствие); думал он и о том, на какой высоте было бы комфортно летать — на той, которая казалась ему самой удобной, как раз располагаются фонарные столбы с проводами, врезаться в которые было бы крайне неприятно. Во сне он временами летал, причем практически всегда в одном и том же направлении — к одному длинному высотному дому в центре города, на первом этаже которого располагалось бесчисленное множество магазинов. Чаще всего Алекс не долетал до искомого дома — или он отвлекался, или же сон менялся, но пару раз он все-таки долетел, приземлился и обнаружил, что его целью является маленькая неприметная дверь во дворе рядом с дверью первого подъезда. Но вот открыть ее ему не удалось — сон снова менялся. Иногда Алекс летел прочь из города и вылетал к длинной, теряющейся вдали трассе, которая в его снах всегда была абсолютно пустой; вдалеке виднелись огни другого города, который в реальности был немного меньше Кристалсэнда, а во сне постоянно менял размеры вплоть до того, что занимал всю линию горизонта. Алекс пытался долететь и до него, город становился все ближе и ближе, силуэты небоскребов вырисовывались все четче и четче, огни горели все ярче и ярче… но в последний момент или он просыпался, или сон менялся — в общем, и этой своей цели ему было не суждено достичь. На самом деле Алекс уже был на этой дороге несколько раз; в хорошую погоду оттуда действительно было видно другой город, но вот туда его почему-то совсем не тянуло.

Из состояния задумчивости Алекса вывел мерзкий женский смех, доносящийся со стороны противоположного дома. Рядом с черным внедорожником с тонированными стеклами стояли три девушки — две блондинки и одна темно-рыжая («Интересно, почему женщины так любят краситься в рыжий или красный цвет. Хоть бы для разнообразия в синий покрасились… или хотя бы в розовый», — недовольно думал Алекс) — и подобострастно внимали «искрометным» шуточкам лысого качка, небрежно опирающегося на свою машину. Алекс недовольно фыркнул — он только хотел немного подышать свежим воздухом, а не выслушивать эти вопли обезьян в брачный период… Внезапно его внимание привлек тот факт, что лысый пообещал показать своим подружкам «что-то интересное» и с этими словами закатал левый рукав куртки — на его руке светились три ярко-красные тонкие полоски. Девчонки радостно завизжали и потребовали продолжения банкета. «Светящиеся татуировки или просто банальная светящаяся краска», — подумал Алекс. Тем временем качок снял куртку и гордо показывал своим самочкам правую руку с пятью чуть более тонкими, чем на левой, светящимися полосками.

Внезапно Алекс увидел какую-то тень в проеме между домами. Он инстинктивно бросился к подъезду, т. к. это был полицейский. Спустя минуту к нему подошел еще один коп. Парень спрятался за кустом шиповника в палисаднике и решил понаблюдать за развитием событий. Полицейские его не заметили и спокойно вошли во двор, негромко разговаривая друг с другом; судя по всему, они обсуждали прошедший рабочий день и чей-то день рождения, где на банкете подали слишком много мясных блюд (один из полицейских, по всей видимости, был вегетарианцем). Они несколько раз прошлись вдоль дома, в здании которого находился супермаркет; пару раз они остановились совсем недалеко от куста, за которым сидел Алекс, но хоть в этом дворе и было хорошее освещение, куст был слишком большим и очень удобным, чтобы за ним прятаться.

Тем временем качок решил сразить своих девочек наповал и снял футболку — под ней на коже оказался несложный узор все из тех же тонких красных светящихся линий. Одна из блондинок сразу же начала его лапать и очень удивилась, что на ее пальцах не осталось отпечатков краски. Тут Алекс заметил, что полицейские как-то крадучись идут к той веселой компании, словно не хотят быть замеченными. Он чуть привстал, чтобы лучше видеть их (при этом сам стараясь не быть замеченным ими). Но качок и его подружки не замечали никого вокруг — парень красовался и показывал своим девочкам свои мускулы, а девочки радостно визжали и висли на нем, восторженно глядя на светящиеся полоски. В итоге рыжая начала требовать, чтобы он снял штаны; лысый протестовал, но, судя по выражению его лица, не особо. Словом, на глазах Алекса и полицейских разыгрывалась очередная непотребная сценка из жизни ночного города…

Парень уже собрался было уйти со двора — ему казалось, что делать здесь нечего, копы сами разберутся с этими «гамадрилами». Но внезапно один из полицейских… нет, еще не выстрелил, только приготовился стрелять, но между готовностью к стрельбе и выстрелом прошло бы всего несколько секунд — и этого времени Алексу, натренированному в уличных схватках с полицией, хватило с лихвой для того, чтобы быстро, словно молния, выскочить из своего убежища, подбежать к полицейским, выхватить у них из рук пистолеты и сбить обоих блюстителей порядка с ног, причем с такой силой, что один из них ударился головой о дерево, другой — о стоящую рядом машину модели «гламурный клоп». Затем парень рявкнул парализованной ужасом компании:

— Убирайтесь! Быстрее! Пока они не очухались!

— Но мы… — начала было более высокая блондинка с «конским хвостом», но ее подруга дернула ее за рукав; лысый качок, проворчав что-то нечленораздельное, запрыгнул в машину, его подружки последовали за ними, и вся веселая компания на максимальной скорости уехала со двора. Полицейские уже более-менее очухались и, чертыхаясь, начали подниматься с земли; Алекс бросил на них быстрый взгляд и тоже бросился прочь.

Алекс несся не просто на максимальной скорости — он выжимал из себя все, на что был способен (он даже и не подозревал, что может бежать настолько быстро, учитывая обстановку на дорогах — вечером людей на них меньше не становилось). Пару раз он, правда, чуть не сбил прохожих — сначала это была старушка с маленьким сердитым пекинесом, второй — мужчина среднего роста, что-то набирающий на своем смартфоне (уже порядком потрепанном жизнью, судя по следам на темно-синем корпусе). Алекс бежал, постоянно петляя. Несколько раз ему попадались полицейские, но он был слишком быстр, чтобы они успели хоть как-то среагировать. Пистолеты он не выбросил и все еще аккуратно держал в руках.

Мир вокруг Алекса превратился в одно сплошное смазанное темное пятно, перемежающееся яркими пятнами от фонарей, вывесок и окон. Небо все еще было чистое, зато воздух стал прохладнее, но парень не обращал на это внимания — ему надо было уйти от возможных преследователей и как можно лучше запутать следы, для чего он и забегал буквально во все встретившиеся ему по пути улицы и переулки; были среди них и такие, где он еще ни разу не был, но у него, к сожалению, не было времени на то, чтобы поглазеть по сторонам — только быстро оглядеть окрестности на предмет наличия полицейских. Один раз ему попался большой черный джип с эмблемой ICTEC; все двери почему-то были открыты, внутри никого не было. Алекс был очень удивлен, ему очень хотелось осмотреть машину — ведь быть такого не может, чтобы айситековцы бросили своего железного коня и к тому же открыли все двери. «Явно ловушка. Для лохов», — подумал парень, побежав дальше. Пару раз ему попадались небольшие молодежные компании, тусующиеся возле подозрительного вида ночных клубов; еще в одном небольшом парке с очень простым маленьким фонтаном в центре Алекс увидел странную сценку — пьяная девушка сидит на нижней ветке невысокого клена (точнее, не сидит, а пытается удержаться, несмотря на размеры и количество веток), трое ее подружек водят вокруг дерева хоровод и поют какие-то матерные песни, а какой-то, как говорится, в стельку пьяный парень старается удержать равновесие, стоя на бортике фонтана, и громкими недовольными воплями пытается привлечь к себе внимание тех девушек, которым, судя по всему, на него совершенно наплевать; зато неподалеку стояла радостно гогочущая стайка подростков, и один из них «управлял» пьяным парнем со смартфона, наклоняя его в ту сторону, куда склонялся пьяница, а еще один мальчишка снимал все на свой смартфон, сопровождая происходящее крайне остроумными комментариями, достойными первого класса школы для умственно отсталых детей. Алекс даже на секунд двадцать остановился, чтобы немного развеяться и посмеяться; поначалу он хотел здесь отдохнуть, но решил, что для этого лучше найти малолюдное место, и побежал дальше.

Постепенно людской и автомобильный потоки редели; становилось все меньше гигантских небоскребов, шикарных магазинов и пафосных клубов. Наконец, Алекс достиг окраины города. За домами виднелись стройка (судя по всему, строили еще два высотных дома и торговый центр) и оживленная автомагистраль, ведущая в соседний город — Коппербелл (поговаривали, что еще лет пять — и оба города сольются, причем еще неизвестно, кто кого поглотит). Алекс остановился рядом с одним из крайних домов и сел на скамейку с частично сломанной спинкой. Он все еще держал в руках отобранные у полицейских пистолеты. Не придумав ничего лучше, он сначала протер их курткой, чтобы стереть отпечатки пальцев, а затем аккуратно положил их в стоящий рядом со скамейкой мусорный бак, после чего снова сел и предался грустным мыслям.

«И что же мне теперь делать? Побил копов, спер у них оружие… меня, небось, еще и засекли возле того айситековского джипа… Что же делать, что же делать… куда идти… Меня ведь теперь стопудово в розыск объявят… и пристрелят средь бела дня, как бешеную собаку…»

Внезапно откуда-то справа раздался тихий голос: «Не бойся, успокойся. Все будет хорошо». Парень чуть не подпрыгнул в воздух, но вздохнул с облегчением, когда посмотрел направо — на соседней скамейке сидел негр в кепке и утешал свою всхлипывающую подругу, прижимающую к груди маленькую кожаную сумочку.

Алекс глубоко вздохнул и пошел к соседнему дому.

Тупик на Хоффман-стрит.

Вэл, одетая в длинную темно-серую ветровку с большим капюшоном, сидела на относительно чистой лежащей на боку бочке синего цвета с парой наклеенных на нее небольших выцветших этикеток. Накрапывал дождь, совсем мелкий, но от этого не менее неприятный; на улице было холодно, время от времени налетал резкий ветер. Такая погода (с временами изменяющим свою интенсивность дождем) стояла еще с вечера прошлой пятницы (которая началась прекрасно — тепло, ясно, на небе ни облачка, но после полудня погода начала стремительно портиться).

Если уточнить некоторые детали, то сидела девушка рядом с кучей досок; неподалеку от нее находилась какая-то мутная контора под названием «Лирохвост» (причем на вывеске — порядком пострадавшей от времени — был изображен почему-то павлин с сильно выщипанным хвостом, зато с розово-желтыми перьями). Напротив располагалось небольшое кафе весьма подозрительного вида; называлось оно «У Юстаса» и было известно тем, что там как минимум раз в неделю происходила крупная драка. Рядом находилось еще несколько зданий, поэтому получалось, что место, где сидела Вэл, как бы было отгорожено от остальной улицы парой домов

«И чего я только сижу здесь… Есть же более приличные места… хоть там и копы шастают. А тут мерзко, промозгло, еще и некуда спрятаться от дождя, ведь в кафе меня не пустят… скорее всего»

Внезапно во двор въехал полицейский джип, из которого вышли Финнеган и какой-то тощий китаец, тоже коп. Первый, помедлив, зашел в кафе, а китаец остался стоять рядом с машиной; такое впечатление, что дождь его нисколько не беспокоил.

Вэл испугалась такого развития событий и поспешила спрятаться за грудой досок. Тем временем спустя минуты три Финнеган вышел из кафе, гордо неся в руках довольно большой пакет; он вручил его китайцу, негромко сказал ему что-то, на что тот кивнул, а затем достал из кармана смартфон и, не вынимая его из чехла, покачал головой, после чего, тяжело вздохнув, направился к «Лирохвосту». Китаец в это время приоткрыл пакет и издал довольный возглас, затем достал одну небольшую булку и буквально в два укуса съел ее, а затем убрал пакет в машину на заднее сиденье. Дождь к этому времени почти прекратился, но на улице стало холоднее. Вэл начала немного дрожать от холода, кутаясь в ветровку, по понятным причинам не слишком полезную в такую погоду.

Спустя пару минут Финнеган вышел на крыльцо, посмотрел на часы, затем крикнул что-то китайцу, тот с набитым ртом ответил. Тогда полицейский, кивнув, снова скрылся внутри, правда, еще через минуты полторы он снова выглянул наружу, посмотрел на небо и снова ушел.

Вдруг откуда-то сзади из «Лирохвоста» выскочил какой-то высокий и тощий человек в длинном грязно-зеленом плаще и надвинутой на глаза синей кепке; боязливо озираясь по сторонам, он подбежал к Вэл; девушка испугалась и отскочила назад, но наткнулась только на глухую стену.

— Куда несешься? Не бойся, это я, — незнакомец снял кепку, скрывавшую просто-таки сияющую лысину, причем практически белого цвета; да и кожа у этого парня тоже была такого же неестественного цвета, местами она казалась вообще полупрозрачной. Зато его глаза были не красные, как можно было ожидать, а светло-голубые.

— Тони?! — воскликнула Вэл, но тут же одернула саму себя и стала говорить потише: — Что ты здесь делаешь? Где ты был все это время? Почему не выходил с нами на связь? А мы ушли…

— Спокойно, спокойно, — поднял руки Тони. — Я был занят. Пока сказать ничего определенного не могу. И да, я в курсе, что вы покинули очередную базу и теперь стараетесь рассредоточиться по всему городу. Я также в курсе, что на вас открыта охота…

— А больше ничего определенного сказать не можешь? Ты же всегда приносил нам новости про федералов… ну, и все такое в этом роде… — неуверенно произнесла Вэл.

— Нет, пока могу лишь сказать, что вам нельзя расслабляться, будьте все время начеку. В ближайшее время, скорее всего, произойдет обострение вашего конфликта с федералами. Даже мне точно не известно, что произойдет, я могу только догадываться. Айситековцы теперь капитально усилили защиту своих внутренних сетей, так что никаких утечек в ближайшее время, скорее всего не предполагается. Есть только неопределенные слухи — слухи о том, что скоро всем «несогласным» будет несладко. Так что будьте готовы ко всему, — Тони замолчал на секунд десять-пятнадцать, затем задумчиво произнес: — Вообще-то я не планировал выходить с вами на связь в ближайшее время, но случайно увидел тебя и решил сообщить, что со мной все в порядке.

— Больше ты никого из наших не видел?

— Нет, только слышал от одного из знакомых, что Вик исчез. Вроде его похитили, а кто — неизвестно, — пожал плечами Тони. — Но это вроде бы были не федералы.

Вэл только хотела что-то сказать, но парень внезапно встрепенулся, резко поднял голову, словно высматривая что-то в затянутом серыми облаками небе, затем бросил «Ну, пока!» и пулей куда-то убежал, причем до того быстро, что девушка увидела только, как краешек его плаща исчез где-то за зданием «Лирохвоста». Задумавшись, что бы могла значить эта странная встреча, раз Тони не сообщил ничего определенного, Вэл не заметила, как вышла на проезжую часть. В это время Финнеган вышел на улицу и направился к машине; он прекрасно видел Вэл, но она стояла к нему боком. Услышав шаги и затем разговор, девушка осторожно повернулась и внезапно для самой себя обнаружила, что подошла почти вплотную к полицейскому джипу. Теперь самое главное — не выдать себя. Стараясь не привлекать внимания, она пошла было вперед, но тут налетел сильный ветер, сбросивший капюшон с ее головы. Девушка вполголоса чертыхнулась. Полицейские, не обращая на нее внимания, продолжали разговаривать. Переведя дыхание, Вэл пошла дальше, но вдруг оступилась, неосторожно наступив на закрытый и на несколько сантиметров утопленный в землю канализационный люк. Было настолько больно, что не закричать было невозможно; на крик оба полицейских сразу же обернулись, и первым к Вэл подбежал китаец. Улыбаясь, он вежливо спросил, не нужна ли его помощь; девушка старалась не смотреть ему в глаза и вообще не поворачивать лицо в его сторону, но тут китаец попытался взять ее за руки, чтобы поднять; отворачиваться было уже бессмысленно. Когда полицейский увидел лицо Вэл, он не узнал ее, зато ее узнал Финнеган; быстро выхватив из кобуры пистолет, он направил его в лоб девушке. Китаец поначалу ничего не понял, но, подумав, что негоже отставать от коллеги, сделал то же самое. Девушку парализовал страх; теперь оставалось два варианта — либо сдаться, либо бежать… хотя есть еще третий вариант — попробовать сопротивляться и сразу же получить пулю (а, возможно, и две) в лоб. Вэл так «удачно» упала, что прямо напротив нее находился очередной длинный, грязный и темный переулок, непонятно куда ведущий; собравшись с силами, девушка решила рискнуть и, вскочив и оттолкнув полицейских, понеслась в переулок настолько быстро, насколько позволяла ушибленная нога. Копы бросились вслед, открыв огонь, и они бы пристрелили Вэл, если бы не неожиданное спасение в лице выглянувшего из одной из подъездных дверей высокого крепкого мужчины в серой куртке, буквально за шкирку схватившего девушку и оттащившего ее внутрь.

Подъезд был темным и грязным, на стенах красовались обычные для этих мест надписи, кое-где была прилеплена жвачка; вонь стояла сильная, но терпимая. Вэл чуть не вляпалась в кучу объедков (судя по запаху, далеко не только объедков, хотя огрызков, кожуры и шелухи там было больше всего), валяющуюся возле ведущей вверх лестницы. Девушка еще не успела прийти в себя от погони (пусть и короткой), а тот мужчина снова схватил ее и протолкнул в ведущую в подвал толстую металлическую дверь и с силой захлопнул ее. Лестница там была узкая и крутая, начиналась она почти сразу от порога, и Вэл чуть не упала, спасло ее лишь то, что она мертвой хваткой вцепилась в перила (тоже грязные, как и все вокруг, но за них хоть можно было держаться без омерзения); путь освещала только маленькая лампочка в самом низу. Тяжело вздохнув и собравшись с мыслями, девушка медленно и осторожно пошла вперед, вцепившись в перила и стараясь не оступиться.

Было слышно, как в подъезд вломились полицейские; судя по всему, они быстро разобрались с неизвестным благодетелем девушки, но теперь не знали, что делать и куда идти. К счастью, Вэл успела спуститься вниз до того, как закончилась драка, поэтому теперь за закрытой дверью ничто не выдавало ее присутствия; девушка обнаружила рядом с последней ступенькой лестницы очередную дверь, на этот раз — низенькую и узкую — и, уже ничего не боясь (т. к. уже нечего терять), вошла внутрь и попала в небольшую комнатку, освещенную двумя такими же маленькими лампочками, как на лестнице; вдоль стен стояли какие-то ящики, кое-где валялись тряпки и газеты; пахло сухой землей. Было прохладно, но теплее, чем на улице. На одном из ящиков стояли чьи-то резиновые сапоги, рядом с ними лежали две пачки сигарет и маленькая пустая картонная коробка с оторванной крышкой.

Девушка, все еще тяжело дыша, сначала ненадолго присела на пол, чтобы хоть немного отдохнуть, а потом, поразмыслив, решила повнимательнее осмотреть комнату, но больше ничего интересного не нашла, кроме того, что на некоторых ящиках были написаны какие-то иероглифы. Сами ящики были тяжелые; девушка смогла только немножко сдвинуть с места пару из них. Затем Вэл решила повнимательнее рассмотреть пол — из старых досок, покрытых тонким слоем песка и сухой земли, и стены — они были светло-серые с желтоватыми, коричневыми и темно-серыми пятнами, кое-где в углах висели клочья паутины. Правда, на одной из стен рядом с самым большим ящиком висела прилепленная скотчем маленькая бумажка опять же с иероглифами; единственным словом, написанным «нормальными буквами», было некое Aetronics, выделенное жирным шрифтом и вдобавок еще дважды подчеркнутое, но оно Вэл совершенно ни о чем не говорило. Девушка решила еще походить по комнате, по второму раза рассматривая все вокруг; на этот раз она нашла какую-то исписанную иероглифами довольно толстую тетрадь, валяющуюся в проеме между двумя небольшими ящиками, стоящими на другом ящике, более длинном, но довольно низком. Латиницей в тетради были написаны только два слова — уже знакомое Aetronics и AERIX. Еще в тетради были какие-то диаграммы и таблицы, но Вэл не стала их рассматривать и положила тетрадь туда, откуда взяла, но из нее вдруг выпало длинное черное перо; его внешний вид, естественно, тоже ни о чем не сказал девушке, поэтому она просто засунула его обратно в тетрадь. Еще между двумя ящиками девушка нашла ножик с щербатым лезвием и начавшую ржаветь крышку от консервной банки. Валяющиеся на полу газеты оказались тоже с иероглифами; Вэл даже не стала их смотреть, но из одной из них выпал маленький календарик на 2014 год с изображением букета белых лилий, а из другой газеты выпал чистый, но порванный листок бумаги. Под лежащей на полу коричневой курткой лежала открытая и почти полная пачка зачерствевшего печенья, а в кармане куртки обнаружилась маленькая пустая пластиковая бутылочка без крышки и с неаккуратно сорванной этикеткой — на следы клея успел приклеиться всякий мусор. Чуть поодаль валялась старая измочаленная веревка, к одному из концов которой был привязан небольшой металлический крюк.

«И куда это меня посадили… вообще ничего не понимаю. С другой стороны, лучше уж здесь сидеть, чем… хотя… кто знает, зачем меня сюда отправили; может быть, это был чей-то особо хитрый план, и эта комната — своего рода временный изолятор для таких, как я. Хм… что-то я расфантазировалась. Надо бы еще осмотреться — может, найду что-нибудь интересное»

Внезапно Вэл почувствовала странную слабость и, словно подкошенная, рухнула на пол, чуть не ударившись головой об один из ящиков.

Центральная часть Кристалсэнда.

Кристина шла на работу в свое кафе. На сегодня обещали ясную и теплую для этого месяца погоду, но пока что было пасмурно и прохладно (хорошо, что хотя бы дождя не было, который уже успел надоесть всем).

Рядом со входом в кафе лежала черная бродячая собака; увидев Кристину, она не двинулась с места, только повернула голову в ее сторону. Лежала она не вплотную к двери и не мешала проходу. Однако появление собаки в центре города удивило девушку — постоянно проводились операции по отлову бродячих животных (последняя — всего две недели назад), особенно собак, которые часто бросались на прохожих, а кафе находилось совсем не на отшибе, так что непонятно, откуда эта собака здесь взялась. Что странно — выглядела она ухоженной, сытой и чистой, можно было принять ее за потерявшуюся; для полноты картины разве что только ошейника у нее не было. Но Кристина не стала заморачиваться на эту тему и просто вошла внутрь. Готовясь к новому рабочему дню, она включила телевизор, но в новостях ничего интересного не было; это было странно, потому что обычно по понедельникам передавали отчеты главы ICTEC и прочих организаций из этого ряда о борьбе с «террористами»; на первый взгляд, это может показаться пустой болтовней, однако Кристина умела слушать, точнее, Слушать — именно так, с большой буквы; она умела видеть во всем скрытый смысл, причем это был не какой-нибудь «синдром поиска глубокого смысла» — по построению фраз и поведению говорящего она могла понять, что на самом деле имеется в виду. На вопрос, где она такому научилась, она лишь печально говорила, что это дела давно минувших дней и что она не хочет лишний раз ворошить прошлое… Кристина уже привыкла к еженедельной пафосной болтовне Ричардса и компании и была немало удивлена, не встретив ни одного упоминания ICTEC или «террористов» в утреннем выпуске новостей.

Через минут десять пришли двое помощниц Кристины, спокойная и серьезная блондинка Мэри и рыжеволосая хохотушка Фрэн; работали они до двух, затем приходили две другие девушки. Первая постоянно зевала, а вторая была очень возбуждена, но невнимательна; на вопрос, что с ней, она лучезарно улыбалась и таинственно говорила, что сегодня великий день; Мэри предположила, что речь идет об очередном бойфренде, но Фрэн отмахнулась и сказала, что дело совсем в другом, а догадка Мэри слишком примитивна. Кристина смотрела на девушек и усмехнулась.

А через полчаса начали появляться первые посетители. Около десяти утра пришли араб и японец, довольно тихо, но оживленно обсуждающие какой-то проект; они сели в углу у входа, просидели там минут двадцать и ушли, так ничего и не заказав. Кристине показалось, что она уже видела где-то этого араба, причем недавно, и было это возле офиса ICTEC, но араб приехал на машине с эмблемой Sybra; когда он вышел из машины, к нему сразу же подошли двое айситековцев и начали одновременно громко говорить о чем-то, но он сразу же заставил их замолчать, достав удостоверение, и после этого его безо всяких лишних разговоров пустили в офис. Этого араба Кристина узнала в первую очередь по странному устройству на левом ухе — что-то темно-серое и металлическое, облегающее всю ушную раковину; конечно, она могла и ошибиться, но и его лицо показалось ей таким же, как у того, который тогда приехал в ICTEC; правда, она видела его не с близкого расстояния, но у нее было очень хорошее зрение. Японец же был низеньким и очень худым и постоянно размахивал руками, угрожая рано или поздно кого-нибудь случайно ударить. Когда оба незнакомца ушли, Кристина выглянула в окно, но не увидела никакой сайбровской машины — а она почему-то подумала, что эти двое действительно из Sybra и приехали сюда с какой-нибудь тайной миссией. «Ну, что это я как маленькая впечатлительная девочка — вообразила тут себе… Какие уж тут секретные миссии… Детство давно прошло, надо прекращать думать обо всякой фантастической ерунде». Правда, на самом деле ее мысль о Sybra появилась вовсе не на пустом месте — дело в том, что с начала года в ее кафе уже семь раз приходили с проверками — сначала якобы по пожарной безопасности, потом — по санитарным нормам, а в последний раз — на прошлой неделе — просто приехали трое полицейских и в течение часа осматривали все кафе и затем, ни сказав ни слова, уехали. Кристина знала, что полиция непосредственно связана с ICTEC, дочерней компанией PSYKOM, которая, в свою очередь, является дочерней компанией Sybra; она уже начала воображать, будто эти проверки могут быть санкционированы сайбровцами, но тут же одернула себя — никому в Sybra не интересно какое-то там кафе. А проверки, скорее всего, были плановыми — она сама слышала, что за последний год такие проверки участились; например, в маленький магазинчик одной из ее приятельниц инспектор по пожарной безопасности пришел целых три раза и каждый раз придумывал все новые и новые придирки.

Через минут пять пришли трое девушек — высокая негритянка с длинными кудрявыми волосами, мрачно взирающая на все вокруг; среднего роста с короткими темно-коричневыми волосами, часто моргающая и нервно облизывающая губы; и небольшого роста с длинными светло-рыжими волосами, беспокойно оглядывающаяся по сторонам. Они сели в самый дальний угол и начали о чем-то тихонько шушукаться, а затем негритянка заказала аж девять больших круассанов с шоколадом и три чашки чая. Заказ им принесла Фрэн; только подойдя к столику, она издала радостный возглас, бухнула поднос на стол (чуть не расплескав чай) и бросилась обниматься с подругами и узнавать у них последние новости:

— Ну что, Клэр, как дела? Приехали там твои?

— Да… приехали. Вчера, — оглянувшись назад (где находилась только стена с рекламным плакатом), ответила девушка со светло-рыжими волосами. — А у тебя как дела? Как работа?

— Все отлично. А у тебя, Джеки? — обратилась Фрэн к темноволосой девушке, голодными глазами глядящей на круассаны. Та сначала секунд десять помолчала, видимо, не сразу сообразив, что к ней обращаются, а затем виноватым тоном ответила:

— У меня тоже все хорошо. Вот, гулять решила пойти… то есть решили… Мы вообще-то хотели в кино сходить, но, наверное, нас бы не пустили… или еще что-нибудь бы случилось…

— Да не бойся ты, ничего не случится! Все окей! — с деланой радостью в голосе заверила ее негритянка, через силу улыбнувшись.

— А как же… ну, Эшли, например?..

— Ммммм…

Наступила неловкая пауза, прерванная лишь спустя минуты полторы недовольным восклицанием Мэри:

— Фрэн, ты работать собираешься?

— Ах, да-да-да… — промямлила Фрэн, сразу вся как-то обмякнув и погрустнев в лице, быстро расставила на столике все заказанное и, на прощание грустно улыбнувшись подругам, ушла, забрав поднос. Девушки же проводили ее грустным взглядом, затем словно по команде съели свои круассаны, набросившись на них с такой жадностью, будто не ели, по крайней мере, неделю, и залпом выпили чай.

Посетители тем временем все прибывали; пару минут назад пришла толстая дама в темно-синем пальто; она бухнулась за столик у входа, бросила на подоконник свою сумочку из искусственной кожи ярко-оранжевого цвета и задумалась о чем-то, барабаня пальцами по столу.

Глядя на довольно-таки мирную картину обычной повседневной жизни своего уютного маленького кафе, Кристина собралась было уйти в свой кабинет, как вдруг снаружи сначала раздались громкие голоса, а затем — пара выстрелов и собачий визг, после чего входную дверь вышибли четверо крепких полицейских — уже знакомые нам Эванс, Маклин, Финнеган и, конечно, Фрейзер. Посетители сначала оцепенели, а затем попробовали было убежать, но копы прочно заблокировали выход. Ошарашенная Кристина все еще стояла у входа в свой кабинет.

— Всем оставаться на своих местах! — крикнул Финнеган, переводя пистолет с одного посетителя на другого. — Мы проводим антитеррористическую операцию…

— Где владелица этого кафе? — прервав своего коллегу, грубо спросил Фрейзер, с ненавистью смотря на посетителей и работниц кафе. — У нас есть сведения, что она помогает террористам.

— Я — владелица этого кафе, — на удивление спокойным и безэмоциональным голосом ответила Кристина, сделав пару шагов вперед. — В чем дело? Кто вам дал право вышибать дверь и угрожать моим посетителям и работникам?

— Это антитеррористическая операция, и вас обвиняют в пособничестве террористам, — начал было говорить Эванс, но Фрейзер оттолкнул его и только собрался было подойти к Кристине, как его взгляд упал на Фрэн, собиравшуюся (до появления полиции) взять поднос с очередным заказом и теперь стоящую с выражением крайнего ужаса на лице; полицейский перевел пистолет на нее и только собрался было что-то ей сказать, как она, истошно завопив, бросилась в сторону. Выстрел — и Фрэн с простреленной головой упала замертво, обрызгав кровью пол, нижнюю часть прилавка, ножку одного из столиков и ботинки сидящих за ним двух студентов. Все дико завопили и, сметая все на своем пути, бросились к выходу; тем двум студентам удалось повалить на пол Маклина, и он ударился головой о ножку одного из стульев; Эванса отбросили в сторону, и он чуть не свалился за прилавок. Но не всем удалось бежать — из посетителей остались трое подруг Фрэн, парень в серой ветровке, подвернувший ногу при попытке побега и теперь полусидящий на стуле у выхода, и среднего роста мужчина в темно-синей куртке, которая была ему великовата, и черных брюках, левая штанина которых снизу была запачкана грязью; Мэри попятилась к прилавку и попыталась зачем-то залезть под него, но потом решила просто отойти к стене и стоять тихо-смирно. Кристина попробовала было вмешаться, одним прыжком выскочив из-за прилавка и с горящими глазами бросившись к Фрейзеру, но тут он перевел взгляд на троицу девушек в углу; его лицо исказилось оскалом, который должен был быть улыбкой. Девушки же смотрели на полицейского не со страхом, а с ненавистью и яростью; темноволосая полезла в карман своей куртки и только хотела было достать из нее что-то, как прогремел выстрел; к счастью, Фрейзер промазал, но совсем немного — девушка в последний момент дернулась вправо, и пуля просвистела буквально в сантиметре от ее головы.

— Джеки Дэвидсон, вы обвиняетесь в… — Но полицейскому не дали закончить — вся троица выхватила из карманов пистолеты и направила их на «доблестных» стражей закона. Те, недолго думая, открыли огонь, но девушки оказались проворнее — вскочив со своих мест, они оттолкнули полицейских и, пару раз выстрелив наугад, бросились к выходу; за ними последовали и двое оставшихся посетителей (подвернувший ногу парень прихрамывал, но улепетывал со всей возможной скоростью). Последним двум удалось покинуть здание без проблем (к неудовольствию полицейских, которые бы с радостью перестреляли бы здесь всех), но из девушек убежать смогла только Клэр. Джеки пыталась драться с Эвансом, а негритянка нещадно пинала все еще валяющегося на полу Маклина. Финнеган и Фрейзер хотели было открыть огонь по убегающей Клэр, но в этот момент их чуть не сбила несущаяся к выходу и побелевшая, как полотно, Мэри. Фрейзер сразу же перевел пистолет на нее, но тут же с кислым видом опустил его, пропуская девушку. Тем временем Джеки хорошенько (настолько сильно, насколько это может сделать худая, но не на шутку разозлившаяся девушка) врезала Эвансу в челюсть и, воспользовавшись замешательством противника, крикнула негритянке: «Николь, бежим!», схватила ее за руку и бросилась было к выходу, как ей выстрелил в спину кое-как поднимающийся с пола Маклин. Практически сразу же прогремел второй выстрел — и Джеки упала на тротуар с простреленной головой. Николь издала странный звук, больше похожий на рычание, и бросилась на полицейских, стреляя в них, но не особо целясь. Но стоило ей только приблизиться к противникам, как Финнеган схватил ее за куртку, пару раз врезал по лицу и бросил на пол.

Все это время Кристина стояла в полнейшем оцепенении и стеклянными глазами смотрела перед собой, словно не понимая, что происходит. Она словно окаменела, ее чувства словно отключились — она не видела драк и крови на полу, не слышала криков… Но когда Эванс двумя выстрелами в голову прикончил валяющуюся без сознания на полу рядом с прилавком Николь, что-то словно щелкнуло в мозгу Кристины, и перед ее внутренним взором внезапно начали с огромной скоростью проноситься кошмарные картины, непонятно откуда взявшиеся… Длинные полутемные коридоры с чистыми стенами и полом… затем лампы начинают гаснуть одна за другой, остается только одна далеко впереди, но вдруг распахивается дверь, оттуда выходит человек в черном официальном костюме… и его лицо кажется Кристине до боли знакомым, но она не может его вспомнить… Затем — сияющая белизной операционная, холодный иссиня-белый свет ламп, нечеткие силуэты склонившихся над столом врачей… на столе рядом с выходом — что-то, подозрительно напоминающее окровавленную руку… Снова коридоры, на этот раз отлично освещенные, длинные и широкие; в одном из них были большие окна: на улице — лунная ночь, и луна кажется непомерно большой; внезапно по коридору проносится что-то синее с золотым — и в тот же миг картина сменяется. Луг, полный одуванчиков, яркое летнее солнце — и какой-то джип камуфляжной раскраски посреди луга. Из машины выходят пятеро крепких военных, и лицо одного из них снова кажется очень знакомым… И снова картина сменяется — большой темный зал, с выходом на улицу, тремя выходами в темные коридоры, в конце которых что-то светится зеленым, и широкой лестницей. Темный силуэт рядом с самым левым коридором. Напротив правого окна тоже кто-то стоит, но его очертания слишком нечеткие, расплывающиеся. Внезапная фиолетово-красная вспышка — и новая сцена: пустая комната с нереально белыми стенами, полом и потолком; вернее, почти пустая — у стены стоит накрытая чуть сероватой простыней кушетка, а под ней — маленькая кучка чего-то серо-черного. И эта белизна давит, сводит с ума… Затем дверь открывается, и в комнату врывается ледяной ветер, парализующий своим холодом. Непонятная серо-черная кучка под кушеткой оказывается… перьями?.. И новая картина: пустой коридор с множеством открытых дверей; во всех кабинетах пусто и темно, кое-где открыты окна, и повсюду гуляет холодный ветер; не слышно ни звука… кроме медленного ритмичного цоканья каблуков туфель самой Кристины, бьющего по ушам и вызывающего почему-то дикий страх. Вот и поворот, за ним — продолжение коридора… и снова те же открытые пустые кабинеты… правда, в одном из них свет; там находятся лишь стол, два стула и небольшой кожаный диван рядом с открытым настежь окном. На улице темно и тихо; на небе — ни луны, ни звезд. Внезапно издалека раздается какой-то звон, все усиливающийся, достигнув, наконец, такой силы, что раскалывается голова, а мир вокруг словно рушится, распадается на куски… Ослепительно-голубая вспышка — и чернота…

Все это пронеслось в сознании Кристины за пару секунд, но ей казалось, что это длилось как минимум час. Когда она пришла в себя, то увидела, что все четверо полицейских направили на нее свои пистолеты. Она сделала шаг вперед, и тут Фрейзер выстрелил…

Тут Кристина чисто инстинктивно выставила вперед правую руку, и перед ней сформировалось маленькое оранжевое силовое поле, остановившее пулю. Полицейские открыли было огонь… В следующий момент девушка с ужасом осознала, что ее сознание постепенно угасает, освобождая место чему-то огромному, сильному, страшному и беспощадному… но внезапно все вокруг снова стало четким и ясным, однако… что-то было не так. Женщина совершенно нормально осознавала себя и управляла собой, но ей казалось, будто кто-то подталкивает ее к действиям (а она словно наблюдает за собой со стороны); нельзя было сказать, что кто-то ею управляет, но это самое точное выражение, которым можно описать то, что она чувствовала. Она чувствовала, словно что-то огромное, страшное, сильное заполняет все ее существо, убивая в ней все человеческое и оставляя только одно желание — убить полицейских, прикончивших ее друзей и воскресивших в ее памяти кошмарные воспоминания о прошлом… и вернувших к жизни ее, казалось бы, давно уничтоженное альтер-эго. К Кристине еще не вернулись все воспоминания — только бессвязные обрывки, но, тем не менее, она прекрасно помнила все ощущения от того, когда в ней пробудилась сущность безжалостного убийцы — сущность, о существовании которой она совершенно не догадывалась… да и кто мог предположить, что за личиной безмерно доброй, лучезарно улыбающейся и всегда радующейся жизни девушки скрывается кровожадный и испытывающий наслаждение от мучений своих жертв маньяк?..

Кристина увернулась от всех пуль, словно героиня какого-нибудь фильма о супергероях, и бросилась на полицейских, пытаясь прежде всего вцепиться Фрейзеру в лицо. Он выстрелил ей в грудь, но в ту же секунду и там возникло такое же оранжевое силовое поле. А когда женщина собралась схватить полицейского за воротник куртки, внезапно ее рука против ее воли начала трансформироваться — верхний слой «кожи», разделившись на множество мелких кусочков, убрался, уступая место металлу; вторая ее рука точно так же трансформировалась, и буквально через секунду Кристина держала своего противника металлическими руками с длинными пальцами с острыми когтями. Женщина была в шоке от случившегося, но внезапно поняла, что ничего не может с собой поделать — невесть откуда взявшееся желание убивать (пока только полицейских, но она боялась, что этим дело не ограничится) завладело ею полностью. Она замахнулась и со всей силы врезала Фрейзеру по лицу, но тот дернулся, и на его щеке остались только две короткие царапины; затем он пнул женщину в живот, и она тут же разжала кулаки, но в следующий момент снова прыгнула на полицейского, рявкнув что-то нечленораздельное. Другие полицейские попытались выстрелить в нее, но все их выстрелы были отражены силовым полем. Фрейзер опять пнул Кристину в живот, на этот раз она только сделала несколько шагов назад, а затем направила на противника левую руку, которая внезапно трансформировалась в бластер. Это зрелище — молодая красивая женщина, рука которой превратилась в мощное оружие, — на пару секунд поразило полицейских, а затем Фрейзер и Финнеган, кивнув друг другу, бросились на свою противницу, стреляя и стараясь попасть ей в голову, но ее защищало силовое поле. Внезапно Кристина остановилась и замерла, силовые поля вокруг нее исчезли. Все четыре полицейских окружили ее и только приготовились стрелять, как женщина испустила громкий страшный крик, как животное, и все ее тело начало трансформироваться в том же стиле, что и левая рука. В результате на правой руке тоже появились когти, но длиннее и тоньше, чем на левой; ноги выглядели так, словно были полностью закованы в броню — как и остальное тело. Позже всех трансформировалась голова, да и то только небольшая область вокруг правого глаза — там сформировался прицел.

— Черт возьми, что это такое? — воскликнул Эванс, первым открывая огонь; остальные тут же последовали его примеру. Но Кристина увернулась от него, даже не активировав силовое поле, и в прыжке выбила оконное стекло и выскочила на улицу. Полицейские бросились за ней и сразу же были вынуждены прекратить стрелять, так как на улице было полно зевак, наблюдающих за происходящим в кафе — они столпились вокруг него и громко обсуждали происходящее, особо не боясь, что и им может достаться. Также на улице сразу же образовалась пробка, а также случилась маленькая авария — управляемая блондинкой с кожей цвета «курица-гриль» прилизанная легковушка светло-голубого цвета врезалась в темно-серый внедорожник, из которого выскочил среднего роста мужик в синей куртке с немного порванным правым рукавом и начал орать на блондинку, перемежая свою речь десятиэтажными забористыми матерными конструкциями, да так, что из цензурных слов оставались одни предлоги.

— Все это напоминает мне какой-то идиотский супергеройский комикс или фильм! Боевой киборг… такое впечатление, что кто-то решил очень тонко пошутить! — крикнул Финнеган; в спешке он сбил какого-то подростка со смартфоном, тот выпал у него из рук, упал на асфальт, и в результате разбился экран. Подросток хотел что-то вякнуть, но побоялся полиции, поэтому схватил свое «сокровище» и поспешил покинуть место происшествия.

— Вы будете болтать или поможете мне убить эту мразь? — скрежеща зубами, прорычал Фрейзер, распихивая прохожих, чтобы добраться до Кристины, которая перебежала на противоположную сторону улицы и теперь, немного ссутулившись, стояла возле обувного магазина; народ от нее сразу разбежался, однако некоторые все же остались стоять в отдалении — ведь не каждый день такое увидишь. Один парень в обтягивающих джинсиках хотел было сфотографировать ее на свой смартфон; в ответ женщина угрюмо посмотрела на него и фыркнула, только фырканье получилось похожим на рычание. Парнишка побелел и сразу же скрылся в ближайшем переулке.

В этот момент Фрейзер и Финнеган снова открыли огонь по Кристине; через несколько секунд к ним присоединились Эванс и Маклин. Полицейские совершенно не обращали внимания на окружающих, делая все так, как им удобно; так, Эванс сильно толкнул одну богато одетую даму, и она чуть не упала в лужу, сильно забрызгав юбку; она хотела было устроить скандал, но эмблема ICTEC на одежде наших «бравых» защитников мира и порядка, и поспешила поскорее покинуть место происшествия. Маклин, хаотично стреляя, чуть не пристрелил парня, стоящего поодаль со своей девушкой и снимавшего на смартфон все происходящее. Финнеган пытался все делать аккуратно, но все равно, неосторожно двигаясь, сбил с ног нескольких зевак (и, судя по воплям, дело все-таки не ограничилось парой синяков или ссадин). Фрейзер же вообще не обращал на окружающих — даже на своих коллег — никакого внимания; он думал только о том, как бы побыстрее прикончить противника, который, точнее, которая вовсе не собиралась сдаваться и играючи уклонялась от пуль; если пули и попадали в цель, то либо отскакивали от силового поля, либо оставляли небольшую вмятину (или вообще ничего) на броне. Тогда Марк, выругавшись про себя, бросился к полицейскому джипу, достал оттуда бластер для своей боевой системы и бросился обратно, стреляя в Кристину. Один выстрел попал в цель и пробил ей нагрудную броню; женщина упала, но тут же поднялась и выпрямилась; судя по всему, выстрел не причинил ей особого вреда — на груди осталась только небольшая дырочка.

— Разойдитесь все! Я сам с ней разберусь! — рявкнул Фрейзер и бросился на свою противницу. Остальные трое полицейских разошлись было в разные стороны, но внезапно Кристина, уклоняясь от атаки Марка, набросилась на Маклина и вцепилась ему в лицо. Эванс бросился было своему коллеге на помощь, но озверевшая женщина-киборг уже сделала свое дело — сначала разодрала лицо противнику буквально в клочья, а затем сломала ему шею. Все произошло так быстро, что в первые секунд десять айситековцы толком не могли понять, что, собственно, случилось.

Сделав свое черное дело, Кристина зашипела и медленно пошла навстречу Фрейзеру, направившему бластер ей в лоб, но стоило только ему нажать на курок, как она пригнулась и бросилась на полицейского. Тому не удалось отскочить, и он упал на асфальт; женщина склонилась над ним и хотела было ударить его когтями по лицу, но Марк отчаянно извернулся, и удар пришелся по груди. Было больно, но терпимо. Фрейзер хотел было выстрелить в противника, но та опять отскочила в сторону и сбила с ног Эванса, который с воплем упал, попутно сбив еще нескольких зевак, которым очень хотелось посмотреть на «классное мочилово». Кристина пару раз выстрелила в него из бластера, но вместо этого попала в тех самых прохожих (к счастью, не ранив никого смертельно), до которых только сейчас дошло, что все это не игра, и их самих могут ранить или даже убить. Поэтому толпа стала рассасываться с дикой скоростью, и даже пробка быстро самоликвидировалась.

Фрейзер поднялся и бросился к Кристине, стреляя и стараясь попасть ей в голову. Один из выстрелов чуть не попал в цель, пройдя буквально в сантиметре от ее левого уха…

… и в этот момент девушка снова пришла в себя. Выстрел Фрейзера вызвал в ее сознании новые картины прошлого — страшного прошлого, которое она старалась забыть, но о котором ей напомнил сегодняшний визит полицейских. Теперь перед ее внутренним взором предстала совершенно мирная картина — тихая улочка, залитая вечерним солнцем, красивые старинные двух- и трехэтажные дома, множество клумб, виднеющийся вдалеке фонтан; сама Кристина сидит на скамейке с резной спинкой, а рядом с ней — какой-то человек, одетый в белую рубашку и светло-серые брюки. Она поворачивается и смотрит на него, но почему-то не может как следует разглядеть его лицо — оно почему-то выглядит как расплывчатое пятно светло-бежевого цвета. Человек поворачивается к ней, достает из кармана брюк крохотную белую коробочку.

— Я купил это специально для тебя, чтобы ты могла вспоминать меня, когда…

— Зачем все эти слова?..

Кристина видела себя со стороны. Да, какая же она была когда-то… тоненькая, словно тростиночка, с длиннющими черными, как смоль, волосами… и самое главное — она улыбалась, улыбалась искренне. Внезапно она бросила взгляд на свои ноги… она была обута в белые туфли на высоком каблуке. Каблуки?..

Тем временем странный человек открыл коробочку; со своей позиции Кристина не могла видеть, что там, но ей почему-то казалось, что это не кольцо. Она попыталась подойти — точнее, подлететь, т. к. в ее роли невидимого наблюдателя говорить о ходьбе нелогично, — заглянула в коробочку и увидела… маленький золотой клык.

«Клык? С чего бы это? Чушь какая-то. Дарить своей возлюбленной клык, пусть даже и золотой… Он что, сумасшедший? Но если там, на скамейке, действительно я, то…»

— Ты помнишь, Кристина?..

Девушка подняла свои искрящиеся счастьем глаза на своего кавалера; в озарившей ее лицо улыбке было столько радости, что, кажется, хватило бы, чтобы осчастливить весь мир.

— Да, Массимо…

Массимо.

Массимо?..

Внезапно Кристина почувствовала, что опять проваливается в темноту… Голова раскалывалась от кошмарной, невыносимой боли, перед глазами плясали разноцветные узоры, в ушах стоял дикий звон. И невесть откуда взявшаяся мысль: «Я не хочу умирать»…

Еще мгновение — и картина снова сменилась: огромный луг и шикарный закат. Гигантское, нереально яркое, словно пылающее красно-оранжевое солнце, похожее на исполинских размеров рубин и залившее все своим светом. Кристина лежит на траве, расставив руки в разные стороны, и смотрит на небо — совершенно чистое, ни облачка. Тепло. Ни ветерка.

«Красное, оранжевое… А где же фиолетовое? Стоп. Какое еще фиолетовое?»

Внезапно прямо на левую ладонь ей падает цепочка с кулоном. Девушка встает с травы, отряхивается, берет в руки цепочку, чтобы разглядеть ее… и кулон оказывается тем самым клыком.

И опять чернота вокруг, а в ушах — дикий, нечеловеческий вопль.

… Эти видения продолжались, как и предыдущие, буквально пару секунд, и когда Кристина очнулась, Фрейзер готовился снова выстрелить ей в голову. С разных сторон к ней подбежали, стреляя, Финнеган и Эванс; они орали что-то об убитом товарище и «этих мерзких террористах, подрывающих устои нашего общества».

— Я так больше не могу!! — схватившись за голову, рявкнула Кристина и, повинуясь внезапному порыву, расставила руки в разные стороны и истерично заорала — так, что, казалось, полопались стекла в окнах, а все окружающие оглохли. Полицейские, кое-как зажав уши, инстинктивно отскочили в стороны.

Но одним визгом девушка не ограничилась — через секунд десять после «голосовой атаки» она, в бессильной ярости топнув ногой, опять заорала, только уже потише, но на этот раз вопль был похож на звериное рычание. А в следующий миг она снова расставила руки в разные стороны, изо всех сил — так, что выступили слезы, — зажмурила глаза…

… и вокруг нее образовалась сильная ударная волна, отбросив и людей, и всякие урны и мусор, и даже отодвинув в сторону некоторые машины; отбросило и полицейских — ведь они совершенно не ожидали подобной атаки. Еще один дикий, животный вопль — и еще одна волна, даже сильнее предыдущей. Тут Кристину, казалось, покинули силы, и она, издав похожий на всхлипывание звук, обессиленно опустилась на землю; через пару секунд ее бластер трансформировался в левую руку.

Спустя пару минут полицейские, чертыхаясь, поднялись с земли; к (их собственному) счастью, они не были ранены — так, пара синяков и ссадин. Фрейзер, с удовлетворением увидев, что враг пал, понесся вперед, целясь Кристине в голову…

… а сама она в этот момент лежала и с ужасом осознавала, что она полностью парализована. Ее сознание снова стало ясным, и она прекрасно понимала, что убивала людей, причем ей казалось, что не потому, что эти самые люди убили многих ее друзей, а просто так, ради развлечения; но, к ее ужасу, эта мысль не пугала ее, но и не доставляла болезненное удовольствие — она просто была одной из множества мыслей в ее голове. Теперь Кристина помнила все свое прошлое и больше не отталкивала эти воспоминания.

«Все случилось именно так, как и должно было быть. Я сама виновата, что поверила Массимо… Хотя откуда я должна была знать, что все так сложится? Будущее казалось таким светлым и безоблачным, а я жила словно в эйфории… а затем…»

… и очередное «затем» наступило вновь — внезапно сознание Кристины полностью отключилось. Последним, о чем она думала до потери сознания, был тот потрясающий закат…

… и когда Фрейзер в очередной раз приготовился стрелять, внезапно на теле женщины-киборга загорелось множество оранжевых светодиодов. Она резко, словно робот, встала и в упор посмотрела на полицейского; ее глаза были стеклянными, неживыми, и на мгновение Марку показалось, что они тоже оранжевые. Фрейзер открыл было огонь, но противница, предугадав его действия, пригнулась и бросилась на полицейского, сбила его с ног и попыталась вцепиться в лицо. Эванс и Финнеган открыли огонь, но вокруг тела Кристины снова образовалось оранжевое силовое поле; она отпустила Марка, оттолкнула Финнегана, да так, что тот сильно ударился спиной о фонарный столб, и атаковала Эванса — сначала пару раз со всей силы ударила его когтями по груди, затем пнула, наотмашь ударила по лицу, схватила за шкирку и кинула в сторону одного из домов. Фрейзер бросился было на противницу, но та просто оттолкнула его так же сильно, как и валяющегося поодаль Финнегана. Хищно усмехнувшись и мерзко облизнувшись, женщина подошла к Эвансу, склонилась над ним, трансформировала свою левую руку в бластер и в упор выстрелила полицейскому в сердце. В тот же миг Финнеган пару раз выстрелил в Кристину, но ей простые пули были нипочем, а более мощные бластеры остались в машине. Полицейский кое-как поднялся, и женщина направилась к нему — медленно, спокойно, с ничего не выражающим взглядом, который, тем не менее, выглядел пугающе в данной ситуации. Когда между противниками остался буквально метр, Кристина оскалилась и занесла правую руку для удара…

… и в то же мгновение отлетела в сторону от мощного удара. Женщина-киборг, рявкнув нечто нечленораздельное, обернулась назад и увидела Фрейзера в своей броне.

— Может, лучше со мной потанцуешь, сучка? — издевательским тоном (и еле скрывая свою ярость) спросил Марк, схватил Кристину за правую руку и швырнул ее в сторону. Женщина почти сразу же вскочила на ноги и набросилась было на полицейского, но тот с легкостью блокировал ее атаку и снова отбросил противницу в сторону, и та врезалась в небольшой темно-синий автомобиль с тонированными стеклами и содранной краской на левой задней двери.

Тем временем Фрейзер подбежал к Финнегану:

— Джек, как ты? Эта тварь тебя сильно ранила?

— Да так… сражаться можно. Только чем? Ее и бластер-то не возьмет — с такой защитой…

— Не бойся, я сам с ней разберусь. Ты пока посиди где-нибудь здесь.

— Да нет, я могу сражаться! — Полицейский попробовал распрямиться, но тотчас же буквально согнулся пополам от резкой боли в спине.

— Ну вот, видишь? Посиди пока… — Марк огляделся. — … ну, хотя бы в кафе.

— Я бы хотел тебе помочь… — не унимался Финнеган, потирая спину и скривившись от боли.

— Я прекрасно тебя понимаю; на твоем месте я бы так же себя чувствовал, но лучше пока отдохни немного, приди в себя. В таком состоянии ты не можешь драться — ты даже толком прямо стоять не можешь.

— И какая тогда от меня здесь польза?

— Ты и так нам помог. А пока посиди и отдохни. Я не хочу, чтобы еще кто-то из наших погиб из-за этих мразей.

И в этот момент Кристина внезапно подскочила к полицейским справа и с радостной ухмылкой ударила их обоих когтями (по-видимому, когда она валялась около машины, то успела трансформировать бластер обратно в руку). Марка-то спасла броня, а вот Джеку повезло меньше — ему очень сильно поранили левое плечо и немного задели шею. Фрейзер только хотел ударить противницу, как та пригнулась и ударила Финнегана когтями, целясь в лицо, но полицейский из последних сил дернулся, и удар пришелся по груди, порвав одежду и оставив четыре длинные и глубокие раны. Марк схватил Кристину за талию и бросил ее в сторону проезжей части; воинственная дамочка приземлилась на пятую точку, недовольно рыкнув, через пару секунд встала, трансформировала в бластер сначала левую руку, затем правую (в этом случае бластер выглядел немного по-другому — подлиннее и с меньшим количеством светодиодов) и открыла огонь по полицейским. Фрейзер заслонил собой Финнегана, затем подобрал с земли свой бластер и открыл ответный огонь по Кристине; пара выстрелов попала в цель, и силовое поле вокруг противницы заискрилось возле левого плеча. Женщина удивленно остановилась, разглядывая себя в поисках повреждений, и эта небольшая задержка дала Марку возможность перенести Джека в кафе и аккуратно положить его на большой обитый черной тканью стул, стоящий в дальнем углу за прилавком.

Когда Фрейзер вышел из кафе, Кристина уже ждала его у ближайшего фонарного столба. Радостно оскалившись, она бросилась на своего противника, но тот ответил ей ураганным огнем. На этот раз практически все выстрелы попали в цель, однако силовое поле заискрилось по-прежнему в области левого плеча. Женщина уже не обращала на это внимания — она стреляла в Марка, который ловко уворачивался от большинства выстрелов, но те, которые попали в цель, чуть не пробили его броню.

«Интересно, она просто киборг или одержима этими светящимися тварями? Эти оранжевые огоньки сбивают с толку. Просто ли это светодиоды или те самые светящиеся узоры, как у остальных монстров?» — думал Марк. «Она просто стреляет из своих бластеров, не использует какие-нибудь сверхспособности, но ведь это вовсе не значит, что в нее никто не вселился. Да и к тому же она террористка — нормальный человек, точнее, киборг не будет демонстрировать свои фишки и примочки перед полицией. А стреляет она… неплохо. Как бы не пробила броню. Да и коготки у нее весьма, весьма острые. Не очень-то хочется, чтобы она погладила меня своими прекрасными ручками…»

Перестрелка длилась около трех минут, затем Кристина резко трансформировала бластеры обратно в руки и бросилась на Фрейзера; тот успел отскочить, но женщина все-таки смогла ударить его по правому боку правой рукой. На броне остались тонкие глубокие царапины, мгновенно затянувшиеся.

«Мда, и это был еще слабый удар. Не очень-то хочется узнать, что будет, когда она ударит в полную силу. Надо поскорее с ней расправиться. Может быть, еще и удастся отправить тело в лабораторию для исследований…» — подумал Марк и в упор выстрелил противнице в грудь. Но Кристину это не остановило — только раззадорило: она хрипло захохотала и бросилась на Фрейзера, пытаясь повалить его на землю, но пока что ей удалось только припереть его к стенке кафе. Полицейский выронил бластер, так что теперь противники дрались врукопашную. Кристина оказалась достойной соперницей — сначала Марк думал, что она на самом деле плохой боец и может только пользоваться встроенным оружием, но оказалось, что она и без «читерских примочек» остается сильным противником.

Бой с переменным успехом шел минуты три-четыре, но под конец Кристина все-таки решила воспользоваться своим оружием и только приготовилась прострелить противнику голову, как внезапно застыла и упала на тротуар; силовое поле вокруг нее в ту же секунду отключилось, как и светодиоды. Марк отбежал в сторону и стал наблюдать за женщиной — придет ли она в себя или нет. Прошло уже две с лишним минуты, а Кристина все еще валялась на земле без движения. «Батарейки разрядились, что ли?» — ехидно подумал Фрейзер, медленно и осторожно подходя к своей противнице. Одежда на ней была разорвана в клочья, открывая взору лишь серо-черную броню. На лице — пара царапин и синяков. Волосы растрепанные и грязные. «И все-таки она ничего… весьма ничего. Если ее трансформировать обратно в нормального человека, умыть, причесать и одеть хотя бы в платье…» — подумал Марк, взяв женщину за правую руку; по весу она оказалась почти такой же, как и обычная человеческая рука, лишь ненамного тяжелее. Осмелев, полицейский начал осматривать свою противницу; в первую очередь он искал хоть что-то, указывающее на изготовителей ее имплантов, но не нашел ни малейшей зацепки.

«Интересно, откуда же она взялась… и кто сделал эти импланты… Тайная разработка правительства одной из европейских стран? Не думаю. Да и нелогично. Азиаты? Слышал я про какие-то недавние японские разработки, вроде там из коматозников суперсолдат делали. Хотя эта дамочка — итальянка, что она могла забыть в Японии? Иностранцев эти узкоглазые не любят. Но они могли и просто так — из желания насолить Западу — использовать ее в своем проекте. Хм… Интересно, кстати, нет ли среди террористов еще таких же киборгов…»

Собравшись с духом, Фрейзер поднял Кристину и только собрался пойти к машине, чтобы положить отключившуюся дамочку-киборга в багажник, как она внезапно пришла в себя и издала тихий стон. Марк дернулся и бросил было женщину на землю, но она тут же вскочила на ноги, трансформировала бластер обратно в руку, бросилась на полицейского и повалила его на землю. Завязалась новая драка, более беспощадная, чем предыдущая. Кристина старалась разодрать броню своего противника и нанесла ей столько повреждений, что последние пробои затягивались уже как минимум в два раза медленнее. Фрейзер же находился в заведомо невыгодном положении — противница не желала слезать его и блокировала все его удары, попутно нанося новые, временами пытаясь даже сорвать с полицейского шлем или хотя бы разбить визор. Наконец, полицейскому кое-как удалось нанести Кристине сильный удар ногой в живот, отчего она на мгновение отвлеклась на состояние себя, любимой, что дало Фрейзеру возможность откатиться в сторону и встать на ноги. Еще миг — и битва продолжилась, только теперь преимуществ не было ни у кого из противников. Пару раз Марк хотел использовать бластер, но Кристина пресекала любые попытки использовать оружие, да и сама пользовалась только когтями, хотя несколько раз еле-еле пересиливала острое желание прибить надоедливого айситековца из двух бластеров.

Вдруг откуда-то сзади раздался дикий вопль, и на нашу парочку бросился все еще скрючившийся от боли, но полный решимости порвать всех Финнеган в HS-броне. Но ему и тут не повезло — как только он собрался нанести удар Кристине, та со всей силы заехала ему по поясу, тот заискрился, энергетическая броня отключилась, и Джек упал на землю, пытаясь снять пояс, но женщина решила добить его — схватила за шкирку и бросила в сторону стоящей рядом с кафе мусорной урны, заполненной до краев. Финнеган ударился об нее, заорал и тут же затих.

— Я тебя убью, сука, убью! — рявкнул Фрейзер, нанося противнице сокрушительный удар в челюсть. — Таких, как ты, надо напалмом выжигать! Или аннигилировать! Или вообще убивать в зародыше!

Кристина в ответ только ухмыльнулась и тоже врезала противнику в челюсть. Но Фрейзера уже было не остановить — он начал буквально молотить противницу, не обращая внимания на ее атаки — просто методично наносил удар за ударом. И в итоге эта методика дала результат — уже через минуты две женщина ослабела настолько, что чуть не упала и удержалась на ногах, лишь схватившись за фонарный столб. Пока она приходила в себя, Марк поднял с земли бластер и только прицелился, как дамочка внезапно прыгнула на нашего бравого полицейского, быстро и резко провела двумя пальцами левой руки по тыльной стороне правой ладони и вцепилась в пояс. К громадному удивлению Фрейзера, ее когти легко, словно нож в масло, вошли в броню. А в следующий момент он почувствовал, как внезапно силы стали покидать его, а броня начала становиться все тяжелее и тяжелее; на визоре загорелось множество предупреждений о почти полной разрядке аккумулятора. Через секунд двадцать Марк ослаб настолько, что уже не мог стоять, и в этот момент система отключилась, и он упал на тротуар. Кристина захохотала, оскалилась, трансформировала обе руки в бластеры, прицелилась…

… и в этот момент ее насквозь прошило что-то длинное и светящееся ярко-желтым светом. Женщина еще могла стоять, но движения ее стали резкими и замедленными, как у старых роботов. Через пару секунд это самое желтое «нечто» еще раз прошило ее насквозь — и дамочка-киборг, испустив хриплое рычание, упала на землю.

— Ну что, дорогой, как тебе? — послышался до боли знакомый голос. — Меня этот костюмчик не полнит?

Марк попытался приподняться, но был слишком слаб; он попытался что-то сказать, но получился только неразборчивый хриплый шепот.

— Ну ладно, ладно… Вижу, тебе неплохо досталось. Лежи и не рыпайся, я тебе помогу.

Марк закрыл глаза и открыл их лишь тогда, когда кто-то дотронулся до его лица:

— Эй! Ты хотя бы на меня посмотри! Зацени костюмчик!

Перед Фрейзером (хотя правильнее было бы «над») стоял воин в костюме, подобном фрейзеровскому, только с немного другими узором линий, общей формой (линии были более гладкими, отчего броня казалась более обтекаемой), вторым основным цветом (лимонно-желтый) (первым был, как и в случае боевой системы Марка, черный) и формой визора — его контуры были более сглаженными. Яркая вспышка — и…

— Ну что ты молчишь?

Марк застыл, не веря своим глазам. «Она не должна… не может… ей нельзя… это невозможно… почему… почему она…»

— Эми?..